Страница:
– Напомни, когда в следующий раз я буду держать в руках бокал вина, поднять тост в честь Дианы!
– Ты хорошо ездишь верхом, Кейт, – усмехнулась Люси, прямо как ее брат. Муж укоризненно посмотрел на нее:
– А тебя, моя дорогая, надо бы положить поперек коленки и отшлепать. Ты не могла знать, усидит ли Кейт на лошади при таком шаге!
– Глупости, – фыркнула Люси, – перестань, пожалуйста, изображать из себя этакого умудренного старца, Нейл. – Глаза Люси ласково дразнили мужа, и он улыбнулся в ответ.
Кейт посмеялась над их пикированием и, поискав глазами Себастьяна, обнаружила, что он наблюдает за ней.
После оживленного воскресного обеда он усадил ее в «ягуар», вручил огромные сапоги и объявил, что собирается учить забрасывать удочку. Кончилось тем, что Кейт оказалась в реке, связанная леской. Несмотря ни на что, она осталась довольна. Себастьян в конце концов признал свое поражение, поймал две форели, чтоб как-то оправдать потраченные усилия, и отвез Кейт домой принять горячую ванну перед чаем.
Ей било жаль уезжать, так понравилось несколько эксцентричное общество его семьи, где каждый обращался с ней, как с родной. Это само по себе было испытанием, но она чувствовала, что, кроме того, ее разными способами испытывал каждый из них.
Стефания их встретила у двери.
– Хелло, Кейт и Саймон, хотя, как вы подчеркнули по телефону, теперь Себастьян?
– Боюсь, что так. Надеюсь, вы привыкнете к перемене.
– Имя – это не единственная вещь, которую вы поменяли. Как приятно видеть, что вы не прозябаете в нищете. – Улыбка исчезла с ее лица: – Кейт, чуть не забыла! Твой отец дважды звонил, просил, чтоб ты сразу же по приезде дала о себе знать.
– Он не сказал, зачем? Надеюсь, это не связано с бабушкой?
– Не знаю, позвони сейчас же, а я пока займу Себастьяна.
– Спасибо, Стефи, – растерянно сказала Кейт. – Себастьян, ты не возражаешь?
– Конечно, нет, – он последовал за Стефанией наверх, ободряюще улыбнувшись Кейт. Это успокоило ее, и она, глубоко вздохнув, набрала номер.
– Хорошо провели уик-энд? Кейт выразилась как-то неопределенно, – не очень-то деликатно поинтересовалась Стефания. Она умирала от любопытства, зная, что ничего не добьется от Кейт.
– Да, было очень приятно, – Себастьян сел, скрестив ноги.
– Как мило. Куда вы ездили?
– В деревню. А как вы провели время? – Себастьян выглядел вежливо-заинтересованным.
Стефания рассмеялась.
– Перейдем к мистеру Данну. Итак, вы работаете у Кристи. Что-нибудь известно о часах Кейт?
– Нет пока. На это уйдет время. Необходима точность в делах, касающихся семейных реликвий.
– Да, конечно, – сказала Стефания, чувствуя, что она теряет контроль над ходом беседы.
– Ну, раз уж мы коснулись этой темы, скажите, Стефания, вы знаете Кейт давно, вы много времени проводили с ее семьей?
– С ее отцом я виделась несколько раз случайно, если я кого и навещала, так это Элизабет Форрест. Думаю, вы уже познакомились с ней?
– Да, очень приятная женщина, но ведь она не родня, не так ли? У Кейт нет никого из близких?
– Только бабушка. А почему вы спрашиваете?
– Простое любопытство. Я удивился, почему Кейт остановилась у Элизабет, а не у родственников, но не хотел расспрашивать. Такие вещи подчас имеют слишком деликатное свойство, а ее отец по рассказам мне не очень-то симпатичен. Полагаю, ее мать умерла, когда Кейт была еще ребенком?
– Да, она умерла от рака, когда Кейт было двенадцать лет. Отцу Кейт нелегко было справиться с этим. Он был без ума от Сюзанны.
– А что произошло с Кейт?
– Отец решил, что лучше всего будет, если она проведет школьные каникулы с Элизабет. Он много путешествовал, и, когда Кейт стала старше, забрал к себе, чтобы она была хозяйкой на дипломатических приемах. Казалось, что чем старше дочь становилась, тем больше он хотел, чтоб она была с ним. И в конце концов убедил переехать в Нью-Йорк.
– Понятно. Но хватит о Кейт, поговорим о вас. Расскажите о вашей работе.
– Все прекрасно, все по-прежнему. Каждый раз, когда кто-то объявляет войну, я берусь за перо и самозабвенно пишу. А когда отрываюсь от бумаги, вижу, что произошла смена персонажей.
– Похоже, это весьма благоразумный способ разрешить любую ситуацию.
– Такова уж я. Никогда ни во что не даю себя втянуть.
– Последние слова мне явно что-то напоминают, – улыбнулся Себастьян.
– Да? – спросила Стефания, смеясь, но резко оборвала смех, когда увидела Кейт, бледную, с напряженным выражением лица.
– Ты поговорила? Ну что? Себастьян встал и подошел к ней:
– С тобой все в порядке? – спросил он мягко. Она кивнула:
– Все хорошо. Он только прочитал мне трансатлантическую лекцию.
– Сядь и расскажи, он подвел ее к софе.
– Он звонил из-за Дэвида. Похоже, Дэвид принял предложение работать с Севронсеном в госдепартаменте. Он бросает работу в юридической фирме, а также затею с Конгрессом и переезжает в Вашингтон.
– Ну и что? – спросила Стефания. – Я не могу понять, почему это касается тебя.
– Не касается, но папа этого не понимает.
– А как он это понимает, Кейт? – глаза Себастьяна стали очень холодными.
– Он хочет, чтобы я вернулась домой и прекратила эти «глупости». Он говорит, что я слишком отошла от реальности и что нельзя вести себя вечно, как ребенок.
– Разумеется, это связано с Дэвидом и его новой работой. Полагаю, отец хочет выдать тебя замуж за госдепартамент, и чем раньше, тем лучше, – сказал Себастьян.
– Это точно, – Кейт кивнула с несчастным видом. – Он не хотел слушать ни одного моего слова. И все продолжал повторять, что Дэвид так терпеливо ждал меня, поэтому он решил сам мне позвонить, чтобы немного вразумить. Я сказала, что собираюсь во Францию через неделю и позвоню, когда приеду. Он взорвался и сказал, что вчера был бабушкин день рождения, и он не удивлен, что я забыла. Что я, несомненно, была слишком занята, шатаясь по английским деревням и думая только о себе. Черт!
– Кейт! – сказала Стефания.
Себастьян мерил комнату шагами – руки в карманах, лоб нахмурен. Потом остановился и посмотрел на Кейт долгим, оценивающим взглядом:
– Стефания, не могли бы вы оставить нас на несколько минут одних?
– Да, конечно. Я пойду спать. Как приятно было увидеть вас снова, Себастьян.
– Как мило, – сказал Себастьян с улыбкой, когда она ушла. Затем повернулся к Кейт:
– Дорогая, нам надо поговорить.
– О чем?
– Для начала о тебе и Дэвиде. Почему ты так расстроена тем, что сказал отец?
– А ты не был бы расстроен, если бы твой отец так говорил с тобой?
– Во-первых, мой отец не тиран, хотя и притворяется таковым. Во-вторых, он никогда бы не стал указывать, как я должен жить. А мне совершенно ясно, что именно этим и занимается твой отец всю твою жизнь. Единственную пользу, которую он может извлечь из дочери, это выдать ее замуж так, чтобы продолжить свою карьеру.
– Неправда! Он, возможно, деспотичен, но ты говоришь о нем, как о холодном и расчетливом человеке. – Ее голос звенел гневом.
– Подумай об этом, Кейт. В любом случае, я не уверен, что твой папа – единственная причина. Как насчет Дэвида?
– Что Дэвид?
– У тебя действительно все с ним кончено? Возможно, он значит для тебя больше, чем ты хочешь признать.
Глаза Кейт сверкнули, но теперь она говорила холодно:
– Не слишком ли много ты берешь на себя, анализируя мои чувства? Ты понятия не имеешь, что я чувствую, Себастьян!
– В этом ты права, – кратко сказал он.
– Извини, просто это все еще болезненная область. – Кейт почувствовала неловкость.
– Конечно, и это совершенно естественно. Ты была с ним больше года. Но это важно для меня. Мне надо знать, Кейт. И тут есть кое-что еще. Не думаешь ли ты, что немного странно для Дэвида неожиданно бросить все, к чему он стремился, и направиться прямо в госдепартамент?
– Немного, может быть, но он всегда хотел туда попасть.
– Не так-то просто проникнуть туда, Кейт. Существует масса всяких проверок безопасности. Как-то все это слишком быстро, не так ли?
– Мой отец рекомендовал его. Он ясно дал мне это понять.
– Это-то и странно. Что-то беспокоит меня, Кейт, и я не могу понять, что.
– Давай просто забудем о Дэвиде и о моем отце, Себастьян. Я не хочу, чтобы они испортили конец прекрасного уик-энда. Я тебя еще по-настоящему не поблагодарила.
Он посмотрел на нее испытующе, одна морщинка еще держалась между бровями, затем его глаза прояснились, словно что-то в лице Кейт успокоило его.
– Я обожаю, когда ты благодаришь меня. Иди сюда, смешная девчонка, – он поцеловал ее долгим поцелуем так, что она забыла обо всем, кроме стука своего сердца и жара его тела. В конце концов он сказал: – Я должен идти, возлюбленная. Позвоню завтра, и мы кое-что обсудим.
Она с сожалением проводила его до двери.
– Спасибо еще раз, Себастьян.
– Не начинай все сначала, а то я никогда не уйду. Доброй ночи, любимая, и подумай о том, что я тебе сказал, ладно? – сказал он на прощание.
На следующее утро Себастьян сидел за столом, перед ним высилась груда нетронутой работы. Он потер лоб кончиками пальцев, как будто хотел разровнять морщины, и, наконец, взялся за телефон.
– Данн? Что случилось? – спросил полковник Харрингтон с ноткой удивления.
– Я хотел поговорить о Дэвиде Расселе, сэр, человеке, наблюдающем за рыбачьей лодкой. Я мог ошибиться. Он принят на работу к Севронсену в госдепартамент и довольно быстро, через Петера Соамса. Рассел бросил свои дела в Конгрессе, и у меня плохие предчувствия относительно такого изменения направления. И если он каким-то образом связан с Группой, мы попали в серьезную переделку. Севронсен может не знать об этом, если работает обычная инфильтрационная схема. Слишком много обстоятельств в этом деле беспокоит меня.
– Я сейчас же начну проверку, спасибо, Данн.
\ Кейт внесла последние штрихи в бефстроганов и под бравурный туш вошла с ним в столовую.
– Как здорово наконец-то провести вечер с щобой! Вгрызайся, Стефи!
– Выглядит аппетитно. Мне повезло, что мистер Данн не смог пригласить тебя сегодня на обед. Полагаю, он уже ангажировал тебя на уик-энд? Давай, Кейт, раскалывайся, я достаточно долго ждала и не задавала вопросов, так что будет справедливо, если ты вознаградишь меня за хорошее поведение.
– Вряд ли у тебя была возможность изводить меня вопросами, Стефи. Ты работаешь, я работаю, да еще твой новый друг... Я почти не видела тебя!
– А как насчет того времени, которое ты проводишь с Себастьяном Данном, включая факт твоего исчезновения в пятницу, о котором ты не сказала ни слова, за исключением того, что было очень приятно! Ты ведь ничего не рассказала мне!
– Ну, хорошо, хорошо, сдаюсь, – Кейт рассмеялась. – Оказалось, что отец Себастьяна – лорд Данн из Витвос-холла, что в Лейстершире. Вот там мы и были, а вся его семья – просто чудо, все очень интересные и необычайные, что многое объясняет в Себастьяне.
– Ты шутишь!
– Нет, и более того, Элизабет хорошо знает его семью. Довольно далеко от нашего Саймона Дристолла!
– О, это чересчур! Ничего удивительного, что он казался учтивым аристократом. Но по какой причине он притворялся на Ямайке?
– Я не могу сказать тебе всего, это связано с его работой, но объяснение достаточно резонное. А ты не должна никому об этом говорить.
– Еще одна тайна? Кейт, ты начинаешь мне напоминать кое-кого из рассказов Дороти Сайерс! Но вот что я действительно хочу знать, так это на какой стадии находятся ваши отношения. Я могла бы поклясться, судя по его поведению в воскресенье, что между вами ничего нет, до тех пор, пока он не попросил оставить вас наедине с таким выражением глаз.
– Не знаю, на какой мы стадии, Стефи, честно. Я знаю, что мои чувства очень сильны, но не знаю, насколько они физиологического порядка, поскольку меня необратимо тянет к нему.
– Ну, это ответ на мой вопрос. Себастьян ведет себя очень осмотрительно.
– Осмотрительность забывается только тогда, когда мы не окружены другими людьми. В обществе же он безупречен, британский джентльмен до мозга костей. Он хамелеон, и в нем есть очень много от Саймона Дристолла. Только это скрывается за внешней благовоспитанностью. Не то чтобы это не свойственно ему, а просто иногда мне кажется, что он все время смеется над этим.
– Вчера вечером тоже так казалось: он спокойно подшучивал надо мной, наблюдая за реакцией, но придраться было не к чему. Должно быть, довольно трудно общаться с таким человеком.
– Да, иногда мне кажется, будто он знает меня гораздо лучше, чем я сама, и нам не нужны слова, но временами я чувствую себя так, словно совершенно не знаю его. За одну минуту он превращается из немыслимо влюбленного человека, глядя на которого я испытываю слабость в коленях, в холодную и собранную личность, о которой нельзя сказать ничего. Вчера он расспрашивал меня о Дэвиде, думаю, он считает, что я все еще люблю его, несмотря ни на что. Это просто сводит его с ума, а потом он становится спокойным и сдержанным, и можно подумать, мы едва знакомы.
– А ты говорила, как относишься к нему? Может быть, это как-то связано?
– Нет, нет. Я напугана, Стефи, напугана, что совершаю еще одну ошибку, напугана, что не знаю его достаточно хорошо, напугана, что себя саму не знаю достаточно хорошо и не могу доверять своим чувствам. Он так уверен в себе, но я не знаю, что делать. Я не готова для чего-то большого, но, с другой стороны, я не могу себе представить жизнь без Себастьяна.
– Моя дорогая, это очень серьезно звучит. Что ты будешь делать?
– Удеру, что же еще?
– Нет, что ты, Кейт!
– Не по-настоящему, на несколько дней. Я возьму отпуск на неделю после поездки насчет покупки вин и поеду в Сен-Мутон, местечко на фотографии, узнаю кое-что.
– Ты обнаружила его? Фантастика! Где?
– Это маленькая деревня в Дордони. Удобнее не придумаешь, поскольку я буду в Бордо в конце деловой поездки, а Сен-Мутон всего лишь в паре часов оттуда. В любом случае, узнаю я что-то или нет, побуду какое-то время одна и смогу серьезно поразмышлять о своей жизни. Когда я приехала сюда, то чего уж не собиралась делать, так это влюбляться в Себастьяна Данна.
– Может, тебе стоит прислушаться к своим чувствам, а не анализировать их.
Кейт вспыхнула:
– Вероятно, ты права.
Воскресенье наступило неожиданно быстро. Себастьян нежно поцеловал ее в дверях и помог сесть в «ягуар». Пока они петляли в закоулках Лондона, он говорил мало, а за обедом был необычно спокоен, без традиционных поддразниваний. Кейт тоже была не разговорчива, так как внезапно почувствовала себя несчастной оттого, что придется расстаться с Себастьяном на целых три недели. Даже волнение перед путешествием и поисками прошлого начало бледнеть в сравнении с этим.
– Пойдем куда-нибудь, где сможем побыть одни. Кейт, ты еще не была в моем доме, хочешь пойти ко мне?
– Да, Себастьян, очень хочу.
Дом был высоким, белым, георгианской постройки. Он повернул ключ в замке и включил свет. Они стояли в большом холле с мраморным полом, который вел в две просторные комнаты, одна, очевидно, столовая и кухня, а другая – гостиная.
– Пойдем наверх, Кейт, – сказал Себастьян, беря у нее пальто.
Дом был полон множества древностей, отражающих Себастьяна. Гостиная наверху была удобной и явно мужской, но они поднялись еще на один пролет лестницы. Он провел ее в спальню, просторную, с широкими окнами. Без единого слова он выскользнул из куртки и сдернул галстук, его глаза не отрывались от нее. В них было что-то, чего она раньше не замечала, и это немного напугало ее. Затем он расстегнул молнию на ее платье и резко сорвал его. Он обнял ее за талию и замер на минуту. Она слышала, как его сердце сильно билось, и чувствовала, что не вынесет, если он отпустит ее. Потом он взял ее на руки и отнес на кровать, сбросив остатки одежды. Ее глаза жадно смотрели на его точеную фигуру, сильную грудь и плоский живот. Она потянулась к нему, повторяя его имя.
Он прижал ее к груди, приподнял голову и мягко целовал ее снова и снова, играя с ее губами, а потом так глубоко, что она застонала от удовольствия. И только тогда его руки начали медленно двигаться, лаская ее, пока она не забыла обо всем, кроме прикосновения его губ и чувственных пальцев. Она была поглощена его живым горячим телом, и только толчки крови в ее венах напоминали о самой себе.
– Кейт, милая Кейт, – шептал он. Его голос был хрипловатым, дыхание теплым и прерывистым, и он целовал ее до тех пор, пока она не закричала от желания. Себастьян проник в нее и замер на мгновение, задыхаясь от желания. Глаза их встретились, и она вздрогнула от его взгляда. Он начал медленно двигать бедрами, и каждый толчок отдавался нежной истомой. Его глаза неотрывно следили за ней, словно стараясь запомнить навеки. Их бедра задвигались в едином ритме, поднимаясь и опадая. Словно дыхание, словно движение океана, сродни самому дыханию жизни, в неописуемом томлении. Тугие мускулы Себастьяна напряглись под ее пальцами, ее кожа блестела от пота. Где-то внутри нее возник сгусток блаженства, и Себастьян проник в его сердцевину, заставив ее достигнуть вершины наслаждения. Ей показалось, что она умерла, обнимая Себастьяна всем своим существом. Себастьян застонал, его мускулы напряглись и расслабились в сильной волне, и они дошли до конца вместе, как будто их тела были единым целым.
Себастьян нежно поцеловал ее и перевернулся на спину и нежно ласкал ее руки, спину, волосы, не говоря ни слова. Казалось, прошла целая вечность, когда он сказал:
– Давай оденемся и пойдем вниз. Мне надо поговорить с тобой, а здесь я не могу этого сделать.
– О чем, Себастьян. Ты весь вечер был таким спокойным, а сейчас Что случилось? – Она почувствовала какой-то страх.
– Пожалуйста, Кейт – Он встал с кровати, надел брюки и рубашку – Спускайся в гостиную, когда будешь готова.
Она быстро оделась, обеспокоенная и совершенно сбитая с толку. Неужели теперь, после того, что произошло между ними, она снова должна смотреть в лицо Себастьяну-незнакомцу.
Она вздрогнула я села на кровать, успокаивая себя, стараясь понять, что же случилось? Через несколько минут Кейт решила, что не стоит откладывать неизбежное, и спустилась вниз.
– Ну, вот я и готова. Что произошло? – Кейт села в кресло и озадаченно посмотрела на него.
Себастьян подошел к камину и на секунду наклонился над каминной полкой. Потом повернулся и посмотрел на нее с непередаваемым выражение?
– Как ты наткнулась на эти часы, Кейт?
– Что? Ты о часах?
– Да, о них. Откуда они у тебя, Кейт? – он внимательно наблюдал за ней.
– Я говорила тебе. Моя тетя подарила их. – Она с тревогой додумала, что, должно быть, случилось неладное.
– Не думаю. На этот раз скажи мне правду, Кейт.
– Не понимаю, тебе удалось что-то обнаружить?
– Да, в эту пятницу. Но сначала расскажи, кто тебе дал их, Давид?
– К черту, Себастьян, когда ты перестанешь впутывать Дэвида во все подряд. Это становится утомительным.
– Утомительным или нет это он дал тебе часы?
– Нет, не он, я уже тебе сказала.
– Это ложь. У тебя нет тети. Кейт, наши отношения во многом зависят от твоего ответа.
– Не будь смешным! Какое отношение имеют ваши чувства к часам? – она пристально посмотрела на него.
– Это вопрос доверия, только и всего, – сказал он холодно.
– Себастьян, это абсурд! Да, у меня нет тети, но будь я проклята, если скажу тебе что-нибудь еще! Во-первых, это не твое дело...
– А вот здесь ты не права.
– Себастыян, я дала тебе эти проклятые часы, чтоб ты узнал, кто были их прежние владельцы, а не для того, чтобы ты допрашивать меня, как какую-то преступницу. Наши отношения не дают тебе права распоряжаться мной и требовать рассказать о том, что я просто не хочу рассказывать. Я уверена, ты не позволяешь себе так обращаться с клиентами, в противном случае ты потерял бы работу. Скажи мне, что ты обнаружил, – щеки ее горели.
– Конечно, Кейт, – сказал он со злым спокойствием, – это часы когда-то принадлежали человеку по имени Эрнст фон Фидлер. Он был офицером высокого ранга в партии нацистов, точнее СС-СД. Но он был связан с одним майором гестапо, Карлом Эрхардом. У них были очень интересные взаимоотношения. Его смерть связана с некими драматическими обстоятельствами. Его часы не всплывали на поверхность до сегодняшнего дня. Ну, а теперь расскажи мне о них.
Краска отяиьшула от щек Кейт. Она едва могла соображать от шока.
– Я... нет, я ничего не скажу. Это мое дело, и только мое, и я хочу, чтоб ты перестал запугивать меня.
– Итак, Дэвид дал тебе их, не так ли? – голос Себастьяна был мрачным.
– Нет, а если и так? Не понимаю, какое отношение имеет к этому Дэвид.
– Кейт, эти часы были наследством семьи фон Фидлера. А сейчас они оказываются у тебя! Это очень странно, особенно имея в виду твое большое желание найти их прежних владельцев и твое нежелание сказать, как и почему они у тебя оказались. Если это Дэвид дал тебе часы, я хочу знать об этом.
– Не будь смешным, Себастьян. Это не имеет никакого отношения к Дэвиду. Я думаю, ты ослеп от ревности и просто лишился рассудка.
– Оставь, уверяю тебя, дело вовсе не в этом.
– О, с меня довольно, я ухожу, – она стояла злая, сконфуженная, желая поскорее прекратить эти бесплодные расспросы.
– Иди, Кейт, но если ты уйдешь, у нас все будет кончено, – глаза Себастьяна блеснули сталью.
Гнев Кейт всколыхнулся опять.
– Нашел легкий способ вырвать у меня то, что тебе нужно, не так ли? Отправляйся к черту, Себастьян Данн, мне наплевать, что я тебя больше не увижу! Это были односторонние отношения, в которых только ты принимал решения.
– Это неправда, и ты это знаешь.
– Да? Ведь ты преследовал меня, помнишь? А сам при этом оставался человеком-загадкой, не так ли? Докапывался до всего, что хотел, а сам почти ничего не говорил мне. А все, видимо, для того, чтобы узнать о Дэвиде.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты знаешь, что. Ты с самого начала спрашивал меня только о Дэвиде, думаю, он интересует тебя больше, чем я.
– Это два отдельных вопроса, Кейт, или, по крайней мере, я так думаю.
– Не пытайся меня в этом убедить, Себастьян. Я думаю, что в высшей степени необычно, что ты так много спрашивал меня о Дэвиде, если у тебя не было скрытых мотивов. Это для того ты стал ухаживать за мной, чтобы побольше узнать о нем? Ты выдал себя тогда, когда обнаружил, что он собирается в госдепартамент! Боже, зачем?
– Прекрати, Кейт, ты не знаешь, о чем говоришь.
Она уставилась на него.
– Ямайка, вот почему ты был там! Это вовсе не из-за подделки! Ты следил за Дэвидом, не так ли?
Глаза Себастьяна сузились:
– Что заставило тебя так думать?
– И Берлин, стрельба, это был ты, не так ли? Это был ты! – она посмотрела на него с ужасом.
В два огромных прыжка он был перед ней, больно схватив ее за плечи.
– Что ты знаешь о Берлине? Скажи мне, черт возьми! – он сильно встряхнул ее.
– Дай мне уйти! – она увернулась, глаза ее свирепо блеснули. – Итак, это правда, боже, какой же я была глупой! Почему не видела этого. Ведь все настолько очевидно.
Она попятилась, испуганная выражением его лица.
– Ты, – он отвернулся от нее, стараясь контролировать себя. – Ради Бога, если дорожишь своей жизнью, убирайся отсюда, или клянусь, я сделаю что-то, о чем потом буду жалеть, – выговорил он сквозь стиснутые зубы, его пальцы мертвой хваткой вцепились в каминную полку.
– Я ухожу, Боже, я ухожу, Себастьян. Держись от меня и от Дэвида подальше, или, клянусь, тебе не жить, – и она выбежала из комнаты и дальше, вниз по лестнице. Она на бегу схватила пальто, и слезы слепили ее, пока она бежала по улице.
9
– Ты хорошо ездишь верхом, Кейт, – усмехнулась Люси, прямо как ее брат. Муж укоризненно посмотрел на нее:
– А тебя, моя дорогая, надо бы положить поперек коленки и отшлепать. Ты не могла знать, усидит ли Кейт на лошади при таком шаге!
– Глупости, – фыркнула Люси, – перестань, пожалуйста, изображать из себя этакого умудренного старца, Нейл. – Глаза Люси ласково дразнили мужа, и он улыбнулся в ответ.
Кейт посмеялась над их пикированием и, поискав глазами Себастьяна, обнаружила, что он наблюдает за ней.
После оживленного воскресного обеда он усадил ее в «ягуар», вручил огромные сапоги и объявил, что собирается учить забрасывать удочку. Кончилось тем, что Кейт оказалась в реке, связанная леской. Несмотря ни на что, она осталась довольна. Себастьян в конце концов признал свое поражение, поймал две форели, чтоб как-то оправдать потраченные усилия, и отвез Кейт домой принять горячую ванну перед чаем.
Ей било жаль уезжать, так понравилось несколько эксцентричное общество его семьи, где каждый обращался с ней, как с родной. Это само по себе было испытанием, но она чувствовала, что, кроме того, ее разными способами испытывал каждый из них.
Стефания их встретила у двери.
– Хелло, Кейт и Саймон, хотя, как вы подчеркнули по телефону, теперь Себастьян?
– Боюсь, что так. Надеюсь, вы привыкнете к перемене.
– Имя – это не единственная вещь, которую вы поменяли. Как приятно видеть, что вы не прозябаете в нищете. – Улыбка исчезла с ее лица: – Кейт, чуть не забыла! Твой отец дважды звонил, просил, чтоб ты сразу же по приезде дала о себе знать.
– Он не сказал, зачем? Надеюсь, это не связано с бабушкой?
– Не знаю, позвони сейчас же, а я пока займу Себастьяна.
– Спасибо, Стефи, – растерянно сказала Кейт. – Себастьян, ты не возражаешь?
– Конечно, нет, – он последовал за Стефанией наверх, ободряюще улыбнувшись Кейт. Это успокоило ее, и она, глубоко вздохнув, набрала номер.
– Хорошо провели уик-энд? Кейт выразилась как-то неопределенно, – не очень-то деликатно поинтересовалась Стефания. Она умирала от любопытства, зная, что ничего не добьется от Кейт.
– Да, было очень приятно, – Себастьян сел, скрестив ноги.
– Как мило. Куда вы ездили?
– В деревню. А как вы провели время? – Себастьян выглядел вежливо-заинтересованным.
Стефания рассмеялась.
– Перейдем к мистеру Данну. Итак, вы работаете у Кристи. Что-нибудь известно о часах Кейт?
– Нет пока. На это уйдет время. Необходима точность в делах, касающихся семейных реликвий.
– Да, конечно, – сказала Стефания, чувствуя, что она теряет контроль над ходом беседы.
– Ну, раз уж мы коснулись этой темы, скажите, Стефания, вы знаете Кейт давно, вы много времени проводили с ее семьей?
– С ее отцом я виделась несколько раз случайно, если я кого и навещала, так это Элизабет Форрест. Думаю, вы уже познакомились с ней?
– Да, очень приятная женщина, но ведь она не родня, не так ли? У Кейт нет никого из близких?
– Только бабушка. А почему вы спрашиваете?
– Простое любопытство. Я удивился, почему Кейт остановилась у Элизабет, а не у родственников, но не хотел расспрашивать. Такие вещи подчас имеют слишком деликатное свойство, а ее отец по рассказам мне не очень-то симпатичен. Полагаю, ее мать умерла, когда Кейт была еще ребенком?
– Да, она умерла от рака, когда Кейт было двенадцать лет. Отцу Кейт нелегко было справиться с этим. Он был без ума от Сюзанны.
– А что произошло с Кейт?
– Отец решил, что лучше всего будет, если она проведет школьные каникулы с Элизабет. Он много путешествовал, и, когда Кейт стала старше, забрал к себе, чтобы она была хозяйкой на дипломатических приемах. Казалось, что чем старше дочь становилась, тем больше он хотел, чтоб она была с ним. И в конце концов убедил переехать в Нью-Йорк.
– Понятно. Но хватит о Кейт, поговорим о вас. Расскажите о вашей работе.
– Все прекрасно, все по-прежнему. Каждый раз, когда кто-то объявляет войну, я берусь за перо и самозабвенно пишу. А когда отрываюсь от бумаги, вижу, что произошла смена персонажей.
– Похоже, это весьма благоразумный способ разрешить любую ситуацию.
– Такова уж я. Никогда ни во что не даю себя втянуть.
– Последние слова мне явно что-то напоминают, – улыбнулся Себастьян.
– Да? – спросила Стефания, смеясь, но резко оборвала смех, когда увидела Кейт, бледную, с напряженным выражением лица.
– Ты поговорила? Ну что? Себастьян встал и подошел к ней:
– С тобой все в порядке? – спросил он мягко. Она кивнула:
– Все хорошо. Он только прочитал мне трансатлантическую лекцию.
– Сядь и расскажи, он подвел ее к софе.
– Он звонил из-за Дэвида. Похоже, Дэвид принял предложение работать с Севронсеном в госдепартаменте. Он бросает работу в юридической фирме, а также затею с Конгрессом и переезжает в Вашингтон.
– Ну и что? – спросила Стефания. – Я не могу понять, почему это касается тебя.
– Не касается, но папа этого не понимает.
– А как он это понимает, Кейт? – глаза Себастьяна стали очень холодными.
– Он хочет, чтобы я вернулась домой и прекратила эти «глупости». Он говорит, что я слишком отошла от реальности и что нельзя вести себя вечно, как ребенок.
– Разумеется, это связано с Дэвидом и его новой работой. Полагаю, отец хочет выдать тебя замуж за госдепартамент, и чем раньше, тем лучше, – сказал Себастьян.
– Это точно, – Кейт кивнула с несчастным видом. – Он не хотел слушать ни одного моего слова. И все продолжал повторять, что Дэвид так терпеливо ждал меня, поэтому он решил сам мне позвонить, чтобы немного вразумить. Я сказала, что собираюсь во Францию через неделю и позвоню, когда приеду. Он взорвался и сказал, что вчера был бабушкин день рождения, и он не удивлен, что я забыла. Что я, несомненно, была слишком занята, шатаясь по английским деревням и думая только о себе. Черт!
– Кейт! – сказала Стефания.
Себастьян мерил комнату шагами – руки в карманах, лоб нахмурен. Потом остановился и посмотрел на Кейт долгим, оценивающим взглядом:
– Стефания, не могли бы вы оставить нас на несколько минут одних?
– Да, конечно. Я пойду спать. Как приятно было увидеть вас снова, Себастьян.
– Как мило, – сказал Себастьян с улыбкой, когда она ушла. Затем повернулся к Кейт:
– Дорогая, нам надо поговорить.
– О чем?
– Для начала о тебе и Дэвиде. Почему ты так расстроена тем, что сказал отец?
– А ты не был бы расстроен, если бы твой отец так говорил с тобой?
– Во-первых, мой отец не тиран, хотя и притворяется таковым. Во-вторых, он никогда бы не стал указывать, как я должен жить. А мне совершенно ясно, что именно этим и занимается твой отец всю твою жизнь. Единственную пользу, которую он может извлечь из дочери, это выдать ее замуж так, чтобы продолжить свою карьеру.
– Неправда! Он, возможно, деспотичен, но ты говоришь о нем, как о холодном и расчетливом человеке. – Ее голос звенел гневом.
– Подумай об этом, Кейт. В любом случае, я не уверен, что твой папа – единственная причина. Как насчет Дэвида?
– Что Дэвид?
– У тебя действительно все с ним кончено? Возможно, он значит для тебя больше, чем ты хочешь признать.
Глаза Кейт сверкнули, но теперь она говорила холодно:
– Не слишком ли много ты берешь на себя, анализируя мои чувства? Ты понятия не имеешь, что я чувствую, Себастьян!
– В этом ты права, – кратко сказал он.
– Извини, просто это все еще болезненная область. – Кейт почувствовала неловкость.
– Конечно, и это совершенно естественно. Ты была с ним больше года. Но это важно для меня. Мне надо знать, Кейт. И тут есть кое-что еще. Не думаешь ли ты, что немного странно для Дэвида неожиданно бросить все, к чему он стремился, и направиться прямо в госдепартамент?
– Немного, может быть, но он всегда хотел туда попасть.
– Не так-то просто проникнуть туда, Кейт. Существует масса всяких проверок безопасности. Как-то все это слишком быстро, не так ли?
– Мой отец рекомендовал его. Он ясно дал мне это понять.
– Это-то и странно. Что-то беспокоит меня, Кейт, и я не могу понять, что.
– Давай просто забудем о Дэвиде и о моем отце, Себастьян. Я не хочу, чтобы они испортили конец прекрасного уик-энда. Я тебя еще по-настоящему не поблагодарила.
Он посмотрел на нее испытующе, одна морщинка еще держалась между бровями, затем его глаза прояснились, словно что-то в лице Кейт успокоило его.
– Я обожаю, когда ты благодаришь меня. Иди сюда, смешная девчонка, – он поцеловал ее долгим поцелуем так, что она забыла обо всем, кроме стука своего сердца и жара его тела. В конце концов он сказал: – Я должен идти, возлюбленная. Позвоню завтра, и мы кое-что обсудим.
Она с сожалением проводила его до двери.
– Спасибо еще раз, Себастьян.
– Не начинай все сначала, а то я никогда не уйду. Доброй ночи, любимая, и подумай о том, что я тебе сказал, ладно? – сказал он на прощание.
На следующее утро Себастьян сидел за столом, перед ним высилась груда нетронутой работы. Он потер лоб кончиками пальцев, как будто хотел разровнять морщины, и, наконец, взялся за телефон.
– Данн? Что случилось? – спросил полковник Харрингтон с ноткой удивления.
– Я хотел поговорить о Дэвиде Расселе, сэр, человеке, наблюдающем за рыбачьей лодкой. Я мог ошибиться. Он принят на работу к Севронсену в госдепартамент и довольно быстро, через Петера Соамса. Рассел бросил свои дела в Конгрессе, и у меня плохие предчувствия относительно такого изменения направления. И если он каким-то образом связан с Группой, мы попали в серьезную переделку. Севронсен может не знать об этом, если работает обычная инфильтрационная схема. Слишком много обстоятельств в этом деле беспокоит меня.
– Я сейчас же начну проверку, спасибо, Данн.
\ Кейт внесла последние штрихи в бефстроганов и под бравурный туш вошла с ним в столовую.
– Как здорово наконец-то провести вечер с щобой! Вгрызайся, Стефи!
– Выглядит аппетитно. Мне повезло, что мистер Данн не смог пригласить тебя сегодня на обед. Полагаю, он уже ангажировал тебя на уик-энд? Давай, Кейт, раскалывайся, я достаточно долго ждала и не задавала вопросов, так что будет справедливо, если ты вознаградишь меня за хорошее поведение.
– Вряд ли у тебя была возможность изводить меня вопросами, Стефи. Ты работаешь, я работаю, да еще твой новый друг... Я почти не видела тебя!
– А как насчет того времени, которое ты проводишь с Себастьяном Данном, включая факт твоего исчезновения в пятницу, о котором ты не сказала ни слова, за исключением того, что было очень приятно! Ты ведь ничего не рассказала мне!
– Ну, хорошо, хорошо, сдаюсь, – Кейт рассмеялась. – Оказалось, что отец Себастьяна – лорд Данн из Витвос-холла, что в Лейстершире. Вот там мы и были, а вся его семья – просто чудо, все очень интересные и необычайные, что многое объясняет в Себастьяне.
– Ты шутишь!
– Нет, и более того, Элизабет хорошо знает его семью. Довольно далеко от нашего Саймона Дристолла!
– О, это чересчур! Ничего удивительного, что он казался учтивым аристократом. Но по какой причине он притворялся на Ямайке?
– Я не могу сказать тебе всего, это связано с его работой, но объяснение достаточно резонное. А ты не должна никому об этом говорить.
– Еще одна тайна? Кейт, ты начинаешь мне напоминать кое-кого из рассказов Дороти Сайерс! Но вот что я действительно хочу знать, так это на какой стадии находятся ваши отношения. Я могла бы поклясться, судя по его поведению в воскресенье, что между вами ничего нет, до тех пор, пока он не попросил оставить вас наедине с таким выражением глаз.
– Не знаю, на какой мы стадии, Стефи, честно. Я знаю, что мои чувства очень сильны, но не знаю, насколько они физиологического порядка, поскольку меня необратимо тянет к нему.
– Ну, это ответ на мой вопрос. Себастьян ведет себя очень осмотрительно.
– Осмотрительность забывается только тогда, когда мы не окружены другими людьми. В обществе же он безупречен, британский джентльмен до мозга костей. Он хамелеон, и в нем есть очень много от Саймона Дристолла. Только это скрывается за внешней благовоспитанностью. Не то чтобы это не свойственно ему, а просто иногда мне кажется, что он все время смеется над этим.
– Вчера вечером тоже так казалось: он спокойно подшучивал надо мной, наблюдая за реакцией, но придраться было не к чему. Должно быть, довольно трудно общаться с таким человеком.
– Да, иногда мне кажется, будто он знает меня гораздо лучше, чем я сама, и нам не нужны слова, но временами я чувствую себя так, словно совершенно не знаю его. За одну минуту он превращается из немыслимо влюбленного человека, глядя на которого я испытываю слабость в коленях, в холодную и собранную личность, о которой нельзя сказать ничего. Вчера он расспрашивал меня о Дэвиде, думаю, он считает, что я все еще люблю его, несмотря ни на что. Это просто сводит его с ума, а потом он становится спокойным и сдержанным, и можно подумать, мы едва знакомы.
– А ты говорила, как относишься к нему? Может быть, это как-то связано?
– Нет, нет. Я напугана, Стефи, напугана, что совершаю еще одну ошибку, напугана, что не знаю его достаточно хорошо, напугана, что себя саму не знаю достаточно хорошо и не могу доверять своим чувствам. Он так уверен в себе, но я не знаю, что делать. Я не готова для чего-то большого, но, с другой стороны, я не могу себе представить жизнь без Себастьяна.
– Моя дорогая, это очень серьезно звучит. Что ты будешь делать?
– Удеру, что же еще?
– Нет, что ты, Кейт!
– Не по-настоящему, на несколько дней. Я возьму отпуск на неделю после поездки насчет покупки вин и поеду в Сен-Мутон, местечко на фотографии, узнаю кое-что.
– Ты обнаружила его? Фантастика! Где?
– Это маленькая деревня в Дордони. Удобнее не придумаешь, поскольку я буду в Бордо в конце деловой поездки, а Сен-Мутон всего лишь в паре часов оттуда. В любом случае, узнаю я что-то или нет, побуду какое-то время одна и смогу серьезно поразмышлять о своей жизни. Когда я приехала сюда, то чего уж не собиралась делать, так это влюбляться в Себастьяна Данна.
– Может, тебе стоит прислушаться к своим чувствам, а не анализировать их.
Кейт вспыхнула:
– Вероятно, ты права.
Воскресенье наступило неожиданно быстро. Себастьян нежно поцеловал ее в дверях и помог сесть в «ягуар». Пока они петляли в закоулках Лондона, он говорил мало, а за обедом был необычно спокоен, без традиционных поддразниваний. Кейт тоже была не разговорчива, так как внезапно почувствовала себя несчастной оттого, что придется расстаться с Себастьяном на целых три недели. Даже волнение перед путешествием и поисками прошлого начало бледнеть в сравнении с этим.
– Пойдем куда-нибудь, где сможем побыть одни. Кейт, ты еще не была в моем доме, хочешь пойти ко мне?
– Да, Себастьян, очень хочу.
Дом был высоким, белым, георгианской постройки. Он повернул ключ в замке и включил свет. Они стояли в большом холле с мраморным полом, который вел в две просторные комнаты, одна, очевидно, столовая и кухня, а другая – гостиная.
– Пойдем наверх, Кейт, – сказал Себастьян, беря у нее пальто.
Дом был полон множества древностей, отражающих Себастьяна. Гостиная наверху была удобной и явно мужской, но они поднялись еще на один пролет лестницы. Он провел ее в спальню, просторную, с широкими окнами. Без единого слова он выскользнул из куртки и сдернул галстук, его глаза не отрывались от нее. В них было что-то, чего она раньше не замечала, и это немного напугало ее. Затем он расстегнул молнию на ее платье и резко сорвал его. Он обнял ее за талию и замер на минуту. Она слышала, как его сердце сильно билось, и чувствовала, что не вынесет, если он отпустит ее. Потом он взял ее на руки и отнес на кровать, сбросив остатки одежды. Ее глаза жадно смотрели на его точеную фигуру, сильную грудь и плоский живот. Она потянулась к нему, повторяя его имя.
Он прижал ее к груди, приподнял голову и мягко целовал ее снова и снова, играя с ее губами, а потом так глубоко, что она застонала от удовольствия. И только тогда его руки начали медленно двигаться, лаская ее, пока она не забыла обо всем, кроме прикосновения его губ и чувственных пальцев. Она была поглощена его живым горячим телом, и только толчки крови в ее венах напоминали о самой себе.
– Кейт, милая Кейт, – шептал он. Его голос был хрипловатым, дыхание теплым и прерывистым, и он целовал ее до тех пор, пока она не закричала от желания. Себастьян проник в нее и замер на мгновение, задыхаясь от желания. Глаза их встретились, и она вздрогнула от его взгляда. Он начал медленно двигать бедрами, и каждый толчок отдавался нежной истомой. Его глаза неотрывно следили за ней, словно стараясь запомнить навеки. Их бедра задвигались в едином ритме, поднимаясь и опадая. Словно дыхание, словно движение океана, сродни самому дыханию жизни, в неописуемом томлении. Тугие мускулы Себастьяна напряглись под ее пальцами, ее кожа блестела от пота. Где-то внутри нее возник сгусток блаженства, и Себастьян проник в его сердцевину, заставив ее достигнуть вершины наслаждения. Ей показалось, что она умерла, обнимая Себастьяна всем своим существом. Себастьян застонал, его мускулы напряглись и расслабились в сильной волне, и они дошли до конца вместе, как будто их тела были единым целым.
Себастьян нежно поцеловал ее и перевернулся на спину и нежно ласкал ее руки, спину, волосы, не говоря ни слова. Казалось, прошла целая вечность, когда он сказал:
– Давай оденемся и пойдем вниз. Мне надо поговорить с тобой, а здесь я не могу этого сделать.
– О чем, Себастьян. Ты весь вечер был таким спокойным, а сейчас Что случилось? – Она почувствовала какой-то страх.
– Пожалуйста, Кейт – Он встал с кровати, надел брюки и рубашку – Спускайся в гостиную, когда будешь готова.
Она быстро оделась, обеспокоенная и совершенно сбитая с толку. Неужели теперь, после того, что произошло между ними, она снова должна смотреть в лицо Себастьяну-незнакомцу.
Она вздрогнула я села на кровать, успокаивая себя, стараясь понять, что же случилось? Через несколько минут Кейт решила, что не стоит откладывать неизбежное, и спустилась вниз.
– Ну, вот я и готова. Что произошло? – Кейт села в кресло и озадаченно посмотрела на него.
Себастьян подошел к камину и на секунду наклонился над каминной полкой. Потом повернулся и посмотрел на нее с непередаваемым выражение?
– Как ты наткнулась на эти часы, Кейт?
– Что? Ты о часах?
– Да, о них. Откуда они у тебя, Кейт? – он внимательно наблюдал за ней.
– Я говорила тебе. Моя тетя подарила их. – Она с тревогой додумала, что, должно быть, случилось неладное.
– Не думаю. На этот раз скажи мне правду, Кейт.
– Не понимаю, тебе удалось что-то обнаружить?
– Да, в эту пятницу. Но сначала расскажи, кто тебе дал их, Давид?
– К черту, Себастьян, когда ты перестанешь впутывать Дэвида во все подряд. Это становится утомительным.
– Утомительным или нет это он дал тебе часы?
– Нет, не он, я уже тебе сказала.
– Это ложь. У тебя нет тети. Кейт, наши отношения во многом зависят от твоего ответа.
– Не будь смешным! Какое отношение имеют ваши чувства к часам? – она пристально посмотрела на него.
– Это вопрос доверия, только и всего, – сказал он холодно.
– Себастьян, это абсурд! Да, у меня нет тети, но будь я проклята, если скажу тебе что-нибудь еще! Во-первых, это не твое дело...
– А вот здесь ты не права.
– Себастыян, я дала тебе эти проклятые часы, чтоб ты узнал, кто были их прежние владельцы, а не для того, чтобы ты допрашивать меня, как какую-то преступницу. Наши отношения не дают тебе права распоряжаться мной и требовать рассказать о том, что я просто не хочу рассказывать. Я уверена, ты не позволяешь себе так обращаться с клиентами, в противном случае ты потерял бы работу. Скажи мне, что ты обнаружил, – щеки ее горели.
– Конечно, Кейт, – сказал он со злым спокойствием, – это часы когда-то принадлежали человеку по имени Эрнст фон Фидлер. Он был офицером высокого ранга в партии нацистов, точнее СС-СД. Но он был связан с одним майором гестапо, Карлом Эрхардом. У них были очень интересные взаимоотношения. Его смерть связана с некими драматическими обстоятельствами. Его часы не всплывали на поверхность до сегодняшнего дня. Ну, а теперь расскажи мне о них.
Краска отяиьшула от щек Кейт. Она едва могла соображать от шока.
– Я... нет, я ничего не скажу. Это мое дело, и только мое, и я хочу, чтоб ты перестал запугивать меня.
– Итак, Дэвид дал тебе их, не так ли? – голос Себастьяна был мрачным.
– Нет, а если и так? Не понимаю, какое отношение имеет к этому Дэвид.
– Кейт, эти часы были наследством семьи фон Фидлера. А сейчас они оказываются у тебя! Это очень странно, особенно имея в виду твое большое желание найти их прежних владельцев и твое нежелание сказать, как и почему они у тебя оказались. Если это Дэвид дал тебе часы, я хочу знать об этом.
– Не будь смешным, Себастьян. Это не имеет никакого отношения к Дэвиду. Я думаю, ты ослеп от ревности и просто лишился рассудка.
– Оставь, уверяю тебя, дело вовсе не в этом.
– О, с меня довольно, я ухожу, – она стояла злая, сконфуженная, желая поскорее прекратить эти бесплодные расспросы.
– Иди, Кейт, но если ты уйдешь, у нас все будет кончено, – глаза Себастьяна блеснули сталью.
Гнев Кейт всколыхнулся опять.
– Нашел легкий способ вырвать у меня то, что тебе нужно, не так ли? Отправляйся к черту, Себастьян Данн, мне наплевать, что я тебя больше не увижу! Это были односторонние отношения, в которых только ты принимал решения.
– Это неправда, и ты это знаешь.
– Да? Ведь ты преследовал меня, помнишь? А сам при этом оставался человеком-загадкой, не так ли? Докапывался до всего, что хотел, а сам почти ничего не говорил мне. А все, видимо, для того, чтобы узнать о Дэвиде.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты знаешь, что. Ты с самого начала спрашивал меня только о Дэвиде, думаю, он интересует тебя больше, чем я.
– Это два отдельных вопроса, Кейт, или, по крайней мере, я так думаю.
– Не пытайся меня в этом убедить, Себастьян. Я думаю, что в высшей степени необычно, что ты так много спрашивал меня о Дэвиде, если у тебя не было скрытых мотивов. Это для того ты стал ухаживать за мной, чтобы побольше узнать о нем? Ты выдал себя тогда, когда обнаружил, что он собирается в госдепартамент! Боже, зачем?
– Прекрати, Кейт, ты не знаешь, о чем говоришь.
Она уставилась на него.
– Ямайка, вот почему ты был там! Это вовсе не из-за подделки! Ты следил за Дэвидом, не так ли?
Глаза Себастьяна сузились:
– Что заставило тебя так думать?
– И Берлин, стрельба, это был ты, не так ли? Это был ты! – она посмотрела на него с ужасом.
В два огромных прыжка он был перед ней, больно схватив ее за плечи.
– Что ты знаешь о Берлине? Скажи мне, черт возьми! – он сильно встряхнул ее.
– Дай мне уйти! – она увернулась, глаза ее свирепо блеснули. – Итак, это правда, боже, какой же я была глупой! Почему не видела этого. Ведь все настолько очевидно.
Она попятилась, испуганная выражением его лица.
– Ты, – он отвернулся от нее, стараясь контролировать себя. – Ради Бога, если дорожишь своей жизнью, убирайся отсюда, или клянусь, я сделаю что-то, о чем потом буду жалеть, – выговорил он сквозь стиснутые зубы, его пальцы мертвой хваткой вцепились в каминную полку.
– Я ухожу, Боже, я ухожу, Себастьян. Держись от меня и от Дэвида подальше, или, клянусь, тебе не жить, – и она выбежала из комнаты и дальше, вниз по лестнице. Она на бегу схватила пальто, и слезы слепили ее, пока она бежала по улице.
9
Кейт расплатилась с шофером и медленно поднялась по ступенькам в дом, ее щеки все еще были мокрыми от слез. Этот кошмар приснился, уговаривала она себя, а когда она проснется, все будет нормально. Но все было реально, ужасающе реально.
Она повернула ключ в замке, дверь не открывалась.
– О, черт, – она заплакала. Замок милосердно повернулся, она вошла и прислонилась к двери. Паника охватила ее, ни на миг не отпуская.
– Кейт? – сонная голова Стефании появилась из-за лестницы, и Кейт почувствовала, что ее держат теплые, спокойные руки.
– Что случилось? Пойдем наверх, выпьем какао, и расскажешь обо всем. – Она отвела Кейт в кухню и поставила чайник. Кейт прислонилась в стене, вся дрожа.
– О, Стефи... – дрожь не стихала.
– Садись и выпей это. Что случилось? Себастьян?
– Себастьян? Да-да, это Себастьян, Дэвид, и человек по имени Эрнст фон Филлер. О, Стефи! Это ужасная история! – И медленно, запинаясь, рассказала странную историю.
– Вот видишь, Себастьян, вероятно, работает на какую-то организацию или что-то в этом роде. Дэвид был его основной целью. И могу поспорить, что его интерес ко мне имеет что-то общее со связями отца в госдепартаменте. Он задавал столько вопросов и всегда становился холодным, если всплывало имя папы. Более того, кажется, он убил своего лучшего друга несколько лет назад в Берлине.
– О чем ты?
– Его друг Тони Моррис погиб три года назад якобы в случайной перестрелке в Западном Берлине. Себастьян всем говорил, что это был западно-восточный инцидент и они оказались там случайно. Но мне он ничего не рассказывал, и когда я упомянула об этом вечером, посмотрел на меня так, будто собирался убить.
Она повернула ключ в замке, дверь не открывалась.
– О, черт, – она заплакала. Замок милосердно повернулся, она вошла и прислонилась к двери. Паника охватила ее, ни на миг не отпуская.
– Кейт? – сонная голова Стефании появилась из-за лестницы, и Кейт почувствовала, что ее держат теплые, спокойные руки.
– Что случилось? Пойдем наверх, выпьем какао, и расскажешь обо всем. – Она отвела Кейт в кухню и поставила чайник. Кейт прислонилась в стене, вся дрожа.
– О, Стефи... – дрожь не стихала.
– Садись и выпей это. Что случилось? Себастьян?
– Себастьян? Да-да, это Себастьян, Дэвид, и человек по имени Эрнст фон Филлер. О, Стефи! Это ужасная история! – И медленно, запинаясь, рассказала странную историю.
– Вот видишь, Себастьян, вероятно, работает на какую-то организацию или что-то в этом роде. Дэвид был его основной целью. И могу поспорить, что его интерес ко мне имеет что-то общее со связями отца в госдепартаменте. Он задавал столько вопросов и всегда становился холодным, если всплывало имя папы. Более того, кажется, он убил своего лучшего друга несколько лет назад в Берлине.
– О чем ты?
– Его друг Тони Моррис погиб три года назад якобы в случайной перестрелке в Западном Берлине. Себастьян всем говорил, что это был западно-восточный инцидент и они оказались там случайно. Но мне он ничего не рассказывал, и когда я упомянула об этом вечером, посмотрел на меня так, будто собирался убить.