Казанцев Александр Петрович. Сильнее времени

   Войдя в планетную систему звезды, Виев стал посылать радиопризывы, содержащие выдержки из сигнала, полученного Званцевым с Этаны глобальной радиоантенной и расшифрованного, профессором Ланским как приглашение братьям по разуму прилететь.
   Ответ разумян на радиопризывы Виева дал возможность определить, какая планета обитаема. Ею оказалась вторая, соответствующая Венере в Солнечной системе, но находившаяся в другой фазе развития. Это подчеркивало, что основной закон развития был законом не только подобия, но и многообразия. На Этане уже не было углеродистой атмосферы, как у соседки Земли или у самой Земли на заре ее развития, не было сплошного облачного покрова и связанного с ним парникового эффекта, следовательно, и высокой температуры на поверхности.
   Кибернетик-лингвист корабля профессор Анисимов двое суток не выходил из аппаратной, переводя с помощью выработанного еще на Земле кода полученный текст. Казалось, сделать это было не так уж трудно. Но ответ разуыян получился таким, что профессор не верил сам себе и даже взял под сомнение полученный на Земле профессором Ланским перевод еще первого послания с Этаны. Наконец, с ввалившимися глазами, теребя бородку, Анисимов явился к Виеву и показал перевод:
   «МИР РАЗУМА ОТВЕЧАЕТ ЛЕТЯЩИМ, ЧТО НЕ ПОСЫЛАЛ ПРИЗЫВА ПОСЕТИТЬ ЕГО».
   — Что это может означать? — спросил Анисимов, разводя руками.
   Виев нахмурился.
   Начальник экспедиции собрал весь экипаж. Пришел даже больной геолог Игорь Михаленко. Последние месяцы он забыл свою земную жизнерадостность, безвольно валялся на койке. Его силой привел в кают-компанию сам профессор Анисимов, живший с ним вместе в каюте.
   И геолог сразу заявил:
   — Надо лететь домой, скорее лететь домой, не медля ни минуты, разве не ясно, что в этом послании — отказ разумян Этаны? Отказ, если не угроза.
   — Повернуть назад? — гневно спросил Кротов, сводя брови, которые друзья в шутку называли двумя кротами. — Позор!.. Ради чего мы летели сюда? Чтобы расписаться в трусости?
   — Я бы предостерег от опрометчивых решений, — заметил профессор Анисимов. — Мне хотелось бы напомнить, что осторожность — прежде всего. Результат нашего полета и так уже огромен. Подтвержден закон повторяемости и многообразия в космическом масштабе. Изучается чужая планетная система, идентичная нашей. Нельзя же сказать, что мы вернемся ни с чем!
   — Так ради чего мы покинули свое поколение, своих родных и друзей? — возмущенно спросила Вилена. — Чтобы поближе рассмотреть скопление космических тел? А разумяне? С ними можно не встречаться? Да как же это? Нет, нельзя так. Ведь их знания могут обогатить науку Земли, ее биологию, физику!..
   — Еще неизвестно, знают ли на Этане физику больше, скажем, чем вы, Вилена Юльевна, — снова выступил больной геолог. — Мне ясно: надо домой. Мы люди и должны жить на Земле. И не вторгаться в чужой дом, когда нам отказывают открыть дверь. А что касается физики, то мы в ней не профаны.
   — Вернуться скорее, чем предусмотрено графиком рейса, все равно невозможно, — напомнил Виев. — Грузолеты с топливом для последних заправок будут нас ждать на «кометной траектории» в определенное время, не раньше и не позже.
   — Значит, надо весь этот срок кружить вокруг местного светила и изучать его планеты. А рисковать не следует.
   — Почему это так? — вспылил Кротов. — Риск для нас — это норма поведения.
   — Я лишь выскажу опасение, — сказал профессор Анисимов. — Хочется подойти к проблеме с моральной стороны. Можем ли мы искать контакта с чужой цивилизацией, если она этого не хочет? Основной принцип, которым следует, на мой взгляд, руководствоваться в космосе, — это невмешательство. — И он, худой, костлявый, демонстративно поднялся во весь свой рост.
   — Это не совсем так, — возразила Вилена. — Не всегда щит невмешательства помогает. Мы это знаем по земной истории. Ведь этаняне сами просили нас прилететь, прислали нам призыв.
   — Не следует забывать о смене здешних поколений за время нашего полета. Парадокс времени! — внушительно напомнил Анисимов.
   — Извините меня, но стоит ли друзьям-космонавтам ссориться? — примирительно сказал вежливый доктор Матсумура, невысокий, собранный в комок мускулов японец. — Ведь не исключено, если вы не отвергнете такой мысли, что планета разделена на разные враждующие страны, как и наша Земля в давнем прошлом, когда, по-видимому, ее посещали гости с других планет. Если они могли это сделать на Земле, то почему же не попытаться и нам?
   — Вы представляете себе Землю, — отвечал геолог японцу, — в этом давнем, диком прошлом. А что, если некий звездолет запросил бы по радио разрешения опуститься на Землю в более позднее время, скажем, в двадцатом веке?
   — Мы не имеем права ступить на планету, — вставил профессор Анисимов, — где можем вызвать хоть какой-нибудь конфликт.
   К концу совещания Кротов совсем рассвирепел, из-под густых бровей метал молнии.
   Виев молча выслушал всех и объявил:
   — Ну вот что. Есть мудрая поговорка на языке суахили: «Кто делал и недоделал, тот совсем не делал». Улететь ни с чем — это значит не летать совсем. Будем доделывать начатое.
   Так было принято решение высадиться на Этане и установить контакт с теми, кто звал людей.
   Анисимов и Михаленко протестовали, но четверо были против них, не говоря уже о воле руководителя экспедиции.
   Вилена старалась примирить стороны.
   — Но ведь контакт еще не вмешательство, только знакомство, — мягко сказала она.
   Профессор Анисимов ответил ей кислой улыбкой, а Михаленко, совсем удрученный, поплелся в свою каюту.
   Вилене показалось, что за два часа споров она лучше узнала своих товарищей, чем за годы полета. Ланская опасалась осторожной логики профессора Анисимова, жалела больного Михаленко, стала лучше относиться к готовому на любой риск Кротову, благоволила к добродушному японцу.
   Теперь Вилена много времени проводила у телескопа, рассматривая загадочный глобус, в который превратилась на отражательном зеркале планета Этана. На нем различимы были словно нарисованные ромбы с обращенными к полюсам острыми углами. Ей удалось установить, что это моря — в их воде отражались лучи местного светила.
   — Несомненно, это искусственные сооружения, — согласился с Виленой профессор Анисимов.
   Больной геолог, добравшись до телескопа, равнодушно посмотрел в него, сказал что-то о гипертрофированной кристаллизации, махнул рукой и снова ушел лежать. Он мог говорить уже только о возвращении на Землю и оживал, лишь когда Вилена вытаскивала его в кают-компанию послушать ее музыку.
   Скоро ромбические моря стали видны простым глазом. «Жизнь-2» легла на околопланетную орбиту и неустанно слала радиопризывы, повторяя обе передачи Этаны: и ту, что была принята на Земле, и ту, что недавно поставила всех в тупик.
   Самым удивительным казалось молчание разумян. Но их планета непрерывно излучала радиоволны, словно кто-то переговаривался по радио с кем-то. Но, увы, не с пришельцами.
   Кротов требовал немедленной высадки. Анисимов возражал:
   — Не исключено, что у них война между теми, кто звал нас, и теми, кто захлопнул перед нами дверь. Мы не ко времени здесь и не ко двору, по-русски говоря.
   — Какой ты геолог! — возмущался Кротов. — Почему здесь моря ромбические? Вот то-то, радость моя!
   Геолог стоял на своем с чисто болезненным упорством.
   Запущенные зонды определили состав атмосферы: нейтральные газы, углекислота и мало кислорода.
   И снова Виев принял свое собственное решение:
   — На ракете полетят трое. Посетят различные области планеты, чтобы отыскать друзей, звавших нас.
   Если на ракете лететь троим, то на корабле останутся тоже трое. Один из них определялся сам собой — больной геолог. Другим по занимаемой должности первого пилота и заместителя Виева должен был стать Кротов. В случае чего ему предстояло одному привести звездную экспедицию на Землю.
   Вместе с Виевым они обсуждали, кому же быть третьим.
   — Иван Семенович, ясно, как звездный луч. Конечно, надо оставлять Вилену. Такой физик! И ведь летела она, чтобы использовать парадокс времени. Пусть уж вернется к мужу, как рассчитывала. Вот так-то.
   Виев задумчиво посмотрел на Кротова. Великолепные брови пилота дрогнули, а глаза уставились в пол.
   — Быть по-иному, и ты знаешь почему, — сказал Виев. — Останется киберлингвист Анисимов. По крайней мере, не будет вмешиваться в дела разумян.
   Кротов вспыхнул:
   — Тогда и я не останусь. И вы тоже знаете почему. Оставляйте доктора Матсумуру, а мне позвольте… разделить с Виленой опасность.
   Виев кивнул:
   — Хорошо. Пусть третьим вместе с вами в ракете буду я. Но мы берем особую ответственность. Без нас наши улететь не смогут.
   — Вернемся, — решительно объявил Кротов.
   Звездолет был подобен кораблю на межпланетном рейде. Виев выбрал для него орбиту, по которой он облетал вокруг планеты за время одного ее оборота вокруг оси. Таким образом, «Жнзнь-2» всегда оставалась над одним из близких к экватору ромбических морей, на берег которого и должна была опуститься ракета Виева.

Глава вторая. МИР ЖЕЛЕЗНЫХ РОБОТОВ

   Так для Вилены, подобно Арсению на Реле, началась новая жизнь, захватившая ее неистовым темпом.
   Она стояла на морском берегу и смотрела на полосу будто расплавленного металла, протянувшуюся к красноватому светилу.
   Опустившаяся на Этану ракета искрилась в его лучах, походя на рубиновый минарет, вырезанный в густо-синем небе. За ракетой простиралась унылая шершавая равнина без холмов и деревьев.
   — Здесь тоже есть солнечная дорожка! — задумчиво сказала в свой шлемофон Вилена.
   — Смотрите, — отозвался по радио Кротов. — Полюбуйтесь!
   Вилена и сама рассматривала странный берег, прямой, как земное шоссе.
   — Будто гранитная набережная. Пойду стукну молоточком.
   Глядя на громоздкую фигуру космонавта, на то, как он переваливался с ноги на ногу, Вилена подумала: «Понравятся ли здесь такие пришельцы?»
   Возвращался Кротов поспешно, уже прыгая теперь при каждом шаге, — освоил сравнительно малое притяжение планеты.
   — Где мы? Как вы думаете? — еще издали кричал он.
   — Как где? — удивился стоявший сзади Виев. — Вблизи местного экватора.
   — Тогда получите кусочек набережной. Поправка к географии.
   Зеленоватый камешек быстро уменьшался на перчатке Виева.
   — Температура шестьдесят градусов Цельсия, а он плавится. Вот так. Потому что лед.
   — Ледяная дамба! — воскликнула Вилена и вспомнила голландского инженера тен-Кате, с которым встречалась как будто в другой жизни.
   — Пожалуй, не дамба, а весь материк.
   — Этого не может быть, — заметил Виев. — Они губительно изменили бы весь климат планеты. Попробуй у Земли отнять моря.
   — Не знаю, какой им климат нужен, — отозвался Кротов.
   Море казалось спокойным, но мерный шум, похожий на рокот прибоя, не смолкал ни на минуту и все время был слышен в выведенные из шлемов микрофоны. Казалось, что вздыхает сама планета.
   — И никого, — заметил Виев, оглядываясь вокруг.
   — Так-то, — сказал Кротов, снова уходя на разведку.
   Вилена тревожно окликнула его по радио.
   — Вот спасибо, — отозвался бодро Кротов. — Знал бы, давно к черту в пекло полез, лишь бы слышать вас. Так и есть! Нашел ход в преисподнюю. Гудит, что трансформатор.
   — Где ты? Дай радиопеленг, — потребовал Виев.
   Пришлось пройти полкилометра. Кротов стоял над внушительным колодцем.
   — Дышит, — указал он вниз.
   Зеленоватые стенки колодца были гладкими.
   — И опять лед. Вот так.
   Из колодца дул сильный ветер. Вилена, пользуясь анализатором, тотчас определила, что в потоке воздуха больше углекислоты, чем в атмосфере, температура только четыре градуса Цельсия.
   — Вентиляция, — безапелляционно решил Кротов.
   — Окись углерода, пары серы и аммиака? — удивился Виев.
   — Следы цезия, радиоактивность повышенная, — добавила Вилена.
   — Должно быть, там какое-нибудь производство, — предположил командир.
   — Нормальный цех допотопного ада. Сера и аммиак для приятности обслуживающего персонала. По требованию охраны адского труда. Угарный газ — от углей под сковородками.
   Неподалеку оказались еще две вертикальные шахты.
   — Должны же черти забирать воздух, проветривая свое помещение… Так и знал!
   Кротов наткнулся на полого уходивший вглубь туннель.
   Ветер задувал в него прямо с моря.
   — Толково.
   В туннель Кротову можно было войти, не сгибаясь, если сложить телескопическую антенну над шлемом. А Вилене с Виевым даже этого не потребовалось.
   Стенки туннеля оказались тоже ледяными. Кротов постучал молотком.
   — Трубы там должны быть с охлаждающим раствором. Смотрите, пожалуйста, как они экономят металл. Энергия у них дешевле ценится. Уж не вашей ли вакуумной энергией, Вилена, они владеют?
   Виев нес киберлингвиста, точно такого же, какой был и у Вилены. Они оба попеременно радировали на языке Этаны, что ищут встречи во имя Знания.
   Но ответа не было.
   Виев решил идти по туннелю.
   — Никогда не читал великого Данте. Каюсь. Но теперь мне зачтется. Практика выше теории, — острил Кротов.
   Ветер в туннеле подгонял разведчиков в спину. Шум впереди усиливался. Словно тысячи машин разом начинали свою работу и все вместе затихали.
   Туннель вывел разведчиков в исполинский зал или пещеру, своды которой терялись в вышине. Рассеянный свет кое-где сверкал в кристалликах на гладких, возможно, тоже ледяных стенах.
   Вдаль уходили бесконечные ряды непонятных машин. У каждого шумящего ряда был свой ритм, и только все вместе они вызывали рокот прибоя, который и слышался наверху.
   — Подземный завод. Вот так. Наверняка, военный.
   — Неужели правда, что они здесь воюют? И никого не видно. Может, все тут уже вымерли? — И Вилене вспомнился старинный фантастический рассказ о том, как автоматические заводы, работая сами собой, изготовляли атомные бомбы. Автоматы подвешивали их под крылья бомбардировщиков, и те летели по заданным давным-давно маршрутам, чтобы бездумно сбросить смертоносный груз по воле давно истлевших мертвецов. И бомбы падали в радиоактивные кратеры на месте былых городов.
   — Смотрите! — предостерегающе крикнул вдруг Виев.
   Между двумя рядами машин что-то двигалось.
   — В самом деле война! Вроде танк. Держитесь! Я бы поцеловал вас на прощанье, да шлем мешает, — сказал Вилене Кротов.
   — Замолчите, вы!..
   Виев усиленно радировал надвигающемуся предмету, действительно напоминавшему танк, но без гусениц, на больших колесах.
   — Природа не знает колеса. Это не животное. Вот так.
   — Может быть, животное сидит в нем? — предположила Вилена.
   — Зачем ему такая махина? Так бы ползать мог.
   Виев пытался теперь громкими звуками через репродуктор привлечь внимание движущегося предмета.
   Танк катил прямо на разведчиков, не замечая их. Им пришлось даже отскочить в проход между шумящими машинами.
   Громада на колесах промчалась мимо.
   — Экая скорость у этой колесной сороконожки! Должно быть, тормоза знатные.
   Разведчики снова вышли между рядами машин и смотрели теперь сзади на удаляющуюся махину. Она остановилась у входа в туннель, через который они прошли.
   — Так. Будем считать отступление отрезанным. Почему же Данте не описал колеса?
   — Лучше спросите, почему танк не реагирует на наши сигналы? — отозвалась Вилена.
   — Вероятно, не запрограммирован на это, — спокойно ответил Виев.
   — Вы думаете, это их роботы?
   — Хорошо, если так.
   — Что же еще? — поразилась Вилена.
   — Если это не сами обитатели планеты.
   — Мир железных роботов? Неужели?
   — Тогда с ними можно и не церемониться, — решил Кротов, кладя руку на лазерный пистолет. — Если он не обучен вежливости, я его «запрограммирую».
   — Отдай пистолет, — потребовал Виев. — Мы прилетели в гости.
   — К машинам? Надо с ними целоваться? Сейчас сниму шлем.
   — Давай пистолет и не паясничай. Если машины умеют создавать себе подобных и вот это все, что мы видим кругом, то их «раса» нисколько не хуже нашей, порожденной эволюцией по Дарвину.
   — Всегда надеялся побрататься с велосипедом, который забыл на планете некий звездный человек, — проворчал Кротов, отдавая оружие.
   По проезду между рядами машин мчался другой танк.
   — Внимание, — шепотом предупредила Вилена.
   — Будем вежливы, дети. Уступим дорогу старшим.
   Разведчики снова спрятались в узком проходе.
   Танк, как и первый, со свистом промчался мимо них.
   — Старшим? — переспросила Вилена. — Вы, думаете, они очень старые? А что, если…
   Второй танк остановился возле первого в конце проезда — они словно совещались между собой. Едва ли это требовалось автоматам. Потом танки развернулись и двинулись по двум проездам, как бы действительно окружая пришельцев.

Глава третья. ПРОТОСТДРЦЫ

   Пот стекал у Кротова с мокрых бровей, застилал глаза. Хмурясь и моргая, он упрямо лез вверх по гладкому колодцу. Острыми шипами подошв он упирался в ледяную стену перед собой, а кислородными баллонами за спиной прижимался к противоположной стенке. Перемещался он рывками, сантиметр за сантиметром. Ему никогда не удалось бы это, не будь он мастером альпинизма и не умей взбираться таким способом по отвесным расщелинам. Но даже это не помогло бы ему, если бы тяготение здесь не было меньше земного и снизу не дул мощный ветер. А главное, если бы слепая ярость не позволяла сделать невозможное… он считал, что все решают минуты…
   Кротов не вылез, а выпрыгнул из колодца, увидел красноватую ракету, стоявшую на прежнем месте, где еще недавно они были втроем, и помчался к ней огромными прыжками.
   Судорожно крутил он маховички, чтобы отдраить люк, забыв включить себе в помощь механизмы. Секунды, пока шлюз заполнялся земным воздухом из ракеты, отмерялись сотнями ударов сердца.
   Ах, Виев, Виев! Зачем только он отобрал у него лазерный пистолет!..
   Внутренняя дверца шлюза автоматически раскрылась, как только давление в шлюзе и ракете сравнялось. Теперь нужно было по скобам забраться в верхний отсек, где хранилось запасное оружие.
   Кротов выхватил из ящика лазерный пистолет, совершенно такой же, какой у него взял Виев.
   Почему ни Виев, ни Вилена не пустили в ход свои? Растерялись?
   Кротов передернул плечами. Он вспомнил, как все произошло.
   Танки приблизились с разных сторон, не реагируя на радиосигналы Виева.
   Виев приказал бежать, укрыться за рядами машин.
   Один танк догнал Вилену, а другой Виева.
   У Кротова до сих пор стоял в ушах пронзительный вопль Вилены.
   Вот так седеют за одну минуту! Пустить бы в ход лазерный пистолет!..
   Ах, Виев, Виев! Каково ему было думать о гуманности разума, вися вниз головой.
   Другой танк поднял манипуляторами Вилену — будто рассматривал насекомое, прежде чем оторвать ему лапки и крылышки. Тогда-то она и не выдержала, закричала…
   Кротов уцелел потому, что на трех человек танков было два. Но спасся он не для того, чтобы сохранить свою шкуру!..
   Теперь если не спасение товарищей, то месть!.. Месть! Пусть бессмысленная, но жестокая, холодная, не знающая пощады!
   Кротов наотмашь махнул рукой с пистолетом.
   Огромная глыба ледяной набережной сползла с берега и рухнула в море, подняв столб брызг.
   Кротов с размаху прыгнул в колодец, уперся спиной и ногами в стенки шахты и заскользил вниз. Он будет крушить лазерным лучом направо и налево, не оставит ни одного крутящегося колеса ни в машинах, ни в проклятых танках, которые осмелились посягнуть на землян.
   Вилена дико закричала, когда почувствовала, что ее перевернули в воздухе вверх ногами. Отчаяние и страх, обыкновенный человеческий страх охватили женщину.
   Ради того, чтобы лететь на звездолете, она, не задумываясь, готова была уснуть в анабиозе, зная, что может не проснуться никогда… С решимостью отчаяния добивалась она участия в звездном рейсе. Твердым шагом переступила она порог звездолета и полетела в черные бездны световых лет. На все это она была способна, отдавая себе отчет в том, что ее ждет. Но одно дело думать о том, что может тебе грозить, а другое — самой ощутить жуть опасности. Вот почему она закричала, когда могучие манипуляторы отломили у нее радиоантенну и дотронулись до кислородных баллонов, прежде чем оторвать руки и ноги.
   Сознание помутилось у Вилены, голос зашелся в визге. Все переходило грань возможного. Так оно и было, если иметь в виду доступный человеческому уху диапазон звуков.
   Виев, слыша этот последний, оборвавшийся на пределе восприятия звук, сжимал в руке лазерный пистолет. Он был дальше от танка, чем Вилена, и мгновением позже почувствовал, что манипуляторы подняли его. Он видел перед собой механическое чудище и мог бы разрезать его пополам лучом лазера, как кричал ему об этом Кротов:
   — Режь его надвое, режь!
   Быть может, большинство людей, подчиняясь импульсу самосохранения, нажали бы спуск пистолета, но Виев был человеком особого склада. Даже в своем отчаянном положении он помнил, что привел на чужую планету экспедицию, чтобы завязать связь с мыслящими существами. Не для того он отобрал у Кротова лазерный пистолет — никто не имел права применить его.
   В миг, когда крик Вилены исчез на запредельной ноте, Виев ощутил, что манипуляторы повернули его головой вверх.
   И Виев вдруг понял: «Ультразвук! Машины не снабжены радиоустановками, но слышат звуки запредельной высоты! Они услышали крик Вилены!»
   Виев нащупал на груди аппаратуру связи и перевел рычаги в крайнее положение. Частота сто тысяч герц. Ее не воспринимает человеческое ухо, но слышит ухо дельфина. А существа Этаны?
   Совершенно непроизвольно, как сделал бы это на Земле, Виев передал ультразвуком по азбуке Морзе — три коротких сигнала, три длинных, потом снова три коротких. И опять ту же серию сигналов: «SOS! SOS! SOS!».
   На планете Этана никто не мог знать значение этого сигнала, но он был математически организован: «3+III+3», «3+III+3»… Он был, безусловно, разумен. И это поняли мыслящие существа, не бездумные роботы, а разумяне!..
   Оба танка одновременно поставили земных пришельцев на пол. Вилена рухнула без сознания. Виев был далеко от нее и находился во власти другой машины. Он не смог сразу помочь Вилене, надо было прежде завязать связь с сидящим в танке разумянином. Какое счастье, что, в отличие от первой звездной экспедиции, все спутники Виева были снабжены киберлингвистами и универсальной аппаратурой связи.
   Поэтому Виев мог передать ультразвуками скрытому в машине разумянину заготовленное еще для радио обращение.
   И его поняли!.. Даже ответили ему!..
   Киберлингвист перевел Виеву:
   — Из числа летящих, предупрежденных, что их не звали в мир Разума, зачем ты здесь?
   Эта первая фраза потрясла Виева больше, чем только что пережитая смертельная опасность.
   — Мы здесь во имя Разума, который объединяет нас, — через того же киберлингвиста на ультразвуковой частоте быстро ответил Виев. — Во имя того же Разума сохрани жизнь моему спутнику.
   — Разумных объединяет желание жить.
   — Право жить — это высшее право всех живущих.
   — Ты разумен, уродливый Пришелец. Это странно.
   — Только Разум мог привести корабль от звезды к звезде.
   — Высший Разум — в стремлении жить вечно.
   Обмениваясь с танком короткими репликами, Виев старался рассмотреть лежащую перед грозными колесами Вилену.
   Манипуляторы бережно приподняли ее, и она шевельнулась, очевидно приходя в себя.
   Виев облегченно вздохнул и ответил уже спокойнее:
   — Разум, наследуемый поколениями, вечен.
   — Ты примитивен и груб, дикарь, — перевел Виеву киберлингвист.
   — Мы пришли учиться.
   — На планете, Где даже моря заморожены, чтобы стать сушей, места вам нет.
   — Уже один ваш способ превращения морей в материки поможет моему миру, где население растет.
   — Только невежественные дикари могут увеличиваться в числе.
   — Разве на твоей планете разумные не умножают свой род?
   — Мудрейшие не умирают.
   И тут Виев с ужасом подумал о Кротове. Шлемофон не работал, он не мог связаться с ним. Если Кротов добрался до ракеты и вернется с оружием? Что наделает он в этом мире, не знающем смерти. И все же Виев заставил себя продолжать этот первый в истории человечества диалог:
   — Могу я взглянуть на тебя, победившего старость?
   — Ты видишь, — ответил танк.
   — Разве ты не можешь покинуть машину?
   — Покинь свою голову, с которой я снял металлические отростки, грозившие мне.
   — Это не голова, а шлем, имевший приспособления для приема электромагнитных колебаний.
   — Твой искусственный шлем — жалкое подобие моих совершенных органов, заменивших прежние после их износа.
   И Виев понял: «протезная цивилизация!» Перед ним разумное существо, которое когда-то заменило свои органы механическими протезами.