Касслер Клайв. Дракон

   — А ты поверишь, если я скажу тебе, что это была моя массажистка?
   Лорен склонилась к нему и поцеловала его долгим, продолжительным поцелуем. Когда она, наконец, снова оторвалась от него, то протянула ему кофе и сказала:
   — Неплохо придумано. Ставлю тебе высший бал за творческое воображение.
   — Ты меня надула, — сказал он, надеясь сменить тему. — Здесь всего полчашки.
   — Ты ведь не хочешь, чтобы я разлила ее по одеялу, не так ли?
   Она засмеялась, как если бы ей действительно доставила удовольствие неразборчивость Питта. — Вытащи свою огромную волосатую тушу из кровати и смой эту парфюмерию. Неплохой запах, я признаю, весьма дорогой. Я приготовлю завтрак.
   Лорен стояла у кухонного стола, нарезая ломтиками грейпфрут, когда Питт вышел из душа второй раз за восемь часов. Он обернул вокруг бедер полотенце, подошел к Лорен сзади, обхватил ее за талию и потерся носом о ее шею.
   — Столько времени прошло с тех пор, как я видел тебя последний раз, как тебе удалось так долго обходиться без меня?
   — Я с головой ушла в законотворчество и совершенно забыла про тебя.
   — У тебя не нашлось времени на развлечения?
   — Я была хорошей девочкой. Это не значит, что я не была бы скверной, если бы у меня был хоть малейший шанс, особенно если бы я знала, что ты не терял времени даром с тех пор, как вернулся домой.
   Лорен прекрасно держится, подумал Питт, лишь небольшая вспышка ревнивого гнева. Но она слишком хорошо понимала ситуацию, чтобы поднимать шум. Питт был не единственный мужчина в ее жизни. Ни он, ни она не диктовали друг другу, как себя вести, и не выказывали излишнюю ревность, что делало их связь еще более привлекательной для обоих.
   Когда он куснул ее ухо, она повернулась и обвила руками его шею.
   — Джим Сэндекер сказал мне о гибели твоего проекта и о том, как ты едва спасся.
   — Предполагалось, что это секретная информация, — сказал он, когда они потерлись носами.
   — Женщины — члены Конгресса действительно пользуются некоторыми привилегиями.
   — У тебя есть привилегия общаться со мной в любое время, когда ты захочешь.
   Ее глаза потемнели.
   — Я действительно очень огорчена тем, что твоя станция уничтожена.
   — Мы построим другую. — Он улыбнулся, глядя на нее. — Результаты наших исследований удалось спасти, только это и имеет значение.
   — Джим сказал, что еще несколько секунд — и ты бы умер.
   — Как видишь, пронесло, — усмехнулся Питт. Он отпустил ее и сел за стол.
   Они выглядели как счастливые супруги, проводящие воскресное утро у себя в доме, хотя ни у Лорен, ни у Дирка никогда не было семьи. Он взял газету, которую она купила вместе с продуктами к завтраку, и просмотрел заголовки. Его глаза задержались на одной статье. Прочитав, что там написано, он взглянул на Лорен.
   — Я вижу, ты снова напечаталась в «Вашингтон пост», — сказал он, ухмыляясь. — Ты начинаешь скверно обращаться с нашими восточными друзьями, не так ли?
   Лорен ловко плюхнула омлет на тарелку.
   — От нас ушло владение третью нашего бизнеса и вместе с этим наше процветание и наша независимость. Америка больше не принадлежит американцам, мы стали финансовой колонией Японии.
   — Дела настолько плохи?
   — Общественность понятия не имеет, насколько они плохи, — сказала Лорен, ставя омлет и тарелку с тостами перед Питтом.
   — Наш огромный дефицит открыл дверь, через которую наша экономика вытекает, а японские деньги потоком вливаются сюда.
   — Нам некого винить в этом, кроме самих себя, — сказал Питт, помахав вилкой. — Они потребляют меньше, чем производят, а мы тратим больше, чем зарабатываем, и все глубже увязаем в долгах. Мы раздаем или распродаем наше лидерство в тех отраслях технологии, которые они еще не успели украсть. И мы выстроились в очередь с открытыми чековыми книжками, распустив губы в жадном предвкушении возможности продать им наши корпорации и недвижимость ради быстрой наживы. Взгляни в лицо фактам, Лорен. Этого не случилось бы, если бы общественность, деловые люди, ваши ребята в Конгрессе и эти кретины из Белого дома, ничего не смыслящие в экономике, понимали бы, что наша страна вовлечена в беспощадную финансовую войну с противником, который смотрит на нас как на людей второго сорта. Но, пока сохраняется нынешнее положение, мы сами упускаем шансы победить в ней.
   Лорен села за стол с чашкой кофе и передала Питту стакан апельсинового сока.
   — Это самая длинная речь, которую я когда-либо слышала от тебя. Уж не собрался ли ты баллотироваться в Сенат?
   — Я скорее позволю вырвать себе ногти. Кроме того, одного Питта на Капитолийском Холме достаточно, — сказал он, имея в виду своего отца, сенатора Джорджа Питта от Калифорнии.
   — Ты уже виделся с сенатором?
   — Еще нет, — сказал Питт, поедая омлет. — У меня не было такой возможности.
   — Какие у тебя планы? — спросила Лорен, томно глядя в опалово-зеленые глаза Питта.
   — Я собираюсь повозиться с машинами и отдохнуть пару деньков. Может быть, если мне удастся вовремя подготовить «Стутц», я приму участие в гонках классических автомобилей.
   — Я могу придумать что-нибудь более веселое, чем возня с грязными железками, — сказала она с хрипотцой в голосе. Она обошла вокруг стола, протянула руки и удивительно крепко схватила его за руку. Он чувствовал, как желание истекает из нее подобно нектару. Внезапно ему захотелось ее больше, чем когда-либо прежде. Он мог только надеяться, что у него хватит сил на второй раз. Затем, как если бы его тянули магнитом, он позволил утащить себя к кушетке.
   — Не в кровати, — хрипло произнесла она, — во всяком случае, пока ты не сменишь простыни.

Глава 27

   Хидеки Сума спустился по трапу своего персонального самолета «Мурмото» с поворотными турбинами, разработанного для высшего руководства компании, в сопровождении Моро Каматори. Этот самолет с вертикальным взлетом приземлился на вертолетной площадке рядом с огромным пластмассовым куполом высотою пятьдесят метров. Расположенный посередине тщательно ухоженного парка, этот купол перекрывал обширный внутренний дворик, под которым находилось большое, углубленное в землю сооружение, названное «ЭДО» по имени древнего города, который после революции Мейдзи 1868 года был переименован в Токио.
   Будучи первым экспериментальным сооружением новой японской программы освоения подземного пространства, Эдо-Сити был спроектирован и построен Сумой в качестве научно-исследовательского и мозгового центра, в котором жили шестьдесят тысяч человек. Он представлял собой огромный цилиндр глубиной в двадцать этажей, в котором размещались жилые помещения для ученых, офисы, общественные бани, конференц-зал, рестораны, торговый центр, библиотека и свои собственные силы безопасности численностью тысяча человек.
   В подземных цилиндрах меньшего размера, соединенных туннелями с главным корпусом, размещалась аппаратура связи, бойлерные и холодильные установки, системы кондиционирования воздуха, электростанция и установки по переработке мусора.
   Эти сложные подземные сооружения были возведены из бетона и керамики и простирались на глубину тысяча пятьсот метров внутри массива из вулканических пород.
   Сума сам финансировал этот проект без какого-либо участия правительства. Все юридические сложности и ограничения, мешавшие осуществлению проекта, были быстро разрешены благодаря огромному влиянию, которым обладал Сума в правительственных и мафиозных структурах. Он и Каматори вошли в кабину потайного лифта, который доставил их в комплекс помещений, принадлежащих его корпорации, занимавший весь четвертый этаж во внешней части цилиндра. Его секретарша Тоси Кудо стояла в ожидании его у дверей в тщательно охраняемые кабинет и трехэтажные личные апартаменты, когда он вышел из дверей лифта. Просторные комнаты были украшены изящно расписанными ширмами, вазами, витринами с прекрасной керамикой и костюмами шестнадцатого века, изготовленными из богато расшитых шелковых, атласных и парчовых тканей. На стенах висели картины, изображающие виды суши и моря, а также драконов, леопардов, тигров и соколов, символизирующих воинскую доблесть самураев.
   — Мистер Асикага Энсю ждет вас, — доложила Тоси.
   — Я что-то не припоминаю этого имени.
   — Мистер Энсю — это сыщик, который специализируется на поиске редких произведений искусства и ведет переговоры об их продаже для своих клиентов, — объяснила Тоси. — Он позвонил и сказал, что нашел картину, которая подходит для вашей коллекции. Я взяла на себя смелость назначить ему встречу, чтобы он мог продемонстрировать эту картину.
   — У меня мало времени, — сказал Сума.
   Каматори пожал плечами.
   — Не мешает посмотреть, что он принес вам, Хидеки. А вдруг он нашел ту картину, которую вы разыскиваете.
   Сума кивнул Тоси:
   — Хорошо, впустите его.
   Сума поклонился, когда торговец картинами вошел в комнату.
   — У вас есть новое приобретение для моей коллекции, мистер Энсю? — спросил Сума.
   — Надеюсь, что да. Я уверен, что вы будете очень рады, что мне удалось найти для вас эту картину.
   Асикага приветливо улыбался. У него была роскошная седая шевелюра, густые брови и пышные усы.
   — Пожалуйста, поставьте ее к свету, — сказал Сума, указывая на мольберт, стоящий у окна.
   — Можно я раздвину занавески чуть пошире? — Энсю потянул за шнур, раздвигавший, шторы. Затем он поставил картину на мольберт, но не снял закрывающую ее шелковую материю.
   — Это картина шестнадцатого века школы Кано кисти Масаки Симцу.
   — Прославленный художник-маринист, — сказал Каматори, проявляя редкое для него воодушевление.
   — Один из ваших любимых художников, Хидеки.
   — Вы знаете, что я поклонник Симцу? — спросил Сума у Энсю.
   — Среди коллекционеров хорошо известно, что вы собираете его работы, особенно пейзажи наших небольших островов.
   Сума повернулся к Тоси.
   — Сколько его работ имеется в моей коллекции?
   — Сейчас вам принадлежат одиннадцать из тринадцати пейзажей островов и четыре его пейзажа, на которых изображены горы Хида.
   — А этот, новый, будет двенадцатым островным пейзажем?
   — Да.
   — Какой из островов, написанных Симцу, вы мне принесли, Адзима? — спросил Сума у Энсю нетерпеливо.
   — Нет, Кечи. — Сума был заметно разочарован.
   — Я надеялся, а вдруг это Адзима.
   — Мне очень жаль. — Энсю огорченно развел руками. — Пейзаж Адзима, увы, был утрачен во время падения Германии. Последний раз его видели висящим в кабинете нашего посла в Германии 19 мая 1945 года.
   — Я с радостью заплачу вам, чтобы вы продолжали свои поиски.
   — Спасибо, — сказал Энсю, поклонившись. — Мои агенты в Европе и Соединенных Штатах уже разыскивают его.
   — Ладно, тогда давайте откроем остров Кечи.
   Привычным театральным жестом Энсю сдернул покрывало, и присутствующим открылся роскошный вид острова с птичьего полета, выполненный тушью с щедрым использованием перламутровых красок и золотой фольги.
   — Дух захватывает, — пробормотала Тоси восхищенно. Энсю кивнул, соглашаясь с нею.
   — Лучший образчик творчества Симцу, который я когда-либо видел.
   — А как ваше мнение, Хидеки? — спросил Кама-тори.
   — Прекрасная работа, — ответил Сума, растроганный гением художника. — Невероятно, что он смог нарисовать вид сверху с такими живыми деталями в начале шестнадцатого века. Это выглядит так, как будто он писал его с привязанного аэростата.
   — В легендах рассказывается, что он писал его с воздушного змея.
   — Скорее, он делал наброски с воздушного змея, а затем писал картину на земле.
   — А почему бы и нет? — сказал Сума, не отрывая взгляда от картины. — Наши соотечественники строили воздушные змеи и летали на них уже тысячу лет тому назад. — Наконец он повернулся лицом к Энсю.
   — Вы прекрасно поработали, мистер Энсю. Где вы нашли это?
   — В доме одного банкира в Гонконге, — ответил Энсю. — Он распродавал свое имущество и переносил свои операции в Малайзию, прежде чем китайцы начнут править этой колонией. Мне потребовался почти год, но наконец мне удалось уговорить его продать мне эту картину по телефону. Я не стал терять времени и полетел к нему в Гонконг, а оттуда прямо к вам. Я прибыл к вам из аэропорта.
   — Сколько вы за него просите?
   — 145 миллионов йен.
   — Вполне разумная цена, — сказал Сума, удовлетворенно потирая ладони. Я беру ее.
   — Благодарю вас, мистер Сума. Вы очень щедры. Я буду продолжать искать пейзаж острова Адзимы.
   Они обменялись поклонами, и Тоси проводила мистера Энсю из офиса.
   Сума снова посмотрел на картину. Побережье было покрыто черными валунами, а на одной стороне находилась маленькая деревня с рыбацкими лодками. Перспектива была точной, как на аэрофотоснимке.
   — Как странно, — тихо сказал он, — единственной картины из этой серии островов, которую я больше всего хотел бы иметь, у меня нет.
   — Если она еще существует, Энсю найдет ее, — успокоил его Каматори. — Он произвел на меня впечатление человека с крепкой хваткой.
   — За Адзиму я заплачу ему в десять раз больше, чем за Кечи.
   Каматори сел в кресло и вытянул ноги.
   — Когда Симцу писал пейзаж Адзимо, ему и в голову не могло прийти, чем станет со временем этот остров.
   Тоси возвратилась и напомнила Суме:
   — Через десять минут у вас назначена встреча с мистером Ёсису.
   — Великий старый вор и предводитель «золотых драконов», — насмешливо улыбнулся Каматори. — Пришел отспорить свою долю в твоей финансовой империи.
   Сума показал на огромные арки окон, выходивших во внутренний двор.
   — Ничего этого не было бы, если бы не организация, которую Корори Ёсису и мой отец вместе создали во время войны и после нее.
   — «Золотые драконы» и другие секретные общества не могут иметь места в будущей Японии, — сказал Каматори. Он использовал традиционное название страны «Ниппон», означающее «Источник солнца».
   — Они могут казаться анахроничными рядом с нашей современной технологией, — согласился Сума.
   — Но они все еще занимают весьма важное место в нашей культуре. Моя связь с ними в течение многих лет доказала свою ценность для меня.
   — Ваша власть простирается так далеко, что вам уже не нужны группы фанатиков и культ вожаков, процветающий в гангстерских синдикатах, — серьезно сказал Кама-тори. — Вы можете дергать за ниточки правительство, которое управляется вашими собственными марионетками, и все же вы связаны с коррумпированными теневыми дельцами. Если когда-нибудь станет известно, что вы дракон номер два, это может обойтись вам очень дорого.
   — Я не связан ни с кем, — спокойно разъяснил Сума. — То, что законы называют преступной деятельностью, было традицией моей семьи в течение двух столетий.
   — Я чту наш традиционный кодекс поведения, следуя по стопам моих предков и построив на его основе организацию, которая сильнее многих стран мира. Я не стыжусь того, что у меня есть друзья среди членов подпольных синдикатов.
   — Я был бы счастливее, если бы вы, проявляя уважение к императору, следовали бы старинным моральным нормам.
   — Сожалею, Моро. Хотя я молюсь в храме Ясукуни о душе моего отца, у меня нет желания возрождать миф о богоподобном императоре. Я не участвую в чайной церемонии, не встречаюсь с гейшами, не хожу на представления в театр «Кабуки», не смотрю поединки борцов сумо, а также не верю в превосходство нашей традиционной культуры. Я также не подписываюсь за новую теорию, что мы выше их нашими обычаями, культурой, интеллектом, силой чувств, разумом, языком, а особенно, что устройство наших мозгов лучше западных людей. Я отказываюсь недооценивать наших конкурентов и предаваться конформистским идеям о нашем превосходстве. Я сам свой собственный Бог, и я верю в деньги и власть. Это раздражает тебя?
   Каматори посмотрел на свои руки, которые лежали у него на коленях ладонями вверх. Он посидел молча, и его глаза становились все печальнее.
   — Преклоняюсь перед императором и нашей традиционной культурой. Я верю в его божественное происхождение, а также в то, что мы и наши острова тоже божественного происхождения. Я верю в чистоту крови и в духовное единство нашей расы. Но я следую за тобой, Хидеки, потому что мы старые друзья и потому что, несмотря на твои незаконные операции, ты внес огромный вклад в утверждение новой роли Японии как самой могущественной страны на Земле.
   — Я глубоко ценю твою преданность, Моро, — честно сказал Сума.
   — Я не мог бы ждать меньшего от человека, который гордится своим самурайским происхождением и своим доблестным владением катаной.
   — Катана — это не просто меч, это живая душа самурая, — благоговейно сказал Каматори. — Искусно владеть им — это божественный дар. Душа того, кто обнажит его в защиту императора, обретет покой в Ясукуни.
   — И все же ты обнажил свой меч ради меня, когда я просил тебя об этом.
   Каматори изумленно уставился на него.
   — Я с радостью убью ради тебя, чтобы отдать должное всему хорошему, что ты сделал для нашего народа.
   Сума посмотрел в безжизненные глаза своего наемного убийцы. Живое воплощение тех давних времен, когда воины-самураи, убивали ради любого феодала, предлагавшего им свое покровительство и продвижение по службе. Он также знал, что абсолютная преданность самурая может исчезнуть за одну ночь. Когда он заговорил, его голос был тверд, но доброжелателен. Некоторые люди охотятся с луком и стрелами, большинство использует огнестрельное оружие. Ты единственный, кого я знаю, Моро, кто охотится за людьми с мечом.
   — Ты хорошо выглядишь, старый друг, — сказал Сума, когда Тоси провела в его кабинет Корори Ёсису.
   Ёсису сопровождал Ичиро Цубои, который только что прибыл из Соединенных Штатов, после своих дебатов со специальной подкомиссией Конгресса. Старик, убежденный реалист, улыбнулся Суме.
   — Не так уж хорошо. Скорее я выгляжу постаревшим. Еще несколько прохождений Луны — и я буду спать рядом С моими высокочтимыми предками.
   — Ты увидишь сотню новых лун.
   — Перспектива оставить позади вызванные старостью недомогания и боли делает для меня мой уход событием, которого я жду с радостью.
   Тоси закрыла дверь и вышла, как только Сума поклонился Цубои.
   — Рад видеть тебя и Ичиро, добро пожаловать домой. Мне говорили, что ты устроил американским политикам еще один Пирл-Харбор.
   — Ничего столь драматичного, — сказал Цубои. — Я верю, что я действительно добавил новые трещины в здание их Капитолия. — Немногие избранные знали, что Цубои стал членом тайного общества «Золотые драконы», когда ему было всего лишь четырнадцать лет. Ёсису принял в мальчике участие и помогал продвижению в тайном обществе, а также учил его искусству крупномасштабных финансовых махинаций. Будучи ныне главой страховой компании «Каное Секьюритиз», Цубои лично охранял финансовые империи Ёсису и Сумы и руководил их тайными сделками.
   — Вы оба знакомы с моим доверенным другом и советником, Моро Каматори.
   — Почти такой же хороший фехтовальщик, каким я был в юности, — сказал Ёсису.
   Каматори поклонился ему в пояс.
   — Я уверен, что ваш катана все еще быстрее.
   — Я был знаком с твоим отцом, когда он был учителем фехтования в университете, — сказал Цубои. — Я был его худшим учеником. Он посоветовал мне купить пушку и поохотиться на слонов.
   Сума взял Ёсису под руку и проводил его к креслу. Человек, которого некогда боялись больше чем кого бы то ни было в Японии, шел медленно и напряженно, но на его лице застыла гранитная улыбка, а глаза не упускали ничего.
   Он уселся в кресло с прямой спинкой, взгляну/ на Суму и сразу начал с того вопроса, ради которого он пришел сюда:
   — В каком состоянии находится Проект «Кайтен»?
   — В мире находятся восемнадцать заминированных автомобилей. Это последняя партия. Четыре из них предназначены для Соединенных Штатов. Пять для Советского Союза. Остальные поделены между европейскими и тихоокеанскими странами.
   — Через какое время они будут спрятаны вблизи от назначенных точек?
   — Не позже чем через три недели. К тому времени наш командный центр будет доукомплектован, и все его оборонительные системы, системы обнаружения и детонации войдут в строй.
   Ёсису удивленно взглянул на Суму.
   — Преждевременный взрыв на борту «Божественной звезды» не сорвал график осуществления проекта?
   — К счастью, я предусмотрел возможность потери судов из-за шторма, столкновения или других несчастных случаев на море. Я держал про запас шесть боеголовок. Те три, которые были потеряны в результате взрыва, я заменил новыми. После их установки в автомобили они были отправлены в мексиканский порт Веракрус. Оттуда их переправят через границу с Техасом в США и далее в нужные районы.
   — Оставшиеся, я надеюсь, спрятаны надежно.
   — На заброшенном танкере, стоящем на якоре в пятидесяти километрах от пустынного побережья острова Хоккайдо.
   — Известно ли нам, что вызвало детонацию на борту «Божественной звезды»?
   — Мы не можем понять, в чем причина преждевременного взрыва, — ответил Сума. — Все мыслимые меры предосторожности были приняты. Один из автомобилей, видимо, слишком болтало во время качки, и контейнер с боеголовкой оказался поврежденным. Произошла утечка плутония, и грузовые палубы подверглись радиационному загрязнению. Среди судовой команды началась паника, и они покинули судно. Норвежский лайнер обнаружил брошенный автомобиль и послал на него абордажную команду. Вскоре после этого «Божественная звезда» таинственным образом взлетела на воздух.
   — И что случилось со спасшимися членами судовой команды?
   — Никаких следов. Они пропали без вести во время шторма.
   — Сколько всего автомобилей задействовано в вашей системе? — спросил Ёсису.
   Сума подошел к столу и нажал кнопку маленького ручного пульта управления. Дальняя стена поднялась и ушла в потолок, открыв большой прозрачный экран. Он нажал на пульте еще одну кнопку, и голографическое изображение земного шара возникло на экране, нарисованное пульсирующими светящимися красками. Затем он запрограммировал места взрывов, которые брызнули небольшими пятнышками золотого света. Они были расположены в стратегических точках почти в двадцати странах мира. Только после этого Сума ответил на вопрос Ёсису:
   — Сто тридцать автомобилей в пятнадцати странах.
   Ёсису сидел, молча глядя на маленькие лучики света, бегающие по помещению при вращении изображения на экране, словно зайчики от зеркального шара в танцевальном зале.
   На территории Советского Союза было больше светящихся точек, чем в какой-либо другой стране, что заставляло предположить, будто эта сверхдержава представляла большую угрозу для Японии, чем ее торговые конкуренты в Европе и Соединенных Штатах. Странно, но среди мишеней не было ни военных установок, ни крупных городов. Почти все светящиеся точки, казалось, находились на пустующих или слабо населенных землях, что делало угрозу «Кайтен» еще более загадочной в качестве средства шантажа.
   — Дух твоего отца гордится тобой, — сказал Ёсису в тихом восхищении.
   — Благодаря твоему гению мы сможем занять по праву принадлежащее нам место мировой державы первой величины. Двадцать первый век принадлежит Ниппон. С Америкой и Россией покончено.
   Сума был польщен.
   — Проект «Кайтен» не мог быть разработан и осуществлен без твоей поддержки, мой дорогой старый друг, и уж, конечно, без финансовой мудрости Ичиро Цубои.
   — Вы очень добры, — сказал Цубои с поклоном. — Возможность реализовать макиавеллевскую интригу по организации тайного финансирования строительства подпольной фабрики по производству ядерного оружия оказалась для меня огромным вызовом моим талантам, который я не мог не принять.
   — Советской и западным разведкам известно, что у нас есть возможность организовать производство ядерного оружия, — сказал Каматори, повернув беседу в более реалистичное русло.
   — Если они не знали этого до того, как произошел взрыв, то теперь они точно знают об этом, — добавил Сума.
   — Американцы подозревают нас уже несколько лет, — сказал Сума.
   — Но они не смогли проникнуть через наши барьеры безопасности и обнаружить точное место расположения наших производственных мощностей.
   — Нам повезло, что эти идиоты продолжают искать на поверхности, вместо того, чтобы углубиться под землю. — В голосе Есису прозвучала насмешка. — Но нам придется смотреть в лицо вполне вероятной возможности того, что рано или поздно КГБ или ЦРУ выследят это место.
   — Вероятно, это произойдет довольно скоро, — сказал Каматори. — Один из наших тайных агентов сообщил мне, что через несколько дней после взрыва «Божественной звезды» американцы начали крупномасштабную секретную операцию с целью расследовать нашу роль в этом происшествии. Они уже вынюхивали что-то вокруг одного из наших центров распределения автомобилей «Мурмото».
   Тревожная гримаса появилась на лице Ёсису.
   — Они знают свое дело, эти американские разведчики. Боюсь, что проект «Кайтен» под угрозой.
   — Еще до завтрашнего дня мы будем точно знать, что им удалось выяснить, — сказал Каматори. — Я встречусь с нашим агентом, который должен вот-вот вернуться из Вашингтона. Он клянется, что у него имеется свежая информация.
   Ёсису стал еще более озабоченным.