Страница:
Вновь поцелуи и рукопожатия.
– А это мой младший сын Марсель и его жена Триста, и их дети – Жан и Мари-Жозеф.
Кейт рассмеялась, и все разом заговорили, задавая вопросы, удивляясь невероятным обстоятельствам вернувшим им внучку Жизель. По-видимому, они полностью приняли ее, и сомнения Анри совершенно рассеялись. Под натиском их нежного энтузиазма Кейт забыла, что еще недавно была чужой им. За обедом ее попросили рассказать о своей жизни, о жизни ее матери, чья ранняя смерть так их огорчила. «Как бы хотелось познакомиться с дочерью героической Жизель», – восклицали они. Все были заинтригованы ее необычной профессией, с интересом слушали рассказы о путешествиях Кейт по местам, о которых они только читали. А потом, когда было покончено с обедом, таким типичным для этих мест, – овощной суп, густой и кремообразный, хрустящий хлеб, жареная телятина, салат и сыры, вино, льющееся рекой, – Анри попросил Кейт показать фотографию Жизель. Снимок бережно, с благоговением передавали из рук в руки, а потом хозяин хлопнул в ладоши, призывая к вниманию:
– А сейчас пришло время рассказать о твоей бабушке, Кейт. До сих пор люди помнят ее, те, кто был знаком с нею, хотя немного уже осталось таких, и те, кто только слышал рассказы о ее необычайной храбрости. Она ненавидела бошей и поклялась бороться с ними, изо всех своих сил. Такая возможность представилась, когда она обнаружила двух британских летчиков в хлеву у мадам Гирисс, делая там уборку. С помощью проводника-баска она провела их через Пиренеи. Это было только началом... – Он рассказал, как Жизель работала в подполье.
– Вы сказали, что ее поймали и отвезли к Эрхардеру, откуда она убежала? – спросила Кейт, ошеломленная услышанным. – Когда это произошло?
– Да, – ответил Анри, поморгав. – Моя жена расскажет об этом, Надя слышала историю от самой Жизель, когда приезжала к ней помочь с родами.
Надя засмеялась:
– Анри любит эту романтическую историю, но я не уверена, что все было именно так. Но я расскажу вам, что знаю. Это началось тогда, когда Жизель бросили в гестаповские подвалы в Париже после побега какого-то подпольщика. Майор Эрхардер лично допрашивал ее, и не добившись ничего, отправил в концлагерь Равенсбрюк. Жизель пришла в ужас, так как знала, что выжить там было практически невозможно. Представьте себе ее удивление, когда машина неожиданно остановилась! Она услышала стрельбу. Офицеры гестапо, шофер и охрана убиты. А потом дверь машины открылась, снаружи стоял мужчина, весь в черном, забрызганный грязью.
– Выходите! – крикнул он узникам. – Скорей! Жизель он отвел в сторону:
– Вы Мари Бюррель? – спросил он, это имя Жизель использовала.
Этот человек Жак оказался членом Сопротивления. Они работали с англичанами. Жак получил задание вывезти из страны того самого беглеца, которого разыскивало гестапо, а только Жизель знала, где скрывается подпольщик. После этого они работали вместе. А потом, в тот день, когда Жизель рожала, он явился в Сен-Мутон прямо днем, когда город был полон гестаповцев, и вошел прямо в дом! Я сама открыла дверь. Он был очень красивым: светлые волосы, голубые глаза, высокий, настоящий солдат, борец Сопротивления! – она засмеялась и посмотрела на мужа. – Если бы я не была замужем за Анри, то убежала бы с ним на край света. Он сказал, что немедленно должен видеть Жизель, что это жизненно важно. Я объяснила, что она рожает. Он даже не ответил, пробежал наверх через две ступеньки, прямо в спальню Жизель!
– О Господи! Должно быть, сообщение действительно было важным!
– Я не знаю, – Надя пожала плечами. – Я побежала за ним, но Жизель только улыбнулась и сказала, что он старый друг и может остаться. Он остался и помогал принимать роды.
– Бедная девочка, – сказал он, когда Жизель взяла ребенка на руки. – Бедная моя маленькая девочка, надо же такому случиться с тобой! – Он выглядел таким несчастным. Это были печальные минуты, я старалась не думать о происхождении ребенка. А потом Жизель попросила меня выйти, и он передал ей сообщение, уж не знаю какое. Не прошло и часа после родов, а она уже работала! В ту ночь он оставался с нами, ходил туда-сюда, но я, конечно же, не задавала вопросов. На рассвете он попросил разрешения, воспользоваться передатчиком, который был спрятан в подвале. Это было очень опасно, но Жизель сказала, что это жизненно важно. Вскоре он ушел. Я никогда больше его не видела. А потом Жизель рассказала о том, как они встретились. Она много смеялась по этому поводу. Но я не знаю, был ли у них роман, или просто крепкая дружба.
– Какая увлекательная история! – воскликнула Кейт. – Я очень надеюсь, что они любили друг друга, хочется верить, что у нее в жизни было и счастье!
– Да, – вздохнула Надя, – это был последний раз, когда я видела Жизель, потому что должна была вернуться к детям в деревню.
– И слава Богу, – сказал Анри, – иначе я бы вернулся к пустому очагу. Но сегодня не вечер скорби, а вечер праздника!
И он снова пустился рассказывать небылицы о Сопротивлении, а все остальные разом заговорили, споря о деталях, когда, где и что происходило.
Голова Кейт была полна историй, а сердце – нежностью к вновь обретенным родственникам, простым и сердечным. Кейт распрощалась со всеми и направилась к площади, голоса все еще звучали в ее ушах. Луна убывала, и была уже в своей последней четверти, почти не давая света, но идти Кейт было недалеко. Она шла медленно, перебирая в уме события и улыбаясь многим вещам одновременно: легкости их смеха, тесноте и сплоченности семьи Жюмо. Она как раз подходила к площади, когда звук подъезжающей машины заставил ее в тревоге обернуться. Времени думать не было. Фары вспыхнули и осветили ее своим блеском. Они стремительно надвигались прямо на нее, и Кейт отпрыгнула в сторону, споткнувшись и упав на тротуар, в то время как рык машины раздался прямо над ухом. Машина круто повернула, приблизившись к площади, шины взвизгнули, и ее поглотила темнота ночи.
Секунду Кейт не могла пошевелиться, словно парализованная. Но через мгновение, показавшееся ей вечностью, она смогла сесть и некоторое время приходила в себя. Ее колени были ободраны, а локоть кровоточил, но если не считать этого, да еще дыры на платье, с ней было все в порядке. Она все прислушивалась и ждала звука возвращающейся машины, нервы были на пределе, но, поняв, наконец, что не может оставаться в таком состоянии всю ночь, она стала убеждать себя, что шофер, должно быть, был пьян и потерял управление. Она осторожно побрела в отель. Проходя мимо таблички, она потрогала прохладную поверхность кончиками пальцев. Потом она вздохнула, опустив руку, и пересекла площадь.
Стефания оставила у портье записку, в которой говорилось, что она решила взять машину и съездить в ресторанчик, который им так понравился. Вероятно, она вернется поздно. Кейт слегка улыбнулась, вспомнив привлекательного и внимательного сына хозяев, и подумала о том, когда же придет Стефания.
Кейт вдруг почувствовала себя очень одинокой и, стиснув зубы, решительно взбежала по лестнице. Ее руки все еще дрожали, в конце концов она сумела попасть ключом в замочную скважину, вошла, закрыла за собой дверь, нащупывая выключатель. Когда он щелкнул, высокая фигура выступила из-за гардин:
– Привет, Кейт.
Кейт подавила вопль и метнулась к двери, глаза ее расширились от ужаса, лоб покрылся потом.
– В чем дело, Кейт, ты ждала кого-то другого? Не Дэвида, случайно? – Себастьян прислонился к стене и, скрестив руки, – в правой была «беретта» – цинично разглядывал ее.
– Ты негодяй, чего тебе от меня надо? – прошипела она, унимая стук сердца. – Убирайся отсюда, и немедленно!
Ее рука лихорадочно шарила за спиной в поисках спасительной ручки. Себастьян в мгновение ока оказался рядом и, оттащив от двери, вырвал ключ из сжатого кулака.
– Что за неприличная спешка? Пока мы не поговорили кое о чем, ни тебе, ни мне торопиться некуда!
Он запер дверь и положил ключ в карман. Подняв сумку, бегло осмотрел ее в поисках оружия.
– Так, так, пусто, – саркастически сказал он. – Ну что ж ты не садишься.
Он пистолетом указал на кровать.
– Я... – Кейт попыталась собраться с мыслями. Итак, должно быть, именно Себастьян пытался задавить ее, а не сумев этого сделать, пришел сюда, чтобы застрелить. Но за что? Она с усилием выдавила из пересохшего горла:
– Себастьян, пожалуйста, не надо. Уйди, и покончим с этим.
– Почему ты так перепугалась, Кейт? Неужели я, по-твоему, способен причинить тебе вред? Я волоска не трону на твоей голове, ты просто расскажешь то, что я хочу знать. И начнем, пожалуй, с твоего времяпрепровождения в Сен-Мутоне.
Он силой усадил ее на кровать. Она была слаба после перенесенного потрясения, чтобы протестовать. Направляя на нее пистолет, Себастьян носил напротив стул и спросил:
– Ну?
Это не было лицо Себастьяна, человека, которого она любила и которого ей так не хватало сегодня утром. Это был незнакомец, человек, которого она никогда не видала раньше, каменный и безжалостно жестокий, с глазами, голубыми и холодными, как лед, и ей оставалось одно – швырять в него словами.
– Чем я здесь занята, тебя не касается. Что бы там ни было, я во всем поступала честно. А с тобой я больше не желаю иметь дела.
– Очень жаль, потому что разговор еще не окончен. Тебе придется объяснить многое с того момента, когда эта маленькая нежная ножка первый раз ступила на борт моей лодки.
– Не понимаю. Ты о чем?
– Не понимаешь? Брось, Кейт, ты раскрыта. Мне все известно о твоей деятельности здесь.
– Откуда тебе известно про то, что?.. – она смотрела на него, словно только что получила пощечину.
– Будем считать это своего рода признанием. Сколь веревочка ни вилась, а концы нашлись, хотя мне и пришлось потратить на это уйму времени. Ты, должно быть, решила, что сделала отличный финт, поручив поиски фотографии не кому-нибудь, а мне. Голову ты мне морочила и в самом деле блестяще, но этому пришел конец, моя милая, ты сама себя выдала.
– Себастьян, я ничего не понимаю... Я... Если тебе известно о моем родстве с фон Филлером, зачем задавать вопросы? О, Господи, чего тебе от меня надо?
– Ты смышленая девочка, Кейт, и прекрасно понимаешь, к чему я клоню. Должен признаться, ты вела свою игру отменно, на высшем уровне. Ты использовала меня там, где это тебе требовалось, а такие вещи легко не прощаются. Какому мужчине приятно остаться в дураках? – его голос срывался.
– Не знаю, какие ужасные планы созрели у тебя в голове, Себастьян, но ты ведь не станешь впутывать меня в них? Ты заблуждаешься, и я даже не могу представить, в чем дело, поверь, я ни в чем не участвовала. Почему ты не скажешь прямо, что тебе нужно, вместо того, чтобы говорить загадками? Очевидно, все дело в фон Фидлере, хотя я не понимаю, каким образом моя родословная может стоить мне жизни.
– Я-то тебя убивать не собираюсь, можешь не бояться, хотя придушить тебя мне очень даже хотелось, и я сделаю это, Кейт, если ты и в будущем выкинешь со мной какой-нибудь номер.
– Угрозы! Погоня за мной – это тоже приемчик из тактики запугивания, я правильно понимаю?
– Помилуй, Кейт! Погоня? За тобой? И давно ли я это делал? – на лице его был написан убийственный сарказм.
– Только что, и не делай вид, что ты ничего не знаешь! Хватит играть со мной в кошки-мышки. Тебе мало того, что ты довел меня до полуобморочного состояния? И хватит вертеть своим дулом у моего лица, не рассчитывай, что это тебе поможет, – голос ее перешел в рыдания.
Себастьян посмотрел на ее колени и локти, только сейчас обратив внимание на то, что они кровоточат. Он угрюмо взглянул ей в лицо:
– Почему же моя маленькая, несравненная лгунья не расскажет во всех подробностях о случившемся?
– Ого! Ты еще собираешься доказывать, что меня пытался убить кто-то другой? Какое везенье: сразу два мужика гонятся за мной! – она старалась держаться вызывающе, но выглядело это плачевно.
Себастьян заколебался: неужели Группа изменила свое отношение к ней и теперь стремится ликвидировать? Учитывая ее связь с ним, такое можно было предположить. В этот миг она вдруг показалась ему похожей на испуганного ребенка, в котором можно было заподозрить все, кроме закаленного, опытного агента.
– В данный момент, Кейт, я не готов тебе довериться, но я за тобой не гнался. Похоже, однако, что это имело место, поэтому если тебе дорога голова, расскажи подробно, что случилось.
– Совершенно не понимаю, почему я должна верить твоим словам, но я так напугана, что, пожалуй, и в самом деле стоит рассказать тебе, чтобы освободиться от твоего общества.
Она провела дрожащей рукой по распущенным волосам и, запинаясь, описала происшествие. Когда она закончила, Себастьян молчал, взвешивая каждое услышанное слово. Его глаза упорно выискивали хотя бы намек на притворство, он изо всех сил старался сохранить профессиональную беспристрастность и объективность, но в ее лице нельзя было найти ничего, кроме неприкрытого страха.
– Кейт, я прошу тебя рассказать все от начала до конца: с того момента, когда ты встретила Дэвида и оказалась вовлеченной в эти игры, и до того, как ты шла сюда этой ночью. Ничего не пропускай и не лги, я в состоянии проверить любую сказанную тобой мелочь.
– Почему я что-то должна, черт возьми! Ты ходишь за мной по пятам по всему земному шару, лжешь мне на каждом шагу, используешь в своих целях, играешь моим чувством, без спросу вламываешься в мое жилище, угрожаешь пистолетом, обвиняешь меня Бог знает в чем и после этого надеешься, что я сама упаду на твою ладонь как переспелая груша, только потому, что ты не собираешься убивать меня! По-моему, ты рехнулся!
– Слушай, ты, глупая девчонка! Ты ввязалась в очень опасную игру и, очевидно, ступила на запретную территорию, если кто-то гоняется за тобой по ночам. Ты можешь попасть в серьезную переделку, и я, к сожалению, единственный, кто мог бы поручиться за тебя. Так что суди сама, в твоих ли интересах сотрудничать со мной.
– Вот теперь узнаю Себастьяна, моего славного рыцаря в блистающих доспехах! Откуда только такие, черт побери, берутся?
– Из британской разведки, и ты прекрасно об этом осведомлена. А теперь говори.
Кейт уставилась на него:
– Откуда?
Комната словно опрокинулась, и она полетела вниз, сбивчиво подумав, что так же должна была чувствовать себя Алиса, падая в кроличью нору. Слова Себастьяна эхом звенели в голове, и Кейт почувствовала себя невероятно глупой из-за неспособности понять их смысл. Британская разведка? Не враг? Она вдруг осознала всю комичность своего положения.
– Боже мой! – она закрыла лицо руками, пытаясь понять, как она умудрилась вляпаться в эту неразбериху, и после затяжной паузы сдавленный хохот прорвался сквозь ее пальцы. Она подняла на него глаза: – Так ты хочешь сказать, что ты не террорист, Себастьян? – произнесла она, задохнувшись от изумления. – И тебе... ты думал, что я в этой пьесе исполняю роль главного негодяя? Боже, Себастьян, не могу поверить. И в конце концов, убери свой дурацкий пистолет.
Она упала на стул, продолжая безудержно хохотать. Предательская искра сомнения на мгновение возникла в его душе, но он тут же отогнал ее. Менее всего он ожидал подобной истерики. По привычке он искал в ее поведении какой-нибудь подвох, но когда смех Кейт перешел в рыдания, он, прижав ее одной рукой к груди, другой по-прежнему сжимая «беретту», стал успокаивать ее.
– Теперь уже лучше, – сказала она через несколько минут, принимая предложенный носовой платок. – Боже, Себастьян, как нас угораздило вляпаться во все это дерьмо. Я... Мне казалось, что ты один из них. Фашист или что-то в этом роде. Ты меня так напугал!
– Я – фашист?! Господи, Кейт, ты можешь хоть иногда быть серьезной? Как тебе такое в голову могло прийти? – он был крайне смущен.
– Все сходилось один к одному, ты же видишь.
– Не знаю, почему, Кейт, но на этот раз я тебя отпущу. Но почему ты не хочешь объяснить, что ты делаешь в Сен-Мутоне и что тебя связывает с фон Филлером и Группой?
– Какая группа? – она подняла на него удивленные глаза. – Я думала, ты в курсе, что Эрнст фон Фидлер – мой дедушка.
– Что ты сказала?! – пришел черед его изумлению. – Кейт?
Сознание Себастьяна лихорадочно работало, складывая и отбрасывая версии. Ребенок, тайно переправленный в Англию и якобы умерший, это могло быть ошибкой. Кейт по возрасту, он быстро сделал подсчет, вполне могла быть внучкой фон Филлера. Но откуда она могла узнать эту историю, если не от Эрхардера, открывшего ей подлог и втянувшего в эту игру. Его приподнятое настроение опять угасло.
– На каком основании ты сделала такое заключение?
Кейт принялась рассказывать, ее слова текли одно за другим, она закончила обедом с Жюмо:
– Какая-то машина гналась за мной, и сразу после этого ты со своим пистолетом. Разумеется, я приняла тебя за фашиста или террориста, в общем, что-то в этом роде, особенно после твоих махинаций с часами, после Дэвида и Тони. Все это бросало на тебя зловещий свет. Откуда мне было знать, что ты работаешь на британскую разведку?
Себастьян подошел к окну. Один, последний вопрос вертелся у него на языке:
– А откуда тебе известно о Тони и об истории в Берлине?
– От Люси, от кого же еще?
– Люси? О, Боже всемилостивый, конечно же, это она сказала, но наверняка в той версии, которую я ей изложил. Откуда ты догадалась, что это неправда?
– Я... Я подумала, что ты его убил, понимаешь? Он с изумлением смотрел на нее.
– Господи Иисусе! Выходит, мы думали друг о друге примерно одно и то же, – он запустил пятерню в волосы, все еще боясь попросить у нее последнее доказательство ее правоты. – Кейт... фотография у тебя?
– Да, вот она, – она достала из сумки карточку и подала ему. Он с облегчением вздохнул. – Но я по-прежнему не понимаю, что все это значит, Себастьян. Почему ты появляешься и исчезаешь, играешь в Джеймса Бонда, пугаешь до смерти безобидную женщину. И послушай: я требую, наконец, чтобы ты убрал свою «пушку».
Он вновь внимательно посмотрел на нее, распахнул куртку и спрятал «беретту» в кобуру, пристегнутую под мышкой.
– Это длинная история, но я постараюсь быть кратким. Несколько лет назад, вскоре после войны, в Германии была сформирована особо секретная группа, объединявшая бывших нацистов. Возглавил ее Карл Эрхардер, «герой» Сен-Мутона. В течение ряда лет они занимались аферами, террористическими акциями и, что особенно опасно, внедряли своих людей в правительства некоторых западных стран. Для этого они вербовали блестящих молодых людей с безупречной репутацией, и те, пользуясь доверием важных правительственных персон, не только передавали ценнейшую информацию, но и, после устранения этих персон, занимали их место и становились просто бесценными.
– Дэвид? – почти неслышно спросила Кейт.
– Точно. Использовал твоего отца как простофилю, а тебя как приманку.
– О, Себастьян! Вот почему ты следил за ним и задавал бесконечные вопросы.
– Да.
– Но что же тебя заставило вломиться ко мне на манер убийцы?
– Чуть позже я все объясню. Все началось на Ямайке с твоей связи с Дэвидом, а финал имел место сегодня днем, когда мне стало известно, что ты в Сен-Мутоне и туда же отправился Дэвид.
– Что? Не может быть! – она побледнела.
– И тем не менее, это факт.
– В Сен-Мутоне? Но для чего?
– Во время войны здесь были спрятаны очень важные документы. Они могли бы уничтожить Группу, что, собственно, и происходит сейчас. Из каких-то источников Дэвиду известно, что ты здесь и задаешь вопросы, и ему, вероятно, так или иначе придется с тобой встретиться. Думаю, он послан узнать, чем ты занимаешься, и что означает твоя связь со мной. Если, конечно, то, что ты рассказала мне, правда, и ты не работаешь с ними.
– Себастьян, как ты можешь сомневаться во мне? – Кейт беспомощно посмотрела на него, не зная, что еще сказать, чтобы убедить его в своей искренности.
– Или ты величайшая из всех живущих Мата Хари, или ты попала в опаснейший и невообразимый переплет. Прости меня, Господи, но я склонен думать последнее. Но есть еще одна вещь, которую мне нужно сделать, чтобы двигаться дальше.
– Что именно?
– Удостовериться в правдивости твоей истории.
– Но как? – она была озадачена.
– Единственная мысль, которая приходит мне в голову на скорую руку, это позвонить Элизабет.
– Уже поздняя ночь, Себастьян!
– Ты опять юлишь, Кейт? – холодно и недоверчиво спросил он.
– Нет, конечно, нет. Я хочу, чтоб ты верил мне, – глаза ее смотрели умоляюще.
– Тогда дай мне номер ее телефона. Они вместе прошли к телефонной будке.
– На случай, если Дэвид здесь и наблюдает, или так глуп, чтобы засветить себя, я – славный старина Саймон, и у нас здесь небольшой совместный отдых. Пока хватит этого. Позже мы перейдем к более интересным вещам.
Он прислушался к телефонным гудкам на том конце провода.
– Алло! Мисс Форрест? Себастьян Данн. Простите за столь поздний звонок, но дело очень важное и не терпящее отлагательств. Я в Сен-Мутоне с Кейт. Она попала в небольшую переделку, ничего страшного, мы все уладим, но мне нужно, чтобы вы подтвердили кое-что, сказанное ею.
– Такой поздний час, и ваш звонок такой странный, мистер Данн. Что вы желаете узнать? – голос Элизабет был сух, но в нем сквозила тревога.
– Не могли бы вы рассказать в деталях о событии, которое произошло в конце июня 1944 года в вашем доме в Хенли?
На проводе воцарилось молчание, и Себастьян затаил дыхание, молясь, чтобы слова Кейт оказались правдой. Трубка заговорила вновь:
– Я не знаю, могу ли я это сделать без разрешения Кейт.
– Кейт стоит рядом. Я сейчас дам ей трубку, – он повернулся к Кейт. – Ей нужно твое согласие. Скажи об этом, но ни слова больше.
Кейт кивнула и взяла трубку.
– Элизабет? Я действительно в порядке. Да, именно так. Все нормально, скажи все, что он хочет знать. Ничего больше пока не могу объяснить, но не волнуйся.
Она вернула трубку Себастьяну, который тут же закрыл дверь будки.
– Мисс Форрест?
– Должна вам сказать, что все это странно и очень мне не нравится. Последнее, что я слышала от Кейт, что ваши отношения – хуже некуда. Вы только что говорили о неприятностях, но из всего, что я знаю, у меня складывается впечатление, что главная из этих неприятностей – это вы, мистер Данн.
– Может быть, вам будет легче говорить со мной, если я скажу, что работаю в британской разведке и в настоящий момент озабочен тем, чтобы защитить Кейт от неприятностей?
– Господи, что творится в этом мире! – ужас Элизабет из Хенли донесся до Сен-Мутона.
– Боюсь, что сказать что-то сверх этого не имею права, мисс Форрест. Я не сомневаюсь в вашей надежности, как вы понимаете, однако мне очень важно получить информацию непосредственно из ваших рук.
– О, да, конечно! – Элизабет собралась с силами и заново, коротко и четко повторила историю с часами и ребенком, пояснив в конце, с какой целью она передала часы Кейт.
– Теперь я имею право узнать, что все это означает и какие такие неприятности у Кейт?
– Мисс Форрест, я в самом деле не имею права говорить, по крайней мере, сейчас. Извините. Не нахожу слов, чтобы выразить вам свою благодарность за содействие. Вы устранили все недоразумения. Постарайтесь не волноваться, Кейт в ближайшее время позвонит вам сама.
– Подождите! Передайте ей, что звонил отец и просил ее адрес. Кажется, она должна была получить от него какое-то известие по интересующему ее вопросу.
– Обязательно передам, – сказал Себастьян, нахмурившись.
– И, пожалуйста, Себастьян, присмотрите за ней.
– Обещаю сделать это. До свидания, мисс Форрест.
Он положил трубку, вышел из будки и облегченно вздохнул.
– Я реабилитирована? – обеспокоенно спросила Кейт.
– Пойдем со мной, – сказал Себастьян. Он привел ее назад в гостиную и закрыл за собой двери комнаты. Затем снял куртку, отстегнул кобуру и убрал в шкаф, но «беретту» положил на столе возле кровати, рядом с фотографией. Кейт с беспокойством наблюдала за ним, прикидывая, все ли сказала Элизабет.
Затем он подошел к ней и взял за плечи. – Ты мне задала жару, Кейт Соамс. Кто бы мог подумать, что такое маленькое создание способно причинить столько хлопот. Но все, что ты сказала – правда, и я, должно быть, совсем сошел сума. Он наклонился и прижался к ней губами, целуя ее с жадностью, облегчением и любовью слишком сильными, чтобы выразить в словах, полностью передавшимися ей.
– Боже, Себастьян, – простонала Кейт, когда он, наконец, отпустил ее, – я думала, что ошиблась в тебе, потеряла навсегда, и эти кошмарные сны, в которых ты охотишься за мной и превращаешься в рыбу-чудовище...
– Помедленнее, Кейт, не в таком темпе. Я решительно протестую против превращения в какую-то там рыбу, даже в твоих снах. Мне было ничуть не легче, любовь моя, но я поступил еще хуже, я превратил тебя в цель МИ-6.
– Что ты сделал, Себастьян, как ты мог!
– Я узнал такие вещи про мою девочку, только не смотри на меня так свирепо, Кейт. Ты пришла тогда на палубу как воплощение чистоты. Но слишком многое потом говорило против тебя. В конце концов, единственное, чем я располагал в отношении тебя – это были косвенные доказательства, но их было так много, и все они ставили тебя под подозрение. Почему, черт возьми, ты не сказала мне о часах фон Филлера, когда я спрашивал? Это могло бы избавить нас от множества недоразумений и неприятных минут.
– А это мой младший сын Марсель и его жена Триста, и их дети – Жан и Мари-Жозеф.
Кейт рассмеялась, и все разом заговорили, задавая вопросы, удивляясь невероятным обстоятельствам вернувшим им внучку Жизель. По-видимому, они полностью приняли ее, и сомнения Анри совершенно рассеялись. Под натиском их нежного энтузиазма Кейт забыла, что еще недавно была чужой им. За обедом ее попросили рассказать о своей жизни, о жизни ее матери, чья ранняя смерть так их огорчила. «Как бы хотелось познакомиться с дочерью героической Жизель», – восклицали они. Все были заинтригованы ее необычной профессией, с интересом слушали рассказы о путешествиях Кейт по местам, о которых они только читали. А потом, когда было покончено с обедом, таким типичным для этих мест, – овощной суп, густой и кремообразный, хрустящий хлеб, жареная телятина, салат и сыры, вино, льющееся рекой, – Анри попросил Кейт показать фотографию Жизель. Снимок бережно, с благоговением передавали из рук в руки, а потом хозяин хлопнул в ладоши, призывая к вниманию:
– А сейчас пришло время рассказать о твоей бабушке, Кейт. До сих пор люди помнят ее, те, кто был знаком с нею, хотя немного уже осталось таких, и те, кто только слышал рассказы о ее необычайной храбрости. Она ненавидела бошей и поклялась бороться с ними, изо всех своих сил. Такая возможность представилась, когда она обнаружила двух британских летчиков в хлеву у мадам Гирисс, делая там уборку. С помощью проводника-баска она провела их через Пиренеи. Это было только началом... – Он рассказал, как Жизель работала в подполье.
– Вы сказали, что ее поймали и отвезли к Эрхардеру, откуда она убежала? – спросила Кейт, ошеломленная услышанным. – Когда это произошло?
– Да, – ответил Анри, поморгав. – Моя жена расскажет об этом, Надя слышала историю от самой Жизель, когда приезжала к ней помочь с родами.
Надя засмеялась:
– Анри любит эту романтическую историю, но я не уверена, что все было именно так. Но я расскажу вам, что знаю. Это началось тогда, когда Жизель бросили в гестаповские подвалы в Париже после побега какого-то подпольщика. Майор Эрхардер лично допрашивал ее, и не добившись ничего, отправил в концлагерь Равенсбрюк. Жизель пришла в ужас, так как знала, что выжить там было практически невозможно. Представьте себе ее удивление, когда машина неожиданно остановилась! Она услышала стрельбу. Офицеры гестапо, шофер и охрана убиты. А потом дверь машины открылась, снаружи стоял мужчина, весь в черном, забрызганный грязью.
– Выходите! – крикнул он узникам. – Скорей! Жизель он отвел в сторону:
– Вы Мари Бюррель? – спросил он, это имя Жизель использовала.
Этот человек Жак оказался членом Сопротивления. Они работали с англичанами. Жак получил задание вывезти из страны того самого беглеца, которого разыскивало гестапо, а только Жизель знала, где скрывается подпольщик. После этого они работали вместе. А потом, в тот день, когда Жизель рожала, он явился в Сен-Мутон прямо днем, когда город был полон гестаповцев, и вошел прямо в дом! Я сама открыла дверь. Он был очень красивым: светлые волосы, голубые глаза, высокий, настоящий солдат, борец Сопротивления! – она засмеялась и посмотрела на мужа. – Если бы я не была замужем за Анри, то убежала бы с ним на край света. Он сказал, что немедленно должен видеть Жизель, что это жизненно важно. Я объяснила, что она рожает. Он даже не ответил, пробежал наверх через две ступеньки, прямо в спальню Жизель!
– О Господи! Должно быть, сообщение действительно было важным!
– Я не знаю, – Надя пожала плечами. – Я побежала за ним, но Жизель только улыбнулась и сказала, что он старый друг и может остаться. Он остался и помогал принимать роды.
– Бедная девочка, – сказал он, когда Жизель взяла ребенка на руки. – Бедная моя маленькая девочка, надо же такому случиться с тобой! – Он выглядел таким несчастным. Это были печальные минуты, я старалась не думать о происхождении ребенка. А потом Жизель попросила меня выйти, и он передал ей сообщение, уж не знаю какое. Не прошло и часа после родов, а она уже работала! В ту ночь он оставался с нами, ходил туда-сюда, но я, конечно же, не задавала вопросов. На рассвете он попросил разрешения, воспользоваться передатчиком, который был спрятан в подвале. Это было очень опасно, но Жизель сказала, что это жизненно важно. Вскоре он ушел. Я никогда больше его не видела. А потом Жизель рассказала о том, как они встретились. Она много смеялась по этому поводу. Но я не знаю, был ли у них роман, или просто крепкая дружба.
– Какая увлекательная история! – воскликнула Кейт. – Я очень надеюсь, что они любили друг друга, хочется верить, что у нее в жизни было и счастье!
– Да, – вздохнула Надя, – это был последний раз, когда я видела Жизель, потому что должна была вернуться к детям в деревню.
– И слава Богу, – сказал Анри, – иначе я бы вернулся к пустому очагу. Но сегодня не вечер скорби, а вечер праздника!
И он снова пустился рассказывать небылицы о Сопротивлении, а все остальные разом заговорили, споря о деталях, когда, где и что происходило.
Голова Кейт была полна историй, а сердце – нежностью к вновь обретенным родственникам, простым и сердечным. Кейт распрощалась со всеми и направилась к площади, голоса все еще звучали в ее ушах. Луна убывала, и была уже в своей последней четверти, почти не давая света, но идти Кейт было недалеко. Она шла медленно, перебирая в уме события и улыбаясь многим вещам одновременно: легкости их смеха, тесноте и сплоченности семьи Жюмо. Она как раз подходила к площади, когда звук подъезжающей машины заставил ее в тревоге обернуться. Времени думать не было. Фары вспыхнули и осветили ее своим блеском. Они стремительно надвигались прямо на нее, и Кейт отпрыгнула в сторону, споткнувшись и упав на тротуар, в то время как рык машины раздался прямо над ухом. Машина круто повернула, приблизившись к площади, шины взвизгнули, и ее поглотила темнота ночи.
Секунду Кейт не могла пошевелиться, словно парализованная. Но через мгновение, показавшееся ей вечностью, она смогла сесть и некоторое время приходила в себя. Ее колени были ободраны, а локоть кровоточил, но если не считать этого, да еще дыры на платье, с ней было все в порядке. Она все прислушивалась и ждала звука возвращающейся машины, нервы были на пределе, но, поняв, наконец, что не может оставаться в таком состоянии всю ночь, она стала убеждать себя, что шофер, должно быть, был пьян и потерял управление. Она осторожно побрела в отель. Проходя мимо таблички, она потрогала прохладную поверхность кончиками пальцев. Потом она вздохнула, опустив руку, и пересекла площадь.
Стефания оставила у портье записку, в которой говорилось, что она решила взять машину и съездить в ресторанчик, который им так понравился. Вероятно, она вернется поздно. Кейт слегка улыбнулась, вспомнив привлекательного и внимательного сына хозяев, и подумала о том, когда же придет Стефания.
Кейт вдруг почувствовала себя очень одинокой и, стиснув зубы, решительно взбежала по лестнице. Ее руки все еще дрожали, в конце концов она сумела попасть ключом в замочную скважину, вошла, закрыла за собой дверь, нащупывая выключатель. Когда он щелкнул, высокая фигура выступила из-за гардин:
– Привет, Кейт.
Кейт подавила вопль и метнулась к двери, глаза ее расширились от ужаса, лоб покрылся потом.
– В чем дело, Кейт, ты ждала кого-то другого? Не Дэвида, случайно? – Себастьян прислонился к стене и, скрестив руки, – в правой была «беретта» – цинично разглядывал ее.
– Ты негодяй, чего тебе от меня надо? – прошипела она, унимая стук сердца. – Убирайся отсюда, и немедленно!
Ее рука лихорадочно шарила за спиной в поисках спасительной ручки. Себастьян в мгновение ока оказался рядом и, оттащив от двери, вырвал ключ из сжатого кулака.
– Что за неприличная спешка? Пока мы не поговорили кое о чем, ни тебе, ни мне торопиться некуда!
Он запер дверь и положил ключ в карман. Подняв сумку, бегло осмотрел ее в поисках оружия.
– Так, так, пусто, – саркастически сказал он. – Ну что ж ты не садишься.
Он пистолетом указал на кровать.
– Я... – Кейт попыталась собраться с мыслями. Итак, должно быть, именно Себастьян пытался задавить ее, а не сумев этого сделать, пришел сюда, чтобы застрелить. Но за что? Она с усилием выдавила из пересохшего горла:
– Себастьян, пожалуйста, не надо. Уйди, и покончим с этим.
– Почему ты так перепугалась, Кейт? Неужели я, по-твоему, способен причинить тебе вред? Я волоска не трону на твоей голове, ты просто расскажешь то, что я хочу знать. И начнем, пожалуй, с твоего времяпрепровождения в Сен-Мутоне.
Он силой усадил ее на кровать. Она была слаба после перенесенного потрясения, чтобы протестовать. Направляя на нее пистолет, Себастьян носил напротив стул и спросил:
– Ну?
Это не было лицо Себастьяна, человека, которого она любила и которого ей так не хватало сегодня утром. Это был незнакомец, человек, которого она никогда не видала раньше, каменный и безжалостно жестокий, с глазами, голубыми и холодными, как лед, и ей оставалось одно – швырять в него словами.
– Чем я здесь занята, тебя не касается. Что бы там ни было, я во всем поступала честно. А с тобой я больше не желаю иметь дела.
– Очень жаль, потому что разговор еще не окончен. Тебе придется объяснить многое с того момента, когда эта маленькая нежная ножка первый раз ступила на борт моей лодки.
– Не понимаю. Ты о чем?
– Не понимаешь? Брось, Кейт, ты раскрыта. Мне все известно о твоей деятельности здесь.
– Откуда тебе известно про то, что?.. – она смотрела на него, словно только что получила пощечину.
– Будем считать это своего рода признанием. Сколь веревочка ни вилась, а концы нашлись, хотя мне и пришлось потратить на это уйму времени. Ты, должно быть, решила, что сделала отличный финт, поручив поиски фотографии не кому-нибудь, а мне. Голову ты мне морочила и в самом деле блестяще, но этому пришел конец, моя милая, ты сама себя выдала.
– Себастьян, я ничего не понимаю... Я... Если тебе известно о моем родстве с фон Филлером, зачем задавать вопросы? О, Господи, чего тебе от меня надо?
– Ты смышленая девочка, Кейт, и прекрасно понимаешь, к чему я клоню. Должен признаться, ты вела свою игру отменно, на высшем уровне. Ты использовала меня там, где это тебе требовалось, а такие вещи легко не прощаются. Какому мужчине приятно остаться в дураках? – его голос срывался.
– Не знаю, какие ужасные планы созрели у тебя в голове, Себастьян, но ты ведь не станешь впутывать меня в них? Ты заблуждаешься, и я даже не могу представить, в чем дело, поверь, я ни в чем не участвовала. Почему ты не скажешь прямо, что тебе нужно, вместо того, чтобы говорить загадками? Очевидно, все дело в фон Фидлере, хотя я не понимаю, каким образом моя родословная может стоить мне жизни.
– Я-то тебя убивать не собираюсь, можешь не бояться, хотя придушить тебя мне очень даже хотелось, и я сделаю это, Кейт, если ты и в будущем выкинешь со мной какой-нибудь номер.
– Угрозы! Погоня за мной – это тоже приемчик из тактики запугивания, я правильно понимаю?
– Помилуй, Кейт! Погоня? За тобой? И давно ли я это делал? – на лице его был написан убийственный сарказм.
– Только что, и не делай вид, что ты ничего не знаешь! Хватит играть со мной в кошки-мышки. Тебе мало того, что ты довел меня до полуобморочного состояния? И хватит вертеть своим дулом у моего лица, не рассчитывай, что это тебе поможет, – голос ее перешел в рыдания.
Себастьян посмотрел на ее колени и локти, только сейчас обратив внимание на то, что они кровоточат. Он угрюмо взглянул ей в лицо:
– Почему же моя маленькая, несравненная лгунья не расскажет во всех подробностях о случившемся?
– Ого! Ты еще собираешься доказывать, что меня пытался убить кто-то другой? Какое везенье: сразу два мужика гонятся за мной! – она старалась держаться вызывающе, но выглядело это плачевно.
Себастьян заколебался: неужели Группа изменила свое отношение к ней и теперь стремится ликвидировать? Учитывая ее связь с ним, такое можно было предположить. В этот миг она вдруг показалась ему похожей на испуганного ребенка, в котором можно было заподозрить все, кроме закаленного, опытного агента.
– В данный момент, Кейт, я не готов тебе довериться, но я за тобой не гнался. Похоже, однако, что это имело место, поэтому если тебе дорога голова, расскажи подробно, что случилось.
– Совершенно не понимаю, почему я должна верить твоим словам, но я так напугана, что, пожалуй, и в самом деле стоит рассказать тебе, чтобы освободиться от твоего общества.
Она провела дрожащей рукой по распущенным волосам и, запинаясь, описала происшествие. Когда она закончила, Себастьян молчал, взвешивая каждое услышанное слово. Его глаза упорно выискивали хотя бы намек на притворство, он изо всех сил старался сохранить профессиональную беспристрастность и объективность, но в ее лице нельзя было найти ничего, кроме неприкрытого страха.
– Кейт, я прошу тебя рассказать все от начала до конца: с того момента, когда ты встретила Дэвида и оказалась вовлеченной в эти игры, и до того, как ты шла сюда этой ночью. Ничего не пропускай и не лги, я в состоянии проверить любую сказанную тобой мелочь.
– Почему я что-то должна, черт возьми! Ты ходишь за мной по пятам по всему земному шару, лжешь мне на каждом шагу, используешь в своих целях, играешь моим чувством, без спросу вламываешься в мое жилище, угрожаешь пистолетом, обвиняешь меня Бог знает в чем и после этого надеешься, что я сама упаду на твою ладонь как переспелая груша, только потому, что ты не собираешься убивать меня! По-моему, ты рехнулся!
– Слушай, ты, глупая девчонка! Ты ввязалась в очень опасную игру и, очевидно, ступила на запретную территорию, если кто-то гоняется за тобой по ночам. Ты можешь попасть в серьезную переделку, и я, к сожалению, единственный, кто мог бы поручиться за тебя. Так что суди сама, в твоих ли интересах сотрудничать со мной.
– Вот теперь узнаю Себастьяна, моего славного рыцаря в блистающих доспехах! Откуда только такие, черт побери, берутся?
– Из британской разведки, и ты прекрасно об этом осведомлена. А теперь говори.
Кейт уставилась на него:
– Откуда?
Комната словно опрокинулась, и она полетела вниз, сбивчиво подумав, что так же должна была чувствовать себя Алиса, падая в кроличью нору. Слова Себастьяна эхом звенели в голове, и Кейт почувствовала себя невероятно глупой из-за неспособности понять их смысл. Британская разведка? Не враг? Она вдруг осознала всю комичность своего положения.
– Боже мой! – она закрыла лицо руками, пытаясь понять, как она умудрилась вляпаться в эту неразбериху, и после затяжной паузы сдавленный хохот прорвался сквозь ее пальцы. Она подняла на него глаза: – Так ты хочешь сказать, что ты не террорист, Себастьян? – произнесла она, задохнувшись от изумления. – И тебе... ты думал, что я в этой пьесе исполняю роль главного негодяя? Боже, Себастьян, не могу поверить. И в конце концов, убери свой дурацкий пистолет.
Она упала на стул, продолжая безудержно хохотать. Предательская искра сомнения на мгновение возникла в его душе, но он тут же отогнал ее. Менее всего он ожидал подобной истерики. По привычке он искал в ее поведении какой-нибудь подвох, но когда смех Кейт перешел в рыдания, он, прижав ее одной рукой к груди, другой по-прежнему сжимая «беретту», стал успокаивать ее.
– Теперь уже лучше, – сказала она через несколько минут, принимая предложенный носовой платок. – Боже, Себастьян, как нас угораздило вляпаться во все это дерьмо. Я... Мне казалось, что ты один из них. Фашист или что-то в этом роде. Ты меня так напугал!
– Я – фашист?! Господи, Кейт, ты можешь хоть иногда быть серьезной? Как тебе такое в голову могло прийти? – он был крайне смущен.
– Все сходилось один к одному, ты же видишь.
– Не знаю, почему, Кейт, но на этот раз я тебя отпущу. Но почему ты не хочешь объяснить, что ты делаешь в Сен-Мутоне и что тебя связывает с фон Филлером и Группой?
– Какая группа? – она подняла на него удивленные глаза. – Я думала, ты в курсе, что Эрнст фон Фидлер – мой дедушка.
– Что ты сказала?! – пришел черед его изумлению. – Кейт?
Сознание Себастьяна лихорадочно работало, складывая и отбрасывая версии. Ребенок, тайно переправленный в Англию и якобы умерший, это могло быть ошибкой. Кейт по возрасту, он быстро сделал подсчет, вполне могла быть внучкой фон Филлера. Но откуда она могла узнать эту историю, если не от Эрхардера, открывшего ей подлог и втянувшего в эту игру. Его приподнятое настроение опять угасло.
– На каком основании ты сделала такое заключение?
Кейт принялась рассказывать, ее слова текли одно за другим, она закончила обедом с Жюмо:
– Какая-то машина гналась за мной, и сразу после этого ты со своим пистолетом. Разумеется, я приняла тебя за фашиста или террориста, в общем, что-то в этом роде, особенно после твоих махинаций с часами, после Дэвида и Тони. Все это бросало на тебя зловещий свет. Откуда мне было знать, что ты работаешь на британскую разведку?
Себастьян подошел к окну. Один, последний вопрос вертелся у него на языке:
– А откуда тебе известно о Тони и об истории в Берлине?
– От Люси, от кого же еще?
– Люси? О, Боже всемилостивый, конечно же, это она сказала, но наверняка в той версии, которую я ей изложил. Откуда ты догадалась, что это неправда?
– Я... Я подумала, что ты его убил, понимаешь? Он с изумлением смотрел на нее.
– Господи Иисусе! Выходит, мы думали друг о друге примерно одно и то же, – он запустил пятерню в волосы, все еще боясь попросить у нее последнее доказательство ее правоты. – Кейт... фотография у тебя?
– Да, вот она, – она достала из сумки карточку и подала ему. Он с облегчением вздохнул. – Но я по-прежнему не понимаю, что все это значит, Себастьян. Почему ты появляешься и исчезаешь, играешь в Джеймса Бонда, пугаешь до смерти безобидную женщину. И послушай: я требую, наконец, чтобы ты убрал свою «пушку».
Он вновь внимательно посмотрел на нее, распахнул куртку и спрятал «беретту» в кобуру, пристегнутую под мышкой.
– Это длинная история, но я постараюсь быть кратким. Несколько лет назад, вскоре после войны, в Германии была сформирована особо секретная группа, объединявшая бывших нацистов. Возглавил ее Карл Эрхардер, «герой» Сен-Мутона. В течение ряда лет они занимались аферами, террористическими акциями и, что особенно опасно, внедряли своих людей в правительства некоторых западных стран. Для этого они вербовали блестящих молодых людей с безупречной репутацией, и те, пользуясь доверием важных правительственных персон, не только передавали ценнейшую информацию, но и, после устранения этих персон, занимали их место и становились просто бесценными.
– Дэвид? – почти неслышно спросила Кейт.
– Точно. Использовал твоего отца как простофилю, а тебя как приманку.
– О, Себастьян! Вот почему ты следил за ним и задавал бесконечные вопросы.
– Да.
– Но что же тебя заставило вломиться ко мне на манер убийцы?
– Чуть позже я все объясню. Все началось на Ямайке с твоей связи с Дэвидом, а финал имел место сегодня днем, когда мне стало известно, что ты в Сен-Мутоне и туда же отправился Дэвид.
– Что? Не может быть! – она побледнела.
– И тем не менее, это факт.
– В Сен-Мутоне? Но для чего?
– Во время войны здесь были спрятаны очень важные документы. Они могли бы уничтожить Группу, что, собственно, и происходит сейчас. Из каких-то источников Дэвиду известно, что ты здесь и задаешь вопросы, и ему, вероятно, так или иначе придется с тобой встретиться. Думаю, он послан узнать, чем ты занимаешься, и что означает твоя связь со мной. Если, конечно, то, что ты рассказала мне, правда, и ты не работаешь с ними.
– Себастьян, как ты можешь сомневаться во мне? – Кейт беспомощно посмотрела на него, не зная, что еще сказать, чтобы убедить его в своей искренности.
– Или ты величайшая из всех живущих Мата Хари, или ты попала в опаснейший и невообразимый переплет. Прости меня, Господи, но я склонен думать последнее. Но есть еще одна вещь, которую мне нужно сделать, чтобы двигаться дальше.
– Что именно?
– Удостовериться в правдивости твоей истории.
– Но как? – она была озадачена.
– Единственная мысль, которая приходит мне в голову на скорую руку, это позвонить Элизабет.
– Уже поздняя ночь, Себастьян!
– Ты опять юлишь, Кейт? – холодно и недоверчиво спросил он.
– Нет, конечно, нет. Я хочу, чтоб ты верил мне, – глаза ее смотрели умоляюще.
– Тогда дай мне номер ее телефона. Они вместе прошли к телефонной будке.
– На случай, если Дэвид здесь и наблюдает, или так глуп, чтобы засветить себя, я – славный старина Саймон, и у нас здесь небольшой совместный отдых. Пока хватит этого. Позже мы перейдем к более интересным вещам.
Он прислушался к телефонным гудкам на том конце провода.
– Алло! Мисс Форрест? Себастьян Данн. Простите за столь поздний звонок, но дело очень важное и не терпящее отлагательств. Я в Сен-Мутоне с Кейт. Она попала в небольшую переделку, ничего страшного, мы все уладим, но мне нужно, чтобы вы подтвердили кое-что, сказанное ею.
– Такой поздний час, и ваш звонок такой странный, мистер Данн. Что вы желаете узнать? – голос Элизабет был сух, но в нем сквозила тревога.
– Не могли бы вы рассказать в деталях о событии, которое произошло в конце июня 1944 года в вашем доме в Хенли?
На проводе воцарилось молчание, и Себастьян затаил дыхание, молясь, чтобы слова Кейт оказались правдой. Трубка заговорила вновь:
– Я не знаю, могу ли я это сделать без разрешения Кейт.
– Кейт стоит рядом. Я сейчас дам ей трубку, – он повернулся к Кейт. – Ей нужно твое согласие. Скажи об этом, но ни слова больше.
Кейт кивнула и взяла трубку.
– Элизабет? Я действительно в порядке. Да, именно так. Все нормально, скажи все, что он хочет знать. Ничего больше пока не могу объяснить, но не волнуйся.
Она вернула трубку Себастьяну, который тут же закрыл дверь будки.
– Мисс Форрест?
– Должна вам сказать, что все это странно и очень мне не нравится. Последнее, что я слышала от Кейт, что ваши отношения – хуже некуда. Вы только что говорили о неприятностях, но из всего, что я знаю, у меня складывается впечатление, что главная из этих неприятностей – это вы, мистер Данн.
– Может быть, вам будет легче говорить со мной, если я скажу, что работаю в британской разведке и в настоящий момент озабочен тем, чтобы защитить Кейт от неприятностей?
– Господи, что творится в этом мире! – ужас Элизабет из Хенли донесся до Сен-Мутона.
– Боюсь, что сказать что-то сверх этого не имею права, мисс Форрест. Я не сомневаюсь в вашей надежности, как вы понимаете, однако мне очень важно получить информацию непосредственно из ваших рук.
– О, да, конечно! – Элизабет собралась с силами и заново, коротко и четко повторила историю с часами и ребенком, пояснив в конце, с какой целью она передала часы Кейт.
– Теперь я имею право узнать, что все это означает и какие такие неприятности у Кейт?
– Мисс Форрест, я в самом деле не имею права говорить, по крайней мере, сейчас. Извините. Не нахожу слов, чтобы выразить вам свою благодарность за содействие. Вы устранили все недоразумения. Постарайтесь не волноваться, Кейт в ближайшее время позвонит вам сама.
– Подождите! Передайте ей, что звонил отец и просил ее адрес. Кажется, она должна была получить от него какое-то известие по интересующему ее вопросу.
– Обязательно передам, – сказал Себастьян, нахмурившись.
– И, пожалуйста, Себастьян, присмотрите за ней.
– Обещаю сделать это. До свидания, мисс Форрест.
Он положил трубку, вышел из будки и облегченно вздохнул.
– Я реабилитирована? – обеспокоенно спросила Кейт.
– Пойдем со мной, – сказал Себастьян. Он привел ее назад в гостиную и закрыл за собой двери комнаты. Затем снял куртку, отстегнул кобуру и убрал в шкаф, но «беретту» положил на столе возле кровати, рядом с фотографией. Кейт с беспокойством наблюдала за ним, прикидывая, все ли сказала Элизабет.
Затем он подошел к ней и взял за плечи. – Ты мне задала жару, Кейт Соамс. Кто бы мог подумать, что такое маленькое создание способно причинить столько хлопот. Но все, что ты сказала – правда, и я, должно быть, совсем сошел сума. Он наклонился и прижался к ней губами, целуя ее с жадностью, облегчением и любовью слишком сильными, чтобы выразить в словах, полностью передавшимися ей.
– Боже, Себастьян, – простонала Кейт, когда он, наконец, отпустил ее, – я думала, что ошиблась в тебе, потеряла навсегда, и эти кошмарные сны, в которых ты охотишься за мной и превращаешься в рыбу-чудовище...
– Помедленнее, Кейт, не в таком темпе. Я решительно протестую против превращения в какую-то там рыбу, даже в твоих снах. Мне было ничуть не легче, любовь моя, но я поступил еще хуже, я превратил тебя в цель МИ-6.
– Что ты сделал, Себастьян, как ты мог!
– Я узнал такие вещи про мою девочку, только не смотри на меня так свирепо, Кейт. Ты пришла тогда на палубу как воплощение чистоты. Но слишком многое потом говорило против тебя. В конце концов, единственное, чем я располагал в отношении тебя – это были косвенные доказательства, но их было так много, и все они ставили тебя под подозрение. Почему, черт возьми, ты не сказала мне о часах фон Филлера, когда я спрашивал? Это могло бы избавить нас от множества недоразумений и неприятных минут.