Карлов Борис. Карлуша на Острове Голубой звезды

   Публика одобрительно загудела, а в президиуме заспорили два известных учёных — член-корреспондент Географического общества, профессор Злючкин и директор обсерватории академик Ярило. Злючкин говорил раздражённо и крикливо, Ярило — мягко и солидно, густым бархатным баритоном.
   — Географическое общество не давало разрешения ни на какие морские путешествия! — говорил Злючкин. — Это самоуправство! Они должны были за полгода подать заявку, которая в соответствии с установленными правилами прошла бы стадии рассмотрения и была бы завизирована во всех инстанциях! Кто такой этот Студент? Почему мы должны расхлёбывать безответственные действия каких-то горе-путешественников из Песочного города?
   — Ошибаетесь, коллега, — возразил академик Ярило. — Это вовсе не горе-путешественники. Я прекрасно знаком с организаторами экспедиции. И вы должны знать, что именно господин Студент сконструировал первую космическую ракету, совершившую посадку на населенное гномами ядро Луны!
   — Ну и чем закончились ваши полеты на Луну? Кто сейчас летает на Луну? Вы летаете?.. Вы летаете?.. — Злючкин стал тыкать пальцами в членов Совета. — От вашей Луны гномы только болеть начинают! Да будет вам известно, что в эту безответственную авантюру был насильственным образом втянут тяжело больной лунной болезнью господин Пухляк! (Наступила тишина.) В чём провинился этот добрейший и честнейший гном, который даже не был в силах сопротивляться?! — В голосе Злючкина появился щемящий надрыв.
   — Вот как? — удивился Ярило. — Я об этом не знал. Но я попрошу профессора Микстуру опубликовать в вечерних газетах медицинское заключение по поводу здоровья господина Пухляка. Да, практика показала, что космические полёты не лучшим образом влияют на здоровье гномов, и, как видите, на этот раз Студент организовал полезное, оздоровительное и в то же время познавательное морское путешествие.
   — Оздоровительное! Познавательное! — противным голосом передразнил Злючкин. — И где сейчас все эти прекрасно оздоровившие себя путешественники?
   — В ближайшее время мы надеемся получить известия от экипажа розыскной экспедиции астронома Звёздочкина и инженера Торопыги.
   — Кто такой Звёздочкин? Не знаю я никакого Звёздочкина! А Торопыга отпетый хулиган! Я Торопыгу знаю, он со мной на одной улице живет. От его изобретений все соседи стонут…
   — И опять я вынужден с вами не согласиться, уважаемый профессор. Астроном Звёздочкин прекрасно известен и уважаем в научных кругах. Он известен и вам лично, не отпирайтесь. Звёздочкин работает над Большим атласом звёздного неба, и в этом деле он значительно опережает все другие подобные изыскания, в том числе и лично ваши!
   — Ах, оставьте это, сейчас не время. Я утверждаю категорически, что никакого острова Голубой звезды в природе не существует! («Не существует… не существует…» — послышались удивлённые голоса из зала.) Нет никакого острова! Если бы пресловутый остров существовал, мы бы увидели его на снимках, сделанных из космоса. Вот последние снимки, вот, вот! — Злючкин стал вынимать из портфеля и разбрасывать по столу президиума снимки. — Вот! Вот! Нет никакого острова!
   — Где же сейчас, по-вашему, экипаж «Стрекозы»? — поинтересовался Ярило.
   — А я почем знаю? — Злючкин сложил руки на груди и отвел глаза. Высадились где-нибудь и загорают на песочке кверху пузом.
   — А сигналы бедствия?
   — Из баловства кто-нибудь кнопочку нажал, а вы и поверили!
   В зале возмущённо зашумели.
   — Ну, знаете ли, коллега, — развел руками Ярило, — кроме вас, такое и в голову-то никому не могло прийти! А кроме того, не забывайте, что существует карта, найденная архивариусом Червячковым, и на ней остров есть! В последние дни обнаружено ещё несколько старинных карт, подтверждающих существование острова!
   — Что они там подтверждают! — раздражённо протянул Злючкин. Подтверждают, что остров когда-то, где-то, может быть, и был. А вот известный специалист Галькин утверждает, что остров этот исчез в результате тектонических сдвигов! Или, может быть, ваш остров волшебный? Остров, так сказать, невидимка!.. — Злючкин повернулся к залу с ехидной улыбочкой, как бы призывая присутствующих посмеяться над своим оппонентом.
   В зале раздалось несколько жиденьких смешков, но подавляющее большинство оратора не поддержало.
   — Так что же вы предлагаете? — спокойно сказал Ярило.
   — А я ничего не предлагаю, я уже высказался.
   С торжествующим видом Злючкин уселся на своё место и в наступившей тишине стал постукивать пальцами по столу.
   — К сожалению, учёный коллега не сообщил собранию ничего нового, подытожил выступление Злючкина академик Ярило. — А теперь я объявляю, — он повысил голос, — что в сложившейся ситуации всю ответственность за проведение дальнейших поисковых работ я возлагаю на себя!
   В зале одобрительно зашумели и зааплодировали.
   — Если в течении сегодняшнего дня к нам не поступят обнадёживающие известия, завтра же утром в зону поиска будут отправлены ещё четыре экспедиции. Наши лучшие специалисты проведут водолазные работы, возьмут пробы песка, ила, воды, атмосферы, изучат состояние подводной фауны в зоне поиска, а радиопеленгаторы обнаружат «черный ящик», где бы он ни находился!..
   Тут председателю подали какую-то бумагу, он поднялся и огласил последнюю радиограмму от Звёздочкина:
   «Приближается буря, до её окончания временно уходим в стратосферу».
   — Ну вот, — не замедлил съязвить Злючкин, — теперь ещё денька четыре будут отдыхать в стратосфере. Спасатели…
   Но на его шпильки уже никто не обращал внимания. Академик Ярило решительно заявил, что он немедленно отправляется в Научный городок чтобы руководить подготовкой большой спасательной экспедиции.
   На этом, под разноголосый шум в зале, заседание Совета было объявлено закрытым.

Глава шестнадцатая

«Бобик» и «Трезор» дважды спасают своих хозяев. — Утопающих пускают за оболочку

   — Попался бы мне этот Злючкин! — хмурился Карлуша, засовывая рацию обратно в рюкзак. — Я бы ему показал «остров-невидимку»!
   — Что они там… про бурю?.. — напомнил Чек.
   — Говорят, что сейчас здесь начнётся буря.
   — А мы?
   — Что — мы?
   — Нас ведь того… смоет.
   Приятели некоторое время молча смотрели друг на друга, а потом, вдруг всё поняв, с криками рванулись в разные стороны. Карлуша вверх, а Чек обратно, вниз.
   — Стой!! — крикнули они, остановившись одновременно.
   С помощью нескольких слов и отчаянных жестов Карлуша сумел убедить Чека, что бежать надо вверх.
   И действительно, до площадки кратера оставалось совсем немного, в то время как от лагеря их отделяло не меньше часа пути. И друзья во все лопатки припустили вверх по тоннелю. За их спинами послушно гремели своими башмаками роботы.
   Площадка находилась уже совсем близко, на ровном месте такое расстояние можно было преодолеть в считанные секунды. Но подъём становился всё круче, и друзья совершенно выбились из сил. Зловещим эхом разнеслись по пещере первые раскаты грома. Вот-вот должен был хлынуть проливной дождь.
   Часто, в критические минуты опасности, в голову моментально приходит единственно правильное спасительное решение. Прерывисто дыша и начиная, как всегда, от волнения заикаться, Чек кивнул в сторону здоровенных роботов:
   — М-могли бы и н-нас…
   — Что? — не понял Карлуша.
   — В-вынести.
   Карлуша понял, и лицо его посветлело.
   — На колени! — крикнул он «Бобику».
   «Бобик» послушно опустился на колени. Карлуша вскочил на него верхом и завопил, не помня себя:
   — Гони вверх!!!
   Чек оседлал «Трезора», и железные лошадки в два счёта вынесли всадников на поверхность.
   В кратере было темно. Где-то наверху тоскливо завывал ветер, первые капли дождя шлёпнулись рядом.
   Карлуша и Чек слезли с роботов и огляделись.
   Электрические фонари потерялись во время бешеной скачки, и в первый момент показалось, что космического корабля здесь больше нет. В прошлый раз он ярко светился и мигал иллюминаторами, как новогодняя ёлка. Ничего такого сейчас не было, в кратере царили тишина и мрак.
   Но вот небо рассекла вспышка молнии, и яркий свет на мгновенье озарил всё вокруг.
   Летательный аппарат с погашенными огнями стоял на прежнем месте. А с противоположной стороны площадки, огибая по окружности силовое поле аппарата, к путешественникам приближались тени роботов-стражников.
   Увидев рядом с гномами «Бобика» и «Трезора», они в нерешительности остановились.
   — Ну что же вы встали, идиоты! — послышался из темноты голос гнома. Хватайте их всех!
   Стражники послушно двинулись вперёд. Всего несколько шагов, несколько мгновений отделяли их от прижавшихся к каменной стене путешественников.
   — Ну что же вы! — крикнул Карлуша. — Бобик! Трезор! Защищайте же нас быстрее!
   И в тот момент, когда стальная рука почти его коснулась, послышался громкий хруст, лязг, удар — и первый стражник с переломанной пополам рукой и перебитой шеей отлетел в сторону.
   Загородив собой Карлушу, «Бобик» ожидал следующего нападения.
   У Чека дела обстояли следующим образом. Одной рукой «Трезор» прижимал своего противника к туловищу, а другой откручивал ему голову. Оборвав толстый пучок разноцветных проводов, он отшвырнул её как ненужный хлам.
   Бессмысленно хлопая выкатившимися глазами и раскрывая рот как рыба, выброшенная на берег, голова подкатилась прямо к ногам стоявшего в темноте гнома. Некоторое время он смотрел на неё с нескрываемым презрением, затем повернулся и исчез в темноте тоннеля. Железные ворота захлопнулись.
   Невесёлая участь постигла также «Четвёртого» и «Пятого». Одного из них разнес на куски «Бобик», который молотил противника о силовое поле летательного аппарата, пока из него не посыпалось железо. Другого «Трезор» сбил ударом ноги в каменную воронку, и тот покатился, гремя, как старое корыто.
   Выполнив свою работу, «барбосы» встали в сторонке, ожидая дальнейших приказаний.
   А ливень хлестал уже в полную силу. Бурля и закручиваясь, вода уносила с собой останки побеждённых противников. Постепенно она стала заполнять кратер, было уже по колено, и вода продолжала быстро прибывать. Воронка стремительно засасывала в тоннель всё, что попадало в водоворот. Оставаться здесь становилось опасно.
   — Уровень приближается к критическому уровню, — бесстрастно констатировали роботы. — Через двадцать шесть… двадцать пять… двадцать четыре… двадцать три… секунды наши механизмы выйдут из строя.
   — Наши, — заметил Чек, — тоже могут…
   Потоки дождя, сопровождаемые молниями и раскатами грома, продолжали заливать кратер. Обрушиваясь сплошным потоком на защитную оболочку летательного аппарата, ливень чётко обрисовал её выпуклую, сферическую, будто отлитую из стекла форму. Между сферой и каменными стенами кратера кипела и бурлила вода.
   — До критического уровня осталось десять секунд, — продребезжали роботы. — Девять секунд… восемь секунд… семь секунд…
   Карлуша в отчаянии заколотил кулаками по поверхности сферы:
   — Эй! Кто-нибудь! Помогите!..
   И вдруг летательный аппарат вспыхнул огнями.
   В ту же секунду друзья ощутили перед собой пустоту, провалились куда-то вперёд и упали, увлекаемые хлынувшей лавиной воды.
   Не дожидаясь на этот раз приказаний, «барбосы» шагнули вперёд и подхватили своих хозяев за шивороты. Сферическое силовое поле вновь захлопнулось, и стало тихо. В этой тишине отчётливо прозвучало урчание уходящей куда-то воды.
   Стало так тихо, что у Карлуши и Чека заложило уши.
   Дверца летательного аппарата отворилась, и по лесенке навстречу друзьям спустился тот самый бородатый гном.

Глава семнадцатая

На «Волчке». — Связи быть не может. — Тайна готова приоткрыться

   — Ну, здравствуйте, голубчики, — добродушно сказал гном, остановившись перед двумя приятелями и разглядывая их с ног до головы. — Немножко промокли?
   От Карлуши и Чека валил пар, вода стекала с них ручьями.
   Гном не спеша обошёл их по кругу, опасливо поглядывая на «Бобика» и «Трезора».
   — Разрешите представиться, — сказал он наконец с некоторой торжественностью. — Главный навигатор, капитан межгалактического трансмобильного космического корабля, адмирал Прим Бамбас.
   Гном важно заложил руки за спину, выставил вперёд ногу и приосанился. Он был одет в китель полувоенного типа, брюки-галифе с тесемочками внизу и мягкие домашние тапочки. Под расстёгнутыми верхними пуговицами кителя просматривалось тёплое розовое бельё, на ногах были полосатые носочки. Борода его при свете оказалась не белой, а ярко-рыжей.
   Карлуша тоже решил не ударить в грязь лицом и представился:
   — Космический путешественник и мореплаватель, почётный член морской экспедиции гномов Песочного города, капитан Карлуша.
   Чек с уважением покосился на приятеля и представился:
   — Чек, главный консультант по общим вопросам.
   Все трое с достоинством кивнули, шаркнули ножками, и адмирал Прим Бамбас сделал пригласительный жест рукой в сторону трапа.
   Корабль, носивший название «Волчок», имел форму выпуклого диска и размер не менее пятидесяти шагов в поперечнике. По окружности располагались два ряда иллюминаторов. Он стоял на трёх железных лапах, словно гигантское насекомое.
   Карлуша и Чек стали подниматься вслед за адмиралом по узкой лесенке. Колени у них от волнения так дрожали, что на первой же ступеньке Карлуша оступился, выронил рюкзак и едва сам удержался на ногах. Из рюкзака вывалилась рация и закувыркалась к темнеющему под летательным аппаратом сточному отверстию. Карлуша осторожно подполз к краю, подобрал рацию и сунул обратно в рюкзак. Из глубины тянуло прохладой и доносился колодезный плеск воды.
   Пригласив на борт гномов, Прим Бамбас наотрез отказался пускать роботов «Бобика» и «Трезора».
   — Поймите меня правильно, — говорил он. — У этих болванов уже по меньшей мере два раза стирали программу — без специального оборудования, без сопроводительных документов… Можно только догадываться, какая каша теперь у них в голове.
   — Ладно, оставайтесь, — с сожалением в голосе приказал роботам Карлуша. — Смотрите, чтоб всё было в порядке…
   Роботы послушно вернулись на площадку и замерли по стойке «смирно».
   Вскарабкавшись по лесенке, адмирал вложил ладонь в специальную выемку, и дверца распахнулась. Пригнувшись, все трое, один за другим, исчезли в отверстии.
   Вправо и влево уходил тускло освещенный, узкий коридорчик с круглыми иллюминаторами наружу и дверьми внутрь.
   — Пройдемте в статор, — предложил хозяин, и друзья проследовали за ним в круглую комнату, расположенную в центре этажа.
   Комната была обставлена красивой мебелью, имелся буфет, аудио-видео и вообще, как говорится, все удобства. Посередине стояла круглая тумба, на которой под стеклянным колпаком вращался, зависнув в воздухе или в вакууме, стальной диск.
   Адмирал усадил гостей в глубокие кресла и хлопнул в ладоши. Явилась одетая в крахмальный передничек и кружевной чепчик, разрумяненная и раскрашенная как кукла служанка.
   — Подай чего-нибудь закусить, — распорядился хозяин.
   Служанка отреагировала монотонным и дребезжащим голосом:
   — Чай. Кофе. Фрукты. Сладкое. Соленое. Кислое…
   Карлуша и Чек удивленно подняли на неё глаза.
   — Да, да, — вздохнул адмирал. — Дурища из той же типовой серии. Коротаю здесь с этой… дурой седьмой год. Хоть бы кто-нибудь ей программу поменял, что ли. Да заткнись ты! — прикрикнул он на служанку, которая равнодушно продолжала перечислять всевозможные свойства продуктов и уже добралась до слова «терпкое».
   Машина послушно замолкла.
   — Кстати, вы случайно не программисты? — поинтересовался адмирал без особой надежды в голосе.
   Друзья отрицательно помотали головами.
   — Ну, я так и думал. Ладно, как-нибудь переживу ещё пару дней… Так что вам подать?
   — Ну, может быть, чаю?.. — сказал Карлуша из вежливости.
   Чек кивнул в знак согласия. Они сидели в мокрой одежде и подогреться изнутри сейчас бы не помешало.
   — Что стоишь! — гаркнул Прим Бамбас. — Слышала, что эти господа просят чаю?..
   Механическая служанка поспешно удалилась, а хозяин извиняющимся тоном обратился к своим гостям:
   — Вы извините, что я при вас… Уже привык. Поговорить-то не с кем. Вот так и живём. Обиделась бы хоть раз, я не знаю, скандал закатила, что ли… Иногда кажется, вот-вот с ума сойду.
   Служанка принесла чай, вазочки с печеньем и конфетами.
   — И что же, вы тут совсем один? — поинтересовался Карлуша для разговора, прихлебывая горячий чай.
   — Вообразите, совсем один! Сижу тут уже без малого семь лет, один как сыч.
   — А вы, простите, откуда к нам прилетели?
   — Ну, не то чтобы прилетели… Это мы сюда, как бы сказать, телетранспортировались.
   — И что же, связи нет со своими?
   — Это с кем?
   — Ну, откуда вы прилетели.
   — Да какая может быть связь… Такой связи ещё не придумали.
   — Неужели так далеко?
   Адмирал посмотрел на гостя непонимающе:
   — Вы это в каком смысле?
   — Ну, планета ваша от Земли далеко?
   Адмирал наконец понял, о чём идет речь, и весело рассмеялся:
   — Да уж, это, наверное, далеко! Очень отсюда далеко!..
   Карлуша разозлился. Выглядело так, будто он сказал глупость и теперь собеседник над ним смеется.
   — Послушайте! Да объясните наконец, в чём дело! — воскликнул он с обидой в голосе. — Откуда вы здесь взялись со своими роботами и что здесь вообще происходит?!
   — Хорошо, хорошо, голубчик, не кипятитесь. Всему своё время. А что касается роботов, то они давно уже не мои. Насчёт роботов вы у Курносика полюбопытствуйте. Мне, думаете, нужны эти роботы? От этих роботов надо теперь подальше держаться. А кстати, кто это ваших перепрограммировал?
   — Это Взломщик постарался. Он у нас самый лучший электронщик.
   — Отличная работа. Как это они… — Прим Бамбас сделал несколько неловких боксёрских движений. — Если у вас такие умельцы, то мы здесь живо наведём порядок. Нам, главное, за два дня управиться; тогда, может, всё и обойдётся… Вы буквально вселяете в меня надежду! А этот Курносик будет работать у меня уборщицей. Эй, Матрёшка! — окликнул он служанку. — Скоро Курносик у тебя младшим помощником будет, хочешь?
   — Не следует так говорить о господине Курносике, — укоризненно задребезжала «Матрёшка». — Он занимает ответственную должность и имеет многочисленные…
   — Пшла вон! — отрывисто гаркнул Прим Бамбас, и «Матрёшка», прервавшись на полуслове, испарилась.
   — Простите, а кто это такой — Курносик? — поинтересовался Карлуша, начиная смутно о чём-то догадываться. — Это не его случайно называют здесь директором?
   — ЗДЕСЬ его называют тупоголовым недоумком. Директор!.. Единственное, на что хватило ума этому директору, так это на то, чтобы превратить свой череп в груду металлолома.
   — Как же это? Разве он… не гном? — удивился Карлуша.
   Адмирал Прим Бамбас, хитро прищурясь, посмотрел на двух приятелей. Простодушные физиономии Карлуши и Чека располагали к откровенности. И, придвинув к себе вазу с засахаренными орешками, он начал понемногу приоткрывать завесу над тайной острова Голубой Звезды.

Глава восемнадцатая

Экипаж — двое. — Бунт на трансгалактическом корабле. — Нецензурное ругательство

   — Инженер Курносик был главным и единственным специалистом-робототехником на «Волчке», — начал свой рассказ Прим Бамбас. Гном он был так себе, не очень приятный. Хвастлив, заносчив. Но дело своё знал, работал много и увлечённо. Беспокойный был гном, всё время норовил выпрыгнуть из собственных штанов… М-да… Так вот, получаем мы приказ перебросить пятнадцать душ трудоголиков и пятнадцать душ голодранцев на Землю по программе Созидания Будущего.
   — Простите, — вмешался Карлуша, — а кто это такие — трудоголики и голодранцы? И ещё дальше вы что-то непонятное сказали…
   — Да?.. — почесал бороду адмирал. — Ну, трудоголики — это… Нет, знаете, я про это отдельно расскажу, иначе сам запутаюсь. Я вам про Курносика рассказываю? Вот и слушайте, а вопросы будете после задавать. Так вот… Я, стало быть, с самого начала не очень-то хотел этого Курносика брать на корабль. Весь экипаж — двое гномов: командир да инженер. На первом этаже — роботы с арестантами. С роботами, сами понимаете, особенно не поговоришь. А с арестантами разговаривать вообще запрещено. Но мне его на Колобке главный инженер навязал. Это, говорит, наш лучший специалист. Гордость, говорит, робототехники. Я, говорит, в таком ответственном деле никому другому не доверяю. А Курносику это он, значит, доверял.
   Ну, приказ есть приказ. У нас приказы не обсуждают.
   Да и сам Курносик этот, как мне показалось, за последнее время вроде как сильно изменился. Спокойнее стал, что ли… Я тогда ещё не знал, что это в нём за перемены происходят.
   Ну, погрузились на «Волчок».
   Старт.
   Четыре минуты телетранспортируемся.
   Вот она, Солнечная система, всё верно, всё чин чинарём.
   Летим на Землю.
   У нас тут, на этом острове, давно местечко насижено.
   Лететь в космосе — не телетранспортироваться. Времени нужно месяц, да горючего для посадки тыщу вёдер.
   Летим, значит, скучаем.
   Вернее, это я скучаю. А Курносик всё в лаборатории запирается, что-то там колдует. Со мною почти не разговаривает, обедать не выходит. Ну, думаю, гном научными проблемами увлечён, не буду ему мешать.
   Подлетаем, выходим на орбиту, я сажаю корабль на остров, точно в эту дыру, в кратер то есть. Работа, доложу я вам, точная, ювелирная! После такой работы устал как собака. Сижу здесь в статоре. Ноги вытянул, голову откинул, глаза прикрыл.
   Слышу — кто-то входит. Открыл глаза и вижу Курносика с двумя роботами по бокам. Вид у него какой-то странный — солнцезащитные очки нацепил, пиджак какой-то серебристый, блестящий…
   Я ему говорю: «Ты куда это вырядился, клоун?»
   А он мне не своим голосом: «Сидите на месте и не двигайтесь».
   Я вскочил было, но меня тут же роботы скрутили, усадили и встали позади кресла. Вроде как стерегут, чтобы я не убежал.
   В это время все арестанты с «Волчка» и дали дёру.
   Я ему говорю: «Ты что, идиот, сбрендил? Нюх потерял? На кого покусился, сволочь!»
   А он в какой-то несвойственной ему манере говорит: «Рекомендую вам меня выслушать. Вполне вероятно, что такой возможности вам в дальнейшем не представится».
   Я думаю: «Точно, спятил. Лучше его сейчас не раздражать, после разберёмся…»
   Этот псих продолжает: «Прежде всего убедительно прошу вас никогда более не именовать меня этим нелепым прозвищем, каковое мне было присвоено в связи с явной и, вероятнее всего, злонамеренной ошибкой. (Это, значит, ему имя Курносик не нравится.) В противном случае по отношению к вам будут приняты адекватные и, уверяю вас, достаточно жестокие меры».
   Я за ним внимательно слежу, стараюсь не раздражать. «Как же вас именовать?» — говорю.
   «Зовите меня просто директором», — отвечает.
   Сейчас, думаю, самое время ему в морду плюнуть и расхохотаться…
   А он говорит: «Ваш мозг, равно как и мозг всякого другого гномы, весьма несовершенен. Я же сумел улучшить способности своего мыслительного аппарата почти безгранично. Отныне я могу запоминать, вычислять, анализировать и принимать решения на уровне самого совершенного компьютера».
   Короче выясняется, что этот псих ещё на Колобке (это планета наша так называется — Колобок) додумался вживлять в свой мозг электронные схемы. Делал это при помощи им же натасканных роботов. За тот месяц, что мы были в космосе, он доулучшал себя окончательно: по сути превратился из гномы в робота. Голова у него изнутри полностью механическая, но тело ещё живое. Поэтому он носит пиджак с защитным покрытием, бережёт сердце. Старые мозги у него в стеклянной банке хранятся, в питательном растворе. Я так думаю, что если его изловить да усыпить, то можно было бы их обратно вправить. А? Как вы думаете? Черепушку вскрыть, всю железную дребедень вытрясти, а мозги на место вправить. Как вы на это смотрите?
   — Это конечно, — неуверенно согласился Карлуша, который многое из сказанного не понял, но главное всё же ухватил. — Только его поймать надо сначала. А у него здесь целая армия этих… цириков.
   Адмирал вздрогнул.
   — Кого-кого? — переспросил он настороженно.
   — Этих, цириков ваших, кого же ещё?
   Некоторое время адмирал испуганно смотрел на Карлушу.
   — Да как же это… Что вы такое говорите?
   — А что? Я ничего такого не сказал, — удивился Карлуша.
   — Но как же, — настаивал Прим Бамбас. — Вы только что произнесли ужасное, недопустимое ругательство!
   — Ругательство? Вот ещё!
   — Да, да! Возмутительное, нецензурное и отвратительное бранное слово! Так выражаются только неисправимые негодяи арестанты, желая тем самым оскорбить и унизить направляющих их на путь истинный и, по сути, желающих им добра гномов!
   Чек что-то зашептал Карлуше на ухо, и тот воскликнул:
   — Ах, так это, наверное, у вас цириков так называют!
   Адмирал вскочил и гордо поднял голову. Его маленькие глазки метали молнии, а поднятая торчком взъерошенная рыжая борода подрагивала.
   — Ой, извините! — испугался Карлуша. — Мы даже не знали, что это нехорошее слово. Честное слово, я его только здесь первый раз и услышал!
   Адмирал немного успокоился и уселся обратно в кресло.