Каттнер Генри. Мур. Темный мир

1. ОГОНЬ В НОЧИ

На севере тонкая струйка дыма, извиваясь, поднималась в темнеющее
небо. И вновь я почувствовал непонятный страх, жуткое желание куда-то
убежать, которое преследовало меня. Я знал, что на это не было причин. Это
был лишь дым, поднимающийся из болот одного запущенного местечка, не далее
пятидесяти миль от Чикаго, где люди давно уже победили суеверия стальными
конструкциями и бетоном.
Я знал, что это обычный огонь костра, и в то же время я знал, что это
не так. Где-то в глубине своей души я осознавал, что это за огонь, и кто
стоит рядом с ним, глядя в мою сторону сквозь увешанные полками стены с
огромным собранием книг моего дяди-коллекционера, опиумными трубками
искусной отделки, украшенными серебром, золотые шахматные фигурки из
Индии, шпагу...
Страх и тяжелые воспоминания зашевелились внутри меня.
В два шага я оказался рядом со шпагой, сорвал ее со стены и крепко
охватил пальцами рукоятку. Не совсем понимая, что я делаю, подошел к окну
и вновь уставился на далекий дым. Шпага была зажата в моей руке, но
чувство было фальшивое, не успокаивающее, не такое, какое должно быть у
человека, держащего нужное ему оружие.
- Спокойно, Эд.
Глубокий голос моего дяди послышался за моей спиной.
- В чем дело? Ты выглядишь немного... дико.
- Не та шпага, - услышал я свой собственный беспомощный голос.
Затем туман в моей голове рассеялся. Я глупо заморгал глазами, глядя
на дядю и удивляясь, что такое со мной происходит.
Мои голосовые связки тем временем продолжали говорить:
- Не та шпага. Нужен Меч Огня и Короля Воды. Три великих талисмана -
фрукт "хуа", который всегда остается свежим, раттан с цветами, которые
никогда не вянут, и шпага Як, охраняющая дух.
Мой дядя уставился на меня сквозь клубы дыма.
- Ты изменился, Эд, - сказал он глубоким мягким голосом. - Ты сильно
изменился. Я думаю, это из-за войны, этого следовало ожидать. И ты болен.
Но ты раньше никогда не интересовался такими вещами. Мне кажется, ты
слишком много времени проводишь в библиотеке. Я надеялся, что отпуск тебе
поможет. Отдых...
- Я не желаю отдыхать, - яростно ответил я. - Полтора года я провел,
отдыхая на Суматре. Ничего не делал, только отдыхал в этой маленькой
вонючей деревне в джунглях, и все ждал, и ждал, и ждал...
...Я видел ее перед глазами, чувствовал ее запах. Я снова ощущал
лихорадочную дрожь, которая трясла все мое тело, когда я лежал в хижине,
которая была табу.
Ум мой перенесся на восемнадцать месяцев назад, в тот последний час,
когда все оставалось на своих местах, когда я еще был нормальным
человеком. Вторая мировая война близилась к завершению, и я летел над
джунглями Суматры. В войне, конечно, нет ничего хорошего, но до того
ослепляющего мгновения в воздухе я был нормальным человеком, уверенным в
себе, уверенным в своем месте в жизни, и не мучился тем, чего никак не мог
вспомнить.
Затем мгновенно и внезапно все полностью исчезло. Это не могло быть
просто попаданием из зенитки. Единственные повреждения, которые я получил,
произошли при падении самолета, да и те - простые царапины. Я остался цел
и невредим, но слепота и непонимание пришли ко мне.
Дружелюбные батаки нашли меня в покалеченном самолете и выходили от
лихорадки и припадков ярости своими странными, грубыми, но эффективными
методами. Никогда мне не приходило в голову, что они оказали мне большую
услугу, чем спасение моей жизни.
Но у их шамана закрались сомнения. Он что-то знал. Он производил свои
загадочные заклинания с веревкой с завязанными на ней узлами и горстью
риса, потея от напряжения, которого я не понимал тогда.
Я помню разрисованную уродливую маску, нависающую надо мной из
темноты, руки, двигающиеся странными, властными жестами.
- Вернись, о душа, где бы ты ни пряталась, в лесах, в горах или в
реке. Смотри, я вызываю тебя, "тоэмба брас", яйцо истины Раджи,
"меелиджа", одиннадцать целебных хинных листьев...
Да, они все сначала очень жалели меня. Шаман был первым, кто
почувствовал что-то не то - и ко мне начали относиться настороженно. И я
чувствовал, как увеличивается эта настороженность, как меняется отношение
ко мне. Они боялись не меня - я в этом был уверен - но... чего?
До того, как вертолет прилетел забрать меня обратно в цивилизованный
мир, шаман немного рассказал мне. Возможно, столько, сколько осмелился.
- Ты должен прятаться, сын мой. Всю свою жизнь ты должен прятаться -
что-то ищет тебя...
Он произнес слово, которого я не понял.
- И оно пришло из другого мира - из страны духов, чтобы охотиться за
тобой. Помни - все магические предметы должны быть для тебя табу. А если
это не поможет, то, может быть, тебе удастся найти волшебное оружие. Но мы
не можем помочь тебе. Наши силы недостаточно могущественны.
Он был рад, когда я улетел. Все были рады.
И после этого я не находил себе места, потому что что-то полностью
изменило меня. Лихорадка? Возможно. По крайней мере, я не чувствовал себя
тем самым человеком, каким был раньше. Сны, воспоминания - меня что-то
преследовало, как будто где-то, когда-то я оставил какую-то жизненно
важную работу незаконченной...
Я почувствовал, что могу говорить с моим дядей спокойней.
- С меня как будто спала пелена тумана. Я более ясно стал понимать
многое - казалось, все приобрело иной смысл. Со мной происходят вещи,
которые казались мне ранее невероятными. Но не сейчас.
- Ты же знаешь, я много путешествовал, но это не помогло. Всегда
что-то напоминает мне. Амулет в окне лавки старьевщика, опал, похожий на
кошачий глаз, две фигуры... Я постоянно вижу их во сне. А однажды...
Я замолчал.
- Да, - мягко подсказал мне дядя.
- Я был в Новом Орлеане. Однажды ночью я проснулся, рядом со мной в
комнате кто-то был. Совсем близко. У меня под подушкой лежал особый
пистолет. Когда я его выхватил, она... назовем ее собакой... - выскочила
из окна. Только, все-таки, она не совсем напоминала собаку.
Я заколебался.
- В пистолете были серебряные пули, - сказал я.
Мой дядя долгое время молчал. Я знал, о чем он думает.
- А другая фигура? - наконец спросил он.
- Не знаю. На ней был надет капюшон. Мне кажется, что она очень
стара. И, кроме этих двух...
- Да?
- Голос. Очень нежный голос. Зовущий. Огонь. И за огнем - лицо,
которое мне ни разу не удалось ясно увидеть.
Мой дядя кивнул. В комнате становилось темно, и я с трудом различал
черты его лица, а дым снаружи растворялся в тенях ночи... Но слабое
мерцание все еще было видно среди деревьев... Или это было только плодом
моего воображения?
Я кивнул в сторону окна.
- Я видел этот огонь раньше.
- Что в этом странного? Отдыхающие всегда разводят костры.
- Нет. Это - Огонь Нужды.
- Это еще что такое?
- Это ритуал, - пояснил я. - Как костры шотландцев, которые они
разводят в середине лета. Но Огонь Нужды разводится только во время
несчастий. Это очень старый обычай.
Дядя отложил свою трубку и наклонился вперед.
- В чем дело, Эд? Ты хоть сам понимаешь, что говоришь?
- Я думаю, что психологически это можно назвать комплексом
преследования, - медленно ответил я. - Я... верю в то, что раньше не
принимал всерьез. Мне кажется, что кто-то пытается разыскать меня, что он
уже разыскал. И зовет. Кто это - я не знаю. Чего от меня хотят - я тоже не
знаю. Но недавно я нашел еще одну вещь - шпагу.
Я поднял шпагу со стола.
- Это не то, что мне нужно, - продолжал я. - Но иногда, когда мой
ум... блуждает, что-то снаружи заполняет его. Например, необходимость
иметь шпагу. Не просто шпагу - а одну-единственную. Я не знаю, как она
выглядит, но я сразу узнал бы ее, если б держал в руке.
Я засмеялся.
- И если б я вытащил ее из ножен, я сумел бы задуть этот огонь, как
пламя свечи. А если бы я вытащил ее полностью, то всему миру пришел бы
конец!
Мой дядя кивнул головой. Через минуту молчания он заговорил:
- Врачи, - спросил он. - Что они говорят?
- Я знаю, что они скажут, если я обращусь к ним, - угрюмо ответил я.
- Полное сумасшествие. Если бы я был в этом уверен, мне было бы легче.
Прошлой ночью убили одну собаку. Ты знаешь об этом?
- Конечно. Старого Герцога. Его, видно, загрызла собака с соседней
фермы.
- Или волк. Тот самый волк, который проник ко мне в комнату прошлой
ночью и стоял надо мною, как человек, и отрезал клок моих волос.
За окном, далеко, что-то вспыхнуло и вновь ушло в темноту.
Огонь Нужды.
Мой дядя поднялся со своего места и стоял в сумерках, глядя на меня.
Он положил свою большую руку мне на плечо.
- Думаю, что ты болен, Эд.
- Ты думаешь, что я сумасшедший. Что ж, может быть и так. Но у меня
предчувствие, что скоро я это узнаю - так или иначе.
Я выдвинул шпагу из ножен и положил ее себе на колени. Мой дядя опять
сел, и мы в молчании сидели долгое время.
В лесу на севере ровно горел Огонь Нужды. Я не мог его видеть. Но его
пламя кипело в моей крови - опасно, злобно.

2. ЗОВ РЫЖЕЙ ВЕДЬМЫ

Я не мог заснуть. Нечем было дышать - жаркая духота летнего вечера
накрыла меня, как одеялом. В конце концов я не выдержал, встал и
отправился в гостиную, беспокойно ища сигареты. Из открытой двери до меня
донесся голос дяди:
- Все в порядке, Эд?
- Да. Не могу заснуть. Может быть, почитаю на ночь.
Я взял первую попавшуюся книгу, откинулся в удобном кресле и зажег
настольную лампу. Над озером стояла мертвая тишина - не слышалось даже
плеска волн на пляже.
Мне чего-то не хватало.
Рука снайпера в трудную минуту всегда будет искать гладкую
металлическую или деревянную поверхность несуществующего ружья. Точно
также и моей руке хотелось почувствовать что-то, мне казалось, что не
ружье и не шпагу. Я не мог вспомнить, что это за оружие, которым я
пользовался раньше.
Мой взгляд упал на кочергу, лежащую у камина, и я совсем было
подумал, что это то, что нужно: но чувство это мелькнуло на мгновение и
сразу же пропало.
Книга оказалась популярным романом. Я быстро пролистывал страницы,
просматривая ее. Смутное, далекое биение моего пульса не исчезало. Оно,
напротив, нарастало, поднималось из подсознания. Далекое возбуждение,
казалось, закипало в моей душе.
Скривив лицо, я поднялся и поставил книгу на место. На мгновение я
остановился перед полкой, пробегая глазами по корешкам книг. Повинуясь
безотчетному чувству, я достал с полки том, которым не пользовались уже
много лет. Это оказался молитвенник.
Он открылся в моих руках, и на глаза мне попалась фраза: "И я пришел,
и чудовища окружили меня".
Я поставил книгу на место и вернулся в кресло. Настольная лампа
раздражала меня, и я нажал на выключатель. Тут же лунный свет залил
комнату, и мгновенно странное чувство ожидания чего-то вернулось ко мне с
удвоенной силой, как будто исчез невидимый барьер.
Вложенная в ножны шпага все еще лежала на подоконнике. Я посмотрел
мимо нее на небо в легких облачках, среди которых светила Луна, сверкая
серебристым светом. Далеко-далеко виднелось слабое сияние - Огонь Нужды
все еще горел на болотах.
И он звал.
Золотистый квадрат окна притягивал с гипнотической силой. Я откинулся
на спинку кресла, полузакрыл глаза, и чувство опасности холодом обдало мой
мозг. Несколько раз я слышал этот зов, призывающий меня, но всегда я
находил в себе силы сопротивляться ему.
На этот раз я заколебался.
Локон, срезанный с моей головы - может быть, это он придал моим
врагам новые силы? Суеверия. Логика подсказывала мне эту мысль, но
глубокое внутреннее убеждение говорило, что старинное колдовство с
волосами не было просто болтовней.
С тех пор, как я побывал на Суматре, я стал куда менее скептичным. И
с тех пор я занялся изучением.
Это были старинные книги, начиная от белой магии, и кончая сказками о
вызывании духов и демонов. Я прочел все это очень быстро.
Было такое впечатление, будто я повторил курс, освежив в памяти то,
что давным-давно знал. Только одно тревожило меня - что бы я не читал, я
непременно натыкался на ссылки на эту силу.
И этой силой была сама Вечность - которая в фольклоре известна под
многими именами: Дьявол, Люцифер, Сатана, Кутчи - австралийский Иерарх,
Тунья у эскимосов, Абонсам в Африке и Отрателли в Швейцарии.
Я не занимался изучением дьявола - но у меня и не было в этом нужды.
Мне все время снился один сон, который не мог быть ничем иным, как
какой-то черной силой, которая представляла собой зло. Я стоял перед
золотистым квадратом света, очень испуганный, но стремящийся к какому-то
совершенству, которого желал всеми силами. И глубоко внутри сверкающего
квадрата начиналось какое-то движение; я знал, что следует сделать
определенные церемониальные движения, прежде чем начнется ритуал, но
невыносимо трудно было избавиться от ощущения, парализовавшего все мои
члены.
Квадрат, похожий на залитое лунным светом окно передо мной - похожий,
но не такой же.
Почему-то сейчас меня не охватывал холодный страх. Скорее, тот напев,
который я слышал, был мягким, успокаивающим - как женский убаюкивающий
голос.
Золотистый квадрат заколебался, затуманился, и маленькие змейки света
ударили мне в глаза. Низкое пение очаровывало, лишало сил. Золотистые
змейки бегали взад и вперед, как будто в удивлении. Они дотронулись до
лампы, стола, ковра - и отступили. Потом они дотронулись до меня.
И сразу зазмеились еще быстрее! Я даже не успел испугаться, а они уже
окружили меня, сжали в свои объятия, окутывая золотистым покрывалом сна.
Напев стал громче, и я поддавался ему.
Как тело сатира Марсия дрожало при звуках его родных фригийских
мелодий! Я знал это... заклинание!
Сквозь золотистый свет исчезающего окна прокралась неземная тень
волка с янтарными глазами и лохматой головой.
Голова шевельнулась и вопросительно посмотрела на меня. Затем
появилась фигура в плаще с капюшоном, под которым ничего не было. Фигура
была маленькой-маленькой, как ребенок.
Волк и фигура в капюшоне висели в золотом тумане, наблюдая и ожидая.
Тихий напев изменился. Можно было различить звуки и слова. Эти слова не
принадлежали ни одному из земных языков - но я знал их!
- Ганелон! Я зову тебя, Ганелон! Печатью, скрепляющей твою кровь -
услышь меня!
Ганелон! Ну, конечно же, это было мое имя. Я так хорошо знал его.
Но кто так меня называл?
- Я звала тебя раньше, но путь был закрыт. Сейчас через пропасть
перекинут мост. Приди ко мне, Ганелон!
Вздох.
Волк оглянулся через худое плечо и оскалил клыки. Фигура в капюшоне
наклонилась надо мной. Я почувствовал пронзительный взгляд из темноты, и
ледяное дыхание коснулось моего лица.
- Он позабыл тебя, Медея, - сказал нежный тоненький голос, похожий на
голос ребенка.
Опять вздох.
- Разве ты забыл меня, Ганелон? Неужели ты забыл мои руки, мои губы?
Одурманенный золотым туманом, я ничего не мог сообразить.
- Он забыл, - сказала фигура в капюшоне.
- Пусть он все равно придет ко мне. Ганелон! Огонь Нужды горит. Врата
в Темный Мир открыты. Огнем и землей, воздухом и тьмой я заклинаю тебя,
Ганелон!
- Он позабыл.
- Несите его. Теперь у нас есть власть.
Золотая пелена стала плотнее. Волк с горящими глазами и фигура в
капюшоне подплыли ко мне. Я почувствовал, как меня подняли и понесли
против моей воли.
Окно широко распахнулось. Я увидел шпагу в ножнах, готовую к битве. Я
схватился за нее, но не мог противиться той стремительной силе, которая
уносила меня вдаль. Волк и напевающая тень плыли вместе со мной.
- Огонь. Несите его к огню.
- Он позабыл, Медея.
- К огню, Эдейри, к огню.
Искривленные деревья проплывали мимо меня. Далеко впереди я увидел
сияние. Оно становилось все больше и больше. Это был Огонь Нужды.
Отлив нес меня все дальше и дальше. В Огонь...
- Не к Кэр Ллуру!
Из глубины моей памяти появились эти загадочные слова. Волк с
янтарными глазами вздрогнул и посмотрел на меня, фигура в капюшоне плотнее
запахнулась в золотой туман. Я почувствовал поток ледяного воздуха в
окружающем меня мареве.
- Кэр Ллур, - детским нежным голосом прошептала Эдейри. - Он помнит
Кэр Ллур, но помнит ли он Ллура?
- Он вспомнит! Он несет в себе печать Ллура! И в Кэр Ллуре, дворце
Ллура, он вспомнит!
Огонь Нужды возносился в небо уже совсем недалеко от меня. Я
сопротивлялся, что было сил, влекущему меня отливу.
Я поднял свою шпагу, откинул ножны прочь и стал рубить золотистый
туман, который окутал меня. Старинная сталь разрезала клубящееся марево, и
оно стало отступать под ее ударами, потом вновь сомкнулось. В гармоничном
напеве наступил на мгновение перерыв, мертвая тишина. Затем...
- Матолч, - вскричал невидимый шепот. - Лорд Матолч!
Волк, оскалив клыки прижался к земле. Я попытался ударить шпагой по
его рычащей морде. Он легко уклонился от удара и прыгнул, схватил шпагу за
лезвие зубами и вырвал ее из моей руки.
Золотой туман вновь приблизился, обволакивая меня своими теплыми
объятиями.
- Кэр Ллур, - шептали они.
Огонь Нужды поднялся вверх алым фонтаном.
Из огня появилась женщина.
Волосы, темные как ночь, мягкой волной спадали до колен. Из-под
ровных бровей она бросила на меня взгляд, в котором содержался вопрос и
неукротимая воля. Она была сама красота. Темная красота.
- Лилит, Медея, Ведьма Колхиса. И...
- Врата закрываются, - произнес детский голос Эдейри.
Волк, все еще державший в зубах мою шпагу, тревожно прижал уши. Но
женщина в Огне не сказала ни слова.
Золотистые облака толкали меня вперед в ее руки. И она снова
распахнула мне свои объятия. Волк и фигура в капюшоне прижались к нам.
Напев поднялся до тревожного рева, который мог расколоть планету.
- Это трудно, трудно, - сказала Медея. - Помоги мне, Эдейри. Лорд
Матолч.
Огонь угасал. Вокруг нас расстилалась серая, не имеющая очертаний
пустота, простирающаяся до бесконечности.
И теперь в голосе Эдейри появился страх.
- Медея. У меня нет сил... Я слишком долго оставалась в мире Земли.
- Открой Врата! - вскричала Медея. - Открой их хоть немного, или мы
останемся здесь, между миров, навсегда!
Волк пригнулся и зарычал. Я почувствовал, как из его тела выливается
стремительный поток энергии. Мозг его не был мозгом зверя.
Вокруг нас стал растворяться золотистый туман. Подкрадывалась серая
пустота.
- Ганелон, - сказала Медея, - Ганелон! Помоги мне!
Пелена упала с моего мозга. Бесформенная тень начала заполнять его. Я
почувствовал, как она заполняет все мое существо, обдавая мозг черными
волнами.
- У него есть власть, - прошептала Эдейри. - Он посвящен Ллуру. Пусть
он вызовет его.
- Ллур? Нет. Нет. Я не смею.
Но лицо Медеи было вопросительно повернуто ко мне. У моих ног волк
зарычал и весь напрягся, как будто пытаясь грубой физической силой открыть
Врата между мирами.
Теперь я уже весь был погружен в черное море. Мысль моя полетела
вперед и натолкнулась на пространство темного ужаса, бесконечного,
необъятного, и затем... прикоснулась к чему-то...
Ллур... Ллур!
- Врата открываются, - сказала Эдейри.
Серой пустоты больше не было. Золотистые облака потускнели и исчезли.
Вокруг меня, высоко-высоко к потолку, поднимались белые колонны. Мы стояли
на небольшом возвышении, на помосте, с нарисованным на нем странным
узором. Злая волна, прокатившись по мне, исчезла.
Страдая от ужаса и жалости к самому себе, я упал на колени, прикрывая
рукой глаза.
Я вызвал... Ллура.

3. ТЕМНЫЕ МИРЫ

...Я проснулся с болью в каждом мускуле своего тела и лежал
неподвижно, глядя на низкий потолок. Воспоминания нахлынули на меня. Я
повернул голову и увидел, что лежу на мягкой кровати с горой подушек, в
простой меблированной комнате. В конце ее, в нише, было окно. Из него в
комнату проникал свет, но за ним я видел лишь туманные отблески.
Рядом со мной на трехногом стуле сидела Эдейри.
Даже сейчас я не видел ее лица - тень, отбрасываемая капюшоном, была
слишком глубока. Я почувствовал на себе ее проницательный, настороженный
взгляд и запах чего-то незнакомого, холодного и смертельно опасного. Плащ
был плотный, грубый, уродливого серого цвета и создававший безжизненное
впечатление.
Приглядевшись, я понял, что это создание было не более четырех футов
высоты. И вновь я услышал нежный детский голос, по которому невозможно
было определить ее пол.
- Не хотите ли есть, лорд Ганелон? Или пить?
Я откинул шелковое покрывало и сел на постели. На мне была одета
тонкая мягкая серебристая туника и брюки из того же материала. Эдейри,
по-видимому, не шевельнулась, но внезапно портьеры раздвинулись, и в
комнату бесшумно вошел человек с накрытым подносом.
Вид его как-то успокаивал. Это был высокий человек, сильный и
мускулистый, из-под его шлема с плюмажем, как у этрусков, на меня смотрело
мужественное загорелое лицо. Я думал так до тех пор, пока не встретился с
ним глазами. Потому что в двух красивых голубых озерах утонул страх. И это
был странный страх, очень знакомый, хотя он и притаился глубоко-глубоко в
его взгляде.
Он молча обслужил меня и молча удалился.
Эдейри кивнула в сторону подноса.
- Ешь и пей. Ты станешь сильнее, лорд Ганелон.
На подносе было мясо, немного странный хлеб и стакан бесцветной
жидкости, судя по вкусу - не воды. Я сделал глоток побольше и поставил
кубок на место, потом посмотрел на Эдейри.
- Значит, я все-таки не сумасшедший, - сказал я.
- Нет. Душа твоя блуждала. Сам ты был в ссылке - но теперь ты опять
дома.
- В Кэр Ллуре? - спросил я, сам не зная почему.
Эдейри шевельнула своим плащом.
- Нет. Ты ведь должен помнить.
- Я ничего не помню. Кто ты? Что со мной произошло?
- Ты знаешь, что твое имя Ганелон?
- Меня зовут Эдвард Бонд.
- И все же, у Огня Нужды, ты почти все вспомнил, - сказала Эдейри. -
Это потребует времени. А опасность существует всегда. Кто я? Я - Эдейри, я
служу Совету.
- И ты...
- Женщина, - ответила она тем же детским нежным голосом, в котором
сейчас звучал смех. - Очень старая женщина, самая старая в Совете, который
сократился от первоначальных тринадцати. В нем, конечно, Медея, лорд
Матолч...
Тут я вспомнил волка...
- ...Гаст Райми, который имеет силы больше, чем у каждого из нас, но
который слишком стар, чтобы ею пользоваться. И ты, лорд Ганелон, или
Эдвард Бонд, как ты себя называешь. Нас осталось всего пятеро. Когда-то
нас были сотни. Но даже я не помню этого времени, хотя Гаст Райми все
вспомнит, если захочет.
Я обхватил голову руками.
- Великие небеса, я ничего не понимаю, твои слова для меня - пустой
звук. Я даже не знаю, где нахожусь!
- Послушай, - произнесла она, и я почувствовал мягкое прикосновение к
своему плечу. - Ты должен понять. Просто ты потерял память.
- Это неправда.
- Это _п_р_а_в_д_а_, лорд Ганелон. Твои истинные воспоминания были
стерты и заменены на искусственные. Все, что ты сейчас считаешь своей
жизнью на Земле - ложно. Ничего этого не было. По крайней мере, если и
было, то не с тобой.
- На Земле? Я не на Земле?
- Это другая планета, - ответила она. - Но это твоя родина. Ты
родился здесь. Повстанцы, наши враги, отправили тебя в ссылку и поменяли
твои воспоминания.
- Это невозможно.
- Подойди сюда, - Эдейри шагнула к окну.
Она к чему-то притронулась, и окно стало совсем прозрачным. Я смотрел
через ее голову на пейзаж, которого никогда не видел раньше.
Или видел?
Под тусклым красным солнцем лес внизу купался в кровавом свете. Я
глядел на него со значительной высоты и не мог рассмотреть детали, но мне
показалось, что деревья были странной формы, и что они двигались. По
направлению к далеким холмам текла река. Над лесом возвышались несколько
белых башен. Это было все. Но вид огромного красного солнца сказал мне
достаточно. Это была не та Земля, которую я знал.
- Другая планета?
- И даже более того, - сказала она. - Мало кто в Темном Мире это
знает. А я - знаю, и, к несчастью для тебя, узнали и некоторые другие. Во
Вселенной существуют вероятные миры, дивергентные в потоке времени, но
почти идентичные, если, конечно, не расходятся слишком далеко.
- Я ничего не понял.
- Миры, существующие и несуществующие во времени и в пространстве, но
отделенные другим измерением, вероятностной вариацией. Этот мир мог бы
быть твоим, если бы что-то не произошло давным-давно. Первоначально Темный
Мир и Земля были одним неразделенным в пространстве-времени миром. Потом
было принято очень важное решение, хотя я не знаю точно, в чем оно
заключалось. С этого времени временной поток разделился на две части, и
два варианта миров начали существовать там, где раньше был один. Вначале
они оставались абсолютно идентичными, за тем исключением, что в одном из
них не было принято ключевое решение. А результат получился совершенно
различным. Это произошло сотни лет назад, но оба мира еще очень близко
один от другого во временном потоке. С неизбежностью они отдаляются все
дальше и дальше друг от друга и становятся все меньше похожи один на
другой. Пока же они настолько сходны, что человек на Земле имеет своего
двойника в Темном Мире.
- Двойника?
- Человека, которым он мог бы быть, если бы ключевое решение не было
принято. Да, Ганелон и Эдвард Бонд - двойники.
Я вернулся к постели и, нахмурившись, сел на нее.
- Два мира сосуществуют. Это я могу понять. Но я думаю, что ты хотела
сказать больше, чем сказала - что где-то еще существует мой двойник.
- Ты родился в Темном Мире. Твой двойник, истинный Эдвард Бонд,
родился на Земле; повстанцы обладают вполне достаточными знаниями, чтобы
влиять на переменные времени. Мы сами изучили этот метод значительно
позже, хотя когда-то он был хорошо известен Совету.
- Повстанцы сместили переменные и послали тебя - Ганелона - на Землю,