Картленд Барбара. Зловещая тайна

   — Право, сэр, с вашим чувством юмора что-то случилось: я не вижу в моем положении ничего смешного.
   Мистер Уорлингем облокотился на каминную полку, посмотрел на Кэролайн, а потом снова расхохотался.
   — Вы — отчаянный игрок, — сказал он, — но, мне кажется, ваша светлость знает, что туз у меня.
   — Вот как, — холодно заметила Кэролайн.
   — На самом деле, — продолжил мистер Уорлингем, — нам с вами будет легко прийти к соглашению.
   У вас одна карта, которая может быть вам полезна, дорогая леди Кэролайн, но, по-моему, остальная колода у меня.
   — Боюсь, сэр, — холодно сказала Кэролайн, — вы говорите загадками, которых я не понимаю, да и, по правде сказать, не особенно хочу понять. С вашего разрешения, сэр, я уйду.
   — Напротив, леди Кэролайн, будет разумно остаться и выслушать меня, — возразил мистер Уорлингем, и что-то в его голосе заставило Кэролайн, которая уже повернулась, чтобы уйти, остановиться.
   — Разумно? — переспросила она, поднимая брови.
   — Очень разумно, с вашей точки зрения. Я могу говорить откровенно?
   — Как пожелаете, — ответила Кэролайн. — Уверяю вас, мне это не слишком интересно: как я уже сказала, вы говорите загадками.
   — Тогда покончим с ними, — сказал мистер Уорлингем. — Я не дурак, леди Кэролайн, и прекрасно знаю, почему вы здесь. Вы влюбились в моего достойнейшего кузена. Почему вам понадобилось войти в этот дом под такой маской, я представить себе не могу, но, несомненно, у вас были на то причины. Как бы то ни было, они меня не интересуют. Интересует же меня вот что: сколько вы заплатите мне, чтобы новости о вашем безрассудстве не дошли до ушей моего кузена?
   — И о каком же безрассудстве вы говорите? — осведомилась Кэролайн.
   — Вы хотите, чтобы я все сказал прямо? — спросил мистер Уорлингем. — Ну что ж, хорошо. Я скажу — о вульгарной прямотой, так что вам не удастся сделать вид, что вы меня не поняли. Я хочу, леди Кэролайн, чтобы вы заплатили мне две тысячи гиней за обещание не говорить кузену и, если вам угодно, никому другому, о том, что это вас искал Монтегю Риверсби в лесу у Севеноукса в ту ночь, когда был убит Розенберг.
   — Две тысячи гиней! — воскликнула Кэролайн. — И где, по-вашему, мистер Уорлингем, возьмет такую сумму мисс Фрай?
   Мистер Уорлингем выпрямился во весь рост.
   — Хватит этой комедии, — сказал он. — Вам нечего со мной притворяться. Я видел вас в ту ночь, хотя вы старались от меня отвернуться. Да потом весь Лондон говорит, что леди Кэролайн уехала в фаэтоне с вульгарным сэром Монтегю, — Если и говорит, — резко парировала Кэролайн, — то потому, что это вы распустили об этом слухи.
   — Может, да, а может, и нет, — ответил мистер Уорлингем. — Насколько я знаю, Риверсби старается их опровергнуть, но кто ему верит? Людям нравится судачить о безрассудных поступках знаменитых молодых женщин, особенно тех, кто имел, по мнению представительниц их пола, чрезмерный успех. Но это меня не касается. Что мне нужно, леди Кэролайн, так это две тысячи гиней за молчание.
   — А если я откажусь?
   — Не посмеете.
   — Я смею все, что мне угодно, — холодно сказала Кэролайн. — Я не боюсь, мистер Уорлингем. А что, если я скажу тем, кого заинтересует эта информация, что вы были в «Собаке и утке» в ночь убийства? Как вы считаете, что подумают тогда о вас? Ведь вам многое достанется, если вашего кузена, к несчастью, осудят за убийство.
   — Вы неглупы, — ответил мистер Уорлингем. — Но вы забыли, милая леди Кэролайн, что, выдав меня, выдадите и себя. Кроме того, скорее всего, юная леди, путешествующая при таких обстоятельствах без всякого сопровождения в обществе признанного повесы, не может быть очень наблюдательна. Она впервые видит какого-то человека, а после того, как узнает о преступлении, решает, что это был некий мистер Уорлингем; но я, конечно, был в ту ночь за много миль от того места.
   Я обедал на Керзон-стрит. Несколько моих друзей могут подтвердить это. Нет, леди Кэролайн, мне кажется, у вас на руках очень слабая карта… ау меня все козыри.
   Кэролайн почувствовала, что дыхание ее участилось.
   Было что-то столь вкрадчивое и скользкое в том, как говорил мистер Уорлингем и какими аргументами он пользовался, что ей трудно было сохранить равнодушный вид. Она чувствовала, как в ней закипает гнев, но знала, что если выйдет из себя, то сыграет ему на руку.
   В то же время Кэролайн понимала, что он поймал ее в западню, — западню, из которой трудно будет выбраться. Но даже если она и испугана его словами, она ни в коем случае не должна этого показать.
   — Это очень убедительно, сэр, — сказала она, — но в то же время мне кажется, что вы переоцениваете значение информации, которую вы против меня имеете.
   Я буду правдива и признаю, что нахожусь здесь под вымышленным именем, но я все равно намеревалась сказать вашему кузену и леди Брекон сегодня вечером, кто я и почему приехала сюда.
   — Возможно, и так, — ухмыльнулся мистер Уорлингем, — но собираетесь ли вы и вправду признаться человеку, которого любите, что отправились в отдаленную гостиницу с Монтегю Риверсби?
   — Это мое дело, — отрезала Кэролайн, — и смею напомнить вам, сэр, что вас это не касается!
   — Напротив, как раз касается — на сумму в две тысячи гиней. Заплатите мне, леди Кэролайн, я знаю, что вы вполне можете это сделать, и я замолчу навсегда.
   — Или на такое время, которое вас устроит, — быстро сказала Кэролайн. — Нет, сэр, я не намерена поддаваться на ваш шантаж.
   — Что ж, в таком случае, — злобно сказал мистер Уорлингем, — я пойду к кузену и разоблачу вас. Вы находитесь здесь под лживым предлогом, вы самозванка.
   Я скажу ему, кто вы, и еще — что в тот вечер, когда вы поехали с сэром Монтегю Риверсби из Лондона в «Собаку и утку», он был весьма уверен в вашей привязанности.
   Кэролайн протянула руку и оперлась на спинку стула, лихорадочно думая, что предпринять. Ей нужно было время на размышление, время, чтобы самой рассказать лорду Брекону историю ее побега той ночью. Она слишком хорошо помнила презрение в его голосе и гнев, с которым он говорил о Монтегю Риверсби. Что он скажет, когда узнает, что она тоже была им обманута — конечно, не так, как бедная глупенькая Мелисса, — но тем не менее тоже попалась на его уловку?
   — Решайте, леди Кэролайн, — угрожающе проговорил мистер Уорлингем. — Что вы выбираете? Две тысячи гиней — или мне рассказать все Вэйну?
   — И что же вы расскажете Вэйну? — раздался неожиданно чей-то голос, и Кэролайн, вскрикнув от неожиданности, увидела в открытом окне лорда Брекона.
   Он появился из ночной тьмы, и лицо его было суровым. Кэролайн не знала, сколько он стоял там, под окном, и что слышал. Мистер Уорлингем прикрыл дверь, но они оба забыли об открытых окнах, выходивших на террасу. Кэролайн почувствовала, что бледнеет, и инстинктивно подняла руку, прижав ее к бешено колотящемуся сердцу.
   Лорд Брекон вышел на середину комнаты. Он повернулся к мистеру Уорлингему, остававшемуся у камина, и стоял так близко от Кэролайн, что, протянув руку, она могла бы дотронуться до него.
   — Ну, Джервис, — ровным голосом сказал лорд Брекон, — что вы собираетесь мне сказать?
   — Теперь, когда вы пришли, Вэйн, — ответил мистер Уорлингем, — я вдруг вспомнил, что у меня нет причин рассказывать вам о том, что должно остаться секретом между э…э… мисс Фрай и мною. Надеюсь, вы извините меня, если я вас оставлю; я вспомнил, что ангажирован на следующий танец.
   Он повернулся и быстро направился к двери, пока лорд Брекон молча смотрел ему вслед. У самой двери мистер Уорлингем вдруг обернулся, словно собираясь что-то сказать, но передумал и молча вышел из комнаты.
   Лорд Брекон повернулся к Кэролайн.
   — Может быть, вы захотите объясниться, — сказал он.
   Его тон был по-прежнему жестким, и выражение глаз испугало Кэролайн. Она вновь оперлась на стул, рядом с которым стояла. В мягком свете восковых свечей она была дивно хороша, и другой мужчина забыл бы обо всем, кроме таинственных глубин ее глаз и мягких очертаний губ. Ее быстрое дыхание заставляло подниматься и опускаться кружева, закрывавшие ее грудь, а пальцы внезапно затрепетали, как пойманная птица.
   — Что вы слышали? — спросила она тихо.
   — Достаточно! — ответил лорд Брекон. — Достаточно, чтобы понять, что вы лгали мне. Кто вы?
   — Я Кэролайн Фэй.
   — И почему вы здесь?
   — Я ответила на этот вопрос прошлой ночью, — сказала Кэролайн — О, Вэйн, я приехала потому, что, как уже сказала, люблю вас!
   — Любите? — переспросил он, и в голосе звучала горечь. — Странная любовь… Что вы делали той ночью в лесу?
   — Вы, наверное, уже слышали, что сказал ваш кузен, — ответила Кэролайн. — Меня обманом заманили в «Собаку и утку». Меня завлек туда джентльмен, которому я, надо признаться, не должна была бы доверять. Я совершила глупость, не рассмотрев, что он за человек, но я сбежала от него, и вы нашли меня. Вот и все!
   — Имя этого человека?
   Лорд Брекон говорил так холодно, что, казалось, весь воздух вокруг заледенел.
   — Ты его уже знаешь, — проговорила Кэролайн, направляясь к нему; — Вэйн, я собиралась сама все сказать тебе в подходящий момент. Мне не хотелось, чтобы ты таким образом узнал правду.
   Она протянула руку и хотела коснуться его рукава, но он сжал ее запястье так, что его пальцы глубоко впились в руку.
   — Отвечай, — сказал он. — Как звали этого человека?
   — Это был… Монтегю… Риверсби… — пролепетала Кэролайн, — но, Вэйн…
   — Эта свинья! — прервал ее лорд Брекон. — Этот проклятый чужак, который уже запятнал Мелиссу своей мерзостью. И ты разговаривала с ним, добровольно отправилась с ним ночью туда, где вы были бы одни!
   — Это не так, — быстро сказала Кэролайн. — Он сказал мне, что будут…
   — Замолчи! — оборвал ее лорд Брекон с такой яростью, что на мгновение Кэролайн онемела. — Ты мне достаточно лгала. Я верил тебе, я доверял тебе. Видит бог, я не мог не полюбить тебя… и все это время ты меня обманывала, притворялась компаньонкой моей матери, пробралась в мой дом, расставила свои сети, заставила меня поверить в тебя, так что я готов был пожертвовать для тебя всем — да, всем, чем я дорожу!
   — О, Вэйн, — проговорила Кэролайн, пытаясь повернуть руку и освободиться от его пальцев. — О, Вэйн, разреши мне все объяснить.
   — Мне не нужны твои объяснения, — сказал лорд Брекон. — Я думаю лишь, как поступить с тобой. Любовь!
   Ты твердишь мне о любви, но что ты о ней знаешь? Леди Кэролайн Фэй, балованная любимица лондонского света, пожелала добавить к своей коллекции еще один скальп, чтобы похвастаться, как завоевала сердце простофили, который имел глупость полюбить ее.
   — О, Вэйн, разреши мне только…
   — Нет, замолчи, — ответил лорд Брекон. — Эти губы произнесли слишком много обманных речей. Лучше послушай меня, да, меня. Выслушай, что я тебе скажу.
   Он притянул Кэролайн за руку так, что она оказалась лицом к нему. Заглянув ему в глаза, Кэролайн внезапно страшно испугалась: он был во власти ярости, слеп и глух ко всему, кроме своего гнева. Его глаза больше не казались холодно-стальными, это были озера огненного гнева. Никогда в жизни ей не приходилось видеть столь разъяренного человека. Но ведь это Вэйн, человек, которого она любила… Она не знала, что делать, и молча стояла перед ним. Тело ее трепетало под порывами его ярости.
   — Ты явилась сюда, планируя обман, — медленно проговорил он, и каждое слово больно ранило ее, словно укол шпаги. — Твои уста произносили тысячи лживых слов, твой язык извивался в лживых клятвах. Ты заставила меня думать, что любишь меня. Несомненно, среди твоих лондонских друзей считается, что это пустяк — отнять у человека сердце и терзать его. Ты заставила меня говорить о моей любви, ты одурачила меня, заманила меня в ловушку, которую заранее приготовила. Ты насмеялась над самым благородным порывом в моей жизни, когда, думая только о тебе, я пытался отослать тебя из этого дома. Видит бог, я хотел, чтобы ты осталась, я хотел сделать тебя своей, я готов был принять все, что твои уста так легко предложили мне. Но я верил в тебя, в твою невинность, и из благородных соображений я попытался тебя отослать. Ты не захотела уехать. Ты не послушалась меня, отказалась прислушаться к моим предупреждениям» Ну что ж, теперь, бог свидетель, ты останешься!
   Кэролайн смотрела на него в полном изумлении.
   — Ты останешься, — повторил он сквозь стиснутые зубы. — Я об этом позабочусь. Ты узнаешь, леди Кэролайн Фэй, что не так уж умно шутить с чувствами. Идем со мной!
   Все еще держа ее за запястье, он повернулся и пошел к двери.
   — Вэйн, Вэйн, куда мы идем? — воскликнула Кэролайн, но он не ответил.
   Послушно, как пленница, следуя за ним, Кэролайн чувствовала, как больно сжимают ее руку тиски его пальцев и что его силе и намерениям невозможно противостоять. Она не могла ни возразить ему, ни сделать что-нибудь — оставалось только повиноваться его воле.
   Они быстро прошли через гостиную.
   Те гости, что еще оставались там, расположившись на диванах, с изумлением смотрели на них, но лорд Брекон, не обращая ни на что внимания и продолжая тянуть за собой Кэролайн, прошел в длинный бальный зал, полный людей. Некоторые танцевали вальс, некоторые сидели в стороне, наблюдая за танцующими, а лакеи разносили бокалы шампанского и пунша со льдом.
   Кэролайн, запыхавшись от скорости, с которой они достигли залы, едва перевела дыхание и тут же ощутила внезапный приступ страха, увидев, что лорд Брекон подошел к оркестру и поднял руку, требуя тишины. Музыканты перестали играть, танцевавшие пары резко остановились и с изумлением уставились на них.
   — Леди и джентльмены, — сказал лорд Брекон, и голос его эхом отозвался от самых удаленных уголков комнаты, — я хочу сделать объявление. Сегодня вечером — всего несколько мгновений назад — состоялась моя помолвка. Имею честь представить вам мою невесту — леди Кэролайн Фэй.
   По комнате пронесся ропот удивления, затем раздались возгласы:
   — Удачи вам, Брекон! Наилучшие пожелания!
   Все бросились к ним с поздравлениями. Были подняты бокалы, и тут, перекрыв общий шум, какой-то краснолицый сквайр-охотник прокричал:
   — За ваше здоровье! Долгих вам лет жизни! И скажи-ка, Вэйн, мой мальчик, когда же свадьба?
   Лорд Брекон разжал руку, сжимавшую кисть Кэролайн. Он взглянул на нее с высоты своего роста, и она увидела, что огонь по-прежнему горит в его глазах, а губы изогнуты в горьком подобии улыбки.
   — Это и правда весьма важный вопрос, — сказал он, — и я отвечу на него. Я хочу, чтобы вы все присутствовали на моей свадьбе. Леди Кэролайн и я обвенчаемся сегодня же. Я уверен, что милорд епископ окажет нам честь и сам совершит таинство.
   Все, казалось, хором ахнули, потом снова поднялся всеобщий гул.
   Лорд Брекон наклонился к Кэролайн. Она поняла, что он о чем-то спрашивает ее. Она не слышала его слов, но по выражению его лица поняла, что он насмехается над ней. Она вздернула вверх подбородок, и дивная округлая колонна ее шеи, казалось, стала еще стройнее в этом гордом движении. Все, кто видел ее в тот момент, отметили то поразительное достоинство, с которым она держалась. В глубине души Кэролайн испытывала страх, но она справилась с ним, не выдав его ни единой черточкой.
   Совершенно спокойным голосом, четко выговаривая слова, так что они были всем слышны и на фоне общего шума, она сказала:
   — Да, я согласна выйти за вас замуж, милорд, здесь, в эту же ночь.

Глава 9

 
   Кэролайн казалось, что все вокруг нее расплывается, словно в дымке. Раздавались восклицания, вопросы, комплименты, шутки; чьи-то руки и губы касались ее пальцев; толпа людей со всех сторон надвигалась на нее, пока ей не стало казаться, что все это — кошмарный сон, от которого она никак не может освободиться.
   Наконец ее сознание выделило из массы гостей одну фигуру — представительную, в пурпуре, со сверкающим драгоценными камнями крестом на груди. Это был епископ.
   — О какой это помолвке я тут слышу? — громкий, звучный голос разнесся как будто с кафедры.
   — Милорд, позвольте представить вам леди Кэролайн Фэй, которая оказала мне честь, согласившись стать моей женой, — сказал лорд Брекон.
   Кэролайн склонилась в глубоком реверансе.
   — Дочь Валкэна? — спросил епископ. — Тогда разрешите мне и в самом деле поздравить вас, мой дорогой мальчик. Я останавливался в Мэндрейке — великолепный дом, можно просто сказать, дворец, а стол маркиз держит такой, что оставляет самые приятные воспоминания.
   — Я признательна вашему преосвященству за доброе мнение, — тихо проговорила Кэролайн.
   — Должен буду засвидетельствовать свое почтение вашим родителям, леди Кэролайн, — сказал епископ любезно, — и сообщить им, что я одобряю и благословляю этот союз.
   — Пройдемте со мной в другую комнату, милорд, — пригласил лорд Брекон. — Там мы сможем поговорить спокойно. — Все трое медленно направились через бальный зал к двери, ведущей в холл.
   Как раз в это время в зале появилась миссис Миллер. Кэролайн решила, что она, вероятно, была все это время в игорной и только сейчас услышала новость.
   Лицо ее выражало изумление, а малиновые перья на голове сбились на сторону, словно миссис Миллер бежала бегом.
   — Мне сказали, милорд, — начала она, но лорд Брекон перебил ее:
   — Вы-то мне и нужны, миссис Миллер. Распорядитесь, чтобы немедленно открыли часовню.
   — Часовню? — Миссис Миллер раскрыла было рот от удивления, но тут же быстро сказала:
   — Но, милорд, это невозможно. Она так давно закрыта. Там сложены вещи и…
   Лорд Брекон одним взглядом прервал этот поток слов:
   — Я сказал — немедленно, миссис Миллер. — И он двинулся дальше, прежде чем она успела перевести дух.
   В холле Кэролайн внезапно почувствовала дурноту.
   — Простите меня, милорд, я бы хотела удалиться к себе.
   — Как угодно вашей светлости, — учтивости тона лорда Брекона странно противоречило выражение его глаз.
   — Вам сообщат, когда его преосвященство будет готов к церемонии. Я полагаю, она состоится около полуночи.
   Кэролайн смогла только молча сделать реверанс и стала подниматься по лестнице, держась за перила. Когда она вошла в спальню, ей стало лучше. Через несколько секунд она услышала в коридоре поспешные шаги, и в комнату ворвалась Мария.
   — О, миледи, я только сию минуту услышала новость.
   Это правда, миледи, что вы выходите за его светлость прямо сегодня? Я ушам своим не поверила.
   Кэролайн остановила ее жестом.
   — Правда, Мария, но я не хочу сейчас говорить об этом. Мне надо подумать.
   — Времени совсем не остается, миледи. Когда один из лакеев прибежал и рассказал нам, что он услышал, я только глаза вытаращила. Весь дом вверх дном. Свадьба! Надо же…
   — Мария, перестань болтать, — устало взмолилась Кэролайн.
   — Но, миледи, что подумают в Мэндрейке? Что они скажут, когда узнают, что ваша милость венчалась в такое время и в чужом доме? Миледи, подумайте! Подождите, пока мы не сообщим его светлости, не то я просто боюсь сказать, что будет, когда он услышит, что сотворили у него за спиной, можно сказать.
   Кэролайн не слушала. Она стояла неподвижно, прижав к лицу ладони, глаза ее были устремлены куда-то далеко. Затем она повернулась, ни слова не сказав, вышла в коридор и направилась в комнаты леди Брекон.
   Было уже поздно, она боялась, что леди Брекон уже спит, но в ответ на легкий стук тихий нежный голос тут же пригласил ее войти.
   В комнате было темно, только у постели горели две свечи. Леди Брекон лежала с открытой книгой в руках, от которой она только что оторвалась.
   — Простите, что я беспокою вас, — сказала Кэролайн, подойдя к постели.
   — В чем дело, дитя мое? — спросила леди Брекон.
   Кэролайн минуту помолчала. Выражение ее лица заставило леди Брекон спросить:
   — У вас неприятности, мисс Фрай? Не могу ли я вам помочь?
   — Мне нужно кое-что сообщить вашей светлости, — отвечала Кэролайн очень тихо, — но очень трудно найти слова.
   Леди Брекон дружески протянула ей руку и медленно, почти неохотно, Кэролайн вложила в нее свою.
   — Вам холодно, милочка? — воскликнула леди Брекон. — Почему вы дрожите? Вас кто-нибудь напугал?
   — Нет, — спокойно отвечала Кэролайн. — Я только немного взволнована. Ваша светлость поймет почему, если я скажу вам, что ваш сын только что объявил гостям внизу о нашей свадьбе, которая состоится сегодня в полночь.
   — Свадьба? — воскликнула леди Брекон.
   — Да, и это еще не все. Я должна признаться вашей светлости, что я обманула вас. Я не Кэролайн Фрай, а Кэролайн Фэй, дочь маркиза и маркизы Валкэн. Я явилась сюда и добилась вашего расположения обманным путем. Я прошу вашу светлость простить меня и поверить, что у меня была на то серьезная причина.
   — И вы мне скажете, какая это причина? — мягко спросила леди Брекон.
   Какое-то мгновение Кэролайн была готова рассказать все, поделиться своими опасениями и подозрениями, своим предчувствием опасности и убежденностью в том, что у лорда Брекона были враги, замышляющие лишить его жизни.
   Но, едва раскрыв рот, она вспомнила хрупкость и болезненность леди Брекон, неотступную заботу о ней Доркас. Быть может, она еще слабее, чем кажется, тогда и известие о смертельной опасности для ее сына убьет ее.
   Кэролайн решила действовать осторожно.
   — Я не могу, как мне бы этого ни хотелось, рассказать вам все, — сказала она. — Достаточно ли будет сказать вам, что я приехала сюда, потому что люблю вашего сына? Я люблю его с нашей первой встречи.
   Лицо леди Брекон смягчилось.
   — Это все, что я хочу знать, мое милое дитя. А Вэйн любит вас?
   — Я уверена, — отвечала Кэролайн.
   — В таком случае я счастлива, — сказала леди Брекон, крепко сжимая руку Кэролайн. — Я так долго молилась, чтобы Вэйн полюбил кого-нибудь и чтобы его полюбили не за его положение и даже не за внешность, но ради него самого. Я, быть может, пристрастна, но, по-моему, Вэйн прекрасный и очень обаятельный человек.
   Я всегда мечтала, чтобы он нашел себе любящую жену.
   Кэролайн взглянула на нее вопросительно:
   — Значит, вы на меня не сердитесь?
   — Нисколько. Вы мне понравились сразу же, как я увидела ваше милое личико, и за то короткое время, что вы пробыли здесь, я вас искренне полюбила. Никому другому я не доверила бы с такой готовностью счастье моего сына.
   — Благодарю вас.
   Кэролайн неожиданно опустила голову и поцеловала руку, сжимавшую ее пальцы.
   — Милая моя, — воскликнула леди Брекон со слезами на глазах, — поцелуйте меня как следует.
   Губы Кэролайн коснулись нежной щеки.
   Когда леди Брекон отпустила ее руку, Кэролайн сказала:
   — Ваше доверие — большая честь для меня.
   — Я убеждена, что могу доверять вам всецело. Я даже не спрашиваю, в чем причина такой поспешности.
   И не скажу, что она кажется мне неподобающей. Вы и Вэйн должны следовать голосу своего сердца. Я буду только молиться о вас!
   Кэролайн чуть не разрыдалась от этих простых и ласковых слов.
   — Вы слишком добры… Я этого не заслуживаю.
   — Нет, Кэролайн, не говорите так. Вы мне сказали, что пошли на это потому, что любите Вэйна, и это я могу понять. Мы все способны на странные и даже героические поступки ради того, кого мы любим истинно и всем сердцем.
   Ее слова эхом отозвались в памяти Кэролайн:
   — Подумать только, почти то же самое мне сказал отец. Он сказал, что любая жертва оправдана и никакой риск не страшен ради любимого человека.
   — Ваш отец был прав, — сказала тихо леди Брекон. — Никакой риск не страшен.
   — Тогда я знаю, что поступаю правильно, — сказала Кэролайн. — Благодарю вас, а теперь мне пора.
   — Одну минуту, — остановила ее леди Брекон. — Дерните, пожалуйста, шнурок, моя милая.
   Кэролайн повиновалась. В соседней комнате раздался слабый звук колокольчика. В ту же минуту в дверях появилась Доркас. Леди Брекон взглянула на свою горничную и прочла на ее лице ответ на свой безмолвный вопрос.
   — Так ты слышала, Доркас? Принеси мне фамильную вуаль для ее светлости и мои драгоценности.
   Доркас поднесла свечу к тлеющим в камине углям и ею зажгла канделябры на каминной полке. Теплый золотистый свет разогнал тени. Из большого сундука в дальнем конце комнаты она достала и поднесла к постели что-то тщательно завернутое в белую бумагу.
   — Это фамильная вуаль, дорогая, — сказала леди Брекон. — Я хочу, чтобы вы надели ее. В ней венчалась я сама и многие другие невесты Бреконов.
   — С удовольствием, — просто отвечала Кэролайн.
   Доркас снова приблизилась к постели, на этот раз с большой четырехугольной шкатулкой, обтянутой голубой кожей с инициалами леди Брекон и короной на крышке. Она поставила шкатулку у постели и подала ее светлости ключ.
   — Я давно уже не видела своих драгоценностей, не говоря уже о том, чтобы надевать их, — сказала леди Брекон. — Это мои собственные вещи. Фамильные Драгоценности в банковском сейфе в Лондоне.
   Она открыла шкатулку, и Кэролайн увидела сверкающие на бархатных подушках кольца, браслеты и броши. Подняв верхнее отделение, леди Брекон достала из нижнего бриллиантовую тиару. Она была великолепной работы и охватывала всю голову.
   Искусно оправленные камни образовывали цветы, ослепительно сверкавшие в свете свечей и казавшиеся живыми. Леди Брекон вложила блистающую диадему в руки Кэролайн.
   — Мой свадебный подарок вам, моя прелестная будущая невестка.
   — О нет, как я могу принять такое?
   — Это мое желание, — твердо сказала леди Брекон. — Это моя собственная вещь и лучшее, что я могу вам дать.