Карпущенко Сергей. Рыцарь с железным клювом

Карпущенко Сергей
Рыцарь с железным клювом

   Карпущенко Сергей
   РЫЦАРЬ С ЖЕЛЕЗНЫМ КЛЮВОМ
   ЧАСТЬ I
   ПАЛАШ КАВАЛЕРГАРДА
   ГЛАВА 1
   О ТОМ, КАК ВОЛОДЯ ПОДСТРЕЛИЛ ПОЛУГЛУХОГО СТАРИКА
   Нет, Володя не был хулиганом, не собирался "брать" сберкассу или банк, не мечтал расквитаться со своим обидчиком. И все-таки ему до зарезу был нужен пистолет, настоящий пистолет, пусть не гангстерский "беретта", а хотя бы простой "макарушка" или "тэтэшка". Да, если бы у Володи появился пистолет, все переменилось бы в его жизни: смелость до краев наполнила бы его натуру, и мир, во многом неприветливый, пугающий, стал бы доброжелательным к нему и даже ласковым.
   На самом деле Володя по природе был мальчиком несмелым, возможно, даже трусоватым. Но пока о слабости его никто не знал, а сам он был уверен в том, что нет на свете порока более постыдного, чем трусость. Так уж Володя был устроен: страх, который часто наполнял его сердце, подчинялся страху быть осмеянным, опозоренным навечно. Вот поэтому и не видели посторонние той бури, что порою бушевала в нем, собираясь вырваться наружу волной неудержимого страха. Но ведь сам Володя все это замечал!
   И мальчик ждал, когда же он станет по-настоящему смелым, когда у него перестанет противно ныть живот при проверке домашних заданий в школе, когда не будет трястись колено при встрече с хулиганистыми на вид парнями. Вот поэтому пистолет, который мог сделать Володю хоть чуточку смелее, увереннее в себе, был нужен ему.
   Но о настоящем пистолете нечего и думать было, поэтому требовалось сделать копию, да такую точную, чтобы и вблизи никто не смог бы признать в Володином оружии подделку. Но для такой работы перво-наперво нужны были Володе инструменты, настоящие, слесарные, с тисками, дрелью и ножовкой, однако дома были только напильники, кусачки, клещи, молотки и гвозди, отвертки и даже старинный паяльник, огромный и тяжелый, как утюг. А "настоящих" инструментов не имелось. Вот поэтому Володя принялся канючить, ныть, просить, выпрашивать, молить родителей купить ему набор слесарных инструментов, и мальчик знал, что папа готов отдать хоть сто рублей, хоть двести, чтобы инструменты у сына были. Но вот мама... С ней куда сложнее было, потому что мама (кандидат наук и археолог!) совершенно не видела нужды в приобретении "каких-то там железок".
   Конечно, если бы Володя подробно рассказал ей, для чего ему понадобились инструменты, как нужен ему пистолет, она бы все поняла и тут же дала бы свое согласие. Но разве мог Володя признаться в своем пороке - в трусости! Нет, не мог! А поэтому он лишь ныл и ныл, покуда три дня назад не открылась дверь и не вошли родители. И мальчик тотчас разглядел коробку, что торчала у отца из-под мышки - широкая, плоская, обернутая коричневой бумагой и шпагатом перетянутая.
   Володино сердце загудело медным гонгом, но мальчик сделал вид, что ничего не замечает. А папа, не снимая туфель, прошел на кухню, посмеиваясь себе под нос, взял нож и лихо взрезал им шпагат. Потом, шурша бумагой, открыл восхищенному Володиному взору роскошный, из желтого лакированного дерева ящик.
   - Ну а теперь сам давай, - подтолкнул отец Володю к ящику, и мальчик понял - дрожащими пальцами сдернул с гвоздиков крючки-застежки и обомлел. Чего здесь только не было! И никелированная ножовка с запасом полотен, и маленькая дрель с набором сверл, напильники всех размеров, угольник, штангенциркуль. Все блестело полировкой, сверкало свежей эмалевой краской, по-особенному пахло смесью лака и машинного масла. А главное - в наборе были долгожданные тиски, которых так Володе не хватало.
   - Это тебе за шестой класс... - произнес отец, а Володя лишь выдохнул:
   - Спасибо, папа...
   - Маму благодари. Если бы не она...
   Но мама, до сих пор считавшая, что купили вещь ненужную, только пожала плечами.
   Три дня комната Володи наполнялась визгом ножовки, врезавшейся в металл (неуклюжую железку, найденную мальчиком на свалке), скрежетом разнокалиберных напильников, отдававшихся где-то в зубах нудящей болью. Все под руками мастера кипело, отвечая на Володино упорство, а он и не замечал волдырей, которые вздулись на его руках.
   И вот, когда третий день работы подходил к концу, Володя тряпкой стал снимать с металла полировочную пасту, и с каждым движением руки, словно солнечное небо в разрывах туч, открывалась его взгляду ослепительно блестящая полированная поверхность стали, особенно сверкавшая на плавных изгибах.
   Он отвел руку подальше - и увидел пистолет, очень похожий на тот, что он видел в музее, ничуть не отличавшийся с виду от настоящих, боевых. Да, все детали были точно перенесены Володей на кусок железа с фотографии, найденной в одной военной книге, и в точности передавали грозный и хищный вид браунинга.
   Руки мальчика дрожали. Он смотрел на плод своих трудов и с восторгом думал, что получилось здорово, даже лучше, чем он ожидал. Он сжимал в своей неширокой ещё ладони рубчатую рукоять пистолета и на самом деле казался сам себе уверенным и сильным, смелым и немного страшным. Теперь нужно было во что бы то ни стало проверить, насколько грозным, смелым, мужественным выглядит он в глазах посторонних. И Володя догадывался: если он сейчас заметит в чьем-то взгляде уважение, испуг или хотя бы серьезность, то все его труды окажутся не напрасными. Нет, он не хотел никого пугать - просто было нужно раз и навсегда покончить с боязливостью и начать уважать самого себя. А разве можно уважать себя, не видя уважения посторонних?
   Во дворе Володю обдал свежий запах листвы деревьев и цветов сирени, распустившейся совсем недавно. Спеша исполнить поскорее свое намерение, но не зная, как это сделать, он направился к хоккейной коробке, где летом мальчишки обычно гоняли мяч. Но, к огорчению Володи, здесь не было ни единой души. Обескураженный, он пошел в другой конец двора, где за кустами акаций стоял теннисный стол - укромное местечко, любимое ребячьими компаниями. Но и там никого не было.
   "Да куда же они все подевались?!" - раздраженно подумал Володя, нетерпеливо тиская в кармане рукоятку пистолета.
   Вдруг быстрый топот легких туфелек донесся до ушей Володи, и мальчик почему-то сразу понял, кто это. Согнув колесом спину, царапая голые руки колючками акации, Володя шмыгнул в кусты, а когда шаги поравнялись с местом его засады, он выпрыгнул из укрытия с пистолетом в руке перед самым носом оторопевшей от неожиданности девочки.
   Да, случай сильно помог Володе! Конечно же, симпатичная (красивая даже) Иринка, одноклассница Володи, прозванная кем-то Троллем, была прекрасным объектом нападения или, вернее, средством возвращения мальчику самоуважения. Кто как не девочка, которая к тому же сильно нравится, могла оценить гангстерский Володин облик? А Тролль на самом деле сильно нравилась Володе, но он - увы! - не замечал взаимности. Вот поэтому-то нападением своим он, во-первых, мстил, а во-вторых, стремился стать в глазах Иринки "настоящим мужчиной", ну а в-третьих, хотел... (но об этом мы уже довольно говорили).
   - Бах! Бах! Шериф, подлый шакал, ты получил по заслугам! - выпалил Володя, выкатываясь из кустов и представляя, какое впечатление производит он своим грозным оружием на одноклассницу.
   Иринка на самом деле вначале даже испугалась, но после, поправив на своем носике очки (которые ей, кстати, были к лицу), полупрезрительно спросила:
   - Все в игрушки играешь?
   Можете себе представить, как был оскорблен и уязвлен Володя! Девчонка разглядела в его оружии безобидную игрушку, подделку! Нет, он решил протестовать:
   - Почему игрушка? - обиженно спросил Володя. - Это настоящий пистолет.
   - Настоящий? - как-то очень легко удивилась Иринка и даже немного отшатнулась в сторону, с испугом вглядываясь в блестящий корпус пистолета. - А где ты его взял?
   - Где-где! - почувствовал удовлетворение Володя. - Купил у одного ханыги...
   - А ну-ка выстрели, - неожиданно предложила Тролль, чем привела Володю в смущение и растерянность.
   Однако, чтобы не уронить себя в глазах девчонки, нужно было что-то делать, и Володя (по глупости, конечно) решил пальнуть. В это время вдоль кустов ковылял какой-то незнакомый старичок. Был он с виду развалюха развалюхой: сгорбленный, еле передвигавший ноги, опиравшийся на суковатую палку, в старомодном пиджаке в полоску, сидевшем на худых плечах старика, как на огородном пугале. В довершение всего на голове его покоилась старомодная шляпа из желтоватой соломки, а в руке он нес тяжелую авоську с картошкой, тянувшую его к земле.
   Так вот, ничего умней Володя не придумал, как поднять свой пистолет и прицелиться в тщедушную фигуру старика. Выстрел он хотел, конечно, изобразить губами и языком и только щелкнул им (что получалось у Володи обычно очень громко), как вдруг раздались треск и шум куда более сильные, чем щелчок Володи. Но этого мало! Едва Володя поднял пистолет и "выстрелил", как старичок упал и растянулся на асфальте, точно мертвый. С головы его слетела шляпа, палка отскочила в сторону, упала и авоська, а картошка раскатилась из нее, подпрыгивая наподобие "арабских" мячиков, в разные стороны. Старик остался недвижим, и Володя понял, что подстрелил его.
   - Что ты наделал?! - вскрикнула Иринка и бросилась к старику.
   Володя же, опешивший, испуганный, помертвевший от страха, стоял на месте, точно прилип к асфальту. Он смотрел на то, как Иринка подбежала к старику, зачем-то стала теребить его за плечи, как старик вдруг что-то промычал, а потом зашевелился. И Володино сердце вздрогнуло от радости: "Жив! Не убил!" Ноги мальчика вновь обрели способность ходить, и Володя кинулся к "поверженному выстрелом" незнакомцу.
   - Вам плохо?! Где болит?! - быстро спрашивала Иринка испуганным голосом, бросая на Володю негодующие взгляды: "Все ты виноват!"
   А между тем старик совсем ожил, Володя помог ему подняться, надел на его голову шляпу, подвел к скамейке, усадил на неё старика и только тогда разглядел проводок слухового аппарата, что из кармана полосатого пиджака змеился к большому, заросшему волосками уху.
   - Вы меня, пожалуйста, простите... - тихо сказал Володя, пока Иринка собирала картошку старика.
   - Что? Что?! - громко спросил старик, тяжело дыша. - Говорите громче ничего не слышу! Простить?! За что простить?!
   - Ну... - замялся Володя, - ведь это я вас... напугал...
   Старик вдруг рассмеялся скрипуче и неприятно:
   - Нет, милый! Это ноги у меня прощения должны просить - совсем не носят, костыли! - И он снова рассмеялся.
   Иринка, собравшая рассыпанную картошку, подтащила авоську к скамейке и сказала:
   - Ой, тяжелая какая! Зачем вы так много накупили?
   - А как же! - искренне удивился старик. - Дешевенькой купил по случаю - запасся! А то ведь я один живу, как сыч, - часто по магазинам бегать не могу, силенок нет, и ноги заплетаться стали. Вот, споткнулся - незадача!
   В облике старика, в его голосе было что-то трогательное, даже жалкое, к тому же Володе до сих пор было ужасно стыдно осознавать себя виновником происшедшего (ведь напугал же своим дурацким выстрелом!), поэтому он предложил решительно:
   - А давайте я вам картошку до дому донесу! Вы где живете?
   Но старик почему-то воспринял предложение Володи без особой радости, с опаской даже.
   - Что, что? - не расслышал он вначале слов Володи, и мальчику показалось, что он лишь притворился глуховатым. И лишь после того, как Володя повторил предложение, старик согласился, но неохотно.
   "И чего я набиваюсь? - подумал Володя. - Старикашка, видно, вредный..."
   Но Иринка уже помогала старику подняться, чтобы вести его домой, и Володе ничего не оставалось, как поднять с земли тяжелую авоську и следовать с ней в сторону парадной дома, на которую указал старик.
   ГЛАВА 2
   ПРЕЗАНЯТНОЕ ТАКОЕ БАРАХЛО!
   Старик, как оказалось, жил в соседнем подъезде Володиного дома, и это сильно поразило мальчика - как он мог не видеть этого старика прежде? Володя даже спросил дорогой у незнакомца, давно ли он здесь живет, и получил ответ: "Всю жизнь". И Володя, услышав это, очень удивился, но промолчал.
   Подниматься пришлось на шестой этаж, и поднимались долго. Старик часто останавливался, говоря каждый раз: "Ой, не могу!" - тяжело дышал и рукой груди касался. Познакомились. Звали старика Иваном Петровичем, и во время одной из остановок он спросил у Володи:
   - А пистолетик свой ты мне покажешь?
   И вопрос этот был для мальчика так неожиданен, что Володя опешил: "Зачем просит?!" Но он все же вытащил из кармана свое оружие и протянул пистолет старику. Тот долго крутил его в руках, чему-то посмеивался, прицелился даже, и было видно, что держит он пистолет по-свойски, будто отлично знает, как обращаться с ним.
   - М-да, хорошая машинка, - наконец проскрипел старик. - Первая модель браунинга, если не ошибаюсь. Калибр семь шестьдесят пять, девятисотого года модель. Все точно? А?
   - Я не знаю... - промямлил озадаченный Володя. Он действительно не знал таких подробностей.
   - Не знаете! - то ли возмущенно, то ли удивленно воскликнул старик, который в Володиных глазах становился все более загадочным. - А знаете ли вы, что из такой игрушки восьмисантиметровую сосновую доску с пяти десятков метров прошить спокойно можно?!
   - Нет, почему же... - неловко защищался Володя, стыдясь скорей не старика, а Иринки, а Иван Петрович продолжал рассматривать оружие.
   - Только смотрю я на пистолетик ваш, Володя, и одной детальки очень важной не нахожу.
   - Какой же это? - нахохлился мальчик.
   - А предохранителя! Где, я вас спрашиваю, предохранитель? Где? Он ведь здесь, на левой стороне находиться должен, а его нет!
   Володя смутился, но нашелся быстро:
   - На левой, говорите? Так я и не мог знать о предохранителе вашем. Делал с фотографии, а там одна лишь правая сторона показана была.
   - Ну, теперь понятно, - снисходительно закивал старик. - Должен к тому же признаться, что неудобным тот предохранитель был - не на месте сделан. Станешь в кобуру или в карман браунинг совать - обязательно зацепишь и на боевое положение поставишь. Ну ладно, дальше пойдем...
   И они снова стали взбираться вверх по лестнице к квартире старика, так заинтересовавшего Володю. И вот они уже стояли напротив его двери, и мальчик видел, что Иван Петрович словно борется с сомнением: впускать или не впускать в квартиру малознакомых людей? И теперь Володе сильно хотелось заглянуть в жилище таинственного старика, где непременно должно было храниться что-то очень занимательное.
   - Ну, заходите, - прошамкал Иван Петрович, открывая дверь, но стараясь в то же время пройти в квартиру первым.
   Володя и Иринка попали в просторную прихожую, и, казалось, они вошли в крошечный зимний садик - столько здесь было цветов! Дверь в комнату была приотворена, и Володя увидел, что цветы наполняли и её. Извивающиеся растения карабкались вверх по стенам, в маленьких горшках висели привязанными к карнизу, в больших кадках торчали пальмы с широкими листьями. Все в квартире казалось окрашенным в зеленый цвет, и не хватало лишь птичьего щебета, чтобы окончательно забыть о городской квартире и представить себя в лесной чащобе.
   - Ой, какое чудо! - воскликнула Иринка. - Давайте я вам полью цветы! предложила девочка, и Иван Петрович, как Володе показалось, ответил ей довольно неохотно:
   - Ну что ж, полей...
   Старик со своей авоськой в руке и девочка ушли на кухню, а Володя остался в коридоре, чувствуя себя совсем неважно: зачем стоял он здесь, в квартире старика, неприветливого и странного, где не было ничего интересного, кроме цветов, мало занимавших Володю.
   Неожиданно для себя он подошел к полуотворенной двери в комнату и заглянул в нее, и то, что увидал он в ней, заставило Володю вздрогнуть: над стареньким диваном на большом ковре висело старинное оружие. Чего здесь только не было! Сверкающим полумесяцем выгнулся турецкий ятаган, огромной птицей распластался арбалет, обложенный пожелтевшей костью, две шпаги, свесив кисти темляков, скрестились поодаль, словно схватились в смертельном бою два невидимых противника. Огромный седельный пистолет и длинный палаш дополняли этот домашний арсенал.
   "Так вот почему он не хотел нас к себе впускать! Да у старика здесь целый музей!" Володя, пораженный, в немом восхищении вглядывался в оружие и в соседстве с ним ощущал себя взрослым мужчиной, сильным и бесстрашным.
   Внезапно чья-то рука легла ему на плечо, и Володя от неожиданности отпрянул назад, пугаясь и стыдясь того, что самовольно заглянул в чужую комнату. Иван Петрович молча смотрел в его глаза, как бы испытывая Володю или желая узнать, что было на душе мальчика. И Володе показался неприятным этот тяжелый взгляд.
   - Чего вы смотрите? - испуганно спросил мальчик. - Я случайно...
   - Оружие любишь? - спросил Иван Петрович, продолжая всматриваться в глаза мальчика, оробевшего и смущенного.
   - Очень люблю, - тихо ответил Володя, а старик стал вдруг стучать рукой по своей груди, где у него в кармане пиджака лежал слуховой аппарат, капризно говоря:
   - Громче! Громче! Ничего не слышу!
   Но Володя не стал повторять своих слов, а Иван Петрович, внезапно подобревший, словно угадав в Володе родственную душу, крепко вцепился в руку мальчика чуть выше локтя и потащил его в комнату.
   - Так и быть! Так и быть! Я вижу, ты славный, ты великодушный! Тебе можно доверять, рассказать и показать! Все, все показать!
   И старик подвел Володю к ковру с оружием.
   - Ну вот, смотри, смотри! - радовался Иван Петрович, видя, с какой жадностью рассматривает гость его сокровище. - Признайся, ведь ты любишь оружие, - говорил старик взволнованно и громко, - и я его люблю! Каждый мужчина любит оружие! Все это - остатки коллекций, разнесенных, как сказал бы литератор, ветром революции! Все это, конечно, орудия убийства, но как много расскажет нам оружие о том, как жили люди в давние времена! Вот, взгляни, пожалуй, на этот арбалет! Немецкий! Не он ли помогал Карлу Пятому, императору Германии, истребить цвет рыцарской конницы короля французов Франциска Первого? А какое грозное оружие - кирасу рыцаря он пробивал насквозь!
   - А ятаган турецкий? - увлекаясь рассказом старика, спросил Володя.
   - Верно! И не под Измаилом ли достался он трофеем русскому гренадеру?! Ну а этот пистолет, - не оставил ли его на берегу Березины драгун Наполеона, спеша покинуть гнавшую его Россию? Очень может быть! Очень может быть!..
   - А шпаги, они французские? - спросил Володя, взволнованный и счастливый.
   - Нет, шпаги русские! - азартно отвечал Иван Петрович. - Наградные, офицерские. Возможно, сам Кутузов вручал их отличившимся в бою пехотным офицерам! О, вещи могут рассказать о многом, мой дружок! О мастерах, к примеру, что ковали эти чудные клинки, что варили сталь и делали эту замечательную гравировку! К оружию, Володя, нужно осторожно подходить, внимательно и вежливо. Только в этом случае оно расскажет то, что знает. Да.
   Володя был потрясен. Как он мог жить рядом с этим интересным, загадочным и немного страшным стариком и ничего не знать о нем. Ему сейчас казалось, что Иван Петрович - это хранитель какого-то страшного секрета, раскрыв который Володе удастся стать на век сильным и бесстрашным.
   - А почему вы ничего не говорите об этом палаше? - спросил Володя, вглядываясь в оружие с широким клинком, рукоять которого была прикрыта блестящей гардой с выпуклым изображением двуглавого орла. - Ведь это золотой эфес?
   Вместо ответа старик зачем-то стал стучать ладонью по своей груди. Подскочила Иринка с банкой, в которой плескалась вода.
   - Вам плохо? - взволнованно спросила. - Воды налить?
   А Иван Петрович все бил рукой по правой стороне груди, и лицо его было сморщено то ли от боли, то ли от досады. И Володя догадался, что старик не хочет отвечать на его вопрос, однако снова спросил, теперь уже настойчивей:
   - Так это золотой эфес?
   Иван Петрович ответил как-то сухо и быстро:
   - Нет, не золото, но позолота, ты прав почти. И покрытие это здесь не случайно. В позапрошлом веке в России начинает практиковаться вручение так называемого золотого оружия, за боевые подвиги. Роскошную, украшенную драгоценными камнями наградную шпагу впервые получил в 1774 году генерал-поручик Прозоровский. О золотых палашах ничего известно не было, а вот, смотри, - он перед тобой. Вещь уникальная. Есть много золотых шпаг и сабель, а золотой палаш - один.
   Володя, нахмуренный, рассматривал палаш. Что-то не нравилось ему в тоне старика, почему-то он переменился, едва Иван Петрович заговорил о палаше.
   - Так, значит, золотое оружие никогда и не было золотым, а только золотилось? - спросил Володя, а Иван Петрович быстро возразил:
   - Я этого не утверждал. Получивший золотую шпагу или саблю имел право не собственные средства заказать эфес из чистого золота, но в жизни разрешение это использовалось крайне редко. Лично мне ни шпаг, ни сабель с эфесами из золота не приходилось видеть.
   - И уж, конечно, палашей... - как бы сам с собой проговорил Володя, а старик снова стал стучать по слуховому аппарату.
   - Не слышу ничего! - нервно и капризно даже сказал он, но тут же переменил свой тон на мягкий, задушевный: - А достался мне палаш этот от друга давнего. Его арестовали при Сталине, и домой он больше не вернулся, потому что по происхождению был дворянином и даже в армии Деникина служил. Еще он был потомственным военным, и золотой палаш являлся фамильной реликвией их семьи...
   Старик вдруг осекся на полуслове и резко обернулся - Иринка за его спиной возилась с цветами. И Володе вдруг показалось, что хозяин этой необыкновенной квартиры имеет отличный слух и только зачем-то притворяется глухим, пытаясь, наверное, получше разгадать характеры людей или желая что-то скрыть. А то как же старик услышал шорох за своей спиной?
   Володя ждал продолжения рассказа, но Иван Петрович неизвестно почему внезапно оставил недавнее радушие и превратился в капризного и даже злого старичка, недовольного тем, что потревожили его жилище.
   - Ну, чего вы здесь стоите?! - спросил он раздраженно. - Все, уходите, уходите!
   Володя и Иринка, удивленные странной переменой, безропотно двинулись к дверям, на выходе буркнули "до свиданья", а Иван Петрович, точно осознавший недопустимость своего грубого тона, испугался, всплеснул руками:
   - Ох, простите меня, ребятки! С головой у меня не все в порядке! Вы завтра, завтра ко мне приходите, а сегодня чтой-то устал маленько...
   Но мальчик с девочкой, не откликаясь, быстро спускались вниз по лестнице.
   А по двору уже бродили сумерки, если можно так назвать тот матовый жемчужно-серый свет, что ложится на дома, деревья и асфальт в преддверии безумно длинной из-за этих долгих сумерек белой ночи. Володя и Иринка сели за акациями на скамейку, и Володя заявил:
   - Ну и противный старикашка!
   Однако Иринка возразила:
   - Нет, он просто больной и... одинокий.
   Но Володя девочку тотчас прервал:
   - Да брось ты! Не в том дело, что он одинокий. Он... странный очень, этот старикашка. Притворяется глухим, а сам не хуже волка или рыси слышит. А потом... потом он ещё и врет вдобавок. Говорит, что не золотой его палаш, а на самом деле - я же вижу! - вся рукоятка палаша и гарда из чистого золота отлиты!
   - Да откуда тебе знать? - попробовала возразить Иринка, но Володя и здесь нашелся:
   - Несложно догадаться: у нас, к примеру, есть подсвечник бронзовый, но с позолотой - ему лет двести. Так вот на нем вся позолота вытерлась, и бронза темная видна. А почему же, скажи, эфес палаша, как новенький, сияет, а ведь он в боях, наверно, был, где позолоту в два счета мог бы потерять. Так ведь не потерял, а сияет, как свеженький пятак!
   Володя думал, что Иринка восхитится его "тонкой" логикой, но девочка, напротив, резко встала со скамейки и сказала:
   - Да ну тебя со всеми этими саблями и пистолетами! Не люблю я этого всего! Ты разве не понимаешь: ими у-би-ва-ли! Убивали! А ты всем этим восторгаешься, любуешься! Противно даже!
   Обиженный Володя, уязвленный прямо в сердце, молчал, сопел. Потом спросил, угрюмо и без надежды в голосе:
   - Так мы пойдем с тобой на Шкиперский проток? Отец отпустит?
   Помедлив, Тролль ответила:
   - Пойдем... А папе я скажу, что с девчонками поедем в Павловск. Ну, до завтра, - и растворилась в кустах акаций, спеша к своей парадной.
   Володя, недовольный собой, тоже поплелся к своему подъезду. Долго, очень долго поднимался он по лестнице на пятый этаж, все размышляя дорогой о странном старике и его оружии. Но почему он был так недоволен собой? Наверно, потому, что не являлся обладателем тех сокровищ, что показал ему сегодня ворчливый старик. О, если бы у Володи был хотя бы тот прекрасный палаш с золотым эфесом, он непременно превратился в смелого кавалергарда, и тогда любая девочка взглянула бы на него куда более ласково, чем прежде.
   А подойдя к дверям своей квартиры, Володя сунул руку в карман в поисках ключа, и пальцы наткнулись на холодный, тяжелый браунинг. Володя вытащил его и жалко улыбнулся. Пистолет, являвшийся ещё совсем недавно пределом его мечтаний, казался теперь неинтересной, мертвой железкой, уродливой, а главное, ненастоящей.
   Володя подошел к мусоропроводу, нажал на педаль, и браунинг возможный путь к бесстрашию и мужеству - со скрежетом и громыханьем понесся вниз, и этот грохот казался Володе похожим на далекие выстрелы.
   А ночью приснился Володе странный сон. Будто поднялся он с постели, оделся и вышел на улицу. Осторожно подошел к дверям квартиры Ивана Петровича, открыл свой ящик с инструментами и стал стамесками и дрелью выламывать замок. Но дверь беззвучно и внезапно отворилась - старик в кальсонах стоял и улыбался, а в его руке, поблескивая золотым эфесом, был зажат палаш. Но Володя ухитрился юркнуть в комнату, сорвать с ковра шпагу и принялся сражаться с дедом. А тот, удало парируя Володины выпады, все наступал, фехтуя легко, как юноша, а в левой его руке болтался на проводке слуховой аппарат, которым Иван Петрович норовил треснуть по голове своему противнику. А Володя думал: "Так я и знал - старик лишь притворяется глухим..." Потом тяжелый клинок палаша выбил шпагу из рук Володи, и острая сталь пронзила тело мальчика, но почему-то в том месте, где находилось продолжение спины...