Страница:
Заинтригованный, он еще в сто раз увеличил изображение. Голубоватая поверхность щита осталась твердой, но сейчас он разглядел, что щит состоял из тончайших энергетических нитей. Они так тесно переплетались между собой, что отверстий в этой сетке практически не было. Прочность, элегантность и простота щита заворожили его. Плетеный щит был автономным, законченным – тонкая работа. Он понятия не имел, как именно этот щит был создан, но концепция такого щита сейчас обрела для него новое значение.
С помощью сенсорного устройства Гален поискал канал, связывающий создателя и щит. Возможно, он узнает больше подробностей от того, кто это сотворил. Гален обнаружил тонкую энергетическую нить, тянущуюся из щита, осторожно проследил, куда она ведет. Ниточка привела к переплетенным между собой рукам человека, сидевшего справа от него. Сильные, тонкие пальцы совершали небольшие движения, с неустанной заботой поддерживая щит. На девушке-маге был черный балахон, и Гален поразился, увидев на ее голове кризалис. Она была таким же учеником, как и он сам. Тем не менее он не узнал ее. Длинные, светло-каштановые волосы убраны за уши, некоторые пряди свисали под странным углом. Мускулы на шее напряжены. Она повернулась к нему с выражением любопытства на лице.
– Здравствуй, – сказала она.
Внезапно ему захотелось узнать о ней все: о заклинаниях, которые она накладывала и о том, как она научилась этому, о ее любимых блюдах, о том, как она видела звезды, любила ли она когда-нибудь и почему захотела стать техномагом. Он влюбился в ее изящные уши, в теплые серые глаза, в ее сильные тонкие руки. И он не хотел мешать ей, не хотел нарушить ее заклинание.
У него вдруг засосало под ложечкой. Кажется, он влип.
– Здравствуй, – ответил он.
– Ты, должно быть, Гален.
– Ты можешь говорить?
– Я делаю это довольно часто.
Она улыбнулась, ее губки сжались загадочным, очаровательным образом. У него возникло ощущение, что она знает о нем все, но его это почему-то не встревожило. Казалось то, что она узнала, нравилось ей.
– Я… имел в виду щит.
– Ничего страшного. Это не помеха. Это сродни вязанию.
– Какая прекрасная работа.
– Спасибо. Щиты – мой конек. Я стараюсь совершенствоваться.
Ему следовало бы более внимательно изучить список прибывших магов.
– Извини, но не я узнал тебя.
– Изабель, ученица Бурелл.
Конечно! Как мог он быть таким идиотом? Как же мало внимания он уделял людям.
– Я пропустила прошлую ассамблею, – продолжала она. – Бурелл была больна, и мы остались дома. Келл прилетел к нам вместе с Элизаром и Разил, – она замолчала и сосредоточилась на заклинании, – и провел для меня церемонию вступления в стадию кризалиса. Когда мы в последний раз виделись, мне было пятнадцать, и я предпочитала компанию девочек.
Наконец-то он ее вспомнил.
– Так это ты все время вязала?
Она снова загадочно улыбнулась, не разжимая губ.
– Да. А ты все время читал.
– Ага.
Странные мысли роились у него в голове. Чувствовала ли она что-либо по отношению к нему? И, если они оба станут магами, то смогут ли они жить вместе? За последние двести лет всего одна пара магов сумела поддерживать между собой отношения на протяжении многих лет. И то вскоре они закончились.
– Скоро начнется твоя тренировка? – спросила она.
– Куда я денусь.
До него дошло, что Изабель накладывает заклинание в отсутствии наставника. Он поискал взглядом Бурелл, но не увидел ее.
– Как же тебе разрешили работать без Бурелл?
– Она была здесь утром. Я начала с ней. Но она почувствовала себя не очень хорошо, поэтому договорилась с Элриком. Ему понравилось, как я создаю щиты. Мне запретили делать что-либо еще без присмотра.
В комнате стало шумно, и ей пришлось говорить громче. Гален повернулся к тренировочной площадке. В центре вращающегося роя стоял Элизар. Он слегка наклонился вперед и поднес сложенные руки ко рту, будто хотел согреть их. Дернувшись, он выкрикнул что-то, какой-то протяжный слог. Тонкий темный дротик вылетел из его рук, поплыл вокруг комнаты, присоединился к рою. Дротики издавали громкий металлический лязг. Выплеск энергии следовал за выплеском, Элизар создавал один дротик за другим до тех пор, пока они не образовали вихрь вокруг него.
Келл прошептал что-то на ухо Элизару, Элизар покачал головой. Его шатало, пот ручьями стекал по его бледному, тонкому лицу.
Элизар испустил глубокий протяжный звук. Изменяющийся тон на мгновение звоном отдался в ушах Галена. Элизар оборвал звук, дернулся. В едином порыве дротики, как живые, ринулись к границам тренировочной площадки.
С трех сторон тренировочная площадка была ограничена каменными стенами зала, усиленными поддерживающим заклинанием Элрика. Дротики вонзились в них и увязли, подобно дротикам дартса в мишени. Они медленно погрузились внутрь и исчезли, их энергию поглотило заклинание Элрика.
С четвертой стороны площадку ограничивал щит Изабель. Он также остановил дротики, но с внешней его стороны появились крошечные выпуклости. Элизар один за другим испускал неприятные звуки, дротики вращались, подобно крошечным сверлам, продавливаясь в щит. Гален повернулся к Изабель. Глаза ее были закрыты, лицо пылало, пальцы двигались с бешеной скоростью. Дротики вонзались в щит все глубже.
Но Элизар уставал. Его вопли стали хриплыми, а дергающиеся движения тела слабыми. Ему приходилось сейчас сражаться и с Элриком и с Изабель, поэтому на соперничество с Изабель у него оставалось мало энергии. Элрик предупреждал о том, что некоторые испытают свои силы на других, и Гален сам много раз наблюдал за подобными сражениями на прошлых ассамблеях. Но Гален не понимал, зачем Элизар затеял это и почему результат поединка был так важен для него. Пытался ли он подготовиться к угрозе, о которой рассказывал? Он был пока еще на стадии кризалиса, его сила никак не могла равняться силе Элрика.
Один из дротиков рядом с Галеном исчез. За ним – следующий, потом еще один… Элизар терял концентрацию. Гален подумал что, похоже, сражение закончено. Но затем щит Изабель начал вибрировать. Он взглянул вниз и заметил, что до сих пор держит в руках сенсорное устройство. На экране были видны порванные энергетические нити и образовавшиеся крошечные отверстия. Щит расплелся.
Элизар издал последний, утробный крик, эхо смолкло. Дротики исчезли.
Пальцы Изабель шевельнулись в последний раз, распуская щит, потом ее ладони бессильно опустились. Тяжело вздохнув, она выпрямилась и пристально посмотрела на Элизара.
Маги разразились аплодисментами.
– Вы хорошо сражались, – произнес Келл. – Поздравляю обоих.
Элизар вытер лицо тыльной стороной ладони. Он коротко поклонился, вытянул руку по направлению к Изабель. Она кивнула. Когда Элизар покидал тренировочную площадку, его глаза встретились с глазами Изабель. Гален думал, что увидит во взгляде Элизара гнев или разочарование, но, вместо этого, заметил лишь сильный интерес.
Элрик шагнул на тренировочную площадку.
Гален встал, его страхи нахлынули на него с прежней силой. После всего, что было сделано до него, он сотворит кривую сферу? Изабель взяла из его рук сенсорное устройство.
– Прости меня, – сказал Гален и вышел на тренировочную площадку.
Келл занял его место на скамье и обменялся несколькими словами с Изабель. Та кивнула, и он создал щит вместо нее.
Элрик взялся за кризалис Галена.
– Контроль. Представление. Оригинальность.
Гален внутренне сосредоточился, замедляя дыхание, расслабляя мускулы, выпрямляясь. Закрыл глаза, представил свой разум пустым экраном, на котором можно было писать уравнения.
Сначала он проделал разогревающее упражнение, создав огненный шар. Он сохранял контроль, несмотря на сидящего прямо перед ним Келла, пристальный взгляд которого отвлекал его.
Гален постарался не замечать взгляда мага и продолжил представление, которым хотел отдать дань уважения Вирден. Он знал, что заставляет Элрика ждать, но ему хотелось показать Келлу и Изабель что он кое на что способен. Изабель, держа сенсорное устройство, изучала его работу. Посвящение Вирден вышло превосходно. Изабель и некоторые зрители захлопали, Келл внешне никак не отреагировал на увиденное.
Элрик нетерпеливо кашлянул. Гален мог легко представить три морщины меж его бровей. Нет смысла тянуть дальше, пора попробовать открытое им уравнение – уравнение из одного единственного элемента.
Он не стал размениваться на красивые жесты. Если заклинание окажется пустым, так он будет выглядеть менее идиотски. Он закрыл глаза, представил чистый экран и написал на нем простое уравнение.
Он ожидал, что кризалис ответит ему слабым подтверждающим эхом. Вместо этого, в тот самый момент, когда он визуализировал уравнение, громадная, ошеломляющая волна энергии нахлынула на него. Какой-то момент энергия, казалось, накапливалась. Потом она обрушилась на него: волна за волной, волна за волной. Энергия с удушающей концентрацией ударила по нему. Он судорожно дышал, моргая.
Молекулы воздуха каким-то образом оказались невероятно далекими друг от друга. Он не чувствовал пола под ногами, не ощущал даже собственного веса.
Стремительным броском энергия вырвалась из него, отбросив его назад на Элрика. Гален снова ощутил вес своего тела. Он зашатался, восстанавливая равновесие. Энергия начала концентрироваться там, где он и хотел, на том месте появилась красная, постепенно темнеющая сфера.
Но он по-прежнему не ощущал своего тела, так, как должно было быть, более того, весь зал воспринимался как-то ненормально. Воздух казался насыщенным энергией, само время ощущалось иначе, как будто оно вдруг замедлилось и исказилось. Сферическая область пространства темнела, лица Келла и Изабель за ней стали казаться странно искаженными, как будто он видел их сквозь мыльный пузырь. Себя он также ощущал искаженным: левая нога стала длиннее правой, левый глаз выпятился наружу, как будто его тело стало эластичным. Что-то искажало пространство и время.
Это был не прозрачный шар, какой создавало уравнение из двух элементов. Не волшебная мечта, воплощенная посредством древней технологии. Это было что-то бесформенное и ужасно опасное. Казалось, его мысли стали рыхлыми, рассеянными. Гален осознал, что должен это остановить. Он несет ответственность за это. Это его творение. Но отменяющее заклинание могло сработать только после того, как первое заклинание создавало что-либо. В странно искаженном времени его заклинание все еще сохраняло форму, продолжая что-то создавать. Что оно создавало, Гален не знал.
Он в отчаянии сосредоточился, визуализировал уравнение подключения к сенсорам, встроенным в кризалис. Левая сторона его головы, казалось, разбухала. Наконец, кризалис эхом отреагировал на уравнение, Гален смог взглянуть на данные сенсоров. Сенсоры отмечали повсюду вокруг него огромную энергию и огромную нестабильность.
Внутренность сферы приобрела красно-серый цвет, он больше не мог видеть Келла и Изабель. Как будто их больше не существовало.
«Элрик должен прекратить действие заклинания», – в отчаянии подумал Гален. Только ему под силу остановить заклинание в процессе наложения. Но Гален не мог с уверенностью сказать, был ли Элрик все еще здесь, за его спиной, или превратился во что-то, искаженное до неузнаваемости.
Потом темная поверхность сферы начала сжиматься, серый цвет внутри ее – блекнуть. Когда сфера стала уменьшаться, время восстановило свой нормальный ход. Сфера свернулась внутрь себя, исчезла. Его тело вернуло свою форму, и Гален внезапно почувствовал, что может дышать.
Когда он жадно втягивал в себя воздух, его слегка подбросило вверх. Мгновение он чувствовал себя полностью дезориентированным. Часть его разума, часть его тела казались недоступными, как будто их парализовало. Железная хватка удерживала его от того, чтобы развалиться на части. Уравнение было стерто из его разума. Сила, связывающая его с уравнением, покинула его.
Это ощущение не было похоже на то, что возникало при разделении. Он не был отделен от кризалиса, тот по-прежнему был его частью, однако, эта его часть была парализована. Ранее Гален несколько раз испытывал подобное, и всегда это доставляло ему неприятные ощущения.
Элрик отключил его биотек.
Зал потряс раскат грома – энергия, образовавшая сферу, исчезла так же быстро, как и возникла.
Чувство равновесия изменило Галену, и он, судорожно дыша, рухнул на пол. Элрик двинулся к нему, удерживая его кризалис.
– Не сопротивляйся, – сказал он.
Гален не мог заставить свое тело слушаться. Его сердце бешено билось, рот был заполнен слюной.
За щитом молчаливыми рядами стояли маги. На лицах ясно читалась их реакция. Они смотрели на него, как на чужака, явившегося им в первый раз. Как будто сейчас они увидели его – истинного и поняли, что он им не чета, что он совсем, совсем другой.
В центре сидел Келл, его темные глаза изучали Галена.
Глава 4
С помощью сенсорного устройства Гален поискал канал, связывающий создателя и щит. Возможно, он узнает больше подробностей от того, кто это сотворил. Гален обнаружил тонкую энергетическую нить, тянущуюся из щита, осторожно проследил, куда она ведет. Ниточка привела к переплетенным между собой рукам человека, сидевшего справа от него. Сильные, тонкие пальцы совершали небольшие движения, с неустанной заботой поддерживая щит. На девушке-маге был черный балахон, и Гален поразился, увидев на ее голове кризалис. Она была таким же учеником, как и он сам. Тем не менее он не узнал ее. Длинные, светло-каштановые волосы убраны за уши, некоторые пряди свисали под странным углом. Мускулы на шее напряжены. Она повернулась к нему с выражением любопытства на лице.
– Здравствуй, – сказала она.
Внезапно ему захотелось узнать о ней все: о заклинаниях, которые она накладывала и о том, как она научилась этому, о ее любимых блюдах, о том, как она видела звезды, любила ли она когда-нибудь и почему захотела стать техномагом. Он влюбился в ее изящные уши, в теплые серые глаза, в ее сильные тонкие руки. И он не хотел мешать ей, не хотел нарушить ее заклинание.
У него вдруг засосало под ложечкой. Кажется, он влип.
– Здравствуй, – ответил он.
– Ты, должно быть, Гален.
– Ты можешь говорить?
– Я делаю это довольно часто.
Она улыбнулась, ее губки сжались загадочным, очаровательным образом. У него возникло ощущение, что она знает о нем все, но его это почему-то не встревожило. Казалось то, что она узнала, нравилось ей.
– Я… имел в виду щит.
– Ничего страшного. Это не помеха. Это сродни вязанию.
– Какая прекрасная работа.
– Спасибо. Щиты – мой конек. Я стараюсь совершенствоваться.
Ему следовало бы более внимательно изучить список прибывших магов.
– Извини, но не я узнал тебя.
– Изабель, ученица Бурелл.
Конечно! Как мог он быть таким идиотом? Как же мало внимания он уделял людям.
– Я пропустила прошлую ассамблею, – продолжала она. – Бурелл была больна, и мы остались дома. Келл прилетел к нам вместе с Элизаром и Разил, – она замолчала и сосредоточилась на заклинании, – и провел для меня церемонию вступления в стадию кризалиса. Когда мы в последний раз виделись, мне было пятнадцать, и я предпочитала компанию девочек.
Наконец-то он ее вспомнил.
– Так это ты все время вязала?
Она снова загадочно улыбнулась, не разжимая губ.
– Да. А ты все время читал.
– Ага.
Странные мысли роились у него в голове. Чувствовала ли она что-либо по отношению к нему? И, если они оба станут магами, то смогут ли они жить вместе? За последние двести лет всего одна пара магов сумела поддерживать между собой отношения на протяжении многих лет. И то вскоре они закончились.
– Скоро начнется твоя тренировка? – спросила она.
– Куда я денусь.
До него дошло, что Изабель накладывает заклинание в отсутствии наставника. Он поискал взглядом Бурелл, но не увидел ее.
– Как же тебе разрешили работать без Бурелл?
– Она была здесь утром. Я начала с ней. Но она почувствовала себя не очень хорошо, поэтому договорилась с Элриком. Ему понравилось, как я создаю щиты. Мне запретили делать что-либо еще без присмотра.
В комнате стало шумно, и ей пришлось говорить громче. Гален повернулся к тренировочной площадке. В центре вращающегося роя стоял Элизар. Он слегка наклонился вперед и поднес сложенные руки ко рту, будто хотел согреть их. Дернувшись, он выкрикнул что-то, какой-то протяжный слог. Тонкий темный дротик вылетел из его рук, поплыл вокруг комнаты, присоединился к рою. Дротики издавали громкий металлический лязг. Выплеск энергии следовал за выплеском, Элизар создавал один дротик за другим до тех пор, пока они не образовали вихрь вокруг него.
Келл прошептал что-то на ухо Элизару, Элизар покачал головой. Его шатало, пот ручьями стекал по его бледному, тонкому лицу.
Элизар испустил глубокий протяжный звук. Изменяющийся тон на мгновение звоном отдался в ушах Галена. Элизар оборвал звук, дернулся. В едином порыве дротики, как живые, ринулись к границам тренировочной площадки.
С трех сторон тренировочная площадка была ограничена каменными стенами зала, усиленными поддерживающим заклинанием Элрика. Дротики вонзились в них и увязли, подобно дротикам дартса в мишени. Они медленно погрузились внутрь и исчезли, их энергию поглотило заклинание Элрика.
С четвертой стороны площадку ограничивал щит Изабель. Он также остановил дротики, но с внешней его стороны появились крошечные выпуклости. Элизар один за другим испускал неприятные звуки, дротики вращались, подобно крошечным сверлам, продавливаясь в щит. Гален повернулся к Изабель. Глаза ее были закрыты, лицо пылало, пальцы двигались с бешеной скоростью. Дротики вонзались в щит все глубже.
Но Элизар уставал. Его вопли стали хриплыми, а дергающиеся движения тела слабыми. Ему приходилось сейчас сражаться и с Элриком и с Изабель, поэтому на соперничество с Изабель у него оставалось мало энергии. Элрик предупреждал о том, что некоторые испытают свои силы на других, и Гален сам много раз наблюдал за подобными сражениями на прошлых ассамблеях. Но Гален не понимал, зачем Элизар затеял это и почему результат поединка был так важен для него. Пытался ли он подготовиться к угрозе, о которой рассказывал? Он был пока еще на стадии кризалиса, его сила никак не могла равняться силе Элрика.
Один из дротиков рядом с Галеном исчез. За ним – следующий, потом еще один… Элизар терял концентрацию. Гален подумал что, похоже, сражение закончено. Но затем щит Изабель начал вибрировать. Он взглянул вниз и заметил, что до сих пор держит в руках сенсорное устройство. На экране были видны порванные энергетические нити и образовавшиеся крошечные отверстия. Щит расплелся.
Элизар издал последний, утробный крик, эхо смолкло. Дротики исчезли.
Пальцы Изабель шевельнулись в последний раз, распуская щит, потом ее ладони бессильно опустились. Тяжело вздохнув, она выпрямилась и пристально посмотрела на Элизара.
Маги разразились аплодисментами.
– Вы хорошо сражались, – произнес Келл. – Поздравляю обоих.
Элизар вытер лицо тыльной стороной ладони. Он коротко поклонился, вытянул руку по направлению к Изабель. Она кивнула. Когда Элизар покидал тренировочную площадку, его глаза встретились с глазами Изабель. Гален думал, что увидит во взгляде Элизара гнев или разочарование, но, вместо этого, заметил лишь сильный интерес.
Элрик шагнул на тренировочную площадку.
Гален встал, его страхи нахлынули на него с прежней силой. После всего, что было сделано до него, он сотворит кривую сферу? Изабель взяла из его рук сенсорное устройство.
– Прости меня, – сказал Гален и вышел на тренировочную площадку.
Келл занял его место на скамье и обменялся несколькими словами с Изабель. Та кивнула, и он создал щит вместо нее.
Элрик взялся за кризалис Галена.
– Контроль. Представление. Оригинальность.
Гален внутренне сосредоточился, замедляя дыхание, расслабляя мускулы, выпрямляясь. Закрыл глаза, представил свой разум пустым экраном, на котором можно было писать уравнения.
Сначала он проделал разогревающее упражнение, создав огненный шар. Он сохранял контроль, несмотря на сидящего прямо перед ним Келла, пристальный взгляд которого отвлекал его.
Гален постарался не замечать взгляда мага и продолжил представление, которым хотел отдать дань уважения Вирден. Он знал, что заставляет Элрика ждать, но ему хотелось показать Келлу и Изабель что он кое на что способен. Изабель, держа сенсорное устройство, изучала его работу. Посвящение Вирден вышло превосходно. Изабель и некоторые зрители захлопали, Келл внешне никак не отреагировал на увиденное.
Элрик нетерпеливо кашлянул. Гален мог легко представить три морщины меж его бровей. Нет смысла тянуть дальше, пора попробовать открытое им уравнение – уравнение из одного единственного элемента.
Он не стал размениваться на красивые жесты. Если заклинание окажется пустым, так он будет выглядеть менее идиотски. Он закрыл глаза, представил чистый экран и написал на нем простое уравнение.
Он ожидал, что кризалис ответит ему слабым подтверждающим эхом. Вместо этого, в тот самый момент, когда он визуализировал уравнение, громадная, ошеломляющая волна энергии нахлынула на него. Какой-то момент энергия, казалось, накапливалась. Потом она обрушилась на него: волна за волной, волна за волной. Энергия с удушающей концентрацией ударила по нему. Он судорожно дышал, моргая.
Молекулы воздуха каким-то образом оказались невероятно далекими друг от друга. Он не чувствовал пола под ногами, не ощущал даже собственного веса.
Стремительным броском энергия вырвалась из него, отбросив его назад на Элрика. Гален снова ощутил вес своего тела. Он зашатался, восстанавливая равновесие. Энергия начала концентрироваться там, где он и хотел, на том месте появилась красная, постепенно темнеющая сфера.
Но он по-прежнему не ощущал своего тела, так, как должно было быть, более того, весь зал воспринимался как-то ненормально. Воздух казался насыщенным энергией, само время ощущалось иначе, как будто оно вдруг замедлилось и исказилось. Сферическая область пространства темнела, лица Келла и Изабель за ней стали казаться странно искаженными, как будто он видел их сквозь мыльный пузырь. Себя он также ощущал искаженным: левая нога стала длиннее правой, левый глаз выпятился наружу, как будто его тело стало эластичным. Что-то искажало пространство и время.
Это был не прозрачный шар, какой создавало уравнение из двух элементов. Не волшебная мечта, воплощенная посредством древней технологии. Это было что-то бесформенное и ужасно опасное. Казалось, его мысли стали рыхлыми, рассеянными. Гален осознал, что должен это остановить. Он несет ответственность за это. Это его творение. Но отменяющее заклинание могло сработать только после того, как первое заклинание создавало что-либо. В странно искаженном времени его заклинание все еще сохраняло форму, продолжая что-то создавать. Что оно создавало, Гален не знал.
Он в отчаянии сосредоточился, визуализировал уравнение подключения к сенсорам, встроенным в кризалис. Левая сторона его головы, казалось, разбухала. Наконец, кризалис эхом отреагировал на уравнение, Гален смог взглянуть на данные сенсоров. Сенсоры отмечали повсюду вокруг него огромную энергию и огромную нестабильность.
Внутренность сферы приобрела красно-серый цвет, он больше не мог видеть Келла и Изабель. Как будто их больше не существовало.
«Элрик должен прекратить действие заклинания», – в отчаянии подумал Гален. Только ему под силу остановить заклинание в процессе наложения. Но Гален не мог с уверенностью сказать, был ли Элрик все еще здесь, за его спиной, или превратился во что-то, искаженное до неузнаваемости.
Потом темная поверхность сферы начала сжиматься, серый цвет внутри ее – блекнуть. Когда сфера стала уменьшаться, время восстановило свой нормальный ход. Сфера свернулась внутрь себя, исчезла. Его тело вернуло свою форму, и Гален внезапно почувствовал, что может дышать.
Когда он жадно втягивал в себя воздух, его слегка подбросило вверх. Мгновение он чувствовал себя полностью дезориентированным. Часть его разума, часть его тела казались недоступными, как будто их парализовало. Железная хватка удерживала его от того, чтобы развалиться на части. Уравнение было стерто из его разума. Сила, связывающая его с уравнением, покинула его.
Это ощущение не было похоже на то, что возникало при разделении. Он не был отделен от кризалиса, тот по-прежнему был его частью, однако, эта его часть была парализована. Ранее Гален несколько раз испытывал подобное, и всегда это доставляло ему неприятные ощущения.
Элрик отключил его биотек.
Зал потряс раскат грома – энергия, образовавшая сферу, исчезла так же быстро, как и возникла.
Чувство равновесия изменило Галену, и он, судорожно дыша, рухнул на пол. Элрик двинулся к нему, удерживая его кризалис.
– Не сопротивляйся, – сказал он.
Гален не мог заставить свое тело слушаться. Его сердце бешено билось, рот был заполнен слюной.
За щитом молчаливыми рядами стояли маги. На лицах ясно читалась их реакция. Они смотрели на него, как на чужака, явившегося им в первый раз. Как будто сейчас они увидели его – истинного и поняли, что он им не чета, что он совсем, совсем другой.
В центре сидел Келл, его темные глаза изучали Галена.
Глава 4
Гален сидел за грубым деревянным столом в главной комнате их дома. Его лицо было бледным, руки лежали на коленях. Элрик внимательно осмотрел его. Сейчас его дыхание и сердцебиение были лишь слегка выше нормы. Тем не менее, взгляд Галена до сих пор был прикован к какой-то, находящейся не очень далеко от него, точке. Элрик не мог проследить, куда был устремлен его взгляд, но он знал, что его ученик шокирован вызванной им огромной, разрушительной силой.
Сразу же, как только это стало возможным, Элрик увел его из зала. Маг знал о том, что Галену потребуется время на восстановление после дезориентирующего отключения кризалиса. Подобное всегда было тяжелым испытанием. К тому же заклинание, наложенное Галеном, им надо было обсудить наедине.
Гален почти восстановился физически, но выглядел ошеломленным, погруженным в свои мысли. Элрик давно заметил, что, сильно расстроившись, Гален становился очень спокойным. Так было в течение нескольких дней после похорон его родителей: Гален часами неподвижно сидел на стуле у камина, сложив руки.
В такое время Элрик начинал сомневаться в том, подходит ли он Галену в качестве наставника. Он долгое время жил один, и одиночество стало для него естественным. Роль учителя и отца была ему не свойственна. Он не испытывал желания завести детей, испытывая при их виде лишь раздражение, потому что они были непредсказуемыми, недисциплинированными. Во время своих визитов к родителям Галена, визитов, касающихся дел магов, Элрик со временем заметил, что Гален раздражает его меньше, чем другие дети. Тем не менее, взяв мальчика в ученики, он чувствовал себя неловко, опасаясь, что может не справиться с этой задачей.
Элрик был удивлен, обнаружив, что их характеры очень подходят друг к другу, и каким-то образом Гален вырос в многообещающего ученика. Хотя временами Элрик задумывался над тем, не было бы Галену лучше с наставником, который проявлял бы к нему больше родительских чувств.
Элрик поставил на стол перед Галеном чашку с водой, и это наконец вернуло того к жизни. Он взглянул на Элрика большими, жаждущими ответа, глазами.
– Что это было?
– Я не знаю.
– Оно было опасным.
– Похоже, что так. Я никогда раньше не имел дела с заклинанием такой силы.
– Я не терял контроль.
– И это, – произнес Элрик, – тревожит больше всего.
В начале обучения на стадии кризалиса ученики часто теряли контроль, что порождало мощные энергетические всплески. Но сегодня Элрик наблюдал другое. Заклинание Галена было сфокусированным, контролируемым. Оно не было выбросом непослушной энергии. Это было точно рассчитанное, направленное высвобождение огромной энергии. Элрик едва сумел вовремя остановить это.
Гален покачал головой.
– Я не знал…, что произойдет.
– Я это понял. Расскажи, как ты открыл это заклинание.
Гален принес из спальни экран и объяснил Элрику прогрессию уравнений, выведенную им из переводов на его язык заклинаний работ Вирден и Гали-Гали. Пока Гален рассказывал, Элрик радовался, заметив его оживление.
– Я понял, что в прогрессии отсутствует первое уравнение, уравнение из одного-единственного элемента. Его-то я и воспроизвел.
Элрик сел рядом с ним.
– Идея первого уравнения прогрессии. В твоем языке заклинаний оно обладает огромным значением. Но в моем языке ему нет аналога.
Гален был гениален в своем открытии. Хотя Элрик помогал Галену разрабатывать и развивать язык заклинаний, его язык сильно отличался от языка самого Элрика. Язык Галена был куда более сложным и упорядоченным. Элрик считал, что это может ограничивать возможности Галена, он представить себе не мог, что это приведет к новым открытиям.
– Я подумал, что это уравнение случайно в моем языке, что, может быть, оно вообще не сработает. Но оно… сработало.
Подобные заклинания могут объяснить некоторые загадки из истории техномагов. Но последствия применения этого заклинания тревожили Элрика.
– Оно порождает огромную энергию и нестабильность.
Гален вцепился руками в края экрана. Его до сих пор беспокоило то, что он натворил и как он пришел к этому заклинанию.
– Второй элемент должен стабилизировать первый. Вероятно, второй создает какого-то рода противодействующую силу.
– Невозможно было предвидеть результат применения этого заклинания, – сказал Элрик.
Гален повернулся к нему, несчастные ярко-голубые глаза смотрели, не моргая.
– Именно мой язык заклинаний привел к нему?
– Так же, как изучение атома привело к созданию атомной бомбы, а изучение свойств света – к созданию лазера. Возможность существовала давно. Ты просто реализовал ее.
– Я не хотел причинить вред, – сказал Гален.
– И ты должен убедиться, что никогда не причинишь его.
Своим открытием Гален взвалил на себя тяжелое бремя. Элрику очень хотелось, чтобы Галену не пришлось нести его, он даже не знал, сможет ли Гален вынести такую ношу. Если бы Элрик не давил на него, не подталкивал его, сурово и неумолимо, Галену, быть может, никогда бы не пришлось нести ее. Но однажды полученное знание невозможно забыть, просто пожелав этого. Элрик встал, глядя в глаза Галену.
– Ты сейчас взвалил на себя огромную ответственность, бремя, которое тебе придется нести всю оставшуюся жизнь. Пойми, ты никогда больше не должен использовать это заклинание.
Гален отключил экран.
– Да.
– Ни при каких обстоятельствах. Ни в коем случае.
– Да.
– Мы не знаем, каковы будут последствия его применения, и какая область пространства окажется во власти его действия.
– Да.
– Маги поклялись использовать свое могущество ради блага, а не для того, чтобы нести смерть и разрушения.
– Да.
– И ты никогда никому, не должен открывать, каким образом ты пришел к этому заклинанию.
– Да.
Элрик лишь кивнул. Гален говорил решительно, но он пока еще не понимал, какая тяжесть обрушилась на него. Элрик сам до конца не понимал этого. Все маги обладали огромным могуществом и были обязаны научиться контролировать его, чтобы следовать положениям Кодекса и действовать лишь во благо. Магу приходилось контролировать не только биотек, но и самого себя, свои порывы. Такой контроль требовал постоянной дисциплины.
К несчастью, многие маги время от времени теряли контроль. Возникали драки, метались огненные шары, но, обычно, это не приводило к непоправимым последствиям. Потом можно было принести извинения, и инцидент считался исчерпанным.
Но Гален не сможет позволить себе вступать в конфликт. Элрик учил его дисциплине и контролю. Гален научился этому даже лучше, чем Элрик думал. Тем не менее, ни один маг не обладал совершенным контролем. Если, разозлившись, Гален использует свое заклинание, то это может привести к значительным разрушениям. Элрик не знал, какой был бы эффект от этого заклинания, не останови он его вовремя.
Хорошо еще, что заклинание было наложено учеником. В этом случае происшедшее останется между ними – между учителем и учеником, у Круга не будет формальных оснований для вмешательства. Вмешайся Круг, Галену пришлось бы выслушать множество вопросов. У Элрика не было сомнений в том, что Гален встревожен произошедшим. Он знал, что Гален прилагает все усилия для того, чтобы подчиняться командам Элрика и следовать положениям Кодекса. Он был упорным в достижении своей цели искусным учеником и обещал стать исключительным магом.
Наверняка, Круг захочет неофициально разузнать о случившемся у Элрика, некоторые могут даже поставить под вопрос посвящение Галена. Но Гален не причинил никому вреда и, поэтому, должен быть допущен к прохождению обряда посвящения. Так казалось Элрику.
Гален унес в спальню свой экран и вернулся обратно в комнату. Наклонил голову, как всегда это делал, когда собирался задать вопрос.
– Наверняка кто-то открывал это заклинание до меня. Такое возможно? Может ли Круг утаивать подобные сведения?
Сомневаться в действиях Круга – это было не похоже на Галена.
– Мне не известно о подобных открытиях. Я думаю, что ты просто не осознавал, насколько уникален твой язык заклинаний и то, что он тебе показывает. Но, если это заклинание и обнаруживали в прошлом, его первооткрыватель мог погибнуть, попытавшись наложить его.
Хотя среди магов, не входящих в Круг, нас считают всеведущими, а некоторые из нас любят казаться такими, наши архивы далеко не полны. Маги передавали в архивы лишь те данные, которыми они желали поделиться с остальными. Если в недавнем прошлом они передавали большую часть своих знаний, то раньше многие предпочитали делиться своими открытиями лишь с теми, кого избрали сами.
Гален кивнул. Хотя инцидент до сих пор явно беспокоил его, он уже выглядел лучше. С лица сошла бледность и он, кажется, пришел в себя.
– Я должен вернуться на ассамблею, – сказал Элрик. – Ты готов?
– Да.
– Хорошо. Я хочу, чтобы ты подготовил все необходимое для Становления.
Они вышли из дома и пошли через поле. Туман, по сравнению с утром, поредел, ярко светило солнце. Даже издалека Элрик увидел, что у палаток все пришло в движение. Воспользовавшись местом силы, он связался с многочисленными зондами, чтобы посмотреть, не нужен ли он где-нибудь. Зонд, находящийся у края палаток, выходящего на море, передал изображение группы учеников, достигших стадии кризалиса, смотрящих с утеса на море. Это напомнило Элрику о том вопросе, который ему следовало давно обсудить с Галеном, но который он постоянно откладывал. Элрик считал эту тему намного сложнее только что обсужденной. Но увидев этим утром выражение лица Галена, Элрик понял, что тянуть больше нельзя. Возможно, перемена темы благотворно подействует на Галена.
– На прошлых ассамблеях, – начал Элрик, – тебя окружали земляне твоего возраста, в том числе и женского пола. Теперь ты стал взрослым, и девушки могут вызвать у тебя определенное возбуждение. Много раз маги завязывали отношения между собой. Но, почти всегда, они длились недолго. Как тебе известно, давным-давно мы обнаружили, что из отношений магов друг с другом не выходит ничего хорошего. Мы чересчур страстны, чересчур горячи. Возникают ссоры, из них – обиды. Практически любая попытка завязать какие-либо длительные, глубокие отношения заканчивалась печально, – он взглянул на Галена. – Я рассказываю это просто из предосторожности.
– Ее щит бесподобен, – сказал Гален.
– Да. Но здесь много исключительно искусных магов.
Некоторое время они шли молча. Гален опустил голову, и Элрик понял, что им снова завладело беспокойство. Однако, спустя минуту, Гален, казалось, усилием воли встряхнулся, глубоко вздохнул и устремил взгляд вперед, на равнину.
– Вы слышали, что у Элизара есть собственный корабль? – спросил Гален.
Элрик с прошлой ночи ждал этого вопроса.
– Я его видел.
– Должно быть, Келл уверен, что тот готов к этому.
– По-видимому.
Гален странно наклонил голову, и, спустя секунду Элрик заметил, что его ученик понял, что не стоило больше ломать копья по этому поводу. Элрик ясно дал понять Галену, что он сможет получить корабль и начать летать только после посвящения. Раз уж до этого события оставался всего день, то факт, что Элизар получил корабль раньше, уже не был темой для обсуждения.
– Откуда у тебя этот балахон? – спросил Гален.
– Мне подарил его один из учеников. Подарок устроителю ассамблеи.
Гален шагнул назад, рассматривая балахон, и Элрик снова восхитился подарком. Спереди он был украшен рельефным узором из изогнутых серебряных и медных нитей, внутри изгибов узора нити переплетались между собой, образуя более сложный, тонкий узор.
– Гиперпространственные течения, – сказал Гален.
– Очень хорошо выполненное двухмерное изображение.
– Изабель.
Элрик кивнул, и Гален пошел рядом с ним. Элрик не носил украшений, но этот подарок был изготовлен специально для него, у балахона даже был его любимый, высокий воротник, и Элрик чувствовал необыкновенное удовольствие, нося его. Но ему не доставляло особой радости видеть Галена увлеченным другим магом. Гален не был искушен в делах любви так же, как и во многих других. Его жизнь здесь была суровой, быть может, ему недоставало теплой, семейной обстановки, но здесь он был в безопасности. Его большие глаза, приученные наблюдать, стремящиеся к знаниям, были открыты миру, делали его уязвимым.
Сразу же, как только это стало возможным, Элрик увел его из зала. Маг знал о том, что Галену потребуется время на восстановление после дезориентирующего отключения кризалиса. Подобное всегда было тяжелым испытанием. К тому же заклинание, наложенное Галеном, им надо было обсудить наедине.
Гален почти восстановился физически, но выглядел ошеломленным, погруженным в свои мысли. Элрик давно заметил, что, сильно расстроившись, Гален становился очень спокойным. Так было в течение нескольких дней после похорон его родителей: Гален часами неподвижно сидел на стуле у камина, сложив руки.
В такое время Элрик начинал сомневаться в том, подходит ли он Галену в качестве наставника. Он долгое время жил один, и одиночество стало для него естественным. Роль учителя и отца была ему не свойственна. Он не испытывал желания завести детей, испытывая при их виде лишь раздражение, потому что они были непредсказуемыми, недисциплинированными. Во время своих визитов к родителям Галена, визитов, касающихся дел магов, Элрик со временем заметил, что Гален раздражает его меньше, чем другие дети. Тем не менее, взяв мальчика в ученики, он чувствовал себя неловко, опасаясь, что может не справиться с этой задачей.
Элрик был удивлен, обнаружив, что их характеры очень подходят друг к другу, и каким-то образом Гален вырос в многообещающего ученика. Хотя временами Элрик задумывался над тем, не было бы Галену лучше с наставником, который проявлял бы к нему больше родительских чувств.
Элрик поставил на стол перед Галеном чашку с водой, и это наконец вернуло того к жизни. Он взглянул на Элрика большими, жаждущими ответа, глазами.
– Что это было?
– Я не знаю.
– Оно было опасным.
– Похоже, что так. Я никогда раньше не имел дела с заклинанием такой силы.
– Я не терял контроль.
– И это, – произнес Элрик, – тревожит больше всего.
В начале обучения на стадии кризалиса ученики часто теряли контроль, что порождало мощные энергетические всплески. Но сегодня Элрик наблюдал другое. Заклинание Галена было сфокусированным, контролируемым. Оно не было выбросом непослушной энергии. Это было точно рассчитанное, направленное высвобождение огромной энергии. Элрик едва сумел вовремя остановить это.
Гален покачал головой.
– Я не знал…, что произойдет.
– Я это понял. Расскажи, как ты открыл это заклинание.
Гален принес из спальни экран и объяснил Элрику прогрессию уравнений, выведенную им из переводов на его язык заклинаний работ Вирден и Гали-Гали. Пока Гален рассказывал, Элрик радовался, заметив его оживление.
– Я понял, что в прогрессии отсутствует первое уравнение, уравнение из одного-единственного элемента. Его-то я и воспроизвел.
Элрик сел рядом с ним.
– Идея первого уравнения прогрессии. В твоем языке заклинаний оно обладает огромным значением. Но в моем языке ему нет аналога.
Гален был гениален в своем открытии. Хотя Элрик помогал Галену разрабатывать и развивать язык заклинаний, его язык сильно отличался от языка самого Элрика. Язык Галена был куда более сложным и упорядоченным. Элрик считал, что это может ограничивать возможности Галена, он представить себе не мог, что это приведет к новым открытиям.
– Я подумал, что это уравнение случайно в моем языке, что, может быть, оно вообще не сработает. Но оно… сработало.
Подобные заклинания могут объяснить некоторые загадки из истории техномагов. Но последствия применения этого заклинания тревожили Элрика.
– Оно порождает огромную энергию и нестабильность.
Гален вцепился руками в края экрана. Его до сих пор беспокоило то, что он натворил и как он пришел к этому заклинанию.
– Второй элемент должен стабилизировать первый. Вероятно, второй создает какого-то рода противодействующую силу.
– Невозможно было предвидеть результат применения этого заклинания, – сказал Элрик.
Гален повернулся к нему, несчастные ярко-голубые глаза смотрели, не моргая.
– Именно мой язык заклинаний привел к нему?
– Так же, как изучение атома привело к созданию атомной бомбы, а изучение свойств света – к созданию лазера. Возможность существовала давно. Ты просто реализовал ее.
– Я не хотел причинить вред, – сказал Гален.
– И ты должен убедиться, что никогда не причинишь его.
Своим открытием Гален взвалил на себя тяжелое бремя. Элрику очень хотелось, чтобы Галену не пришлось нести его, он даже не знал, сможет ли Гален вынести такую ношу. Если бы Элрик не давил на него, не подталкивал его, сурово и неумолимо, Галену, быть может, никогда бы не пришлось нести ее. Но однажды полученное знание невозможно забыть, просто пожелав этого. Элрик встал, глядя в глаза Галену.
– Ты сейчас взвалил на себя огромную ответственность, бремя, которое тебе придется нести всю оставшуюся жизнь. Пойми, ты никогда больше не должен использовать это заклинание.
Гален отключил экран.
– Да.
– Ни при каких обстоятельствах. Ни в коем случае.
– Да.
– Мы не знаем, каковы будут последствия его применения, и какая область пространства окажется во власти его действия.
– Да.
– Маги поклялись использовать свое могущество ради блага, а не для того, чтобы нести смерть и разрушения.
– Да.
– И ты никогда никому, не должен открывать, каким образом ты пришел к этому заклинанию.
– Да.
Элрик лишь кивнул. Гален говорил решительно, но он пока еще не понимал, какая тяжесть обрушилась на него. Элрик сам до конца не понимал этого. Все маги обладали огромным могуществом и были обязаны научиться контролировать его, чтобы следовать положениям Кодекса и действовать лишь во благо. Магу приходилось контролировать не только биотек, но и самого себя, свои порывы. Такой контроль требовал постоянной дисциплины.
К несчастью, многие маги время от времени теряли контроль. Возникали драки, метались огненные шары, но, обычно, это не приводило к непоправимым последствиям. Потом можно было принести извинения, и инцидент считался исчерпанным.
Но Гален не сможет позволить себе вступать в конфликт. Элрик учил его дисциплине и контролю. Гален научился этому даже лучше, чем Элрик думал. Тем не менее, ни один маг не обладал совершенным контролем. Если, разозлившись, Гален использует свое заклинание, то это может привести к значительным разрушениям. Элрик не знал, какой был бы эффект от этого заклинания, не останови он его вовремя.
Хорошо еще, что заклинание было наложено учеником. В этом случае происшедшее останется между ними – между учителем и учеником, у Круга не будет формальных оснований для вмешательства. Вмешайся Круг, Галену пришлось бы выслушать множество вопросов. У Элрика не было сомнений в том, что Гален встревожен произошедшим. Он знал, что Гален прилагает все усилия для того, чтобы подчиняться командам Элрика и следовать положениям Кодекса. Он был упорным в достижении своей цели искусным учеником и обещал стать исключительным магом.
Наверняка, Круг захочет неофициально разузнать о случившемся у Элрика, некоторые могут даже поставить под вопрос посвящение Галена. Но Гален не причинил никому вреда и, поэтому, должен быть допущен к прохождению обряда посвящения. Так казалось Элрику.
Гален унес в спальню свой экран и вернулся обратно в комнату. Наклонил голову, как всегда это делал, когда собирался задать вопрос.
– Наверняка кто-то открывал это заклинание до меня. Такое возможно? Может ли Круг утаивать подобные сведения?
Сомневаться в действиях Круга – это было не похоже на Галена.
– Мне не известно о подобных открытиях. Я думаю, что ты просто не осознавал, насколько уникален твой язык заклинаний и то, что он тебе показывает. Но, если это заклинание и обнаруживали в прошлом, его первооткрыватель мог погибнуть, попытавшись наложить его.
Хотя среди магов, не входящих в Круг, нас считают всеведущими, а некоторые из нас любят казаться такими, наши архивы далеко не полны. Маги передавали в архивы лишь те данные, которыми они желали поделиться с остальными. Если в недавнем прошлом они передавали большую часть своих знаний, то раньше многие предпочитали делиться своими открытиями лишь с теми, кого избрали сами.
Гален кивнул. Хотя инцидент до сих пор явно беспокоил его, он уже выглядел лучше. С лица сошла бледность и он, кажется, пришел в себя.
– Я должен вернуться на ассамблею, – сказал Элрик. – Ты готов?
– Да.
– Хорошо. Я хочу, чтобы ты подготовил все необходимое для Становления.
Они вышли из дома и пошли через поле. Туман, по сравнению с утром, поредел, ярко светило солнце. Даже издалека Элрик увидел, что у палаток все пришло в движение. Воспользовавшись местом силы, он связался с многочисленными зондами, чтобы посмотреть, не нужен ли он где-нибудь. Зонд, находящийся у края палаток, выходящего на море, передал изображение группы учеников, достигших стадии кризалиса, смотрящих с утеса на море. Это напомнило Элрику о том вопросе, который ему следовало давно обсудить с Галеном, но который он постоянно откладывал. Элрик считал эту тему намного сложнее только что обсужденной. Но увидев этим утром выражение лица Галена, Элрик понял, что тянуть больше нельзя. Возможно, перемена темы благотворно подействует на Галена.
– На прошлых ассамблеях, – начал Элрик, – тебя окружали земляне твоего возраста, в том числе и женского пола. Теперь ты стал взрослым, и девушки могут вызвать у тебя определенное возбуждение. Много раз маги завязывали отношения между собой. Но, почти всегда, они длились недолго. Как тебе известно, давным-давно мы обнаружили, что из отношений магов друг с другом не выходит ничего хорошего. Мы чересчур страстны, чересчур горячи. Возникают ссоры, из них – обиды. Практически любая попытка завязать какие-либо длительные, глубокие отношения заканчивалась печально, – он взглянул на Галена. – Я рассказываю это просто из предосторожности.
– Ее щит бесподобен, – сказал Гален.
– Да. Но здесь много исключительно искусных магов.
Некоторое время они шли молча. Гален опустил голову, и Элрик понял, что им снова завладело беспокойство. Однако, спустя минуту, Гален, казалось, усилием воли встряхнулся, глубоко вздохнул и устремил взгляд вперед, на равнину.
– Вы слышали, что у Элизара есть собственный корабль? – спросил Гален.
Элрик с прошлой ночи ждал этого вопроса.
– Я его видел.
– Должно быть, Келл уверен, что тот готов к этому.
– По-видимому.
Гален странно наклонил голову, и, спустя секунду Элрик заметил, что его ученик понял, что не стоило больше ломать копья по этому поводу. Элрик ясно дал понять Галену, что он сможет получить корабль и начать летать только после посвящения. Раз уж до этого события оставался всего день, то факт, что Элизар получил корабль раньше, уже не был темой для обсуждения.
– Откуда у тебя этот балахон? – спросил Гален.
– Мне подарил его один из учеников. Подарок устроителю ассамблеи.
Гален шагнул назад, рассматривая балахон, и Элрик снова восхитился подарком. Спереди он был украшен рельефным узором из изогнутых серебряных и медных нитей, внутри изгибов узора нити переплетались между собой, образуя более сложный, тонкий узор.
– Гиперпространственные течения, – сказал Гален.
– Очень хорошо выполненное двухмерное изображение.
– Изабель.
Элрик кивнул, и Гален пошел рядом с ним. Элрик не носил украшений, но этот подарок был изготовлен специально для него, у балахона даже был его любимый, высокий воротник, и Элрик чувствовал необыкновенное удовольствие, нося его. Но ему не доставляло особой радости видеть Галена увлеченным другим магом. Гален не был искушен в делах любви так же, как и во многих других. Его жизнь здесь была суровой, быть может, ему недоставало теплой, семейной обстановки, но здесь он был в безопасности. Его большие глаза, приученные наблюдать, стремящиеся к знаниям, были открыты миру, делали его уязвимым.