Страница:
– Немалая собралась толпа посмотреть на нас, а?
Гален знал о том, что Федерико любил, когда его звали Фед, но ему не нравилось столь фамильярное обращение. Особенно потому, что Фед всегда вел себя слишком вольно по отношению к нему. Гален ощущал себя неловко среди людей, и потому его ответ прозвучал более сухо, чем он намеревался.
– Рад видеть тебя, Федерико.
Гален всегда страшился того, что люди, особенно маги, увидят в нем то, что он не собирался никому показывать. Пытаясь предотвратить это, он вел себя в присутствии других зажато или излишне формально. По крайней мере, до тех пор, пока он не узнавал их как следует.
– Ты прилетел прошлой ночью?
Фед кивнул. Почему-то кризалис Феда казался надетым набекрень, что придавало ему сходство с лихо надвинутой кепкой. Густые, похожие на проволоку волосы Феда выбивались из-под него, перепутываясь с непричесанной бородой. Сущий дикарь.
– Если ты ищешь Элрика, то он внутри.
– Да, – ответил Гален, заставив себя двинуться по направлению к залу.
– Где ты был прошлой ночью? Ты такое пропустил…
– Мне надо было работать.
– Все работают, и никто не играет. Раз уж зашла речь о работе, первым сегодня был Гауэн. Странный парень конечно, но как можно его обвинять, он же ученик Блейлока. Да я бы от него через день сбежал.
Пока они с Федом шли, Гален поприветствовал многих магов. Он был благодарен Элрику за то, что тот повторил с ним все их имена.
– Так или иначе, но он сотворил эту сверхъестественную иллюзию – небеса распахнулись над ним, запел хор, с неба протянулась рука и опустила кризалис ему на голову. Воистину странная иллюзия.
Галену показалось, что они слишком быстро добрались до двери зала. Но если дверь окажется, как обычно, запертой, то они не смогут войти.
– Как весь народ попал внутрь?
– Элрик запрограммировал дверь таким образом, что в то время, когда не накладывается никаких заклинаний, она остается открытой.
Фед взялся за щеколду и распахнул дверь. Они вошли.
Вдоль передней каменной стены была устроена прямоугольная галерея, шириной примерно в шесть футов, откуда можно было наблюдать за тренировками. Там собралось множество магов и учеников. От тренировочной площадки их отделял светящийся голубоватым светом щит, который должен был закрывать собравшихся от случайных выбросов энергии. Гален с Федом протолкались поближе к щиту, чтобы лучше видеть происходящее. Они встали у самого щита позади длинной деревянной скамьи, на которой теснились зрители.
Внутри участка, огороженного щитом, Олвин готовился работать со своей ученицей – центаврианкой Карвин. Олвин оглянулся и улыбнулся Галену. Тот поднял руку в знак приветствия. Кроме Элрика, Олвин был единственным магом, близким Галену. Олвин часто гостил у них и помогал Галену изучать рунический язык таратимудов. Их обоих интересовала эта древняя раса. Методы обучения Олвина были нетрадиционными. Гален сам был немного знаком с ними и был наслышан о них от Карвин. Олвин прятался от нее, или раз за разом повторял один и тот же трюк до тех пор, пока она его не разгадывала. От ученицы ожидалось, что она будет отвечать ему тем же. Гален не мог представить себя, проделывающим что-то подобное с Элриком.
Пока Олвин гостил у них, Гален занимался вместе с Карвин. Она была очень старательной ученицей, отчасти потому, что, на данный момент, являлась единственной представительницей своей расы, готовящейся стать магом. Центаврианин по имени Тилар, учившийся до нее, не прошел посвящение на прошлой ассамблее и был изгнан. Кризалис у него отобрали и уничтожили.
Карвин разделяла взгляды Галена на принципы техномагии, но каким-то образом ей удавалось сочетать дисциплинированность с поразительной жизнерадостностью. Она всегда казалась Галену удивительно бесстрашной – страстная, отзывчивая, открытая.
Карвин подняла руки, требуя тишины. Она умела великолепно играть на публику: ее разноцветные центаврианские шелка притягивали взгляд, помогая сбивать зрителей с толку. Сначала она попросила Олвина снять ботинки. Олвин прищурился, довольный столь неожиданной просьбой. Он нагнулся, снял потрескавшиеся, выцветшие башмаки.
– Не обещаю приятного запаха.
Потом он отдал ботинки и взялся за ее кризалис, а Карвин начала одной рукой жонглировать ботинками. Она обладала отличной координацией, каковой Гален никогда не отличался. Взмахнув рукой, Карвин создала иллюзию балетного тапочка и добавила его к двум ботинкам. Теперь она жонглировала уже тремя предметами. Язык заклинаний Карвин был языком тела. Ее заклинания были сочетаниями особенных, точных движений и сопровождавших их мысленных импульсов.
Еще один, слегка отличный от предыдущего, взмах руки – появилась сандалия, потом туфля с пряжкой. Теперь Карвин жонглировала двумя руками. Потом у нее, казалось, закончились предметы для жонглирования, но весь этот набор реальной и иллюзорной обуви не желал падать. Ботинки плавали над ее головой, вытянувшись в линию, переворачиваясь и проходя друг сквозь друга. Потрясающая смесь реальности и иллюзии. Она могла с легкостью жонглировать иллюзорными ботинками с помощью заклинаний. Но настоящие ботинки можно было удержать в воздухе, только создав прозрачные летающие платформы – задача, трудная на любом расстоянии.
Под одним ботинком Олвина Гален смог разглядеть область волнообразных искажений примерно в дюйм шириной. Искажение слегка изменялось, когда летающая платформа наклонялась и поворачивалась так, чтобы создать иллюзию движения башмака, стоящего на ней.
Карвин вытянула руки вправо и качнула ими влево. Обувь закружилась вокруг нее с Олвином. Взмахом руки Карвин заставила один ботинок описать полукруг над ее головой и присоединиться к хороводу обуви с другой стороны. Затем настала очередь следующего. Вскоре все ботинки двигались по сложной траектории, а она сама шаталась, ее руки вычерчивали замысловатые заклинания. Движения Карвин, одетой в разноцветные шелка, казалось, стали частью магии.
Наконец, все ботинки снова оказались в руках Карвин, продолжавшей жонглировать ими. Она принялась уничтожать иллюзии одну за другой до тех пор, пока в ее руках не осталось всего два ботинка. Она уничтожила и эти две иллюзии. Больше ботинок не осталось. Олвин удивленно кашлянул – она надула его. Зрители, включая Галена и Феда, зааплодировали. Карвин игриво поклонилась.
Олвин отпустил ее кризалис.
– Ты что, хочешь, чтобы я прошелся по этой грязи… я имел в виду траву, босиком?
Карвин взяла его за руку и развернула. Там, у стены аккуратно стояли оба его ботинка. В какой-то момент она заменила реальные ботинки на иллюзорные, а Гален даже не заметил подмены. Глаза Олвина вылезли на лоб, он оценивающе кивнул:
– Я вырастил гения.
В глубине галереи Гален заметил Элрика. На нем был балахон, какого Гален еще ни разу не видел. Балахон с высоким, как любил Элрик, воротником, но на груди на черном фоне мерцали серебряные и медные нити, образуя замысловатый узор. Украшение совсем не в стиле Элрика. Гален гадал, где Элрик мог раздобыть этот балахон и зачем надел его сегодня.
Элрик разговаривал с Цирцеей, и Гален не решился привлечь его внимание. Да в этом и не было необходимости. Элрик наверняка знал, что он здесь, Элрик почти всегда знал, где он находится. Гален понял, что им надо дождаться своей очереди. Он бы предпочел пройти через это как можно быстрее. Но делать нечего, надо ждать.
Щит исчез. Рядом с ними возникла Херазад в своем ярко-голубом сари. Она поприветствовала Галена и подтолкнула Феда рукой в спину, направив его вокруг скамьи к тренировочной площадке.
– Пошли, поглядим, что ты умеешь.
Фед оглянулся, и на его лице мелькнуло паническое выражение. Подошли Олвин с Карвин.
– Где же ты был прошлой ночью? – сказал Олвин, обнимая Галена.
Хоть это было всего лишь дружеским приветствием, близкий контакт доставил Галену неудобство. Элрик не обнимал его. Снова возник щит. Олвин отпустил его.
– Рад вас видеть, – сказал Гален. – Мои поздравления, Карвин. Это было превосходно. Здорово.
– Не говори так, – ответил Олвин. – А то она зазнается. И кто знает, какой предмет моего туалета исчезнет по ее милости в следующий раз.
– У меня уже появилась идея на этот счет, – заметила Карвин.
– Гален, а ты еще не тренировался? – спросил Олвин.
Гален покачал головой.
– Мне надо глотнуть этого восхитительного местного самогона. Я постараюсь вернуться к твоей тренировке.
– Не спешите, – ответил Гален.
Олвин улыбнулся.
– Ты отлично выступишь. Элрик не даст тебе выступить хуже, чем на отлично.
Олвин повернулся к Карвин.
– Ты составишь мне компанию прогуляться до палаток?
Карвин побежала к двери, Олвин – за ней.
По другую сторону щита Фед создал летающую платформу, и они с Херазад воспарили над полом. По легкому искажению Гален сделал вывод о размерах платформы – примерно два на три фута, – и о ее стандартной прямоугольной форме. О трюках Феда с летающими платформами ходила дурная слава, поговаривали, что Херазад однажды грохнулась с его платформы в грязную лужу. Платформа была, в каком-то смысле, продолжением мага, создававшего ее, поэтому создатель обладал инстинктивной способностью балансировать на ней с помощью различных приемов. Практикуясь, можно было развить свои способности, научиться сохранять равновесие при ускорении и торможении платформы примерно так же, как это делает опытный наездник.
Конечно, можно было создать более безопасную платформу в виде кресла, колесницы, скутера, но традиция плоских прямоугольных платформ была сильна. Однако любому их пассажиру следовало держаться как можно ближе к магу-создателю, или надеяться на медленный полет. Херазад одной рукой держала кризалис Феда. Когда платформа стала вращаться, ей пришлось обхватить талию Феда свободной рукой.
Гален восторгался талантом Феда, но он тоже достаточно уверенно работал с летающими платформами и поэтому решил взглянуть, кто еще был в зале. Он повернулся к галерее. Элрик приучил его подмечать все вокруг себя. Из наблюдений вырастают знание и понимание. А знание и понимание необходимы для мудрого использования биотека.
Гален считал себя неплохим наблюдателем за природными феноменами, способным делать научные заключения, но ему было трудно понимать разумные существа. Мотивы их поведения и чувства часто представлялись ему непостижимой тайной.
Цирцея разговаривала с Блейлоком. Она сотворила в воздухе между ними какую-то схему и, указывая на различные участки, наблюдала за реакцией Блейлока, явно ожидая его одобрения. Блейлок в ответ не выказывал никаких эмоций, сохраняя на лице неизменно строгое выражение. Гален не мог сказать, одобряет он сказанное Цирцеей, или нет.
Позади них стоял Келл со своими учениками: Элизаром и Разил. Хотя в галерее было шумно, а говорил он тихо, вибрация от его великолепно поставленного голоса распространялась по всему помещению. Могучее телосложение Келла и отточенные жесты олицетворяли собой могущество и контроль. Черная кожа и белоснежная бородка в форме руны знания делали его вид необыкновенно эффектным. Его достижения уже превратились в легенду, наиболее известными его деяниями были помощь жертвам засухи на Вискусе 4 и грандиозная хитрость в отношении дрази.
Гален еще ни разу не разговаривал с Келлом, хотя на предыдущей ассамблее заметил, что маг наблюдал за ним. Он предположил, что Келла интересовали все ученики. Элрик с тревогой обсуждал с Олвином старение Келла, но Гален считал, что тот по-прежнему был лучшим из них.
Теперь мудрость Келла, мудрость Вирден, перенимали Элизар и Разил. Мысли об этом вызывали у Галена зависть. Но он не променял бы Элрика ни на одного другого наставника. К тому же, быть лидером – а ученик Келла должен быть лидером – не его призвание. Элизар подходил для этой роли. Что-то в наклоне головы Элизара придавало его серебристому кризалису вид древнего шлема. В своем длинном бархатном пальто каштанового цвета с расшитой золотыми узорами жилеткой под ним он выглядел по-царски. Подражая Келлу, он даже отрастил темную бородку, которой придал форму руны магии.
Однако сегодня Элизар казался рассеянным. Он оглядывался на других магов; кисть правой руки слегка сжата, большой палец потирал остальные четыре. Разил опустила глаза, как будто уйдя в себя. Элрик никогда бы не позволил Галену так себя вести. Он все время требовал от Галена полной концентрации. Однако Келл продолжал говорить, как будто ничего не замечал.
Элизар оглянулся и заметил Галена. Он спросил у Келла разрешения и пошел по галерее, останавливаясь чтобы поздороваться с магами, мимо которых проходил. Что-то в его манерах изменилось. Как прежде, его широкие шаги были уверенными, подбородок задран вверх. Тем не менее, его беспокойство бросалось в глаза. Что-то было в его манере наклоняться, чтобы обняться с другими магами, в напряженности, с которой он их приветствовал. Казалось, будто он боялся потерять симпатию и уважение магов. Большой палец Элизара снова и снова описывал круги по кончикам пальцев. Гален понял, что его внимание было сосредоточено вовсе не на других магах.
Элизар протянул руки.
– Гален, дружище. Мы так давно не виделись.
Элизар обнял Галена.
– Извини, что пропал надолго.
Положив руку на плечи Галену, Элизар потащил его прочь от щита.
– Я вовсе не собирался прерывать твоей разговор с Келлом, – сказал Гален.
– А, ничего страшного.
Гален был шокирован тем, что Элизар так говорит о Келле и, видимо, Элизар заметил это. Он быстро добавил:
– Да он просто подбадривал нас. Разил это нужно намного больше, чем мне.
Это уже больше походило на Элизара. Он никогда не страдал от неуверенности в себе.
– По твоему совету я прочитал воспоминания Гали-Гали, – сказал Гален. – Спасибо тебе. Он был самым выдающимся мыслителем из всех, которые были мне известны. Его стратегия в войне с Зрадом была гениальной.
Элизар улыбнулся.
– Я и забыл об этом. У него была удивительная жизнь. Мне нравится история об его посвящении, об испытании и о том, что это испытание значило для него.
Они остановились в тихом уголке, и Элизар наконец-то убрал руку с плеча Галена.
– Ну что, ты готов к посвящению? – спросил Гален.
– Без сомнений. Не то что эти жалкие недоучки.
Элизар быстро кивнул головой, указывая на трех учеников, находящихся на стадии кризалиса, стоящих в нескольких шагах от них.
– Кейн и его дружки-идиоты даже не заслуживают того, чтобы пройти посвящение. Их мечта – поселиться на планете, чьи обитатели пребывают в каменном веке, и поражать их воображение огненными шарами. Как мужественно. А с воображением у них так же, как и со знаниями.
Элизар пристально оглядел зал.
– Карвин могла бы преуспеть в роли фокусника. Вдруг Ребо и Зути понадобится помощница?
Элизар имел склонность презрительно относиться к ученикам магов, не являющихся членами Круга. Гален привык к этому, и, хотя не был согласен с такой точкой зрения, он чувствовал, что Элизару, представителю линии Вирден, все остальные значительно уступали.
– Мы с тобой, Гален, да горстка других учеников, – вот от кого будет зависеть будущее техномагов, когда мы пройдем посвящение. – Большой палец Элизара возобновил круговые движения. – После этого необходимо будет принять множество решений. Решить, кем мы собираемся быть.
– Боюсь, что я мало размышлял на эту тему, – ответил Гален. – Когда я обрету достаточно опыта, я буду рад заняться тем, о чем нам говорили, – творить благо, изменять мир к лучшему и способствовать возрождению славы техномагов.
– Жизнь не всегда предоставляет нам время, необходимое для подготовки.
Что-то сильно беспокоило его друга.
– Полагаю, что так и есть.
Элизар подошел ближе, понизил голос. Его темно-синие глаза впились в Галена.
– На меня легла огромная тяжесть, Гален. Возможно, ты не понимаешь. От меня ждут, что я займу место Келла и поведу нас дальше. Но куда? Мы сейчас зациклились на оттачивании техники: нами больше владеют мысли о росчерках и иллюзиях, чем о нашем влиянии.
Он стукнул кулаком о ладонь.
– Мы развлекаем, мы просвещаем, но кто знает, каким могуществом мы в действительности обладаем? Маги древности, таратимуды, обладали властью. И они мудро и уверенно пользовались своим могуществом. Они знали, как изготавливать биотек и как его использовать. Сколько всего мы утратили! А что до той малой толики знаний, которой мы обладаем, то я уверен, что важнейшие сведения утаиваются от нас Кругом. Возможно, Круг является хранителем таких тайн, о каких большинство магов даже представить не могут.
Гален был потрясен обвинениями, выдвинутыми его другом. В прошлом Элизар сетовал на излишнюю, на его взгляд, консервативность Круга, но он всегда признавал их мудрость и право на лидерство.
– Тайн какого рода?
– Сам толком не знаю. Почти наверняка, тайны могущества. Наших способностей, о которых мы не подозреваем. Но самое важное…, – Элизар оглянулся, наклонился поближе к Галену. – Представь себе, Гален, над нами нависла угроза. Не только над нами, над всеми. Эта угроза может уничтожить наш орден. А информацию о ней от нас скрывают!
– Круг? Но почему?
– Я думаю, они боятся, сравнительно спокойные и безопасные времена сделали их самодовольными. Думаю, они вынуждены бездействовать из-за того, что они знают. И они не готовы сделать то, что должны.
Маги разразились смехом – видимо Фед снова начал паясничать.
Гален не мог поверить в то, что Элрик скрывал информацию об опасности, грозящей магам, или о том, как защититься от нее.
– Если дело обстоит так, – сказал он, – то мы должны высказать все это Кругу.
– Круг будет все отрицать.
– Тогда мы сами расскажем обо всем магам.
– Они нам не поверят.
– Какие у тебя есть доказательства?
Элизар бросил быстрый взгляд на Келла.
– Мы обязательно обсудим это позже. Но говорю тебе, Келл не готов и не способен справиться с надвигающейся угрозой. Нам понадобится новый лидер.
Многие маги были мудрее и опытнее Элизара, и с его стороны было весьма самонадеянно считать себя единственной кандидатурой. Ему предстоит вступить в Круг спустя много лет. Но почему один Элизар подозревал о существовании этой угрозы? Гален не знал, что сказать.
– Пройдет немало лет, прежде чем Келл покинет Круг.
– Он – старик. Ты не знаешь, Гален. Он не тот, кем был прежде. Среди членов Круга всегда был один представитель линии Вирден. Если это не Келл, то это должна быть Разил, или я, и…
Он пожал плечами, отвергая кандидатуру Разил.
– Но самым молодым из магов в Круг избрали Элрика, а ему тогда было пятьдесят.
Выборы в Круг не проводились до тех пор, пока один из его членов не умрет или не подаст в отставку, причем отставка обычно происходила незадолго до смерти.
– Келл слишком поздно взял ученика. Он должен был сделать это еще много лет назад. И он должен был взять только одного. Но он считал себя непогрешимым. Я не виноват в том, что слишком молод. И я не могу оправдывать этим свое бездействие. Настала пора для решительных поступков. Так уж вышло, что только у меня есть возможность так действовать. Надеюсь на то, что когда придет время, ты меня поддержишь.
– Какого рода действия?
– Тайны, – Элизар провел рукой по губам, – должны быть раскрыты. Мы должны восстановить наше былое могущество. От этого будет зависеть выживание магов.
Он криво улыбнулся, посмотрев куда-то в сторону, как будто видел будущее, которое предсказывал. Подобно ученику, собирающемуся наложить свое первое заклинание, он казался испуганным и возбужденным одновременно. Потом взгляд Элизара снова вернулся к Галену, и ученик Келла положил руку на плечо ученику Элрика.
– Пожелай мне удачи. И не рассказывай об этом никому.
Гален кивнул.
Элизар двинулся дальше, приветствуя других магов и обнимаясь с ними с той же тревожной напряженностью.
Элизар должен ошибаться, подумал Гален. Элрик рассказал бы ему о любой опасности. И, если бы эта опасность существовала, Круг сделал бы все, что в их силах, чтобы подготовить магов ко встрече с ней.
Гален двинулся по направлению к щиту. Сейчас по ту сторону щита тренировалась Разил под наблюдением Келла. Гален мало что помнил о ней по предыдущим ассамблеям. Она почти всегда ходила за Элизаром, словно бледная тень своего брата. Лучше всего Галену запомнилось то, что на каждой ассамблее она одевалась по-разному, красила волосы в разные цвета, а ее одежды отражали обычаи различных культур с различных планет в разные исторические периоды. Словно она постоянно примеряла на себя разные личности. И, несмотря на все эти внешние изменения, в любом образе она всегда казалась потерянной.
На этот раз ее волосы были естественного, темно-каштанового цвета, а покрой бархатного платья совпадал по стилю с одеждой Элизара. Возможно, она нашла себя, или на этот раз она, вероятно, уступила их просьбам. Однако платье висело бесформенным мешком на ее тонкой, гибкой фигурке. Даже эта личность ей не подошла.
Келл возвышался позади нее. Глаза Разил были опущены вниз, руки висели вдоль тела. Гален не смог припомнить, как звучит ее голос, он даже не помнил, слышал ли когда-нибудь, как она говорила. Однако сейчас ее маленькие губки шевелились в безмолвном произнесении заклинаний.
Светящиеся шары, плавающие в воздухе, потускнели. На тренировочной площадке потемнело. С плетеных матов, покрывающих пол, стал подниматься туман. Туман быстро заполнил пространство внутри щита, скрывая темные фигуры Келла и Разил. Где-то в глубине тумана возник свет, начал распространяться во всех направлениях. В пульсирующем свете появились неясные темные фигуры, меняющие свое место в промежутках между вспышками света. Они слегка напоминали голодемонов, время от времени создаваемых Олвином, но были чем-то совсем другим, чем-то тревожащим. При каждой вспышке света они, казалось, чуть-чуть изменяли свою форму, трансформировались. Тем не менее, центральной частью каждой фигуры неизменно являлось отверстие, заполненное абсолютной тьмой, – рот.
Быстрой серией прыжков фигуры устремились к щиту, их темные ротовые отверстия превратились в выпуклости. Гален отступил на шаг. Фигуры поглощали сами себя, разражаясь мучительным визгливым криком.
Потом свет шаров вернулся, показались Келл и Разил, окруженные туманной дымкой. Финальное движение губ Разил – и туман медленно втянулся обратно в мат.
Со стороны магов раздались редкие аплодисменты. Что-то ударило Галена в спину, он подпрыгнул. Но это оказался всего лишь Фед.
– Слушай, наша группа закончивших обучение вправду страннее обычного, или мне одному так кажется?
Меньше всего на свете Галену хотелось сейчас трепаться. Он должен выяснить, о чем говорил Элизар, и готовиться к собственной тренировке. Ждать оставалось недолго.
Щит опустился, маги, пользуясь моментом, входили и выходили из зала. Гален заметил на скамье свободное место.
– Пойду, сяду, – сказал он Феду.
Фед пошел следом.
– Ты слышал, что Разил сказала Карвин? Она сказала, что ее кризалис разговаривает с ней!
Гален пытался сообразить, шутит Фед или нет. Похоже, что нет.
– Она не имела в виду то, что кризалис эхом повторяет ее мысли?
– Нет, она сказала, что именно разговаривает со своим кризалисом. Я в этом не уверен. Конечно, есть Гауэн, считающий биотек божьим даром, так что, если она вправду может слышать свой кризалис, то, может быть, с его помощью, она сможет выиграть в лотерее Нью-Вегаса.
Гален опустился на скамью.
Фед втиснулся слева.
– Я тут размышлял, не заняться ли мне изучением номеров лотереи, факторов вероятности в случайном выпадении номеров, чтобы уменьшить количество неудачников, играющих в лотерею.
Фед постоянно размышлял о различных исследовательских проектах. И, насколько Галену было известно, он до сих пор не довел до конца ни одного из них.
– Должно же быть какое-то вознаграждение за всю проделанную нами работу, не так ли, Гален? И за боль. Я слыхал, что посвящение – очень болезненная процедура. И предупреждаю тебя, я могу орать, как девчонка. Но если бы все это было безболезненным, то все бы захотели стать магами, ведь так?
– Полагаю, что так.
Фед продолжал болтать. Келл вызвал Элизара на тренировочную площадку, и щит снова поднялся. От щита исходило слабое, еле слышное жужжание. Элизар начал с самых простых упражнений. Что бы там Элизар ни думал о том, что Круг утаивает информацию, он не предпримет ничего, что поставило бы под вопрос его посвящение.
Сейчас, когда щит оказался так близко, Гален впервые обратил на него внимание. Щит был однородный, твердый, недурно сконструированный. Галену не давались щиты. Он несколько раз пытался создать самый простой щит, повторяющий контуры тела подобно второй коже. Его щиты оказывались нестабильными и почти не защищали его. Спустя всего несколько минут энергия его колеблющегося щита стекала, образуя пятно на полу. Он так и не смог научиться отделять создаваемый щит от своего тела и поддерживать его на некотором расстоянии от себя. Может быть, изучение этого щита поможет ему?
Гален достал свое сенсорное устройство, увеличил изображение щита в десять тысяч раз. При таком увеличении он мог разглядеть структуру щита, степень его целостности и любые аномалии. К примеру, щиты самого Галена – до того, как они разрушались, – выглядели, как жесткая голубая сеть с отчетливыми квадратными дырами в ней. Но сейчас он видел на своем экране твердое голубое поле.
Гален знал о том, что Федерико любил, когда его звали Фед, но ему не нравилось столь фамильярное обращение. Особенно потому, что Фед всегда вел себя слишком вольно по отношению к нему. Гален ощущал себя неловко среди людей, и потому его ответ прозвучал более сухо, чем он намеревался.
– Рад видеть тебя, Федерико.
Гален всегда страшился того, что люди, особенно маги, увидят в нем то, что он не собирался никому показывать. Пытаясь предотвратить это, он вел себя в присутствии других зажато или излишне формально. По крайней мере, до тех пор, пока он не узнавал их как следует.
– Ты прилетел прошлой ночью?
Фед кивнул. Почему-то кризалис Феда казался надетым набекрень, что придавало ему сходство с лихо надвинутой кепкой. Густые, похожие на проволоку волосы Феда выбивались из-под него, перепутываясь с непричесанной бородой. Сущий дикарь.
– Если ты ищешь Элрика, то он внутри.
– Да, – ответил Гален, заставив себя двинуться по направлению к залу.
– Где ты был прошлой ночью? Ты такое пропустил…
– Мне надо было работать.
– Все работают, и никто не играет. Раз уж зашла речь о работе, первым сегодня был Гауэн. Странный парень конечно, но как можно его обвинять, он же ученик Блейлока. Да я бы от него через день сбежал.
Пока они с Федом шли, Гален поприветствовал многих магов. Он был благодарен Элрику за то, что тот повторил с ним все их имена.
– Так или иначе, но он сотворил эту сверхъестественную иллюзию – небеса распахнулись над ним, запел хор, с неба протянулась рука и опустила кризалис ему на голову. Воистину странная иллюзия.
Галену показалось, что они слишком быстро добрались до двери зала. Но если дверь окажется, как обычно, запертой, то они не смогут войти.
– Как весь народ попал внутрь?
– Элрик запрограммировал дверь таким образом, что в то время, когда не накладывается никаких заклинаний, она остается открытой.
Фед взялся за щеколду и распахнул дверь. Они вошли.
Вдоль передней каменной стены была устроена прямоугольная галерея, шириной примерно в шесть футов, откуда можно было наблюдать за тренировками. Там собралось множество магов и учеников. От тренировочной площадки их отделял светящийся голубоватым светом щит, который должен был закрывать собравшихся от случайных выбросов энергии. Гален с Федом протолкались поближе к щиту, чтобы лучше видеть происходящее. Они встали у самого щита позади длинной деревянной скамьи, на которой теснились зрители.
Внутри участка, огороженного щитом, Олвин готовился работать со своей ученицей – центаврианкой Карвин. Олвин оглянулся и улыбнулся Галену. Тот поднял руку в знак приветствия. Кроме Элрика, Олвин был единственным магом, близким Галену. Олвин часто гостил у них и помогал Галену изучать рунический язык таратимудов. Их обоих интересовала эта древняя раса. Методы обучения Олвина были нетрадиционными. Гален сам был немного знаком с ними и был наслышан о них от Карвин. Олвин прятался от нее, или раз за разом повторял один и тот же трюк до тех пор, пока она его не разгадывала. От ученицы ожидалось, что она будет отвечать ему тем же. Гален не мог представить себя, проделывающим что-то подобное с Элриком.
Пока Олвин гостил у них, Гален занимался вместе с Карвин. Она была очень старательной ученицей, отчасти потому, что, на данный момент, являлась единственной представительницей своей расы, готовящейся стать магом. Центаврианин по имени Тилар, учившийся до нее, не прошел посвящение на прошлой ассамблее и был изгнан. Кризалис у него отобрали и уничтожили.
Карвин разделяла взгляды Галена на принципы техномагии, но каким-то образом ей удавалось сочетать дисциплинированность с поразительной жизнерадостностью. Она всегда казалась Галену удивительно бесстрашной – страстная, отзывчивая, открытая.
Карвин подняла руки, требуя тишины. Она умела великолепно играть на публику: ее разноцветные центаврианские шелка притягивали взгляд, помогая сбивать зрителей с толку. Сначала она попросила Олвина снять ботинки. Олвин прищурился, довольный столь неожиданной просьбой. Он нагнулся, снял потрескавшиеся, выцветшие башмаки.
– Не обещаю приятного запаха.
Потом он отдал ботинки и взялся за ее кризалис, а Карвин начала одной рукой жонглировать ботинками. Она обладала отличной координацией, каковой Гален никогда не отличался. Взмахнув рукой, Карвин создала иллюзию балетного тапочка и добавила его к двум ботинкам. Теперь она жонглировала уже тремя предметами. Язык заклинаний Карвин был языком тела. Ее заклинания были сочетаниями особенных, точных движений и сопровождавших их мысленных импульсов.
Еще один, слегка отличный от предыдущего, взмах руки – появилась сандалия, потом туфля с пряжкой. Теперь Карвин жонглировала двумя руками. Потом у нее, казалось, закончились предметы для жонглирования, но весь этот набор реальной и иллюзорной обуви не желал падать. Ботинки плавали над ее головой, вытянувшись в линию, переворачиваясь и проходя друг сквозь друга. Потрясающая смесь реальности и иллюзии. Она могла с легкостью жонглировать иллюзорными ботинками с помощью заклинаний. Но настоящие ботинки можно было удержать в воздухе, только создав прозрачные летающие платформы – задача, трудная на любом расстоянии.
Под одним ботинком Олвина Гален смог разглядеть область волнообразных искажений примерно в дюйм шириной. Искажение слегка изменялось, когда летающая платформа наклонялась и поворачивалась так, чтобы создать иллюзию движения башмака, стоящего на ней.
Карвин вытянула руки вправо и качнула ими влево. Обувь закружилась вокруг нее с Олвином. Взмахом руки Карвин заставила один ботинок описать полукруг над ее головой и присоединиться к хороводу обуви с другой стороны. Затем настала очередь следующего. Вскоре все ботинки двигались по сложной траектории, а она сама шаталась, ее руки вычерчивали замысловатые заклинания. Движения Карвин, одетой в разноцветные шелка, казалось, стали частью магии.
Наконец, все ботинки снова оказались в руках Карвин, продолжавшей жонглировать ими. Она принялась уничтожать иллюзии одну за другой до тех пор, пока в ее руках не осталось всего два ботинка. Она уничтожила и эти две иллюзии. Больше ботинок не осталось. Олвин удивленно кашлянул – она надула его. Зрители, включая Галена и Феда, зааплодировали. Карвин игриво поклонилась.
Олвин отпустил ее кризалис.
– Ты что, хочешь, чтобы я прошелся по этой грязи… я имел в виду траву, босиком?
Карвин взяла его за руку и развернула. Там, у стены аккуратно стояли оба его ботинка. В какой-то момент она заменила реальные ботинки на иллюзорные, а Гален даже не заметил подмены. Глаза Олвина вылезли на лоб, он оценивающе кивнул:
– Я вырастил гения.
В глубине галереи Гален заметил Элрика. На нем был балахон, какого Гален еще ни разу не видел. Балахон с высоким, как любил Элрик, воротником, но на груди на черном фоне мерцали серебряные и медные нити, образуя замысловатый узор. Украшение совсем не в стиле Элрика. Гален гадал, где Элрик мог раздобыть этот балахон и зачем надел его сегодня.
Элрик разговаривал с Цирцеей, и Гален не решился привлечь его внимание. Да в этом и не было необходимости. Элрик наверняка знал, что он здесь, Элрик почти всегда знал, где он находится. Гален понял, что им надо дождаться своей очереди. Он бы предпочел пройти через это как можно быстрее. Но делать нечего, надо ждать.
Щит исчез. Рядом с ними возникла Херазад в своем ярко-голубом сари. Она поприветствовала Галена и подтолкнула Феда рукой в спину, направив его вокруг скамьи к тренировочной площадке.
– Пошли, поглядим, что ты умеешь.
Фед оглянулся, и на его лице мелькнуло паническое выражение. Подошли Олвин с Карвин.
– Где же ты был прошлой ночью? – сказал Олвин, обнимая Галена.
Хоть это было всего лишь дружеским приветствием, близкий контакт доставил Галену неудобство. Элрик не обнимал его. Снова возник щит. Олвин отпустил его.
– Рад вас видеть, – сказал Гален. – Мои поздравления, Карвин. Это было превосходно. Здорово.
– Не говори так, – ответил Олвин. – А то она зазнается. И кто знает, какой предмет моего туалета исчезнет по ее милости в следующий раз.
– У меня уже появилась идея на этот счет, – заметила Карвин.
– Гален, а ты еще не тренировался? – спросил Олвин.
Гален покачал головой.
– Мне надо глотнуть этого восхитительного местного самогона. Я постараюсь вернуться к твоей тренировке.
– Не спешите, – ответил Гален.
Олвин улыбнулся.
– Ты отлично выступишь. Элрик не даст тебе выступить хуже, чем на отлично.
Олвин повернулся к Карвин.
– Ты составишь мне компанию прогуляться до палаток?
Карвин побежала к двери, Олвин – за ней.
По другую сторону щита Фед создал летающую платформу, и они с Херазад воспарили над полом. По легкому искажению Гален сделал вывод о размерах платформы – примерно два на три фута, – и о ее стандартной прямоугольной форме. О трюках Феда с летающими платформами ходила дурная слава, поговаривали, что Херазад однажды грохнулась с его платформы в грязную лужу. Платформа была, в каком-то смысле, продолжением мага, создававшего ее, поэтому создатель обладал инстинктивной способностью балансировать на ней с помощью различных приемов. Практикуясь, можно было развить свои способности, научиться сохранять равновесие при ускорении и торможении платформы примерно так же, как это делает опытный наездник.
Конечно, можно было создать более безопасную платформу в виде кресла, колесницы, скутера, но традиция плоских прямоугольных платформ была сильна. Однако любому их пассажиру следовало держаться как можно ближе к магу-создателю, или надеяться на медленный полет. Херазад одной рукой держала кризалис Феда. Когда платформа стала вращаться, ей пришлось обхватить талию Феда свободной рукой.
Гален восторгался талантом Феда, но он тоже достаточно уверенно работал с летающими платформами и поэтому решил взглянуть, кто еще был в зале. Он повернулся к галерее. Элрик приучил его подмечать все вокруг себя. Из наблюдений вырастают знание и понимание. А знание и понимание необходимы для мудрого использования биотека.
Гален считал себя неплохим наблюдателем за природными феноменами, способным делать научные заключения, но ему было трудно понимать разумные существа. Мотивы их поведения и чувства часто представлялись ему непостижимой тайной.
Цирцея разговаривала с Блейлоком. Она сотворила в воздухе между ними какую-то схему и, указывая на различные участки, наблюдала за реакцией Блейлока, явно ожидая его одобрения. Блейлок в ответ не выказывал никаких эмоций, сохраняя на лице неизменно строгое выражение. Гален не мог сказать, одобряет он сказанное Цирцеей, или нет.
Позади них стоял Келл со своими учениками: Элизаром и Разил. Хотя в галерее было шумно, а говорил он тихо, вибрация от его великолепно поставленного голоса распространялась по всему помещению. Могучее телосложение Келла и отточенные жесты олицетворяли собой могущество и контроль. Черная кожа и белоснежная бородка в форме руны знания делали его вид необыкновенно эффектным. Его достижения уже превратились в легенду, наиболее известными его деяниями были помощь жертвам засухи на Вискусе 4 и грандиозная хитрость в отношении дрази.
Гален еще ни разу не разговаривал с Келлом, хотя на предыдущей ассамблее заметил, что маг наблюдал за ним. Он предположил, что Келла интересовали все ученики. Элрик с тревогой обсуждал с Олвином старение Келла, но Гален считал, что тот по-прежнему был лучшим из них.
Теперь мудрость Келла, мудрость Вирден, перенимали Элизар и Разил. Мысли об этом вызывали у Галена зависть. Но он не променял бы Элрика ни на одного другого наставника. К тому же, быть лидером – а ученик Келла должен быть лидером – не его призвание. Элизар подходил для этой роли. Что-то в наклоне головы Элизара придавало его серебристому кризалису вид древнего шлема. В своем длинном бархатном пальто каштанового цвета с расшитой золотыми узорами жилеткой под ним он выглядел по-царски. Подражая Келлу, он даже отрастил темную бородку, которой придал форму руны магии.
Однако сегодня Элизар казался рассеянным. Он оглядывался на других магов; кисть правой руки слегка сжата, большой палец потирал остальные четыре. Разил опустила глаза, как будто уйдя в себя. Элрик никогда бы не позволил Галену так себя вести. Он все время требовал от Галена полной концентрации. Однако Келл продолжал говорить, как будто ничего не замечал.
Элизар оглянулся и заметил Галена. Он спросил у Келла разрешения и пошел по галерее, останавливаясь чтобы поздороваться с магами, мимо которых проходил. Что-то в его манерах изменилось. Как прежде, его широкие шаги были уверенными, подбородок задран вверх. Тем не менее, его беспокойство бросалось в глаза. Что-то было в его манере наклоняться, чтобы обняться с другими магами, в напряженности, с которой он их приветствовал. Казалось, будто он боялся потерять симпатию и уважение магов. Большой палец Элизара снова и снова описывал круги по кончикам пальцев. Гален понял, что его внимание было сосредоточено вовсе не на других магах.
Элизар протянул руки.
– Гален, дружище. Мы так давно не виделись.
Элизар обнял Галена.
– Извини, что пропал надолго.
Положив руку на плечи Галену, Элизар потащил его прочь от щита.
– Я вовсе не собирался прерывать твоей разговор с Келлом, – сказал Гален.
– А, ничего страшного.
Гален был шокирован тем, что Элизар так говорит о Келле и, видимо, Элизар заметил это. Он быстро добавил:
– Да он просто подбадривал нас. Разил это нужно намного больше, чем мне.
Это уже больше походило на Элизара. Он никогда не страдал от неуверенности в себе.
– По твоему совету я прочитал воспоминания Гали-Гали, – сказал Гален. – Спасибо тебе. Он был самым выдающимся мыслителем из всех, которые были мне известны. Его стратегия в войне с Зрадом была гениальной.
Элизар улыбнулся.
– Я и забыл об этом. У него была удивительная жизнь. Мне нравится история об его посвящении, об испытании и о том, что это испытание значило для него.
Они остановились в тихом уголке, и Элизар наконец-то убрал руку с плеча Галена.
– Ну что, ты готов к посвящению? – спросил Гален.
– Без сомнений. Не то что эти жалкие недоучки.
Элизар быстро кивнул головой, указывая на трех учеников, находящихся на стадии кризалиса, стоящих в нескольких шагах от них.
– Кейн и его дружки-идиоты даже не заслуживают того, чтобы пройти посвящение. Их мечта – поселиться на планете, чьи обитатели пребывают в каменном веке, и поражать их воображение огненными шарами. Как мужественно. А с воображением у них так же, как и со знаниями.
Элизар пристально оглядел зал.
– Карвин могла бы преуспеть в роли фокусника. Вдруг Ребо и Зути понадобится помощница?
Элизар имел склонность презрительно относиться к ученикам магов, не являющихся членами Круга. Гален привык к этому, и, хотя не был согласен с такой точкой зрения, он чувствовал, что Элизару, представителю линии Вирден, все остальные значительно уступали.
– Мы с тобой, Гален, да горстка других учеников, – вот от кого будет зависеть будущее техномагов, когда мы пройдем посвящение. – Большой палец Элизара возобновил круговые движения. – После этого необходимо будет принять множество решений. Решить, кем мы собираемся быть.
– Боюсь, что я мало размышлял на эту тему, – ответил Гален. – Когда я обрету достаточно опыта, я буду рад заняться тем, о чем нам говорили, – творить благо, изменять мир к лучшему и способствовать возрождению славы техномагов.
– Жизнь не всегда предоставляет нам время, необходимое для подготовки.
Что-то сильно беспокоило его друга.
– Полагаю, что так и есть.
Элизар подошел ближе, понизил голос. Его темно-синие глаза впились в Галена.
– На меня легла огромная тяжесть, Гален. Возможно, ты не понимаешь. От меня ждут, что я займу место Келла и поведу нас дальше. Но куда? Мы сейчас зациклились на оттачивании техники: нами больше владеют мысли о росчерках и иллюзиях, чем о нашем влиянии.
Он стукнул кулаком о ладонь.
– Мы развлекаем, мы просвещаем, но кто знает, каким могуществом мы в действительности обладаем? Маги древности, таратимуды, обладали властью. И они мудро и уверенно пользовались своим могуществом. Они знали, как изготавливать биотек и как его использовать. Сколько всего мы утратили! А что до той малой толики знаний, которой мы обладаем, то я уверен, что важнейшие сведения утаиваются от нас Кругом. Возможно, Круг является хранителем таких тайн, о каких большинство магов даже представить не могут.
Гален был потрясен обвинениями, выдвинутыми его другом. В прошлом Элизар сетовал на излишнюю, на его взгляд, консервативность Круга, но он всегда признавал их мудрость и право на лидерство.
– Тайн какого рода?
– Сам толком не знаю. Почти наверняка, тайны могущества. Наших способностей, о которых мы не подозреваем. Но самое важное…, – Элизар оглянулся, наклонился поближе к Галену. – Представь себе, Гален, над нами нависла угроза. Не только над нами, над всеми. Эта угроза может уничтожить наш орден. А информацию о ней от нас скрывают!
– Круг? Но почему?
– Я думаю, они боятся, сравнительно спокойные и безопасные времена сделали их самодовольными. Думаю, они вынуждены бездействовать из-за того, что они знают. И они не готовы сделать то, что должны.
Маги разразились смехом – видимо Фед снова начал паясничать.
Гален не мог поверить в то, что Элрик скрывал информацию об опасности, грозящей магам, или о том, как защититься от нее.
– Если дело обстоит так, – сказал он, – то мы должны высказать все это Кругу.
– Круг будет все отрицать.
– Тогда мы сами расскажем обо всем магам.
– Они нам не поверят.
– Какие у тебя есть доказательства?
Элизар бросил быстрый взгляд на Келла.
– Мы обязательно обсудим это позже. Но говорю тебе, Келл не готов и не способен справиться с надвигающейся угрозой. Нам понадобится новый лидер.
Многие маги были мудрее и опытнее Элизара, и с его стороны было весьма самонадеянно считать себя единственной кандидатурой. Ему предстоит вступить в Круг спустя много лет. Но почему один Элизар подозревал о существовании этой угрозы? Гален не знал, что сказать.
– Пройдет немало лет, прежде чем Келл покинет Круг.
– Он – старик. Ты не знаешь, Гален. Он не тот, кем был прежде. Среди членов Круга всегда был один представитель линии Вирден. Если это не Келл, то это должна быть Разил, или я, и…
Он пожал плечами, отвергая кандидатуру Разил.
– Но самым молодым из магов в Круг избрали Элрика, а ему тогда было пятьдесят.
Выборы в Круг не проводились до тех пор, пока один из его членов не умрет или не подаст в отставку, причем отставка обычно происходила незадолго до смерти.
– Келл слишком поздно взял ученика. Он должен был сделать это еще много лет назад. И он должен был взять только одного. Но он считал себя непогрешимым. Я не виноват в том, что слишком молод. И я не могу оправдывать этим свое бездействие. Настала пора для решительных поступков. Так уж вышло, что только у меня есть возможность так действовать. Надеюсь на то, что когда придет время, ты меня поддержишь.
– Какого рода действия?
– Тайны, – Элизар провел рукой по губам, – должны быть раскрыты. Мы должны восстановить наше былое могущество. От этого будет зависеть выживание магов.
Он криво улыбнулся, посмотрев куда-то в сторону, как будто видел будущее, которое предсказывал. Подобно ученику, собирающемуся наложить свое первое заклинание, он казался испуганным и возбужденным одновременно. Потом взгляд Элизара снова вернулся к Галену, и ученик Келла положил руку на плечо ученику Элрика.
– Пожелай мне удачи. И не рассказывай об этом никому.
Гален кивнул.
Элизар двинулся дальше, приветствуя других магов и обнимаясь с ними с той же тревожной напряженностью.
Элизар должен ошибаться, подумал Гален. Элрик рассказал бы ему о любой опасности. И, если бы эта опасность существовала, Круг сделал бы все, что в их силах, чтобы подготовить магов ко встрече с ней.
Гален двинулся по направлению к щиту. Сейчас по ту сторону щита тренировалась Разил под наблюдением Келла. Гален мало что помнил о ней по предыдущим ассамблеям. Она почти всегда ходила за Элизаром, словно бледная тень своего брата. Лучше всего Галену запомнилось то, что на каждой ассамблее она одевалась по-разному, красила волосы в разные цвета, а ее одежды отражали обычаи различных культур с различных планет в разные исторические периоды. Словно она постоянно примеряла на себя разные личности. И, несмотря на все эти внешние изменения, в любом образе она всегда казалась потерянной.
На этот раз ее волосы были естественного, темно-каштанового цвета, а покрой бархатного платья совпадал по стилю с одеждой Элизара. Возможно, она нашла себя, или на этот раз она, вероятно, уступила их просьбам. Однако платье висело бесформенным мешком на ее тонкой, гибкой фигурке. Даже эта личность ей не подошла.
Келл возвышался позади нее. Глаза Разил были опущены вниз, руки висели вдоль тела. Гален не смог припомнить, как звучит ее голос, он даже не помнил, слышал ли когда-нибудь, как она говорила. Однако сейчас ее маленькие губки шевелились в безмолвном произнесении заклинаний.
Светящиеся шары, плавающие в воздухе, потускнели. На тренировочной площадке потемнело. С плетеных матов, покрывающих пол, стал подниматься туман. Туман быстро заполнил пространство внутри щита, скрывая темные фигуры Келла и Разил. Где-то в глубине тумана возник свет, начал распространяться во всех направлениях. В пульсирующем свете появились неясные темные фигуры, меняющие свое место в промежутках между вспышками света. Они слегка напоминали голодемонов, время от времени создаваемых Олвином, но были чем-то совсем другим, чем-то тревожащим. При каждой вспышке света они, казалось, чуть-чуть изменяли свою форму, трансформировались. Тем не менее, центральной частью каждой фигуры неизменно являлось отверстие, заполненное абсолютной тьмой, – рот.
Быстрой серией прыжков фигуры устремились к щиту, их темные ротовые отверстия превратились в выпуклости. Гален отступил на шаг. Фигуры поглощали сами себя, разражаясь мучительным визгливым криком.
Потом свет шаров вернулся, показались Келл и Разил, окруженные туманной дымкой. Финальное движение губ Разил – и туман медленно втянулся обратно в мат.
Со стороны магов раздались редкие аплодисменты. Что-то ударило Галена в спину, он подпрыгнул. Но это оказался всего лишь Фед.
– Слушай, наша группа закончивших обучение вправду страннее обычного, или мне одному так кажется?
Меньше всего на свете Галену хотелось сейчас трепаться. Он должен выяснить, о чем говорил Элизар, и готовиться к собственной тренировке. Ждать оставалось недолго.
Щит опустился, маги, пользуясь моментом, входили и выходили из зала. Гален заметил на скамье свободное место.
– Пойду, сяду, – сказал он Феду.
Фед пошел следом.
– Ты слышал, что Разил сказала Карвин? Она сказала, что ее кризалис разговаривает с ней!
Гален пытался сообразить, шутит Фед или нет. Похоже, что нет.
– Она не имела в виду то, что кризалис эхом повторяет ее мысли?
– Нет, она сказала, что именно разговаривает со своим кризалисом. Я в этом не уверен. Конечно, есть Гауэн, считающий биотек божьим даром, так что, если она вправду может слышать свой кризалис, то, может быть, с его помощью, она сможет выиграть в лотерее Нью-Вегаса.
Гален опустился на скамью.
Фед втиснулся слева.
– Я тут размышлял, не заняться ли мне изучением номеров лотереи, факторов вероятности в случайном выпадении номеров, чтобы уменьшить количество неудачников, играющих в лотерею.
Фед постоянно размышлял о различных исследовательских проектах. И, насколько Галену было известно, он до сих пор не довел до конца ни одного из них.
– Должно же быть какое-то вознаграждение за всю проделанную нами работу, не так ли, Гален? И за боль. Я слыхал, что посвящение – очень болезненная процедура. И предупреждаю тебя, я могу орать, как девчонка. Но если бы все это было безболезненным, то все бы захотели стать магами, ведь так?
– Полагаю, что так.
Фед продолжал болтать. Келл вызвал Элизара на тренировочную площадку, и щит снова поднялся. От щита исходило слабое, еле слышное жужжание. Элизар начал с самых простых упражнений. Что бы там Элизар ни думал о том, что Круг утаивает информацию, он не предпримет ничего, что поставило бы под вопрос его посвящение.
Сейчас, когда щит оказался так близко, Гален впервые обратил на него внимание. Щит был однородный, твердый, недурно сконструированный. Галену не давались щиты. Он несколько раз пытался создать самый простой щит, повторяющий контуры тела подобно второй коже. Его щиты оказывались нестабильными и почти не защищали его. Спустя всего несколько минут энергия его колеблющегося щита стекала, образуя пятно на полу. Он так и не смог научиться отделять создаваемый щит от своего тела и поддерживать его на некотором расстоянии от себя. Может быть, изучение этого щита поможет ему?
Гален достал свое сенсорное устройство, увеличил изображение щита в десять тысяч раз. При таком увеличении он мог разглядеть структуру щита, степень его целостности и любые аномалии. К примеру, щиты самого Галена – до того, как они разрушались, – выглядели, как жесткая голубая сеть с отчетливыми квадратными дырами в ней. Но сейчас он видел на своем экране твердое голубое поле.