Страница:
– Если вам нужна моя защита и защита организации, где я работаю, тогда да. – Это было сказано таким тоном, что она почувствовала себя довольно неуютно. Смягчив интонацию, она проговорила как можно вежливее:
– Мне кажется, можно найти более простой путь...
– Какой же?
– Я уже говорила вам, что Синди всю неделю провела на съемочной площадке вместе с группой. За это время мы очень сдружились, или, по крайней мере, я постаралась сделать все, чтобы у нее создалось такое впечатление. Вы же понимаете, когда в одном месте собирается несколько женщин, они начинают вспоминать, какие раньше были роскошные времена, не то что сейчас, ну и все в том же духе...
Мы стали с Синди лучшими подругами, как будто никогда и не было между нами вражды. Синди всегда готова из бывшего врага сделать лучшего друга, если враг может быть ей полезен. Да вы, наверное, о ней все знаете. Она достойная пара этому ужасному коротышке, которого якобы любит. Их обоих интересуют только собственные персоны и больше никто. Поэтому я думала, что если бы я сыграла на ее мании величия и подольше потешила ее самолюбие, то не исключено, что она поведала бы больше о Тони и его делах. Но она все время держала язык за зубами. Я не смогла получить от нее ни крупицы лишней информации, несмотря на то, что постоянно переводила разговор на Тони и его проблемы. Вот так... Но уже само появление Синди на съемочной площадке послужило причиной для слухов, которые я впитывала как губка при каждом удобном случае...
Марк одобрительно кивнул, и Нелл продолжила:
– Всем известно, что не в привычках Синди приходить на съемочную площадку, и в эти дни она действительно не очень часто появлялась там. Но уж если появлялась, то это было целым событием. Все обставлялось чрезвычайно помпезно. Мне сказали, что она находится здесь только для того, чтобы позаботиться о сохранении своих капиталов, то есть вложенных в это дело денег. – Нелл сделала паузу для эффекта. – Не для того, чтобы позаботиться обо мне, а о своих деньгах. Тони ее тоже не очень интересует, несмотря на то, что он с самого начала ясно дал понять, что я ему очень нравлюсь. – Нелл нервно передернулась. – Но я не позволила бы ему прикоснуться ко мне даже пальцем! – Она снова прервала рассказ, чтобы сделать глоток кофе. – Нет, Синди абсолютно не волнуют его измены, ее беспокоит только одно – чтобы ее не надули с деньгами. Синди по уши влюблена в Гарри Холла, нашего «Мистера Вселенная»... но она же такая хитрая, как сотня диких обезьян, поэтому все время делала вид, что все ее внимание сосредоточено только на мне, как будто она охраняет своего благоверного от моего влияния. Съемочную группу ей удалось обвести вокруг пальца, но вот меня – нет. Я-то ее знаю слишком давно. Она всегда любила пускать пыль в глаза и обманывать тех, кто рядом с ней. Но я-то понимала все... Она изменяет с ним Тони. Я проследила за ними, когда съемочная группа уже собиралась уезжать и все паковали вещи. Я прошла за ней и этим «Мистером Вселенная» в уединенный уголок сада... там уже заранее все было готово для их встречи, и она тут же присосалась к нему как пиявка. Она оседлала его и трудилась с такой скоростью, как будто боялась куда-то опоздать. Создавалось впечатление, что она хочет, чтобы он умер под ней. При этом она еще все время колола его какими-то острыми шипами... – Нелл криво усмехнулась. – И я должна сказать, что он необычайно увлекся своей ролью и сыграл ее просто великолепно.
Лицо Марка не выдавало той ревности; которая слепой волной ярости застлала на какое-то мгновение его глаза.
– Ну и что, же вы предлагаете? – спросил он ровным голосом.
Она некоторое время молчала, потом подняла на него глаза:
– Шантаж. – Казалось, что она вложила в это слово все свои силы. – Я поставлю ее перед фактом, сообщив, что знаю о ее маленьком любовном романе, и потребую предоставить мне всю необходимую информацию. Если же она не выдаст мне, кто, где и когда будет в ближайшее время снимать очередной фильм для педофилов, я сдам ее Тони с потрохами. – Нелл довольно улыбнулась. – Синди, наверное, любит эту ходячую гору мяса, а сам Гарри Холл, поверьте мне, не имеет мозгов, у него даже в голове, видимо, одни мышцы. И тем не менее свою норковую шубу и бриллианты она любит больше, чем его тело.
– А свою жизнь? Как вы думаете, какое значение она придает ей?
Эти слова были произнесены с такой интонацией, что Нелл нахмурила брови.
– То, что вы сейчас предлагаете, не только опасно, но и невыполнимо. Вы недавно вспоминали, как ваш отец наказывал вас за непослушание. А как, вы думаете, эти люди, убивающие детей в фильмах ради собственного удовольствия, накажут Синди, если она сообщит вам, кто они такие, чем занимаются и где встретятся в следующий раз? В этом случае она потеряет не только свою шубу и бриллианты. Впрочем, так же, как и вы. Первое, что сделает Синди, если вы решите ее шантажировать, пойдет к Тони и все ему расскажет сама.
Не для того, чтобы защитить его, а для того, чтобы защитить себя. Вы же только что сами говорили, что она слишком алчная и корыстная, помните? Неужели вы не понимаете, что, если Тони арестуют, у него не будет никакой причины выгораживать свою любовницу? И ее тоже возьмут вместе с ним, потому что и она может кое-что знать. Может быть, не так уж много, но какая-то информация у нее есть. Поэтому при первом признаке опасности она побежит к своему спасителю и заступнику Тони Панаколису, и тот гораздо охотнее простит ей маленькую любовную интрижку, чем измену, которая поставит под угрозу его жизнь и благосостояние.
Слушая Марка, Нелл постепенно оттаивала, и выражение ее лица менялось по мере того, как она понимала вескость его аргументов.
– Ну и что же нам делать? – спросила она хрипло.
Он проигнорировал легкую обиду, проскользнувшую в ее голосе.
– Нам остается наблюдать, ждать и надеяться.
– Долго?..
– Сколько потребуется.
– Но вы же говорили, что ведете расследование уже два года!
– Значит... вам придется остаться со мной еще на два года. Нелл посмотрела ему в глаза и отвела взгляд в сторону.
Марк решил, что надо что-нибудь добавить и смягчить эту фразу.
– Непривлекательная идея, да?
– Вы же знаете, что моя работа не позволяет никаких отношений с полицией.
– Но я же не полиция, а всего лишь один из полицейских. – Он сделал паузу, чтобы она осознала его слова. – И наверняка не самый худший. Я прошел вместе с вами столько, сколько мог. Кроме того, мне казалось, что мы вышли за рамки простых формальных отношений. Не так ли?
Она снова внимательно посмотрела на него, но так ничего и не ответила. Он чувствовал, как она снова начинает от него отдаляться. Знакомое чувство. «Вот теперь, видимо, и пригодится все мое терпение, – подумал Марк. – И не только терпение, но и то, чему я так долго учился... Как смотреть, как слушать, как наблюдать, как угрожать, как заставлять что-то сделать и как очаровывать. Даже как утешать». Но ведь все это он уже делал. Наблюдая за ней, он заметил, что она замерла в знакомой позе. После этого она обычно отключалась от внешнего мира и надолго замыкалась в себе. Этому она научилась тогда, когда отец начал использовать ее в качестве объекта для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Это была возможность оградить от жестокости и несправедливости свое собственное «я». Нелл пряталась в раковину каждый раз, когда чувствовала приближение опасности. Для того, чтобы кто-то мог действовать от имени спрятавшейся души, сначала была создана Клео, а потом и Элеонор. Она надевала их маски, когда чувствовала, что не может контролировать ситуацию. «В принципе так же, как и я», – подумал Марк.
– Не убегайте от меня, – попросил он. – Я очень не люблю, когда вы так делаете. Кроме того, в этом нет никакой необходимости.
Не решаясь поднять глаза, она произнесла:
– Я знаю, чего вы хотите. – У нее был спокойный безжизненный голос. – Это невозможно.
– Почему?
– Вы прекрасно знаете почему.
– Черт побери, не знаю! Объясните.
В ее глазах блеснул злой огонек, она резко взглянула на него и встала. Ему показалось, что она сделала это излишне поспешно, как будто не могла совладать со своими чувствами.
– Потому что вы знаете, кто я такая! – ответила она.
– Ну и какая разница?
Она хотела было что-то сказать, но потом передумала и только отрезала:
– Ладно, прекращайте это, суперинтендант.
– Меня зовут Марк. Почему вы не называете меня так? Она не ответила на его вопрос, и тогда он снова спросил ее:
– Потому что боитесь, что я использую вас как средство для достижения своей цели?
– Я проститутка, а вы полицейский, которому предначертано достичь больших высот. Мы связаны с вами по долгу службы, вашей службы. Причем ненадолго. Поэтому не рассчитывайте получить от меня ничего, кроме той помощи, которую я могу вам оказать в расследовании дела.
– Почему? Потому что вы не можете сейчас или не сможете в будущем решиться на другие отношения?
– И то и другое! – Она произнесла это так отчаянно, что ему показалось, будто ее прижали к глухой стене в конце темной аллеи заброшенного парка.
Он внимательно наблюдал за ней.
– Я знаю, почему вам кажется, что вы не способны на другие чувства, но мне бы хотелось все-таки узнать, почему вы считаете, что не будете способны на них и в будущем.
– Меня это никогда не привлекало!
– Это не ответ. Я же спросил почему.
Она закрыла глаза, как бы моля господа ниспослать ей терпение.
– Послушайте, я не собираюсь обсуждать с вами эту тему... У меня нет на это ни сил, ни желания. Я провела очень тяжелую неделю, а завтра вечером у меня встреча с одним из наиболее привередливых клиентов. Поэтому идите себе с богом и делайте то, что вы должны, только оставьте меня в покое и не лезьте в мою личную жизнь. – В ее голосе была мольба, но он знал, что она нарочно упомянула о клиенте, чтобы бросить ему под ноги банановую кожуру. И это означало, что у нее не осталось больше никаких средств для защиты.
– Разве так плохо, что мы встретились и наши пути пересеклись? Вы сказали, будто уверены в том, что Тони Панаколис в вас почти влюбился. Почему же вы не можете признаться самой себе, что я тоже влюбился? Может, потому, что к Панаколису у вас нет никаких чувств и поэтому он не представляет угрозы?
Она попыталась посмотреть ему в глаза и не смогла.
– Вы, видимо, считаете, что меня надо все время держать на расстоянии? Но почему? Я такой же мужчина, как и все остальные.
– О господи, кого только нет среди полицейских!
– Это не причина, а отговорка.
– Это причина, черт бы вас побрал! И вы прекрасно это знаете! Вы предназначены для другого... для отличной карьеры в столичной полиции. А я – проститутка! И не надо говорить мне об отговорках! Вы не можете позволить себе женщину, как я, потому что я стою гораздо больше тысячи фунтов!
– Со своими делами я разберусь сам и сам буду себе судьей, потому что это моя карьера, а не ваша.
– Но я уже сейчас могу с уверенностью сказать, что жюри присяжных единогласно вынесет вам только один вердикт. Знаете какой? ВИНОВЕН! – Он ничего не ответил, и это придало ей силы для новой атаки, которую она начала с едкой и желчной издевки: – Не вы ли говорили мне о здравом смысле?! А где же ваш здравый смысл? Учить других, видимо, легче, чем следовать советам самому! – Уверенная, что теперь она одержала окончательную победу, Нелл смягчилась и произнесла уже более спокойным и понимающим тоном: – Не получится, чтобы вы и я были вместе. Это просто невозможно...
– Невозможно? Существует только одна причина, по которой это невозможно будет осуществить, – ваш страх и нежелание плюнуть на все, забыть прошлое и, вырвавшись на свободу из своей темницы, сделать это возможным. – Он огорченно покачал головой. – Может быть, вы действительно незаурядная и гениальная «девочка по вызову», но в том, что касается опыта и чувств обыкновенной женщины, вы самая настоящая дилетантка.
– Прошу вас, избавьте меня от ненужных разъяснений смысла фразы «нормальные отношения между мужчиной и женщиной», если вам не трудно.
– А что вы можете об этом знать? Ведь у вас никогда их и не было! Разве не так? Разве были?!
Она молчала.
– Не было, – произнес он с удовлетворением ровным, спокойным голосом, но ее эти слова как будто взорвали изнутри.
– Не ваше собачье дело!!!
– А у меня были такие отношения с женщинами, которые продолжались от десяти месяцев до пяти лет. Я всегда считал, что знакомство на ночь слишком глупо и несправедливо по отношению к обеим сторонам, а сейчас против таких отношений еще и СПИД, который скоро практически подпишет им смертный приговор. Меня соблазняли, и не раз, однажды даже женщина, у которой ночью была совершена кража со взломом, и я сам не раз соблазнял... Меня отталкивали и забывали после непродолжительного знакомства, и я, в свою очередь, поступал точно так же... Короче, я прошел долгий жизненный путь и имею серьезный опыт в том, что вы изволили назвать «нормальными отношениями между мужчиной и женщиной», а также в области чувств, переживаний, боли и страданий, и не только души и сердца, но и тела. Что у вас было, кроме бесчувственных, бесстрастных и торгашеских сделок с клиентами и вашей совестью? Вас хоть когда-нибудь что-нибудь волновало? Вы же абсолютно ничего не знаете о чувствах и эмоциях! Неудивительно, что вы так преуспели в умении держать людей на расстоянии. Потому что вы всегда избегали чувств. И сейчас избегаете... – Марк тяжело вздохнул и очень нежно, совсем не так, как несколько секунд назад, попросил: —. Нелл, прошу вас, бросьте все это, забудьте, перестаньте прятать свою душу. Рискните, положитесь на меня, на то, что мы можем дать друг другу. Последним человеком, который искренне вас любил, была ваша мать. Но это было уже двадцать лет назад – слишком долгий срок для любого человека... нельзя так долго жить без ласки и тепла.
Она плотно сжала губы, будто боялась, что помимо ее желания могут вырваться какие-то ненужные и лишние слова.
– Вам же уже было ясно сказано! – прошипела она сквозь зубы. – Меня это никогда не привлекало. Когда я ушла из дома, я дала клятву, что меня это никогда не будет волновать. Я поклялась, что больше никогда ни один мужчина не будет контролировать мою жизнь и что впредь я сама буду распоряжаться своей свободой. И буду делать все, что хочу, где захочу и когда это будет угодно только мне. Понятно? Я дала такую клятву, и я ее не нарушаю. Для меня слишком много значит моя независимость, и я не вижу никакой причины, чтобы жертвовать ею ради вас... – Она повернулась к нему и одной простой фразой разрушила все свои предыдущие громоздкие аргументы: – Я не могу... понимаешь? Я просто не могу...
– Ты хочешь сказать, что скорее не осмеливаешься? Но у меня даже в мыслях не было контролировать тебя. Я считаю, что твоя женская независимость никак мне не угрожает. Даже наоборот, именно она и заинтриговала меня с самого начала. Ты была слишком независимая, я бы сказал – явно щепетильная в этом вопросе. Так уж случилось, что мне нравятся женщины с характером, слабовольные навевают на меня скуку. Но у меня нет ни малейшего желания побеждать или покорять тебя. Я не хочу ставить тебя на твое женское место. Ведь существуют, помимо сатрапов, и мужчины, либерально воспринимающие женскую независимость. – Он покачал головой. – Но доказать тебе это, видимо, не удастся. Нелл, ну почему бы тебе не позволить себе расслабиться? Почему ты не хочешь дать волю искренним чувствам, которые бы привели тебя к логичному решению? Обратись к своим чувствам! Я же знаю, что они у тебя есть, я видел, как ты любишь своих кошек. – Он на секунду замолчал. – Видимо, их любить безопасно, да? Не то что меня... Тебя, наверное, пугает даже сама мысль о любви. Тебе ведь нравится быть одной, в безопасности... Да, я все понимаю, я понимаю, отчего так происходит... – Он замолчал, о чем-то задумавшись. – А почему ты всем своим поклонникам, которые у тебя, несомненно, были на протяжении этих лет, давала отпор? Ведь у тебя их было немало, не так ли?
– Не так. У меня никогда не было поклонников.
– Никогда?!
Его удивление и изумление напомнили ей Нью-Йорк и того молодого смазливого артиста, который ее тогда так сильно напугал.
– Нет... один был. Он был слишком надоедливый.
– Если ты и обо мне так думаешь, не бойся, скажи честно. Я никогда не навязываюсь и не прихожу туда, где меня не ждут. Единственное, чего я сейчас хочу, чтобы ты сказала мне... нет-нет, не отводи взгляд! Посмотри мне в глаза и скажи, что я тебе не нужен.
Она была великолепной актрисой, но солгать, глядя в глаза, даже для нее было бы слишком бесчеловечно и, наверное, невозможно. И Марк это прекрасно знал, это был один из первых секретов, которые он узнал от Джерри Пиэрса. Да, Джерри был прав, потому что ее глаза потемнели, антрацитовые зрачки сузились, и он увидел, как в глубине промелькнул панический огонек. Когда она заговорила, ему показалось, что в ее голосе слышна мольба. Это был верный знак, что он наконец достучался до ее души.
– Я знаю только одно – ничего не получится.
– Но я ведь спрашивал не о том.
Его безжалостный прессинг окончательно сломил ее отчаянное сопротивление, и, чувствуя это, она от безысходности выкрикнула ему в лицо:
– Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь! Я просто не знаю, как это сделать! Единственное, что я знаю, это секс! Да, бесстрастный и бесчувственный секс!
Ее слова гулким эхом отразились от стен и замерли во внезапно наступившей тишине. Она закрыла лицо ладонями, как бы стараясь спрятаться одновременно и от себя, и от него.
– Эмоциональная девственница... – тихо произнес Марк в звонкой тишине. – Ни один из мужчин, плативших тебе за секс, за твое прекрасное тело, так по-настоящему и не владел тобой, разве не так? Потому что твоя душа не предназначается и никогда не предназначалась для продажи.
Как загипнотизированная она смотрела на него сквозь пальцы широко раскрытыми глазами и видела перед собой только его ярко-голубые глаза. Было видно, что она поражена, и внезапно какая-то струна, на которой очень долгое время держалось ее напряжение, лопнула, и Марк увидел, что Нелл опустила глаза и расслабилась.
– Эх, Нелл, Нелл... – с сочувствием и грустью вздохнул он. Марк взял ее руки, за которыми она попыталась спрятать от него лицо, какое-то время подождал, а потом медленно провел по ним снизу вверх и остановился у плеч. Когда он нежно, но в то же время уверенно прижал ее к себе, она не проявила никакого сопротивления. Они молча стояли в тишине, и вдруг ее руки сначала нерешительно, а потом с силой прижали его к себе. Добившись наконец того, чего он так долго хотел, Марк, к своему удивлению, не почувствовал никакого триумфа. Он ощущал только глубокую нежность по отношению к обнимавшей его женщине, а мысли в это время были заняты анализом истории их отношений и формулировкой выводов, вытекающих из этой ситуации. В конце концов он понял, что все это для него значит...
Он нежно отстранил ее от себя и посмотрел ей в лицо. Оно было бледным, глаза потемнели от непонимания, страха и любви к нему. Он наклонил голову и поцеловал ее в губы.
8
– Мне кажется, можно найти более простой путь...
– Какой же?
– Я уже говорила вам, что Синди всю неделю провела на съемочной площадке вместе с группой. За это время мы очень сдружились, или, по крайней мере, я постаралась сделать все, чтобы у нее создалось такое впечатление. Вы же понимаете, когда в одном месте собирается несколько женщин, они начинают вспоминать, какие раньше были роскошные времена, не то что сейчас, ну и все в том же духе...
Мы стали с Синди лучшими подругами, как будто никогда и не было между нами вражды. Синди всегда готова из бывшего врага сделать лучшего друга, если враг может быть ей полезен. Да вы, наверное, о ней все знаете. Она достойная пара этому ужасному коротышке, которого якобы любит. Их обоих интересуют только собственные персоны и больше никто. Поэтому я думала, что если бы я сыграла на ее мании величия и подольше потешила ее самолюбие, то не исключено, что она поведала бы больше о Тони и его делах. Но она все время держала язык за зубами. Я не смогла получить от нее ни крупицы лишней информации, несмотря на то, что постоянно переводила разговор на Тони и его проблемы. Вот так... Но уже само появление Синди на съемочной площадке послужило причиной для слухов, которые я впитывала как губка при каждом удобном случае...
Марк одобрительно кивнул, и Нелл продолжила:
– Всем известно, что не в привычках Синди приходить на съемочную площадку, и в эти дни она действительно не очень часто появлялась там. Но уж если появлялась, то это было целым событием. Все обставлялось чрезвычайно помпезно. Мне сказали, что она находится здесь только для того, чтобы позаботиться о сохранении своих капиталов, то есть вложенных в это дело денег. – Нелл сделала паузу для эффекта. – Не для того, чтобы позаботиться обо мне, а о своих деньгах. Тони ее тоже не очень интересует, несмотря на то, что он с самого начала ясно дал понять, что я ему очень нравлюсь. – Нелл нервно передернулась. – Но я не позволила бы ему прикоснуться ко мне даже пальцем! – Она снова прервала рассказ, чтобы сделать глоток кофе. – Нет, Синди абсолютно не волнуют его измены, ее беспокоит только одно – чтобы ее не надули с деньгами. Синди по уши влюблена в Гарри Холла, нашего «Мистера Вселенная»... но она же такая хитрая, как сотня диких обезьян, поэтому все время делала вид, что все ее внимание сосредоточено только на мне, как будто она охраняет своего благоверного от моего влияния. Съемочную группу ей удалось обвести вокруг пальца, но вот меня – нет. Я-то ее знаю слишком давно. Она всегда любила пускать пыль в глаза и обманывать тех, кто рядом с ней. Но я-то понимала все... Она изменяет с ним Тони. Я проследила за ними, когда съемочная группа уже собиралась уезжать и все паковали вещи. Я прошла за ней и этим «Мистером Вселенная» в уединенный уголок сада... там уже заранее все было готово для их встречи, и она тут же присосалась к нему как пиявка. Она оседлала его и трудилась с такой скоростью, как будто боялась куда-то опоздать. Создавалось впечатление, что она хочет, чтобы он умер под ней. При этом она еще все время колола его какими-то острыми шипами... – Нелл криво усмехнулась. – И я должна сказать, что он необычайно увлекся своей ролью и сыграл ее просто великолепно.
Лицо Марка не выдавало той ревности; которая слепой волной ярости застлала на какое-то мгновение его глаза.
– Ну и что, же вы предлагаете? – спросил он ровным голосом.
Она некоторое время молчала, потом подняла на него глаза:
– Шантаж. – Казалось, что она вложила в это слово все свои силы. – Я поставлю ее перед фактом, сообщив, что знаю о ее маленьком любовном романе, и потребую предоставить мне всю необходимую информацию. Если же она не выдаст мне, кто, где и когда будет в ближайшее время снимать очередной фильм для педофилов, я сдам ее Тони с потрохами. – Нелл довольно улыбнулась. – Синди, наверное, любит эту ходячую гору мяса, а сам Гарри Холл, поверьте мне, не имеет мозгов, у него даже в голове, видимо, одни мышцы. И тем не менее свою норковую шубу и бриллианты она любит больше, чем его тело.
– А свою жизнь? Как вы думаете, какое значение она придает ей?
Эти слова были произнесены с такой интонацией, что Нелл нахмурила брови.
– То, что вы сейчас предлагаете, не только опасно, но и невыполнимо. Вы недавно вспоминали, как ваш отец наказывал вас за непослушание. А как, вы думаете, эти люди, убивающие детей в фильмах ради собственного удовольствия, накажут Синди, если она сообщит вам, кто они такие, чем занимаются и где встретятся в следующий раз? В этом случае она потеряет не только свою шубу и бриллианты. Впрочем, так же, как и вы. Первое, что сделает Синди, если вы решите ее шантажировать, пойдет к Тони и все ему расскажет сама.
Не для того, чтобы защитить его, а для того, чтобы защитить себя. Вы же только что сами говорили, что она слишком алчная и корыстная, помните? Неужели вы не понимаете, что, если Тони арестуют, у него не будет никакой причины выгораживать свою любовницу? И ее тоже возьмут вместе с ним, потому что и она может кое-что знать. Может быть, не так уж много, но какая-то информация у нее есть. Поэтому при первом признаке опасности она побежит к своему спасителю и заступнику Тони Панаколису, и тот гораздо охотнее простит ей маленькую любовную интрижку, чем измену, которая поставит под угрозу его жизнь и благосостояние.
Слушая Марка, Нелл постепенно оттаивала, и выражение ее лица менялось по мере того, как она понимала вескость его аргументов.
– Ну и что же нам делать? – спросила она хрипло.
Он проигнорировал легкую обиду, проскользнувшую в ее голосе.
– Нам остается наблюдать, ждать и надеяться.
– Долго?..
– Сколько потребуется.
– Но вы же говорили, что ведете расследование уже два года!
– Значит... вам придется остаться со мной еще на два года. Нелл посмотрела ему в глаза и отвела взгляд в сторону.
Марк решил, что надо что-нибудь добавить и смягчить эту фразу.
– Непривлекательная идея, да?
– Вы же знаете, что моя работа не позволяет никаких отношений с полицией.
– Но я же не полиция, а всего лишь один из полицейских. – Он сделал паузу, чтобы она осознала его слова. – И наверняка не самый худший. Я прошел вместе с вами столько, сколько мог. Кроме того, мне казалось, что мы вышли за рамки простых формальных отношений. Не так ли?
Она снова внимательно посмотрела на него, но так ничего и не ответила. Он чувствовал, как она снова начинает от него отдаляться. Знакомое чувство. «Вот теперь, видимо, и пригодится все мое терпение, – подумал Марк. – И не только терпение, но и то, чему я так долго учился... Как смотреть, как слушать, как наблюдать, как угрожать, как заставлять что-то сделать и как очаровывать. Даже как утешать». Но ведь все это он уже делал. Наблюдая за ней, он заметил, что она замерла в знакомой позе. После этого она обычно отключалась от внешнего мира и надолго замыкалась в себе. Этому она научилась тогда, когда отец начал использовать ее в качестве объекта для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Это была возможность оградить от жестокости и несправедливости свое собственное «я». Нелл пряталась в раковину каждый раз, когда чувствовала приближение опасности. Для того, чтобы кто-то мог действовать от имени спрятавшейся души, сначала была создана Клео, а потом и Элеонор. Она надевала их маски, когда чувствовала, что не может контролировать ситуацию. «В принципе так же, как и я», – подумал Марк.
– Не убегайте от меня, – попросил он. – Я очень не люблю, когда вы так делаете. Кроме того, в этом нет никакой необходимости.
Не решаясь поднять глаза, она произнесла:
– Я знаю, чего вы хотите. – У нее был спокойный безжизненный голос. – Это невозможно.
– Почему?
– Вы прекрасно знаете почему.
– Черт побери, не знаю! Объясните.
В ее глазах блеснул злой огонек, она резко взглянула на него и встала. Ему показалось, что она сделала это излишне поспешно, как будто не могла совладать со своими чувствами.
– Потому что вы знаете, кто я такая! – ответила она.
– Ну и какая разница?
Она хотела было что-то сказать, но потом передумала и только отрезала:
– Ладно, прекращайте это, суперинтендант.
– Меня зовут Марк. Почему вы не называете меня так? Она не ответила на его вопрос, и тогда он снова спросил ее:
– Потому что боитесь, что я использую вас как средство для достижения своей цели?
– Я проститутка, а вы полицейский, которому предначертано достичь больших высот. Мы связаны с вами по долгу службы, вашей службы. Причем ненадолго. Поэтому не рассчитывайте получить от меня ничего, кроме той помощи, которую я могу вам оказать в расследовании дела.
– Почему? Потому что вы не можете сейчас или не сможете в будущем решиться на другие отношения?
– И то и другое! – Она произнесла это так отчаянно, что ему показалось, будто ее прижали к глухой стене в конце темной аллеи заброшенного парка.
Он внимательно наблюдал за ней.
– Я знаю, почему вам кажется, что вы не способны на другие чувства, но мне бы хотелось все-таки узнать, почему вы считаете, что не будете способны на них и в будущем.
– Меня это никогда не привлекало!
– Это не ответ. Я же спросил почему.
Она закрыла глаза, как бы моля господа ниспослать ей терпение.
– Послушайте, я не собираюсь обсуждать с вами эту тему... У меня нет на это ни сил, ни желания. Я провела очень тяжелую неделю, а завтра вечером у меня встреча с одним из наиболее привередливых клиентов. Поэтому идите себе с богом и делайте то, что вы должны, только оставьте меня в покое и не лезьте в мою личную жизнь. – В ее голосе была мольба, но он знал, что она нарочно упомянула о клиенте, чтобы бросить ему под ноги банановую кожуру. И это означало, что у нее не осталось больше никаких средств для защиты.
– Разве так плохо, что мы встретились и наши пути пересеклись? Вы сказали, будто уверены в том, что Тони Панаколис в вас почти влюбился. Почему же вы не можете признаться самой себе, что я тоже влюбился? Может, потому, что к Панаколису у вас нет никаких чувств и поэтому он не представляет угрозы?
Она попыталась посмотреть ему в глаза и не смогла.
– Вы, видимо, считаете, что меня надо все время держать на расстоянии? Но почему? Я такой же мужчина, как и все остальные.
– О господи, кого только нет среди полицейских!
– Это не причина, а отговорка.
– Это причина, черт бы вас побрал! И вы прекрасно это знаете! Вы предназначены для другого... для отличной карьеры в столичной полиции. А я – проститутка! И не надо говорить мне об отговорках! Вы не можете позволить себе женщину, как я, потому что я стою гораздо больше тысячи фунтов!
– Со своими делами я разберусь сам и сам буду себе судьей, потому что это моя карьера, а не ваша.
– Но я уже сейчас могу с уверенностью сказать, что жюри присяжных единогласно вынесет вам только один вердикт. Знаете какой? ВИНОВЕН! – Он ничего не ответил, и это придало ей силы для новой атаки, которую она начала с едкой и желчной издевки: – Не вы ли говорили мне о здравом смысле?! А где же ваш здравый смысл? Учить других, видимо, легче, чем следовать советам самому! – Уверенная, что теперь она одержала окончательную победу, Нелл смягчилась и произнесла уже более спокойным и понимающим тоном: – Не получится, чтобы вы и я были вместе. Это просто невозможно...
– Невозможно? Существует только одна причина, по которой это невозможно будет осуществить, – ваш страх и нежелание плюнуть на все, забыть прошлое и, вырвавшись на свободу из своей темницы, сделать это возможным. – Он огорченно покачал головой. – Может быть, вы действительно незаурядная и гениальная «девочка по вызову», но в том, что касается опыта и чувств обыкновенной женщины, вы самая настоящая дилетантка.
– Прошу вас, избавьте меня от ненужных разъяснений смысла фразы «нормальные отношения между мужчиной и женщиной», если вам не трудно.
– А что вы можете об этом знать? Ведь у вас никогда их и не было! Разве не так? Разве были?!
Она молчала.
– Не было, – произнес он с удовлетворением ровным, спокойным голосом, но ее эти слова как будто взорвали изнутри.
– Не ваше собачье дело!!!
– А у меня были такие отношения с женщинами, которые продолжались от десяти месяцев до пяти лет. Я всегда считал, что знакомство на ночь слишком глупо и несправедливо по отношению к обеим сторонам, а сейчас против таких отношений еще и СПИД, который скоро практически подпишет им смертный приговор. Меня соблазняли, и не раз, однажды даже женщина, у которой ночью была совершена кража со взломом, и я сам не раз соблазнял... Меня отталкивали и забывали после непродолжительного знакомства, и я, в свою очередь, поступал точно так же... Короче, я прошел долгий жизненный путь и имею серьезный опыт в том, что вы изволили назвать «нормальными отношениями между мужчиной и женщиной», а также в области чувств, переживаний, боли и страданий, и не только души и сердца, но и тела. Что у вас было, кроме бесчувственных, бесстрастных и торгашеских сделок с клиентами и вашей совестью? Вас хоть когда-нибудь что-нибудь волновало? Вы же абсолютно ничего не знаете о чувствах и эмоциях! Неудивительно, что вы так преуспели в умении держать людей на расстоянии. Потому что вы всегда избегали чувств. И сейчас избегаете... – Марк тяжело вздохнул и очень нежно, совсем не так, как несколько секунд назад, попросил: —. Нелл, прошу вас, бросьте все это, забудьте, перестаньте прятать свою душу. Рискните, положитесь на меня, на то, что мы можем дать друг другу. Последним человеком, который искренне вас любил, была ваша мать. Но это было уже двадцать лет назад – слишком долгий срок для любого человека... нельзя так долго жить без ласки и тепла.
Она плотно сжала губы, будто боялась, что помимо ее желания могут вырваться какие-то ненужные и лишние слова.
– Вам же уже было ясно сказано! – прошипела она сквозь зубы. – Меня это никогда не привлекало. Когда я ушла из дома, я дала клятву, что меня это никогда не будет волновать. Я поклялась, что больше никогда ни один мужчина не будет контролировать мою жизнь и что впредь я сама буду распоряжаться своей свободой. И буду делать все, что хочу, где захочу и когда это будет угодно только мне. Понятно? Я дала такую клятву, и я ее не нарушаю. Для меня слишком много значит моя независимость, и я не вижу никакой причины, чтобы жертвовать ею ради вас... – Она повернулась к нему и одной простой фразой разрушила все свои предыдущие громоздкие аргументы: – Я не могу... понимаешь? Я просто не могу...
– Ты хочешь сказать, что скорее не осмеливаешься? Но у меня даже в мыслях не было контролировать тебя. Я считаю, что твоя женская независимость никак мне не угрожает. Даже наоборот, именно она и заинтриговала меня с самого начала. Ты была слишком независимая, я бы сказал – явно щепетильная в этом вопросе. Так уж случилось, что мне нравятся женщины с характером, слабовольные навевают на меня скуку. Но у меня нет ни малейшего желания побеждать или покорять тебя. Я не хочу ставить тебя на твое женское место. Ведь существуют, помимо сатрапов, и мужчины, либерально воспринимающие женскую независимость. – Он покачал головой. – Но доказать тебе это, видимо, не удастся. Нелл, ну почему бы тебе не позволить себе расслабиться? Почему ты не хочешь дать волю искренним чувствам, которые бы привели тебя к логичному решению? Обратись к своим чувствам! Я же знаю, что они у тебя есть, я видел, как ты любишь своих кошек. – Он на секунду замолчал. – Видимо, их любить безопасно, да? Не то что меня... Тебя, наверное, пугает даже сама мысль о любви. Тебе ведь нравится быть одной, в безопасности... Да, я все понимаю, я понимаю, отчего так происходит... – Он замолчал, о чем-то задумавшись. – А почему ты всем своим поклонникам, которые у тебя, несомненно, были на протяжении этих лет, давала отпор? Ведь у тебя их было немало, не так ли?
– Не так. У меня никогда не было поклонников.
– Никогда?!
Его удивление и изумление напомнили ей Нью-Йорк и того молодого смазливого артиста, который ее тогда так сильно напугал.
– Нет... один был. Он был слишком надоедливый.
– Если ты и обо мне так думаешь, не бойся, скажи честно. Я никогда не навязываюсь и не прихожу туда, где меня не ждут. Единственное, чего я сейчас хочу, чтобы ты сказала мне... нет-нет, не отводи взгляд! Посмотри мне в глаза и скажи, что я тебе не нужен.
Она была великолепной актрисой, но солгать, глядя в глаза, даже для нее было бы слишком бесчеловечно и, наверное, невозможно. И Марк это прекрасно знал, это был один из первых секретов, которые он узнал от Джерри Пиэрса. Да, Джерри был прав, потому что ее глаза потемнели, антрацитовые зрачки сузились, и он увидел, как в глубине промелькнул панический огонек. Когда она заговорила, ему показалось, что в ее голосе слышна мольба. Это был верный знак, что он наконец достучался до ее души.
– Я знаю только одно – ничего не получится.
– Но я ведь спрашивал не о том.
Его безжалостный прессинг окончательно сломил ее отчаянное сопротивление, и, чувствуя это, она от безысходности выкрикнула ему в лицо:
– Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь! Я просто не знаю, как это сделать! Единственное, что я знаю, это секс! Да, бесстрастный и бесчувственный секс!
Ее слова гулким эхом отразились от стен и замерли во внезапно наступившей тишине. Она закрыла лицо ладонями, как бы стараясь спрятаться одновременно и от себя, и от него.
– Эмоциональная девственница... – тихо произнес Марк в звонкой тишине. – Ни один из мужчин, плативших тебе за секс, за твое прекрасное тело, так по-настоящему и не владел тобой, разве не так? Потому что твоя душа не предназначается и никогда не предназначалась для продажи.
Как загипнотизированная она смотрела на него сквозь пальцы широко раскрытыми глазами и видела перед собой только его ярко-голубые глаза. Было видно, что она поражена, и внезапно какая-то струна, на которой очень долгое время держалось ее напряжение, лопнула, и Марк увидел, что Нелл опустила глаза и расслабилась.
– Эх, Нелл, Нелл... – с сочувствием и грустью вздохнул он. Марк взял ее руки, за которыми она попыталась спрятать от него лицо, какое-то время подождал, а потом медленно провел по ним снизу вверх и остановился у плеч. Когда он нежно, но в то же время уверенно прижал ее к себе, она не проявила никакого сопротивления. Они молча стояли в тишине, и вдруг ее руки сначала нерешительно, а потом с силой прижали его к себе. Добившись наконец того, чего он так долго хотел, Марк, к своему удивлению, не почувствовал никакого триумфа. Он ощущал только глубокую нежность по отношению к обнимавшей его женщине, а мысли в это время были заняты анализом истории их отношений и формулировкой выводов, вытекающих из этой ситуации. В конце концов он понял, что все это для него значит...
Он нежно отстранил ее от себя и посмотрел ей в лицо. Оно было бледным, глаза потемнели от непонимания, страха и любви к нему. Он наклонил голову и поцеловал ее в губы.
8
Закинув ногу на ногу, Нелл сидела на большой шелковой подушке, как-то привезенной Лиз из Кашмира от богатого клиента, которую Нелл решила оставить на память. Прямо перед ней на столике стояли две высоких ароматизированных свечи – единственное освещение в комнате. Рядом находилась бутылка «Кортон-Чарли-магне», купленная Филиппом на аукционе и припрятанная на случай чрезвычайных обстоятельств и особо торжественных праздников. Она посчитала, что произошедшее недавно с ней событие принадлежит к разряду именно таких, и решила отметить это по высшему разряду. На лазерном проигрывателе хриплый голос что-то пел о любви, кошки сидели тихо, задумчиво глядя огромными глазами на ее возбужденное лицо (бутылка была почти пуста) и прислушиваясь к музыке и словам, которые их хозяйка еле слышно бормотала под нос:
Неужели любовь – это то, что со мной происходит. Что лишает меня дара речи и твердости слов? Неужели безумие это, что всех так тревожит. Неужели оно – это та неземная любовь?
Как узнать, что все это не ложь, и не втайне совершенный обман, и не глупая страсть при луне. И что тот, с кем я встретилась как бы случайно, он есть тот, кто судьбой предназначен был мне?
Он сумел отогреть своей лаской холодное сердце. Растопить его лед, разбудить безразличную кровь. Он нашел и открыл в моем сердце волшебную дверцу, и разрушил мою неприступность до самых основ.
Я его наконец-то теперь понимаю без слов... Неужели и с первого взгляда бывает на свете любовь?
– И вы мне не можете этого сказать, да? – пьяным голосом вопрошала она кошек. Банда что-то сочувственно промурлыкал, как бы понимая свою хозяйку, а Блоссом просто безразлично зевнула и отвернула голову в сторону. – Я все-таки не понимаю, почему именно теперь?.. Ведь все эти годы любовь никогда не трогала меня, и я, в свою очередь, не трогала ее. Мы уважали друг друга и не выходили за свои границы. Так почему же тогда он, спрашивается, так беззастенчиво вторгся в наши владения? Я ведь этого совсем не искала и не ждала. Я никогда даже не знала, что это такое и как обращаться с этой... любовью... с тех пор как умерла мама... Я ведь было уже думала, что мой дорогой папочка с корнями выкорчевал это чувство в моей душе, как он это делал с деревьями у нас в саду. Ну почему же я тогда не могу заснуть, не могу собраться с мыслями, не могу думать ни о чем другом, кроме него... почему же я не могу забыть мурашки по коже и слабость в теле, когда он меня обнял?.. – От одного только воспоминания у нее что-то сладко свело в животе. Нелл чувствовала слабость, растерянность и нежелание что-либо делать; это чувство не оставляло ее с тех пор, как он поцеловал ее. Тогда она, не в силах поднять глаз, прижалась к его груди и поняла, что теперь он знает все, что она раньше пыталась от него скрыть. Они перешли ту черту, после которой уже не было пути назад.
Он без слов прочитал ее ответ и понял ее чувства. Ей казалось, что она представляет собой книгу, которую он знает настолько хорошо, что может цитировать наизусть.
– Ну почему? – снова спросила она кошек. – Почему я? И почему сейчас? Я ведь никогда об этом даже не думала. Я даже не знаю, как мне теперь быть, как справиться с этим чувством. Оно меня пугает. Мне не нравится, когда я не могу себя контролировать. Ну и что мне теперь делать?
Она вылила остатки жидкости из бутылки в бокал и выпила одним глотком.
– Все так хорошо было придумано, все вертелось и крутилось. – Она туманным взглядом глядела в две пары медово-желтых глаз. – Я знала, к чему стремиться, я прекрасно рассчитала свое будущее. А теперь сижу тут как дура, и не потому, что пьяная, совсем не потому. А потому, что появился он. – На глаза навернулись слезы и через несколько мгновений, прочертив по щекам две ровные дорожки, добрались до подбородка и упали на майку. Но Нелл скорее улыбалась, чем плакала. – Господи боже мой! Он ведь поцеловал меня, а я... – Она прикусила нижнюю губу. – Среди всех тех мужчин, которых я когда-либо знала, ни один не отличался посредственными сексуальными данными, но все эти сексуальные супергиганты почему-то всегда вызывали только зевоту и ничего больше. А этот человек всего лишь поцеловал меня, и я уже не могу без него жить. Почему? – У нее были такие же круглые глаза, как и у кошек, когда она медленно, немного перепуганным голосом, продолжала: – Вы можете себе представить, чем это все обернется, когда... – Нелл почувствовала, как у нее резко пересохло в горле и сердце чуть не выпрыгнуло из груди, – дело дойдет до секса, – наконец выдавила она из себя, – ведь я никогда раньше не занималась сексом с любовью... это же...
Она молча сидела в тишине, тупо уставившись на яркое пламя свечей и прислушиваясь к каким-то новым и неясным чувствам внутри себя. Открыв рот, она облизала пересохшие губы и глубоко вздохнула.
В этот момент кто-то позвонил в дверь. С виноватым выражением лица она отшвырнула бокал в сторону, и тот, прокатившись по столу, упал на ковер. Нелл вскочила на ноги, а кошки, испугавшись резкого движения, бросились в разные стороны. Она быстро задула свечи. Звонок снова настойчиво позвал ее к двери.
– Иду, иду... – сказала она.
«О боже, это он», – подумала Нелл, дрожа как осиновый лист. Бросив взгляд на часы, она заметила, что было уже 10.40. Если он задерживался на работе, то обычно приходил домой в десять, у него был ненормированный день, он работал столько, сколько требовалось. Звонок из настойчивого превратился в нетерпеливый. Нелл поставила канделябры на обычное место, включила свет и быстро вытерла мокрые от слез глаза.
– Ладно-ладно, я знаю, что ты сгораешь от нетерпения, но... – она осеклась, увидев, кто стоит за дверью.
– Ну слава богу! – громко проговорила Синди, не заметив, что Нелл от удивления и разочарования чуть не упала назад, в комнату. – Даже не знаю, куда бы я подалась, если бы тебя не оказалось дома. – Она говорила слишком громко, чуть не срываясь на визг, и было видно, что она буквально кипит от ярости. – Честно говоря, Элли, не помню, когда я последний раз была в таком негодовании. Вот, полюбуйся, что этот ублюдок со мной сделал! – И она протянула вперед дрожащие руки. Все ногти были безжалостно обломаны, и вместо них торчали только какие-то бесформенные огрызки. – Один из его головорезов держал меня, пока эта скотина обрезала мне ногти! И чем! Кухонными ножницами! Ну, я ему отплачу! Я скорее сдохну, чем прощу его! Никто не может так со мной поступать!.. Никто! Даже этот всемогущий Тони Панаколис!
Неужели любовь – это то, что со мной происходит. Что лишает меня дара речи и твердости слов? Неужели безумие это, что всех так тревожит. Неужели оно – это та неземная любовь?
Как узнать, что все это не ложь, и не втайне совершенный обман, и не глупая страсть при луне. И что тот, с кем я встретилась как бы случайно, он есть тот, кто судьбой предназначен был мне?
Он сумел отогреть своей лаской холодное сердце. Растопить его лед, разбудить безразличную кровь. Он нашел и открыл в моем сердце волшебную дверцу, и разрушил мою неприступность до самых основ.
Я его наконец-то теперь понимаю без слов... Неужели и с первого взгляда бывает на свете любовь?
– И вы мне не можете этого сказать, да? – пьяным голосом вопрошала она кошек. Банда что-то сочувственно промурлыкал, как бы понимая свою хозяйку, а Блоссом просто безразлично зевнула и отвернула голову в сторону. – Я все-таки не понимаю, почему именно теперь?.. Ведь все эти годы любовь никогда не трогала меня, и я, в свою очередь, не трогала ее. Мы уважали друг друга и не выходили за свои границы. Так почему же тогда он, спрашивается, так беззастенчиво вторгся в наши владения? Я ведь этого совсем не искала и не ждала. Я никогда даже не знала, что это такое и как обращаться с этой... любовью... с тех пор как умерла мама... Я ведь было уже думала, что мой дорогой папочка с корнями выкорчевал это чувство в моей душе, как он это делал с деревьями у нас в саду. Ну почему же я тогда не могу заснуть, не могу собраться с мыслями, не могу думать ни о чем другом, кроме него... почему же я не могу забыть мурашки по коже и слабость в теле, когда он меня обнял?.. – От одного только воспоминания у нее что-то сладко свело в животе. Нелл чувствовала слабость, растерянность и нежелание что-либо делать; это чувство не оставляло ее с тех пор, как он поцеловал ее. Тогда она, не в силах поднять глаз, прижалась к его груди и поняла, что теперь он знает все, что она раньше пыталась от него скрыть. Они перешли ту черту, после которой уже не было пути назад.
Он без слов прочитал ее ответ и понял ее чувства. Ей казалось, что она представляет собой книгу, которую он знает настолько хорошо, что может цитировать наизусть.
– Ну почему? – снова спросила она кошек. – Почему я? И почему сейчас? Я ведь никогда об этом даже не думала. Я даже не знаю, как мне теперь быть, как справиться с этим чувством. Оно меня пугает. Мне не нравится, когда я не могу себя контролировать. Ну и что мне теперь делать?
Она вылила остатки жидкости из бутылки в бокал и выпила одним глотком.
– Все так хорошо было придумано, все вертелось и крутилось. – Она туманным взглядом глядела в две пары медово-желтых глаз. – Я знала, к чему стремиться, я прекрасно рассчитала свое будущее. А теперь сижу тут как дура, и не потому, что пьяная, совсем не потому. А потому, что появился он. – На глаза навернулись слезы и через несколько мгновений, прочертив по щекам две ровные дорожки, добрались до подбородка и упали на майку. Но Нелл скорее улыбалась, чем плакала. – Господи боже мой! Он ведь поцеловал меня, а я... – Она прикусила нижнюю губу. – Среди всех тех мужчин, которых я когда-либо знала, ни один не отличался посредственными сексуальными данными, но все эти сексуальные супергиганты почему-то всегда вызывали только зевоту и ничего больше. А этот человек всего лишь поцеловал меня, и я уже не могу без него жить. Почему? – У нее были такие же круглые глаза, как и у кошек, когда она медленно, немного перепуганным голосом, продолжала: – Вы можете себе представить, чем это все обернется, когда... – Нелл почувствовала, как у нее резко пересохло в горле и сердце чуть не выпрыгнуло из груди, – дело дойдет до секса, – наконец выдавила она из себя, – ведь я никогда раньше не занималась сексом с любовью... это же...
Она молча сидела в тишине, тупо уставившись на яркое пламя свечей и прислушиваясь к каким-то новым и неясным чувствам внутри себя. Открыв рот, она облизала пересохшие губы и глубоко вздохнула.
В этот момент кто-то позвонил в дверь. С виноватым выражением лица она отшвырнула бокал в сторону, и тот, прокатившись по столу, упал на ковер. Нелл вскочила на ноги, а кошки, испугавшись резкого движения, бросились в разные стороны. Она быстро задула свечи. Звонок снова настойчиво позвал ее к двери.
– Иду, иду... – сказала она.
«О боже, это он», – подумала Нелл, дрожа как осиновый лист. Бросив взгляд на часы, она заметила, что было уже 10.40. Если он задерживался на работе, то обычно приходил домой в десять, у него был ненормированный день, он работал столько, сколько требовалось. Звонок из настойчивого превратился в нетерпеливый. Нелл поставила канделябры на обычное место, включила свет и быстро вытерла мокрые от слез глаза.
– Ладно-ладно, я знаю, что ты сгораешь от нетерпения, но... – она осеклась, увидев, кто стоит за дверью.
– Ну слава богу! – громко проговорила Синди, не заметив, что Нелл от удивления и разочарования чуть не упала назад, в комнату. – Даже не знаю, куда бы я подалась, если бы тебя не оказалось дома. – Она говорила слишком громко, чуть не срываясь на визг, и было видно, что она буквально кипит от ярости. – Честно говоря, Элли, не помню, когда я последний раз была в таком негодовании. Вот, полюбуйся, что этот ублюдок со мной сделал! – И она протянула вперед дрожащие руки. Все ногти были безжалостно обломаны, и вместо них торчали только какие-то бесформенные огрызки. – Один из его головорезов держал меня, пока эта скотина обрезала мне ногти! И чем! Кухонными ножницами! Ну, я ему отплачу! Я скорее сдохну, чем прощу его! Никто не может так со мной поступать!.. Никто! Даже этот всемогущий Тони Панаколис!