Страница:
Маша! Ты мировая баба. А я тебе чуть было не дала в глаз. Ну, дура! Вот так всегда, вначале погорячусь, а потом думаю. Ты на меня не обижаешься?
Княгиня икнула и отрицательно мотнула головой.
Но ты тоже была не права, согласись.
Княгиня икнула и мотнула головой сверху вниз. Ее разбирал беспричинный приступ смеха, и она из последних усилий боролась с этим. Особенно ее почему-то смешил картошковидный нос ее подруги. Мария Сергеевна протянула руку к Томе и легонько ткнула указательным пальцем в кончик ее носа.
Ты, оказывается, такая милая, просто душка, — сказала она и прыснула со смеху.
Ты тоже еще ничего, — со знанием дела сказала Тома. — Скажи, ты меня уважаешь?
Тебя невозможно не уважать, — борясь с новым приступом веселья, сказала княгиня и не смогла не удержаться, чтобы еще раз не надавить на картофелину Томиного носа. Она потянулась рукой, но баронесса ловко перехватила палец княгини и небольно укусила его передними зубами, из которых один сверкнул девятисотой пробой золота.
Маня! Ты только учти: я — не лесбиянка, — стараясь быть строгой, предупредила Тома. — Ты только скажи, я тебе вмиг организую. По лучшему разряду. А я — ни-ни. Только ты не обижайся, ладно? Я, конечно, пробовала. А как же! Но разве это секс! Скука, просто зеленая. Я баб вообще на дух не переношу. — Тома попыталась уколоть маринованную шляпку шампиньона вилкой, но мокрый слюнявый гриб все время ускользал, как мужчина ее мечты. — Маш! Ты мне честно скажи, ты не лесбиянка?
Княгиня икнула и отрицательно мотнула головой. Она уже давно не сильно вникала в суть бестолкового разговора. Ей было тепло и хорошо, как не было уже, наверное, лет двадцать. Она любила в эту минуту вся и всех: в первую очередь Остапа (его она уже любила давно, с мая 1994 года, когда впервые встретила на приеме в посольстве Венгрии, где, приняв за нового русского, пыталась втюхать ему один из первых своих титулов); во вторую очередь — Нильского, сохранившего в наше время изысканные манеры и утонченный вкус; в-третьих, Тому, оказавшуюся добрейшей души бабой, то есть, человеком. И затем она любила всех остальных: Жору, Даниловну, Макса, Гиршмана, Вику и многих других, включая Барона. Вспомнив Остапа, княгиня достала из сумочки лист бумаги.
Крымов такой шутник. Вот сегодня подарил мне четверостишье, послушайте, Тамара.
Все началось с неотразимого напора Томы, заставившей княгиню поставить свой личный рекорд Гиннеса — выпить стакан мартини. После этого понеслось и поехало. Новые подруги сменили уже третий бар, в дружбе дошли до состояния родства и, как водится, перешли на интимные темы.
Маш! В наше время так трудно встретить женщину с нормальной сексуальной ориентацией, — отловив, наконец, грибок, продолжила Тома. — С бабы — какой толк: ни бизнеса, ни секса. Не пойму, что мужчины в нас находят?
Тома машинально посмотрела на себя в одно из многочисленных зеркал, из которых состояли стены кафе, и, выбрав особенно понравившийся ей ракурс, выпятила нижнюю губу, сдула в два приема упавшую на лоб прядь и, оставшись довольна собой, вновь наклонилась к Марии Сергеевне.
Нет! Мужик все-таки — это другое дело. Даже не совсем мытый. С ним и поработать, и переспать приятно. Особенно, если у него есть деньги.
А если у него нет денег? — поинтересовалась княгиня.
Тогда это не мужчина, а самец. Княгиня с жаром ухватилась за тему:
Я вообще не понимаю, за что женщины любили мужчин, когда еще не придумали денег. Все мужчины — животные, но некоторые становятся ими исключительно в женском обществе.
Они доказывают нам свое превосходство, а на самом деле жалки и беспомощны, но тщательно скрывают это при помощи нахальства, самолюбия и хорошего аппетита, — поддержала Тома мысль товарки. — Ну, в чем, в чем их превосходство? Я вчера поменяла сама прокладку в кране, при этом я не готовилась к этому три недели, не выпила четыре бутылки пива, не отбила себе палец молотком и не посылала никого пять раз в магазин сантехники.
Княгиня, как будто отрезвев, поправила шиньон, приведя его в вертикальное воинствующее положение, и с жаром заговорила:
Да, какое мужество надо иметь, чтобы в наше время быть женщиной. Женщиной не рождаются, ею становятся!
Это точно! — воодушевилась Тома. — Я вот стала женщиной…
Все мужчины — порядочные свиньи, — выкрикнула княгиня в сторону барной стойки. — Они говорят о любви как о какой-то дурной болезни, как о патологии, как о вратах земного ада, который противопоказано открывать. Они с презрением говорят о браке, потому что были женаты. Они на словах уважают добродетели женщины, а влюбляются в ее пороки. Если ты не бросишься ему на шею с первой встречи, он будет считать тебя фригидной, если бросишься — распущенной и легкомысленной. Словарь человеческого языка и общественное мнение создали совершенно противоположную оценку одному и тому же событию, в зависимости от половой принадлежности субъекта. Неверная женщина — это женщина заблудшая, падшая, продажная, лживая, подлая и коварная. Это низменный инстинкт, позорное преступление, блядство, в конце концов. Мужчина-потаскун — это Дон Жуан, герой-любовник, Жигало, смелый разбиватель сердец, Казанова. Неверность мужчины — это свободомыслие здорового человека, для которого естественны некоторые шалости и слабости, заскоки и причуды. Каково, а? Как говорит Крымов: «Секс без причины — признак мужчины».
Мужика все время тянет на свежатинку, — вставила, наконец, Тома. — Им не сидится на месте только из чувства собственной неполноценности, потому что все они либо импотенты, либо пьяницы, либо извращенцы, либо пусты, как барабан. Мужик женится на Верке, потому что хочет Зинку, которая думает о Клавке, которая без ума от Ваньки, который приударяет за Веркой. Умная и самостоятельная женщина (взгляд в зеркало) внушает им большее отвращение, чем потливость ног. Они считают за норму смотреть на жену как на стиральную машину, кассовый аппарат, газовую плиту и отверстие, которое можно отыскать в своей постели раз в месяц. Если мужик клянется, что он никогда не любил, то это значит, что он был слишком окружен вниманием своей женщины и получал удовлетворение своих малейших капризов. Эти всеядные свиньи научились так же легко разбрасываться словами «я люблю вас», «я хочу вас», как «здрасьте» или как ругательство у шоферюги.
Господь посылает женщине мужа, чтобы дать ей повод к раскаянию, — подхватила княгиня. — Я вообще не понимаю, в чем, кроме денег, заключается привлекательность мужчин для женщин? Зачем они, женщины, с таким упорством борются за своих обожаемых героев, чтобы затем утратить всякое уважение к ним? Без брака женщина никогда не может быть полностью счастливой. Но что она получает? Грозного карманного деспота, перед которым за пределами кухни от страха может задрожать только клюквенное желе. Если бы мы, женщины, во всем полагались на мужчин, в мире царил бы хаос. Стабильное состояние мужчины так же недолговечно, как равновесие остановившейся юлы. Любой мужчина может предложить женщине десять дней влюбленности и страсти, а за это потребует три года страсти, двадцать лет любви и всю жизнь — восхищения и преклонения. Ни одна вещь не рождается на свете в готовом виде и менее всего — мужчины, которых надо воспитывать всю жизнь.
Легче зубы чистить через уши, чем перевоспитывать мужика, — возразила Тома, но княгиня продолжала, не замечая ничего и никого вокруг:
Но что, что мы получаем в благодарность? Измены, ложь, полнейший маразм на почве собственного самомнения. У них всегда имеется неисчерпаемая тема для разговоров: его собственное «я», его храбрость, ум и великодушие и все то уникальное и удивительное, что он сделал, делает, а главное, собирается делать. Когда мужчина любит — если вообще это слово применимо к нему, — то брак для него ничего не значит; если брак для него важен, то тогда любовь ничего не значит. Они считают, что женщина стареет быстрей мужчины. Вздор! Кто сказал, что женщине столько лет, на сколько она выглядит? Женщине столько лет, сколько называет она сама!
И княгиня с размаху хлопнула полстакана вина. Тома поддержала ее и наклонилась вплотную к Марии Сергеевне.
Слушай, Мань, ты такая умная! Дай я тебя поцелую. Ты — клевая баба. Я хочу сделать тебе подарок. Давай я сейчас позвоню Стасику Генкину. Он нам такого парня пришлет, закачаешься! Я плачу! Ты кого больше любишь — брюнетов или блондинов?
Мария Сергеевна попробовала сосредоточиться, но у нее перед глазами неожиданно встал образ Сан Саныча Нильского в натуральную величину.
Кажется, мне нравятся седоватые, — неуверенно сказала она.
Тамара весело рассмеялась.
Вот стерва! Я так и знала! У Генкина есть один соколик итальянского типа, весь такой гладкий и серебряный, как Ричард Гир. Так ведь он нарасхват. Выжат сейчас, как лимон. Отлеживается. Ну, бабы! Я, хоть убей, не пойму вашего вкуса. Что вы себя в старушки все записываете? Им предлагают свежего мяса, а они требуют налет антиквариата. Я уже говорила Стасику — покрась ты Ваську Князева в седину. Так нет, тот дурак артачится. И действительно, чо ему, качку, за интерес, — работы и так хватает. Да и жена не разрешает.
Неожиданно около столика возникла потертая плешивая личность мужского пола и, поставив ухарским движением на стол бутылку «Белого аиста», залихватски выпалила:
Ну что, девчонки, может, разогреемся?
Ты бы для начала жену хоть раз в жизни разогрел, — не поднимая головы, упершись взглядом в область ширинки брюк ухажера, сказала Тома, сразу остудив энтузиазм «широкой души». — Ступай с Богом. Не порть настроение.
Тамара сняла со стола бутылку, засунула ее в карман пиджака гуляки и не больно лягнула его ногой. Без малейшего признака обиды личность развернулась и двинулась к стойке бара. Тома через плечо большим пальцем ткнула в его сторону.
Вот, пожалуйста, экземпляр. Уже лет пять, наверное, путает астму с оргазмом, а все туда же. У меня всегда с мужиками было очень просто. Только зевнешь от скуки, закроешь рот, а он уже сидит рядышком, как гриб из-под земли. Мне мама еще говорила: была бы женщина, а мужик найдется. К чему мышеловке гоняться за мышью? Нет, бабой все-таки быть лучше, чем мужиком. Они ведь не чувствуют и десятой части того, что чувствуем мы.
И живут женщины дольше лет на семь, — дополнила княгиня.
Потому что диагноз всех болезней мужчин — жадность. Они от жлобства своего мрут, как мухи. Баба может быть в сексе до смерти. Читала даже, что одна родила в семьдесят. А эти ничтожества только болтают ерундой.
Тома схватила Марию Сергеевну за руку.
Ну что, звонить Стасику?
Княгиня закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, но опять перед ней встал образ Сан Саныча.
Нет, Томчик, мне неловко. Я даже передать тебе не могу, как. В другой раз. Я слишком мало для этого выпила.
Так это мы мигом, — заторопилась Тамара, но никак не могла встать из-за стола.
Нет! Решительно нет! Я, видимо, так и умру — отсталым снобом и сухарем. Я невежественна в вопросах секса, как огородное пугало. И не проси меня.
Ладно, — слегка уступила Тома, — а на шоу пойдешь? Давай махнем в «Пеликан», сегодня как раз женский день.
Это что, мужской стриптиз, что ли? — лукаво спросила княгиня и, весело мотнув головой, отчего ее шиньон опять съехал набок, она воскликнула: — Вперед на шоу! Тройку к подъезду! Мы едем в «Пеликан»!
За остаток вечера подруги выпили еще одну бутылку мартини и потратили триста баксов мелочью, которые они с энтузиазмом засовывали под резинки трусов фигуристым стриптизерам. Помолодевшая княгиня дебоширила, свистела двумя пальцами и обматерила официанта. Гулянка удалась на славу.
В четыре часа ночи Мария Сергеевна сильным пинком ноги отворила дверь спальни Нильского и зажгла свет. Перепугавшемуся президенту со сна померещилось, что он опять забрался в спальню княгини, и он уже начал взглядом, полным нарастающей паники, искать окно, в которое мог бы выпрыгнуть. Но Мария Сергеевна решительным зигзагом подошла вплотную к кровати, развела руки в стороны и с криком: «Любите же меня, Сан Саныч, любите!» — с размаху рухнула в постель.
Этой же ночью…
Он шел уже вторые сутки по раскаленной бесконечной пустыне. Обезвоженный организм почти не слушался головы. Он уже не обращал внимания на дорожные указатели ближайших миражей. Падая и вновь поднимаясь, он брел по вязкому раскаленному песку. Ему казалось, что в небе висели пять сжигающих все живое солнц. Впереди показалась человеческая фигура. «Мираж», — подумал Он автоматически. Но через пять минут выяснилось, что это был действительно человек, который выглядел вполне прилично, как будто только что выпил бутылку фанты. Порывшись в карманах, Он вытащил охапку стодолларовых купюр и протянул незнакомцу.
Воды! Ради Бога, воды! — застонал Он.
К сожалению, у меня нет воды. Я продаю совершенно другое, — печально ответил незнакомец.
Что же, черт возьми, вы здесь продаете?
Смокинги, сэр. Отличные выходные смокинги фирмы «Якобсон и сын». Лацканы, манжеты и борта из настоящего шелка. Качество гарантировано. Не желаете примерить, у меня как раз есть ваш размер? — незнакомец начал рыться в своем чемодане.
К чертовой матери! — заскрипел зубами Он и провел наждаком языка по рашпилю губ.
Всего за сто пятьдесят долларов, — любезно склонился над ним коммивояжер. — Сегодня последний день скидки. У вас же более, чем достаточно, денег.
Мощным ударом ногой под зад Он отправил торговца за ближайший бархан и, ориентируясь по солнцу, опять побрел на север. Через пять минут ходьбы Он упал и дальше смог только ползти. Что-то зеленое мелькнуло впереди. Поскольку указателя на мираж Он не встретил, это давало неплохой шанс на то, что перед ним был оазис. Надежда придала ему сил, и вскоре Он подполз к настоящему оазису, который занимал всего двести квадратных ярдов. Машинально Он отметил про себя, что незаметно во сне перешел от метрической системы на английскую, не зная даже толком, что такое ярд. Посреди оазиса в тени разлапистых пальм стоял дощатый домик с крупной надписью «Бар». Он вполз внутрь и оказался в просторном изысканном помещении. Работал кондиционер, играл тихий блюз, бармен протирал фужеры, посвистывая под мелодию. На полках стояли запотевшие бутылки с кока-колой, спрайтом и минеральной водой. Приняв вертикальное положение, Он зачерпнул из кармана пригоршню купюр — долларов семьсот, не меньше — и, шатаясь, подошел к стойке.
Бутылочку минеральной, — сказал Он и вывалил перед барменом кучу денег.
Тот внимательно посмотрел на Него и с легкой улыбкой почтения сказал:
Очень сожалею, сэр. Но у нас обслуживают только в смокингах. Вы, наверное, не заметили маленькую вывеску у двери. Таковы правила, сэр. Я ничем не могу вам помочь.
Через пять минут бесполезных криков и ненужного дебоша двое здоровенных вышибал выкинули Его из бара прямо мордой в песок. Он горько заплакал от бессильной обиды, но тут Его внимание привлек какой-то шорох. Подняв голову, Он увидел проползающую мимо него гигантскую галапагосскую черепаху. На ее спине помещался прозрачный запаянный сосуд неправильной формы, прикрепленный к панцирю костяным ободом. Сосуд был до верху наполнен водой. Он потянулся к нему, но черепаха ловко ускользнула от Его руки. Он встал и сделал несколько шагов в сторону рептилии, но та с такой же скоростью отползла от Него. Он побежал, но черепаха, приподнявшись на коротких толстых лапах, отбежала еще дальше. Тут Он заметил, что рядом с баром стоит открытый джип с ключами в замке зажигания. Он вскочил в него, завел двигатель и погнался за коварным животным с флягой воды на спине. Черепаха, часто семеня слоноподобными лапами, побежала вдоль солончаковой дороги, плавно петляющей между барханами. Он нажал на педаль газа, злорадно подумав, что эта чертова Тортилла сейчас узнает у него, где раки зимуют. Спидометр показывал уже тридцать миль, но черепахе каким-то чудом удавалось удерживать дистанцию. Он прибавил еще газу, но и глупое животное добавило скорости. Стрелка спидометра ползла вверх. Сорок, сорок пять, пятьдесят. Слегка скосив взгляд назад, черепаха неслась впереди машины, выдерживая дистанцию в десять ярдов. Когда скорость достигла шестидесяти миль в час, черепаха высунула язык влево. «Или выдыхается, или показывает левый поворот», — подумал Он. Как раз впереди показалась развилка со знаком «Только налево». Он подготовился сделать поворот влево, но черепаха резко свернула вправо, злостно нарушив правила дорожного движения. Он не ожидал такого подвоха и не рассчитал резкого рывка рулем. Машина, круто брошенная вправо на высокой скорости, перевернулась и, сделав тройное сальто, залетела на верх песчаного холма. Выброшенный из машины, Он лежал у подножия бархана. Кто-то похлопал Его по плечу. Подняв голову, Он увидел, что над Ним стоят два человека. Первый из них, с белой повязкой с красным крестом, склонился над Ним.
Как вы себя чувствуете? Вам не плохо?
Что это было? — спросил Он, приходя в себя и указывая в сторону удаляющейся на высокой скорости черепахи.
Это новый вид быстро передвигающихся черепах, выведенный нашими биологами путем селекции.
А что это у них на спине — питьевая вода?
А Бог их знает. Так до сих пор и не установлено.
Почему?
Да никто догнать не может.
А вы кто? — спросил Он, глядя на повязку.
Я представитель Общества Красного Креста.
Боже! Наконец-то, мне дадут воды, — прошептал Он и протянул сто долларов. — Вот, возьмите и дайте мне немедленно хотя бы глоток воды.
Я здесь совершенно по другому поводу, — ответил мужик с повязкой. — У вас задолженность по взносам в «Красный Крест». Очень любезно, что у вас оказались деньги.
С этими словами представитель взял деньги, отсчитал сдачу, вернул Ему ее вместе с маркой за пять копеек и удалился. Он с остервенением разорвал марку и по-волчьи завыл. Второй мужик помог ему встать. Неожиданно Он узнал в нем давешнего продавца смокингов. Со слезами радости Он бросился тому на шею.
Дружище! Это ты! Как я рад! Тащи свои смокинги. Любой размер, и поскорее!
Я бы рад, — ответил коммивояжер, — но полчаса назад все костюмы у меня оптом скупил какой-то еврей. Я слышал, что он продает их около оазиса по две тысячи за штуку. И говорят, торговля у него идет хорошо. Боюсь, что пока вы доберетесь до оазиса, он уже все распродаст. Очень жаль. Но я могу предложить вам отличный будильник.
Он упал на песок и горько зарыдал.
Не расстраивайтесь так, — успокаивал его дистрибьютор. — Это ведь не простой будильник. Когда заканчивается завод звонка, а вы еще не проснулись, то он обдает вас струей холодной воды,
Маленький лучик надежды сверкнул в Его раскаленном мозгу.
Но ведь до завтрашнего утра я могу умереть от жажды?
Парень хитро улыбнулся.
А вы переставьте стрелку на более близкое время.
Он сунул торговцу пачку денег, выхватил из его рук будильник и начал судорожно переводить стрелки. Они не слушались. Механизм не работал.
Да, я забыл предупредить вас, — вежливо наклонился над Ним парень, — во всех будильниках этой модификации один и тот же дефект. Но этот пустяк легко устраним. Всего в трех километрах отсюда есть часовая мастерская. Ремонт очень простой и недорогой, всего тридцать копеек.
Парень помог ему встать и отряхнуться, а затем показал направление. Пройдя шатающейся походкой двадцать шагов, Он обернулся. Коммивояжер провожал его взглядом и махал шляпой. Не веря в свою удачу, Он спросил торговца:
А у меня не будет проблем с часовщиком?
А деньги у вас есть?
Тысячи полторы еще осталось.
Так какие проблемы! — прокричал сквозь начинающуюся песчаную бурю парень. — Сегодня часовщик работает без перерыва. Да, еще одна деталь. Мастерская обслуживает только членов Общества Красного Креста. Но удостоверение иметь не обязательно. Достаточно просто показать марку.
Голова Его закружилась, он зашатался, упал и покатился вниз по бархану. Если бы в этот момент Жора не проснулся, то умер бы от жажды и разрыва сердца.
Утром следующего дня Остап показывал свое удостоверение строгому охраннику Пеленгасовского банка. Записав данные посетителя, парень извинился за то, что не работают туалеты.
Сегодня у нас воду выключили, — объяснил он.
Ах, вот почему такой запах! — заметил Крымов, — А я поначалу думал, что в этом банке хотят опровергнуть постулат, что деньги не пахнут.
Пройдя в приемную председателя правления «Банкирского дома Пеленгасова», Остап первым делом обратил свое внимание на секретаршу. За неимением информации, каждая деталь, почерпнутая Крымовым лично, значила для него очень много. Секретарь, этот необходимый атрибут любой солидной конторы, всегда мог сказать об очень многом. Сделав беглый осмотр высоченной темноволосой красавицы с огромными губами и пальцами, своей длиной больше похожими на щупальца осьминога, Крымов сделал вывод, что Пеленгасов не изменяет своим привычкам. Как обычно, он спал с девушками, которые выше и моложе его, стабильно выдерживая разницу в три сантиметра и двадцать лет. И, как обычно, в личных отношениях он не полагался ни на свой внутренний облик, ни на внешний. Скорее всего, он держит ее рядом, чтобы наверняка знать, как она проводит свое свободное время на работе и вне ее. Судя по хорошему бриллианту, шеф уже давно трепыхался на ее крючке. Знак, что девушку украшает скромность, а женщину — драгоценности, она явно старалась держаться где-то посередине между девушкой и женщиной. «Вот бы ее завербовать для нашего правого дела», — с завистью подумал Остап, но вспомнил о Вике, которая еще не сыграла своей главной роли.
Доложите своему шефу, моя фамилия Крымов, — сказал Остап, небрежно падая в присутственное жестковатое кресло. Остап заметил, что секретарша была одета со вкусом. Ее одежда напоминала хороший тост: она была достаточно длинна, чтобы претендовать на изысканность, и достаточно коротка, чтобы не надоесть публике. Не каждый начальник может позволить себе секретаршу с такой претензией во взгляде. Девушка с любопытством посмотрела на посетителя. Поймав взгляд, Остап машинально подумал, что девицы подобного рода, начиная карабкаться вверх по ступенькам жизни, в качестве которых они выбирали тугокошельковых великовозрастных мужчин, всегда не прочь соскочить на более юного партнера, при наличии у него такого же кошелька. Понимая свой временный статус, они в каждом мужчине видели потенциального принца, готового забрать их у обрыдшего, склонного к импотенции и пьянству любовника. Хотя и старый любовник, как старые деньги, — не важно, когда они напечатаны, лишь бы были.
Глядя на шикарные ноги девушки, Остап подумал: «Судя по всему, Боря не сильно изменился, во всяком случае по отношению к красивым дамам. Готовый сожрать кого угодно, он по-прежнему продолжает вкладывать деньги в предприятия, не приносящие никаких дивидендов. При этом его не сильно волнует тот факт, что, кроме способности не беременеть, было бы трудно отыскать в его любовнице другие достоинства. Как человек исключительного самомнения, он бесконечно готов повторять одни и те же ошибки, хотя знает, что очень скоро эта дамочка устроит ему ад для души и чистилище для кошелька».
Остап автоматически посмотрел на себя в зеркало и подумал: «А сам-то недалеко ушел. Может, и на меня молодые женщины уже посматривают, как на антиквариат, который с годами увеличивает свои цену, в то время как потребительская стоимость падает».
Крымов вспомнил строчку своего любимого поэта: «Чем становимся мы старше, тем холоднее с нами секретарши».
Мысль Крымова была прервана появлением длинноногой хозяйки приемной. Остап был приглашен в кабинет.
Пеленгасов восседал в обширном кожаном кресле с высоченной спинкой за не менее массивным антикварным столом. Своим неповторимым сочетанием порочности и пройдошливости он напоминал толстое дерево, уютно и с пользой для себя коренящееся на говне. Кабинет был убран под ампир, и единственное, что нарушало весь стиль, был сам Пеленгасов. Он был настолько из третьей части второй половины двадцатого века, что мог бы нарушить своей прохиндейской физиономией любую историческую эпоху. Стены были сплошь увешаны картинами, большей частью — невыразительной мазней.
На лице Пеленгасова уже красовалась искренняя улыбка, обнажающая коричневые от камней и табака зубы. Глаза его, с желтым оттенком от многолетней тренировки спиртным, казались выцветшими и напоминали глаза знаменитого кота из мультика, которого «и здесь хорошо кормят». Тем не менее, они старили хозяина лет на десять. Редкие рыжеватые волосы были зачесаны с боков наверх, скрывая обширную веснушчатую плешь. Глядя на Пеленгасова, Крымов подумал: «Есть ли в мире хоть одна женщина, которая бы смогла искренне любить его? Впрочем, есть. Пока на свете есть комары, — а кусают только самки, — всегда будет кто-то, кто вас любит». Остап мысленно выразил соболезнование секретарше и шагнул навстречу радушному лицу хозяина. Появление Остапа не было для Пеленгасова неожиданностью.
Княгиня икнула и отрицательно мотнула головой.
Но ты тоже была не права, согласись.
Княгиня икнула и мотнула головой сверху вниз. Ее разбирал беспричинный приступ смеха, и она из последних усилий боролась с этим. Особенно ее почему-то смешил картошковидный нос ее подруги. Мария Сергеевна протянула руку к Томе и легонько ткнула указательным пальцем в кончик ее носа.
Ты, оказывается, такая милая, просто душка, — сказала она и прыснула со смеху.
Ты тоже еще ничего, — со знанием дела сказала Тома. — Скажи, ты меня уважаешь?
Тебя невозможно не уважать, — борясь с новым приступом веселья, сказала княгиня и не смогла не удержаться, чтобы еще раз не надавить на картофелину Томиного носа. Она потянулась рукой, но баронесса ловко перехватила палец княгини и небольно укусила его передними зубами, из которых один сверкнул девятисотой пробой золота.
Маня! Ты только учти: я — не лесбиянка, — стараясь быть строгой, предупредила Тома. — Ты только скажи, я тебе вмиг организую. По лучшему разряду. А я — ни-ни. Только ты не обижайся, ладно? Я, конечно, пробовала. А как же! Но разве это секс! Скука, просто зеленая. Я баб вообще на дух не переношу. — Тома попыталась уколоть маринованную шляпку шампиньона вилкой, но мокрый слюнявый гриб все время ускользал, как мужчина ее мечты. — Маш! Ты мне честно скажи, ты не лесбиянка?
Княгиня икнула и отрицательно мотнула головой. Она уже давно не сильно вникала в суть бестолкового разговора. Ей было тепло и хорошо, как не было уже, наверное, лет двадцать. Она любила в эту минуту вся и всех: в первую очередь Остапа (его она уже любила давно, с мая 1994 года, когда впервые встретила на приеме в посольстве Венгрии, где, приняв за нового русского, пыталась втюхать ему один из первых своих титулов); во вторую очередь — Нильского, сохранившего в наше время изысканные манеры и утонченный вкус; в-третьих, Тому, оказавшуюся добрейшей души бабой, то есть, человеком. И затем она любила всех остальных: Жору, Даниловну, Макса, Гиршмана, Вику и многих других, включая Барона. Вспомнив Остапа, княгиня достала из сумочки лист бумаги.
Крымов такой шутник. Вот сегодня подарил мне четверостишье, послушайте, Тамара.
Княгине было весело. Ей казалось, что сегодня она скинула двадцать лет, и это упоительное чувство возвратившейся молодости наполнило ее забытой уже легкостью и беспечностью.
Он говорил: «Мое восьмое чудо света!»
Она ж хотела знать, как член семьи.
Где может своего застать поэта
Хоть с кем-то из оставшихся семи.
Все началось с неотразимого напора Томы, заставившей княгиню поставить свой личный рекорд Гиннеса — выпить стакан мартини. После этого понеслось и поехало. Новые подруги сменили уже третий бар, в дружбе дошли до состояния родства и, как водится, перешли на интимные темы.
Маш! В наше время так трудно встретить женщину с нормальной сексуальной ориентацией, — отловив, наконец, грибок, продолжила Тома. — С бабы — какой толк: ни бизнеса, ни секса. Не пойму, что мужчины в нас находят?
Тома машинально посмотрела на себя в одно из многочисленных зеркал, из которых состояли стены кафе, и, выбрав особенно понравившийся ей ракурс, выпятила нижнюю губу, сдула в два приема упавшую на лоб прядь и, оставшись довольна собой, вновь наклонилась к Марии Сергеевне.
Нет! Мужик все-таки — это другое дело. Даже не совсем мытый. С ним и поработать, и переспать приятно. Особенно, если у него есть деньги.
А если у него нет денег? — поинтересовалась княгиня.
Тогда это не мужчина, а самец. Княгиня с жаром ухватилась за тему:
Я вообще не понимаю, за что женщины любили мужчин, когда еще не придумали денег. Все мужчины — животные, но некоторые становятся ими исключительно в женском обществе.
Они доказывают нам свое превосходство, а на самом деле жалки и беспомощны, но тщательно скрывают это при помощи нахальства, самолюбия и хорошего аппетита, — поддержала Тома мысль товарки. — Ну, в чем, в чем их превосходство? Я вчера поменяла сама прокладку в кране, при этом я не готовилась к этому три недели, не выпила четыре бутылки пива, не отбила себе палец молотком и не посылала никого пять раз в магазин сантехники.
Княгиня, как будто отрезвев, поправила шиньон, приведя его в вертикальное воинствующее положение, и с жаром заговорила:
Да, какое мужество надо иметь, чтобы в наше время быть женщиной. Женщиной не рождаются, ею становятся!
Это точно! — воодушевилась Тома. — Я вот стала женщиной…
Все мужчины — порядочные свиньи, — выкрикнула княгиня в сторону барной стойки. — Они говорят о любви как о какой-то дурной болезни, как о патологии, как о вратах земного ада, который противопоказано открывать. Они с презрением говорят о браке, потому что были женаты. Они на словах уважают добродетели женщины, а влюбляются в ее пороки. Если ты не бросишься ему на шею с первой встречи, он будет считать тебя фригидной, если бросишься — распущенной и легкомысленной. Словарь человеческого языка и общественное мнение создали совершенно противоположную оценку одному и тому же событию, в зависимости от половой принадлежности субъекта. Неверная женщина — это женщина заблудшая, падшая, продажная, лживая, подлая и коварная. Это низменный инстинкт, позорное преступление, блядство, в конце концов. Мужчина-потаскун — это Дон Жуан, герой-любовник, Жигало, смелый разбиватель сердец, Казанова. Неверность мужчины — это свободомыслие здорового человека, для которого естественны некоторые шалости и слабости, заскоки и причуды. Каково, а? Как говорит Крымов: «Секс без причины — признак мужчины».
Мужика все время тянет на свежатинку, — вставила, наконец, Тома. — Им не сидится на месте только из чувства собственной неполноценности, потому что все они либо импотенты, либо пьяницы, либо извращенцы, либо пусты, как барабан. Мужик женится на Верке, потому что хочет Зинку, которая думает о Клавке, которая без ума от Ваньки, который приударяет за Веркой. Умная и самостоятельная женщина (взгляд в зеркало) внушает им большее отвращение, чем потливость ног. Они считают за норму смотреть на жену как на стиральную машину, кассовый аппарат, газовую плиту и отверстие, которое можно отыскать в своей постели раз в месяц. Если мужик клянется, что он никогда не любил, то это значит, что он был слишком окружен вниманием своей женщины и получал удовлетворение своих малейших капризов. Эти всеядные свиньи научились так же легко разбрасываться словами «я люблю вас», «я хочу вас», как «здрасьте» или как ругательство у шоферюги.
Господь посылает женщине мужа, чтобы дать ей повод к раскаянию, — подхватила княгиня. — Я вообще не понимаю, в чем, кроме денег, заключается привлекательность мужчин для женщин? Зачем они, женщины, с таким упорством борются за своих обожаемых героев, чтобы затем утратить всякое уважение к ним? Без брака женщина никогда не может быть полностью счастливой. Но что она получает? Грозного карманного деспота, перед которым за пределами кухни от страха может задрожать только клюквенное желе. Если бы мы, женщины, во всем полагались на мужчин, в мире царил бы хаос. Стабильное состояние мужчины так же недолговечно, как равновесие остановившейся юлы. Любой мужчина может предложить женщине десять дней влюбленности и страсти, а за это потребует три года страсти, двадцать лет любви и всю жизнь — восхищения и преклонения. Ни одна вещь не рождается на свете в готовом виде и менее всего — мужчины, которых надо воспитывать всю жизнь.
Легче зубы чистить через уши, чем перевоспитывать мужика, — возразила Тома, но княгиня продолжала, не замечая ничего и никого вокруг:
Но что, что мы получаем в благодарность? Измены, ложь, полнейший маразм на почве собственного самомнения. У них всегда имеется неисчерпаемая тема для разговоров: его собственное «я», его храбрость, ум и великодушие и все то уникальное и удивительное, что он сделал, делает, а главное, собирается делать. Когда мужчина любит — если вообще это слово применимо к нему, — то брак для него ничего не значит; если брак для него важен, то тогда любовь ничего не значит. Они считают, что женщина стареет быстрей мужчины. Вздор! Кто сказал, что женщине столько лет, на сколько она выглядит? Женщине столько лет, сколько называет она сама!
И княгиня с размаху хлопнула полстакана вина. Тома поддержала ее и наклонилась вплотную к Марии Сергеевне.
Слушай, Мань, ты такая умная! Дай я тебя поцелую. Ты — клевая баба. Я хочу сделать тебе подарок. Давай я сейчас позвоню Стасику Генкину. Он нам такого парня пришлет, закачаешься! Я плачу! Ты кого больше любишь — брюнетов или блондинов?
Мария Сергеевна попробовала сосредоточиться, но у нее перед глазами неожиданно встал образ Сан Саныча Нильского в натуральную величину.
Кажется, мне нравятся седоватые, — неуверенно сказала она.
Тамара весело рассмеялась.
Вот стерва! Я так и знала! У Генкина есть один соколик итальянского типа, весь такой гладкий и серебряный, как Ричард Гир. Так ведь он нарасхват. Выжат сейчас, как лимон. Отлеживается. Ну, бабы! Я, хоть убей, не пойму вашего вкуса. Что вы себя в старушки все записываете? Им предлагают свежего мяса, а они требуют налет антиквариата. Я уже говорила Стасику — покрась ты Ваську Князева в седину. Так нет, тот дурак артачится. И действительно, чо ему, качку, за интерес, — работы и так хватает. Да и жена не разрешает.
Неожиданно около столика возникла потертая плешивая личность мужского пола и, поставив ухарским движением на стол бутылку «Белого аиста», залихватски выпалила:
Ну что, девчонки, может, разогреемся?
Ты бы для начала жену хоть раз в жизни разогрел, — не поднимая головы, упершись взглядом в область ширинки брюк ухажера, сказала Тома, сразу остудив энтузиазм «широкой души». — Ступай с Богом. Не порть настроение.
Тамара сняла со стола бутылку, засунула ее в карман пиджака гуляки и не больно лягнула его ногой. Без малейшего признака обиды личность развернулась и двинулась к стойке бара. Тома через плечо большим пальцем ткнула в его сторону.
Вот, пожалуйста, экземпляр. Уже лет пять, наверное, путает астму с оргазмом, а все туда же. У меня всегда с мужиками было очень просто. Только зевнешь от скуки, закроешь рот, а он уже сидит рядышком, как гриб из-под земли. Мне мама еще говорила: была бы женщина, а мужик найдется. К чему мышеловке гоняться за мышью? Нет, бабой все-таки быть лучше, чем мужиком. Они ведь не чувствуют и десятой части того, что чувствуем мы.
И живут женщины дольше лет на семь, — дополнила княгиня.
Потому что диагноз всех болезней мужчин — жадность. Они от жлобства своего мрут, как мухи. Баба может быть в сексе до смерти. Читала даже, что одна родила в семьдесят. А эти ничтожества только болтают ерундой.
Тома схватила Марию Сергеевну за руку.
Ну что, звонить Стасику?
Княгиня закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, но опять перед ней встал образ Сан Саныча.
Нет, Томчик, мне неловко. Я даже передать тебе не могу, как. В другой раз. Я слишком мало для этого выпила.
Так это мы мигом, — заторопилась Тамара, но никак не могла встать из-за стола.
Нет! Решительно нет! Я, видимо, так и умру — отсталым снобом и сухарем. Я невежественна в вопросах секса, как огородное пугало. И не проси меня.
Ладно, — слегка уступила Тома, — а на шоу пойдешь? Давай махнем в «Пеликан», сегодня как раз женский день.
Это что, мужской стриптиз, что ли? — лукаво спросила княгиня и, весело мотнув головой, отчего ее шиньон опять съехал набок, она воскликнула: — Вперед на шоу! Тройку к подъезду! Мы едем в «Пеликан»!
За остаток вечера подруги выпили еще одну бутылку мартини и потратили триста баксов мелочью, которые они с энтузиазмом засовывали под резинки трусов фигуристым стриптизерам. Помолодевшая княгиня дебоширила, свистела двумя пальцами и обматерила официанта. Гулянка удалась на славу.
В четыре часа ночи Мария Сергеевна сильным пинком ноги отворила дверь спальни Нильского и зажгла свет. Перепугавшемуся президенту со сна померещилось, что он опять забрался в спальню княгини, и он уже начал взглядом, полным нарастающей паники, искать окно, в которое мог бы выпрыгнуть. Но Мария Сергеевна решительным зигзагом подошла вплотную к кровати, развела руки в стороны и с криком: «Любите же меня, Сан Саныч, любите!» — с размаху рухнула в постель.
Этой же ночью…
Он шел уже вторые сутки по раскаленной бесконечной пустыне. Обезвоженный организм почти не слушался головы. Он уже не обращал внимания на дорожные указатели ближайших миражей. Падая и вновь поднимаясь, он брел по вязкому раскаленному песку. Ему казалось, что в небе висели пять сжигающих все живое солнц. Впереди показалась человеческая фигура. «Мираж», — подумал Он автоматически. Но через пять минут выяснилось, что это был действительно человек, который выглядел вполне прилично, как будто только что выпил бутылку фанты. Порывшись в карманах, Он вытащил охапку стодолларовых купюр и протянул незнакомцу.
Воды! Ради Бога, воды! — застонал Он.
К сожалению, у меня нет воды. Я продаю совершенно другое, — печально ответил незнакомец.
Что же, черт возьми, вы здесь продаете?
Смокинги, сэр. Отличные выходные смокинги фирмы «Якобсон и сын». Лацканы, манжеты и борта из настоящего шелка. Качество гарантировано. Не желаете примерить, у меня как раз есть ваш размер? — незнакомец начал рыться в своем чемодане.
К чертовой матери! — заскрипел зубами Он и провел наждаком языка по рашпилю губ.
Всего за сто пятьдесят долларов, — любезно склонился над ним коммивояжер. — Сегодня последний день скидки. У вас же более, чем достаточно, денег.
Мощным ударом ногой под зад Он отправил торговца за ближайший бархан и, ориентируясь по солнцу, опять побрел на север. Через пять минут ходьбы Он упал и дальше смог только ползти. Что-то зеленое мелькнуло впереди. Поскольку указателя на мираж Он не встретил, это давало неплохой шанс на то, что перед ним был оазис. Надежда придала ему сил, и вскоре Он подполз к настоящему оазису, который занимал всего двести квадратных ярдов. Машинально Он отметил про себя, что незаметно во сне перешел от метрической системы на английскую, не зная даже толком, что такое ярд. Посреди оазиса в тени разлапистых пальм стоял дощатый домик с крупной надписью «Бар». Он вполз внутрь и оказался в просторном изысканном помещении. Работал кондиционер, играл тихий блюз, бармен протирал фужеры, посвистывая под мелодию. На полках стояли запотевшие бутылки с кока-колой, спрайтом и минеральной водой. Приняв вертикальное положение, Он зачерпнул из кармана пригоршню купюр — долларов семьсот, не меньше — и, шатаясь, подошел к стойке.
Бутылочку минеральной, — сказал Он и вывалил перед барменом кучу денег.
Тот внимательно посмотрел на Него и с легкой улыбкой почтения сказал:
Очень сожалею, сэр. Но у нас обслуживают только в смокингах. Вы, наверное, не заметили маленькую вывеску у двери. Таковы правила, сэр. Я ничем не могу вам помочь.
Через пять минут бесполезных криков и ненужного дебоша двое здоровенных вышибал выкинули Его из бара прямо мордой в песок. Он горько заплакал от бессильной обиды, но тут Его внимание привлек какой-то шорох. Подняв голову, Он увидел проползающую мимо него гигантскую галапагосскую черепаху. На ее спине помещался прозрачный запаянный сосуд неправильной формы, прикрепленный к панцирю костяным ободом. Сосуд был до верху наполнен водой. Он потянулся к нему, но черепаха ловко ускользнула от Его руки. Он встал и сделал несколько шагов в сторону рептилии, но та с такой же скоростью отползла от Него. Он побежал, но черепаха, приподнявшись на коротких толстых лапах, отбежала еще дальше. Тут Он заметил, что рядом с баром стоит открытый джип с ключами в замке зажигания. Он вскочил в него, завел двигатель и погнался за коварным животным с флягой воды на спине. Черепаха, часто семеня слоноподобными лапами, побежала вдоль солончаковой дороги, плавно петляющей между барханами. Он нажал на педаль газа, злорадно подумав, что эта чертова Тортилла сейчас узнает у него, где раки зимуют. Спидометр показывал уже тридцать миль, но черепахе каким-то чудом удавалось удерживать дистанцию. Он прибавил еще газу, но и глупое животное добавило скорости. Стрелка спидометра ползла вверх. Сорок, сорок пять, пятьдесят. Слегка скосив взгляд назад, черепаха неслась впереди машины, выдерживая дистанцию в десять ярдов. Когда скорость достигла шестидесяти миль в час, черепаха высунула язык влево. «Или выдыхается, или показывает левый поворот», — подумал Он. Как раз впереди показалась развилка со знаком «Только налево». Он подготовился сделать поворот влево, но черепаха резко свернула вправо, злостно нарушив правила дорожного движения. Он не ожидал такого подвоха и не рассчитал резкого рывка рулем. Машина, круто брошенная вправо на высокой скорости, перевернулась и, сделав тройное сальто, залетела на верх песчаного холма. Выброшенный из машины, Он лежал у подножия бархана. Кто-то похлопал Его по плечу. Подняв голову, Он увидел, что над Ним стоят два человека. Первый из них, с белой повязкой с красным крестом, склонился над Ним.
Как вы себя чувствуете? Вам не плохо?
Что это было? — спросил Он, приходя в себя и указывая в сторону удаляющейся на высокой скорости черепахи.
Это новый вид быстро передвигающихся черепах, выведенный нашими биологами путем селекции.
А что это у них на спине — питьевая вода?
А Бог их знает. Так до сих пор и не установлено.
Почему?
Да никто догнать не может.
А вы кто? — спросил Он, глядя на повязку.
Я представитель Общества Красного Креста.
Боже! Наконец-то, мне дадут воды, — прошептал Он и протянул сто долларов. — Вот, возьмите и дайте мне немедленно хотя бы глоток воды.
Я здесь совершенно по другому поводу, — ответил мужик с повязкой. — У вас задолженность по взносам в «Красный Крест». Очень любезно, что у вас оказались деньги.
С этими словами представитель взял деньги, отсчитал сдачу, вернул Ему ее вместе с маркой за пять копеек и удалился. Он с остервенением разорвал марку и по-волчьи завыл. Второй мужик помог ему встать. Неожиданно Он узнал в нем давешнего продавца смокингов. Со слезами радости Он бросился тому на шею.
Дружище! Это ты! Как я рад! Тащи свои смокинги. Любой размер, и поскорее!
Я бы рад, — ответил коммивояжер, — но полчаса назад все костюмы у меня оптом скупил какой-то еврей. Я слышал, что он продает их около оазиса по две тысячи за штуку. И говорят, торговля у него идет хорошо. Боюсь, что пока вы доберетесь до оазиса, он уже все распродаст. Очень жаль. Но я могу предложить вам отличный будильник.
Он упал на песок и горько зарыдал.
Не расстраивайтесь так, — успокаивал его дистрибьютор. — Это ведь не простой будильник. Когда заканчивается завод звонка, а вы еще не проснулись, то он обдает вас струей холодной воды,
Маленький лучик надежды сверкнул в Его раскаленном мозгу.
Но ведь до завтрашнего утра я могу умереть от жажды?
Парень хитро улыбнулся.
А вы переставьте стрелку на более близкое время.
Он сунул торговцу пачку денег, выхватил из его рук будильник и начал судорожно переводить стрелки. Они не слушались. Механизм не работал.
Да, я забыл предупредить вас, — вежливо наклонился над Ним парень, — во всех будильниках этой модификации один и тот же дефект. Но этот пустяк легко устраним. Всего в трех километрах отсюда есть часовая мастерская. Ремонт очень простой и недорогой, всего тридцать копеек.
Парень помог ему встать и отряхнуться, а затем показал направление. Пройдя шатающейся походкой двадцать шагов, Он обернулся. Коммивояжер провожал его взглядом и махал шляпой. Не веря в свою удачу, Он спросил торговца:
А у меня не будет проблем с часовщиком?
А деньги у вас есть?
Тысячи полторы еще осталось.
Так какие проблемы! — прокричал сквозь начинающуюся песчаную бурю парень. — Сегодня часовщик работает без перерыва. Да, еще одна деталь. Мастерская обслуживает только членов Общества Красного Креста. Но удостоверение иметь не обязательно. Достаточно просто показать марку.
Голова Его закружилась, он зашатался, упал и покатился вниз по бархану. Если бы в этот момент Жора не проснулся, то умер бы от жажды и разрыва сердца.
КТО СТАРОЕ ПОМЯНЕТ…
Не так связывает по жизни любовь и дружба, как общая ненависть друг к другу.
Остап Крымов (Из речи общественного защитника)
Утром следующего дня Остап показывал свое удостоверение строгому охраннику Пеленгасовского банка. Записав данные посетителя, парень извинился за то, что не работают туалеты.
Сегодня у нас воду выключили, — объяснил он.
Ах, вот почему такой запах! — заметил Крымов, — А я поначалу думал, что в этом банке хотят опровергнуть постулат, что деньги не пахнут.
Пройдя в приемную председателя правления «Банкирского дома Пеленгасова», Остап первым делом обратил свое внимание на секретаршу. За неимением информации, каждая деталь, почерпнутая Крымовым лично, значила для него очень много. Секретарь, этот необходимый атрибут любой солидной конторы, всегда мог сказать об очень многом. Сделав беглый осмотр высоченной темноволосой красавицы с огромными губами и пальцами, своей длиной больше похожими на щупальца осьминога, Крымов сделал вывод, что Пеленгасов не изменяет своим привычкам. Как обычно, он спал с девушками, которые выше и моложе его, стабильно выдерживая разницу в три сантиметра и двадцать лет. И, как обычно, в личных отношениях он не полагался ни на свой внутренний облик, ни на внешний. Скорее всего, он держит ее рядом, чтобы наверняка знать, как она проводит свое свободное время на работе и вне ее. Судя по хорошему бриллианту, шеф уже давно трепыхался на ее крючке. Знак, что девушку украшает скромность, а женщину — драгоценности, она явно старалась держаться где-то посередине между девушкой и женщиной. «Вот бы ее завербовать для нашего правого дела», — с завистью подумал Остап, но вспомнил о Вике, которая еще не сыграла своей главной роли.
Доложите своему шефу, моя фамилия Крымов, — сказал Остап, небрежно падая в присутственное жестковатое кресло. Остап заметил, что секретарша была одета со вкусом. Ее одежда напоминала хороший тост: она была достаточно длинна, чтобы претендовать на изысканность, и достаточно коротка, чтобы не надоесть публике. Не каждый начальник может позволить себе секретаршу с такой претензией во взгляде. Девушка с любопытством посмотрела на посетителя. Поймав взгляд, Остап машинально подумал, что девицы подобного рода, начиная карабкаться вверх по ступенькам жизни, в качестве которых они выбирали тугокошельковых великовозрастных мужчин, всегда не прочь соскочить на более юного партнера, при наличии у него такого же кошелька. Понимая свой временный статус, они в каждом мужчине видели потенциального принца, готового забрать их у обрыдшего, склонного к импотенции и пьянству любовника. Хотя и старый любовник, как старые деньги, — не важно, когда они напечатаны, лишь бы были.
Глядя на шикарные ноги девушки, Остап подумал: «Судя по всему, Боря не сильно изменился, во всяком случае по отношению к красивым дамам. Готовый сожрать кого угодно, он по-прежнему продолжает вкладывать деньги в предприятия, не приносящие никаких дивидендов. При этом его не сильно волнует тот факт, что, кроме способности не беременеть, было бы трудно отыскать в его любовнице другие достоинства. Как человек исключительного самомнения, он бесконечно готов повторять одни и те же ошибки, хотя знает, что очень скоро эта дамочка устроит ему ад для души и чистилище для кошелька».
Остап автоматически посмотрел на себя в зеркало и подумал: «А сам-то недалеко ушел. Может, и на меня молодые женщины уже посматривают, как на антиквариат, который с годами увеличивает свои цену, в то время как потребительская стоимость падает».
Крымов вспомнил строчку своего любимого поэта: «Чем становимся мы старше, тем холоднее с нами секретарши».
Мысль Крымова была прервана появлением длинноногой хозяйки приемной. Остап был приглашен в кабинет.
Пеленгасов восседал в обширном кожаном кресле с высоченной спинкой за не менее массивным антикварным столом. Своим неповторимым сочетанием порочности и пройдошливости он напоминал толстое дерево, уютно и с пользой для себя коренящееся на говне. Кабинет был убран под ампир, и единственное, что нарушало весь стиль, был сам Пеленгасов. Он был настолько из третьей части второй половины двадцатого века, что мог бы нарушить своей прохиндейской физиономией любую историческую эпоху. Стены были сплошь увешаны картинами, большей частью — невыразительной мазней.
На лице Пеленгасова уже красовалась искренняя улыбка, обнажающая коричневые от камней и табака зубы. Глаза его, с желтым оттенком от многолетней тренировки спиртным, казались выцветшими и напоминали глаза знаменитого кота из мультика, которого «и здесь хорошо кормят». Тем не менее, они старили хозяина лет на десять. Редкие рыжеватые волосы были зачесаны с боков наверх, скрывая обширную веснушчатую плешь. Глядя на Пеленгасова, Крымов подумал: «Есть ли в мире хоть одна женщина, которая бы смогла искренне любить его? Впрочем, есть. Пока на свете есть комары, — а кусают только самки, — всегда будет кто-то, кто вас любит». Остап мысленно выразил соболезнование секретарше и шагнул навстречу радушному лицу хозяина. Появление Остапа не было для Пеленгасова неожиданностью.