Керр Катарина. Дни изгнания

   – Банадар! – кричал на бегу Калондериэль. – Гал! Гал!
   – Он ушел. – Адерин поймал Кела за руку. – Теперь ты – боевой предводитель этого алара.
   Калондеризль запрокинул голову назад и завыл в ревущий ветер. Адерин сильно встряхнул его за плечи.
   – Палатки! Ты должен велеть алару снять палатки!
   Конвульсивно всхлипнув в последний раз, Калондериэль взял себя в руки, потом побежал обратно, и было слышно, как он властным голосом отдает распоряжения. Только перед рассветом, когда дождь уже едва моросил, кто-то спохватился:
   – Слушайте, а где Мэйр?
   Ругаясь и ворча, дружина бросилась прочесывать окрестности вокруг промокшего импровизированного лагеря. Когда занялся серый и тусклый рассвет, они вернулись с сообщением, что ни Мэйра, ни его коня нигде нет. Адерин почувствовал ледяное прикосновение страха.
   – Должно быть, его настигла буря, – сказал Калондериэль, – а эти бестолковые круглоухие понятия не имеют, что нужно делать в таких случаях. Придется искать его прямо сейчас.
   – Если вы подождете немного, – довольно резко сказал Адерин, – я погадаю и облегчу вам поиски.
   Огонь развести было невозможно, поэтому он воспользовался водой, сосредоточился и увидел безжизненное тело Мэйра, прибитое водой к лещине. С пронзительным вскриком он прервал гадание.
   – Мертв? – спросил Калондериэль.
   – Утонул. Но я не понимаю, почему. Я нашел его среди деревьев. Почему он не влез на одно из них? Боги милосердные, вокруг него вода поднялась всего на фут!
   Возглавив унылую процессию, Адерин отвел их к телу Мэйра. Калондериэль был сокрушен так же, как из-за гибели банадара, но сейчас к скорби примешивалось еще и чувство вины, и это разрывало ему сердце. Мэйр был его гостем, а он не сумел его спасти – так воспринимал это Калондериэль, и никто не мог его переубедить. Пока Кел казнился и плакал, а Альбараль заворачивал тело Мэйра в одеяла, читая при этом ритуальньте молитвы, Адерин побрел дальше по течению реки, пока не дошел до места, где три ручейка сливались в речку. Три ручейка. Орешник. Адерин вполголоса выругался.
   – Эвандар! – закричал он. – Эвандар, ты слышишь меня?
   Никто не ответил, никто не появился. Только ветер выл, да шелестела промокшая трава.
   Несколько дней спустя Адерин выяснил, кто на самом деле убил Мэйра. Он гадал всеми известными ему способами, научился двум новым, советовался с Невином, привлек на помощь Королей Стихий и Владык диких Земель, призвал свое световое тело и пустился в опасное путешествие не только по эфирному, но и по астральному уровню, и собирая информацию по крупицам, воссоздал, наконец, историю преображенной феи, которая, не сознавая, что делает, убила того единственного, кого по-настоящему любила.
   Спустя много недель он отыскал ее в ореховой рощице у слияния трех ручьев.
   Желание пойти туда возникло так неожиданно и было таким сильным, что Адерин понял: кто-то шлет ему послание.
   Владыки ли это диких Земель или Король Вод, он не знал, но, конечно же, не мог не пойти. Подъехав к рощице, он увидел фею, которая металась по берегу реки, опустив голову, словно выискивая что-то. Не желая напугать ее, Адерин спешился и подошел к роще пешком.
   Она увидела его, зарычала и ударила скрюченными пальцами, как кошка лапой.
   – Я не забирал Мэйра.
   – Забрал! Я видела, как ты уносил его отсюда! Ты пришел с другими большими братьями, и они завернули его в одеяла, и вы все забрали его!
   – Его душа к тому времени покинула его. Он был мертв. Ты знаешь, что это значит?
   Она молча смотрела на него, а потом заплакала, разбрызгивая слезы.
   – Отдай его!
   – Отдавать нечего.
   – Есть! Ты забрал его! Куда ты его дел?
   Адерин попробовал спорить, но понял, что сил на это нет.
   – Я покажу тебе его могилу, если ты ответишь мне на три вопроса.
   – Его что?
   – Место, куда мы положили его тело. Только я тебя предупреждаю, он больше не может ни двигаться, ни говорить.
   – Я хочу его видеть!
   – Тогда отвечай на вопросы. Во-первых: кто научил тебя разговаривать?
   – Она. Богиня, которая мне помогла.
   – Как эта богиня выглядит?
   – По разному. Она приходит, и уходит, и меняется, так же, как и я.
   – У нее есть имя?
   – Что?
   – Имя. Как Мэйр. Слово, которое принадлежит только ей.
   – А. – Она сморщила носик и задумалась. – Элессарио. Это ее слово. А теперь покажи мне Мэйра. Ты обещал, и я ответила на все три вопроса.
   – Правильно. Пойдем со мной. Только я предупреждаю еще раз, он теперь совсем другой.
   С шорохом, похожим на шелест травы, она исчезла, только голос немного задержался.
   – Ты поезжай верхом, я не отстану.
   Он ехал к красивому месту в каньоне, где они похоронили Мэйра (Калондериэль решил, что гость предпочел бы похороны по обычаю своего народа, а не сожжение), и думал, как быть дальше. Он побаивался напрямую обращаться к Владыкам диких Земель, но, кажется, они приглядывали за ним сами, потому что ожидали его у могилы – два высоких тонких столба серебряного света, едва различимые, как мерцание воздуха. Он скорее почувствовал, чем услышал их благодарность и без слов понял, что они появились здесь, чтобы исцелить фею. Но она не пришла. Весь день и весь вечер Адерин и Владыки ждали ее, пока не взошла луна в последней четверти.
   – Она оказалась слишком умной, – подумал Адерии. – Я думаю, она знает, что вы хотите забрать ее с собой.
   Он почувствовал, что они согласны с ним и очень тревожатся. Один за другим они погасли, как звезды, исчезающие в свете зари, оставив Адерина в уверенности, что он не должен больше беспокоиться о фее, что так или иначе они найдут способ помочь ей.
   А вот Мэйр, точнее, душа человека, кто однажды побывал Мэйром – совсем другое дело. Невин полностью согласился с тем, что его вирд оказался переплетен с вещами, которые вовсе не были его делом. Ведь фея однажды нашла его, когда он умер и родился вновь; теперь у нее было еще больше оснований искать своего потерянного возлюбленного.
   – Ответственность я беру на себя, – подумал Невин в огонь. – Из-за Мэдина. Не следовало мне разрешать ему встречаться с диким народцем.
   – Перестань. Ты никак не мог знать, к чему это приведет.
   – Правильно. Но все же я должен был подумать как следует. Можно было заподозрить, что произойдет, или хотя бы понять, что это неправильно.
   – Все было бы в порядке, если бы не Стражи. Давай не будем забывать, что всю эту путаницу устроила одна из них. Частично это и моя вина. Не нужно было оставлять Далландру с ними одну. Я должен был познакомиться с ними сам, тогда…
   – Все эти «может быть» могут превратится в наше больное место, друг мой. Что есть, то есть, и мы не те люди, которые могут распутать нить времени и выпрямить ее.
   – Это я знаю. Что-то мне подсказывает, что Мэйр, когда родится заново, опять окажется на моем пути. Вот тогда и посмотрим, что мы сможем для него сделать.
 
   Прошло много времени, прежде чем Адерин снова встретил эту душу, около трех раз по двадцати лет, и произошло это совершенно случайно. Поздним летом, когда дни стали короче, а деревья на вершинах холмов и на открытых местах пожелтели, его алар перебирался на равнины севера, ближе к дэверрийской провинции Перидон. Молодой жеребец из их табунов сорвался с привязи и убежал, следуя естественному инстинкту – вырваться на волю. Несколько человек отправились его ловить. Адерин неожиданно расчувствовался и захотел вновь увидеть свой народ. Он оставил Лослэйна следить за палаткой и табунами и поехал с Калондеривлем и Альбаралем.
   Найти следы жеребца оказалось очень легко; через несколько миль к ним присоединились следы другой, навьюченной лошади, и уже вдвоем они направились на восток, причем по такой прямой линии, что становилось ясно – либо жеребца украли, либо его прихватил с собой какой-то случайный всадник.
   Поскольку вторая лошадь была подкована, они легко догадались, что всадник был человеком, а не эльфом.
   Следы привели их прямиком в город Дрейвлок, а там смещались с другими. Задан несколько вопросов, эльфы выяснили, что кто-то из людей лорда Горсина нашел коня Западного Народа и привел его в дан. Калондериэль пришел в бешенство и поклялся перерезать парню глотку за конокрадство, но Адерин велел ему заткнуться.
   – Может, для начала спросим обо всем самого лорда, а? Если б ты сразу продал жеребца в табун на племя, он не порвал бы привязь.
   – Ну, ладно, ты заработал очко. Но этот паршивый конокрад мог бы поискать хозяина.
   – А ты поехал бы один в лагерь круглоухих?
   Калондериэль собирался ответить резко, но вдруг задумался.
   – Еще одно очко. Пошли поговорим с лордом Горсином.
   Дан лорда находился в трех милях от города: одинокий брох за земляными стенами, построенный на холме. Они подъехали к бреши в восточной стене, выполнявшей роль ворот, и увидели странную женщину – во всяком случае, сначала она показалась им женщиной – сидевшую на поросшей травой стене. Она была худой и бледной, одетой в грязные, рваные лохмотья, а подойдя поближе, они увидели ее длинные распущенные волосы глубокого синего цвета, как зимний океан. Увидев Адерина и эльфов, она вскочила на ноги и исчезла.
   – Что такое? – прошипел Калондериэль. – Что это было? Она из дикого народца? Но выглядит, черт ее подери, как человек!
   – Да-да. – Адерин почувствовал приближение неприятностей. – Кел, я, определенно видел ее раньше. Боюсь, что мы вляпались в хорошенькое дельце.
   Лорд Горсин оказался дородным, лысеющим и приветливым человеком. Он приветствовал их безо всякой суеты и вполне дружелюбно, как если бы они все были людьми. Он пригласил их присесть за его обшарпанный почетный стол у дымящего очага и выпить меда из помятых серебряных кубков, а потом внимательно выслушал рассказ о пропавшем коне.
   – Он совершенно точно здесь, парни. Красивое животное, очень красивое. А что, если я куплю его у вас? По законам Дэверри он мой, потому что мой человек нашел его бродившим без привязи, а по законам Западного Народа он ваш, но ведь мы не станем сражаться из-за него? У меня в конюшне стоят две замечательные кобылы, если хотите, они обе будут ваши.
   Столкнувшись с такой неожиданной откровенностью, Калондериэль вынужден был согласиться посмотреть кобыл, и они все вместе пошли в конюшню. Кобылы были хороши – молодые, здоровые и красивые.
   – Что ж, решено, мой лорд, – сказал Калондериэль. – Я охотно заберу их в обмен на жеребца, чтобы и дальше сохранить мир между нашими народами.
   – Превосходно, превосходно! Это радует мне сердце, добрый сэр! Эй, парень! – крикнул он груму, который околачивался рядом, во все глаза глядя на эльфов. – Привяжи этих кобыл на веревку и выведи во двор!
   Уже выходя из конюшни, Адерин увидел юношу, лежавшего на соломе в пустом стойле. Несмотря на теплый день, юноша закутался в одеяло, а лицо его было мертвенно бледным.
   – Мой лорд, – сказал Адерин. – Что случилось с этим пареньком?
   – Боюсь, он очень болен, и это очень грустно, потому что он дал мне клятву верности, да и сам по себе хороший человек. Местная травница велела ему полежать денек в конюшне. Она сказала, он впитает в себя жизненную силу лошадей, и это ему поможет.
   Суеверная чушь, подумал Адерин, но вслух сказать это поостерегся.
   – Я тоже травник, мой лорд. Не хотите, чтобы я взглянул на него? Может, я увижу что-то, что она пропустила.
   – Охотно, добрый сэр, охотно. Его зовут Месри. Я пока проведу остальных гостей в большую залу.
   Хоть лорд Горсин и назвал его мужчиной, Месри был почти мальчишкой, лет пятнадцати, и, очевидно, пришел в дружину совсем недавно. Худой, с ввалившимися глазами, светлые волосы, слипшиеся от пота, облепили заострившееся лицо. Адерин встал рядом с ним на колени, Месри приподнялся на локте, хотел что-то сказать, но закашлялся ужасным, сухим и лающим кашлем. Адерин обнял его за плечи и поддерживал, пока мальчик не отхаркнул, причем не мокроту, а кровь, ярко-красную, со сгустками. Адерин выдернул пучок чистого сена и вытер мальчику рот.
   – Умираю, да? – прошептал Месри.
   – Пока нет, может, и вовсе не умрешь. – Адерин готов был солгать. – Посмотрим, что можно для тебя сделать.
   – Я уж теперь научился понимать, когда мне врут, травник. – Мальчик вздохнул и лег на теплое сено.
   Чтобы проверить, сколько жизненных сил еще осталось в новом пациенте, Адерин всмотрелся тому в глаза и чуть не выругался вслух; он узнал душу, которая в прошлой жизни носила имя Мэйр. Тут он вспомнил и странную, похожую на женщину фею, которую видел у ворот лорда Горсина, и кровь его похолодела.
   – У тебя странная возлюбленная, правда, Месри?
   Лицо мальчика сначала побелело, а потом вспыхнуло стыдом, и Адерин понял, что его стрела поразила цель.
   – Тебе нужно прогнать ее. Это она тебя убивает. Ш-ш-ш! Даже и не старайся спорить со мной. Просто слушай. Она так отчаянно хочет доставить тебе удовольствие, что старается выглядеть, как настоящая женщина, и делает это, питаясь твоей жизнью. Я не могу объяснить лучше, но именно поэтому ты болен.
   Мальчик упрямо замотал головой.
   – Мы еще поговорим. Пока отдыхай, я пришлю к тебе кого-нибудь из твоих друзей.
   Адерин поспешил обратно в большую залу, где Калондериэль и остальные эльфы как раз допили мед и собирались уходить. Маг отвел лорда Горсина в сторону.
   – Мой лорд, ваш воин умирает.
   Горсин выругался и уставился в пол.
   – Возможно – заметьте, просто возможно – я в состоянии помочь ему. Скажите, как давно он болен?
   – Лихорадка у него началась весной, а кровью он харкает несколько недель, но, если честно, то вести себя странно он начал уже несколько месяцев назад. Собственно, еще прошлой зимой.
   – Вести себя странно? Как именно?
   – Все время уединялся, хотя до этого всегда был душой компании. Начал надолго уезжать верхом, несмотря на снег; я думаю, там его телесная жидкость и начала высыхать, на холоде и ветре. Это травница говорит, что его телесная жидкость высыхает. А время от времени другие ребята слышат, что он разговаривает сам с собой. Просто говорит, глядя в пространство, словно там кто-то есть.
   Адерин почувствовал раздражение, которое всегда возникает, если видишь, что подтверждаются твои самые большие страхи.
   – Вот что, мой лорд. Я уеду вместе с Западным Народом, но наш лагерь буквально в паре дней пути отсюда. Мне необходимо уехать, чтобы взять свои снадобья и прочее, но я вернусь как можно скорее. Теперь слушайте очень внимательно. То, что я скажу, покажется вам странным, но пожалуйста, мой лорд, если вы дорожите жизнью этого человека, сделайте, как я велю. Пока меня не будет, приставьте к Месри охрану. Не оставляйте его одного ни на минуту. Он не просто болен; им завладел злой дух, хотя и не опасный для остальных. Именно дух высасывает его телесную жидкость. Если рядом будут люди, дух растеряется и оставит его на несколько дней в покое – во всяком случае, я очень на это надеюсь. – Глаза лорда Горсина расширились, как у ребенка, но он кивал, соглашаясь со всем сказанным. В таких уединенных поселениях люди серьезно воспринимают духов.
   В лагерь они ехали очень быстро, потому что Адерин не переставал подгонять спутников. Там он собрал снадобья, взял двух свежих лошадей и помчался назад. Ему очень – хотелось, чтобы Лослэйн поехал вместе с ним, потому что случай казался чрезвычайно интересным, но мальчик, точнее, уже молодой человек, захотел остаться дома, и Адерин, как всегда, не стал перечить. Адерин тревожился из-за феи не меньше, чем из-за Месри. По дороге он продумывал, как на нее повлиять и как вызвать Владык диких Земель, чтобы они помогли ее поймать. Оказалось, что он опоздал. Он подъехал к воротам лорда Госрина, когда Месри хоронили в освященной дубовой роще за даном.
   – Боги милосердные, что случилось? – воскликнул Адерин. – Я был уверен, что в запасе есть несколько недель, мой лорд!
   – Добрый тавник, боюсь, я не сумел помочь ему. Мы поговорим с вами после этих печальных похорон. Проходите в дан, пусть конюхи займутся вашими лошадьми.
   Вечером за кубком меда лорд Госрин поведал Адерину, что произошло. Они точно выполняли все советы мага. Воины по очереди сидели с юношей и следили, чтобы он ни на минуту не оставался один даже днем. На ночь они приносили его в казармы, и спал он тоже в окружении людей. Поскольку он был так тяжко болен, никому и в голову не приходило, что он может уйти самостоятельно.
   – Но именно это он и сделал, добрый сэр. – Аорд Госрин печально посмотрел на Адерина. – Как раз две ночи назад. Он весь день умолял товарищей оставить его одного, а в бреду все повторял: «Я должен ее увидеть!» Они решили, что он говорил про свою мать, умершую два года назад. – Лорд пожал плечами. – Может, так и есть, ведь сегодня он увидится с ней в Иных Мирах. Ну, они, конечно, не уходили. А вечером положили его на койку, и принесли ему похлебку, и все время были с ним – они даже обедали по очереди. А сбежал он ночью, когда все крепко уснули. Эти осенние ночи такие холодные, Адерин. В этом году будет ранняя зима. В общем, не знаю, какой бог дал ему силы, но Месри выбрался из казармы и ушел из дана, но не очень далеко. Мы нашли его в четверти мили отсюда, в березовой роще.
   – Надо полагать, он уже был мертв?
   – Конечно. У него опять начался приступ кашля, и он истек кровью. – Тут круглое лицо лорда побледнело. – Но произошла одна чертовски странная вещь. Он лежал на спине со скрещенными на груди руками, словно кто-то подготовил его к погребению. Я сам и мои люди спрашивали в городе и на окрестных фермах, но никто его этой ночью не видел и никто этого не делал. Честно скажу, я знаю своих людей. Ни один из них не сделал бы такого, не позвав меня.
   Лорд Госрин очень хотел, чтобы Адерин воспользовался его гостеприимством, но старый маг придумал какую-то отговорку и покинул дан еще до обеда. Встреченный на дороге фермер показал, где именно нашли тело Месри. По ту сторону луга стояла березовая рощица, светлые деревья как будто скорбели об умершем мальчике. Тут же журчал ручеек, и Адерин решил переночевать в рощице. Он перекусил, очертил вокруг палатки магический круг, запечатал его пентаграммами и сел в ожидании.
   Она пришла с восходом луны, часа через два после заката; прошла между деревьями, как настоящая земная женщина, только ее длинные синие волосы развевались, словно для нее дул какой-то особый ветер, и шла она босиком по заиндевевшей земле. Она сразу увидела магическую сферу, окутавшую палатку золотым светом. Фея не то зарычала, не то завыла, и вой ее был похож на волчий. Медленно и осторожно, боясь спугнуть, Адерин подошел к магической черте и стер небольшой отрезок, чтобы она могла войти в круг. Однако фея близко не подошла. Она сжала кулаки, угрожая ему.
   – Где он? – хрипло спросила фея.
   – Мальчик, которого ты любила? Он мертв, дитя.
   Она уставилась на него своими бессмысленными голубыми глазами.
   – Ты убила его, дитя. Я знаю, ты не хотела этого; и ты нуждаешься в помощи. Иди сюда, нам нужно поговорить.
   Она продолжала смотреть, приоткрыв рот.
   – Он ушел. – Адерин пытался заставить ее понять. – Ушел глубоко-глубоко под землю. Так уже было однажды, помнишь? Когда ты повела его знакомиться с Элессарио.
   Ее крик-стон застал Адерина врасплох; на этот раз он прозвучал так по-человечески, словно вся боль, и печаль, и скорбь мира разрывали ей сердце.
   – Мне очень жаль. Пожалуйста, дитя, иди сюда и сядь у моего костра. Позволь мне помочь тебе.
   Она снова простонала и исчезла, оставив Адерина обзывать себя неуклюжим глупцом, позволившим ей так легко ускользнуть. Он не мог предположить, что она любила свою жертву так сильно и будет так скорбеть о ней. Он провел в рощице две недели, и каждую ночь искал ее в эфирном уровне, и медитировал, и обсуждал случившееся с Владыками Дикого Народца, но ни он сам, ни Владыки так и не нашли фею. Зато Адерин выяснил, что именно Владыки Дикого Народца положили несчастного паренька, как положено, в знак того, что готовы исправить все, что можно исправить. В конце концов он был вынужден признать, что проиграл, и отправился в свой алар; приближалась зима, и они перемещались на южное побережье. Долгие годы упрекал он себя за это поражение.
   И долгие годы люди, живущие близ Дрэйвлока, слышали баньши – так они считали – завывавшего в уединенных местах во время полнолуния. Со временем он появлялся все реже, а через много-много лет совсем пропал, и никто его больше не слышал.

Эпилог
Граница Земли эльфов
Лето 1096 г

   Алар шесть ночей оставался возле разрушенного дана, ожидая новостей об отце Родри. На седьмой день им пришлось переместиться севернее, потому что животным требовались пастбища. Проведя там еще два дня, алар все же разделился, желая помочь Родри. Калондериэль и его дружина вместе с женами и детьми, вся магическая компания Адерина и, разумеется, сам Родри, перебрались оттуда и увели с собой табун лошадей, чтобы лучшие пастбища остались овцам. Они разбили лагерь на границе Элдиса и каждую ночь выставляли часовых, остерегаясь ненавистных круглоухих. Маги ежедневно искали Девабериэля с помощью магического кристалла. Найти-то его было несложно, но он все ехал на север, не зная, что его давно потерянный сын ждет его на границе.
   Все это время Родри боролся с собой, но его по-прежнему тянуло к Джилл. Он всю свою жизнь, с самой первой встречи, мечтал, что будет с ней всегда. Теперь он снова обрел ее – так он считал – и прежняя привязанность вспыхнула, как разгорается прикрытый дерном костер, если откинуть несколько комков земли. Он ухаживал за ней, словно она была молоденькой девчонкой: шел рядом, когда она гуляла; дарил ей цветы; старался сесть возле нее, когда они обедали или ужинали. В основном она принимала эти ухаживания очень холодно, но иногда смягчалась, если разговор заходил о тех, кого они знавали, или о том, что они вместе делали когда-то давно, в его прежней жизни, задолго до того, как он стал «серебряным кинжалом».
   Как-то утром Родри пошел поискать Джилл и нашел ее на берегу реки возле палатки Адерина. Видимо, она только что искупалась и теперь расчесывала мокрые волосы. Рядом сидел и болтал о чем-то Саламандр. Когда Родри подошел, брат повернулся к нему.
   – Я поеду сегодня на поиски отца. Видимо, гонцы Кела не сумели его найти, и я прямо представляю себе картину, как годы и годы все они мотаются туда-сюда по равнинам, все время оказываются рядом с друг с другом, но не встречаются, и все это тянется бесконечно…
   – Я и сам уже тачал тревожиться, и благодарю тебя, но, может, мне следует поехать с тобой? В конце концов именно я хочу его увидеть.
   – Адерин сказал, что твое место – здесь, – заметила Джилл. – Он пока не хочет, чтобы ты странствовал по равнинам.
   – Хорошо, но в чем дело?
   – Этого он мне не сказал.
   – Но я хотел бы знать…
   – Придержи коней, брат мой, – прервал его Саламандр. – У нас есть обычай: что мудрейший – то есть маг – скажет, то мы и делаем. Это, кстати, одна из причин, почему я никогда не стремился к этому высокому званию. Я немного владею двеомером, но вот мудрости, чтобы руководить Народом… В общем, я пока даже пробовать не хочу.
   – Это доказывает, – спокойно сказала Джилл, – что крупица мудрости у тебя все же есть. – Она встала, держа в руках костяную расческу. – Я иду в лагерь.
   – Я с тобой.
   Родри тоже вскочил, но она нахмурилась.
   – Ты когда-нибудь прекратишь меня преследовать?
   – Слушай, любовь моя…
   – Не смей меня так называть.
   В ее холодном и резком голосе прозвучали такие повелительные нотки, что Родри сел на землю и молча смотрел, как она удаляется. Саламандр сделал вид, что рассматривает что-то в речке.
   – Так, – сказал он, наконец. Я хочу взять с собой вьючную лошадь. Ты поможешь мне собраться?
 
   На следующий день Родри поехал верхом подальше на луга, похожие на зеленое море; дул ветерок, и высокая трава колыхалась и вздыхала, как волны. Он долго ехал верхом под горячим летним солнышком, смотрел, как колышется трава и ни о чем не думал. И вдруг сообразил, что не помнит, как его зовут. Он выругался и сильно ударил себя поводьями по ноге, но это не помогло, имя пряталось от него, пока он не повернул назад в лагерь.
   – Родри Майлвад! – сказал он тогда вслух и рассмеялся. – Ох, да никакой я не Майлвад, и никогда им не был. Может, потому и забыл? Но и Родри – сын Девабериэля тоже звучит странно. Как по-твоему? Каким именем я должен называться?
   Лошадь фыркнула и замотала головой, словно говоря, что ей совершенно все равно.
   Он вернулся в лагерь, где в табуне его ждал Калондериэль. Воинский предводитель помог расседлать лошадь, отправил ее к остальным, и все это молча, так что Родри понял – что-то случилось.
   – В чем дело? – спросил он по-эльфийски, даже не заметив этого.
   – Да в общем ничего особенного. Адерин хочет, чтобы ты перешел в его палатку.
   – Хорошо. Но почему ты… О, клянусь Темным Солнцем! Джилл ушла, точно? Вот в чем дело!
   – Боюсь, что так. Она похожа на всех этих окаянных круглоухих – нетерпелива, как ребенок. Все они такие. Сегодня утром она заявила, что раз Девабериэль не спешит, она не собирается сидеть здесь и дожидаться его. – Калондериэль нахмурился, уставившись в землю. – Могла бы соблюсти приличия, дождаться тебя и попрощаться.
   – Понимаешь, она ушла из-за меня, и неважно, что она вам напела.
   – О. – Долгое молчание. – Понимаю.
   Родри резко развернулся и пошел в лагерь. Его вещей в палатке Калондериэля уже не было – надо полагать, мудрейший распорядился их перенести. Родри вошел в палатку старика. Маг сидел у очага в окружении дикого народца. Рядом с местом Гавантара лежали вещи Родри. Адерин внимательно посмотрел на него.