Кард Орсон Скотт. Театр Теней

Орсон Скотт Кард
Театр Теней

1
Выросший

   От: [e-mail]#14h9ccO /SIGN UP NOW AND STAY ANONYMOUS!
   Кому: [e-mail]
   Тема: Окончательное решение
 
   Виггин!
   Объект решено не ликвидировать. Он будет перевезен согласно плану 2, маршрут 1. Отбытие вторник 04.00, блокпост № 3 в 06.00, время рассвета. Не забудь разницу во времени. Если он тебе нужен, он твой.
   Если у тебя ума больше, чем честолюбия, ты его уничтожишь. Если нет, попытаешься его использовать. Ты не просил моего совета, но я видел этого человека в действии. Не оставляй его в живых.
   Конечно, без противника, который напугает мир, тебе никогда не вернуть бывшую власть должности Гегемона. Это будет конец твоей карьеры.
   Оставь его жить, и это будет конец твоей жизни, а после твоей смерти мир окажется в его власти. Кто же из вас чудовище? Или хотя бы чудовище № 1?
   А я тебе сказал, как его взять. Так что, я чудовище № 3?. Или просто дурак № 1?

Ваш покорный слуга в колпаке с бубенчиками.

   Бобу нравилось быть высоким, хотя он и знал, что от этого погибнет.
   При той скорости, с которой он теперь рос, это случится скорее рано, чем поздно. Сколько ему еще осталось? Год? Три? Пять? Концы костей у него оставались как у младенца: росли, удлинялись, и даже голова росла, и возле гребня черепа оставался хрящевой родничок в окружении растущих костей.
   Все время приходилось приспосабливаться: руки доставали дальше, чем он их протягивал, ноги зацеплялись за ступени и пороги, шаги становились длиннее, и спутникам приходилось за Бобом поспевать. На учениях со своими солдатами, элитной ротой, составлявшей все вооруженные силы Гегемонии, он бежал впереди, обгоняя их.
   Уважение своих людей он завоевал уже давно, но теперь, спасибо росту, они смотрели на него снизу вверх в буквальном смысле.
   Боб стоял на траве, где ждали его людей два штурмовых вертолета. Сегодня предстояло опасное задание – проникнуть в воздушное пространство Китая и перехватить небольшой конвой, перевозящий заключенного из Пекина в сельскую местность. Успех операции зависел от секретности, внезапности и необычайно точной информации, которую Гегемон, Питер Виггин, получал из Китая последние месяцы.
   Боб хотел бы знать источник сведений, поскольку от этого источника зависела его жизнь и жизнь его людей. Прежняя точность могла быть ловушкой. Хотя титул «Гегемон» стал практически пустым звуком, так как почти все население мира жило в странах, решивших более не признавать власть этой должности, Питер Виггин умело пользовался солдатами Боба. Они были блохой под шкурой нового экспансионистского Китая, кусали больно, в самые удачные моменты, и самоуверенные китайские лидеры получали от Гегемона чувствительные щелчки в нос.
   Внезапно исчезнувший патрульный катер, упавший вертолет, сорванная шпионская операция, ослепшая разведка в той или иной стране, – официально Китай не обвинял Гегемона в какой бы то ни было причастности к этим инцидентам, но это значило одно: китайцы не хотят делать Гегемону рекламу, не хотят поднимать его репутацию среди тех, кто сильно боялся Китая в эти годы после завоевания Индокитая и Индии. Но они почти наверняка знали, кто им пакостит.
   Конечно, они наверняка относили к небольшим силам Боба и обычные случайности жизни. Смерть от сердечного приступа китайского министра иностранных дел в Вашингтоне за несколько минут до встречи с президентом США – они действительно могли думать, что руки Питера Виггина дотягиваются и туда, или что он счел китайского министра, выпивоху и гуляку, достойным политического убийства.
   А опустошительная засуха на второй год завоевания Индии, заставляющая китайцев либо закупать провизию на вольном рынке, либо пустить европейских работников служб спасения в недавно завоеванную и все еще не покоренную страну, – может, они воображают, что Питер Виггин и муссонными дождями командует?
   А вот у Боба таких иллюзий не было. У Питера Виггина была масса связей по всему миру, коллекция информаторов, постепенно превращающаяся в серьезную разведсеть, но, насколько понимал Боб, Питер продолжал играть в игру. Да нет, сам он думал, что это всерьез, но лишь потому, что не видел реального мира. Не видел людей, погибавших в результате его приказов.
   А Боб видел и знал, что это не игра.
   Послышались шаги приближающихся солдат. Еще не оборачиваясь, он понял, что они совсем рядом, потому что даже здесь, на территории, считающейся безопасной – на террасах Минандао на Филиппинах, – они двигались как можно тише. Но Боб услышал их раньше, чем они того ожидали, потому что у него всегда были необычайно обостренные чувства. Не физические органы чувств – уши у него были вполне обычные, – но способность мозга различить даже малейшие изменения звукового фона. Вот почему он поднял руку, приветствуя своих людей, которые только выходили из леса у него за спиной.
   Послышались еле заметные изменения в их дыхании: вздохи, почти беззвучные смешки – они поняли, что он опять их засек. Как будто взрослые играли в казаки-разбойники, а у Боба глаза на затылке.
   Люди двумя шеренгами пошли на борт вертолетов, нагруженные тяжелым оружием, а Сурьявонг встал рядом с Бобом.
   – Сэр! – обратился он.
   Это заставило Боба повернуться. Сурьявонг никогда его так не называл.
   Заместитель Боба, таец, старше его на несколько лет, был теперь ниже на полголовы. Отдав Бобу честь, он повернулся к лесу, откуда только что вышел.
   Посмотрев туда же, Боб увидел Питера Виггина, Гегемона Земли, брата Эндера Виггина, который несколько лет назад спас планету от вторжения муравьеподобных. Питер Виггин, интриган и игрок. Какую игру затеял он сейчас?
   – Надеюсь, ты не сошел с ума настолько, чтобы лететь с нами на задание? – спросил Боб.
   – До чего же ты мне рад, – ответил Питер. – Это у тебя пистолет в кармане, так что вряд ли ты так счастлив меня видеть.
   Больше всего Боб не выносил, когда Питер пытался балагурить. Поэтому он ждал. Молча.
   – Юлиан Дельфийски, планы изменились, – сообщил Питер.
   Еще называет полным именем, как будто он Бобу отец. Да, у Боба есть отец – хотя он даже об этом не знал, пока война не кончилась, и тогда ему сказали, что Николай Дельфийски не просто ему друг, но еще и брат. Но получать отца и мать в одиннадцать лет от роду совсем не то, что вырасти рядом с ними. В детстве никто не называл Боба «Юлиан Дельфийски». Его вообще никак не называли, пока не прозвали в насмешку Бобом на улицах Роттердама.
   Питер даже не понимал, насколько глупо разговаривать с Бобом сверху вниз. «Я, между прочим, воевал рядом с твоим братом Эндером, пока ты играл в свои бирюльки в сети. А пока ты исполняешь свою пустую роль Гегемона, я этих людей вожу в битвы, которые действительно что-то меняют в мире. И ты мне будешь говорить, что у нас изменились планы?»
   – Отмени операцию, – сказал Боб. – Изменения в планах в последнюю секунду – ненужные потери в бою.
   – Здесь такого не будет, – возразил Питер. – Потому что единственное изменение в том, что ты не летишь.
   – Вместо меня летишь ты?
   Бобу не надо было изображать презрение лицом или голосом. Питеру хватало ума понять, что это можно сказать только в шутку. Он ничего другого не умел, как писать статьи, ладить с политиканами и играть в геополитику.
   – Командование поручается Сурьявонгу, – сказал Питер.
   Сурьявонг принял у Питера запечатанный пакет, но повернулся к Бобу за подтверждением.
   Питер заметил, конечно, что Сурьявонг не собирается выполнять его приказы, если Боб не скажет, что это надо делать. Будучи человеком, он не смог подавить желания ответить уколом на укол.
   – Конечно, если ты не считаешь, что Сурьявонг не готов к такой задаче.
   Боб взглянул на Сурьявонга, тот ответил улыбкой.
   – Ваше превосходительство, вашими войсками командовать вам, – ответил Боб. – Сурьявонг всегда ведет своих людей в бой, так что ничего существенного не изменится.
   Что было не совсем верно: Бобу и Сурьявонгу часто приходилось менять планы в последнюю минуту, и зачастую один или другой брал на себя командование всей операцией, в зависимости от того, кому выпадало принимать неотложное решение. Все же эта операция, как бы трудна ни была, особенно сложной не являлась. Либо конвой будет там, где должен быть, либо нет. Если будет, операция должна оказаться удачной. Если нет или если будет засада, операция будет свернута и штурмовая группа вернется домой. С мелкими деталями Сурьявонг и солдаты разберутся в рабочем порядке.
   Если, конечно, дело не в том, что Питер Виггин знает о неизбежном провале операции и не хочет рисковать Бобом. Или если Питер их предает по каким-то своим непонятным причинам.
   – Прошу пакет не вскрывать, – сказал Питер, – пока не окажетесь в воздухе.
   Сурьявонг отдал честь.
   – Пора, – сказал он.
   – Эта операция, – произнес Питер, – существенно приблизит нас к моменту, когда мы сломаем хребет китайской экспансии.
   Боб даже не вздохнул. Эта манера Питера говорить о том, что скоро будет, давно ему надоела.
   – С Богом, – сказал он Сурьявонгу.
   Произнося эти слова, он иногда вспоминал сестру Карлотту, думая, действительно ли она теперь с Богом, и, может быть, слышит, как Боб произносит слова, которые для него ближе всего к молитве.
   Сурьявонг побежал к вертолету. В отличие от своих людей он нес лишь ранец с дневным пайком и пистолет в кобуре. Тяжелое оружие не было ему нужно, поскольку ему полагалось оставаться в вертолете. Бывают случаи, когда командир должен вести солдат в бой, но на подобной операции все решает связь и надо иногда принимать мгновенные решения, тут же передаваемые дальше. Так что он останется возле электронной карты, где видно положение каждого солдата, а общаться с ними будет по защищенной спутниковой связи.
   Но это не значит отсиживаться в безопасности – наоборот. Если китайцы знают о готовящемся налете или если сумеют вовремя среагировать, Сурьявонг окажется внутри одной из двух самых больших и доступных мишеней.
   Это мое место, подумал Боб, видя, как Сурьявонг исчезает в вертолете, ухватившись за чью-то протянутую руку.
   Дверь закрылась, машины поднялись в воздух в вихре пыли и листьев, приминая траву к земле.
   И лишь тогда из леса вышла еще одна фигура – молодая женщина. Петра.
   Боб тут же взорвался яростью.
   – Ты чего себе думаешь? – заорал он на Питера, перекрывая стихающий рев винтов. – Где ее охрана? Ты что, не знаешь, что ей грозит опасность повсюду вне городка?
   – На самом деле, – ответил Питер уже нормальным голосом, потому что вертолеты ушли высоко вверх, – никогда в жизни ей еще не было безопаснее.
   – Если ты так думаешь, – отрезал Боб, – то ты идиот.
   – Я действительно так думаю, и я не идиот. – Питер осклабился. – Ты меня вечно недооцениваешь.
   – Ты вечно себя переоцениваешь.
   – Привет, Боб!
   Боб обернулся.
   – Привет, Петра. – Они виделись только три дня назад, перед тем, как Боб вылетел на это задание. Она помогла составить план, она знала этот план вдоль и поперек не хуже Боба. – Что этот индюк решил сделать с нашей операцией?
   Петра пожала плечами:
   – Ты еще не сообразил?
   Боб на миг задумался. Как всегда, его подсознание обрабатывало информацию в фоновом режиме, чего он не осознавал. В верхнем слое шли мысли о Питере, Петре и только что улетевшей на задание роте. Но фоновая часть разума уже подметила аномалии и готова была представить их список.
   Питер снял Боба с операции и дал Сурьявонгу запечатанный пакет. Значит, он не хотел, чтобы изменение в задании стало известно Бобу. Питер также вытащил Петру из укрытия и все же заявил, что никогда ей не было безопаснее. То есть у него есть причина быть уверенным, что Ахилл ее здесь не достанет.
   Ахилл. Единственный человек, чья сеть могла соперничать с сетью Питера в умении дотягиваться через границы. Единственная причина, почему Питер уверен, что Ахилл не достанет Петру, даже здесь, может быть только одна: у Ахилла нет свободы действий.
   Ахилл в Китае сидит в тюрьме, и уже не первый день.
   Значит, китайцы, использовав его для помощи в завоевании Индии, Таиланда, Вьетнама, Лаоса и Камбоджи, для организации союза с Россией и Варшавским договором, поняли наконец, что он психопат, и посадили его под замок.
   Ахилл в китайской тюрьме. Пакет, переданный Сурьявонгу, несомненно, сообщает ему о личности пленника, которого надлежит выручить из китайской тюрьмы. Информация не могла быть сообщена до отбытия группы, потому что Боб не дал бы начать операцию, ведущую к освобождению Ахилла.
   Боб повернулся к Питеру:
   – Ты глупее немецких политиков, которые привели Гитлера к власти, думая его использовать.
   – Я знал, что ты расстроишься, – спокойно ответил Питер.
   – Разве что в новом приказе, который ты дал Сурьявонгу, сказано убить этого пленника?
   – А ты заметил, что становишься слишком предсказуем, когда речь заходит об этом типе? Одно упоминание его имени выводит тебя из себя. Это твоя ахиллесова пята, прости за каламбур.
   Боб, не обращая на него внимания, повернулся и взял Петру за руку.
   – Если ты знала, что он задумал, почему ты прилетела с ним?
   – Потому что в Бразилии мне уже не скрыться, – ответила она, – и лучше тогда быть с тобой.
   – Мы вместе – это для Ахилла двойная причина стараться.
   – Но ты пока что умел оставаться в живых, что бы ни бросал против тебя Ахилл, – заметила Петра. – И я тоже хочу.
   Боб покачал головой:
   – Те, кто был рядом со мной, – погибли.
   – Напротив, – возразила Петра. – Погибали они тогда, когда не были рядом с тобой.
   Что ж, это была правда, но несущественная. Как ни считай, а Недотепа и сестра Карлотта погибли из-за Боба. Они допустили ошибку: любили его и были ему верны.
   – Я от тебя не отойду, – сказала Петра.
   – Никогда?
   Она не успела ответить, потому что Питер перебил:
   – Все это очень трогательно, но надо решить, что делать с Ахиллом, когда мы его привезем.
   Петра посмотрела на него, как на докучного ребенка:
   – Ну, ты действительно тупой.
   – Я знаю, что он опасен, – сказал Питер. – Вот почему надо тщательно продумать, как мы будем действовать.
   – Ты послушай, – обратилась Петра к Бобу. – Он говорит «мы»!
   – Никаких «мы», – ответил Боб. – Будь здоров.
   Не выпуская руку Петры, он направился в лес. Петра лишь на секунду задержалась, чтобы радостно помахать Питеру, и побежала к деревьям рядом с Бобом.
   – Вы смываетесь? – крикнул им вслед Питер. – Просто смываетесь, когда наконец-то мы можем все повернуть в нашу пользу?
   Они даже не остановились возразить.
   Потом, в частном самолете, который зафрахтовал Боб с Минандао на Сулавеси, Петра передразнила слова Питера: «Когда наконец-то мы можем все повернуть в нашу пользу?»
   Боб засмеялся.
   – А была ли когда-нибудь наша польза? – спросила Петра уже всерьез. – Все это время была только одна цель: усилить влияние Питера, поднять его власть, его престиж. Наша польза!
   – Я не хочу, чтобы он погиб, – сказал Боб.
   – Кто, Ахилл?
   – Да нет! Его я хотел бы видеть мертвым. Питеру надо сохранить жизнь – он единственный противовес.
   – Он сам потерял равновесие, – заметила Петра. – Сколько придется ждать, пока Ахилл организует его гибель?
   – Меня беспокоит, сколько придется ждать, пока Ахилл проникнет в его сеть и переймет ее на себя?
   – А мы не приписываем Ахиллу сверхъестественных сил? – спросила Петра. – Он же не бог. Даже не герой. Просто больной ребенок.
   – Нет, – ответил Боб. – Больной ребенок – это я. А он – дьявол.
   – Ладно, – согласилась Петра. – Тогда он – больной ребенок дьявола.
   – Так ты говоришь, что нам надо все еще попытаться помочь Питеру?
   – Я говорю, что, если Питер выживет после своего романчика с Ахиллом, он будет более склонен нас слушать.
   – Вряд ли, – усомнился Боб. – Если он выживет, он решит, что он умнее нас, и даже еще меньше будет интересоваться нашим мнением.
   – М-да, – произнесла Петра. – Он, похоже, ничему не научится.
   – Первое, что нам надо сделать, – решительно сказал Боб, – это расстаться.
   – Нет.
   – Я это уже умею делать, Петра. Уходить в укрытие. Оставаться непойманным.
   – А вместе нас слишком легко узнать, ля-ля, ля-ля.
   – От твоего «ля-ля, ля-ля» это не перестает быть правдой.
   – А мне плевать, – сообщила Петра. – И этот момент ты в своих расчетах упустил.
   – А мне не плевать, какой момент упускаешь в своих расчетах ты.
   – Давай я так поставлю вопрос, – предложила Петра. – Если мы разделимся и Ахилл меня найдет первой и убьет, у тебя на совести будет еще одна женщина, которую ты глубоко любил и которую не защитил от гибели.
   – Запрещенный удар.
   – А я дерусь по-девчоночьи.
   – Если ты останешься со мной, мы наверняка погибнем оба.
   – А вот и нет.
   – Я же не бессмертен, и ты это знаешь.
   – Но ты умнее Ахилла. И везучее. И выше. И красивее.
   – Новый, усовершенствованный человек.
   Она задумчиво на него посмотрела:
   – Знаешь, теперь, когда ты такой высокий, мы можем путешествовать под видом мужа и жены.
   Боб вздохнул:
   – Я не собираюсь на тебе жениться.
   – Только для прикрытия.
   Ее желание выйти за него сначала проявлялось намеками, а теперь уже стало открытым.
   – Я не собираюсь иметь детей, – сказал Боб. – Мой вид кончится на мне.
   – Это с твоей стороны слишком эгоистично. Если бы так сказал первый гомо сапиенс? Мы бы остались неандертальцами, и жукеры бы разнесли нас в клочья. Тем бы дело и кончилось.
   – Мы не из неандертальцев развились.
   – Что ж, хорошо, что мы хоть этот фактик твердо установили.
   – А я так вообще не развился. Я был изготовлен. Генетически создан.
   – И все же по образу Божию.
   – Сестра Карлотта могла бы такое сказать, а от тебя мне это даже не смешно слышать.
   – Еще как смешно.
   – Только не мне.
   – Знаешь, я не уверена, что хочу от тебя детей, если они могут унаследовать твое чувство юмора.
   – Приятно слышать.
   Но на самом деле не было приятно, потому что его к ней тянуло, и она это знала. Более того, он действительно неровно к ней дышал, любил быть рядом с ней. Она была его другом. Если бы не то, что он должен умереть, если бы он хотел завести семью, если бы его интересовал брак, единственным человеком женского пола, с которым он мог бы связать судьбу, была она. Но вот беда: она была человеком, а он нет.
   Чуть помолчав, она положила голову к нему на плечо и взяла его за руку.
   – Спасибо, – тихо выдохнула она.
   – За что?
   – За то, что дал мне спасти тебе жизнь.
   – Это когда же было?
   – Пока ты должен смотреть за мной, – объяснила Петра, – ты не умрешь.
   – Так что ты поехала со мной, увеличив риск, что нас узнают, дав Ахиллу возможность избавиться от двух главных врагов одной удачной бомбой, – только чтобы спасти мне жизнь?
   – Правильно, вундеркинд!
   – Ты же мне даже не нравишься, сама знаешь.
   К этому моменту она так его достала, что слова эти были почти правдой.
   – А пока ты меня любишь, мне это все равно.
   И он подумал, что эта ее ложь тоже может быть почти правдой.

2
Нож Сурьявонга

 

   От: [e-mail]
   Кому: [e-mail]
   Тема: То, о чем Вы спрашивали
 
   Дорогой мистер Виггин (Локи)!
   Если говорить философски, все гости в доме мусульманина считаются священными, ибо их послал Бог, и они под его покровительством. Говоря практически, для двух крайне одаренных, прославленных и непредсказуемых личностей, которых одна весьма сильная немусульманская фигура ненавидит, а другая им помогает, эта часть мира весьма опасна, особенно если они хотят оба продолжать скрываться и остаться на свободе. Я не думаю, что у них хватит глупости искать убежища в исламской стране.
   Но с сожалением должен Вам сказать, что Ваш интерес и мой в этом деле не совпадают, так что, несмотря на случаи сотрудничества в будущем, я наверняка не скажу Вам, если встречу их или узнаю о них что-либо.
   Ваши достижения многочисленны, я помогал Вам раньше и буду помогать в дальнейшем. Но, когда Эндер вел нас в бой с муравьеподобными, эти друзья были со мной бок о бок, где были Вы?
 
   С искренним уважением,

Алаи.

   Вскрыв пакет с приказом, Сурьявонг не был удивлен. Он водил штурмовые группы в Китай, но всегда ради диверсии или сбора сведений либо «принудительной отставки высокого должностного лица» – иронический эвфемизм Питера для политического убийства. Тот факт, что сейчас планировался захват, а не физическое уничтожение, означал, что речь идет не о китайце. Сурьявонг хотел бы надеяться, что это кто-то из руководителей завоеванной страны – низложенный премьер-министр Индии, или плененный премьер его родного Таиланда.
   Даже мелькнула мысль: не может ли это быть кто-то из членов его семьи?
   Но Питеру имело смысл идти на риск не ради кого-то, имеющего лишь политическое или символическое значение, но ради врага, который поставил мир в эту необычайную и отчаянную ситуацию.
   Ахилл. Бывший хромой калека, привычный убийца, полный психопат и талантливейший поджигатель войны, Ахилл понимал, чего жаждут лидеры стран, и умел обещать им способ этого добиться. Он сумел убедить одну фракцию в российском правительстве, глав Индии и Пакистана и многих руководителей других стран склониться на его предложения. Когда Россия решила, что он обуза, он сбежал в Индию, где его уже ждали друзья. А когда Индия и Пакистан поступили именно так, как он их уговаривал, он их предал с помощью своих связей в Китае.
   Конечно, следующим шагом было бы предательство китайских друзей и захват позиции с еще большей властью. Но правящая камарилья Китая была не менее цинична, чем сам Ахилл, и раскусила его поведение, так что вскоре после того, как Китай стал единственной реальной сверхдержавой мира, его арестовали.
   Если китайцы такие умные, почему же Питеру ума не хватает? Разве не он сам говорил: «Когда Ахилл становится тебе всего полезнее и преданнее, то наверняка он тебя уже предал в этот момент»? И он думает, что сможет использовать этого мальчика-монстра?
   Или Ахилл сумел убедить Питера, вопреки всем свидетельствам, что Ахилл не держит слова, будто на этот раз он останется верен союзнику?
   Надо его убить, думал Сурьявонг. На самом деле я так и сделаю. Питеру я доложу, что Ахилл погиб в неразберихе операции. И тогда в мире будет куда спокойнее.
   Сурьявонгу уже приходилось убивать опасных врагов. А судя по словам Петры и Боба, Ахилл по определению опасный враг, особенно для тех, кто с ним хорошо обходится.
   – Если ты его хоть раз видел в состоянии слабости, беспомощности или поражения, – говорил Боб, – он не вынесет, чтобы ты остался в живых. Не думаю, что здесь что-то личное. Ему не обязательно убивать тебя своими руками или видеть твою смерть – ничего такого. Ему просто надо знать, что ты больше не живешь с ним в одном мире.
   – Так что самое опасное, что ты можешь сделать, – говорила Петра, – это его спасти, потому что сам факт, что ты видел его в ситуации, когда спасение необходимо, для тебя – смертный приговор.
   Неужто они этого Питеру не объяснили?
   Конечно, объяснили. Так что Питер, посылая Сурьявонга спасать Ахилла, знал, что фактически подписывает приказ о его смерти.
   Несомненно, Питер воображает, что сможет держать Ахилла под контролем и Сурьявонгу ничего не грозит.
   Но Ахилл убил хирурга, который вылечил ему ногу, и девчонку, которая не велела его убивать, когда он был в ее власти. Он убил монахиню, которая нашла его на улицах Роттердама, дала образование и шанс попасть в Боевую школу.
   Получить благодарность Ахилла – значит получить смертельную болезнь. И у Питера нет власти сделать Сурьявонга к ней иммунным. Ахилл никогда не оставлял доброго дела безнаказанным, сколько бы ни ушло на это времени, каким бы извилистым путем ни шла его месть.
   Надо его убить, думал Сурьявонг, иначе он наверняка убьет меня.
   Он не солдат, он пленник. Убить его – преступление, даже на войне.
   Но если я не убью его, он убьет меня. Разве человек не имеет права защищаться?
   И это он состряпал план, из-за которого мой народ попал под китайское ярмо, он разрушил страну, которую никто не мог завоевать, ни бирманцы, ни европейские колонизаторы, ни коммунисты в свое время. Хотя бы за Таиланд он заслужил смерти, не говоря уже об остальных убийствах и предательствах.
   Но если солдат не подчиняется приказу, не убивает лишь тогда, когда ему дан приказ убивать, чего стоит он для своего командира? Какому делу он служит? Даже не собственному выживанию, потому что в такой армии ни один офицер не сможет рассчитывать на своих людей, ни один солдат – на своих товарищей.
   Может, мне повезет и взорвется машина, в которой он едет.
   Вот этими мыслями и терзался он, пока вертолеты летели ниже области захвата радаров, срывая гребни волн Китайского моря.
   Береговая линия мелькнула так быстро, что мозг едва отметил ее; бортовые компьютеры дернули вертолеты влево-вправо, вверх и снова вниз, обходя наземные препятствия и держась ниже лучей радаров. Машины были тщательно замаскированы, а бортовые компьютеры выдавали спутникам наблюдения ложную информацию. Вскоре группа вышла к определенной дороге, свернула на север, потом на запад и вышла на пункт, который источник Питера назвал «блокпостом номер три». Люди на посту предупредят конвой по рации, но они не успеют закончить и первой фразы…