Кессель Ж. Всадники

которые до отказа набиты хлопковыми и шелковыми тканями, керамикой и
металлическими ножами.

Там - странствующие фокусники. А за ними - паломники, дервиши и богатые
беи, которые едут на охоту, и на руках у них сидят соколы, орлы и
ястребы.......
И наконец - грузовики! Как маленькие, так и большие - все они несут
впереди, на кабине водителя и по бокам - яркие щиты, на которых кричащими
красками нарисованы цветы, зеленые деревья , а еще птицы и дикие звери.
Рассматривая все эти рисунки, Мокки счастливо смеялся. Он думал, что это
специальные магические картины защищающие от усталости и опасностей пути.

- Да, посмотри же! Посмотри! - кричал он.

Урос ничего не отвечал. И Мокки, как завороженный, крутил головой
направо и налево. Грузовики, конечно, красивые, но уж слишком быстро едут.
Не успеваешь рассмотреть все картинки. Караваны, - хвала Аллаху, -
передвигаются помедленней, неторопливым шагом. Их погонщики и сами животные,
похоже, имели в запасе много времени, и их можно было разглядывать сколько
душе угодно.

А Урос не хотел видеть ничего из этого . Он уже не ребенок, чтобы
рассмотрев что-тот новое, оповещать об этом мир радостным криком. Какое ему
было дело до странных зрелищ этой чужой страны? Единственное, чего ему
хотелось, это как можно скорее вернуться домой, скорее оказаться на верной
земле своего родного мира. В толпе и яркой мешанине путешествующих он видел
только одно - безопасность. Грузовики, люди, караваны и стада защищали его
от любопытных взглядов. Даже пыль и гомон на этой дороге были его
союзниками. Они укрывали, прятали, защищали его и позволяли забыть о врагах
оставшихся в Кабуле.




Наступил полдень, пылающее солнце стояло в зените. Небо было ясным,
горы бесцветными, на земле не было ни тени.
Жара превратила пыль в обжигающий пепел и дорога начала постепенно
пустеть. Кочевники, не разбивая палаток, стали лагерем по краям дороги,
отдыхая в тени огромных тюков навьюченных на верблюдах. Грузовики тоже
остановились. Пилигримы и путешественники потянулись к верандам чайхан,
которые часто встречались по обеим сторонам пути.
Все чайханы были построены одинаково, караваны и путешественники всей
центральной Азии прекрасно знали их устройство, и оно не менялось веками.
Квадратное помещение и глиняные стены выкрашенные известкой. С улицы туда
вела крошечная дверь, а потом все попадали на веранду - самую важную часть
чайханы. Земляной пол, навес из сухих веток, который поддерживают два кривых
столба, на полу потрепанные ковры или просто утоптанное рванье. Вот и все,
что там было.
Но эта убогость никого не отталкивала. Главное, что кипящая вода поет
свою песню в огромных, пузатых самоварах, разрисованные яркими красками
блюда висят на стенах, и перепела чирикают в маленьких, плетеных клетках.
Разноцветные, радующие глаз арабески и большие, причудливо нарисованные
цветы покрывают бугристую штукатурку стен, а вокруг, в тени горных цепей и
пиков, в долинах и ущельях, - царит умиротворение и свобода.



Казалось, что пылающий круг солнца решил навечно повиснуть в зените и
не спускаться к земле никогда.
Люди и животные, которые все еще оставались на дороге, устало, но
терпеливо продолжали идти вперед. Несмотря на двойную ношу, бег Джехола был
все таким же быстрым и верным.
У каждой чайханы, мимо которой они проезжали, Мокки видел
путешественников отдыхающих в тени листвы, чувствовал пряный запах жареного
мяса, поджаренных на бараньем жире яиц, и слышал звон чайных пиал. Он хотел
есть, он хотел пить, он весь вспотел. Ему хотелось крикнуть Уросу :
"Давай остановимся отдохнуть, как другие!"
Но он стыдился признаться в своей слабости более старшему, усталому, да
еще и больному человеку. Поэтому он выбрал другую, как ему казалось, очень
хитрую тактику:

- Урос, смотри! В этой чайхане есть птица, которая умеет говорить,
настоящая знаменитость этих мест!
Или:
- Смотри, Урос! Ты видишь какой огромный там стоит самовар?
И тут же:
- Водители грузовиков, что сидят вон на той веранде...Какие, наверное,
интересные истории можно от них услышать!

Напрасные старания. Неподвижно сидя в седле, плотно сжав губы, Урос не
переставая гнал коня вперед. От жары и жажды он страдал намного сильнее, чем
Мокки. Его кожа горела, лихорадка обметала губы. Нога становилась все
тяжелее, а боль невыносимее. Если он пытался поставить ногу в стремя, то
кости находили друг на друга. На материи, что была обмотана вокруг раны,
проступили липкие пятна, и толстый слой пыли, что лежал сверху, не помешал
мухам облепить их огромным, плотным роем.

У каждой чайханы, мимо которой они проезжали, чувствовал он
единственное желание: сесть на веранде в тени, потом лечь, вытянуть
сломанную ногу, а потом - пить, пить и пить. Сначала холодной воды их
кувшина, а потом горячего, сладкого чаю.

Но чем больше ему хотелось отдыха, тем решительнее он самому себе в нем
отказывал. Жгучим было его желание, даже под этой пыткой, доказать своему
телу, что он - сильнее.
Еще один подъем впереди, еще один они миновали и вновь подъем. Урос
гнал Джехола, словно перед ними была бесконечность.

Каждый подъем становился круче, чем предыдущий. Мокки соскочил с коня и
побежал рядом с ним. "Должно быть почувствовал, что Джехол устал" - понял
Урос. Он стиснул зубы. Нет, он так просто не сдастся. Он заставит Джехола
скакать дальше и еще дальше, до самого конца. Но тут против Уроса восстал
его собственный инстинкт, его воспитание и его происхождение. Чавандоз из
Майманы не должен обращаться с таким благородным животным, как Джехол, столь
грубо.

- Мокки - негромко сказал Урос - поищи для коня лучшую чайхану.

Дорога уже вновь наполнилась людьми, когда Мокки наконец-то сделал свой
выбор. У подножья одного из холмов, находился постоялый двор. С первого
взгляда он ничем не отличался от других. Но перед его верандой протекал
ручей с чистой водой, а рядом с ним, в маленьком саду, росло несколько
плакучих ив.

Туда Урос направил своего коня. Не опираясь на плечо Мокки, он спрыгнул
с седла и встал на свою здоровую ногу.

- Мне ничего не надо! - резко бросил он слуге из чайханы, который уже
торопился к нему с тонким, набитым хлопком, матрасом
- Позаботься о лошади - приказал он Мокки.

Когда конюх вернулся назад, Урос неподвижно лежал под одной из ив,
раскинув руки в стороны. Глаза его были открыты и сейчас он напоминал
мертвеца. Мокки стало ужасно стыдно. В то время как он сам напился из ручья
вместе с Джехолом, Урос остался здесь почти умирающий от жажды. И он
закричал:
- Эй, бача, подожди! Я сейчас позову его..
- Я никого не хочу видеть...

Каждое незнакомое лицо, каждый чужой голос были для него невыносимы. С
того момента, как он положил свою ногу на прохладную глиняную землю, Урос
почувствовал что земля, ручей, деревья и их тень делятся с ним своей
благотворной силой, которую он не принял бы ни от кого другого.

- Сейчас, сейчас! Клянусь, скоро у тебя будет все необходимое - крикнул
Мокки и побежал в чайхану.
- Иди, иди...- тихо сказал Урос

Его единственным желанием было, так быстро, как только возможно, вновь
ощутить то неописуемое чувство счастья, которое посетило его. Ему казалось,
будто он исчез из этого мира, но все еще находится в сознании. Правда, тело
не позволило так долго обманывать себя. Когда Мокки поднес к его губам
голубой кувшин наполненный водой - Урос осушил его одним большим глотком и
властно сказал: "Еще!". После того, как он утолил свою жажду, он
почувствовал такой сильный голод, что почти целиком проглатывал свежие
лепешки, принесенные Мокки, едва успевая подхватывать ими поджаренную
баранину, которую он рвал зубами, словно голодный волк. И когда он
насытился, усталость оказалась столь сильной, что он сразу же заснул.

Мокки опустился на землю и принялся за еду. Он удовлетворенно покачивал
головой. Сколько он себя помнил, забота о лошадях и людях всегда была его
занятием. И он был счастлив этим, потому что был юн, добр и у него были
сильные руки. Овца, которая благодаря его заботам покрывалась жиром и густой
шерстью, лошадь, чью шкуру он вычистил, а гриву расчесал, и которая смотрела
на Мокки с благодарностью, - все это наполняло сердце саиса гордостью и
счастьем.
С такой же гордостью охранял он и сон Уроса. Он не спрашивал себя,
нравится ли ему Урос или нет, но когда в его глазах появилось спокойствие,
Мокки просиял и на его мальчишеском, все еще безусом лице, появилась улыбка,
и он поклялся самому себе, что доставит Уроса домой живым и невредимым, даже
если для этого ему придется нести его на руках, до самой Майманы.



Солнечный свет уже не был таким резким, и жара стала спадать. Скрытые в
ветвях птицы, приветствовали своим щебетом наступление вечера.
Громкий разговор толпы путешествующих, которая проходила через сад -
разбудил его. Кашляя от уличной пыли, они громко требовали чаю.

Не открывая глаз, Урос провел рукой по своей ноге. Тут же он
почувствовал обжигающую боль - но она казалась терпимой. Усталость прошла.
Духи страха и злые демоны, - бежали. А воспоминания уже не были столь
мучительны.

И он подумал : "В конце-концов, моя неудача была лишь глупой
случайностью."
Конечно из-за этого он не смог выиграть шахское бузкаши, но теперь
каждый год будут проводить новое. Самое главное сейчас - как можно скорее
вернуться домой и залечить ногу. А там посмотрим... Он был все еще самим
собой, и Джехол принадлежал ему.

Его взгляд встретился с взглядом саиса, который сидел перед ним на
земле, словно охраняя его. Урос медленно сказал:
- Я очень хорошо выспался, Мокки.
- По тебе это заметно - воскликнул саис - Именем пророка! А сейчас тебе
нужно выпить самого крепкого, самого горячего, и самого сладкого чаю! Я
сейчас сбегаю! Тебе станет еще лучше!

Взгляд Уроса блуждал по находящимся невдалеке отвесным скалам и небом
над ними. После захода солнца все опять приобрело цвет и жизнь. Небо стало
ярко-синим, зубцы гор оранжевыми. Скоро, при свете вечера, они загорятся
ярким пурпуром.

Но Урос, привыкший к бесконечным простором степей на севере, находил
мало красоты в этих скалистых стенах. Они загораживали ему горизонт. Тогда
он закрывал на секунду глаза и уже не чувствовал себя в чужих краях. Чайханы
степей, долин, горных троп, над которыми свистит ветер, чайханы пустыни -
между ними не так уж много разницы. Медный самовар, в котором бурлит кипящая
вода, запах баранины, аромат чая, крики прислуги.
Урос почувствовал себя дома. Даже путешественники, что опустились, вон
там, на землю, стали для него не совсем чужаками: это были торговцы из
Кандагара. Они закупали каракуль в Мазари Шарифе и их ковры в Маймане.
Их можно было узнать по тюрбанам, повязанным согласно обычаям их
провинции, и густым бородам, окрашенным хной.


Саис вернулся назад, неся поднос с чайником и чайными пиалами.
Мокки сел напротив Уроса и сказал :
- А Джехол все еще спит. Он устал даже сильнее, чем ты.
- Пусть отдыхает. Мы поедем дальше лишь завтра. - ответил Урос

Он посмотрел на Мокки, на его глаза, что покраснели от пыли, солнца и
усталости, на его заношенный, слишком короткий чапан и подумал : "Придет
время и я куплю ему новый."

Урос тоже не спрашивал себя, нравится ли ему Мокки или нет. Но сейчас
его улыбка была мягкой и не имела ничего общего с его обычным волчьим
оскалом.



Они пили чай медленно и осторожно, потому что он был еще очень горячим,
но нравился им таким больше всего. Оба молчали. Переливы маленьких птиц в
ветвях ивы, становились все более пронзительными. Тень, что отбрасывали
деревья, почти достигла плеча Мокки, а косые лучи заходящего солнца
пробившись сквозь листву, засияли на меди самовара, разноцветной посуде и
ярких картинках, что были нарисованы на побеленных известкой, глиняных
стенах.
Торговцы из Кандагара расплатились и собрались уходить. Хозяин чайханы
вышел к ним, чтобы попрощаться. Это был маленький, полный, старый человек,
который из-за своей комплекции и маленьких бегающих глаз напоминал серую
мышь.

- Здесь дорога хорошая. - сказал он - Вы доберетесь до Кабула быстро.
Жаль только, что вы попадете туда на один день позже, ведь вчера проходило
шахское бузкаши.

При этих словах Мокки вздрогнул и открыл было рот. Резким жестом Урос
приказал ему молчать. Он провел рукой по лбу: "Как это возможно? Всего лишь
вчера!"

Вздыхая от зависти, хозяин чайханы добавил :

- Наверняка, люди в Кабуле не говорят сейчас ни о чем другом, как лишь
об этом представлении. Чего они вам только не расскажут!

Самый старый из торговцев,который имел самую густую и длинную бороду, а
также самый дорогой чапан, повернулся к нему и сказал тоном оскорбленного
достоинства:

- Мне они вряд ли расскажут что-то интересное. Бедняги! Наверное вчера
они увидели свое первое в жизни бузкаши. В то время, как я... Да что
говорить! Пока они смогут увидеть то, что когда-то видел я, им придется
ждать еще очень долго.
- О, расскажи нам! Расскажи! - начал просить хозяин.
И не дожидаясь согласия, закричал в сторону веранды:
- Бача! Эй, бача! Мои подушки, мой чай, мои печенья и сладости, все
быстро несите сюда!

Полный торговец опустил взгляд на свою широкую бороду, словно он еще
колебался. Но наконец сел, удобно устроившись на терpасе и окружающие
последовали его примеру. Они не успеют в Кабул к нужному времени? Ну, и что?
Время бежит быстро, а интересная история не забывается так легко.

Чашки, чайники и сладости были тут же принесены и расставлены. Оба
прислужника так же сгорали от любопытства, как и хозяин чайханы. Когда они
принесли все, что было нужно, то тоже уселись скрестив ноги в кругу
слушателей. Торговец из Кандагара не торопился. Сначала слушающие должны
преисполниться к нему уважения, а потом еще немного помучиться от
любопытства. Поэтому сначала торговец медленно и с удовольствием начал пить
чай. Потом он не спеша попробовал медовые печенья, варенье и пастилу
сваренную на бараньем жире. А затем сделал немаленькую паузу.

Но наконец он погладил свою рыжую бороду обеими руками и это был знак,
что он начинает.

- Много лет тому назад, верхом на лошади поехал в одну из северных
провинций, чтобы купить там особенно красивый каракуль. Я купил его в
Маймане, у самого богатого и честного господина той провинции - у Осман Бея.

Урос и Мокки обменялись долгим взглядом. Осман Бей! Так далеко от
Майманы услышать его имя!

Торговец продолжал дальше:

- В то время, как раз женился его самый любимый сын. Младший. Вы не
можете себе представить, что это была за свадьба! Праздник был просто
неописуемым! - рассказчик поднял глаза к небу - Она продолжалась семь дней и
семь ночей! Наместники и вожди племен со всей провинции, и даже один из
могущественных кашгаев из Ирана, съехались тогда к Осман Бею. И на седьмой
день праздника решено было устроить бузкаши.
Цель, круг справедливости - как называют его там все, но вы это узнали
конечно же, только вчера - располагался напротив места, где сидел Осман Бей
и его особые гости. Перед ногами Осман Бея была сложена настоящая гора из
шелковых чапанов, драгоценных ковров, и украшенного серебром оружия.
Невдалеке находились пастухи, которые наблюдали за стадом лучших каракулевых
овец, а рядом с ними были лучшие верблюды, украшенные перьями и попонами.
Все это, - чапаны, ковры, животные и оружие - предназначалось
победителю игры, а так же всаднику, который покажет самые лучшие из приемов
бузкаши.

- Это правда? Там было столько дорогих вещей? - спросил владелец
чайханы.

Торговец ничего на это не ответил, лишь страдальчески возвел карие
глаза к небесам, желая показать, что подобное невежество превосходит все его
понимание.

Мокки зашептал Уросу на ухо:
- Слушай, это же точно правда. Эта свадьба была как раз в тот год,
когда я родился , а еще...
- Замолчи...- глухо ответил ему Урос.
Этот дурак, что, вообще ничего не понимает? Разве не понял он, что в ту
же минуту, как прозвучало имя Осман Бея, что-то страшное, роковое было
приведено в движение. И теперь оно подбирается к ним все ближе и ближе.

- Перед началом игры - продолжал рассказчик - десять игроков вышли
вперед, чтобы поприветствовать Осман Бея. Все в бедных чапанах, в круглых
шапках отороченных мехом лисы или волка. Это были его чавандозы. И среди них
- один, чье лицо было в глубоких морщинах, а волосы совершенно седы. Его
поступь была тяжела, так что было ясно - он не раз ломал себе кости. Его
кожа была вся покрыта шрамами. Он совсем не подходил к остальным, молодым и
ловким всадникам.
Я спросил моего соседа : "Сколько же ему лет?".
И он мне ответил: "Он так стар, что его собственный сын сам чавандоз и
принимает участие в игре".
"Ах, вот оно как - ответил я - Так сам старик участвовать не будет?"
"Нет, будет. Так же как и остальные. С той лишь разницей, что он играет
на своем собственном коне"

Торговец замолчал на мгновение, словно погрузился в воспоминания
молодости:

- И, вы не поверите, но с первой же минуты игры стало ясно, что этот
старый чавандоз самый ужасный и опасный из всех игроков. Он всегда
оказывался ближе всех к туше козла. А его конь превосходил всех в силе,
быстроте и хитрости...Да, друзья мои, я клянусь вам, старый чавандоз был
превосходным наездником. И если бы Осман Бей в своей бесконечной доброте,
позволил бы мне оседлать его лучшую лошадь, я всего лишь плелся бы в самом
конце всей команды игроков.

- Да дарует ему Аллах долгую жизнь! - сказал хозяин- А дальше? Что было
дальше?

- Если я буду рассказывать вам все в подробностях, вы просидите тут
целую ночь. - ответил торговец из Кандагара.- После нескольких часов скачки
и многих миль, когда многие из лошадей оказались уже без своих хозяев, а
многие из всадников лежали в степной траве тяжело покалеченные - старику
чавандозу удалось цепко схватить тушу козла. Но он не попытался так, как
другие, развернуться и поскакать назад, к кругу справедливости. Нет. Он
поскакал дальше и дальше. И вот его конь, невероятно быстрый и выносливый
помчался по бесконечной степи и повел за собой всю, скачущую в диком галопе,
толпу всадников.
Планировал ли он все это заранее? Возможно, ведь он знал эту степь
лучше, чем другие. Выбрал ли он для этого самый подходящий момент? Не
знаю... Но слушайте дальше...
На его пути оказался дом пастуха и он решил было повернуть коня назад.
Но другие чавандозы уже почти догнали его. И тогда, в первый и единственный
раз, он ударил плеткой своего скакуна и тот понесся прямо на дом со
скоростью пущенной стрелы, и я было подумал, что они оба просто разобьются о
его стены! Но в самый последний момент, его конь оторвался от земли и
взлетел,- да, взлетел, клянусь вам, - он взлетел на плоскую крышу дома,
словно птица!

Из-за быстрого и громкого рассказа, а так же из-за нахлынувших
воспоминаний у торговца из Кандагара пересохло в горле, но чайник был уже
пуст. Самый юный из бача, побежал к самовару выкрикивая по дороге:

- Именем пророка умоляю, подождите меня, не рассказывайте дальше!

Урос сидел неподвижно и закрыл глаза. Лишь его рука сжимала рукоять
плетки с такой силой, словно хотела сломать ее.

- Вот, свежий чай - сказал бача и подал торговцу пиалу.

Тот отпил пару глотков и продолжил:

- Да-а...Прыжок старого чавандоза и его коня был воистину невероятным.
Лучшие всадники всех трех провинций, на своих лучших лошадях, попытались
повторить его. Одни из них не смогли удержать коней вовремя и врезались в
стены дома. Другие попытались повторить прыжок, но ни одна лошадь не могла
сделать и половины того, что сумел сказочный жеребец старого чавандоза, и
они сломали себе при этом прыжке ноги. А тех, кому удалось забраться только
на край крыши, старик сбрасывал вниз, ударяя их рукоятью своей плетки в
лицо. А другим разбивал лица до крови, он бил их прямо козлиной тушей по
головам. Но он все еще не был победителем. Подоспели другие чавандозы, на
свежих лошадях и окружили дом, словно волки свою жертву.
И тогда сын старого всадника громко крикнул ему: "Что я могу для тебя
сделать?"
"Жди" - ответил его отец и потрепал мокрую гриву своего коня.
О, друзья мои, какое это было зрелище! Степь, освещенная заходящим
солнцем, единственный дом, а на нем великолепный конь с седовласым всадником
в седле!

- Дальше, дальше! - воскликнул хозяин почти не дыша.

- Старик начал насмехаться над остальными игроками, оскорблять их, и
вывел их из себя совершенно. И одновременно он стал поворачивать своего
коня, то в одну сторону, то в другую. То влево, то вправо, словно он
собирался спрыгнуть с крыши. И остальные чавандозы кидались в ту же сторону.
Тут старик заметил, что круг его врагов стал реже как раз там, где стоял его
сын. И тогда он крикнул ему : "Сын мой, освободи для меня дорогу!"
Тут же молодой мужчина набросился на находившихся рядом всадников не
щадя ни их, ни себя, и за мгновение ему удалось пробить в кольце врагов его
отца узкую брешь.
В эту же секунду старый чавандоз соскочил с крыши одним невообразимым
прыжком и пронесся сквозь нее, словно он был не стариком,- а вихрем!
Никем не остановленный, он домчался до халлала и победил!

Торговец из Кандагара откинулся на подушки, скрестил руки на животе и
обвел слушателей довольным взглядом.

После повисшего молчания все они заговорили разом :

- Какая поразительная история! Благодарим тебя! Благодарим!

Мокки взглянул на Уроса и испугался. Правой рукой Урос закрыл лицо,
словно хотел защититься от солнечного света, но солнце давно зашло, уже
начинались сумерки.
- Тебе что, плохо? - прошептал он ему.

В этот момент послышался дрожащий от любопытства голос, который
заглушал все остальные голоса:

- А как звали этого старика чавандоза? - спросил хозяин чайханы - Ты
еще помнишь его имя?
- Пока я жив, я никогда не забуду, как его звали - ответил торговец.

Урос отнял руку от лица.

- Это был Великий Турсен! - сказал торговец из Кандагара
- Великий Турсен! - воскликнул хозяин с изумлением.
- Великий Турсен! - восхищенно повторили остальные торговцы и слуги.

А один маленький бача нерешительно спросил :

- Скажи, а ты помнишь, как звали сына старого всадника, который был
таким храбрым и помог своему отцу?

Торговец из Кандагара посмотрел на мальчика и недовольно дернул плечом:

- Запомни, бача, человек не должен отягощать свою память такими
незначительными вещами.

Путники поднялись и направились к своим повозкам. Хозяин пошел
провожать их. Посуду и остатки еды унесли слуги, и в саду, окрашенном в
цвета вечера, повисла странная тишина. Мокки почувствовал внезапную
усталость. Он бросил взгляд на Уроса. Тот сидел все так же твердо и
напряженно, а в его глазах было какое-то непонятное, странное выражение.

- Я буду спать с тобой рядом - сказал Мокки - чтобы согревать тебя.
- Ты будешь седлать Джехола - ответил ему Урос
- Но ты..Но ты же сам сказал...- запинаясь проговорил саис
- Я сказал: иди и седлай Джехола.

Голоc Уроса оставался тихим и спокойным, но тон, с которым он сейчас
говорил, показывал, что никаких возражений он не потерпит. Мокки направился
к ручью, возле которого стоял конь, но шел медленно и неуверенно
оглядывался.

- Поторопись! - крикнул ему Урос.

Каждое мгновение проведенное в этом месте, обернулась для него
нестерпимой мукой. Внезапно все, что находилось здесь, показалось ему
отравленным: сад, вода, деревья, пение птиц. Даже ствол ивы, к которому он
прислонился, прожигал ему кожу и ее переплетенные ветви больше не были для
него ветвями, в них он видел образ старого, несокрушимого человека, о чьих,
казалось бы, давно забытых подвигах люди продолжают рассказывать даже по
другую сторону Гиндукуша. И если бы даже он, Урос, выиграл шахское бузкаши,
он так и остался бы в тени славы своего отца.

Оттолкнувшись руками от земли он решил немедленно выйти из этой тени.
Сломанные кости натолкнулись на твердую землю. На короткое мгновение
сильнейшая боль оглушила его, а затем пришло решение : Вон отсюда! Да. Вот
так, просто. А потом? Следовать по большой дороге? Иногда останавливаться на
отдых? В каждой чайхане встречать людей возвращающихся из Кабула и снова, и
снова, бесконечно - слышать рассказ о том, как прошло шахское бузкаши? И все
эти муки для того, чтобы в конце пути вновь увидеть лицо Турсена?

Урос шевелил губами, не понимая, что говорит вслух:

- Этого не будет!

Хозяин чайханы вернулся назад и подошел к нему.

Урос спросил:

- Ты знаешь все пути и тропы, которые здесь есть?
- Все - ответил хозяин - Я родился в этих местах.
- По какой тропе нужно идти, чтобы добраться до Майманы?
- О, для нас Маймана находится все равно, что на другом краю мира -
ответил хозяин - Но я знаю, что для этого нужно пройти долину возле статуи
большого Будды, а потом свернуть возле Бамьяна на одну из старых троп. Я
могу тебе объяснить, где это. Ну, а дальше тебе придется узнавать путь
самому...
- Хорошо - сказал Урос - Тогда, давай я расплачусь.
- Подожди - воскликнул старик, бросая быстрые взгляды на черную повязку
на ноге Уроса, - Позволь хоть предупредить тебя! Эти тропы почти не
проходимы и ненадежны, ночи там холодные и ты не встретишь на пути ни одной
чайханы, как моя.
- Какие же еще опасности есть на этом пути?

И в то время, как хозяин чайханы пылко описывал ему все препятствия и