Страница:
желтый, зеленый. А вершину дерева украшал он, премьер-министр, это
ничтожество, который и место свое получил благодаря ему, Петеру, а так бы
сидел где-нибудь в своем захолустном бюро и носу не показывал. Вот она,
людская благодарность!
"Так вот, кто этот новоиспеченный Марат - автор статьи. Никогда не
думал, что он претендует на мое место." - подумал Петер.- "Надо утереть ему
нос, и мне найти своих предков. Уверен, что мне тоже есть, кем гордиться."
Вечером он поехал в архив. Однако директор архива категорически
отказался показать ему единственное письмо, которое там хранилось.
"Это письмо вашего прапрапрадеда, с надписью на конверте "Вскрыть через
триста лет". Триста лет еще не прошли, и я не могу нарушить волю умершего."
Петер умолял, грозил, но директор был непреклонен. Вдруг он неожиданно
смягчился и отдал Петеру конверт. Петер раскрыл его. Там было письмо.
Дорогие дети!
Я не хочу причинять Вам неприятности и завещаю вскрыть это признание
через триста лет, когда все забудется и станет неактуальным.
Будучи послом в Персии, я влюбился в персианку и привез ее в Европу.
Она жила в одном из моих поместий никому неизвестной и родила мне двоих
сыновей, тебя, Франц, и умерла при родах, при твоих родах, Карл. Так что в
Вас течет смешанная кровь, но об этом никто не знает и узнает только тогда,
когда этого никто не будет стыдиться...
Письмо выпало у него из рук.
Он побрел домой. Вотан, увидев его, заскулил от страха, поджал хвост и
забился под диван.
"Вот что значит породистый пес. Он сразу понял, что во мне смешанная
кровь."
Петер почувствовал себя неуютно и понял, что не может больше оставаться
один в этом пустом доме. Он хотел вывести Вотана, но не смог его нигде
найти.
"Тогда пойду один." - И вышел.
Шел он долго, сам не зная куда, пока не очутился в районе красных
фонарей.
Он шел, не смотря по сторонам, не отвечая на предложения женщин. Улица
была плохо освещена, дома почти не просматривались в полутьме, окна со
спущенными жалюзи напоминали черные дыры. Одно из окон на первом этаже было
ярко освещено красным светом. Оттуда раздавались крики, приглушенные оконным
стеклом. Высокая женшина, одетая в черный блестяший костюм, в маске с
прорезями для глаз и рта стегала плеткой голого мужчину, привязанного
наручниками к стене, а тот истошно кричал: "Бей меня! Бей крепче! Как
сладко, когда ты меня бьешь! Я умираю от счастья! Я буду платить тебе,
сколько ты захочешь, только не уходи от меня! Я люблю тебя, люблю! Ты ведь
меня не бросишь, будешь всегда бить меня?"
Что-то знакомое было в этом голом мужчине, прикованном наручниками к
стене - полное дряблое тело, короткие, почти как у карлика руки и ноги.
"Пауль! Да ведь зто Пауль, мой давний друг, генератор
националистического мировоззрения и мой тайный советник! Человек, которого
боится вся страна хотя и не знает в лицо." -пронеслось в голове Петера.
"Ну что, мой сладкий, хочешь тоже такого?"
Перед ним стояла негритянка. Петер инстинктивно от нее отштнулся. Она
не была уродлива, можно сказать, была даже почти красива, стройная, с
длинными ногами, может с грудью несколько великоватой, не пропорционально
большой по сравнению с изящным туловищем. Только кожа черная.
"На такие фокусы я, увы, не способна." - продолжала она. - "Пойдешь со
мной?"
Петер хотел сказать ей: "Ты - негритянка.", но потом подумал: "Чего это
я выпендриваюсь, во мне ведь течет перситская кровь.", и молча кивнул.
Она оказалось нежной, искуссной в любви.
"Профессионалка" - подумал Петер.
"А того, мазахиста, мы все хорошо знаем. Он платит много, но ходит
всегда к Сильвии, говорит, что любит ее, и ему больше никого не нужно. Да,
любовь - штука странная." - рассказывала она ему.
"Так вот почему он не хочет, чтобы его фотографии печатались в
газетах." - подумал Петер. - "Ведь его здесь знает каждый."
Он вдруг отчетливо понял, что ему больше не хочется жить. Друг его
предал, оказался к тому же мазахистом (Петер не то что презирал
представителей сексуальных меньшинств, он просто не понимал и не принимал
их), сам он не чистых кровей, да и националистическая идея, основная цель
всей его жизни, и та обернулась против него.
Он встал, пошел в ванную комнату и закрыл дверь на ключ.
Там он нашел длинное полотенце, один конец его прицепил к крюку, на
котором висела лампочка, из другого сделал петлю, всунул в нее голову, и
спрыгнул с маленькой табуретки.
"Вот я ей отомстил, этой черной... Приедет полиция и скажут, что это
она меня повесила, и приговорят к смерти..." - мысли неслись у него в
голове, перегоняя друг друга, пока он не потерял сознание.
Полотенце не выдержало груза тела и оборвалось. Петер упал и ударился
головой о край ванны.
Негритянка услышала шум, побежала к ванной комнате, но дверь оказалась
закрытой. Она позвонила в полицию. Приехавшие полицейские взломали дверь и
обнаружили залитого кровью Петера с петлей на шее. Они не сразу признали в
этом голом человеке любимого президента. Скорая помощь доставила Пауля в
больницу, где врачи несколько суток боролись за его жизнь. Наконец, членам
правительства, пришедшим справиться о здоровьи президента, было сообщено:
"Жизнь президента вне опасности. Но перенесенная травма так велика, что
президент будет полным идиотом и до конца жизни вынужден будет передвигаться
в коляске."
Правительство было в полной растеренности. Что делать? Как сказать
народу о случившемся несчастьи? Предлагали найти двойника, найти преемника,
провести досрочные выборы под портретами президента, но эти предложения были
сразу отвергнуты - никакой двойник, равно как и преемник не смогут заменить
президента, его привлекательность, его ум. Досрочные выборы - неизвестно,
что они принесут. Было решено объявить в стране чрезвычайное положение и
положиться на верность армии. А пока устроить прощание народа с президентом,
как всегда с балкона президентского дворца.
Когда было объявлено, что президент после тяжелой травмы, полученной
при исполнении службы, по состоянию здоровья не может больше исполнять свои
президентские обязанности и хочет попращаться со своим народом, перед
гражданами встала почти неразрешимя проблема, как нужно одеться. Нарядиться
в праздничные наряды, как это было принято во время обращения президента к
нации? Эта идея была сразу отвергнута - президент тяжело болен, и встреча с
ним не праздник. Одеть траурные одежды - но ведь он еще жив, только болен,
может быть даже вскоре выздоровеет. Решили одеться буднично, в то, в чем
ходят на работу.
Такого количества людей не видела никогда прежде старая площадь перед
президентским дворцом. Мужчины и женщины, молодые и старые, дети и инвалиды
в калясках стояли молча и не знали, что они увидят, в каком состоянии их
любимый президент. Они не переговаривались, только ждали молча в напряжении.
Наконец, на балконе появились члены правительства. Они везли коляску,
на которой сидел президент. Безжизненное тело хотя и было привязано к
коляске, все равно болталось в разные стороны, слепые глаза смотрели куда-то
вдаль.
Люди закричали в ужасе - они ожидали всего, чего угодно, только не
этого.
Премьер-министр зачитал прощальное обращение Президента. Все заплакали.
Плакали мужчины и женщины, молодые и старые, дети и инвалиды в калясках.
Вдруг раздался мелодичный звон, как буд-то зазвенели тысячи
колокольчиков, и вся площадь оказалась усыпаной мелкими осколками зеркала.
Осколки отражали заходящее солнце, бросая вокруг себя бесконечное количество
солнечных зайчиков.
Люди с удивлением смотрели друг на друга.
"Посмотри на себя," - собратился к жене один человек. - "В этой
идиотской маске ты похожа на слоненка, у которого крокодил окусил хобот."
"А ты в своей маске похож на козла - из под нее высовывается твоя
бородка." - ответила женя и начала смеяться.
Смеялись все, мужчины и женщины, молодые и старые, дети и инвалиды в
калясках, смеялись, указывая друг на друга пальцами.
"Долой правительство тиранов! Да здравствует Свобода! Нужны новые
выборы!"
Новые выборы!
Выборы!
P.S. Известно, что история повторяется дважды: первый раз - в виде
трагедии, второй раз - в виде фарса. А третий раз?
Лючия была необычайно хороша собой. Ее голубые глаза и светлые длинные
волосы, которые она к тому же еще подсветляла, наводили на мысль о том, что
русалки обитают не только в сказках.
Родилась она в семье не то чтобы очень религиозной, но с четкими
моральными принципами.
"Жизнь - это самое драгоценное, что есть у человека, и только Бог,
никто другой, не может отнять ее у него. Запомни это хорошо." - часто
говорила Лючии ее мать. Слова матери запали в душу девочки и повлияли на всю
ее дальнейшую жизнь.
В лет десять, насмотревшись фильмов о борьбе с мафией, Лючия решила
пойти работать в полицию. Родители думали, что это не более, чем детское
увлечение, и не стали возражать. Дети ведь всегда хотят стать полицейскими,
пожарными, военными или фотомоделями, а когда вырастают, из мальчиков
получаются продавцы или банковские служащие, девочки же становятся женами и
матерями.
"Я тебя не понимаю." - говорила Лючии Мария, ее ближайшая подруга. -
"От сумасшедшей работы в полиции через несколько лет ты потеряешь свою
красоту и превратишься в старуху. Нет, ты дожна участвовать в конкурсе на
"Мисс Италию", выиграть его и стать киноактрсой, как Джина Лоллабриджида."
Лючия пошла в полицию, чтобы бороться с несправедливостью, как другие
идут в монастырь, посвящая свою жизнь служению Богу.
Появление Лючии в полицейской школе вызвало скорее переполох, смешанный
с восторгом, чем удивление. Такой красавицы никогда раньше не видело это
старинное здание. Девушки не часто появлялись в школе, а если и появлялись,
то не на долго, и были они как правило далеки от эталона женской красоты,
может быть если и не совсем уродины, то уж конечно совсем не прелестницы.
Первые несколько дней прошли комом - преподаватели заключали между собой
пари, как долго новая курсантка продержится в училище, и обсуждали планы ее
соблазнения. Курсанты не слушали объяснений на занятиях и только с восторгом
глазели на Лючию. Постепенно жизнь в полицейской школе вошла в свою колею,
тем более, что Лючия не подавала никаких поводов. Но некоторые, как
преподаватели, так и курсанты, были настойчивы и не оставляли надежд
овладеть если не сердцем, то хотя бы телом Лючии. Она была предметом их
вожделения, который был так близко, но в то же время оставаясь недоступным.
Однако Лючия не могла их понять. Все они были для нее братьями, а
заниматься любовью с братьями ей как-то не приходило в голову.
Она училась прекрасно, поражала преподавателей неординарным мышлением и
способностью анализировать ситуации, тогда как остальные курсанты
оказывались в тупике, не в состоянии решить поставленную перед ними задачу.
И окончила полицейскую школу с отличием. Ей сразу же предложили остаться в
школе преподавателем, но Лючия отказалась.
"Я решила посвятить свою жизнь борьбе с преступниками, по-этому хочу
работать в криминальной полиции." - сказала она твердо несмотря на уговоры
директора.
Решено было не направлять ее на съедение местным ловеласам в
какой-нибудь маленький отдаленный городок на юге, хотя там и была острая
нужда в полицейских. Директор даже взял с нее слово, что каждый год она
будет приходить на выпускной бал родного училища. На том остановились, и
Лючия поступила в распоряжение начальника одного из полицейских участков
родного города.
Начальник полиции, увидев ее, мрачно сказал: "Похоже, вы ошиблись
адресом. Это полиция, а не демонстрация мод."
"Я это знаю." - сказала Лючия холодно. - "Это вы ошиблись. Я не
маникенщица, с которой у вас назначенно свидание и которую ожидаете с
нетерпением. Я пришла сюда работать, и вовсе не маникенщицей."
"Да уж, ты за словом в карман не полезешь." - начальник сразу оттаял и
перешел на ты.
Она сразу поставила все по местам и твердо заявила, что ни на что более
кроме братской любви никому рассчитывать не нужно.
Работа в полиции оказалась даже тяжелее, чем это представляла себе
Лючия. Она приходила домой, в свою холостяцкую квартиру, наскоро съедала
что-нибудь, купленное в ближайшей пиццерии, и засыпала как убитая. Но не
смотря на изнурительную и подчас опасную работу она была довольна.
Продвигалась по службе она быстро, через несколько лет была уже
начальником группы криминальной полиции. В ее распоряжении было всего двое,
но это были влюбленные в нее верные люди, готовые скорее умереть, чем
ослушаться. Этой группе поручали самые запутанные и опасные дела, в которых
другие уже сломали себе ноги.
Мужчины-полицейские обсуждали создавшееся положение.
"Женщина не может быть умнее мужчины," - говорили в полиции.
"Может быть Бог задумал ее мужчиной, но по ошибке сделал женщиной." -
говорили другие.
"Не говори глупостей. Бог не может ошибиться. Здесь что-то не то." -
говорили третьи.
Ах уж эти итальянцы с их набожностью! Впрочем, от них ничего другого и
ожидать не приходится, у них ведь сам Папа Римский под боком.
Лючия была счастлива, наконец, исполнилась ее мечта, и она стала членом
большой семьи, семьи полицейских, которые боролись с преступниками.
Но она оставалась девственницей. Сексуальная революция не коснулась ее.
"Ну что ты носишься со своей девственностью, как с драгоценностью.
Уверяю тебя, этого никто не оценит. Я совершенно уверена, что в полиции тебя
считают чудачкой и в тайне смеются над тобой." - говорила ей Мария.
Мария была уже замужем. Ее муж был богат и на много старше нее, поэтому
Мария не докучала ему своей любовью, для этого у нее были более молодые и
достойные. Мария очень мало была похожа на святую Деву Марию, в честь
которой была названа. Да, все изменилось. Сейчас по земле ходят толпы Анн,
Агат, Пьеров, Михаилов, которые ничего не имеют общего со святыми, имена
которых носят.
Лючии не хотелось спорить с Марией. Работа в полиции приносила ей
удовлетворение. Когда она приходила домой, иногда возникали мысли о том, что
хорошо было бы завести собаку или хотя бы кошку, чтобы не быть так одинокой,
но тут же отметала эту идею - заботиться о животных ведь некому, да и они
будут скучать в ее отсутствии. К тому же одинокой она себя не чувствовала,
для этого у нее просто не было времени.
"Я счастлива, что приношу людям пользу. А отсутствие личной жизни можно
и пережить. Моя личная жизнь - в моей работе в полиции." - думала она и
засыпала.
Но одно событие изменило ее жизнь. Ночью ее вызвали для опознания
трупов полицейских, убитых на шоссе неизвестными. Приехав на место, Лючия
была потрясена, увидев два обезображенных трупа со следами зверских пыток.
Лючия несколько дней ходила под впечатлением страшного зрелища,
перестала спать. И внезапно поняла, что боится. Она пыталась думать о
чем-нибудь другом, отвлечься от страшных мыслей, но безрезультатно. Кроме
того, ей не хотелось, чтобы в полиции знали о ее страхах.
"А что, если меня поймают бандиты и будут пытать. Я плохо переношу
боль, и этого не вынесу." - думала она, ворочаясь без сна в постели.
Она стала нервной, в глазах появилось грустное выражение.
"Цианистый калий, вот единственный выход из положения. От него умирают
быстро и без всяких страданий." - пришло ей в голову.
Она пришла к фармацевту, своему школьному приятелю, который был в нее
когда-то влюблен.
"Да ты знаешь, о чем просишь? Если кто-нибудь об этом узнает, меня
будут судить за попытку преднамеренного убийства." - сказал он, но капсулу
все таки ей дал.
Дантист очень удивился, когда Лючия обратилась к нему с не совсем
ординарной просьбой.
"Зачем это вам нужно? Такая красивая женщина может жить спокойно, не
опасаясь будующего."
Лючия рассказала ему все: "Для меня лучше умереть сразу, чем долго
страдать. Я одинока, когда я умру, по мне никто не будет плакать. Но я буду
знать, что умру без мучений. Мне это очень важно, и вы должны меня понять."
"Я вас понимаю, но, ради Бога, будьте осторожны. Вы можете раздавить
капсулу совершенно случайно, и к чему это приведет, можете себе
представить."
"Не беспокойтесь, доктор, даю вам слово, я употреблю ампулу только в
самом крайнем случае."
И он вставил ей капсулу в искусственное дупло в коренном зубе.
Страх сразу прошел, к ней возвратилась уверенность, но в глазах
осталась грусть, что, впрочем, придавало им особое очарование.
С Джузеппе она познакомилась случайно. Мария часто собирала у себя
друзей и всегда приглашала Лючию. Когда Лючия не была занята в полиции, она
с удовольствием приходила к подруге.
"Познакомься, это - Джузеппе. Ты его еще не знаешь, он долгое время
работал за границей," - сказала Мария. - "Он прекрасный человек. Я его очень
люблю. Уверена, что он и тебе тоже понравится."
Джузеппе был действительно очень милым, немного старше Лючии, с круглой
головой и крепкой фигурой несколько склонной к полноте. Он не был красавцем,
но когда он улыбался, все окружающие считали его очень привлекательным.
Они оказались рядом за столом. Он рассказал Лючии, что несколько лет
работал в Африке на автомобильном заводе, но долго не выдержал, захотелось
домой. Рассказчиком он был великолепным, к тому же был остроумен.
"Неужели вы работаете в полиции?" - удивился он, когда Лючия рассказала
ему о себе. - "Я предполагал многое, но только не это."
"Все думают, что я должна быть фотомоделью или актрисой, желательно в
области стриптиза. Но я работаю в полиции, в криминальной полиции, и работа
мне нравится." - сказала она со смехом. - "Я бы не хотела работать за
границей. Не думаю, что мне стоит уезжать куда-то далеко, когда у нас в
стране такая высокая преступность."
Они почти весь вечер провели вместе, разговаривали, танцевали Он
описывал так красочно жизнь в странах, где работал, что Лучия отчетливо все
себе представляла. Вечер пролетел для обоих быстро, и при расставании они
обменялись номерами телефонов.
"Какой милый и интересный человек," - подумала Лючия, возвращаясь
домой. Но на следующее утро она уже о нем не думала, у нее были другие
проблемы.
Через некоторое время позвонил Джузеппе и пригласил пообедать вместе.
Лючия согласилась, но прийти не смогла - ее неожиданно вызвали в полицию.
Она позвонила Джузеппе, чтобы отменить встречу, однако его не оказалось
дома.
Джузеппе позвонил на следующий день: "Мне очень жаль, что вы не пришли,
но еще больше должны жалеть вы. Я заказал совершенно изысканные блюда.
Ожидая, я съел свою порцию, а когда понял, что вы не придете, съел и вашу -
очень жалко было денег. И это с моей-то фигурой. Я чувствовал себя Винни
Пухом, который объелся медом. Если вы опять не придете, я рискую не пройти в
дверь собственной квартиры."
Не пришла она и во второй раз. Затем они все таки встретились. Вечер
промелькнул, как один миг, и оба пожалели, что надо уже расставаться. Они
встречалсь не очень часто, но расставались всегда с сожалением.
Однажды Джузеппе сказал: "Мне кажется, я готовлю не хуже, чем в
ресторане. Буду рад, если вы придете."
Лючия посмотрела на него внимательно, а затем сказала: "Я бы пришла к
вам с удовольствием. Но вы должны мне обещать, что не потянете меня в
постель против моей воли."
"Обещаю," - сказал Джезеппе и лукаво улыбнулся. - "Без вашего согласия
я к вам и пальцем не притронусь. Приходите спокойно."
Его квартира была хотя и небольшой, но прекрасно и со вкусом
обставленой, на стенах висели картины. А уж о еде можно было бы слагать
стихи. На первый взгляд, это могла бы быть традиционная итальянская кухня -
овощи, спагетти, сыры, мясо, фрукты. Но соусы отличались пикантностью и
своеобразием, мясо таяло во рту, а таких сыров Лючия никогда не то чтобы не
ела, она даже ничего не знала о их существовании.
Перед расставанием она сказал: "Теперь вы должны ко мне прийти. Только
не ожидайте никаких изысков, у меня просто нет для этого времени."
"По-моему, мы всречаемся не только для того, чтобы вкусно поесть." -
сказал он. - "Мне необходимо видеть вас, хотя бы изредка."
Лючия пришла в свою унылую холостяцкую квартиру.
"Когда он увидит, как я живу, нашим отношениям придет конец. Ну какой
мужчина захочет иметь дело с женщиной, которая работает в полиции и у
которой нет даже времени, чтобы приготовить вкусную пищу, я уже не говорю ни
о чем другом. Видно, мне суждено остаться одинокой."
Она заказала пищу в ресторане, и когда Джузеппе пришел, стол был уже
красиво убран, даже стояли цветы. Но он не проявил особого внимания ни к
обстановке комнаты, ни к пище, которая была на столе. Всем своим видом он
старался показать, что для него самое главное, это встретиться с Лючией, а
остальное неважно.
Так ходили они друг к другу один - два раза в месяц.
"Существует мнение, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок,"
сказал как-то Джузеппе, собираясь уже уходить. - "Думаю, что не только
мужчины, женщины не меньше мужчин любят вкусно поесть, и вы не являетесь
исключением. Вам ведь нравится, как я готовлю. Поэтому, хотя бы для того,
чтобы вы каждый день могли вкусно поесть, я предлагаю выйти замуж за
хорошего повара, а именно за меня. Я ведь готовлю прекрасно."
"Ну если это единственная причина, то я согласна" -сказала она. -
"Только предупреждаю, я еще девственница."
"Если это кажется тебе единственным препятствием, то обещаю, я его
преодалею."
Джузеппе остался у нее.
"Что с тобой? Да ты вся просто светишься." - сказал начальник полиции,
когда Лючия появилась на следующее утро.
Свадьбу сыграли очень скромно, пригласили лишь несколько близких
друзей. Лючия и Джузеппе решили пока не иметь детей. В свадебное путешествие
они поехали на Сицилию. Джузеппе успел объездить почти весь мир, и куда
поехать, было ему безразлично, Лючия так устала, что две недели ничего
неделания на берегу моря казались ей пределом мечтаний.
Джузеппе оказался неуемным любовником. После почти бессонной ночи они
ходили как лунатики, крепко держа друг друга за руку, как буд-то боялись,
чтобы их не разлучили.
"Я так разленилась, что не представляю себе, что нужно опять идти в
полицию. Оказалось, что это очень приятно, ничего не делать. Только прошу
тебя, пойми меня правильно и не обижайся - сдержи свой пыл, мне ведь нужно
работать, и я не могу приходить невыспавшейся." - сказала она в конце
отпуска.
"Неужели тебе неприятна моя любовь? Вот уж такого я от тебя не ожидал."
- сказал Джузеппе.
"Ну вот, ты и обиделся. Я тебя люблю, но у меня есть работа, которую я
тоже люблю, и, чтобы работать, я должна высыпаться."
"Хорошо, договорились. Я вовсе не хочу, чтобы моя любовь была для тебя
обузой."
Лючия засмеялась и потащила Джузеппе а постель.
"Что, днем?" - закричал он с деланным ужасом.
Начальник полиции, увидев Лючию, возвратившуюся из отпуска, сказал:
"Тебе к лицу и любовь, и отпуск. Такой красивой я никогда раньше тебя
не видел."
"Почему же у тебя при этом такое грустное выражение лица?" - спросила
она.
"Ты наражаешь кучу детей, и тогда прощай работа. А полиция лишиться
одного из самых лучших и любимых сотрудников."
"Это тебе не угражает. Мы с Джузеппе решили пока не иметь детей. Пока.
Мне очень хочется иметь детей от него. Это ведь так приятно иметь детей от
любимого человека. Правда?"
"Да, возможно." - сказал начальник полиции как-то неопределенно. Сам он
был человеком холостым, и если у него время от времени были подруги, но
иметь от них детей он не собирался, да и те не настаивали.
Лючия после работы спешила домой.
"Как хорошо прийти, а там тебя уже ждет любимый человек. Только теперь
я стала понимать, как была одинока." - думала она.
Джузеппе обычно приходил домой раньше жены, и Лючию уже ждал накрытый
стол с различными блюдами. Голодная Лючия набрасывалась на еду и подметала
почти все, что стояло на столе.
"Если ты будешь так вкусно готовить, я располнею, и ты меня разлюбишь."
- говорила она, с любовью глядя на мужа.
"Ну, с твоей-то работой можешь есть спокойно. Да и полнеют только от
плохой пищи, а я готовлю хорошую. К тому же, я ведь обещал перед свадьбой
каждый день тебя вкусно кормить, и ты согласилась выйти за меня замуж только
при этом условии."
За несколько недель до выпускного бала полицейского училища Лючия
получила как всегда приглашение и приписку директора с просьбой сказать
несколько напутственных слов выпускникам.
"Я сошью тебе платье, и ты покоришь всех." - сказал Джузеппе.
"Я ведь прихожу после службы очень уставшей, у меня нет ни сил, ни
желания бесконечно примерять платье."
"Пусть тебя это не беспокоит, я сниму мерку один раз, остальное пусть
тебя не беспокоит. Материю я куплю сам, по своему усмотрению, а тебе только
останется надеть уже готовое платье."
Когда Лючия появилась в новом платьи на выпускном балу под руку с
Джузеппе, в зале раздались стоны, утонувшие в громе аплодисментов. Платье
действительно было прекрасным - голубое из тонкого шелка, плотно облегавшее
фигуру Лючии, ее шея была украшена агатовым ожерельем, на руках - черные
перчатки.
"Я скажу очень коротко." - сказала она. - "Моя мама часто мне
повторяла: "Борись всегда с несправедливостью. И запомни: жизнь - это самое
ценное, что есть у человека. Никто не имеет права отнять ее у другого." Я
часто вспоминаю эти слова матери. И вы никогда не забывайте их."
ничтожество, который и место свое получил благодаря ему, Петеру, а так бы
сидел где-нибудь в своем захолустном бюро и носу не показывал. Вот она,
людская благодарность!
"Так вот, кто этот новоиспеченный Марат - автор статьи. Никогда не
думал, что он претендует на мое место." - подумал Петер.- "Надо утереть ему
нос, и мне найти своих предков. Уверен, что мне тоже есть, кем гордиться."
Вечером он поехал в архив. Однако директор архива категорически
отказался показать ему единственное письмо, которое там хранилось.
"Это письмо вашего прапрапрадеда, с надписью на конверте "Вскрыть через
триста лет". Триста лет еще не прошли, и я не могу нарушить волю умершего."
Петер умолял, грозил, но директор был непреклонен. Вдруг он неожиданно
смягчился и отдал Петеру конверт. Петер раскрыл его. Там было письмо.
Дорогие дети!
Я не хочу причинять Вам неприятности и завещаю вскрыть это признание
через триста лет, когда все забудется и станет неактуальным.
Будучи послом в Персии, я влюбился в персианку и привез ее в Европу.
Она жила в одном из моих поместий никому неизвестной и родила мне двоих
сыновей, тебя, Франц, и умерла при родах, при твоих родах, Карл. Так что в
Вас течет смешанная кровь, но об этом никто не знает и узнает только тогда,
когда этого никто не будет стыдиться...
Письмо выпало у него из рук.
Он побрел домой. Вотан, увидев его, заскулил от страха, поджал хвост и
забился под диван.
"Вот что значит породистый пес. Он сразу понял, что во мне смешанная
кровь."
Петер почувствовал себя неуютно и понял, что не может больше оставаться
один в этом пустом доме. Он хотел вывести Вотана, но не смог его нигде
найти.
"Тогда пойду один." - И вышел.
Шел он долго, сам не зная куда, пока не очутился в районе красных
фонарей.
Он шел, не смотря по сторонам, не отвечая на предложения женщин. Улица
была плохо освещена, дома почти не просматривались в полутьме, окна со
спущенными жалюзи напоминали черные дыры. Одно из окон на первом этаже было
ярко освещено красным светом. Оттуда раздавались крики, приглушенные оконным
стеклом. Высокая женшина, одетая в черный блестяший костюм, в маске с
прорезями для глаз и рта стегала плеткой голого мужчину, привязанного
наручниками к стене, а тот истошно кричал: "Бей меня! Бей крепче! Как
сладко, когда ты меня бьешь! Я умираю от счастья! Я буду платить тебе,
сколько ты захочешь, только не уходи от меня! Я люблю тебя, люблю! Ты ведь
меня не бросишь, будешь всегда бить меня?"
Что-то знакомое было в этом голом мужчине, прикованном наручниками к
стене - полное дряблое тело, короткие, почти как у карлика руки и ноги.
"Пауль! Да ведь зто Пауль, мой давний друг, генератор
националистического мировоззрения и мой тайный советник! Человек, которого
боится вся страна хотя и не знает в лицо." -пронеслось в голове Петера.
"Ну что, мой сладкий, хочешь тоже такого?"
Перед ним стояла негритянка. Петер инстинктивно от нее отштнулся. Она
не была уродлива, можно сказать, была даже почти красива, стройная, с
длинными ногами, может с грудью несколько великоватой, не пропорционально
большой по сравнению с изящным туловищем. Только кожа черная.
"На такие фокусы я, увы, не способна." - продолжала она. - "Пойдешь со
мной?"
Петер хотел сказать ей: "Ты - негритянка.", но потом подумал: "Чего это
я выпендриваюсь, во мне ведь течет перситская кровь.", и молча кивнул.
Она оказалось нежной, искуссной в любви.
"Профессионалка" - подумал Петер.
"А того, мазахиста, мы все хорошо знаем. Он платит много, но ходит
всегда к Сильвии, говорит, что любит ее, и ему больше никого не нужно. Да,
любовь - штука странная." - рассказывала она ему.
"Так вот почему он не хочет, чтобы его фотографии печатались в
газетах." - подумал Петер. - "Ведь его здесь знает каждый."
Он вдруг отчетливо понял, что ему больше не хочется жить. Друг его
предал, оказался к тому же мазахистом (Петер не то что презирал
представителей сексуальных меньшинств, он просто не понимал и не принимал
их), сам он не чистых кровей, да и националистическая идея, основная цель
всей его жизни, и та обернулась против него.
Он встал, пошел в ванную комнату и закрыл дверь на ключ.
Там он нашел длинное полотенце, один конец его прицепил к крюку, на
котором висела лампочка, из другого сделал петлю, всунул в нее голову, и
спрыгнул с маленькой табуретки.
"Вот я ей отомстил, этой черной... Приедет полиция и скажут, что это
она меня повесила, и приговорят к смерти..." - мысли неслись у него в
голове, перегоняя друг друга, пока он не потерял сознание.
Полотенце не выдержало груза тела и оборвалось. Петер упал и ударился
головой о край ванны.
Негритянка услышала шум, побежала к ванной комнате, но дверь оказалась
закрытой. Она позвонила в полицию. Приехавшие полицейские взломали дверь и
обнаружили залитого кровью Петера с петлей на шее. Они не сразу признали в
этом голом человеке любимого президента. Скорая помощь доставила Пауля в
больницу, где врачи несколько суток боролись за его жизнь. Наконец, членам
правительства, пришедшим справиться о здоровьи президента, было сообщено:
"Жизнь президента вне опасности. Но перенесенная травма так велика, что
президент будет полным идиотом и до конца жизни вынужден будет передвигаться
в коляске."
Правительство было в полной растеренности. Что делать? Как сказать
народу о случившемся несчастьи? Предлагали найти двойника, найти преемника,
провести досрочные выборы под портретами президента, но эти предложения были
сразу отвергнуты - никакой двойник, равно как и преемник не смогут заменить
президента, его привлекательность, его ум. Досрочные выборы - неизвестно,
что они принесут. Было решено объявить в стране чрезвычайное положение и
положиться на верность армии. А пока устроить прощание народа с президентом,
как всегда с балкона президентского дворца.
Когда было объявлено, что президент после тяжелой травмы, полученной
при исполнении службы, по состоянию здоровья не может больше исполнять свои
президентские обязанности и хочет попращаться со своим народом, перед
гражданами встала почти неразрешимя проблема, как нужно одеться. Нарядиться
в праздничные наряды, как это было принято во время обращения президента к
нации? Эта идея была сразу отвергнута - президент тяжело болен, и встреча с
ним не праздник. Одеть траурные одежды - но ведь он еще жив, только болен,
может быть даже вскоре выздоровеет. Решили одеться буднично, в то, в чем
ходят на работу.
Такого количества людей не видела никогда прежде старая площадь перед
президентским дворцом. Мужчины и женщины, молодые и старые, дети и инвалиды
в калясках стояли молча и не знали, что они увидят, в каком состоянии их
любимый президент. Они не переговаривались, только ждали молча в напряжении.
Наконец, на балконе появились члены правительства. Они везли коляску,
на которой сидел президент. Безжизненное тело хотя и было привязано к
коляске, все равно болталось в разные стороны, слепые глаза смотрели куда-то
вдаль.
Люди закричали в ужасе - они ожидали всего, чего угодно, только не
этого.
Премьер-министр зачитал прощальное обращение Президента. Все заплакали.
Плакали мужчины и женщины, молодые и старые, дети и инвалиды в калясках.
Вдруг раздался мелодичный звон, как буд-то зазвенели тысячи
колокольчиков, и вся площадь оказалась усыпаной мелкими осколками зеркала.
Осколки отражали заходящее солнце, бросая вокруг себя бесконечное количество
солнечных зайчиков.
Люди с удивлением смотрели друг на друга.
"Посмотри на себя," - собратился к жене один человек. - "В этой
идиотской маске ты похожа на слоненка, у которого крокодил окусил хобот."
"А ты в своей маске похож на козла - из под нее высовывается твоя
бородка." - ответила женя и начала смеяться.
Смеялись все, мужчины и женщины, молодые и старые, дети и инвалиды в
калясках, смеялись, указывая друг на друга пальцами.
"Долой правительство тиранов! Да здравствует Свобода! Нужны новые
выборы!"
Новые выборы!
Выборы!
P.S. Известно, что история повторяется дважды: первый раз - в виде
трагедии, второй раз - в виде фарса. А третий раз?
Лючия была необычайно хороша собой. Ее голубые глаза и светлые длинные
волосы, которые она к тому же еще подсветляла, наводили на мысль о том, что
русалки обитают не только в сказках.
Родилась она в семье не то чтобы очень религиозной, но с четкими
моральными принципами.
"Жизнь - это самое драгоценное, что есть у человека, и только Бог,
никто другой, не может отнять ее у него. Запомни это хорошо." - часто
говорила Лючии ее мать. Слова матери запали в душу девочки и повлияли на всю
ее дальнейшую жизнь.
В лет десять, насмотревшись фильмов о борьбе с мафией, Лючия решила
пойти работать в полицию. Родители думали, что это не более, чем детское
увлечение, и не стали возражать. Дети ведь всегда хотят стать полицейскими,
пожарными, военными или фотомоделями, а когда вырастают, из мальчиков
получаются продавцы или банковские служащие, девочки же становятся женами и
матерями.
"Я тебя не понимаю." - говорила Лючии Мария, ее ближайшая подруга. -
"От сумасшедшей работы в полиции через несколько лет ты потеряешь свою
красоту и превратишься в старуху. Нет, ты дожна участвовать в конкурсе на
"Мисс Италию", выиграть его и стать киноактрсой, как Джина Лоллабриджида."
Лючия пошла в полицию, чтобы бороться с несправедливостью, как другие
идут в монастырь, посвящая свою жизнь служению Богу.
Появление Лючии в полицейской школе вызвало скорее переполох, смешанный
с восторгом, чем удивление. Такой красавицы никогда раньше не видело это
старинное здание. Девушки не часто появлялись в школе, а если и появлялись,
то не на долго, и были они как правило далеки от эталона женской красоты,
может быть если и не совсем уродины, то уж конечно совсем не прелестницы.
Первые несколько дней прошли комом - преподаватели заключали между собой
пари, как долго новая курсантка продержится в училище, и обсуждали планы ее
соблазнения. Курсанты не слушали объяснений на занятиях и только с восторгом
глазели на Лючию. Постепенно жизнь в полицейской школе вошла в свою колею,
тем более, что Лючия не подавала никаких поводов. Но некоторые, как
преподаватели, так и курсанты, были настойчивы и не оставляли надежд
овладеть если не сердцем, то хотя бы телом Лючии. Она была предметом их
вожделения, который был так близко, но в то же время оставаясь недоступным.
Однако Лючия не могла их понять. Все они были для нее братьями, а
заниматься любовью с братьями ей как-то не приходило в голову.
Она училась прекрасно, поражала преподавателей неординарным мышлением и
способностью анализировать ситуации, тогда как остальные курсанты
оказывались в тупике, не в состоянии решить поставленную перед ними задачу.
И окончила полицейскую школу с отличием. Ей сразу же предложили остаться в
школе преподавателем, но Лючия отказалась.
"Я решила посвятить свою жизнь борьбе с преступниками, по-этому хочу
работать в криминальной полиции." - сказала она твердо несмотря на уговоры
директора.
Решено было не направлять ее на съедение местным ловеласам в
какой-нибудь маленький отдаленный городок на юге, хотя там и была острая
нужда в полицейских. Директор даже взял с нее слово, что каждый год она
будет приходить на выпускной бал родного училища. На том остановились, и
Лючия поступила в распоряжение начальника одного из полицейских участков
родного города.
Начальник полиции, увидев ее, мрачно сказал: "Похоже, вы ошиблись
адресом. Это полиция, а не демонстрация мод."
"Я это знаю." - сказала Лючия холодно. - "Это вы ошиблись. Я не
маникенщица, с которой у вас назначенно свидание и которую ожидаете с
нетерпением. Я пришла сюда работать, и вовсе не маникенщицей."
"Да уж, ты за словом в карман не полезешь." - начальник сразу оттаял и
перешел на ты.
Она сразу поставила все по местам и твердо заявила, что ни на что более
кроме братской любви никому рассчитывать не нужно.
Работа в полиции оказалась даже тяжелее, чем это представляла себе
Лючия. Она приходила домой, в свою холостяцкую квартиру, наскоро съедала
что-нибудь, купленное в ближайшей пиццерии, и засыпала как убитая. Но не
смотря на изнурительную и подчас опасную работу она была довольна.
Продвигалась по службе она быстро, через несколько лет была уже
начальником группы криминальной полиции. В ее распоряжении было всего двое,
но это были влюбленные в нее верные люди, готовые скорее умереть, чем
ослушаться. Этой группе поручали самые запутанные и опасные дела, в которых
другие уже сломали себе ноги.
Мужчины-полицейские обсуждали создавшееся положение.
"Женщина не может быть умнее мужчины," - говорили в полиции.
"Может быть Бог задумал ее мужчиной, но по ошибке сделал женщиной." -
говорили другие.
"Не говори глупостей. Бог не может ошибиться. Здесь что-то не то." -
говорили третьи.
Ах уж эти итальянцы с их набожностью! Впрочем, от них ничего другого и
ожидать не приходится, у них ведь сам Папа Римский под боком.
Лючия была счастлива, наконец, исполнилась ее мечта, и она стала членом
большой семьи, семьи полицейских, которые боролись с преступниками.
Но она оставалась девственницей. Сексуальная революция не коснулась ее.
"Ну что ты носишься со своей девственностью, как с драгоценностью.
Уверяю тебя, этого никто не оценит. Я совершенно уверена, что в полиции тебя
считают чудачкой и в тайне смеются над тобой." - говорила ей Мария.
Мария была уже замужем. Ее муж был богат и на много старше нее, поэтому
Мария не докучала ему своей любовью, для этого у нее были более молодые и
достойные. Мария очень мало была похожа на святую Деву Марию, в честь
которой была названа. Да, все изменилось. Сейчас по земле ходят толпы Анн,
Агат, Пьеров, Михаилов, которые ничего не имеют общего со святыми, имена
которых носят.
Лючии не хотелось спорить с Марией. Работа в полиции приносила ей
удовлетворение. Когда она приходила домой, иногда возникали мысли о том, что
хорошо было бы завести собаку или хотя бы кошку, чтобы не быть так одинокой,
но тут же отметала эту идею - заботиться о животных ведь некому, да и они
будут скучать в ее отсутствии. К тому же одинокой она себя не чувствовала,
для этого у нее просто не было времени.
"Я счастлива, что приношу людям пользу. А отсутствие личной жизни можно
и пережить. Моя личная жизнь - в моей работе в полиции." - думала она и
засыпала.
Но одно событие изменило ее жизнь. Ночью ее вызвали для опознания
трупов полицейских, убитых на шоссе неизвестными. Приехав на место, Лючия
была потрясена, увидев два обезображенных трупа со следами зверских пыток.
Лючия несколько дней ходила под впечатлением страшного зрелища,
перестала спать. И внезапно поняла, что боится. Она пыталась думать о
чем-нибудь другом, отвлечься от страшных мыслей, но безрезультатно. Кроме
того, ей не хотелось, чтобы в полиции знали о ее страхах.
"А что, если меня поймают бандиты и будут пытать. Я плохо переношу
боль, и этого не вынесу." - думала она, ворочаясь без сна в постели.
Она стала нервной, в глазах появилось грустное выражение.
"Цианистый калий, вот единственный выход из положения. От него умирают
быстро и без всяких страданий." - пришло ей в голову.
Она пришла к фармацевту, своему школьному приятелю, который был в нее
когда-то влюблен.
"Да ты знаешь, о чем просишь? Если кто-нибудь об этом узнает, меня
будут судить за попытку преднамеренного убийства." - сказал он, но капсулу
все таки ей дал.
Дантист очень удивился, когда Лючия обратилась к нему с не совсем
ординарной просьбой.
"Зачем это вам нужно? Такая красивая женщина может жить спокойно, не
опасаясь будующего."
Лючия рассказала ему все: "Для меня лучше умереть сразу, чем долго
страдать. Я одинока, когда я умру, по мне никто не будет плакать. Но я буду
знать, что умру без мучений. Мне это очень важно, и вы должны меня понять."
"Я вас понимаю, но, ради Бога, будьте осторожны. Вы можете раздавить
капсулу совершенно случайно, и к чему это приведет, можете себе
представить."
"Не беспокойтесь, доктор, даю вам слово, я употреблю ампулу только в
самом крайнем случае."
И он вставил ей капсулу в искусственное дупло в коренном зубе.
Страх сразу прошел, к ней возвратилась уверенность, но в глазах
осталась грусть, что, впрочем, придавало им особое очарование.
С Джузеппе она познакомилась случайно. Мария часто собирала у себя
друзей и всегда приглашала Лючию. Когда Лючия не была занята в полиции, она
с удовольствием приходила к подруге.
"Познакомься, это - Джузеппе. Ты его еще не знаешь, он долгое время
работал за границей," - сказала Мария. - "Он прекрасный человек. Я его очень
люблю. Уверена, что он и тебе тоже понравится."
Джузеппе был действительно очень милым, немного старше Лючии, с круглой
головой и крепкой фигурой несколько склонной к полноте. Он не был красавцем,
но когда он улыбался, все окружающие считали его очень привлекательным.
Они оказались рядом за столом. Он рассказал Лючии, что несколько лет
работал в Африке на автомобильном заводе, но долго не выдержал, захотелось
домой. Рассказчиком он был великолепным, к тому же был остроумен.
"Неужели вы работаете в полиции?" - удивился он, когда Лючия рассказала
ему о себе. - "Я предполагал многое, но только не это."
"Все думают, что я должна быть фотомоделью или актрисой, желательно в
области стриптиза. Но я работаю в полиции, в криминальной полиции, и работа
мне нравится." - сказала она со смехом. - "Я бы не хотела работать за
границей. Не думаю, что мне стоит уезжать куда-то далеко, когда у нас в
стране такая высокая преступность."
Они почти весь вечер провели вместе, разговаривали, танцевали Он
описывал так красочно жизнь в странах, где работал, что Лучия отчетливо все
себе представляла. Вечер пролетел для обоих быстро, и при расставании они
обменялись номерами телефонов.
"Какой милый и интересный человек," - подумала Лючия, возвращаясь
домой. Но на следующее утро она уже о нем не думала, у нее были другие
проблемы.
Через некоторое время позвонил Джузеппе и пригласил пообедать вместе.
Лючия согласилась, но прийти не смогла - ее неожиданно вызвали в полицию.
Она позвонила Джузеппе, чтобы отменить встречу, однако его не оказалось
дома.
Джузеппе позвонил на следующий день: "Мне очень жаль, что вы не пришли,
но еще больше должны жалеть вы. Я заказал совершенно изысканные блюда.
Ожидая, я съел свою порцию, а когда понял, что вы не придете, съел и вашу -
очень жалко было денег. И это с моей-то фигурой. Я чувствовал себя Винни
Пухом, который объелся медом. Если вы опять не придете, я рискую не пройти в
дверь собственной квартиры."
Не пришла она и во второй раз. Затем они все таки встретились. Вечер
промелькнул, как один миг, и оба пожалели, что надо уже расставаться. Они
встречалсь не очень часто, но расставались всегда с сожалением.
Однажды Джузеппе сказал: "Мне кажется, я готовлю не хуже, чем в
ресторане. Буду рад, если вы придете."
Лючия посмотрела на него внимательно, а затем сказала: "Я бы пришла к
вам с удовольствием. Но вы должны мне обещать, что не потянете меня в
постель против моей воли."
"Обещаю," - сказал Джезеппе и лукаво улыбнулся. - "Без вашего согласия
я к вам и пальцем не притронусь. Приходите спокойно."
Его квартира была хотя и небольшой, но прекрасно и со вкусом
обставленой, на стенах висели картины. А уж о еде можно было бы слагать
стихи. На первый взгляд, это могла бы быть традиционная итальянская кухня -
овощи, спагетти, сыры, мясо, фрукты. Но соусы отличались пикантностью и
своеобразием, мясо таяло во рту, а таких сыров Лючия никогда не то чтобы не
ела, она даже ничего не знала о их существовании.
Перед расставанием она сказал: "Теперь вы должны ко мне прийти. Только
не ожидайте никаких изысков, у меня просто нет для этого времени."
"По-моему, мы всречаемся не только для того, чтобы вкусно поесть." -
сказал он. - "Мне необходимо видеть вас, хотя бы изредка."
Лючия пришла в свою унылую холостяцкую квартиру.
"Когда он увидит, как я живу, нашим отношениям придет конец. Ну какой
мужчина захочет иметь дело с женщиной, которая работает в полиции и у
которой нет даже времени, чтобы приготовить вкусную пищу, я уже не говорю ни
о чем другом. Видно, мне суждено остаться одинокой."
Она заказала пищу в ресторане, и когда Джузеппе пришел, стол был уже
красиво убран, даже стояли цветы. Но он не проявил особого внимания ни к
обстановке комнаты, ни к пище, которая была на столе. Всем своим видом он
старался показать, что для него самое главное, это встретиться с Лючией, а
остальное неважно.
Так ходили они друг к другу один - два раза в месяц.
"Существует мнение, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок,"
сказал как-то Джузеппе, собираясь уже уходить. - "Думаю, что не только
мужчины, женщины не меньше мужчин любят вкусно поесть, и вы не являетесь
исключением. Вам ведь нравится, как я готовлю. Поэтому, хотя бы для того,
чтобы вы каждый день могли вкусно поесть, я предлагаю выйти замуж за
хорошего повара, а именно за меня. Я ведь готовлю прекрасно."
"Ну если это единственная причина, то я согласна" -сказала она. -
"Только предупреждаю, я еще девственница."
"Если это кажется тебе единственным препятствием, то обещаю, я его
преодалею."
Джузеппе остался у нее.
"Что с тобой? Да ты вся просто светишься." - сказал начальник полиции,
когда Лючия появилась на следующее утро.
Свадьбу сыграли очень скромно, пригласили лишь несколько близких
друзей. Лючия и Джузеппе решили пока не иметь детей. В свадебное путешествие
они поехали на Сицилию. Джузеппе успел объездить почти весь мир, и куда
поехать, было ему безразлично, Лючия так устала, что две недели ничего
неделания на берегу моря казались ей пределом мечтаний.
Джузеппе оказался неуемным любовником. После почти бессонной ночи они
ходили как лунатики, крепко держа друг друга за руку, как буд-то боялись,
чтобы их не разлучили.
"Я так разленилась, что не представляю себе, что нужно опять идти в
полицию. Оказалось, что это очень приятно, ничего не делать. Только прошу
тебя, пойми меня правильно и не обижайся - сдержи свой пыл, мне ведь нужно
работать, и я не могу приходить невыспавшейся." - сказала она в конце
отпуска.
"Неужели тебе неприятна моя любовь? Вот уж такого я от тебя не ожидал."
- сказал Джузеппе.
"Ну вот, ты и обиделся. Я тебя люблю, но у меня есть работа, которую я
тоже люблю, и, чтобы работать, я должна высыпаться."
"Хорошо, договорились. Я вовсе не хочу, чтобы моя любовь была для тебя
обузой."
Лючия засмеялась и потащила Джузеппе а постель.
"Что, днем?" - закричал он с деланным ужасом.
Начальник полиции, увидев Лючию, возвратившуюся из отпуска, сказал:
"Тебе к лицу и любовь, и отпуск. Такой красивой я никогда раньше тебя
не видел."
"Почему же у тебя при этом такое грустное выражение лица?" - спросила
она.
"Ты наражаешь кучу детей, и тогда прощай работа. А полиция лишиться
одного из самых лучших и любимых сотрудников."
"Это тебе не угражает. Мы с Джузеппе решили пока не иметь детей. Пока.
Мне очень хочется иметь детей от него. Это ведь так приятно иметь детей от
любимого человека. Правда?"
"Да, возможно." - сказал начальник полиции как-то неопределенно. Сам он
был человеком холостым, и если у него время от времени были подруги, но
иметь от них детей он не собирался, да и те не настаивали.
Лючия после работы спешила домой.
"Как хорошо прийти, а там тебя уже ждет любимый человек. Только теперь
я стала понимать, как была одинока." - думала она.
Джузеппе обычно приходил домой раньше жены, и Лючию уже ждал накрытый
стол с различными блюдами. Голодная Лючия набрасывалась на еду и подметала
почти все, что стояло на столе.
"Если ты будешь так вкусно готовить, я располнею, и ты меня разлюбишь."
- говорила она, с любовью глядя на мужа.
"Ну, с твоей-то работой можешь есть спокойно. Да и полнеют только от
плохой пищи, а я готовлю хорошую. К тому же, я ведь обещал перед свадьбой
каждый день тебя вкусно кормить, и ты согласилась выйти за меня замуж только
при этом условии."
За несколько недель до выпускного бала полицейского училища Лючия
получила как всегда приглашение и приписку директора с просьбой сказать
несколько напутственных слов выпускникам.
"Я сошью тебе платье, и ты покоришь всех." - сказал Джузеппе.
"Я ведь прихожу после службы очень уставшей, у меня нет ни сил, ни
желания бесконечно примерять платье."
"Пусть тебя это не беспокоит, я сниму мерку один раз, остальное пусть
тебя не беспокоит. Материю я куплю сам, по своему усмотрению, а тебе только
останется надеть уже готовое платье."
Когда Лючия появилась в новом платьи на выпускном балу под руку с
Джузеппе, в зале раздались стоны, утонувшие в громе аплодисментов. Платье
действительно было прекрасным - голубое из тонкого шелка, плотно облегавшее
фигуру Лючии, ее шея была украшена агатовым ожерельем, на руках - черные
перчатки.
"Я скажу очень коротко." - сказала она. - "Моя мама часто мне
повторяла: "Борись всегда с несправедливостью. И запомни: жизнь - это самое
ценное, что есть у человека. Никто не имеет права отнять ее у другого." Я
часто вспоминаю эти слова матери. И вы никогда не забывайте их."