Картленд Барбара. Зловещая тайна

   В лунном свете ясно было видно его лицо. Кэролайн поняла, что видит перед собой человека, красивее которого еще не встречала. Неверный свет луны придавал его волосам цвет бронзы, а глаза, широко посаженные под высоким лбом, казались металлически-серыми и странно проницательными.
   — Могу я узнать, что вы здесь делаете, мадам? — спросил он, не дождавшись от нее ответа. — А также знаете ли вы что-нибудь об… этом?
   Он указал шляпой на тело, лежавшее на траве. Его голос был негромким, но таким властным, что Кэролайн почувствовала, что необходимо как-то объяснить свое присутствие.
   — Я шла… через лес, сэр, и вдруг услышала голоса… а потом внезапный крик… крик ужаса и боли… а потом я слышала, как кто-то быстро пробежал туда.
   Она сделала слабый жест рукой и тут заметила, как много на ней грязи.
   Джентльмен водрузил шляпу на голову и, встав на колени, приложил руку к сердцу убитого.
   — Он… совсем мертвый? — спросила Кэролайн, и, как она ни старалась, голос ее дрогнул.
   — Несомненно! Тот, кто нанес этот удар, знал свое дело.
   Он поднялся на ноги и продолжал стоять, глядя в лицо мертвеца.
   — Странно, — сказал он как бы самому себе. — Странно, очень странно, ведь я должен был здесь с ним встретиться.
   — Вы… знаете его, сэр?
   — Да. Я его знаю. Это адвокат по имени Айзек Розенберг. Мошенник, это верно, но и мошеннику я не пожелаю такой смерти.
   — И вы пришли сюда, чтобы встретиться с ним, сэр? — спросила Кэролайн.
   Она не знала причины своего любопытства, но что-то подсказывало ей, что нужно постараться узнать о нем как можно больше.
   — Да, по его приглашению, — ответил незнакомец негромко. — И, кстати, это мне напомнило…
   Он взглянул на мертвеца, снова опустился на одно колено и засунул руку в его карман.
   — А, они здесь! — воскликнул он довольным тоном.
   Он вытащил пакет писем. Насколько Кэролайн смогла разглядеть, их было с полдюжины — перевязанные бечевкой и запечатанные красным сургучом. Джентльмен переложил их в свой карман, затем, поколебавшись секунду, пробормотал вполголоса:
   — А все ли они здесь?
   Он ощупал второй карман сюртука, который оказался пустым, а затем просунул руку во внутренний нагрудный карман. В нем что-то было — лист писчей бумаги. Он взглянул на него и встал во весь рост, внезапно напрягшись.
   Кэролайн еще раз подумала, что, несомненно, никого красивее этого мужчины она в своей жизни не видела, — но в его лице было что-то странное. В этот момент она не смогла бы сказать, что это было за выражение. Незнакомец смял лист бумаги, который держал в руках, и внезапно откинул голову с резким смехом, в котором не было веселья.
   — Черт подери, кто-то необыкновенно тщательно продумал все детали!
   — Что случилось, сэр? — спросила Кэролайн.
   Он посмотрел на нее так, как будто забыл о ее присутствии.
   — Это шутка, мадам, — ответил он, и в голосе его послышался сарказм. — Чудовищная шутка, надо признать, но она наверняка доставит удовольствие — правда, не мне лично.
   — Не понимаю, — проговорила Кэролайн.
   — Вполне естественно, — отозвался он. — Но я объясню. Этот бедный мошенник был убит специально для того, чтобы накинуть мне петлю на шею. Его пригласили сюда встретиться со мной. Меня заманили в это же самое место. Вот он лежит мертвый у моих ног — а я должен оказаться в руках правосудия.
   — Но, сэр, — воскликнула Кэролайн, — вы его не убивали, я могу в этом поклясться!
   — О! Конечно, можете! От этого шутка становится еще смешнее. Кто знает, что вы в этом лесу?
   — Никто, сэр! Совершенно никто. Я и сама еще совсем недавно не думала в нем оказаться.
   Джентльмен снова откинул голову и расхохотался.
   — Шутка становится все забавнее, — сказал он. — Более того, сюжет становится все запутаннее. Как же обозлится совершивший это элегантное убийство, когда узнает, что вы можете засвидетельствовать мою невиновность!
   — Но, сэр, — Кэролайн внезапно испугалась, — я не хочу свидетельствовать… Я хочу сказать, что если речь будет идти о том, чтобы спасти вас от виселицы, но… но, сэр, я хотела бы, чтобы никто не узнал, что я была здесь… Уверяю вас, будет ужасно, если узнают, что я была здесь в столь поздний час. Особенно если об этом узнают в суде…
   Джентльмен улыбнулся.
   — В этом случае, мадам, умоляю вас исчезнуть как можно скорее: если я не ошибаюсь, очень скоро сюда придут и обнаружат труп, а если им особенно повезет, где-то неподалеку будет скрываться и убийца. Поэтому бегите, мадам, так быстро, как только могут нести вас ваши ножки, иначе вы будете втянуты в высшей степени неприятное и очень нечистоплотное преступление.
   — Но, сэр, я не могу так поступить! — воскликнула Кэролайн. — Конечно, я не могу вас бросить, поскольку знаю, что вы невиновны, но…
   — Тут не может быть никаких «но», мадам, вы должны скрыться.
   — А вы?
   — Я буду ждать суда.
   — Но почему? — спросила Кэролайн. — Почему вы хотите поступить так глупо? Если вас здесь не будет, никто не сможет доказать, что вы убили этого человека…
   Ведь это же нужно доказать, знаете ли.
   Джентльмен пожал плечами.
   — Я не настолько привязан к жизни, мадам. Говоря кратко, в настоящий момент жизнь не представляет для меня никакого интереса. Я вполне согласен умереть таким образом.
   — Значит, вы либо безумны, либо пьяны! — сердито воскликнула Кэролайн. — Есть немало вполне приличных способов умереть, но умереть из-за предательства, смиренно подчиниться тому, что вы сами называете кознями, — это трусость или малодушие. Уйдемте отсюда, сэр, пока у нас еще есть время, и, если им надо найти убийцу, пусть они его поищут.
   Слова Кэролайн звучали страстно. Незнакомец слушал ее с улыбкой, потом пожал своими широкими плечами.
   — Мадам, вы меня убедили. Я вас послушаюсь. Можно мне по крайней мере сопровождать вас из лесу, если в ваши намерения входит уйти отсюда?
   Он хотел было предложить Кэролайн руку, но в этот момент она предупреждающе подняла палец:
   — Слушайте!
   Они застыли на месте. В отдалении, в той стороне леса, откуда пришла Кэролайн, послышались голоса и шаги людей, пробирающихся между деревьями.
   Кэролайн чуть слышно вскрикнула.
   — Скорее, — шепнула она. — Может быть, они ищут вас или… меня.
   Джентльмен быстро повернулся.
   — Тогда идемте сюда, — сказал он. — У меня неподалеку отсюда лошадь.
   Он провел ее через вырубку, и они вошли в лес. Кэролайн шла за ним следом, хотя идти было нелегко: здесь деревья были гуще, и не раз отклонившаяся ветка задевала ее по лицу, а за ее подол и кружева на вороте цеплялись плети ежевики. Нетерпеливо высвобождаясь она спешила за незнакомцем, торопливо шагавшим впереди, прислушиваясь к шуму голосов и шагам за спиной.
   Наконец (спустя целую вечность, как показалось Кэролайн) деревья расступились, и она увидела, что к одному из них привязана лошадь.
   — Ну вот, прибыли, — сказал джентльмен. — Вы сможете ехать сзади меня?
   — Да, — коротко ответила Кэролайн.
   Он поднял ее, посадил на лошадь и сам вскочил в седло. Она обхватила его за талию. Внезапно оба услышали шум и крики, явно доносящиеся с вырубки.
   — Слышите? Они нашли тело, — проговорил незнакомец. Пришпорив лошадь, он пустил ее легким галопом через поле, лежавшее за лесом.

Глава 2

 
   Они проскакали уже немало, и лес почти скрылся из виду. У Кэролайн перехватило дыхание от быстрой езды и неудобного положения, в котором трудно было сохранять равновесие. Наконец она с трудом проговорила:
   — Куда мы едем, сэр?
   Ее спутник натянул поводья и, переводя лошадь на шаг, ответил:
   — Я живу неподалеку, в замке Брекон. Между прочим, меня зовут Брекон.
   — Кажется, я слышала о замке, — задумчиво отозвалась Кэролайн.
   — Вполне вероятно. Достопримечательность, будь она неладна. Народ толпами собирается поглазеть на нормандские башни. Может, и вы его видели с дороги.
   Кэролайн гордо выпрямилась и собралась было высокомерно сообщить ему, что не имеет привычки осматривать замки с дороги или в толпе зевак, но вспомнила о своем разорванном платье и испачканных руках и сообразила, что незнакомец не имеет представления о положении, которое она занимает в обществе. С трудом она удержала слова, уже готовые сорваться с языка, и кротко сказала:
   — Конечно, я не забыла бы ваш прекрасный замок, если бы видела его когда-нибудь. Правильно ли я поняла вас, сэр: вы — лорд Брекон?
   — Правильно, — ответил тот. — И я буду иметь удовольствие показать вам мой замок.
   — Вы собираетесь вернуться к себе домой, милорд? — удивилась Кэролайн.
   — Да. А что?
   — Но ведь это очень неразумно! Всего несколько минут назад вы сказали мне, что того беднягу в лесу убил кто-то, кто хотел приписать это преступление вам.
   Если вас подозревают, они сразу же направятся в замок Брекон, чтобы найти вашу светлость и осведомиться, где вы были весь вечер, и в особенности в то время, когда этот человек получил смертельный удар.
   — Клянусь небом, — воскликнул лорд Брекон, — одно из двух, мадам: либо вы сообразительнее любого адвоката, либо — пылкая почитательница популярных романов.
   Кэролайн рассмеялась. Действительно, родители не раз упрекали ее за то, что ей нравились самые невероятные романтические повести.
   — Однако, — продолжил ее спутник, — в этом что-то есть. И что же вы предлагаете?
   — У вас есть надежные друзья? — спросила Кэролайн. — Я помню, как-то одного зажиточного фермера вызвали на допрос в суд: его подозревали в связи с бандой контрабандистов. Многие считали, что он виновен, но трое его друзей поклялись, что ту ночь он провел, играя с ними в карты. Мой отец сказал потом:
   «Достаточно трудно уличить во лжи одного человека, а когда четверо клятвенно утверждают одно и то же, пусть и не правду, тут ничего не смогут сделать и судья с присяжными».
   — Ваш отец был прав, — сказал лорд Брекон и направил лошадь в другую сторону. — Послушаюсь его и поищу если не трех верных друзей, то хотя бы двух.
   Кэролайн почувствовала, что он опять не правильно понял ее, и с трудом удержалась от объяснений, что, когда фермера допрашивали, ее отец был в судейском кресле, а не на скамье подсудимых. Однако она сказала себе, что его ошибка ей на пользу: теперь, когда она знала, что ее спутник — лорд Брекон, она поняла, насколько важно, чтобы он не узнал, кто она.
   — Я вспомнил двух друзей, которые будут мне полезны, но, чтобы их отыскать, нам предстоит проехать пару миль, — сказал лорд Брекон. — Вы можете продолжать путь или вы слишком неудобно сидите?
   — Все в порядке, милорд, не беспокойтесь, — ответила Кэролайн.
   — Черт подери, мои манеры никуда не годятся, мадам! — внезапно воскликнул лорд Брекон. — Я не спросил вас, каковы ваши пожелания. Прошу меня извинить, но последние события меня несколько выбили из колеи.
   — Вполне понятно, милорд.
   — Мы едем в сторону Севеноукса. Это направление вам подходит?
   — Рада сказать, что оно меня вполне устраивает, — с достоинством отозвалась Кэролайн, подумав про себя, что там она наймет почтовую карету, чтобы вернуться в Лондон.
   — Теперь, когда мы уже так хорошо знакомы, можно ли задать вам нескромный вопрос, — осведомился лорд Брекон. — Как ваше имя?
   — Кэролайн… — начала было Кэролайн, но осеклась.
   Ее мысли были заняты возвращением в Лондон, и в рассеянности она чуть было не ответила на его вопрос полностью.
   — Да? — напомнил он ей.
   — Э-э-э… Фрай, — закончила Кэролайн, назвав первую попавшуюся фамилию.
   — Ваш слуга, мисс Фрай. Может быть, теперь вы удовлетворите мое любопытство и скажете, почему вы оказались в лесу в тот самый момент, когда Айзека Розенберга сразила чья-то предательская рука?
   Кэролайн принялась лихорадочно думать. Она так сосредоточилась на неприятностях лорда Брекона, что не приготовила никаких объяснений. К счастью, и здесь ей немало пригодились романы, и она неспешно стала излагать историю, которая, как она надеялась, звучала достаточно убедительно:
   — Я — жертва пренеприятнейшего стечения обстоятельств, милорд. Я была компаньонкой у знатной дамы.
   Я служила у нее недолго, всего несколько недель, но за это время ее характер и поведение внушили мне ужас и отвращение. Она страшно эксцентрична, и во многом это можно объяснить ее пристрастием к бренди. Сегодня вечером, после ужина, она не впала в дремоту, как это бывало обычно, а настояла, чтобы мы немного проехались. Видимо, она надеялась, что ночная прохлада освежит ее; и вот карета была подана, и мы отправились.
   Всю дорогу она попрекала меня недостатками, которых у меня нет, и ошибками, которых я не совершала.
   Я была терпелива: мой долг — сносить все покорно.
   Через некоторое время звук собственного голоса ее утомил, и она сказала, чтобы я передала ей дорожное зеркальце, которое я всегда держала для нее в своем ридикюле. Я передала его, как она просила, но, к несчастью, именно в этот момент карету тряхнуло — а может, у нее рука была нетверда из-за выпитого бренди. Как бы то ни было, зеркальце упало и разбилось вдребезги.
   В ярости она обвинила меня в том, что я накликаю на нее несчастье, и заявила, что с этой минуты видеть меня не желает. Она приказала остановить карету и высадила меня на дороге. Я умоляла ее, чтобы она по крайней мере довезла меня до дома, где я могла бы взять свои вещи и уехать на следующее утро, но она не слушала. Швырнув причитающиеся мне деньги в дорожную пыль у моих ног, она приказала кучеру трогать.
   — Чудовищно! — воскликнул лорд Брекон. — Совершенно чудовищно! Таким женщинам не место на земле!
   — Я оказалась на узкой пустынной дороге, — продолжила Кэролайн, — но мне казалось, что если я пройду через лес и пересеку поле, то выйду на главную дорогу к Севеноуксу.
   — Так оно и есть. — подтвердил лорд Брекон. — Но это миля, а то и больше. Вы бы очень устали.
   — Вот, милорд, как я оказалась в лесу, — закончила Кэролайн, в восторге от своей истории. Она не сомневалась, что его светлость во всем ей поверил.
   — А теперь, если я провожу вас до Севеноукса, как вы считаете, вы сможете найти почтовую карету или дилижанс, которые доставят вас обратно в Лондон? — спросил лорд Брекон.
   — Именно это я и собираюсь сделать, — ответила Кэролайн.
   — Значит, вы живете в Лондоне?
   Его слова пробудили в Кэролайн внезапное отвращение к дому в Лондоне. В этот момент ее охватило непреодолимое желание оказаться снова в поместье Мэндрейк, увидеть отца с матерью, снова почувствовать себя в целости и безопасности, под их защитой.
   Она подумала о том, какие истории начнет рассказывать сэр Монтегю, вернувшись в город. Она предвидела объяснения и извинения, в которые ей придется пуститься перед своей крестной и своей компаньонкой, миссис Эджмонт. Все это было достаточно страшно, и Кэролайн, импульсивная, как всегда, быстро приняла решение, что не будет рисковать встречей с сэром Монтегю — по крайней мере до тех пор, пока не решит, как себя вести с ним. Она отправится в Мэндрейк; более того, она расскажет матери всю правду и попросит у нее прощения. Кэролайн было свойственно всегда признаваться, если она поступила нехорошо, и теперь с глубоким вздохом облегчения она представила себе конец пути и неизменное понимание и сочувствие матери.
   — Нет, милорд, — сказала она ему, — мой дом неподалеку от Дувра, и мне хотелось бы попасть туда, пока я буду искать новое место.
   — Тогда мы постараемся отправить вас в Дувр, — ответил лорд Брекон. — И чем скорее, тем лучше. Вы готовы ехать немного быстрее? Если так плестись, то мы будем добираться до моих друзей чуть ли не полночи.
   — Скачите так быстро, как считаете нужным, милорд, — отозвалась Кэролайн и покрепче обхватила его талию.
   Лорд Брекон перевел лошадь в галоп, и тут уже Кэролайн могла думать только о том, как бы не упасть.
   Она низко пригибала голову, чтобы ее шляпу не сдуло.
   Казалось, что они ехали довольно долго. Наконец лорд Брекон сдержал лошадь и произнес довольным тоном:
   — Ну вот! Я так и думал, что они здесь!
   Кэролайн подняла голову и увидела на поле прямо перед ними мерцающие огни и силуэты невысоких закругленных крыш с маленькими тонкими трубами. Она никак не могла вспомнить, как называются эти дома, пока вдруг ее не осенило: поле было заполнено кибитками с круглыми крышами, а между ними стояло несколько больших фургонов.
   — Цыгане! — воскликнула она изумленно.
   — Нет, не цыгане, — возразил лорд Брекон. — Зверинец. Его владелец — тот верный друг, которого вы посоветовали мне отыскать.
   — Зверинец? Как интересно! Я однажды видела зверинец на ярмарке.
   — Я думаю, Гримбальди закончит свои гастроли именно так, — ответил ее спутник.
   Тем временем они подъехали к воротам в живой изгороди. Когда же они хотели двинуться дальше, путь им преградил какой-то парнишка. Смуглокожий, с длинными гладкими волосами, он был подозрительно похож на цыгана. Позади него появилась столь же смуглая женщина с ребенком на руках. Еще один малыш держался за ее юбку.
   — Эй, вы! — прокричал парнишка. — Представление кончилось. Так поздно к нам нельзя!
   — У нас дело к мистеру Гримбальди, парень, — ответил лорд Брекон. — Проводи меня к его кибитке.
   — К хозяину? — с сомнением спросил мальчишка, слегка оробев от властного голоса. — А вы уверены? Он не сказал, что ждет гостей.
   — Как знать, сынок, — негромко проговорила женщина. — Делай, что просит джентльмен.
   Лорд Брекон подбросил серебряную монетку. Мальчишка ловко ее поймал.
   — Сюда, сэр, — сказал он, заметно изменив тон, и побежал перед лошадью, пока они не добрались до большой кибитки, стоявшей чуть в стороне от остальных.
   Она была выкрашена в малиновый цвет, а резные украшения были серебряными.
   В незашторенных окнах горел свет. Он струился и из открытой двери, к которой вели ступени.
   — Эй, хозяин! — позвал парнишка. — Здесь какой-то щеголь говорит, что у него к вам дело.
   Оглядевшись, Кэролайн различила на поле больше десятка освещенных кибиток. Большие фургоны стояли кругом, перед некоторыми из них, мерцая, догорали свечи. Она была по-детски разочарована, что не увидит зверей: большинство фургонов были уже закрыты или занавешены на ночь, а в дальнем углу поля был разложен костер, вокруг которого собрались люди — явно рабочие и смотрители.
   Пока она осматривалась, на верхней ступеньке кибитки показался человек. Он был крупный, широкие плечи и огромные мускулистые руки обтягивал малиновый сюртук. И он был так высок, что ему пришлось пригнуть голову в дверном проеме. Выпрямившись, он? увидел лорда Брекона.
   — Милорд! Вот приятный сюрприз!
   — Адам, мне можно войти? — спросил лорд Брекон, спешиваясь, и добавил:
   — Со мной друг.
   Тот же мальчик подбежал к ним, чтобы взять поводья. Лорд Брекон протянул руки к Кэролайн. Она наклонилась вперед, его руки обхватили ее талию, и, когда он поднимал ее, она ощутила их силу. Лица их сблизились, и сердце ее внезапно забилось. Потом она почувствовала под ногами землю, и лорд Брекон поддержал ее под локоть.
   — Позвольте помочь вам, — сказал он.
   Лорд Брекон подвел Кэролайн по неровной земле к ступеням кибитки, и она поднялась наверх с помощью стоявшего в дверях человека.
   — Позвольте вас приветствовать, мадам, как друга. его светлости, — сказал человек.
   — Спасибо, — улыбнулась Кэролайн.
   — Это мой старый друг Адам Гримбальди, мисс Фрай, — сказал лорд Брекон. — У него иностранная фамилия, но английская кровь.
   — Ваша светлость знает, что это так. И сердце у меня тоже английское. Ох, до чего же приятно вернуться в родную страну!
   — Я был уверен, что вы так думаете, несмотря на ваш грандиозный успех во Франции, — сказал лорд Брекон.
   — Не изволите ли войти, мадам? — обратился мистер Гримбальди к Кэролайн, сделав приглашающий жест в сторону двери.
   — Спасибо, — снова отозвалась Кэролайн и прошла внутрь, низко наклонив голову, чтобы не задеть за притолоку перьями шляпы.
   Подняв голову, она чуть не вскрикнула от изумления. В кибитке находилась женщина, и более странного создания Кэролайн в жизни не встречала. Она полулежала на койке в дальнем конце кибитки, но при появлении Кэролайн встала.
   Она была очень маленькая и пикантно-привлекательная. Ее длинные волосы, выкрашенные в ярко-золотой цвет, огромным облаком спускались ниже колен.
   На ней были турецкие шаровары из какой-то тонкой полупрозрачной материи, а верхняя часть тела была обнажена, только на груди сверкали две большие серебряные накладки, усеянные драгоценными камнями. Ее внешность так изумила Кэролайн, что она могла лишь безмолвно смотреть во все глаза, забыв о вежливости, пока женщина любезно, с французским акцентом, не произнесла:
   — Бон суар, мадам. Вы пришли, увы, слишком поздно, чтобы видеть зверей.
   — Увы, я так и думала… — начала было Кэролайн, но женщина ее не слушала. Она живо повернулась и с улыбкой и сияющими глазами приветствовала лорда Брекона, который как раз вошел в кибитку.
   — Милорд! — воскликнула она. — Я ужасно рада видеть вас! Я думала, вы забыли Зару.
   С этими словами она устремилась к нему, протянув обе руки, а когда он хотел взять их и поднести к губам, быстро подняла голову, и он поцеловал ее. От удивления у Кэролайн округлились глаза.
   — И как вам Англия, Зара? — спросил лорд Брекон.
   Кэролайн заметила, что он с нежностью смотрит на эту странную женщину и все еще удерживает одну ее руку в своей.
   — Фу, но я ее терпеть не могу. Холодно, и зрители все не хлопают. Они не приветливы, как французы, и не шумны, как немцы. Они молчат, и как узнать, им нравится или… как это по-вашему?., им противно?
   Гримбальди рассмеялся.
   — Я говорил Заре, что мы — сдержанный народ, — заметил он. — Со временем она привыкнет.
   — А ваши тигры? Какого они о нас мнения? — спросил лорд Брекон.
   — Они со мной согласны, — ответила Зара с гордостью. — Если они не слышат громких… как их?., рукоплесканий… им кажется, что они не имеют успеха… они дуются, они грустные… и с ними очень трудно справиться.
   — Бедная Зара! — воскликнул лорд Брекон и повернулся к Кэролайн. — Я должен представить вас мадам Заре, мисс Фрай. Она величайшая, а может, и единственная в мире укротительница тигров. Она имела ошеломляющий, успех на континенте, а теперь мы имеем честь видеть ее в Англии.
   — Надеюсь, что мне посчастливится увидеть выступление мадам Зары, — вежливо отозвалась Кэролайн.
   — Не присядете ли, мисс Фрай? — спросил мистер Гримбальди, придвигая ей стул.
   — Спасибо.
   Кэролайн приняла его предложение и, только опустившись на стул, почувствовала, как сильно устала.
   — Мы с мисс Фрай совершили утомительную поездку, — сказал лорд Брекон. — Что до меня, то я голоден и хочу пить. Мы можем воспользоваться вашим гостеприимством, Адам?
   — Ну, конечно, — ответил мистер Гримбальди. — Боюсь, правда, что мы не сможем предложить вам достаточного угощения. Яичница с беконом — это не слишком скудно?
   — Я буду ей рад, — сказал лорд Брекон. — А вы, мисс Фрай?
   — Ничего лучше не могу себе представить, — улыбнулась Кэролайн. — Я обедала в шесть и страшно проголодалась.
   — Итак, яичницу с беконом, Адам. И если найдется, то бутылочку вина.
   — У меня есть то, что не стыдно вам предложить, — отозвался Адам Гримбальди. — Шампанское я привез из Франции.
   С этими словами он достал бутылку из буфета в задней части кибитки и поставил ее на столик.
   Кэролайн огляделась, изумляясь тому, как все было ладно подогнано. Тут были разные шкафчики и полки, картины и украшения. Койка была завалена подушками, а пол застлан прекрасным персидским ковром.
   — Как тут уютно! — воскликнула она.
   — Моя кибитка меньше этой, но гораздо, гораздо красивее, — откликнулась Зара. — Но вы устали, мадам.
   Снимите шляпу и устраивайтесь поудобнее.
   — Спасибо, с удовольствием, — сказала Кэролайн и, подняв руки, развязала ленты шляпы.
   Шляпа была большая и довольно громоздкая, как того требовала последняя мода. Кэролайн понимала, что волосы ее в беспорядке, но слишком устала, чтобы заботиться о своей внешности. Когда она бросила шляпу на койку и слегка повернула голову, чтобы свет от лампы, горевшей прямо над ее головой, не бил в глаза, то поймала на себе взгляд лорда Брекона и по выражению его лица поняла, что он впервые разглядел ее.
   Его глаза выражали удивление и восхищение, и через секунду Кэролайн отвела взгляд, чувствуя, что краснеет. Она и представить себе не могла, как хороша была, когда сидела вот так в свете лампы, падавшем на рыжевато-золотые завитки волос, обрамляющих ее белый лоб.
   Ее лицо было правильной овальной формы, небольшая голова изящно сидела на стройной белой шее. Нос небольшой и прямой, губы сочные и алые. В очертаниях ее лица и изящной фигуры было что-то столь прелестное, что все, кто видел Кэролайн впервые, с трудом могли поверить, что перед ними не картинка из книги с волшебными сказками.
   Но самым прекрасным в ее лице были глаза: огромные, полные жизни, смеха и озорства. Очарование Кэролайн не было застывшей красотой статуи, но чем-то столь трепетно живым, что никто не мог оставаться подле нее и не проникнуться ее непринужденным весельем и жизнелюбием.
   И сейчас, несмотря на усталость, в ее голосе ясно слышалась живость, когда она сказала:
   — Расскажите же мне о вашем зверинце. У вас много животных?
   — Немало, мадам, — ответил Адам Гримбальди. — Особенно я горжусь своими львами. У меня их три, и старший. Цезарь, ручной, как собачонка. Я взял его малышом, и он позволяет мне делать с собой все, что угодно.