– И значит, все записи просмотрят? – испуганно спросила Светлана Андреевна.
– А ты как думала, Светка? – неожиданно ленивым тоном произнесла Елена Александровна и не спеша налила себе чаю. Потом бросила пару кусочков сахара и так же медленно принялась размешивать. – Это же такие дела! Шум на весь Корпус! Моментально пришлют комиссию. И пожалуйста, Глобальная Проверка. Всех на просветку потащат. И нас, и обслугу, и объектов.
– Их-то зачем? – вздохнула Марва и хрустнула сухариком.
– То есть как зачем? – удивилась Елена Александровна.
– Да жалко их. Дети же все-таки.
– Ну ты даешь, тетя Маша, – усмехнулась Елена Александровна. – А еще столько лет в Системе проработала. Неужели не понимаешь? Их-то в первую очередь просветят. Мало ли какие новшества Петрович в ихние программы внес? Кто его знает. – Она понизила голос. – Может, он вообще Городу продался? Не случайно же на собрании такие речи толкал. Может, он уже успел всяких дел наворотить? Может, он программы запортил, и теперь заново программировать придется? Недаром же он так программы поносил. Может, вообще этих стереть придется и новых набрать.
– Как это стереть? – удивилась Светлана Андреевна. – Они ведь живые!
– А вот так и стереть, – снова усмехнулась Елена Александровна, – как ластиком. Вжик-вжик – и нету. Вы, милые мои, подумайте лучше о том, как бы и нас за компанию не того… вжик-вжик.
– А что, могут?! – охнула Светлана Андреевна.
– А то нет! – вздохнула Елена Александровна. – Забыла, где находишься? Это тебе не как раньше, тут церемониться не станут. У них Великие Цели, что им какие-то Светка, Ленка, Машка?
– Как же так? – Светлана Андреевна готова была разрыдаться.
– А вот так. Между прочим, нас никто сюда насильно не тянул. Знали, на что идем. И чем рискуем, тоже знали, Денежки, они ведь нигде легко не достаются.
– И что же нам теперь делать? – дрожащим голосом спросила Светлана Андреевна.
Костя вдруг вспомнил, какая она была на обеде. И странности эти все, и лицо в красных пятнах. Сейчас, наверное, у нее такое же лицо. Конечно, отсюда не разглядишь, но ведь и так ясно.
– Ну, пока еще можно кое-чего сделать, – устало произнесла Елена Александровна. – Во-первых, мне кажется, Старик должен знать о его настроениях. Нечего их укрывать.
– Откуда же он узнает? – удивилась Светлана Андреевна. – Он же на собрания наши не ходит. Мы ведь кто для него – нижнее звено, мелочь рыбья.
– Значит, нужно сделать так, чтобы узнал, – слегка раздраженным голосом, точно разговаривая с глупым ребенком, проговорила Елена Александровна. – В конце концов, можно же сигнализировать.
– А это как? – удивилась Светлана Андреевна.
– А вот так, лапочка ты моя. Мы, трое Наблюдательниц, пишем Сумматору письмо. Не по служебным каналам, а личное. Так, мол, и так. У Воспитателя Второго Ранга Латунина нездоровые настроения… Тут надо кое-чего перечислить. Просим разобраться. Вот и все.
– А дальше?
– А дальше подписи. Мы же не анонимку лепим. Себе дороже.
– Но зачем же так? – испуганно спросила Светлана Андреевна. – Может, не стоит подписываться? Мало ли… Вдруг Сумматор встанет за Петровича? Говорят, они чуть ли не друзья. Нас тогда с дерьмом смешают.
– Эх, Светочка-деточка, – зевнула Елена Александровна, – не знаешь ты жизни. Комиссию-то пришлют в любом случае, что по анонимке, что так. Ты думаешь, письмецо наше сразу на стол к Сумматору ляжет? Его сперва прочитают те, кому по должности положено. Так что без комиссии не обойтись. И так или иначе, но всех просветят. А накатаем мы анонимку, комиссия же не будет знать, что это мы сигнализировали, так что уж кого-кого, а нас подозревать нечего. Ну, а если подпишемся – все в ажуре, нас не тронут. Даже если и просветят со всеми остальными, то без последствий. Сама посуди, твои грешки по сравнению с сигналом – мелочь. Тебя простят. Еще бы, матерого преступника разоблачила.
– Что-то ты, Ленка, очень уж уверена, что Петровича в преступники зачислят, – задумчиво произнесла Марва.
– А как же иначе? – Елена Александровна хмыкнула, – как же иначе? Комиссии свою работу показать надо? Что же это за такая комиссия, которая ничего не вскрыла? Это раз. Во-вторых, они там тоже побоятся. А вдруг потом окажется, что Петрович и впрямь наворотил делов? Получается, они прохлопали? С них же за такое шкуру спустят. Так что верняк, девочки.
Елена Александровна хлебнула из чашки, потом произнесла:
– Впрочем, ты, Светка, можешь не подписывать. Я разве заставляю? Только смотри, узнает о твоих подвигах комиссия…
– Нет-нет, Елена Александровна, – затараторила Светлана, – вы меня не так поняли. Я не отказываюсь, я как все!
– Ну вот, это уже другой разговор, – удовлетворенно хохотнула Елена Александровна. – А ты как, тетя Маша?
– Ох, девчонки, – вздохнула Марва, – я даже прямо не знаю. Не нравится мне что-то ваша затея.
– Наша затея, – строгим голосом поправила ее Елена Александровна. – Можно подумать, ты насчет Петровича была не в курсе. Сама же говорила: "Видала я таких прытких…" Ведь говорила же? Стало быть, знала. Если что, мы со Светкой на тебя ссылаться будем. И получится, что ты знала и не сигнализировала. То есть выходит пособничество. Кстати, сколько тебе здесь осталось, тетя Маша? Год? А потом обратно под солнышко, да с кучей денег? Разве не так? Всего год – и дома. Внуков увидишь. Ведь ради них-то и нанималась. Ты подумай, тетя Маша, стоит ли рисковать?
– Ну что с тебя взять, – вздохнула Марва, – подпишу. Только зря ты это, Ленка, делаешь.
– Не зря, тетя Маша, – обиженно, и в то же время с какой-то затаенной гордостью сказала Елена Александровна. – Я, если хочешь знать, не о себе только думаю. Я и вас со Светкой вытягиваю. Подруги все же. Жалко вас. Работаете в Системе, а ни хрена в ней не смыслите. Ладно. Завтра не спеша, на свежую голову текстик составим. А сейчас давайте чай пить. Сколько времени-то? – она бросила взгляд на стенные часы. – Скоро уже смена заступает, Людка с Наташкой. Кстати, слыхали? Наташка заявление подала – внеочередной отпуск ей нужен. С чего бы это?
– Да нам-то какое дело? – ляпнула Светлана Андреевна.
– Ну, не скажи, Светка, – задумчиво протянула Елена Александровна. – Мало ли что. Я чего думаю, девочки, – заговорила она чуть тише, – другие тоже кой-чего почуяли. В смысле Петровича. Унюхали, что события надвигаются. Вот и торопится Наташка поскорее в отпуск, пока не началось. Так что нам торопиться надо, чтобы наш сигнал первым зафиксировали. Кто первый, тому и доверия больше. Вот так-то.
…Костя устал уже стоять неподвижно. Он жалел, что сразу не вернулся в палату. Теперь они подумают, что он подслушивал. Однако не стоять же так всю ночь. Что-нибудь он Наблюдательницам сочинит. Не в первый раз.
Он не спеша пошлепал в палату. И тут же его окликнули:
– Кто здесь?!
– Это я, Костя, – ответил Костя, неспешно подходя к столу.
– А ну-ка, фамилию говори! – взвизгнула Светлана Андреевна, тараща на него злобные перепуганные глаза. Костя не ошибся – щеки ее и в самом деле покрывали нервные бордовые пятна.
– Да вы что, Светлана Андреевна, – удивился Костя. – Вы разве не помните меня? Я же Временный Помощник на Группе!
– Не знаю я никаких Помощников! Для нас вы все одинаковы! Ишь, выискался какой! – и пятна на ее лице запылали ярче, точно на него брызнули малиновым вареньем. – Грубить мне еще будет, паршивец! Сейчас вон задницу настегаю! Говори, что здесь делал!
Костя остолбенел. Он уставился в бледно-зеленый линолеум пола, чувствуя, как пылают уши. Ни фига себе заявочки! Да как она смеет такое говорить?! Он что, простой пацан какой-нибудь, чтобы она его так оскорбляла? И кто? Не Марва какая-нибудь занюханная, а Светлана! Да пошла она к свиньям!
– А вы на меня не кричите, – огрызнулся он, отходя на всякий случай подальше от стола. – Я в туалет ходил. Нельзя, что ли?
– Нечего по ночам в туалеты шастать! – визжала Светлана Андреевна. – С вечера надо было ходить! И почему я не видела, как ты туда прошел?
– Откуда я знаю? – буркнул Костя. – Я что, докладывать вам должен: так, мол, и так, Светлана Андреевна, разрешите мне сходить по-большому? Пошел себе, и все!
– Ну ты и хам! – Светлана Андреевна схватила лежащий перед ней журнал и принялась судорожно листать страницы. – Все про тебя напишу! – и шариковая ручка нервно запрыгала по бумаге. – Завтра Сергей Петрович тебе такой туалет розгами пропишет – век помнить будешь! А ну, марш в палату, и чтобы ни звука у меня!
– Больно надо, – и Костя небрежной походкой направился прочь от стола. Было противно. Сзади раздавался свистящий шепот Елены Александровны: "Не закатывай истерик, дура! Зачем орала? Он же ничего не слышал, а даже если и слышал – к утру все забудет. Даром им, что ли, Питье дают?"
Косте было плевать на этот змеиный шепот, на Светланины угрозы. Но уши продолжали гореть. А он еще такое себе про нее воображал. Про Светандру. Тоже цаца нашлась – розгами пугает. Ну ничего, он ей это припомнит…
3
– А ты как думала, Светка? – неожиданно ленивым тоном произнесла Елена Александровна и не спеша налила себе чаю. Потом бросила пару кусочков сахара и так же медленно принялась размешивать. – Это же такие дела! Шум на весь Корпус! Моментально пришлют комиссию. И пожалуйста, Глобальная Проверка. Всех на просветку потащат. И нас, и обслугу, и объектов.
– Их-то зачем? – вздохнула Марва и хрустнула сухариком.
– То есть как зачем? – удивилась Елена Александровна.
– Да жалко их. Дети же все-таки.
– Ну ты даешь, тетя Маша, – усмехнулась Елена Александровна. – А еще столько лет в Системе проработала. Неужели не понимаешь? Их-то в первую очередь просветят. Мало ли какие новшества Петрович в ихние программы внес? Кто его знает. – Она понизила голос. – Может, он вообще Городу продался? Не случайно же на собрании такие речи толкал. Может, он уже успел всяких дел наворотить? Может, он программы запортил, и теперь заново программировать придется? Недаром же он так программы поносил. Может, вообще этих стереть придется и новых набрать.
– Как это стереть? – удивилась Светлана Андреевна. – Они ведь живые!
– А вот так и стереть, – снова усмехнулась Елена Александровна, – как ластиком. Вжик-вжик – и нету. Вы, милые мои, подумайте лучше о том, как бы и нас за компанию не того… вжик-вжик.
– А что, могут?! – охнула Светлана Андреевна.
– А то нет! – вздохнула Елена Александровна. – Забыла, где находишься? Это тебе не как раньше, тут церемониться не станут. У них Великие Цели, что им какие-то Светка, Ленка, Машка?
– Как же так? – Светлана Андреевна готова была разрыдаться.
– А вот так. Между прочим, нас никто сюда насильно не тянул. Знали, на что идем. И чем рискуем, тоже знали, Денежки, они ведь нигде легко не достаются.
– И что же нам теперь делать? – дрожащим голосом спросила Светлана Андреевна.
Костя вдруг вспомнил, какая она была на обеде. И странности эти все, и лицо в красных пятнах. Сейчас, наверное, у нее такое же лицо. Конечно, отсюда не разглядишь, но ведь и так ясно.
– Ну, пока еще можно кое-чего сделать, – устало произнесла Елена Александровна. – Во-первых, мне кажется, Старик должен знать о его настроениях. Нечего их укрывать.
– Откуда же он узнает? – удивилась Светлана Андреевна. – Он же на собрания наши не ходит. Мы ведь кто для него – нижнее звено, мелочь рыбья.
– Значит, нужно сделать так, чтобы узнал, – слегка раздраженным голосом, точно разговаривая с глупым ребенком, проговорила Елена Александровна. – В конце концов, можно же сигнализировать.
– А это как? – удивилась Светлана Андреевна.
– А вот так, лапочка ты моя. Мы, трое Наблюдательниц, пишем Сумматору письмо. Не по служебным каналам, а личное. Так, мол, и так. У Воспитателя Второго Ранга Латунина нездоровые настроения… Тут надо кое-чего перечислить. Просим разобраться. Вот и все.
– А дальше?
– А дальше подписи. Мы же не анонимку лепим. Себе дороже.
– Но зачем же так? – испуганно спросила Светлана Андреевна. – Может, не стоит подписываться? Мало ли… Вдруг Сумматор встанет за Петровича? Говорят, они чуть ли не друзья. Нас тогда с дерьмом смешают.
– Эх, Светочка-деточка, – зевнула Елена Александровна, – не знаешь ты жизни. Комиссию-то пришлют в любом случае, что по анонимке, что так. Ты думаешь, письмецо наше сразу на стол к Сумматору ляжет? Его сперва прочитают те, кому по должности положено. Так что без комиссии не обойтись. И так или иначе, но всех просветят. А накатаем мы анонимку, комиссия же не будет знать, что это мы сигнализировали, так что уж кого-кого, а нас подозревать нечего. Ну, а если подпишемся – все в ажуре, нас не тронут. Даже если и просветят со всеми остальными, то без последствий. Сама посуди, твои грешки по сравнению с сигналом – мелочь. Тебя простят. Еще бы, матерого преступника разоблачила.
– Что-то ты, Ленка, очень уж уверена, что Петровича в преступники зачислят, – задумчиво произнесла Марва.
– А как же иначе? – Елена Александровна хмыкнула, – как же иначе? Комиссии свою работу показать надо? Что же это за такая комиссия, которая ничего не вскрыла? Это раз. Во-вторых, они там тоже побоятся. А вдруг потом окажется, что Петрович и впрямь наворотил делов? Получается, они прохлопали? С них же за такое шкуру спустят. Так что верняк, девочки.
Елена Александровна хлебнула из чашки, потом произнесла:
– Впрочем, ты, Светка, можешь не подписывать. Я разве заставляю? Только смотри, узнает о твоих подвигах комиссия…
– Нет-нет, Елена Александровна, – затараторила Светлана, – вы меня не так поняли. Я не отказываюсь, я как все!
– Ну вот, это уже другой разговор, – удовлетворенно хохотнула Елена Александровна. – А ты как, тетя Маша?
– Ох, девчонки, – вздохнула Марва, – я даже прямо не знаю. Не нравится мне что-то ваша затея.
– Наша затея, – строгим голосом поправила ее Елена Александровна. – Можно подумать, ты насчет Петровича была не в курсе. Сама же говорила: "Видала я таких прытких…" Ведь говорила же? Стало быть, знала. Если что, мы со Светкой на тебя ссылаться будем. И получится, что ты знала и не сигнализировала. То есть выходит пособничество. Кстати, сколько тебе здесь осталось, тетя Маша? Год? А потом обратно под солнышко, да с кучей денег? Разве не так? Всего год – и дома. Внуков увидишь. Ведь ради них-то и нанималась. Ты подумай, тетя Маша, стоит ли рисковать?
– Ну что с тебя взять, – вздохнула Марва, – подпишу. Только зря ты это, Ленка, делаешь.
– Не зря, тетя Маша, – обиженно, и в то же время с какой-то затаенной гордостью сказала Елена Александровна. – Я, если хочешь знать, не о себе только думаю. Я и вас со Светкой вытягиваю. Подруги все же. Жалко вас. Работаете в Системе, а ни хрена в ней не смыслите. Ладно. Завтра не спеша, на свежую голову текстик составим. А сейчас давайте чай пить. Сколько времени-то? – она бросила взгляд на стенные часы. – Скоро уже смена заступает, Людка с Наташкой. Кстати, слыхали? Наташка заявление подала – внеочередной отпуск ей нужен. С чего бы это?
– Да нам-то какое дело? – ляпнула Светлана Андреевна.
– Ну, не скажи, Светка, – задумчиво протянула Елена Александровна. – Мало ли что. Я чего думаю, девочки, – заговорила она чуть тише, – другие тоже кой-чего почуяли. В смысле Петровича. Унюхали, что события надвигаются. Вот и торопится Наташка поскорее в отпуск, пока не началось. Так что нам торопиться надо, чтобы наш сигнал первым зафиксировали. Кто первый, тому и доверия больше. Вот так-то.
…Костя устал уже стоять неподвижно. Он жалел, что сразу не вернулся в палату. Теперь они подумают, что он подслушивал. Однако не стоять же так всю ночь. Что-нибудь он Наблюдательницам сочинит. Не в первый раз.
Он не спеша пошлепал в палату. И тут же его окликнули:
– Кто здесь?!
– Это я, Костя, – ответил Костя, неспешно подходя к столу.
– А ну-ка, фамилию говори! – взвизгнула Светлана Андреевна, тараща на него злобные перепуганные глаза. Костя не ошибся – щеки ее и в самом деле покрывали нервные бордовые пятна.
– Да вы что, Светлана Андреевна, – удивился Костя. – Вы разве не помните меня? Я же Временный Помощник на Группе!
– Не знаю я никаких Помощников! Для нас вы все одинаковы! Ишь, выискался какой! – и пятна на ее лице запылали ярче, точно на него брызнули малиновым вареньем. – Грубить мне еще будет, паршивец! Сейчас вон задницу настегаю! Говори, что здесь делал!
Костя остолбенел. Он уставился в бледно-зеленый линолеум пола, чувствуя, как пылают уши. Ни фига себе заявочки! Да как она смеет такое говорить?! Он что, простой пацан какой-нибудь, чтобы она его так оскорбляла? И кто? Не Марва какая-нибудь занюханная, а Светлана! Да пошла она к свиньям!
– А вы на меня не кричите, – огрызнулся он, отходя на всякий случай подальше от стола. – Я в туалет ходил. Нельзя, что ли?
– Нечего по ночам в туалеты шастать! – визжала Светлана Андреевна. – С вечера надо было ходить! И почему я не видела, как ты туда прошел?
– Откуда я знаю? – буркнул Костя. – Я что, докладывать вам должен: так, мол, и так, Светлана Андреевна, разрешите мне сходить по-большому? Пошел себе, и все!
– Ну ты и хам! – Светлана Андреевна схватила лежащий перед ней журнал и принялась судорожно листать страницы. – Все про тебя напишу! – и шариковая ручка нервно запрыгала по бумаге. – Завтра Сергей Петрович тебе такой туалет розгами пропишет – век помнить будешь! А ну, марш в палату, и чтобы ни звука у меня!
– Больно надо, – и Костя небрежной походкой направился прочь от стола. Было противно. Сзади раздавался свистящий шепот Елены Александровны: "Не закатывай истерик, дура! Зачем орала? Он же ничего не слышал, а даже если и слышал – к утру все забудет. Даром им, что ли, Питье дают?"
Косте было плевать на этот змеиный шепот, на Светланины угрозы. Но уши продолжали гореть. А он еще такое себе про нее воображал. Про Светандру. Тоже цаца нашлась – розгами пугает. Ну ничего, он ей это припомнит…
3
Сергей дернул шнурок выключателя. Пора ложиться, иначе потом и впрямь с бессонницей не сладить. Не переходить же на таблетки, как той осенью.
Впрочем, разница невелика. Та же пустота, что и раньше. Погорел энтузиазм синим пламенем. Который год уже приходится плыть по течению, заниматься привычной работой – сидеть за пультом в машинном зале, проверяя состояние Программ, составлять отчеты, контролировать Группы. Получать раз в месяц зеленый конвертик с деньгами – бессмысленно огромными и столь же бесполезными здесь. Однако система работает четко – работникам выписывают деньги, всякий труд должен оплачиваться. "Вы понимаете, Сережа, – говорил, бывало, Старик, – мы не можем организовывать наших людей только на основе энтузиазма. Слишком их много, работников, и все они разные. Приходится считаться со сложившимися стереотипами. Да и, разумеется, низший персонал вообще не в курсе дела. Пускай, так будет надежнее. Так что позвольте дать вам совет – не отказывайтесь от конвертиков, не разрушайте чужих иллюзий. Да к тому же деньги эти могут вам пригодиться. Когда вернетесь…"
Да вот состоится ли возвращение? Он до сих пор не мог понять. Конечно, с мелочовкой все ясно. Их, Наблюдательниц, Техников, рядовых Санитаров, нанимали по контракту, лет на десять-пятнадцать. Потом они возвращались домой со стертой памятью об этих годах, а также с весьма приличной суммой. Там, в Натуральном Мире, они хоть в лепешку расшиблись бы, а таких денег нипочем бы не урвали.
Правда, при нем здешних трудов никто еще не завершал. Хотя он не любопытен. Друзей за эти пять лет у него тут не завелось, почти все контакты были деловыми. Конечно, не считая амурных эпизодов, но хрен с ними. Не хватало еще и об этом думать. А так – выбирался, конечно, изредка на пикнички с коллегами-Воспитателями. Пьянки под луной, у костра, анекдоты, рыбалка – вот и все общение. И пускай в своем деле они, коллеги, соображали неплохо, но на интеллигентность явно не тянули. Видимо, он в их круг не вписался – со временем приглашения иссякли, и он опять остался один. Просыпаясь по ночам в горячем поту, из последних сил разрывая липкую пленку кошмара, он слышал ритмичный стук собственного сердца: "Один. Один. Совсем один".
Конечно, здесь был Старик, и, наверное, только это не давало ему загнуться от тоски. Со Стариком он хоть на короткое время ощущал себя человеком, а не клавишей какого-то исполинского компьютера. Со Стариком ему приоткрывался глубинный смысл всей здешней возни – и были мгновения, когда его переполняла пьянящая смесь гордости, уверенности и какой-то необъяснимо приятной силы. Правда, такие минуты проходили, и снова наваливалась постоянная тяжесть.
В последнее время стало хуже. Мгновения ясности давно уже его не посещали, да и в разговорах со Стариком он стал заметно сдержаннее. Зато появилась бессонница, а вместе с ней – раздражительность.
С каждым днем делалось труднее. Пока что он еще владел собою, держал обычную свою бесстрастно-ироничную маску. Но временами накатывало: долго так не протянешь. Обязательно случится какой-нибудь срыв. Тем более, симптомы налицо. Даже взять сегодняшний день. Этот странный разговор, что затеял Андреич. Тоже ведь едва не нагрубил. А зачем? Андреич вполне по-дружески советовал… Или еще. Совсем уж ни к селу, ни к городу было выставлять за дверь эту Наблюдательницу. Кажется, ее здесь Еленой Прекрасной прозвали. Конечно, ее игривые интонации вызывали тошноту, ее намерения – предельно ясны. Разумеется, она так ему и не поверила. Во всяком случае, вид у нее был соответствующий. Но в том-то и беда, что на деликатное обхождение не осталось уже ни сил, ни желания. Конечно, ситуация выеденного яйца не стоит, можно было и пожалеть бабу, но времена амурных эпизодов для него прошли.
Сейчас главное – это справиться с собой. Со своим взбесившимся, вышедшем из-под контроля подсознанием. Иначе дальше никак. Дай себе волю, ослабь контроль – и придешь к тому, от чего спас Старик тем давним ноябрьским вечером.
Сергей даже не сразу его заметил. Сидя в потертом кресле, он механически болтал в стакане чайной ложкой, время от времени поглядывая на экран телевизора. За окном надрывался хищный ноябрьский ветер, с маху лупил в оконное стекло мокрыми снежными хлопьями, в голове прокручивались привычные мысли.
По телевизору шел концерт, и вроде бы даже неплохой. Однако Сергей воспринимал голубоватое мерцание экрана как бы в полусне, хотя еще не спал. Но мозги постепенно заволакивало туманом – сказывался недавно выпитый димедрол. Наверное, поэтому он не слишком удивился и появлению Старика. Впрочем, в Старике и не было ничего удивительного. Если не считать оригинального способа наносить визиты. Во всем остальном он казался совсем обычным пожилым человеком. Высокий, загорелый и крепкий, с копной седых волос, раскинувшихся по плечам точно львиная грива, с окладистой, как у Деда Мороза бородой. Одет он был весьма прилично – темный дорогой костюм, очки в золотой оправе. Чем-то Старик смахивал на Березнякова, завкафедрой прикладной математики, замучившего в свое время Сергея теорией сеточных алгоритмов. Правда, Березняков был пониже и потолще, да к тому же лет десять как обретался в иных мирах.
Все эти мысли пронеслись у Сергея в голове за какую-то мельчайшую долю секунды – словно молния вспыхнула. Но удивительное дело, он не чувствовал никакого страха.
– Добрый вечер, Сергей Петрович, – произнес меж тем Старик низким приятным голосом. – Не напугал вас?
– Ну что вы, что вы, у меня нервы крепкие, – машинально ответил Сергей, все еще продолжая вертеть ложкой в стакане.
"Ну вот, как и следовало ожидать – галлюцинации, – появилась первая трезвая мысль. – И зрительная, и слуховая, да еще, наверное, окажется, что и осязательная."
– Вы ко мне? – добавил он, стараясь говорить как можно медленнее, так легче было справляться с дрожью в голосе.
– К вам, Сергей Петрович, к вам, – ласково подтвердил Старик. Подойдя поближе, он внимательно взглянул Сергею в глаза.
– Между прочим, я не галлюцинация, так что не волнуйтесь понапрасну. Психика у вас в порядке, уж мне ли не знать. Хотя что касается нервишек – не такие уж они и крепкие. Пошаливают, между нами говоря, нервишки. Но это поправимо. Поверьте, мы никогда бы не обратились к человеку с болезненными отклонениями. Успокойтесь, вы в норме.
– Мы? – переспросил Сергей. – Кто это мы? Вы пришли сюда от лица кого-то?
– Об этом, если позволите, чуть позже, – откликнулся Старик.
– Ну ладно, – не спеша протянул Сергей, – раз уж настаиваете, что вы не галлюцинация, так может, объясните, каким образом вы здесь появились? Неужели и впрямь ходите сквозь стены?
– И не только сквозь стены, – улыбнулся Старик. – Я много еще чего умею, Сергей. Кстати, не возражаете, если без отчества?
– Пожалуйста, – хмыкнул Сергей. – Как говорится, хоть горшком назови…
– Просто я намного старше вас, – как бы и не слыша его, продолжал Старик, – а старость, помимо всего прочего, означает права, от которых очень хочется отказаться. Но как откажешься – традиция… Ладно, это я так, к слову.
Сергей поспешно встал с кресла.
– Да вы садитесь, – предложил он. – Садитесь в кресло, или вон на диван. А то неудобно как-то получается: вы стоите, я сижу. У меня, простите, некоторый беспорядок…
– Это меня нисколько не интересует, – ответил Старик, усаживаясь в кресло. – Перейдем к делу, Сергей, – продолжал он, устроившись поудобнее. – Но чтобы разговор у нас вышел полезный, еще раз хочу напомнить: все, что сейчас происходит, не бред, не галлюцинация, не сон и не шизофрения. Впрочем, если хорошенько подумать, вы и сами это поймете. Вы же не курите, практически не пьете, в детстве припадками не отличались, да и вообще здоровье у вас железное. Хотя я бы на вашем месте не глотал так много таблеток. Ну, да все равно теперь. Надеюсь, вы понимаете, что я не случайно появился у вас именно таким… э-э… нестандартным, что ли, образом. Просто не хотелось тратить время на доказательство своей нормальности. Иначе вы ни за что бы мне не поверили, решили бы, что я аферист или из психбольницы сбежал. Конечно, торопиться нам с вами некуда, в конце концов я бы вас убедил, да только не люблю я пустопорожних разговоров. Итак, вернемся к нашим баранам. Только давайте без этих, знаете ли, мещанских тезисов: "Этого не может быть, потому что не может быть никогда" или, к примеру, "Чушь, бред, фантастика!" Ну, сами знаете, как оно бывает. Хотя, конечно, чисто внешнее сходство с фантастикой вы, скорее всего, обнаружите. Не пугайтесь, ладно? В общем, мы договорились?
– Ну разумеется, – хмыкнул Сергей, примостясь на краешке дивана. – Меня вообще напугать непросто.
"Чем дальше, тем любопытственнее" – вертелась в голове фраза. Он уже и в самом деле ощущал себя этакой раскомплексованной Алисой в стране чудес, хотя временами все же склонялся к мыслям о галлюцинации.
– Тогда вот как мы с вами сделаем, – продолжал Старик. – Сперва я изложу несколько тезисов, а вы послушайте, да не перебивайте. Потом уж я отвечу на любые вопросы. Устраивает вас такая культурная программа?
– Да вы не тяните, – отозвался Сергей. – Давайте ближе к делу.
– Ну, раз уж вы так настаиваете, – улыбнулся Старик. – Ладно, суть дела такова. Впрочем, для начала пару слов о себе, хотя, конечно, это весьма нескромно. Но чтобы уж сразу внести ясность. Вас, естественно, интересует, что я за такое явление природы? Успокойтесь, ничего страшного. Я не инопланетянин, не волшебник и уж, конечно, не какой-нибудь там экстрасенс. Кажется, теперь это у вас так называется? В общем, я самый обычный человек, такой же, как и вы. Правда, человек-то я обычный, а вот судьба у меня не совсем обычная. Ну, а как следствие – не совсем обычные отношения со Вселенной. Зовут меня… Ну, предположим, Александр Иванович. Во всяком случае, сейчас. Как звали раньше – пока для вас несущественно.
Это, значит, был у нас первый тезис. Ну, а теперь тезис второй. Во Вселенной существуют, как бы выразиться поточнее, силы особого происхождения и особых возможностей. В настоящий момент я являюсь, так сказать, полномочным их представителем. Вы, надеюсь, понимаете, что у нас нет ничего общего с какими-либо организациями, партиями, государственными структурами и прочей чепухой. Упомянутые силы существовали еще в те времена, когда нашей милой планеты и в проекте не было. Кстати, мой вам маленький совет – не стройте гипотезы. Хотя бы уже потому, что любая из них окажется ложной. Может быть, когда-нибудь, со временем, вы приблизитесь к некоторому относительному пониманию. А может быть, и нет. Между прочим, и мне не все доступно. Хотя я работаю с ними очень давно. Гораздо дольше, чем вы могли бы предположить. Просто, знаете ли, человеческий разум имеет некоторые естественные границы, и ничего тут не поделаешь – так уж мы устроены.
Но вот что вы можете и должны понять. Силы, о которых я говорю, не связаны никакими законами природы. Во всяком случае, известными вам законами. Масштабы у них космические, ни пространство, ни даже время для них не преграда. Понимаю, как трудно в это поверить. Но обманывать вас мне ни к чему. Тем более, с вами такой фокус все равно бы не удался.
И третий тезис. У этих сил имеется глобальная цель, вся их деятельность только на нее и направлена. Что же это за цель? – Старик привстал с кресла и внимательно посмотрел на Сергея. – А цель такая: помогать мирам, которые терпят бедствия. К сожалению, такое случается довольно часто. Вселенных, как вы понимаете, бесконечно много, а разуму присущ инстинкт самоуничтожения. Возможно, тут действует какой-то универсальный философский закон. Не знаю… И они не знают. Во всяком случае, делают то, что могут. Ну, а говоря конкретнее – сейчас мы спасаем Землю. А с нею, Сережа, дела плохи. Все варианты естественного развития мы просчитали, промоделировали и поняли – земная цивилизация обречена. Конечно, вы знаете – человечество уже сейчас может превратить свою планету в мертвый безвоздушный шар. Да что говорить, об этом в каждой газете пишут. Технически-то дело несложное. Но вот чего вы не знаете, о чем в газетах не написано – так это то, что ядерная война – еще не самое худшее. Войны, кстати, скорее всего, и не будет, но впереди маячат беды пострашнее.
Цивилизация, конечно, погибнет, и погибнет ужасно, но и это еще не самое главное. А самое главное – она потянет за собой в могилу и остальных. Знаете, как один прокаженный может заразить целый город, так и здесь. Сейчас-то вы варитесь в собственном соку, а вот лет через полтораста, когда начнете к звездам летать… Страшно и подумать, что вы туда потащите. Получится нечто вроде цепной реакции. Да, Сергей, как это ни печально, но оснований для исторического оптимизма у нас с вами нет. Наша цивилизация уже давно, тысячи лет назад сделала роковую ошибку, и самостоятельно ее исправить не сможет. Поэтому, Сережа, Силы Спасения и начали действовать. Причем не сегодня, а довольно давно. Что ж, опыт у них богатый, Земля для них не первый пациент. И кстати сказать, шансы на излечение весьма неплохие.
Такие вот дела, Сергей, – сказал Старик, немного помолчав. – Потом, конечно, вы узнаете и подробности, но если вкратце, то так.
Ну, а теперь – к делу. Почему я пришел именно к вам, рассказываю эти невеселые истории? Ну что ж, наберитесь терпения.
Думаю, вам понятно, что чисто внешним воздействием никакую цивилизацию не спасешь. Внешнее воздействие должно сопрягаться с внутренним. Это как больной человек, он вылечится только если сам будет стараться. А без этого стремления, да будет вам известно, ни таблетки, ни уколы, ни тем более операции пользы не дают. Вот и здесь так же. Мы, люди, должны сами исправить путь планеты. Разумеется, с помощью известных сил. Тут, если хотите, тоже проявляется некий универсальный закон – самого себя за волосы не поднимешь. Но, конечно, минутного порыва мало. Я уже сказал – Силы Спасения действуют давно. А знаете, что в нашем деле самое сложное? Найти способных к сотрудничеству людей. Критерии отбора весьма жесткие. Им ведь не нужны всякие там непризнанные гении, социальные экстремисты, политические и религиозные фанатики. С другой стороны, от прагматиков и холодных скептиков тоже мало пользы.
Во-первых, они не поверят. А даже если и поверят, будут действовать ради собственных целей. Конечно, для не слишком сложной работы используют и таких. Существуют же и чисто технические вопросы. Эти люди даже деньги за свой труд получают, а потом им обновляют память. Что у нас делали, они не помнят, в остальном же остаются такими, как были. Но это так, мелочь. Для серьезной работы нам необходимы совсем иные люди. Во-первых, люди с нестандартным мышлением – только такие поймут суть проблемы. Во-вторых, люди надежные и сильные – иначе им не справиться со своими задачами. В третьих, нам нужны люди знающие, способные учиться и работать квалифицированно. А такие сочетания нечасто встречаются. Сережа, вы ведь, наверное, уже поняли – мы наблюдали за вами. И довольно давно – еще со студенческих ваших лет. И было принято положительное решение. Именно поэтому я и здесь. Мы предлагаем вам сотрудничество. Вы относитесь именно к тому редкому типу людей, что нам нужен. Тем более, у вас и специальность подходящая. Нам нужны люди, работающие в области математической психологии. Это одно из главнейших направлений.
Теперь дальше. К делу вы приступите не сразу, вначале надо будет пройти некоторое обучение, тренинг – мы на своем жаргоне называем это Обработкой. Кроме того, должен сказать честно – поначалу ваша работа может вам показаться слишком уж неожиданной и в чем-то даже отталкивающей. Но не разбив яиц, не сделаешь омлет. Придется научиться видеть мир под иным углом.
Впрочем, разница невелика. Та же пустота, что и раньше. Погорел энтузиазм синим пламенем. Который год уже приходится плыть по течению, заниматься привычной работой – сидеть за пультом в машинном зале, проверяя состояние Программ, составлять отчеты, контролировать Группы. Получать раз в месяц зеленый конвертик с деньгами – бессмысленно огромными и столь же бесполезными здесь. Однако система работает четко – работникам выписывают деньги, всякий труд должен оплачиваться. "Вы понимаете, Сережа, – говорил, бывало, Старик, – мы не можем организовывать наших людей только на основе энтузиазма. Слишком их много, работников, и все они разные. Приходится считаться со сложившимися стереотипами. Да и, разумеется, низший персонал вообще не в курсе дела. Пускай, так будет надежнее. Так что позвольте дать вам совет – не отказывайтесь от конвертиков, не разрушайте чужих иллюзий. Да к тому же деньги эти могут вам пригодиться. Когда вернетесь…"
Да вот состоится ли возвращение? Он до сих пор не мог понять. Конечно, с мелочовкой все ясно. Их, Наблюдательниц, Техников, рядовых Санитаров, нанимали по контракту, лет на десять-пятнадцать. Потом они возвращались домой со стертой памятью об этих годах, а также с весьма приличной суммой. Там, в Натуральном Мире, они хоть в лепешку расшиблись бы, а таких денег нипочем бы не урвали.
Правда, при нем здешних трудов никто еще не завершал. Хотя он не любопытен. Друзей за эти пять лет у него тут не завелось, почти все контакты были деловыми. Конечно, не считая амурных эпизодов, но хрен с ними. Не хватало еще и об этом думать. А так – выбирался, конечно, изредка на пикнички с коллегами-Воспитателями. Пьянки под луной, у костра, анекдоты, рыбалка – вот и все общение. И пускай в своем деле они, коллеги, соображали неплохо, но на интеллигентность явно не тянули. Видимо, он в их круг не вписался – со временем приглашения иссякли, и он опять остался один. Просыпаясь по ночам в горячем поту, из последних сил разрывая липкую пленку кошмара, он слышал ритмичный стук собственного сердца: "Один. Один. Совсем один".
Конечно, здесь был Старик, и, наверное, только это не давало ему загнуться от тоски. Со Стариком он хоть на короткое время ощущал себя человеком, а не клавишей какого-то исполинского компьютера. Со Стариком ему приоткрывался глубинный смысл всей здешней возни – и были мгновения, когда его переполняла пьянящая смесь гордости, уверенности и какой-то необъяснимо приятной силы. Правда, такие минуты проходили, и снова наваливалась постоянная тяжесть.
В последнее время стало хуже. Мгновения ясности давно уже его не посещали, да и в разговорах со Стариком он стал заметно сдержаннее. Зато появилась бессонница, а вместе с ней – раздражительность.
С каждым днем делалось труднее. Пока что он еще владел собою, держал обычную свою бесстрастно-ироничную маску. Но временами накатывало: долго так не протянешь. Обязательно случится какой-нибудь срыв. Тем более, симптомы налицо. Даже взять сегодняшний день. Этот странный разговор, что затеял Андреич. Тоже ведь едва не нагрубил. А зачем? Андреич вполне по-дружески советовал… Или еще. Совсем уж ни к селу, ни к городу было выставлять за дверь эту Наблюдательницу. Кажется, ее здесь Еленой Прекрасной прозвали. Конечно, ее игривые интонации вызывали тошноту, ее намерения – предельно ясны. Разумеется, она так ему и не поверила. Во всяком случае, вид у нее был соответствующий. Но в том-то и беда, что на деликатное обхождение не осталось уже ни сил, ни желания. Конечно, ситуация выеденного яйца не стоит, можно было и пожалеть бабу, но времена амурных эпизодов для него прошли.
Сейчас главное – это справиться с собой. Со своим взбесившимся, вышедшем из-под контроля подсознанием. Иначе дальше никак. Дай себе волю, ослабь контроль – и придешь к тому, от чего спас Старик тем давним ноябрьским вечером.
Сергей даже не сразу его заметил. Сидя в потертом кресле, он механически болтал в стакане чайной ложкой, время от времени поглядывая на экран телевизора. За окном надрывался хищный ноябрьский ветер, с маху лупил в оконное стекло мокрыми снежными хлопьями, в голове прокручивались привычные мысли.
По телевизору шел концерт, и вроде бы даже неплохой. Однако Сергей воспринимал голубоватое мерцание экрана как бы в полусне, хотя еще не спал. Но мозги постепенно заволакивало туманом – сказывался недавно выпитый димедрол. Наверное, поэтому он не слишком удивился и появлению Старика. Впрочем, в Старике и не было ничего удивительного. Если не считать оригинального способа наносить визиты. Во всем остальном он казался совсем обычным пожилым человеком. Высокий, загорелый и крепкий, с копной седых волос, раскинувшихся по плечам точно львиная грива, с окладистой, как у Деда Мороза бородой. Одет он был весьма прилично – темный дорогой костюм, очки в золотой оправе. Чем-то Старик смахивал на Березнякова, завкафедрой прикладной математики, замучившего в свое время Сергея теорией сеточных алгоритмов. Правда, Березняков был пониже и потолще, да к тому же лет десять как обретался в иных мирах.
Все эти мысли пронеслись у Сергея в голове за какую-то мельчайшую долю секунды – словно молния вспыхнула. Но удивительное дело, он не чувствовал никакого страха.
– Добрый вечер, Сергей Петрович, – произнес меж тем Старик низким приятным голосом. – Не напугал вас?
– Ну что вы, что вы, у меня нервы крепкие, – машинально ответил Сергей, все еще продолжая вертеть ложкой в стакане.
"Ну вот, как и следовало ожидать – галлюцинации, – появилась первая трезвая мысль. – И зрительная, и слуховая, да еще, наверное, окажется, что и осязательная."
– Вы ко мне? – добавил он, стараясь говорить как можно медленнее, так легче было справляться с дрожью в голосе.
– К вам, Сергей Петрович, к вам, – ласково подтвердил Старик. Подойдя поближе, он внимательно взглянул Сергею в глаза.
– Между прочим, я не галлюцинация, так что не волнуйтесь понапрасну. Психика у вас в порядке, уж мне ли не знать. Хотя что касается нервишек – не такие уж они и крепкие. Пошаливают, между нами говоря, нервишки. Но это поправимо. Поверьте, мы никогда бы не обратились к человеку с болезненными отклонениями. Успокойтесь, вы в норме.
– Мы? – переспросил Сергей. – Кто это мы? Вы пришли сюда от лица кого-то?
– Об этом, если позволите, чуть позже, – откликнулся Старик.
– Ну ладно, – не спеша протянул Сергей, – раз уж настаиваете, что вы не галлюцинация, так может, объясните, каким образом вы здесь появились? Неужели и впрямь ходите сквозь стены?
– И не только сквозь стены, – улыбнулся Старик. – Я много еще чего умею, Сергей. Кстати, не возражаете, если без отчества?
– Пожалуйста, – хмыкнул Сергей. – Как говорится, хоть горшком назови…
– Просто я намного старше вас, – как бы и не слыша его, продолжал Старик, – а старость, помимо всего прочего, означает права, от которых очень хочется отказаться. Но как откажешься – традиция… Ладно, это я так, к слову.
Сергей поспешно встал с кресла.
– Да вы садитесь, – предложил он. – Садитесь в кресло, или вон на диван. А то неудобно как-то получается: вы стоите, я сижу. У меня, простите, некоторый беспорядок…
– Это меня нисколько не интересует, – ответил Старик, усаживаясь в кресло. – Перейдем к делу, Сергей, – продолжал он, устроившись поудобнее. – Но чтобы разговор у нас вышел полезный, еще раз хочу напомнить: все, что сейчас происходит, не бред, не галлюцинация, не сон и не шизофрения. Впрочем, если хорошенько подумать, вы и сами это поймете. Вы же не курите, практически не пьете, в детстве припадками не отличались, да и вообще здоровье у вас железное. Хотя я бы на вашем месте не глотал так много таблеток. Ну, да все равно теперь. Надеюсь, вы понимаете, что я не случайно появился у вас именно таким… э-э… нестандартным, что ли, образом. Просто не хотелось тратить время на доказательство своей нормальности. Иначе вы ни за что бы мне не поверили, решили бы, что я аферист или из психбольницы сбежал. Конечно, торопиться нам с вами некуда, в конце концов я бы вас убедил, да только не люблю я пустопорожних разговоров. Итак, вернемся к нашим баранам. Только давайте без этих, знаете ли, мещанских тезисов: "Этого не может быть, потому что не может быть никогда" или, к примеру, "Чушь, бред, фантастика!" Ну, сами знаете, как оно бывает. Хотя, конечно, чисто внешнее сходство с фантастикой вы, скорее всего, обнаружите. Не пугайтесь, ладно? В общем, мы договорились?
– Ну разумеется, – хмыкнул Сергей, примостясь на краешке дивана. – Меня вообще напугать непросто.
"Чем дальше, тем любопытственнее" – вертелась в голове фраза. Он уже и в самом деле ощущал себя этакой раскомплексованной Алисой в стране чудес, хотя временами все же склонялся к мыслям о галлюцинации.
– Тогда вот как мы с вами сделаем, – продолжал Старик. – Сперва я изложу несколько тезисов, а вы послушайте, да не перебивайте. Потом уж я отвечу на любые вопросы. Устраивает вас такая культурная программа?
– Да вы не тяните, – отозвался Сергей. – Давайте ближе к делу.
– Ну, раз уж вы так настаиваете, – улыбнулся Старик. – Ладно, суть дела такова. Впрочем, для начала пару слов о себе, хотя, конечно, это весьма нескромно. Но чтобы уж сразу внести ясность. Вас, естественно, интересует, что я за такое явление природы? Успокойтесь, ничего страшного. Я не инопланетянин, не волшебник и уж, конечно, не какой-нибудь там экстрасенс. Кажется, теперь это у вас так называется? В общем, я самый обычный человек, такой же, как и вы. Правда, человек-то я обычный, а вот судьба у меня не совсем обычная. Ну, а как следствие – не совсем обычные отношения со Вселенной. Зовут меня… Ну, предположим, Александр Иванович. Во всяком случае, сейчас. Как звали раньше – пока для вас несущественно.
Это, значит, был у нас первый тезис. Ну, а теперь тезис второй. Во Вселенной существуют, как бы выразиться поточнее, силы особого происхождения и особых возможностей. В настоящий момент я являюсь, так сказать, полномочным их представителем. Вы, надеюсь, понимаете, что у нас нет ничего общего с какими-либо организациями, партиями, государственными структурами и прочей чепухой. Упомянутые силы существовали еще в те времена, когда нашей милой планеты и в проекте не было. Кстати, мой вам маленький совет – не стройте гипотезы. Хотя бы уже потому, что любая из них окажется ложной. Может быть, когда-нибудь, со временем, вы приблизитесь к некоторому относительному пониманию. А может быть, и нет. Между прочим, и мне не все доступно. Хотя я работаю с ними очень давно. Гораздо дольше, чем вы могли бы предположить. Просто, знаете ли, человеческий разум имеет некоторые естественные границы, и ничего тут не поделаешь – так уж мы устроены.
Но вот что вы можете и должны понять. Силы, о которых я говорю, не связаны никакими законами природы. Во всяком случае, известными вам законами. Масштабы у них космические, ни пространство, ни даже время для них не преграда. Понимаю, как трудно в это поверить. Но обманывать вас мне ни к чему. Тем более, с вами такой фокус все равно бы не удался.
И третий тезис. У этих сил имеется глобальная цель, вся их деятельность только на нее и направлена. Что же это за цель? – Старик привстал с кресла и внимательно посмотрел на Сергея. – А цель такая: помогать мирам, которые терпят бедствия. К сожалению, такое случается довольно часто. Вселенных, как вы понимаете, бесконечно много, а разуму присущ инстинкт самоуничтожения. Возможно, тут действует какой-то универсальный философский закон. Не знаю… И они не знают. Во всяком случае, делают то, что могут. Ну, а говоря конкретнее – сейчас мы спасаем Землю. А с нею, Сережа, дела плохи. Все варианты естественного развития мы просчитали, промоделировали и поняли – земная цивилизация обречена. Конечно, вы знаете – человечество уже сейчас может превратить свою планету в мертвый безвоздушный шар. Да что говорить, об этом в каждой газете пишут. Технически-то дело несложное. Но вот чего вы не знаете, о чем в газетах не написано – так это то, что ядерная война – еще не самое худшее. Войны, кстати, скорее всего, и не будет, но впереди маячат беды пострашнее.
Цивилизация, конечно, погибнет, и погибнет ужасно, но и это еще не самое главное. А самое главное – она потянет за собой в могилу и остальных. Знаете, как один прокаженный может заразить целый город, так и здесь. Сейчас-то вы варитесь в собственном соку, а вот лет через полтораста, когда начнете к звездам летать… Страшно и подумать, что вы туда потащите. Получится нечто вроде цепной реакции. Да, Сергей, как это ни печально, но оснований для исторического оптимизма у нас с вами нет. Наша цивилизация уже давно, тысячи лет назад сделала роковую ошибку, и самостоятельно ее исправить не сможет. Поэтому, Сережа, Силы Спасения и начали действовать. Причем не сегодня, а довольно давно. Что ж, опыт у них богатый, Земля для них не первый пациент. И кстати сказать, шансы на излечение весьма неплохие.
Такие вот дела, Сергей, – сказал Старик, немного помолчав. – Потом, конечно, вы узнаете и подробности, но если вкратце, то так.
Ну, а теперь – к делу. Почему я пришел именно к вам, рассказываю эти невеселые истории? Ну что ж, наберитесь терпения.
Думаю, вам понятно, что чисто внешним воздействием никакую цивилизацию не спасешь. Внешнее воздействие должно сопрягаться с внутренним. Это как больной человек, он вылечится только если сам будет стараться. А без этого стремления, да будет вам известно, ни таблетки, ни уколы, ни тем более операции пользы не дают. Вот и здесь так же. Мы, люди, должны сами исправить путь планеты. Разумеется, с помощью известных сил. Тут, если хотите, тоже проявляется некий универсальный закон – самого себя за волосы не поднимешь. Но, конечно, минутного порыва мало. Я уже сказал – Силы Спасения действуют давно. А знаете, что в нашем деле самое сложное? Найти способных к сотрудничеству людей. Критерии отбора весьма жесткие. Им ведь не нужны всякие там непризнанные гении, социальные экстремисты, политические и религиозные фанатики. С другой стороны, от прагматиков и холодных скептиков тоже мало пользы.
Во-первых, они не поверят. А даже если и поверят, будут действовать ради собственных целей. Конечно, для не слишком сложной работы используют и таких. Существуют же и чисто технические вопросы. Эти люди даже деньги за свой труд получают, а потом им обновляют память. Что у нас делали, они не помнят, в остальном же остаются такими, как были. Но это так, мелочь. Для серьезной работы нам необходимы совсем иные люди. Во-первых, люди с нестандартным мышлением – только такие поймут суть проблемы. Во-вторых, люди надежные и сильные – иначе им не справиться со своими задачами. В третьих, нам нужны люди знающие, способные учиться и работать квалифицированно. А такие сочетания нечасто встречаются. Сережа, вы ведь, наверное, уже поняли – мы наблюдали за вами. И довольно давно – еще со студенческих ваших лет. И было принято положительное решение. Именно поэтому я и здесь. Мы предлагаем вам сотрудничество. Вы относитесь именно к тому редкому типу людей, что нам нужен. Тем более, у вас и специальность подходящая. Нам нужны люди, работающие в области математической психологии. Это одно из главнейших направлений.
Теперь дальше. К делу вы приступите не сразу, вначале надо будет пройти некоторое обучение, тренинг – мы на своем жаргоне называем это Обработкой. Кроме того, должен сказать честно – поначалу ваша работа может вам показаться слишком уж неожиданной и в чем-то даже отталкивающей. Но не разбив яиц, не сделаешь омлет. Придется научиться видеть мир под иным углом.