Страница:
Обработанные поля уходили за линию горизонта, переползали через экватор и тянулись вдоль всего гигантского материка. И лишь один вулкан бросал вызов людям, которые не осмеливались посягать на его священную дикую природу. Однажды он ожил и выплеснул в долину раскаленные потоки лавы. Они смели все на своем пути, показав человеку, сколь недолговечны результаты его трудов перед лицом разбушевавшейся стихии. Дюваль смотрел вниз, на поля, и удивлялся, как одно единственное поколение крестьян могло обработать столько земли. Но они добились этого, завоевав для себя славу — большую, чем все предшествующие поколения.
Он отвлекся от своих мыслей. Теперь восхождение не казалось ему подвигом, хотя и потребовало максимального напряжения сил. Плодородную, поросшую лесом землю на подножье постепенно сменила скалистая поверхность. Деревья, попадавшиеся все реже и реже, стали искривленными и сухими. Сплошной каменной стеной над ними возвышался вулкан, фантастически красиво раскрашенный в золотой и пурпурный цвета. Несмотря на жгучее солнце, склон был покрыт шероховатой ледниковой коркой, из-под которой торчали крупные камни. Дюваль увидел удобный скалистый гребень, по которому они могли вскарабкаться к кратеру.
Хорс оглянулся и вытер пот с лица, посмотрев назад, в долину. Он был рад возможности поговорить на родном языке.
— Черт, не так-то просто, оказывается, на него взобраться. Стрелок, как ты думаешь, сколько мы прошли?
— Пятнадцать или шестнадцать тысяч футов.
— А сколько еще идти?
— Я думаю, столько же.
Хорс скептически посмотрел на Дюваля.
Изотопист был мускулист и костляв, со впалыми щеками. Жизнь сплела на его желтоватом лице паутину глубоких морщин, отчего он казался мрачным и неприступным.
— Это не так-то просто, как казалось снизу.
— Обман зрения, как говорят в горах, — ответил Стрейкер, испытывая раздражение к Хорсу.
Дюваль видел, что его спутник сильно изменился за последний год. Пребывание на Садо превратило спокойного, уверенного в себе человека в угрюмое, подозрительное и нервное существо.
В первый раз за все время восхождения они оказались далеко от самураев, так что те не могли их услышать.
— Боже мой, Хорс! За что ты на меня разозлился?
— Мне не нравится, что ты потащил меня на эту проклятую гору, — грубо ответил он.
— Почему?
Хорс ткнул указательным пальцем в сторону долины.
— Я искал там счастья и надеялся сбежать. Но вмешался ты, черт бы тебя побрал. Теперь все рухнуло. Я оказался паршивым кастрированным бычком, который живет всю зиму и умирает весной.
— Тихо!
Впереди них по склону карабкались три самурая под предводительством Кацуми. Едкая сернистая пыль поднималась над ними и медленно оседала на камни. Время от времени они останавливались, чтобы отдышаться, а затем продолжали трудное восхождение. Дюваль вспомнил, что ни один жрец Синто не пожелал показать им тропинку. Жрецы перепугались, когда Кацуми попытался приказать им, но все-таки не согласились.
— Почему, черт бы тебя побрал, мы не поднялись на этот долбаный вулкан на вертолете? — спросил Хорс.
— Я же сказал тебе, что для них это священная и неприступная гора. Жрецы разрешили восхождение только после того, как Кэни-сан сказал им, что мы хотим совершить паломничество. Поэтому мы не можем использовать никакой техники.
— Довольно типично для этих ублюдков!
Позади американцев карабкались Кэни и Мити. За ними следовало пятьдесят человек, которые вели ослов, груженных пустыми мешками. Кэни решил вместе со всеми совершить восхождение на огненную гору, которая, как утверждали по традиции, «наблюдала» за его поместьем и хранила его от беды. Он сказал о своих намерениях Кацуми, и тот не посмел перечить отцу. Мити настояла на том, чтобы и ее тоже взяли. Брат только молча пожал плечами. Дюваль все время наблюдал за ней, хмуро ожидая, когда она споткнется, но Мити не подавала никаких признаков усталости. Стрейкер вновь повернулся к Хорсу.
— Теперь расскажи мне, что ты слышал.
— Не сейчас.
Неожиданно к ним присоединился Яо Вэньюань.
— Трудно дышать… Воздух становится все хуже и хуже. Здесь мало кислорода.
— Да. У меня болит голова, — ответил Дюваль, быстро переходя на японский.
Он с восхищением взглянул на фантастический ландшафт под облаками.
— Что, если кислород вообще исчезнет? — забеспокоился Яо.
— Кэни-сан начал уставать.
— Ватару-сан говорил мне, что мы не первые, кто поднимается по этой тропинке. Она трудная, но по ней можно добраться до вершины. Почему вы не срезали посох для Кэни, когда мы проходили мимо деревьев?
— Это не сделает склоны менее крутыми.
Дюваль молча похлопал своего спутника по плечу. Он знал, что все помыслы Яо сосредоточены на лаборатории. Китаец без конца выяснял у Дюваля детали. Каким должен быть радиус прицела? Сколько серебра понадобится для замедлителя? Достаточно ли только химического замедления? Дюваль успокоил его, размышляя про себя, что из их разговора понял Хорс.
Стрейкер испытывал стыд перед товарищем за свой тайный сговор с даймё. Но он по-прежнему пытался сложить в уме обрывки сведений, которые слышал об Уюку.
Джон скитался по Зоне. Он захватил несколько дюжин маленьких торговых кораблей с рудой, приказав им отключить двигатели. Он отобрал у них все сколько-нибудь ценное и устроил «праздничный салют» с помощью сверхоружия, подорвав несколько кораблей. Он никогда не скрывал своего имени, наоборот, он стремился к известности. Джон всегда исчезал с орбиты так же внезапно, как и появлялся.
Когда Яо отстал, Дюваль возобновил прерванный разговор с Хорсом.
— Он попытался выкупить нас, Стрелок. Уюку попытался сделать это в Ниигате. Представляешь себе? Другие забыли про нас, а он — нет! Я знал, что он вернется. Я верил в это!
— Это правда? — разволновался Дюваль.
— Да! От Гуама до Ламбока японцы предостерегают друг друга: «Берегись Черного Дракона!» — вот как они называют нашего капитана Джона!
— Тебе не добраться до него.
— Я хочу попробовать.
— Сумасшедший, неужели ты надеешься с ним встретиться? Если ты сбежишь, тебя наверняка схватят!
— Нет! Я хочу домой. У меня есть план…
— Сделай Садо своим домом.
— Пропади ты пропадом, Стрелок! — зашипел Хорс.
— Я хочу домой и доберусь до дома, чего бы мне это ни стоило! Мне здесь все осточертело. Все! Я хочу зарабатывать деньги там, где смогу потратить их в свое удовольствие. Пропади ты пропадом, ты мне все испортил!
Дюваль на мгновение плотно сжал губы, а потом вытащил из складок кимоно маленький черный инструмент.
— Хорс! У меня есть для тебя работа.
Тот сплюнул и нехотя взял инструмент.
— Иди ты к чертовой матери! Лучше выведи меня отсюда. Я ведь сказал тебе, что у меня есть план!
— О чем ты говоришь?
— Послушай, — продолжал Хорс, не ответив на вопрос Дюваля, — у меня дома четверо детей. Что ты на это скажешь?
— Если ты все-таки попадешь домой, тебя за пиратство по головке не погладят!
— Но я все равно попытаюсь!..
Когда объявили привал, Дюваль присоединился к Кэни. Он сел на валун рядом с Мити. Холодный ветер трепал его одежду, но гораздо неприятнее было чувство, тяготившее его совесть.
Он зачерпнул полную пригоршню хрустящего снега и растер его в ладонях, счищая грязь. До него долетали обрывки разговоров. Вскоре подошли носильщики. Все были охвачены каким-то напряжением, неясной тревогой, словно исходившей из-под земли и от гигантских каменных глыб, нависавших сверху. Дюваль погрузился в собственные мысли, не слушая чужих разговоров и не присоединяясь к беседе с Кэни. Он знал с полной определенностью, что надвигается беда.
Внезапно послышался звук скатывающегося камня. Склон горы дрогнул, и всех осыпало мелкой галькой. Никто не издал ни звука. Сердце Дюваля сжалось, он почувствовал, как напряглись все его мышцы. Вдруг наступила полная тишина. Даже ветер стих и перестал трепать их запыленные одежды. Замолкли птицы. Весь мир словно оглох, но тут раздался чей-то крик. Взгляды путников обратились к вершине, когда Кэни указал на зубчатые края кратера. Тонкая струйка дыма кольцами поднялась с вершины и растаяла в воздухе.
— О, Господи, Стрелок, что это? — спросил Хорс, широко раскрыв глаза от ужаса.
— Ничего страшного, просто расстройство желудка, — успокоил его Дюваль, думая про себя, что это горные духи-ками осуждают злобу Хорса и его собственное предательство.
Возможно, изотопист прав, и ему следовало искать пути к спасению. Но не было ли это навязчивой идеей? Как узнать, где находится Уюку? Хорошо бы вновь увидеть Эллиса, но ради чего еще ему возвращаться?
— Что это, Стрелок? — вновь воскликнул Хорс.
— Да это просто живот болит у Фудзи-сан.
— Как бы она не опорожнилась на наши головы, а, Стрелок? Вот это награда за все наши старания!
Когда солнце вошло в зенит, они ускорили шаги и приблизились к самому краю кратера. Здесь поверхность оказалась более плоской и покатой. Путь к вершине проходил через пласт подтаявшего снега, который слепил глаза и причинял нестерпимую боль.
Дюваль заметил, что сильные снегопады проходили здесь регулярно. Он подумал, что выбрал удачное время года, потому что пласты горных пород обнажились, и залежи серы можно было легко обнаружить. Они одолели последний подъем.
Дюваль тяжело дышал, ему казалось, что его легкие вот-вот разорвутся. Наконец он увидел гигантский эллиптический кратер диаметром не меньше чем в полмили и около пятисот футов глубиной. Его дно потрескалось и было усеяно жилками, источавшими зловонные испарения. К счастью, ветер относил потоки газа на восток, к противоположному краю кратера.
Неожиданная мысль поразила Дюваля, заставив его похолодеть от ужаса: возможно, снежный покров так тонок потому, что вулкан горячее обычного. Наверное, Хорс прав: скоро начнется извержение. Покрытое трещинами дно кратера приковало взгляд Стрейкера.
Внезапно на Дюваля нахлынули видения, он задрожал. Перед ним всплыла жуткая картина — окровавленный, неподвижно лежащий брат. Кошмар этот несколько раз преследовал Дюваля и всегда в точности повторялся. Лицо, которое он любил, покрытое почерневшей запекшейся кровью, кривилось от боли. Затем последовал оглушительный взрыв корабля-камикадзе. Дюваль из последних сил прижимается к решетке сточной канавы, задыхается, волна ужаса охватывает все его существо, выворачивает наизнанку…
Дюваль покачнулся, посмотрел назад, на Мити, и с трудом сдержал растущий в его душе страх. Хорс уставился на дно кратера, широко раскрыв рот.
— Что вы думаете об этом? — спросил Стрейкер Яо Вэньюаня.
Тот хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться.
— Это цюэтмэнцюань, огненная дорога в самый страшный ад, — ответил китаец, восхищенно глядя на волнующуюся, пульсирующую раскаленную массу.
Он глубоко вздохнул и плюнул. Раздался сухой треск — несколько горячих камешков вылетели из кратера вверх, а затем упали обратно, оставив в воздухе дымный след.
— Кажется, я погибну здесь первым, — изотопист вздрогнул.
— Думаю, ты ошибаешься, Хорс.
— Не нравится мне все это. Не зря я так не хотел сюда идти.
Самураи подошли к кромке кратера. Ветер трепал их одежду и окутывал удушливым газом, вырывавшимся из трещин. Их завораживало зрелище клокочущей магмы, кипящей внутри планеты.
— Посмотрите на это, — обратился Яо Вэньюань к Хорсу. — Когда вы умрете, ками схватят вас и навсегда прикуют здесь цепями.
— Может, вы тоже окажетесь здесь, вместе со своими ароматическими палочками и конфуцианскими храмами, — огрызнулся Хорс.
— Я почитаю своих предков, а вы… — Яо Вэньюань мрачно усмехнулся и покачал головой. — А вы отправитесь прямиком сюда, и ничто вам не поможет.
Дюваль прервал их, указав на тропинку, ведущую от кратера. Она петляла среди раскаленных камней и упиралась в массивную стену, образованную кристаллами сульфида. Дюваль с Хорсом пошли по тропинке.
— Мне не понравилось, как Фудзи встретила нас. Это предупреждение. Нужно побыстрее сделать работу и спускаться вниз.
Когда они достигли залежей, Хорс едва держался на ногах. Они взяли пробу. Сульфид оказался легким и пушистым, а раскаленная стена рыхлой, как песок. Местами на стене выступали красные прожилки пластического сульфида особой формы. Попадались крупные скопления желтого цвета, напоминавшие сыр, с сильным едким запахом. Изотопист зачерпнул горсть серы и растер в ладонях. Он фыркнул и, кривясь, попробовал ее на язык.
— О черт! Не может быть, она почти десятипроцентной чистоты! — воскликнул он в изумлении. — Ты только посмотри на счетчик, Стрелок! Тонны — тонны сульфида! Чистейший натуральный сульфид прямо из раскаленного нутра планеты! Я такого еще никогда не видел.
— Это то, что нам нужно.
— Нам?! — Хорс внезапно оглянулся и схватил Дюваля за кимоно, притянув его к себе. Его злой голос срывался и дрожал от напряжения. — Я сказал, что не собираюсь выполнять твою грязную работу. Ты что, не понимаешь, что это предательство?! У нас под ногами квадрацин. И ты хочешь, чтобы я показал его им? А, Стрелок? Показал им, как зарядить трубы квадрацином и «заморозить» заряды?
Мощные трубы из серебра «замораживались» не оттого, что их помещали в холод, а оттого, что в них поддерживали постоянную температуру. От их стабильности зависело достижение критической точки в 282,3 градуса. Хорс знал, что на последних американских установках использовалось соединение квадрацина. Это позволяло достичь необходимой температуры и поддерживать ее. Стрейкер молчал.
— А как насчет дейтерия? — продолжал Хорс, вскипая от гнева. — Может быть, ты хочешь, чтобы я им об этом рассказал, а? Эти болваны и не догадываются, как зарядить стволы. Они не знают, как действует оружие. Ты хочешь, чтобы я раскрыл им наши секреты?
— Заткнись! — закричал Дюваль. Его лицо ожесточилось. — Я не хуже тебя знаю, как изготовить трубы. Я привел тебя сюда затем, чтобы узнать новости — новости о Джоне Уюку. Никто кроме тебя не расскажет мне об этом.
— Ты лжешь, Стрелок! А как же оружие, которое ты для них делаешь? Мне все известно! Я вижу, как ты целуешь им задницы! — ненависть сверкнула в глазах Хорса. — Чем они купили тебя, Стрелок? Что они тебе пообещали?
Дюваль грубо толкнул Хорса в грудь — тот покачнулся, но в последнюю секунду схватился за Стрейкера. Они сцепились и, поскользнувшись, вместе упали на землю.
— Ты продал нас всех! Разве не так, а? — орал Хорс. Его глаза покраснели от едкого дыма. Порыв ветра метнул в них желтую пыль.
— Я вытащил вас из свинарника! Я спас вам жизнь! Вы бы уже давно там сгнили!
— Да! Ты спас нам жизнь, и себе — тоже! Ты хотел новостей? Я могу тебе кое-что сообщить. Мы начали войну с Ямато. Теперь, Стрелок, ты — гнусный предатель!
Хорс замахнулся, собираясь размозжить Дювалю лицо. Но в этот момент земля под ними покачнулась и треснула с жутким грохотом. Началось землетрясение, вызванное мощнейшим извержением вулкана. Дюваль услышал женские крики. С нечеловеческой силой он высвободился из объятий Хорса, отбросил его в сторону и кинулся к краю кратера в пятидесяти ярдах от него. Сквозь облако дыма и пыли он увидел Кэни и Мити. Они отчаянно сопротивлялись стихии, медленно сползая к кипящей лаве. Самураи в ужасе застыли, как статуи, пораженные мощью извержения. Струи лавы взвивались все выше и выше.
Дюваль с содроганием заметил, что часть скалы, на которой Мити пыталась спасти своего отца, поползла в сторону. Черная расщелина зазмеилась по скале, отрезая отца и дочь от остальных. Кэни соскользнул уже к самому краю и беспомощно барахтался в пыли. Щель медленно расширялась, верхний слой породы осыпался, увлекая людей за собой.
— Мити! — отчаянно кричал Хасэгава.
Дюваль прыгнул вперед и схватил Кэни за ноги, когда тот уже почти соскользнул в пропасть. Кратер отозвался гулким эхом. Разлом расширился до пяти футов, грозя отрезать весь островок, на котором люди боролись со смертью. Каждое движение Стрейкера грозило утопить их в кратере, ноги его увязали все глубже. Он отчаянно пытался перехватить Кэни за пояс.
Дюваль взглянул вверх, на Кацуми и остальных. Животный страх застыл в их глазах — они завороженно смотрели на пульсирующую землю, не смея пошевелиться. Собрав все свои силы, Дюваль перепрыгнул через растущую трещину, зная, что край скалы, на котором они удерживались с Кэни, может обломиться в любой момент. Стрейкер лег на землю, схватил одной рукой Мити, а другую протянул Кэни, пытаясь связать их в единую человеческую цепь.
В это мгновение еще один мощный толчок потряс землю. Острые края кратера, красного и черного цвета, начали взрываться и сползать в кипящее чрево вулкана. Наконец Яо Вэньюань вышел из оцепенения и бросился к тому месту, где все еще удерживались Дюваль и Кэни. Кто-то подтолкнул в их сторону двух ослов, которые в ужасе били друг друга копытами, запутавшись в веревках. Боковым зрением Дюваль заметил, что Яо развязывает веревки.
Они с Мити с трудом перепрыгнули через разлом и сильно ударились о камни. Мити не выдержала и отпустила руку Дюваля, но подоспевший вовремя Яо схватил ее и оттащил прочь от обрыва.
— Спасайтесь, Мити! — закричал Дюваль.
Он взял веревку, обмотал ее три раза вокруг руки и бросил конец Кэни. Выступ стал осыпаться.
— Господи, помоги мне! Господи…
Дюваль тяжело дышал, мускулы его напряглись. Веревочные петли тесно сдавили руку, врезавшись в кожу. Что-то хрустнуло у него в груди, острая боль пронзила тело. Ему показалось, что он не выдержит и погибнет. В разреженном воздухе напряжение могло оказаться смертельным — потеря сознания грозила гибелью, а тут еще свинцовая тяжесть тела Кэни разрывала его надвое. Но Дюваль не сдавался — на кончиках его пальцев висела человеческая жизнь.
Кажется, прошла вечность, прежде чем самураи ослабили веревки на его руке. Резкая боль медленно утихала. Дюваль увидел, что вся его ладонь залита кровью. Он лежал ничком на твердой земле рядом с Кэни и беспомощно глядел на Мити.
— Дюваль-сан! — кричала она. — Вы слышите меня? Дюваль-сан!..
Ее лицо и волосы припорошила желтая пыль. Он не в состоянии был ответить ей.
Кэни, лежавшего поблизости, Дюваль видел словно в тумане. Мити склонилась над отцом, позабыв о собственной боли. Позади них, в дыму, сверкали искры. Все поплыло перед глазами Стрейкера, а затем он увидел бледное лицо Кэни с посиневшими губами.
— Несите его вниз!
— Давайте скорее спускаться! Ему нужен свежий воздух!
— Да! Прочь отсюда. Попробуем спуститься с горы до захода солнца.
— Слишком далеко, — проговорил Кацуми.
— Надо постараться.
Дюваль наблюдал, как два человека подняли потерявшего сознание Кэни и понесли его прочь от кратера. Они спешили и спотыкались, желая как можно быстрее избавиться от этого кошмара. «Дракон» швырял вверх раскаленные валуны, будто из гигантской ступки. На людей обрушился град горячих камней. Яо Вэньюань подхватил Дюваля и потащил его вслед за остальными.
— Быстрее, — задыхаясь, шептал он. — Мне вас не удержать. Пожалуйста, попытайтесь идти.
Они устремились к тропинке. Впереди маячили фигуры охранников, спускавшихся к дороге, которая вела на безопасный склон. Дюваль ковылял из последних сил, Мити и Яо поддерживали его под руки.
Следующие четыре часа превратились в кошмар. Огненный дракон преследовал их, а они в отчаянии пытались спастись от его бешеной ярости. Только добравшись до деревьев, беглецы сделали остановку и увидели, что гнев вулкана начал постепенно утихать. Их окутывали клубы густого дыма, заслонявшего небо. В воздухе кружились пепел и пыль, медленно оседая на землю. Слабые толчки еще сотрясали гору, но уже значительно реже.
Мити осторожно вымыла Дювалю лицо. Он жадно пил воду, а тем временем люди Кацуми подсчитывали убытки.
— Когда же ты успокоишься? — восклицал Яо Вэньюань, потрясая кулаками в сторону вершины.
— Это злой дракон! Он не захотел отдавать нам свои сокровища. Недаром жрецы предупреждали нас. Дракон не любит незваных гостей.
Дюваль сел, прислонившись к дереву. Мити обратила к нему свое исцарапанное грязное лицо, и он увидел, что ее глаза полны страха. Он пытался успокоить ее, понимая, что она хотела заплакать, но не могла.
— Спасибо, — прошептала Мити, — Вы спасли моего отца и меня тоже. Если бы не вы, нас бы проглотил дракон.
Она поклонилась ему, и Дюваля молнией пронзила радость: и он, и Мити все еще живы, они спаслись от дракона, а это — самое главное.
Охранники в разорванной одежде собрались вместе, подсчитывая оставшихся животных. Затем они вновь двинулись в путь, спеша побыстрее спуститься с горы. Кэни привязали ремнями к носилкам, которые смастерили из тонких сосновых стволов. Дюваль напрягал последние силы, еле волоча ноги. Наконец они увидели дорогу. Люди сообща поставили палатки и развели огонь. Еду разделили поровну.
«Горный дракон прогнал нас прочь, — размышлял Дюваль, — но он также и сблизил нас. Такие же товарищеские отношения связывают экипаж корабля во время боя или несчастья. Все вдруг встало на свои места. Почему? Я сам находился на волосок от гибели, на моих глазах другой человек избежал смерти. У меня словно гора с плеч свалилась. Теперь моя совесть снова чиста…»
Все стихло. Над вершиной повисло густое облако. В темноте его нижняя часть переливалась разными цветами — желтым, оранжевым, алым. Только теперь Дюваль понял, что Хорса больше не было с ними.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Он отвлекся от своих мыслей. Теперь восхождение не казалось ему подвигом, хотя и потребовало максимального напряжения сил. Плодородную, поросшую лесом землю на подножье постепенно сменила скалистая поверхность. Деревья, попадавшиеся все реже и реже, стали искривленными и сухими. Сплошной каменной стеной над ними возвышался вулкан, фантастически красиво раскрашенный в золотой и пурпурный цвета. Несмотря на жгучее солнце, склон был покрыт шероховатой ледниковой коркой, из-под которой торчали крупные камни. Дюваль увидел удобный скалистый гребень, по которому они могли вскарабкаться к кратеру.
Хорс оглянулся и вытер пот с лица, посмотрев назад, в долину. Он был рад возможности поговорить на родном языке.
— Черт, не так-то просто, оказывается, на него взобраться. Стрелок, как ты думаешь, сколько мы прошли?
— Пятнадцать или шестнадцать тысяч футов.
— А сколько еще идти?
— Я думаю, столько же.
Хорс скептически посмотрел на Дюваля.
Изотопист был мускулист и костляв, со впалыми щеками. Жизнь сплела на его желтоватом лице паутину глубоких морщин, отчего он казался мрачным и неприступным.
— Это не так-то просто, как казалось снизу.
— Обман зрения, как говорят в горах, — ответил Стрейкер, испытывая раздражение к Хорсу.
Дюваль видел, что его спутник сильно изменился за последний год. Пребывание на Садо превратило спокойного, уверенного в себе человека в угрюмое, подозрительное и нервное существо.
В первый раз за все время восхождения они оказались далеко от самураев, так что те не могли их услышать.
— Боже мой, Хорс! За что ты на меня разозлился?
— Мне не нравится, что ты потащил меня на эту проклятую гору, — грубо ответил он.
— Почему?
Хорс ткнул указательным пальцем в сторону долины.
— Я искал там счастья и надеялся сбежать. Но вмешался ты, черт бы тебя побрал. Теперь все рухнуло. Я оказался паршивым кастрированным бычком, который живет всю зиму и умирает весной.
— Тихо!
Впереди них по склону карабкались три самурая под предводительством Кацуми. Едкая сернистая пыль поднималась над ними и медленно оседала на камни. Время от времени они останавливались, чтобы отдышаться, а затем продолжали трудное восхождение. Дюваль вспомнил, что ни один жрец Синто не пожелал показать им тропинку. Жрецы перепугались, когда Кацуми попытался приказать им, но все-таки не согласились.
— Почему, черт бы тебя побрал, мы не поднялись на этот долбаный вулкан на вертолете? — спросил Хорс.
— Я же сказал тебе, что для них это священная и неприступная гора. Жрецы разрешили восхождение только после того, как Кэни-сан сказал им, что мы хотим совершить паломничество. Поэтому мы не можем использовать никакой техники.
— Довольно типично для этих ублюдков!
Позади американцев карабкались Кэни и Мити. За ними следовало пятьдесят человек, которые вели ослов, груженных пустыми мешками. Кэни решил вместе со всеми совершить восхождение на огненную гору, которая, как утверждали по традиции, «наблюдала» за его поместьем и хранила его от беды. Он сказал о своих намерениях Кацуми, и тот не посмел перечить отцу. Мити настояла на том, чтобы и ее тоже взяли. Брат только молча пожал плечами. Дюваль все время наблюдал за ней, хмуро ожидая, когда она споткнется, но Мити не подавала никаких признаков усталости. Стрейкер вновь повернулся к Хорсу.
— Теперь расскажи мне, что ты слышал.
— Не сейчас.
Неожиданно к ним присоединился Яо Вэньюань.
— Трудно дышать… Воздух становится все хуже и хуже. Здесь мало кислорода.
— Да. У меня болит голова, — ответил Дюваль, быстро переходя на японский.
Он с восхищением взглянул на фантастический ландшафт под облаками.
— Что, если кислород вообще исчезнет? — забеспокоился Яо.
— Кэни-сан начал уставать.
— Ватару-сан говорил мне, что мы не первые, кто поднимается по этой тропинке. Она трудная, но по ней можно добраться до вершины. Почему вы не срезали посох для Кэни, когда мы проходили мимо деревьев?
— Это не сделает склоны менее крутыми.
Дюваль молча похлопал своего спутника по плечу. Он знал, что все помыслы Яо сосредоточены на лаборатории. Китаец без конца выяснял у Дюваля детали. Каким должен быть радиус прицела? Сколько серебра понадобится для замедлителя? Достаточно ли только химического замедления? Дюваль успокоил его, размышляя про себя, что из их разговора понял Хорс.
Стрейкер испытывал стыд перед товарищем за свой тайный сговор с даймё. Но он по-прежнему пытался сложить в уме обрывки сведений, которые слышал об Уюку.
Джон скитался по Зоне. Он захватил несколько дюжин маленьких торговых кораблей с рудой, приказав им отключить двигатели. Он отобрал у них все сколько-нибудь ценное и устроил «праздничный салют» с помощью сверхоружия, подорвав несколько кораблей. Он никогда не скрывал своего имени, наоборот, он стремился к известности. Джон всегда исчезал с орбиты так же внезапно, как и появлялся.
Когда Яо отстал, Дюваль возобновил прерванный разговор с Хорсом.
— Он попытался выкупить нас, Стрелок. Уюку попытался сделать это в Ниигате. Представляешь себе? Другие забыли про нас, а он — нет! Я знал, что он вернется. Я верил в это!
— Это правда? — разволновался Дюваль.
— Да! От Гуама до Ламбока японцы предостерегают друг друга: «Берегись Черного Дракона!» — вот как они называют нашего капитана Джона!
— Тебе не добраться до него.
— Я хочу попробовать.
— Сумасшедший, неужели ты надеешься с ним встретиться? Если ты сбежишь, тебя наверняка схватят!
— Нет! Я хочу домой. У меня есть план…
— Сделай Садо своим домом.
— Пропади ты пропадом, Стрелок! — зашипел Хорс.
— Я хочу домой и доберусь до дома, чего бы мне это ни стоило! Мне здесь все осточертело. Все! Я хочу зарабатывать деньги там, где смогу потратить их в свое удовольствие. Пропади ты пропадом, ты мне все испортил!
Дюваль на мгновение плотно сжал губы, а потом вытащил из складок кимоно маленький черный инструмент.
— Хорс! У меня есть для тебя работа.
Тот сплюнул и нехотя взял инструмент.
— Иди ты к чертовой матери! Лучше выведи меня отсюда. Я ведь сказал тебе, что у меня есть план!
— О чем ты говоришь?
— Послушай, — продолжал Хорс, не ответив на вопрос Дюваля, — у меня дома четверо детей. Что ты на это скажешь?
— Если ты все-таки попадешь домой, тебя за пиратство по головке не погладят!
— Но я все равно попытаюсь!..
Когда объявили привал, Дюваль присоединился к Кэни. Он сел на валун рядом с Мити. Холодный ветер трепал его одежду, но гораздо неприятнее было чувство, тяготившее его совесть.
Он зачерпнул полную пригоршню хрустящего снега и растер его в ладонях, счищая грязь. До него долетали обрывки разговоров. Вскоре подошли носильщики. Все были охвачены каким-то напряжением, неясной тревогой, словно исходившей из-под земли и от гигантских каменных глыб, нависавших сверху. Дюваль погрузился в собственные мысли, не слушая чужих разговоров и не присоединяясь к беседе с Кэни. Он знал с полной определенностью, что надвигается беда.
Внезапно послышался звук скатывающегося камня. Склон горы дрогнул, и всех осыпало мелкой галькой. Никто не издал ни звука. Сердце Дюваля сжалось, он почувствовал, как напряглись все его мышцы. Вдруг наступила полная тишина. Даже ветер стих и перестал трепать их запыленные одежды. Замолкли птицы. Весь мир словно оглох, но тут раздался чей-то крик. Взгляды путников обратились к вершине, когда Кэни указал на зубчатые края кратера. Тонкая струйка дыма кольцами поднялась с вершины и растаяла в воздухе.
— О, Господи, Стрелок, что это? — спросил Хорс, широко раскрыв глаза от ужаса.
— Ничего страшного, просто расстройство желудка, — успокоил его Дюваль, думая про себя, что это горные духи-ками осуждают злобу Хорса и его собственное предательство.
Возможно, изотопист прав, и ему следовало искать пути к спасению. Но не было ли это навязчивой идеей? Как узнать, где находится Уюку? Хорошо бы вновь увидеть Эллиса, но ради чего еще ему возвращаться?
— Что это, Стрелок? — вновь воскликнул Хорс.
— Да это просто живот болит у Фудзи-сан.
— Как бы она не опорожнилась на наши головы, а, Стрелок? Вот это награда за все наши старания!
Когда солнце вошло в зенит, они ускорили шаги и приблизились к самому краю кратера. Здесь поверхность оказалась более плоской и покатой. Путь к вершине проходил через пласт подтаявшего снега, который слепил глаза и причинял нестерпимую боль.
Дюваль заметил, что сильные снегопады проходили здесь регулярно. Он подумал, что выбрал удачное время года, потому что пласты горных пород обнажились, и залежи серы можно было легко обнаружить. Они одолели последний подъем.
Дюваль тяжело дышал, ему казалось, что его легкие вот-вот разорвутся. Наконец он увидел гигантский эллиптический кратер диаметром не меньше чем в полмили и около пятисот футов глубиной. Его дно потрескалось и было усеяно жилками, источавшими зловонные испарения. К счастью, ветер относил потоки газа на восток, к противоположному краю кратера.
Неожиданная мысль поразила Дюваля, заставив его похолодеть от ужаса: возможно, снежный покров так тонок потому, что вулкан горячее обычного. Наверное, Хорс прав: скоро начнется извержение. Покрытое трещинами дно кратера приковало взгляд Стрейкера.
Внезапно на Дюваля нахлынули видения, он задрожал. Перед ним всплыла жуткая картина — окровавленный, неподвижно лежащий брат. Кошмар этот несколько раз преследовал Дюваля и всегда в точности повторялся. Лицо, которое он любил, покрытое почерневшей запекшейся кровью, кривилось от боли. Затем последовал оглушительный взрыв корабля-камикадзе. Дюваль из последних сил прижимается к решетке сточной канавы, задыхается, волна ужаса охватывает все его существо, выворачивает наизнанку…
Дюваль покачнулся, посмотрел назад, на Мити, и с трудом сдержал растущий в его душе страх. Хорс уставился на дно кратера, широко раскрыв рот.
— Что вы думаете об этом? — спросил Стрейкер Яо Вэньюаня.
Тот хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться.
— Это цюэтмэнцюань, огненная дорога в самый страшный ад, — ответил китаец, восхищенно глядя на волнующуюся, пульсирующую раскаленную массу.
Он глубоко вздохнул и плюнул. Раздался сухой треск — несколько горячих камешков вылетели из кратера вверх, а затем упали обратно, оставив в воздухе дымный след.
— Кажется, я погибну здесь первым, — изотопист вздрогнул.
— Думаю, ты ошибаешься, Хорс.
— Не нравится мне все это. Не зря я так не хотел сюда идти.
Самураи подошли к кромке кратера. Ветер трепал их одежду и окутывал удушливым газом, вырывавшимся из трещин. Их завораживало зрелище клокочущей магмы, кипящей внутри планеты.
— Посмотрите на это, — обратился Яо Вэньюань к Хорсу. — Когда вы умрете, ками схватят вас и навсегда прикуют здесь цепями.
— Может, вы тоже окажетесь здесь, вместе со своими ароматическими палочками и конфуцианскими храмами, — огрызнулся Хорс.
— Я почитаю своих предков, а вы… — Яо Вэньюань мрачно усмехнулся и покачал головой. — А вы отправитесь прямиком сюда, и ничто вам не поможет.
Дюваль прервал их, указав на тропинку, ведущую от кратера. Она петляла среди раскаленных камней и упиралась в массивную стену, образованную кристаллами сульфида. Дюваль с Хорсом пошли по тропинке.
— Мне не понравилось, как Фудзи встретила нас. Это предупреждение. Нужно побыстрее сделать работу и спускаться вниз.
Когда они достигли залежей, Хорс едва держался на ногах. Они взяли пробу. Сульфид оказался легким и пушистым, а раскаленная стена рыхлой, как песок. Местами на стене выступали красные прожилки пластического сульфида особой формы. Попадались крупные скопления желтого цвета, напоминавшие сыр, с сильным едким запахом. Изотопист зачерпнул горсть серы и растер в ладонях. Он фыркнул и, кривясь, попробовал ее на язык.
— О черт! Не может быть, она почти десятипроцентной чистоты! — воскликнул он в изумлении. — Ты только посмотри на счетчик, Стрелок! Тонны — тонны сульфида! Чистейший натуральный сульфид прямо из раскаленного нутра планеты! Я такого еще никогда не видел.
— Это то, что нам нужно.
— Нам?! — Хорс внезапно оглянулся и схватил Дюваля за кимоно, притянув его к себе. Его злой голос срывался и дрожал от напряжения. — Я сказал, что не собираюсь выполнять твою грязную работу. Ты что, не понимаешь, что это предательство?! У нас под ногами квадрацин. И ты хочешь, чтобы я показал его им? А, Стрелок? Показал им, как зарядить трубы квадрацином и «заморозить» заряды?
Мощные трубы из серебра «замораживались» не оттого, что их помещали в холод, а оттого, что в них поддерживали постоянную температуру. От их стабильности зависело достижение критической точки в 282,3 градуса. Хорс знал, что на последних американских установках использовалось соединение квадрацина. Это позволяло достичь необходимой температуры и поддерживать ее. Стрейкер молчал.
— А как насчет дейтерия? — продолжал Хорс, вскипая от гнева. — Может быть, ты хочешь, чтобы я им об этом рассказал, а? Эти болваны и не догадываются, как зарядить стволы. Они не знают, как действует оружие. Ты хочешь, чтобы я раскрыл им наши секреты?
— Заткнись! — закричал Дюваль. Его лицо ожесточилось. — Я не хуже тебя знаю, как изготовить трубы. Я привел тебя сюда затем, чтобы узнать новости — новости о Джоне Уюку. Никто кроме тебя не расскажет мне об этом.
— Ты лжешь, Стрелок! А как же оружие, которое ты для них делаешь? Мне все известно! Я вижу, как ты целуешь им задницы! — ненависть сверкнула в глазах Хорса. — Чем они купили тебя, Стрелок? Что они тебе пообещали?
Дюваль грубо толкнул Хорса в грудь — тот покачнулся, но в последнюю секунду схватился за Стрейкера. Они сцепились и, поскользнувшись, вместе упали на землю.
— Ты продал нас всех! Разве не так, а? — орал Хорс. Его глаза покраснели от едкого дыма. Порыв ветра метнул в них желтую пыль.
— Я вытащил вас из свинарника! Я спас вам жизнь! Вы бы уже давно там сгнили!
— Да! Ты спас нам жизнь, и себе — тоже! Ты хотел новостей? Я могу тебе кое-что сообщить. Мы начали войну с Ямато. Теперь, Стрелок, ты — гнусный предатель!
Хорс замахнулся, собираясь размозжить Дювалю лицо. Но в этот момент земля под ними покачнулась и треснула с жутким грохотом. Началось землетрясение, вызванное мощнейшим извержением вулкана. Дюваль услышал женские крики. С нечеловеческой силой он высвободился из объятий Хорса, отбросил его в сторону и кинулся к краю кратера в пятидесяти ярдах от него. Сквозь облако дыма и пыли он увидел Кэни и Мити. Они отчаянно сопротивлялись стихии, медленно сползая к кипящей лаве. Самураи в ужасе застыли, как статуи, пораженные мощью извержения. Струи лавы взвивались все выше и выше.
Дюваль с содроганием заметил, что часть скалы, на которой Мити пыталась спасти своего отца, поползла в сторону. Черная расщелина зазмеилась по скале, отрезая отца и дочь от остальных. Кэни соскользнул уже к самому краю и беспомощно барахтался в пыли. Щель медленно расширялась, верхний слой породы осыпался, увлекая людей за собой.
— Мити! — отчаянно кричал Хасэгава.
Дюваль прыгнул вперед и схватил Кэни за ноги, когда тот уже почти соскользнул в пропасть. Кратер отозвался гулким эхом. Разлом расширился до пяти футов, грозя отрезать весь островок, на котором люди боролись со смертью. Каждое движение Стрейкера грозило утопить их в кратере, ноги его увязали все глубже. Он отчаянно пытался перехватить Кэни за пояс.
Дюваль взглянул вверх, на Кацуми и остальных. Животный страх застыл в их глазах — они завороженно смотрели на пульсирующую землю, не смея пошевелиться. Собрав все свои силы, Дюваль перепрыгнул через растущую трещину, зная, что край скалы, на котором они удерживались с Кэни, может обломиться в любой момент. Стрейкер лег на землю, схватил одной рукой Мити, а другую протянул Кэни, пытаясь связать их в единую человеческую цепь.
В это мгновение еще один мощный толчок потряс землю. Острые края кратера, красного и черного цвета, начали взрываться и сползать в кипящее чрево вулкана. Наконец Яо Вэньюань вышел из оцепенения и бросился к тому месту, где все еще удерживались Дюваль и Кэни. Кто-то подтолкнул в их сторону двух ослов, которые в ужасе били друг друга копытами, запутавшись в веревках. Боковым зрением Дюваль заметил, что Яо развязывает веревки.
Они с Мити с трудом перепрыгнули через разлом и сильно ударились о камни. Мити не выдержала и отпустила руку Дюваля, но подоспевший вовремя Яо схватил ее и оттащил прочь от обрыва.
— Спасайтесь, Мити! — закричал Дюваль.
Он взял веревку, обмотал ее три раза вокруг руки и бросил конец Кэни. Выступ стал осыпаться.
— Господи, помоги мне! Господи…
Дюваль тяжело дышал, мускулы его напряглись. Веревочные петли тесно сдавили руку, врезавшись в кожу. Что-то хрустнуло у него в груди, острая боль пронзила тело. Ему показалось, что он не выдержит и погибнет. В разреженном воздухе напряжение могло оказаться смертельным — потеря сознания грозила гибелью, а тут еще свинцовая тяжесть тела Кэни разрывала его надвое. Но Дюваль не сдавался — на кончиках его пальцев висела человеческая жизнь.
Кажется, прошла вечность, прежде чем самураи ослабили веревки на его руке. Резкая боль медленно утихала. Дюваль увидел, что вся его ладонь залита кровью. Он лежал ничком на твердой земле рядом с Кэни и беспомощно глядел на Мити.
— Дюваль-сан! — кричала она. — Вы слышите меня? Дюваль-сан!..
Ее лицо и волосы припорошила желтая пыль. Он не в состоянии был ответить ей.
Кэни, лежавшего поблизости, Дюваль видел словно в тумане. Мити склонилась над отцом, позабыв о собственной боли. Позади них, в дыму, сверкали искры. Все поплыло перед глазами Стрейкера, а затем он увидел бледное лицо Кэни с посиневшими губами.
— Несите его вниз!
— Давайте скорее спускаться! Ему нужен свежий воздух!
— Да! Прочь отсюда. Попробуем спуститься с горы до захода солнца.
— Слишком далеко, — проговорил Кацуми.
— Надо постараться.
Дюваль наблюдал, как два человека подняли потерявшего сознание Кэни и понесли его прочь от кратера. Они спешили и спотыкались, желая как можно быстрее избавиться от этого кошмара. «Дракон» швырял вверх раскаленные валуны, будто из гигантской ступки. На людей обрушился град горячих камней. Яо Вэньюань подхватил Дюваля и потащил его вслед за остальными.
— Быстрее, — задыхаясь, шептал он. — Мне вас не удержать. Пожалуйста, попытайтесь идти.
Они устремились к тропинке. Впереди маячили фигуры охранников, спускавшихся к дороге, которая вела на безопасный склон. Дюваль ковылял из последних сил, Мити и Яо поддерживали его под руки.
Следующие четыре часа превратились в кошмар. Огненный дракон преследовал их, а они в отчаянии пытались спастись от его бешеной ярости. Только добравшись до деревьев, беглецы сделали остановку и увидели, что гнев вулкана начал постепенно утихать. Их окутывали клубы густого дыма, заслонявшего небо. В воздухе кружились пепел и пыль, медленно оседая на землю. Слабые толчки еще сотрясали гору, но уже значительно реже.
Мити осторожно вымыла Дювалю лицо. Он жадно пил воду, а тем временем люди Кацуми подсчитывали убытки.
— Когда же ты успокоишься? — восклицал Яо Вэньюань, потрясая кулаками в сторону вершины.
— Это злой дракон! Он не захотел отдавать нам свои сокровища. Недаром жрецы предупреждали нас. Дракон не любит незваных гостей.
Дюваль сел, прислонившись к дереву. Мити обратила к нему свое исцарапанное грязное лицо, и он увидел, что ее глаза полны страха. Он пытался успокоить ее, понимая, что она хотела заплакать, но не могла.
— Спасибо, — прошептала Мити, — Вы спасли моего отца и меня тоже. Если бы не вы, нас бы проглотил дракон.
Она поклонилась ему, и Дюваля молнией пронзила радость: и он, и Мити все еще живы, они спаслись от дракона, а это — самое главное.
Охранники в разорванной одежде собрались вместе, подсчитывая оставшихся животных. Затем они вновь двинулись в путь, спеша побыстрее спуститься с горы. Кэни привязали ремнями к носилкам, которые смастерили из тонких сосновых стволов. Дюваль напрягал последние силы, еле волоча ноги. Наконец они увидели дорогу. Люди сообща поставили палатки и развели огонь. Еду разделили поровну.
«Горный дракон прогнал нас прочь, — размышлял Дюваль, — но он также и сблизил нас. Такие же товарищеские отношения связывают экипаж корабля во время боя или несчастья. Все вдруг встало на свои места. Почему? Я сам находился на волосок от гибели, на моих глазах другой человек избежал смерти. У меня словно гора с плеч свалилась. Теперь моя совесть снова чиста…»
Все стихло. Над вершиной повисло густое облако. В темноте его нижняя часть переливалась разными цветами — желтым, оранжевым, алым. Только теперь Дюваль понял, что Хорса больше не было с ними.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Место действия: Либерти
— Ваш ланч, капитан!
Ионовый ключ отомкнул замок, и Эллис оглянулся на знакомый звук. Толстый синтетик внес прикрытый поднос и поставил его на стол, отодвинув в сторону макеты.
Хавкен уверял, что это лучшая камера в лагере — светлая, с синтетическими стенами. Здесь были кровать, стул и стол, на котором стояли макет порта и модель корабля — дело рук заключенных.
Длинный коридор за дверью просматривался от начала до конца. Большая тюрьма очень хорошо охранялась. Ее окружал двор, а за ним была расположена военная база с гарнизоном элитных войск. Сбежать из Лагеря Расплаты было практически невозможно, если только не придумать какой-нибудь хитроумный план.
— Сегодня у нас бифштекс, салат и кофе — все из дуврских машин.
— Ты опять все нарезал?
— Это моя функция. Я должен следить, чтобы ваша еда была хорошего качества, капитан.
— Ты очень любезен.
— Если мои манеры вас раздражают, так и скажите. Вы — наш гость. Да, именно гость, и у вас самая уютная камера из всех, что я здесь видел. Пожалуй, только у вице-президента, господина Хенри, была такая же, когда он жил у нас. Вы счастливый человек, капитан.
— Да. Кажется, этот бифштекс немного вкуснее, чем ворвань космических китов.
— Космических китов?.. — простодушный синтетик даже растерялся.
— Представь себе, — начал терпеливо объяснять Эллис, — я был астронавтом и летал на космическом корабле. Однажды, когда у нас кончились запасы для дуврских машин и нечего было подать на стол, мы проходили мимо стаи космических китов. Понятно?
— И вы захотели их съесть? — равнодушно спросил синтетик.
— Да.
— Какая замечательная идея!
— Убирайся отсюда! — вздохнул Эллис.
— Слушаюсь, сэр. Как будет угодно нашему гостю.
«Наверное, скоро я стану таким же жирным, как и ты, — подумал Эллис, наблюдая, как синтетик запирает дверь. — Тоскливое это дело — разговаривать с синтетиками. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем меня осудят и запрут здесь навечно? У Лаббэка, вероятно, множество улик против меня. И кто ему помешает?»
Эллис вновь взглянул на видеописьмо, которое принес ему дворецкий Хавкена четыре дня назад. Мысли об этом причиняли ему боль. Хавкен с оптимизмом говорил о суде, но предупреждал, что Фарис Кассабиан отбыл с посольством в Китай. «Вовремя удрал, — подумал Эллис. — И вообще, о какой справедливости может идти речь, когда невиновный человек вынужден лгать и изворачиваться, чтобы не угодить в западню? Гнусно. Ведь я не знал, какой груз переправлял Ы То Мэн. И как я мог догадаться, что он замышляет? А Хавкен очень обеспокоен этим арестом. Боится, как бы я его не впутал в это дело. Он ничем мне не поможет. И все-таки, чья это была идея? Конечно, Кассабиана. А что, если я передам ему, что собираюсь все рассказать? Это, конечно, бросит тень на чрезвычайного посла в Китае.
Но кто мне поверит? Никто. Они скажут, что я хватаюсь за соломинку, лишь бы спасти свою шкуру. Можно ли верить Хавкену, что он на моей стороне и против Кассабиана? Сомнительно. Правду говорят, коготок увяз — всей птичке конец. Нет ни малейшего шанса, что меня кто-нибудь поддержит, в том числе и Хавкен. Никакой надежды. Меня могут даже прикончить, предъявив в результате больше обвинений, чем безнравственному Ы То Мэну. А если они разгадают секрет Ким Вон Чуна? Вот тогда мне точно конец. Может, им это уже удалось…»
Он глотнул кофе и начал расхаживать по комнате. Затем сел и погрузился в изучение данных, присланных Рамакришной. Эллис уныло перелистывал страницы, никогда еще ему не было так грустно. «Вот уже месяц, — думал он, — как я гнию здесь заживо. Мне нужно в Нейтральную Зону! Кажется, я уже никогда не попаду туда. Зачем я штудирую без конца эти записи? Глупо проводить время за чужими мыслями. Куда приятнее снарядить корабль, включить двигатели и пустить в ход сверхоружие. Да… Вот бы сейчас вылететь в Зону на хорошем пиратском корабле. Интересно, на какой бы планете создать безопасную базу для налетов? Сколько людей понадобится для захвата Сахалина? Черт, забыл, какой там индекс…»
— Ваш ланч, капитан!
Ионовый ключ отомкнул замок, и Эллис оглянулся на знакомый звук. Толстый синтетик внес прикрытый поднос и поставил его на стол, отодвинув в сторону макеты.
Хавкен уверял, что это лучшая камера в лагере — светлая, с синтетическими стенами. Здесь были кровать, стул и стол, на котором стояли макет порта и модель корабля — дело рук заключенных.
Длинный коридор за дверью просматривался от начала до конца. Большая тюрьма очень хорошо охранялась. Ее окружал двор, а за ним была расположена военная база с гарнизоном элитных войск. Сбежать из Лагеря Расплаты было практически невозможно, если только не придумать какой-нибудь хитроумный план.
— Сегодня у нас бифштекс, салат и кофе — все из дуврских машин.
— Ты опять все нарезал?
— Это моя функция. Я должен следить, чтобы ваша еда была хорошего качества, капитан.
— Ты очень любезен.
— Если мои манеры вас раздражают, так и скажите. Вы — наш гость. Да, именно гость, и у вас самая уютная камера из всех, что я здесь видел. Пожалуй, только у вице-президента, господина Хенри, была такая же, когда он жил у нас. Вы счастливый человек, капитан.
— Да. Кажется, этот бифштекс немного вкуснее, чем ворвань космических китов.
— Космических китов?.. — простодушный синтетик даже растерялся.
— Представь себе, — начал терпеливо объяснять Эллис, — я был астронавтом и летал на космическом корабле. Однажды, когда у нас кончились запасы для дуврских машин и нечего было подать на стол, мы проходили мимо стаи космических китов. Понятно?
— И вы захотели их съесть? — равнодушно спросил синтетик.
— Да.
— Какая замечательная идея!
— Убирайся отсюда! — вздохнул Эллис.
— Слушаюсь, сэр. Как будет угодно нашему гостю.
«Наверное, скоро я стану таким же жирным, как и ты, — подумал Эллис, наблюдая, как синтетик запирает дверь. — Тоскливое это дело — разговаривать с синтетиками. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем меня осудят и запрут здесь навечно? У Лаббэка, вероятно, множество улик против меня. И кто ему помешает?»
Эллис вновь взглянул на видеописьмо, которое принес ему дворецкий Хавкена четыре дня назад. Мысли об этом причиняли ему боль. Хавкен с оптимизмом говорил о суде, но предупреждал, что Фарис Кассабиан отбыл с посольством в Китай. «Вовремя удрал, — подумал Эллис. — И вообще, о какой справедливости может идти речь, когда невиновный человек вынужден лгать и изворачиваться, чтобы не угодить в западню? Гнусно. Ведь я не знал, какой груз переправлял Ы То Мэн. И как я мог догадаться, что он замышляет? А Хавкен очень обеспокоен этим арестом. Боится, как бы я его не впутал в это дело. Он ничем мне не поможет. И все-таки, чья это была идея? Конечно, Кассабиана. А что, если я передам ему, что собираюсь все рассказать? Это, конечно, бросит тень на чрезвычайного посла в Китае.
Но кто мне поверит? Никто. Они скажут, что я хватаюсь за соломинку, лишь бы спасти свою шкуру. Можно ли верить Хавкену, что он на моей стороне и против Кассабиана? Сомнительно. Правду говорят, коготок увяз — всей птичке конец. Нет ни малейшего шанса, что меня кто-нибудь поддержит, в том числе и Хавкен. Никакой надежды. Меня могут даже прикончить, предъявив в результате больше обвинений, чем безнравственному Ы То Мэну. А если они разгадают секрет Ким Вон Чуна? Вот тогда мне точно конец. Может, им это уже удалось…»
Он глотнул кофе и начал расхаживать по комнате. Затем сел и погрузился в изучение данных, присланных Рамакришной. Эллис уныло перелистывал страницы, никогда еще ему не было так грустно. «Вот уже месяц, — думал он, — как я гнию здесь заживо. Мне нужно в Нейтральную Зону! Кажется, я уже никогда не попаду туда. Зачем я штудирую без конца эти записи? Глупо проводить время за чужими мыслями. Куда приятнее снарядить корабль, включить двигатели и пустить в ход сверхоружие. Да… Вот бы сейчас вылететь в Зону на хорошем пиратском корабле. Интересно, на какой бы планете создать безопасную базу для налетов? Сколько людей понадобится для захвата Сахалина? Черт, забыл, какой там индекс…»