Страница:
чтобы Эдвард Бонд мог появится среди них здесь. Они...
- Но зачем? - перебил я ее. - Для чего им это понадобилось?
Эдейри повернулась ко мне, и я в очередной раз почувствовал странный
далекий холод, когда она уставилась на меня своими невидимыми глазами.
- Для чего им это понадобилось? - отозвалась она своим нежным детским
голосом. - Думай, Ганелон. Посмотрим, удастся ли тебе вспомнить.
Я стал думать. Закрыв глаза, попытался расслабиться, чтобы
воспоминания Ганелона выплыли на поверхность моего ума. Я все еще никак не
мог привыкнуть к мысли о том, что со мной произошло, хотя это объясняло
многое. Это даже объясняло бы - внезапно вспомнил я - и странную потерю
сознания в самолете, когда я пролетал над джунглями Суматры, и дальнейшие
события, когда все мне казалось каким-то не таким...
Возможно, именно в эту минуту, в самолете, Эдвард Бонд оставил Землю,
а Ганелон занял его место - двое близнецов, слишком испуганные и слишком
беспомощные, чтобы хоть что-то понимать.
Нет, это было невозможно!
- Нет, не помню! - резко сказал я. - Этого не может быть. Я знаю, кто
я. Я знаю все, что произошло с Эдвардом Бондом на протяжении всей его
жизни. Ты не можешь доказать мне, что все это только иллюзия. Все слишком
ясно, слишком отчетливо.
- Ганелон, Ганелон...
Эдейри подошла ко мне, и в голосе ее зазвучала укоризна.
- Подумай о восставших племенах, Ганелон. Попытайся вспомнить, почему
они сделали с тобой это. Лесные жители - непослушные маленькие человечки в
зеленом. Ненавистные человечки, которые угрожают нам, Ганелон! Это-то ты
помнишь!
Может быть, это был определенного рода гипноз. Я подумал об этом
позже. Но в этот момент в моем мозгу вспыхнула картина: я увидел одетую в
зеленые одежды толпу, пробиравшуюся по лесу, и при их виде почувствовал
неожиданную горячую злость. В этот момент я был Ганелоном, великим и
могущественным лордом, ненавидящим этих людей, недостойных завязывать
шнурки моих ботинок.
- Конечно, ты ненавидишь их, - прошептала Эдейри.
Она, наверное, заметила, как изменилось выражение моего лица. Когда
она заговорила, я почувствовал, что сижу в непривычной для себя позе.
Плечи мои были горделиво расправлены, грудь выпячена вперед, а губы
извивались в презрительной усмешке. Так что, возможно, она и не прочитала
моих мыслей. То, что я думал, можно было видеть по моему лицу и осанке.
- И конечно же, ты наказывал их, где мог и когда мог, - продолжала
она. - Это было твоим правом и обязанностью. Но они обманули тебя, они
оказались хитрее. Они нашли дверь, которая поворачивается на временных
осях, и вышвырнули тебя в другой мир. По другую сторону этой двери был
Эдвард Бонд, который не питал к ним ненависти. Поэтому они и открыли ему
дверь.
Эдейри слегка повысила голос, и я уловил в нем насмешку.
- Фальшивые воспоминания, фальшивые воспоминания, Ганелон.
Вместе с личностью Эдварда Бонда ты приобрел и его прошлое, но он
пришел в наш мир таким, каким был, ничего не зная о Ганелоне. Он причинил
нам немало беспокойства, друг мой, доставил много хлопот. Сначала мы не
поняли, что случилось. Казалось, что Ганелон просто исчез из нашего
Совета, а новый Ганелон появился среди повстанцев, организуя их на борьбу
против собственного народа.
Она мягко засмеялась.
- Нам пришлось поднять Гаста Райми из его сна, чтобы он руководил
нами. Но, в конце концов, изучив метод поворота осей времени, мы попали на
Землю, искали тебя и нашли. А теперь перенесли тебя сюда. Это твой мир,
лорд Ганелон!
Примешь ли ты его?
Я помотал головой, как во сне.
- Все это нереально. Я остаюсь Эдвардом Бондом.
- Мы можем вернуть тебе настоящую память, и мы это сделаем. На
какое-то мгновение истинные воспоминания уже появились на поверхности
твоего мозга. Но на все это нужно время. А пока - ты один из Совета,
возможно, самый могущественный из всех нас. Вместе с Матолчем вы были...
- Подожди минутку, - прервал ее я. - Я все еще не совсем понимаю.
Матолч? Это тот самый волк, которого я видел?
- Да.
- Ты говоришь о нем так, будто он - человек.
- Но он и есть человек - время от времени. Он - ликантроп. Может
менять образ по желанию.
- Оборотень? Это невозможно! Это - миф. Какие-то странные суеверия.
- С чего начался миф? - спросила Эдейри. - Давным-давно много Врат
были открыты между Темным Миром и Землей. На Земле воспоминания об этих
днях сохранились, как суеверия - но корни их уходят в действительность.
- Это суеверия, и ничего больше! - убежденно сказал я. - Вы
утверждаете, что существуют оборотни, вампиры и всякие прочие выдумки?!
- Гаст Райми может рассказать тебе о них больше, чем я. Но мы не
должны будить его ради такого пустяка. Может быть, я... Ну что ж, слушай.
Тело состоит из клеток. Клетки могут приспосабливаться в определенных
пределах. Если приспособляемость увеличить в еще большей степени, тогда
процесс метаболизма ускоряется настолько, что возможно появление
оборотней.
Нежный детский голосок говорил и говорил из-под накинутого капюшона.
Я начинал немного понимать. На Земле, когда я проходил в колледже
биологию, то видел под микроскопом взбесившиеся клетки, клетки-мутанты и
тому подобное. И среди людей было много случаев, когда они зарастали, как
волки, шерстью по всему телу.
А если клетки могли приспособиться быстро? Странные вещи могли
происходить...
Но кости? Специальная костная ткань, так непохожая на клетки мягких
тканей человека. Физиологическая структура, которая могла бы изменяться
таким образом, чтобы человек превращался в волка? Она должна быть
уникальной!
- Частично это, конечно, иллюзия, - сказала Эдейри. - Матолч обладает
вовсе не такой звериной фигурой, как это кажется. И, тем не менее, он
может изменять свой облик, и часто это делает.
- Но как? - спросил я. - Откуда у него такая сила?
Впервые за весь наш разговор Эдейри заколебалась.
- Он... мутант. Среди нас в Темном Мире много мутантов. Некоторые из
них заседают в Совете, остальные - нет.
- Ты - тоже мутант? - спросил я.
- Да.
- И тоже... можешь менять свой облик?
- Нет, - ответила Эдейри, и, казалось, тонкое тело под плащом
задрожало. - Нет, я не могу менять свою форму, лорд Ганелон. Ты не
помнишь, что... что я могу?
- Нет.
- И, тем не менее, я обладаю силой, которая может тебе пригодиться,
когда повстанцы вновь нападут на нас, - медленно произнесла она. - Да,
среди нас много мутаций, и, возможно, именно поэтому произошло наше
отделение от Земли много веков назад. На Земле нет мутантов - по крайней
мере, такого типа, как у нас. Матолч - не единственный.
- А я - мутант? - очень мягко спросил я.
Она покачала головой в капюшоне.
- Нет. Потому что ни один мутант не может иметь в своей крови печати
Ллура. Поэтому ты и был посвящен. Один из Совета должен иметь ключ к Кэр
Ллуру.
Холодное дыхание страха вновь на мгновение коснулось меня. Нет, не
страха.
Ужаса, смертельного, перехватывающего дыхание, кошмарного ужаса,
который всегда охватывал меня при упоминании имени Ллура.
Я заставил себя спросить ее:
- Кто такой Ллур?
Наступило долгое молчание.
- Кто говорит о Ллуре? - раздался позади меня глубокий голос. - Лучше
не подымать эту завесу, Эдейри!
- И, тем не менее, это может оказаться необходимым, - ответила она.
Я повернулся, и на фоне портьеры увидел стройную фигуру человека,
одетого, как и я, в тунику и брюки. Его рыжая борода резко выпирала
вперед. Улыбка - оскал полных губ - о чем-то напоминала. В каждом движении
его гибкого тела чувствовалась кошачья грация.
Желтые глаза смотрели на меня с удивлением.
- Молись, чтобы в этом не было необходимости, - сказал человек. - Ну,
лорд Ганелон, неужели ты забыл и меня тоже?
- Он забыл тебя, Матолч, - ответила Эдейри. - По крайней мере, в этом
образе.
Он усмехнулся.
- Сегодня вечером - Шабаш, - сказал он. - Лорд Ганелон должен быть
готов к нему. Однако, это дело Медеи, а она интересуется, проснулся ли
Ганелон. Раз ты проснулся, то можем пойти к ней прямо сейчас.
- Ты пойдешь с Матолчем? - спросила меня Эдейри.
- Почему же нет?
Рыжебородый опять усмехнулся.
- А ты действительно забыл, Ганелон. В старые добрые времена ты
никогда не допустил бы, чтобы я шел за твоей спиной.
- Но ты всегда был достаточно умен, чтобы не вонзить в эту спину
кинжал, - ответила Эдейри. - Если бы только Ганелон позвал Ллура, для тебя
бы это добром не кончилось!
- Я просто пошутил, - небрежно сказал Матолч. - Мой враг должен быть
достаточно силен, прежде чем я стану с ним считаться. Так что я подожду,
когда к тебе вернется память, лорд Ганелон. А тем временем Совет приперт к
стене, и мы нуждаемся в тебе так же сильно, как и ты в нас. Так ты идешь?
- Иди с ним, - посоветовала Эдейри. - Опасности нет, рычание волка
хуже, чем его клыки - даже если он и забыл о Кэр Ллуре.
Мне показалось, что я уловил скрытую угрозу в ее словах. Матолч пожал
плечами и отодвинул портьеру в сторону, пропуская меня вперед.
- Мало кто осмеливается угрожать оборотню, - бросил он.
- Я осмеливаюсь, - ответила Эдейри из тени своего капюшона.
И я вспомнил, что она тоже была мутантом, хотя и не ликантропом, как
рыжебородый оборотень, который шел рядом со мной по коридору.
Кто же была Эдейри?
Я все еще был как в тумане и никак не мог понять - наяву это все
творится со мной, или нет. Шок притупил мои чувства, я не мог как следует
думать. Самые обыденные мысли переполняли мой мозг, как будто,
концентрируясь на своих повседневных чувствах, я мог не обращать внимания
на то, что находился не на привычной, твердой, родной Земле.
Но странная вещь. Что-то знакомое было в этих сводчатых залах с
бледными стенами, по которым я шел рядом с Матолчем, такое же знакомое,
как и в сумеречном лесном пейзаже, простирающемся до горизонта, который я
увидел из окна моей комнаты.
Эдейри - Медея - Совет.
Эти слова были важны, как будто я когда-то знал их хорошо на чужом
языке, который потом забыл.
Подпрыгивающая, быстрая походка Матолча, легкий размах его
мускулистых плеч, свирепая улыбка полных губ из-под рыжей бороды - все это
не было ново для меня.
Он пристально наблюдал за мной своими желтыми глазами. Внезапно он
остановился перед красной портьерой и, заколебавшись, отодвинул ее в
сторону, приглашая войти.
Я сделал шаг и остановился, глядя на него. Он кивнул головой, как
будто был чем-то очень доволен. Но лицо его так и не изменило своего
вопросительного выражения.
- Значит, ты все-таки кое-что помнишь? Достаточно, чтобы понять, что
это не комната Медеи? И все-таки ты войдешь сюда на минуту. Я хочу
поговорить с тобой.
Следуя за ним по винтовой лестнице, я внезапно понял, что он говорит
не по-английски. Но я понял его, так же, как я понимал Эдейри и Медею.
Ганелон?
Мы очутились в застекленной комнате башни. В дымном воздухе неприятно
пахло, и угли еще теплились на жаровне треножника, стоявшего в самом
центре комнаты. Матолч указал мне на кресло рядом с окном. Сам он небрежно
уселся рядом.
- Интересно, много ли ты помнишь? - спросил он.
Я покачал головой.
- Совсем немного. Но достаточно... чтобы не совсем тебе доверять.
- Значит, искусственные воспоминания землянина все еще сильны. Гаст
Райми сказал, что рано или поздно ты все вспомнишь, но что на это
потребуется время. Фальшивая запись на коре твоего головного мозга
сотрется, и через некоторое время старые, истинные воспоминания вернутся.
"Как икона, - подумал я, - одна запись на другой". Но Ганелон все еще
был чужим - я оставался Эдвардом Бондом.
- Интересно, - сказал Матолч, медленно поднимая на меня глаза. - Ты
много лет провел в ссылке, не поменялся ли ты целиком? Раньше ты всегда...
ты ненавидел меня, Ганелон. Скажи, ты ненавидишь меня сейчас?
- Нет, - честно ответил я. - По крайней мере, не знаю. Мне кажется,
что я тебе не доверяю.
- У тебя на это есть причины. Если ты вообще хоть что-нибудь помнишь.
Мы всегда были врагами, Ганелон, хотя и зависим один от другого нуждами и
законами Совета. Должны ли мы быть врагами и дальше?
- Это от многого зависит. Я вовсе не хочу иметь врагов - особенно
здесь.
Матолч нахмурил свои рыжие брови.
- О, это не речь Ганелона! В старые добрые времена тебе было все
равно, сколько у тебя врагов. Если ты изменился настолько, то всех нас
может ждать большая опасность.
- Я мало что понимаю из того, что ты говоришь, - сказал я. - Все это
похоже на сон.
- Это хорошо. Если ты снова станешь старым Ганелоном, мы опять будем
врагами. Но если ссылка на Земле изменила тебя - мы еще можем быть
друзьями. Друзьями быть лучше. Медее это не понравится; не думаю, что и
Эдейри будет в восторге. А что касается Гаста Райми...
Он пожал плечами.
- Гаст Райми... стар, очень стар. Во всем Темном Мире, Ганелон, ты
имеешь больше всех власти. Или можешь иметь. Но это будет означать, что
надо идти в Кэр Ллур.
Матолч остановился и посмотрел мне в глаза.
- Раньше ты понимал, что это означает. Ты боялся, но ты хотел власти.
Однажды ты уже был в Кэр Ллуре - и посвятил себя Ему. Так что между вами
двумя установилась связь - еще несовершенная. Но ее можно закрепить, если
ты этого захочешь.
- Что такое Ллур? - спросил я.
- Молись, чтобы никогда не вспоминать этого, - процедил Матолч. -
Когда Медея будет говорить с тобой, бойся, когда она заговорит о Ллуре. Я
могу быть твоим другом или врагом, но не ради моего собственного
благополучия, а ради благополучия всего Темного Мира - я предупреждаю
тебя: не ходи в Кэр Ллур! Как бы ни просила Медея. Или обещала. По крайней
мере, подожди, пока твоя память не вернется к тебе.
- Что такое Ллур? - спросил я.
Матолч отвернулся от меня.
- Я думаю, Гаст Райми знает. Я не знаю. И не хочу знать. Ллур это...
это зло... он всегда голоден. Но его аппетит может удовлетворить лишь...
лишь...
Он замолчал.
- Ты забыл, - произнес он через некоторое время. - Одно меня смущает.
Скажи, а как вызвать Ллура, ты тоже забыл?
Я не ответил. В голове моей была давящая пустота, как будто старые
воспоминания просились наружу и никак не могли вырваться.
Ллур... - Ллур?
Матолч кинул на жаровню щепотку порошка.
- Можешь ли ты вызвать Ллура? - спросил он вкрадчивым голосом. -
Отвечай, Ганелон. Можешь?
Неприятный запах дыма стал еще сильнее. Пустота в моей голове как бы
раздвинулась, открывая путь непонятной тени. Я узнал этот смертельный
запах.
Я встал, глядя на Матолча. Я сделал два шага и одним ударом ноги
опрокинул треножник. Угли рассыпались по каменному полу. Рыжебородый
вздрогнул от неожиданности и посмотрел на меня.
Я вытянул руку, схватил Матолча за тунику и потряс с такой силой, что
зубы его застучали друг о друга. Жаркая ненависть и еще что-то переполняли
меня.
Матолч пытался меня обмануть.
Какой-то незнакомец разговаривал моим языком. Я слышал, как говорю.
- Оставь свои заклинания для рабов и проституток! - зарычал я. - Я
скажу тебе то, что желаю сказать - и не больше! Жги свои зловонные травы в
другом месте, но не в моем присутствии!
Рыжебородая челюсть сжалась. Желтые глаза пылали пламенем. Лицо
Матолча изменилось, его плоть потекла, как вода, еле видная в облаках
дыма, поднимающихся от рассыпанных угольев.
Желтые зрачки угрожали мне из серого тумана.
Меняющий форму издал бессловесный шум своим горлом - звук, который
мог издать лишь зверь - волчий рык! Морда волка глядела на меня!
Дым рассеялся. Иллюзия проходила. Матолч - обычный человек -
расслабился и осторожно высвободился из моего захвата.
- Ты... ты напугал меня, лорд Ганелон, - спокойно сказал он. - Но,
думаю, ты ответил на мой вопрос, даже если эти травы, - тут он кивнул на
опрокинутый треножник, - помогли тебе освежить память.
Я отвернулся и пошел к двери.
- Подожди, - сказал Матолч. - У меня есть одна твоя вещь, которую я
забрал у тебя недавно.
Я остановился.
Рыжебородый подошел ко мне, держа в руках оружие - шпагу без ножен.
- Я забрал ее у тебя, когда мы проходили через Огонь Нужды, - сказал
он. - Она твоя.
Я взял оружие и двинулся к закрытому портьерой выходу.
Позади меня раздался голос Матолча.
- Мы еще не враги, Ганелон, - мягко сказал он. - И если ты мудр, ты
не забудешь моего предупреждения. Не ходи в Кэр Ллур.
Я вышел, держа в руках шпагу, и спустился по винтовой лестнице.
Мои ноги несли меня сами. Оккупант в моем мозгу все еще был силен.
Запись на иконе и письмо под ней становилось заметнее, проявляясь как бы
под воздействием сильного растворителя.
Верхняя запись - та, из-за которой я потерял память; нижняя -
настоящие воспоминания...
...Замок - откуда я знал, что этот Замок был лабиринтом? Дважды
проходил я мимо солдат, стоящих на страже, со знакомой тенью страха в
глазах - тенью, которая, мне казалось, углубилась при моем появлении.
Я продолжал идти вперед. Торопливо пройдя бледно-янтарный зал, я
откинул в сторону золотистую портьеру и ступил в овальную комнату со
сводчатым потолком, обитую светлым шелком. Журчал фонтан, и легкий ветерок
коснулся моей щеки. За комнатой арка выхода была оплетена ветвями с
листьями.
Я прошел сквозь арку и оказался в саду, окруженном стенами - в саду
экзотических цветов и причудливых деревьев.
Цветы сверкали, как драгоценные камни, на фоне темной зелени. Рубины
и аметисты, прозрачные и молочно-белые, серебряные, золотые, изумрудные -
цветы расстилались невиданным по красоте ковром. Деревья тоже не были
безжизненными.
Искривленные и могучие, как дубы - их толстые сучья и ветви были
покрыты облаком зеленой листвы.
Зеленый занавес угрожающе зашевелился. Деревья распрямились в
ожидании.
Я увидел, как черные сучья искривились и медленно потянулись ко мне.
И расслабились. И снова стали неподвижными. Они узнали меня. Над этим
злым садом темное небо резко контрастировало со сверкающим на нем солнцем.
Деревья вновь зашевелились. Какое-то беспокойство охватило зелень.
Змеиная ветка изогнулась и быстро выпрямилась - ударила - и вновь стала на
место.
В этом месте, где она только что была, показалась фигура человека,
бегущего вперед, уворачивающегося и кидающегося из стороны в сторону под
страшными ударами, обрушиваемыми на него со всех сторон лесом-сторожем.
Человек в плотно облегающем коричневом костюме бежал ко мне. Его
суровое бесстрашное лицо кипело возбуждением, нечто вроде победного
выражения было на нем.
В руках у него не было никакого оружия, но к поясу был пристегнут
пистолет, или нечто очень похожее на него.
- Эдвард! - произнес он настойчиво, стараясь говорить тише. - Эдвард
Бонд!
Я узнал его. Не его именно, конечно. Но я уже видел убегающие, одетые
во все коричневое фигуры раньше - и ненависть, которую я уже один раз
испытал с Матолчем, волной поднялась внутри меня при виде его.
Враг! Выскочка! Один из многих, кто сумел воспользоваться волшебством
против великого лорда Ганелона!
Я почувствовал, как волна гнева залила краской мое лицо, как кровь
застучала в висках с такой силой, с такой необычайной, незнакомой мне
яростью... Мое тело напряглось в позе Ганелона - плечи назад, грудь
выставлена, презрительная улыбка на губах, высоко поднятый подбородок. Я
услышал, как мой голос сыплет проклятия на языке, который я едва помнил. И
я увидел, как он отступил назад, и неверие было написано на его лице. Рука
его потянулась к поясу.
- Ганелон? - заикаясь, произнес он, пытаясь поймать своими глазами
мой взгляд. - Эдвард, ты с нами, или ты опять стал Ганелоном?
В правой руке я все еще сжимал шпагу. Вместо ответа я с ненавистью
сделал выпад. Он отпрянул назад, оглянулся через плечо и вытащил свое
оружие. Я проследил за его взглядом и увидел другую фигуру, скользящую
между деревьев. Она была меньше и изящнее - девушка в тунике цвета земли и
леса. Ее черные волосы ниспадали на плечи. Она держалась за свой пояс,
лицо ее было повернуто ко мне и искажено ненавистью, а зубы обнажены в
страшной улыбке.
Человек, стоящий передо мной, что-то говорил.
- Даже если ты Ганелон, ты помнишь Эдварда Бонда! Он был с нами - он
верил в нас! Выслушай нас, пока еще не поздно! Арле сможет убедить тебя,
Эдвард. Иди к Арле. Даже если ты Ганелон, разреши мне отвести тебя к Арле!
- Это бесполезно, Эрту, - раздался тоненький голос девушки.
Она боролась с последними из деревьев, чьи ветви обхватили ее и никак
не хотели отпускать. Ни один из них теперь и не пытался говорить тише. Они
кричали, и я знал, что в любую минуту могут прибежать стражники, а я хотел
убить их обоих сам, прежде, чем кто-нибудь отберет у меня это
удовольствие. Я жаждал крови этих врагов - и в этот момент имя Эдварда
Бонда не было даже воспоминанием.
- Убей его, Эрту, - вскричала девушка. - Убей его или отойди с
дороги! Я знаю Ганелона!
Я поглядел на нее и крепче обхватил рукоятку моей шпаги. Да, она
говорила правду. Она знала Ганелона. И Ганелон знал ее и смутно помнил,
что у нее была причина ненавидеть его. Я видел это лицо раньше, искаженное
ненавистью и отчаянием. Я не помнил, где, когда и почему, но она выглядела
знакомой.
Человек Эрту неохотно вынул свое оружие. Для него я все еще был, по
крайней мере, образом его друга. Я торжествующе рассмеялся и снова
взмахнул своей шпагой, слыша, как она со свистом рассекает воздух. На этот
раз показалась кровь. Он снова отступил назад, подняв свое оружие так, что
я теперь глядел в черное дуло.
- Не вынуждай меня к этому, - произнес он, сжав зубы. - Это пройдет.
Ты был когда-то Эдвардом Бондом - ты станешь им вновь. Не вынуждай меня
убить тебя, Ганелон!
Я поднял шпагу, видя его как в тумане, сквозь красную пелену ярости,
застилавшую мой мозг. Я торжествовал, сам не зная - почему. Перед глазами
уже стояла картина фонтана крови, хлещущего из его перерезанных артерий,
когда моя шпага опустилась.
Я напряг свое тело для последнего решительного удара - и вдруг шпага
стала живой в моих руках. Она дернулась и задрожала.
Невозможно!.. - я даже не могу описать, как это произошло - мой удар
возвратился ко мне же. Вся та сила удара, которую я предназначал для
противника, внезапно прошла по шпаге, по моей руке, по всему телу!
Сильнейшая боль и шок - и мне показалось, что сад вокруг завертелся. Земля
тяжело ударила меня по коленям.
...Туманная пелена спала с моих глаз. Я все еще был Ганелоном - но
Ганелоном, оглушенным чем-то более могущественным, чем простой удар.
Я стоял на коленях, опираясь о траву одной рукой, чувствуя
сумасшедшую боль в пальцах другой руки, державшей шпагу, и глядя на эту
шпагу, которая лежала метрах в пятнадцати и светилась.
Это было делом рук Матолча - я знал это! Мне нельзя было забывать,
как мало я мог доверять этому хитрому скользкому оборотню! Я применил к
нему рукоприкладство в его комнате в башне - и мне следовало знать, что он
отомстит. Даже Эдвард Бонд, каким бы мягкотелым дураком он ни был, должен
был дважды подумать, прежде чем взять дар из рук оборотня!
Правда, сейчас у меня не было времени злится на Матолча. Я глядел в
глаза Эрту и в дуло его пистолета - и лицо его становилось все
решительнее, когда он изучал меня.
- Ганелон! - сказал он почти шепотом. - Истребитель!
Он навел на меня пистолет, надавливая пальцем на курок.
- Подожди, Эрту! - вскричала тонким голосом девушка позади него. -
Подожди, дай мне!
Я поднял голову, все еще оглушенный. Все произошло так быстро, что
девушка еще не успела выпутаться из обхвативших ее деревьев и освободилась
лишь в тот момент, когда я поднял голову.
Она вскинула свое оружие. За черным дулом пистолета лицо ее было
белым и искаженным ненавистью.
- Дай мне! - вновь закричала она. - Это будет его долгом мне!
Я был беспомощен. Я знал, что на таком расстоянии она не промахнется.
Я видел ярость в ее глазах, увидел как дуло чуть-чуть тряслось, потому что
руки ее тоже дрожали от ненависти, но я знал, что она не промахнется. В
это мгновение многое пронеслось перед моими глазами - и жизнь Ганелона, и
жизнь Эдварда Бонда - отдельными сценами.
Затем шипение - громкое шипение, похожее на вой ветра, послышалось за
ее спиной. Деревья стали наступать с быстротой, которой трудно было от них
ожидать. Шипение усилилось. Эрту прокричал что-то невнятное, но я думаю,
что девушка было слишком разъярена, чтобы что-нибудь слышать и видеть.
Она так и не узнала, что произошло. Она, наверное, успела лишь
почувствовать, как ломаются кости от могучего удара ближайшего сука,
наклонившегося к ней. Она выстрелила в самый момент удара, и раскаленная
молния расплавила торф под моим коленом. Я почувствовал запах горелой
травы.
Девушка успела вскрикнуть только один раз, когда ветки обвились
вокруг нее. Потом до меня отчетливо донесся хруст, который - я знал -
слышал неоднократно в этом саду. Человеческая спина - не более, чем щепка
в объятиях могучих веток.
Эрту остолбенел всего лишь на мгновение. Затем он быстро повернулся
ко мне, и на сей раз я знал точно, что он спустит курок без колебаний.
Но время лесных жителей истекло. Он не успел еще полностью
повернуться ко мне, как из-за моей спины донесся смех, холодный и
изумленный. Я увидел, как страх и ненависть проскользнули по лицу Эрту, и
как он отвел от меня свой пистолет, и направил его вверх, на кого-то,
стоящего за мной. Но прежде, чем он успел нажать на курок, нечто вроде
луча белого света ударило из-за моего плеча в его грудь выше сердца.
Он упал мгновенно: губы его были искривлены в усмешке, глаза смотрели
ненавидящим взглядом.
Я повернулся, медленно поднимаясь на ноги. Передо мной стояла
- Но зачем? - перебил я ее. - Для чего им это понадобилось?
Эдейри повернулась ко мне, и я в очередной раз почувствовал странный
далекий холод, когда она уставилась на меня своими невидимыми глазами.
- Для чего им это понадобилось? - отозвалась она своим нежным детским
голосом. - Думай, Ганелон. Посмотрим, удастся ли тебе вспомнить.
Я стал думать. Закрыв глаза, попытался расслабиться, чтобы
воспоминания Ганелона выплыли на поверхность моего ума. Я все еще никак не
мог привыкнуть к мысли о том, что со мной произошло, хотя это объясняло
многое. Это даже объясняло бы - внезапно вспомнил я - и странную потерю
сознания в самолете, когда я пролетал над джунглями Суматры, и дальнейшие
события, когда все мне казалось каким-то не таким...
Возможно, именно в эту минуту, в самолете, Эдвард Бонд оставил Землю,
а Ганелон занял его место - двое близнецов, слишком испуганные и слишком
беспомощные, чтобы хоть что-то понимать.
Нет, это было невозможно!
- Нет, не помню! - резко сказал я. - Этого не может быть. Я знаю, кто
я. Я знаю все, что произошло с Эдвардом Бондом на протяжении всей его
жизни. Ты не можешь доказать мне, что все это только иллюзия. Все слишком
ясно, слишком отчетливо.
- Ганелон, Ганелон...
Эдейри подошла ко мне, и в голосе ее зазвучала укоризна.
- Подумай о восставших племенах, Ганелон. Попытайся вспомнить, почему
они сделали с тобой это. Лесные жители - непослушные маленькие человечки в
зеленом. Ненавистные человечки, которые угрожают нам, Ганелон! Это-то ты
помнишь!
Может быть, это был определенного рода гипноз. Я подумал об этом
позже. Но в этот момент в моем мозгу вспыхнула картина: я увидел одетую в
зеленые одежды толпу, пробиравшуюся по лесу, и при их виде почувствовал
неожиданную горячую злость. В этот момент я был Ганелоном, великим и
могущественным лордом, ненавидящим этих людей, недостойных завязывать
шнурки моих ботинок.
- Конечно, ты ненавидишь их, - прошептала Эдейри.
Она, наверное, заметила, как изменилось выражение моего лица. Когда
она заговорила, я почувствовал, что сижу в непривычной для себя позе.
Плечи мои были горделиво расправлены, грудь выпячена вперед, а губы
извивались в презрительной усмешке. Так что, возможно, она и не прочитала
моих мыслей. То, что я думал, можно было видеть по моему лицу и осанке.
- И конечно же, ты наказывал их, где мог и когда мог, - продолжала
она. - Это было твоим правом и обязанностью. Но они обманули тебя, они
оказались хитрее. Они нашли дверь, которая поворачивается на временных
осях, и вышвырнули тебя в другой мир. По другую сторону этой двери был
Эдвард Бонд, который не питал к ним ненависти. Поэтому они и открыли ему
дверь.
Эдейри слегка повысила голос, и я уловил в нем насмешку.
- Фальшивые воспоминания, фальшивые воспоминания, Ганелон.
Вместе с личностью Эдварда Бонда ты приобрел и его прошлое, но он
пришел в наш мир таким, каким был, ничего не зная о Ганелоне. Он причинил
нам немало беспокойства, друг мой, доставил много хлопот. Сначала мы не
поняли, что случилось. Казалось, что Ганелон просто исчез из нашего
Совета, а новый Ганелон появился среди повстанцев, организуя их на борьбу
против собственного народа.
Она мягко засмеялась.
- Нам пришлось поднять Гаста Райми из его сна, чтобы он руководил
нами. Но, в конце концов, изучив метод поворота осей времени, мы попали на
Землю, искали тебя и нашли. А теперь перенесли тебя сюда. Это твой мир,
лорд Ганелон!
Примешь ли ты его?
Я помотал головой, как во сне.
- Все это нереально. Я остаюсь Эдвардом Бондом.
- Мы можем вернуть тебе настоящую память, и мы это сделаем. На
какое-то мгновение истинные воспоминания уже появились на поверхности
твоего мозга. Но на все это нужно время. А пока - ты один из Совета,
возможно, самый могущественный из всех нас. Вместе с Матолчем вы были...
- Подожди минутку, - прервал ее я. - Я все еще не совсем понимаю.
Матолч? Это тот самый волк, которого я видел?
- Да.
- Ты говоришь о нем так, будто он - человек.
- Но он и есть человек - время от времени. Он - ликантроп. Может
менять образ по желанию.
- Оборотень? Это невозможно! Это - миф. Какие-то странные суеверия.
- С чего начался миф? - спросила Эдейри. - Давным-давно много Врат
были открыты между Темным Миром и Землей. На Земле воспоминания об этих
днях сохранились, как суеверия - но корни их уходят в действительность.
- Это суеверия, и ничего больше! - убежденно сказал я. - Вы
утверждаете, что существуют оборотни, вампиры и всякие прочие выдумки?!
- Гаст Райми может рассказать тебе о них больше, чем я. Но мы не
должны будить его ради такого пустяка. Может быть, я... Ну что ж, слушай.
Тело состоит из клеток. Клетки могут приспосабливаться в определенных
пределах. Если приспособляемость увеличить в еще большей степени, тогда
процесс метаболизма ускоряется настолько, что возможно появление
оборотней.
Нежный детский голосок говорил и говорил из-под накинутого капюшона.
Я начинал немного понимать. На Земле, когда я проходил в колледже
биологию, то видел под микроскопом взбесившиеся клетки, клетки-мутанты и
тому подобное. И среди людей было много случаев, когда они зарастали, как
волки, шерстью по всему телу.
А если клетки могли приспособиться быстро? Странные вещи могли
происходить...
Но кости? Специальная костная ткань, так непохожая на клетки мягких
тканей человека. Физиологическая структура, которая могла бы изменяться
таким образом, чтобы человек превращался в волка? Она должна быть
уникальной!
- Частично это, конечно, иллюзия, - сказала Эдейри. - Матолч обладает
вовсе не такой звериной фигурой, как это кажется. И, тем не менее, он
может изменять свой облик, и часто это делает.
- Но как? - спросил я. - Откуда у него такая сила?
Впервые за весь наш разговор Эдейри заколебалась.
- Он... мутант. Среди нас в Темном Мире много мутантов. Некоторые из
них заседают в Совете, остальные - нет.
- Ты - тоже мутант? - спросил я.
- Да.
- И тоже... можешь менять свой облик?
- Нет, - ответила Эдейри, и, казалось, тонкое тело под плащом
задрожало. - Нет, я не могу менять свою форму, лорд Ганелон. Ты не
помнишь, что... что я могу?
- Нет.
- И, тем не менее, я обладаю силой, которая может тебе пригодиться,
когда повстанцы вновь нападут на нас, - медленно произнесла она. - Да,
среди нас много мутаций, и, возможно, именно поэтому произошло наше
отделение от Земли много веков назад. На Земле нет мутантов - по крайней
мере, такого типа, как у нас. Матолч - не единственный.
- А я - мутант? - очень мягко спросил я.
Она покачала головой в капюшоне.
- Нет. Потому что ни один мутант не может иметь в своей крови печати
Ллура. Поэтому ты и был посвящен. Один из Совета должен иметь ключ к Кэр
Ллуру.
Холодное дыхание страха вновь на мгновение коснулось меня. Нет, не
страха.
Ужаса, смертельного, перехватывающего дыхание, кошмарного ужаса,
который всегда охватывал меня при упоминании имени Ллура.
Я заставил себя спросить ее:
- Кто такой Ллур?
Наступило долгое молчание.
- Кто говорит о Ллуре? - раздался позади меня глубокий голос. - Лучше
не подымать эту завесу, Эдейри!
- И, тем не менее, это может оказаться необходимым, - ответила она.
Я повернулся, и на фоне портьеры увидел стройную фигуру человека,
одетого, как и я, в тунику и брюки. Его рыжая борода резко выпирала
вперед. Улыбка - оскал полных губ - о чем-то напоминала. В каждом движении
его гибкого тела чувствовалась кошачья грация.
Желтые глаза смотрели на меня с удивлением.
- Молись, чтобы в этом не было необходимости, - сказал человек. - Ну,
лорд Ганелон, неужели ты забыл и меня тоже?
- Он забыл тебя, Матолч, - ответила Эдейри. - По крайней мере, в этом
образе.
Он усмехнулся.
- Сегодня вечером - Шабаш, - сказал он. - Лорд Ганелон должен быть
готов к нему. Однако, это дело Медеи, а она интересуется, проснулся ли
Ганелон. Раз ты проснулся, то можем пойти к ней прямо сейчас.
- Ты пойдешь с Матолчем? - спросила меня Эдейри.
- Почему же нет?
Рыжебородый опять усмехнулся.
- А ты действительно забыл, Ганелон. В старые добрые времена ты
никогда не допустил бы, чтобы я шел за твоей спиной.
- Но ты всегда был достаточно умен, чтобы не вонзить в эту спину
кинжал, - ответила Эдейри. - Если бы только Ганелон позвал Ллура, для тебя
бы это добром не кончилось!
- Я просто пошутил, - небрежно сказал Матолч. - Мой враг должен быть
достаточно силен, прежде чем я стану с ним считаться. Так что я подожду,
когда к тебе вернется память, лорд Ганелон. А тем временем Совет приперт к
стене, и мы нуждаемся в тебе так же сильно, как и ты в нас. Так ты идешь?
- Иди с ним, - посоветовала Эдейри. - Опасности нет, рычание волка
хуже, чем его клыки - даже если он и забыл о Кэр Ллуре.
Мне показалось, что я уловил скрытую угрозу в ее словах. Матолч пожал
плечами и отодвинул портьеру в сторону, пропуская меня вперед.
- Мало кто осмеливается угрожать оборотню, - бросил он.
- Я осмеливаюсь, - ответила Эдейри из тени своего капюшона.
И я вспомнил, что она тоже была мутантом, хотя и не ликантропом, как
рыжебородый оборотень, который шел рядом со мной по коридору.
Кто же была Эдейри?
Я все еще был как в тумане и никак не мог понять - наяву это все
творится со мной, или нет. Шок притупил мои чувства, я не мог как следует
думать. Самые обыденные мысли переполняли мой мозг, как будто,
концентрируясь на своих повседневных чувствах, я мог не обращать внимания
на то, что находился не на привычной, твердой, родной Земле.
Но странная вещь. Что-то знакомое было в этих сводчатых залах с
бледными стенами, по которым я шел рядом с Матолчем, такое же знакомое,
как и в сумеречном лесном пейзаже, простирающемся до горизонта, который я
увидел из окна моей комнаты.
Эдейри - Медея - Совет.
Эти слова были важны, как будто я когда-то знал их хорошо на чужом
языке, который потом забыл.
Подпрыгивающая, быстрая походка Матолча, легкий размах его
мускулистых плеч, свирепая улыбка полных губ из-под рыжей бороды - все это
не было ново для меня.
Он пристально наблюдал за мной своими желтыми глазами. Внезапно он
остановился перед красной портьерой и, заколебавшись, отодвинул ее в
сторону, приглашая войти.
Я сделал шаг и остановился, глядя на него. Он кивнул головой, как
будто был чем-то очень доволен. Но лицо его так и не изменило своего
вопросительного выражения.
- Значит, ты все-таки кое-что помнишь? Достаточно, чтобы понять, что
это не комната Медеи? И все-таки ты войдешь сюда на минуту. Я хочу
поговорить с тобой.
Следуя за ним по винтовой лестнице, я внезапно понял, что он говорит
не по-английски. Но я понял его, так же, как я понимал Эдейри и Медею.
Ганелон?
Мы очутились в застекленной комнате башни. В дымном воздухе неприятно
пахло, и угли еще теплились на жаровне треножника, стоявшего в самом
центре комнаты. Матолч указал мне на кресло рядом с окном. Сам он небрежно
уселся рядом.
- Интересно, много ли ты помнишь? - спросил он.
Я покачал головой.
- Совсем немного. Но достаточно... чтобы не совсем тебе доверять.
- Значит, искусственные воспоминания землянина все еще сильны. Гаст
Райми сказал, что рано или поздно ты все вспомнишь, но что на это
потребуется время. Фальшивая запись на коре твоего головного мозга
сотрется, и через некоторое время старые, истинные воспоминания вернутся.
"Как икона, - подумал я, - одна запись на другой". Но Ганелон все еще
был чужим - я оставался Эдвардом Бондом.
- Интересно, - сказал Матолч, медленно поднимая на меня глаза. - Ты
много лет провел в ссылке, не поменялся ли ты целиком? Раньше ты всегда...
ты ненавидел меня, Ганелон. Скажи, ты ненавидишь меня сейчас?
- Нет, - честно ответил я. - По крайней мере, не знаю. Мне кажется,
что я тебе не доверяю.
- У тебя на это есть причины. Если ты вообще хоть что-нибудь помнишь.
Мы всегда были врагами, Ганелон, хотя и зависим один от другого нуждами и
законами Совета. Должны ли мы быть врагами и дальше?
- Это от многого зависит. Я вовсе не хочу иметь врагов - особенно
здесь.
Матолч нахмурил свои рыжие брови.
- О, это не речь Ганелона! В старые добрые времена тебе было все
равно, сколько у тебя врагов. Если ты изменился настолько, то всех нас
может ждать большая опасность.
- Я мало что понимаю из того, что ты говоришь, - сказал я. - Все это
похоже на сон.
- Это хорошо. Если ты снова станешь старым Ганелоном, мы опять будем
врагами. Но если ссылка на Земле изменила тебя - мы еще можем быть
друзьями. Друзьями быть лучше. Медее это не понравится; не думаю, что и
Эдейри будет в восторге. А что касается Гаста Райми...
Он пожал плечами.
- Гаст Райми... стар, очень стар. Во всем Темном Мире, Ганелон, ты
имеешь больше всех власти. Или можешь иметь. Но это будет означать, что
надо идти в Кэр Ллур.
Матолч остановился и посмотрел мне в глаза.
- Раньше ты понимал, что это означает. Ты боялся, но ты хотел власти.
Однажды ты уже был в Кэр Ллуре - и посвятил себя Ему. Так что между вами
двумя установилась связь - еще несовершенная. Но ее можно закрепить, если
ты этого захочешь.
- Что такое Ллур? - спросил я.
- Молись, чтобы никогда не вспоминать этого, - процедил Матолч. -
Когда Медея будет говорить с тобой, бойся, когда она заговорит о Ллуре. Я
могу быть твоим другом или врагом, но не ради моего собственного
благополучия, а ради благополучия всего Темного Мира - я предупреждаю
тебя: не ходи в Кэр Ллур! Как бы ни просила Медея. Или обещала. По крайней
мере, подожди, пока твоя память не вернется к тебе.
- Что такое Ллур? - спросил я.
Матолч отвернулся от меня.
- Я думаю, Гаст Райми знает. Я не знаю. И не хочу знать. Ллур это...
это зло... он всегда голоден. Но его аппетит может удовлетворить лишь...
лишь...
Он замолчал.
- Ты забыл, - произнес он через некоторое время. - Одно меня смущает.
Скажи, а как вызвать Ллура, ты тоже забыл?
Я не ответил. В голове моей была давящая пустота, как будто старые
воспоминания просились наружу и никак не могли вырваться.
Ллур... - Ллур?
Матолч кинул на жаровню щепотку порошка.
- Можешь ли ты вызвать Ллура? - спросил он вкрадчивым голосом. -
Отвечай, Ганелон. Можешь?
Неприятный запах дыма стал еще сильнее. Пустота в моей голове как бы
раздвинулась, открывая путь непонятной тени. Я узнал этот смертельный
запах.
Я встал, глядя на Матолча. Я сделал два шага и одним ударом ноги
опрокинул треножник. Угли рассыпались по каменному полу. Рыжебородый
вздрогнул от неожиданности и посмотрел на меня.
Я вытянул руку, схватил Матолча за тунику и потряс с такой силой, что
зубы его застучали друг о друга. Жаркая ненависть и еще что-то переполняли
меня.
Матолч пытался меня обмануть.
Какой-то незнакомец разговаривал моим языком. Я слышал, как говорю.
- Оставь свои заклинания для рабов и проституток! - зарычал я. - Я
скажу тебе то, что желаю сказать - и не больше! Жги свои зловонные травы в
другом месте, но не в моем присутствии!
Рыжебородая челюсть сжалась. Желтые глаза пылали пламенем. Лицо
Матолча изменилось, его плоть потекла, как вода, еле видная в облаках
дыма, поднимающихся от рассыпанных угольев.
Желтые зрачки угрожали мне из серого тумана.
Меняющий форму издал бессловесный шум своим горлом - звук, который
мог издать лишь зверь - волчий рык! Морда волка глядела на меня!
Дым рассеялся. Иллюзия проходила. Матолч - обычный человек -
расслабился и осторожно высвободился из моего захвата.
- Ты... ты напугал меня, лорд Ганелон, - спокойно сказал он. - Но,
думаю, ты ответил на мой вопрос, даже если эти травы, - тут он кивнул на
опрокинутый треножник, - помогли тебе освежить память.
Я отвернулся и пошел к двери.
- Подожди, - сказал Матолч. - У меня есть одна твоя вещь, которую я
забрал у тебя недавно.
Я остановился.
Рыжебородый подошел ко мне, держа в руках оружие - шпагу без ножен.
- Я забрал ее у тебя, когда мы проходили через Огонь Нужды, - сказал
он. - Она твоя.
Я взял оружие и двинулся к закрытому портьерой выходу.
Позади меня раздался голос Матолча.
- Мы еще не враги, Ганелон, - мягко сказал он. - И если ты мудр, ты
не забудешь моего предупреждения. Не ходи в Кэр Ллур.
Я вышел, держа в руках шпагу, и спустился по винтовой лестнице.
Мои ноги несли меня сами. Оккупант в моем мозгу все еще был силен.
Запись на иконе и письмо под ней становилось заметнее, проявляясь как бы
под воздействием сильного растворителя.
Верхняя запись - та, из-за которой я потерял память; нижняя -
настоящие воспоминания...
...Замок - откуда я знал, что этот Замок был лабиринтом? Дважды
проходил я мимо солдат, стоящих на страже, со знакомой тенью страха в
глазах - тенью, которая, мне казалось, углубилась при моем появлении.
Я продолжал идти вперед. Торопливо пройдя бледно-янтарный зал, я
откинул в сторону золотистую портьеру и ступил в овальную комнату со
сводчатым потолком, обитую светлым шелком. Журчал фонтан, и легкий ветерок
коснулся моей щеки. За комнатой арка выхода была оплетена ветвями с
листьями.
Я прошел сквозь арку и оказался в саду, окруженном стенами - в саду
экзотических цветов и причудливых деревьев.
Цветы сверкали, как драгоценные камни, на фоне темной зелени. Рубины
и аметисты, прозрачные и молочно-белые, серебряные, золотые, изумрудные -
цветы расстилались невиданным по красоте ковром. Деревья тоже не были
безжизненными.
Искривленные и могучие, как дубы - их толстые сучья и ветви были
покрыты облаком зеленой листвы.
Зеленый занавес угрожающе зашевелился. Деревья распрямились в
ожидании.
Я увидел, как черные сучья искривились и медленно потянулись ко мне.
И расслабились. И снова стали неподвижными. Они узнали меня. Над этим
злым садом темное небо резко контрастировало со сверкающим на нем солнцем.
Деревья вновь зашевелились. Какое-то беспокойство охватило зелень.
Змеиная ветка изогнулась и быстро выпрямилась - ударила - и вновь стала на
место.
В этом месте, где она только что была, показалась фигура человека,
бегущего вперед, уворачивающегося и кидающегося из стороны в сторону под
страшными ударами, обрушиваемыми на него со всех сторон лесом-сторожем.
Человек в плотно облегающем коричневом костюме бежал ко мне. Его
суровое бесстрашное лицо кипело возбуждением, нечто вроде победного
выражения было на нем.
В руках у него не было никакого оружия, но к поясу был пристегнут
пистолет, или нечто очень похожее на него.
- Эдвард! - произнес он настойчиво, стараясь говорить тише. - Эдвард
Бонд!
Я узнал его. Не его именно, конечно. Но я уже видел убегающие, одетые
во все коричневое фигуры раньше - и ненависть, которую я уже один раз
испытал с Матолчем, волной поднялась внутри меня при виде его.
Враг! Выскочка! Один из многих, кто сумел воспользоваться волшебством
против великого лорда Ганелона!
Я почувствовал, как волна гнева залила краской мое лицо, как кровь
застучала в висках с такой силой, с такой необычайной, незнакомой мне
яростью... Мое тело напряглось в позе Ганелона - плечи назад, грудь
выставлена, презрительная улыбка на губах, высоко поднятый подбородок. Я
услышал, как мой голос сыплет проклятия на языке, который я едва помнил. И
я увидел, как он отступил назад, и неверие было написано на его лице. Рука
его потянулась к поясу.
- Ганелон? - заикаясь, произнес он, пытаясь поймать своими глазами
мой взгляд. - Эдвард, ты с нами, или ты опять стал Ганелоном?
В правой руке я все еще сжимал шпагу. Вместо ответа я с ненавистью
сделал выпад. Он отпрянул назад, оглянулся через плечо и вытащил свое
оружие. Я проследил за его взглядом и увидел другую фигуру, скользящую
между деревьев. Она была меньше и изящнее - девушка в тунике цвета земли и
леса. Ее черные волосы ниспадали на плечи. Она держалась за свой пояс,
лицо ее было повернуто ко мне и искажено ненавистью, а зубы обнажены в
страшной улыбке.
Человек, стоящий передо мной, что-то говорил.
- Даже если ты Ганелон, ты помнишь Эдварда Бонда! Он был с нами - он
верил в нас! Выслушай нас, пока еще не поздно! Арле сможет убедить тебя,
Эдвард. Иди к Арле. Даже если ты Ганелон, разреши мне отвести тебя к Арле!
- Это бесполезно, Эрту, - раздался тоненький голос девушки.
Она боролась с последними из деревьев, чьи ветви обхватили ее и никак
не хотели отпускать. Ни один из них теперь и не пытался говорить тише. Они
кричали, и я знал, что в любую минуту могут прибежать стражники, а я хотел
убить их обоих сам, прежде, чем кто-нибудь отберет у меня это
удовольствие. Я жаждал крови этих врагов - и в этот момент имя Эдварда
Бонда не было даже воспоминанием.
- Убей его, Эрту, - вскричала девушка. - Убей его или отойди с
дороги! Я знаю Ганелона!
Я поглядел на нее и крепче обхватил рукоятку моей шпаги. Да, она
говорила правду. Она знала Ганелона. И Ганелон знал ее и смутно помнил,
что у нее была причина ненавидеть его. Я видел это лицо раньше, искаженное
ненавистью и отчаянием. Я не помнил, где, когда и почему, но она выглядела
знакомой.
Человек Эрту неохотно вынул свое оружие. Для него я все еще был, по
крайней мере, образом его друга. Я торжествующе рассмеялся и снова
взмахнул своей шпагой, слыша, как она со свистом рассекает воздух. На этот
раз показалась кровь. Он снова отступил назад, подняв свое оружие так, что
я теперь глядел в черное дуло.
- Не вынуждай меня к этому, - произнес он, сжав зубы. - Это пройдет.
Ты был когда-то Эдвардом Бондом - ты станешь им вновь. Не вынуждай меня
убить тебя, Ганелон!
Я поднял шпагу, видя его как в тумане, сквозь красную пелену ярости,
застилавшую мой мозг. Я торжествовал, сам не зная - почему. Перед глазами
уже стояла картина фонтана крови, хлещущего из его перерезанных артерий,
когда моя шпага опустилась.
Я напряг свое тело для последнего решительного удара - и вдруг шпага
стала живой в моих руках. Она дернулась и задрожала.
Невозможно!.. - я даже не могу описать, как это произошло - мой удар
возвратился ко мне же. Вся та сила удара, которую я предназначал для
противника, внезапно прошла по шпаге, по моей руке, по всему телу!
Сильнейшая боль и шок - и мне показалось, что сад вокруг завертелся. Земля
тяжело ударила меня по коленям.
...Туманная пелена спала с моих глаз. Я все еще был Ганелоном - но
Ганелоном, оглушенным чем-то более могущественным, чем простой удар.
Я стоял на коленях, опираясь о траву одной рукой, чувствуя
сумасшедшую боль в пальцах другой руки, державшей шпагу, и глядя на эту
шпагу, которая лежала метрах в пятнадцати и светилась.
Это было делом рук Матолча - я знал это! Мне нельзя было забывать,
как мало я мог доверять этому хитрому скользкому оборотню! Я применил к
нему рукоприкладство в его комнате в башне - и мне следовало знать, что он
отомстит. Даже Эдвард Бонд, каким бы мягкотелым дураком он ни был, должен
был дважды подумать, прежде чем взять дар из рук оборотня!
Правда, сейчас у меня не было времени злится на Матолча. Я глядел в
глаза Эрту и в дуло его пистолета - и лицо его становилось все
решительнее, когда он изучал меня.
- Ганелон! - сказал он почти шепотом. - Истребитель!
Он навел на меня пистолет, надавливая пальцем на курок.
- Подожди, Эрту! - вскричала тонким голосом девушка позади него. -
Подожди, дай мне!
Я поднял голову, все еще оглушенный. Все произошло так быстро, что
девушка еще не успела выпутаться из обхвативших ее деревьев и освободилась
лишь в тот момент, когда я поднял голову.
Она вскинула свое оружие. За черным дулом пистолета лицо ее было
белым и искаженным ненавистью.
- Дай мне! - вновь закричала она. - Это будет его долгом мне!
Я был беспомощен. Я знал, что на таком расстоянии она не промахнется.
Я видел ярость в ее глазах, увидел как дуло чуть-чуть тряслось, потому что
руки ее тоже дрожали от ненависти, но я знал, что она не промахнется. В
это мгновение многое пронеслось перед моими глазами - и жизнь Ганелона, и
жизнь Эдварда Бонда - отдельными сценами.
Затем шипение - громкое шипение, похожее на вой ветра, послышалось за
ее спиной. Деревья стали наступать с быстротой, которой трудно было от них
ожидать. Шипение усилилось. Эрту прокричал что-то невнятное, но я думаю,
что девушка было слишком разъярена, чтобы что-нибудь слышать и видеть.
Она так и не узнала, что произошло. Она, наверное, успела лишь
почувствовать, как ломаются кости от могучего удара ближайшего сука,
наклонившегося к ней. Она выстрелила в самый момент удара, и раскаленная
молния расплавила торф под моим коленом. Я почувствовал запах горелой
травы.
Девушка успела вскрикнуть только один раз, когда ветки обвились
вокруг нее. Потом до меня отчетливо донесся хруст, который - я знал -
слышал неоднократно в этом саду. Человеческая спина - не более, чем щепка
в объятиях могучих веток.
Эрту остолбенел всего лишь на мгновение. Затем он быстро повернулся
ко мне, и на сей раз я знал точно, что он спустит курок без колебаний.
Но время лесных жителей истекло. Он не успел еще полностью
повернуться ко мне, как из-за моей спины донесся смех, холодный и
изумленный. Я увидел, как страх и ненависть проскользнули по лицу Эрту, и
как он отвел от меня свой пистолет, и направил его вверх, на кого-то,
стоящего за мной. Но прежде, чем он успел нажать на курок, нечто вроде
луча белого света ударило из-за моего плеча в его грудь выше сердца.
Он упал мгновенно: губы его были искривлены в усмешке, глаза смотрели
ненавидящим взглядом.
Я повернулся, медленно поднимаясь на ноги. Передо мной стояла