Керр Катарина. Дни изгнания

   Лошадь устала, и Данри пустил ее шагом, пытаясь обдумать, что делать дальше. Можно ехать через Элдис, думал он, и просить еду и свежих лошадей в данах своих былых союзников под тем предлогом, что несет ужасные новости. Здесь дорога вилась среди деревьев, скоро их станет больше, это уже лес. Пожалуй, можно срезать путь, заехав сразу в дан лорда Корина, одного из вассалов Майноика. Тут он услышал позади конский топот – к нему быстро приближались какие-то всадники. Данри пригнулся к шее своего мерина и пришпорил его, но усталый конь мог передвигаться только медленной рысью. Данри оглянулся и увидел, что отряд его догоняет.
   Сначала он решил, что это дэверрийцы, но тут узнал в лунном свете Леомира. Это были жалкие нелепые гонки измученных людей на измученных лошадях, одни трусили за другим, не в силах даже закричать. Данри так надоел этот фарс, что он развернул коня и поехал навстречу Леомиру. Его самодовольная ухмылка заставила Данри обнажить меч. Шесть всадников окружили его, отталкивая друг друга, чтобы занять более удобную позицию.
   – Так я и думал, – сказал Леомир. – Ты хороший лжец, Данри, но меня тебе не обмануть. Ты никогда не доберешься до норы Барсука.
   Данри закричал и направил коня на Леомира, но ему помешал другой всадник. Данри убил его двумя ударами меча, сильно рубанул еще кого-то и даже не заметил, кого, и тут почувствовал, что спину его охватило огнем: пять всадников сразу напали на него с боков и сзади. Еще удар – теперь боль прожгла плечо до кости; потом удар в бок. Темная ночная дорога плясала и кружилась, кружилась, кружилась, кони вставали на дыбы, всадники вопили… Деревья устремились вниз, Данри сильно ударился о дорогу, задыхаясь, ощутил вкус пыли и крови… Дорога потемнела. Он увидел свет, возникший во тьме, и такой свет никогда не сиял на море или на земле. А в этом свете над ним склонился его мальчик…
 
   Новость оказалась таким потрясением, что Пертис ощутил слабость и головокружение, как во время приступа злой лихорадки. Он задержался за завтраком, оттягивая момент, когда нужно будет выходить под дождь и тренироваться в стрельбе из лука, и тут в залу вошел Невин. Старик стянул с себя мокрый плащ и протянул его Адрегину.
   – Они идут, мой лорд. Леомир и с ним восемьдесят человек, но мятеж подавлен, признают это идиоты или нет.
   Пертис попытался что-то сказать, но не смог. Невин продолжал выкладывать новости: король вошел в Элдис, неожиданно напал на мятежников и уничтожил их. Осталось несколько отчаявшихся, которые ушли в леса и собираются сражаться насмерть.
   – Сегодня утром король Эйрик повесил Каварина, – завершил рассказ Невин. – Боги, боги, это застало меня врасплох! Я все собирал новости – и обнаружил, что суп из котла уже выплеснулся в очаг! Я-то считал, что король появится в Элдисе не раньше, чем через месяц!
   – Я тоже, – с трудом выдавил Пертис. – Где Леомир?
   – Остался день пути.
   Пертис в замешательстве качал головой. Галабериэль, увидевший Невина, поспешно подошел к почетному столу.
   – Что будем делать с женщинами? – спросил банадар. – Похоже, в Элдисе нет для них безопасного дана.
   Пертис кивнул и огляделся. В дверях стоял Адерин, глядя на Невина своим пустым совиным взглядом.
   – Можно отправить их в лес, – предложил Невин. – А лучше всего – пусть остаются здесь. Придется держать осаду, пока не подоспеет король.
   Пертис наконец обрел дар речи.
   – Легко сказать, нелегко сделать. Если лучники и смогут держать их на расстоянии, те попытаются поджечь дан. Подъехать поближе и бросить факелы во двор. У нас везде полно дров для маяка.
   – Я иной раз удивляюсь богам. – Галабериэль усмехнулся, пытаясь говорить не очень ехидно. – Они дают круглоухим такие же большие головы, как нам, а мозги в них положить забывают. На твоей стороне – два колдуна.
   – И какое это имеет отношение к происходящему?
   Галабериэль закатил глаза к небесам, словно умоляя богов быть свидетелями того самого отсутствия мозгов.
   – Он хочет сказать, что, если Леомир и попытается поджечь дан, он не загорится, – пояснил Невин.
   – Ну-ну, вы пытаетесь мне сказать, что распоряжаетесь огнем?
   Невин посмотрел по сторонам, показал на пучок соломы, лежащий на камнях, и прищелкнул пальцами. Солома вспыхнула. Невин еще раз щелкнул пальцами, и огонь немедленно погас. Пертису показалось, что он теряет сознание.
   – Я думал, вы видели этот фокус. Так вот, мой лорд, предлагаю подготовиться к осаде.
   Пертис опять смог заговорить.
   – Последний вопрос. Вы видели Данри в своих магических кристаллах?
   – Видел, мой лорд. Мне тяжко это говорить, но Данри мертв, и его старший сын тоже.
   Пертис всхлипнул и запрокинул голову, чтобы прогнать слезы.
   – О, милостивые боги, я знал, что этим кончится, когда он пошел не той дорогой, но это так больно! Это случилось в сражении?
   – С его сыном – да. Но Данри… – видите ли, Леомир и шестеро его людей убили его на дороге. Я думаю, Данри пытался бежать и предупредить вас о приходе мятежников, но точно сказать не могу.
   – Это похоже на него – подумать обо мне. – Пертис заметил, что голос его дрожит, проглотил комок в горле и повернулся лицом к зале. – Все слушайте! Когда мятежники начнут рваться к воротам, знайте: лорд Леомир из дана Гвербин – мой! Все услышали? Ни один из вас не смеет послать в него стрелу, пока я сам не расправлюсь с ним! А теперь – за дело. Нужно предупредить горожан и фермеров, и пора распределить стрелы по местам на стенах.
   День прошел в суматохе и спешке, и у Пертиса не было времени погоревать, но поздно вечером он один вышел в темный двор и стал вспоминать Данри. Он бы отдал свою правую руку за возможность поцеловать его на прощанье. Жена всегда ставила ему в вину, что Данри он любил больше, чем ее. В чем-то она была права, подумал Пертис, хотя он никогда не любил Данри больше, чем эту женщину; впрочем, она не верила ему. Теперь он потерял обоих… Пертис поднялся на сотню и пятьдесят ступенек маяка Каннобайна – вид сверху часто успокаивал его. На верху башни смотритель маяка, согнувшись над костром, подкладывал в огонь поленья. Галабериэль, опершись на каменное ограждение, высматривал что-то на темной поверхности океана, испещренной серебряными каплями лунного света. Пертис облокотился рядом и стал смотреть на скользящие внизу волны, покрытые призрачной пеной.
   – Что, Перро, похоже, ты готов принять незваных гостей?
   – Лучше готовым я уже не буду. У тебя и твоих людей еще есть время уйти домой.
   – На это у меня не хватит времени в течение ближайшей сотни лет. Я тут думал о твоей свадьбе и…
   – Знаешь, Гал, не очень-то я хочу вспоминать, каким счастливым я тогда был.
   – Тоже верно. Может, лучше подумаем о противнике? Невин говорит, они еще довольно далеко, стали лагерем на север отсюда.
   – Этот старик знает, что говорит.
   – О, он за ними хорошо присматривает. – Галабериэль слегка повернулся, и в прыгающем свете маяка позади него было видно, что он с трудом сдерживает смех. – Невин мне говорит: эти ублюдки один раз застали меня врасплох. Будь я дважды проклят, если им это удастся еще раз! Этот старик – просто чудо, правда?
   – Ты можешь сказать это еще дважды, и все равно скажешь только половину правды.
 
   Задолго до рассвета Пертис поднял своих людей и расставил их по местам при свете маяка Каннобайна. Лучники разместились на узких мостиках, для защиты спрятавшись за мешками с сырым песком. Когда лорд подаст сигнал, они поднимутся во весь рост, готовые атаковать, и, надо надеяться, сумеют застать врага врасплох.
   Пертис выбрал себе место прямо над воротами, спрятал лук и облокотился на стену, словно собирался вести переговоры.
   Они ждали, и никто не разговаривал, даже эльфы. Небо на востоке медленно светлело; так же медленно умер огонь на маяке. Наконец хранитель огня закричал с башни:
   – Пыль на дороге, мой лорд! Они быстро приближаются!
   Еще две-три минуты – и Пертис услышал топот копыт. Леомир скакал впереди, из самонадеянности не надев шлем, а за ним прямо к дану мчалась дружина в восемьдесят человек. Они остановились, не доехав какой-нибудь сотни ярдов, вне досягаемости стрел. Леомиру хватило дерзости помахать совсем по-дружески, потом он подъехал еще ближе и заорал во всю глотку:
   – Открывай ворота! Не будь дураком, Барсук! Это твой шанс стать королем Элдиса!
   – В Элдисе уже есть король, и зовут его Эйрик.
   Пожав плечами, Леомир повернулся в седле и начал отдавать приказы. Они умудрялись все время держаться вне предела досягаемости стрел. Часть дружины отделилась и окружила дан. Остальные столпились вокруг Леомира на дорожке, ведущей к воротам. Находящиеся сзади спешились и побежали к вьючным мулам. Обратно они вернулись с тараном – толстым бревном, обитым железом, который Леомир, должно быть, захватил из дана Гвербин. Очевидно, он и не рассчитывал, что Пертис сдастся. Восемь человек в доспехах, спешившись, ухватили таран за ручки и стояли наготове.
   – Последний шанс, – заорал Леомир. – Сдаешься?
   – Можешь засунуть себе этот таран туда, где он доставит тебе больше всего удовольствия!
   Леомир снова пожал плечами, нахлобучил шлем, повернулся и махнул рукой. Державшие таран медленно двинулись вперед, за ними двигались всадники на лошадях, сам Леомир шел рядом и отдавал приказы. Люди двигались медленно, осторожно, ожидая, что ворота в любой момент распахнутся и оттуда начнут атаку. Пертис, улыбаясь, оценивал расстояние. Воины подошли еще ближе, обнажили мечи и с недоумением стали поглядывать на стены.
   – Пертис, будь ты проклят! – закричал Леомир. – Ты что, и переговоров вести не будешь?
   – Вот мои переговоры!
   Пертис поднял лук, прицелился и отпустил тетиву одним плавным движением. Стрела запела и воткнулась Леомиру в плечо. Пертис схватил еще одну, снова натянул и отпустил тетиву и увидел, как Леомир пошатнулся в седле, когда стрела пробила его кольчугу и воткнулась ему в грудь. С криком поднялись остальные лучники, прицелились, и воздух запел от летящих стрел. Пертис услышал смех Галабериэля, стрела которого вышибла всадника из седла.
   – Берегите лошадей! – прокричал банадар сначала по-дэверрийски, потом по-эльфийски.
   Внизу закипала паника. Леомир перевалился через шею лошади и рухнул на землю. Лошади ржали и вставали на дыбы; люди вскрикивали, падали, кидались в разные стороны.
   Несшие таран бросили его на землю и побежали к дороге, но добежали только двое. Пертис полностью погрузился в незамысловатый танец: отпустить тетиву, взять стрелу, натянуть тетиву и снова отпустить, наклоняться без напряжения, выбрать цель; собраться так как оставшиеся противники решили атаковать ворота, просто потому, что ничего другого не могли придумать… Когда дружина кинулась к воротам, Пертис ощутил прилив восторга, увидев, что тело Леомира топчут его же люди. Галабериэль выкрикнул что-то по-эльфийски, и его соплеменники дружно развернулись, целясь в нападающих; кони ржали; люди падали, кричали, ругались и проклинали всех, истекая кровью. Наконец Пертис понял, что не в силах больше выносить эту резню. Он опустил лук и закричал врагам:
   – Отступайте, идиоты! Вам не победить! Отступайте!
   Он был знатным лордом, а они растерялись и впали в истерику, поэтому нападающие послушались его, развернулись и помчались прочь. Крича и ругаясь во весь голос, Галабериэль успокоил лучников и дал противнику возможность бежать; те скакали галопом, изо всех сил нахлестывая лошадей. Пертис понял, что все кончилось. На поле боя только раненые кони пытались подняться и вновь падали.
   – Откройте ворота, парни! – выкрикнул Пертис. – Давайте посмотрим, чем можно помочь тем несчастным, которых эти ублюдки бросили умирать.
   Его люди развеселились и, смеясь, хлопали друг друга по плечам и спинам. Пертис же еле сдерживал слезы. Он и не думал, что его идея так хорошо сработает, а теперь, глядя на побоище внизу, понимал, почему элдиссцы столько сотен лет отказывались пользоваться длинными луками. Судорожно всхлипнув в последний раз, он закинул лук за спину и спустился вниз по лестнице к своей ликующей дружине.
   Пертис распорядился, чтобы немногочисленных раненых отнесли в дан, погибших похоронили, а лошадей избавили от мук. Сам он отыскал изуродованное тело Леомира и высвободил его из-под убитых лошадей. Он положил Леомира на спину, скрестил ему руки на груди и постоял немного, глядя на труп.
   – Надеюсь, сегодня же ночью ты замерзнешь в аду.
   Пертис сильно пнул Леомира в голову и вошел в дан. К нему подбежал Адрегин и схватил отца за руку.
   – Можно мне теперь выйти наружу? Отец, это нечестно, ты запер меня, словно я – женщина!
   – Скажи-ка мне кое-что, Дрего. Ты хочешь стать королем Элдиса?
   – Не хочу. Я же не буду королем, а только узурпатором. Разве ты не так говорил, отец? Ведь ты всегда прав, да? Ой, как здорово! Глэй сказала, что ты убил их всех! Убил, честно?
   – Почти всех. Пойдем-ка со мной. Этот урок когда-то преподал мне мой папа, самое время преподать его тебе.
   Пертис вывел его к воротам, где дружина собирала тела погибших. Пертис крепко взял Адрегина за руку и подтащил его к горе изувеченных трупов. Адрегин попытался вырваться и убежать, но Пертис схватил его за плечи и силой повернул лицом к страшному зрелищу. Мальчик разрыдался.
   – Вот что означает «слава», Дрего, – сказал Пертис. – Ты должен это видеть. Смотри на них. Адрегин всхлипывал так сильно, что не мог держаться на ногах. Пертис взял его на руки, поднес к Асомиру и поставил рыдающего мальчика на земАю.
   – Ты помнишь тьерина дана Гвербин, Дрего? – спросил он сына. Адрегин с залитым слезами лицом кивнул.
   – Я его убил, – сказал Пертис. – Я стоял на стене, дважды выстрелил в него и вышиб его из седла. Знаешь, почему? Потому что он убил Данри. Вот что значит иметь кровного друга, сынок. Смотри на него. Однажды ты станешь лордом Каннобайна, и у тебя будет друг, которого ты будешь любить так же сильно, как я любил Данри.
   Медленно, хлюпая носом, Адрегин успокаивался.
   – А что случилось с его лицом? – прошептал мальчик.
   – Его тело лягали лошади.
   Адрегин отвернулся, выдернул свою руку из отцовской, и его вырвало. Когда он успокоился, Пертис встал перед ним на колени, сорвал пучок травы и вытер мальчику рот.
   – Ты все еще думаешь, что это здорово?
   Адрегин помотал головой, молча говоря «нет».
   – Вот и хорошо. Однажды, когда мне было столько лет, сколько тебе, твой дед поступил со мной так же, как я сегодня поступил с тобой. Это тоже делает нас Майлвадами.
   Вышли слуги с лопатами. Адрегин резко отвернулся.
   – Сегодня ты можешь спать со мной, – сказал Пертис. – Тебе обязательно будут сниться страшные сны. Мне снились.
   Вечером Пертис запер ворота, выставил часовых и позвал остальных членов дружины в большую залу. Он приказал обнести всех медом, потом велел слугам тор? кественно разрубить захваченный таран и сжечь его в очаге.
   Люди ликовали, выкрикивали его имя, смеялись и поднимали свои кубки за лучшего капитана в мире. Пертис только улыбался в ответ и говорил, что вся слава принадлежит им. Завтра он произнесет другую речь, но сегодня они должны отпраздновать победу. Вот эльфы – другое дело. Пертис отозвал их подальше от дружины.
   – Завтра на рассвете вы можете уехать, если пожелаете, и взять с собой столько трофеев, сколько увезут ваши кони. Не стоит вам видеть мое поражение. Остальные мятежники сейчас на пути сюда, как сказал Невин, и собирают по дороге подкрепление.
   – Что ж, Перро, – сказал Галабериэль, – это очень благородно с твоей стороны, но мы приходим не для того, чтобы сбежать, как только запахнет паленым.
   – Вы в этом уверены? Слушайте, вы достаточно хорошо разбираетесь в искусстве стрельбы из лука, чтобы понять: шестнадцать лучников не могут противостоять армии из трех сотен всадников.
   – Это поначалу. Если нам немного повезет, их останется только сотня и пятьдесят.
   – Обязательно повезет, – встрял Калондериэль. – С нами мудрейший с запада, да еще и мудрейший с востока. Боги милосердные, да если эти двое не сумеют отвести от нас злую судьбу, мы по дороге домой все равно попадаем с коней и поломаем шеи.
 
   Ночью, когда раненых уже обиходили и они уснули, Невин поднялся на башню. Смотритель маяка уже привык к его необычному поведению, поэтому просто пожелал старику доброго вечера и продолжал колоть дрова. Невин удобно уселся, привалившись спиной к ограждению, и вгляделся в огонь, в котором ему так хорошо гадалось.
   Через несколько минут яркое пламя Каннобайна превратилось в небольшой лагерный костер, возле которого метались Гатрик и Ладоик, разговаривая шепотом. Невин сосредоточил волю и приблизился к видению, разглядев посеревшее лицо Гатрика. Похоже, раны воспалились, отметил про себя старик. На земле сидели двое, бывших в дружине Леомира, уставшие и потрясенные. Так-так, значит, лордам уже известно, что Леомир погиб, и им самим придется ехать за Адрегином, раз он им так необходим.
   Невин расширил границы видения, теперь ему казалось, что он парит над землей на большой высоте. Мятежники находились на расстоянии дня пути от дана, может, милях в двадцати. Важнее было знать, где находится король. Искать его пришлось чуть дольше, но наконец Невин увидел, что королевская армия расположилась лагерем в пятидесяти милях от Каннобайна, у западных ворот Аберуина. Тут на него напало уныние, и он перестал видеть. Из слов Галабериэля Невин понял, что небольшой отряд лучников не сможет отразить нападение пополненного войска мятежников, и те начнут таранить ворота. Теперь мятежники знают, что стены дана охранялись эльфами с длинными луками, и не кинутся в атаку так опрометчиво, как это сделал Леомир. Что ж, подумал Невин, отогнав временную слабость, если король не прибудет вовремя, придется задержать мятежников. Весь вопрос – как? Он прислонился к стене и задумался, разглядывая языки пламени.
   Тут сильно дунул ветер, и хранитель огня закашлялся, протирая глаза.
   – Проклятый дым! – пробормотал он.
   Невин удержался от смеха, не желая обидеть хранителя – совсем не его запорошенные пеплом глаза заставили мага развеселиться. Он встал, пожелал смотрителю маяка доброй ночи и пошел вниз, размышляя о том, что бы подумал этот человек, узнав, что случившаяся с ним неприятность спасет весь дан. Но для этой работы ему нужно было уединиться. Невин нашел Адерина и поднялся с ним в его комнату на самом верху броха.
   – Я не совсем уверен, что смогу это сделать, – признался Невин, объяснив бывшему ученику свой план. – В бардекианских свитках, которые я изучал, это считается теоретически возможным, но теория – одно, а практика – совершенно другое.
   – Что ж, не сможешь – придумаем что-нибудь другое. Ты готов войти в транс? Двери я запер.
   – Готов. Если я начну метаться, придержи меня, ладно? Иногда в глубоком трансе это со мной происходит.
   Невин призвал световое тело, покинул дан, покружил немного над ним, чтобы набраться силы, и полетел в лагерь мятежников.
   К тому времени, как Невин добрался туда, почти все спали, только гвербрет Гатрик и несколько оставшихся в живых лордов и капитанов сидели у костра совета. Невина приводило в бешенство то, что они уже понимали – все проиграно, и все же хотели заставить Эйрика дорого заплатить за мир. Они хотели умереть с тем, что называли честью, не думая, чего это будет стоить фермерам и горожанам Элдиса.
   Отдохнув несколько минут, Невин подлетел поближе к костру, из которого изливались золотые струи чистой эфирной энергии и шел жирный черный дым, потому что лорды жгли сырые, загнившие ветви, что набрали в лесу.
   Невин подготовил сознание так, как советовали теоретические скрижали, призвал добрых богов, которых следовало призвать, потом медленно всосал энергию, втянув в себя мельчайшие частицы дыма, и заставил ее вращаться вокруг себя.
   Собравшись, он призвал на помощь Владык Огня. Частицы дыма шуршали и звякали под давлением светового тела точно так же, как металлические опилки, когда собираются вокруг магнита. Гатрик в ужасе закричал и вскочил на ноги; гниющая рука бессильно свесилась вдоль тела. Когда с криками и проклятиями вскочили и остальные лорды, Невин предположил, что да, теперь он выглядит, как призрак, сотканный из дыма. Говорить ему было нечем, поэтому он посылал в их сознание свои мысли.
   – Остерегайтесь, – нараспев произнес Невин. – Остерегайтесь! Остерегайтесь, нечестивцы! Боги потеряли терпение. Смотрите, как бы ваш следующий пир не состоялся в Иных Мирах!
   Невин хорошо видел, что их ауры резко уменьшились в размерах: реакция паники, когда все силы стремятся назад в тело. Группка перепуганных людей отступила назад. Невин заметил, что несколько простых воинов проснулись и теперь наблюдают за происходящим.
   – Кто ты? – заикаясь, спросил Гатрик.
   – Я – дух Эйникира, последнего короля Элдиса. Вам известна моя трагическая история?
   – Известна.
   – Владыка Ада позволил мне ненадолго вернуться на землю, чтобы я мог предупредить вас, так сильно любящих Элдис. – Невин помедлил, пытаясь вспомнить что-нибудь еще из старой саги, которую сейчас цитировал. – Хоть вы и называете это справедливостью, вирд ваш суров. Даже умершие не знают, когда придет время Элдису восстать! Остерегайтесь!
   Удерживать сотканное из дыма тело становилось все сложнее. Невин чувствовал, как его временный образ колышется и изгибается над огнем. Он решил, что особо предупреждать их о Пертисе будет слишком прямолинейно для знамения, и позволил большей части своего образа обратиться в дым, оставив видимым только лицо.
   – Я говорю, а Владыка Ада призывает меня обратно. Откажитесь от безрассудства, люди Элдиса, или завтра вам придется обедать со мной в Иных Мирах!
   Последние клочья дыма растаяли в воздухе, и Невин послал излучение чистой паники. Старые скрижали предсказали точно: людям показалось, что они услышали пронзительный крик, резкий, замораживающий кровь вопль, похожий на вопль баньши. Невин пролетел над лагерем в световом теле, излучая ту же мысль в сознание спящих воинов. Люди сбрасывали с себя одеяла, вскакивали на ноги, ругались, спрашивали, что происходит и что означает этот безбожный вопль.
   Дикий народец тоже слышал его. Излучая душевное страдание, которое наиболее чувствительные люди воспринимали, как свое собственное, природные духи обрели свой физический образ и сгруппировались вокруг светового тела Невина, которое они прекрасно видели. Ему тут же пришла в голову новая мысль.
   – Видите этих людей? – подумал им Невин. – Это плохие люди. Они хотят убить Адерина и Галабериэля.
   Если бы духи умели кричать, они бы яростно вопили, рассыпавшись по лагерю. Они щипались, лягались и кусались, колотили людей и хватали лошадей. Люди кричали, лошади ржали, царила страшная неразбериха. Тут Невин понял, что совсем измучен, и это становится опасным. По серебристой нити вернулся он обратно в дан и скользнул в свое тело. Вернувшись в сознание, он обнаружил, что лежит, скорчившись, у стены. Задыхающийся Адерин едва удерживал его.
   – Клянусь богами! – сердито сказал он. – Если б я знал, что ты такой сильный, когда в трансе, я бы позвал Мэйра удерживать тебя.
   – Я искренне и почтительно прошу прощения. Ты в порядке?
   – Ты врезал мне по челюсти, а так все нормально. Как все прошло?
   – Превращение дыма в эфирную форму сработало просто великолепно. Хм, жаль, что я не знал этого фокуса во время гражданских войн! А что касается результатов – давай просто заглянем в огонь и все увидим.
   Они посмотрели на лагерь, но увидели только скомканные одеяла, разбросанное оружие, порванные веревки, которыми привязывали лошадей, и гвербрета Гатрика, в одиночестве сидевшего у костра и баюкавшего воспаленную руку с выражением отчаяния на лице. Если бы не смерть, которую он принес людям Элдиса, Невин, наверное, пожалел бы его.
 
   В общем, в эту ночь мятеж окончился. Большинство простых воинов растворились в стране, крадучись вернулись к своим семьям и заняли привычные места на отцовской ферме или в лавке, решив проверить, насколько терпимым будет Эйрик. Чтобы защитить семьи, оставшиеся в живых мятежные лорды и те, кто еще был им верен, сдались на милость Эйрика. Эйрик помиловал воинов, но повесил лордов. Гатрик наложил на себя руки; впрочем, воспалившиеся раны все равно убили бы его в течение нескольких дней. Эйрик неторопливо двигался к Каннобайну, а Элдис ждал и трепетал. Отцы погибли, и вместо лордов остались их сыновья – мальчишки; впрочем, все знали, что Эйрик лишит их имущественных прав и даны мятежников будут отданы преданным королю людям из Перидона и Дэверри.
 
   Пертис нимало не удивился, когда Галабериэль объявил, что он и его люди покинут Каннобайн до приезда короля. Совсем ни к чему, заметил банадар, с ног на голову переворачивать представление его высочества о мире из-за такого незначительного, в сущности мелкого, мятежа.
   – От всего сердца благодарю тебя, друг мой, за то, что ты пришел на помощь, – сказал Пертис. – И сердце мое ликует от того, что никто из вас не погиб.