Страница:
— Черепашка-ниндзя?
Девочка шлёпнула ладошкой по спинке кресла Андрея:
— Нет, не ниндзя!
— А как её звать?
Он ожидал услышать какое-нибудь русское имя. А она сказала:
— Годзилла.
Он хмыкнул, что должно было означать одобрение. На самом деле он не знал, как следует отнестись к такой кличке животного. Никак! Годзилла — так Годзилла. Какая, в конце концов, разница? Лишь бы девочке нравилось…
За ними был «хвост». Андрей заметил эту машину, ещё когда отъезжал от дома Ольги. Старая иномарка наподобие той, которая стояла во дворе у Ивана. Безликая, светлого цвета. В дневное время она бы долго не привлекала внимания. Сейчас, когда улицы опустели, да ещё и здесь, среди окраинных кварталов, она не могла не бросаться в глаза. Акулов дважды повернул, изменил скорость — иномарка повторила все его манёвры. Держалась метрах в тридцати. Ни номера не разглядеть, ни пассажиров. Кажется, за лобовым стеклом просматриваются два силуэта.
Даша разговорилась, тараторила про свою черепашку. Андрей старался отвечать. Раза два, наверное, сказал невпопад, и девочка недоуменно замолчала. Ольга спросила:
— Что-то случилось?
— Нет, я просто задумался.
Она не поверила. Посмотрела сперва в боковое окно, потом — в заднее. Заметила жёлтые огни иномарки.
— Это за нами?
— Не факт.
Ольга придвинулась ближе к ребёнку. Обняла.
Акулов думал, как поступить.
Все зависит от планов преследователей. Если они просто следят, то их несложно сбросить с хвоста или подставить под наряд ГИБДД. А если готовятся к острым действиям, то лучшего момента, чем тот, что создался сейчас, им не найти. Безлюдно, темно. Ближайшее отделение милиции далеко, патрульные машины по таким кварталам много не ездят, только на вызовы — экипажи, с которых требуют показатели, предпочитают патрулировать там, где встречаются пьяные, «чёрные» и хулиганы, а не собаководы и тётки с авоськами. Допустим, преследователи не в курсе милицейской специфики. Не знают они и того, что у Акулова нет ни средств связи, ни пистолета. Но ведь должны понимать, что он их заметил, а значит, надо действовать сейчас, или отваливать!
Акулов ещё раз повернул. Через несколько секунд из-за угла выскочила и светлая иномарка. Теперь было чётко видно, что в машине два человека.
Откуда они взялись? Вряд ли его пасли от РУВД или от места гибели Валета. Хотя… Складная, в таком случае, получается версия. Выбросили Валета в окно, а сами затихарились поблизости и стали ждать, кто появится. Ну и что? Появилась группа из отделения, постовой сержант появился… Почему привлёк внимание именно он? Только потому, что приехал последним? Знали, допустим, что Валет стучит органам, и надумали посмотреть, с кем именно у него назначена важная встреча? Хорошо! Но почему, опять-таки, прицепились к нему? А если через пять минут явится кто-то ещё, потом ещё один, и ещё… Людей не хватит за всеми следить, да и рисково за операми таскаться, задержат — мало не будет.
Не надо так усложнять. У них вполне могло не возникнуть и мысли, что, кроме Акулова, приедет кто-то ещё. Второй, третий… Что же, табун целый припрётся на встречу с Валетом? Поторопились его устранить потому, что знали: встреча состоится в девять часов. Участковый написал протокол, все уехали, остался охранник. Ровно в девять появился Андрей. Все логично!
Признать, что притащил за собой хвост к дому Ольги, было непросто. Когда ехал, специально не проверялся, но и ворон не считал. С другой стороны — торопился, так что запросто мог проморгать. Одно хорошо: если следили от дома Валета, то вряд ли станут сейчас нападать. У них другая задача: выяснить, кому Валет намеревался слить информацию.
А вот если они ехали к Ольге, а он их опередил, то…
Началось!
Иномарка резко прибавила скорость. Слепя дальним светом, понеслась по левой стороне.
Акулов тоже принял влево. Придавил педаль газа. Семидесятисильный отечественный движок не мог соперничать с импортным, гораздо более мощным. Машины сближались.
Тротуары были пусты. С левой стороны тянулся фабричный забор, справа мелькали корпуса автобазы. Напрасно он сюда повернул! Если убьют — до утра никто не заметит.
До столкновения оставались секунды. Впереди справа появилось светлое пятно. Проходная! Вахтёр не кинется в схватку с бандитами, но позвонит в милицию.
Акулов откинул спинку правого сиденья, освобождая проход к двери.
— Если что — выскакивайте и бегите туда, поднимайте тревогу.
Кажется, Ольга поняла, что он имеет в виду проходную. Кивнула. Лицо было испуганным, но не растерянным. Может быть, в своей ночной жизни видала и не такое…
Удар!
Впечатление оказалось каким-то будничным. Звук был не таким резким, а встряска — не такой сильной, как ожидалось. Андрей задел грудью баранку, но не почувствовал боли. Что сзади — не видел, но и женщины, кажется, остались целы.
«Восьмёрку» бросило вправо, нос машины вспахал снежные кучи у тротуара. Ударило по колёсам. Скорость резко погасла.
Иномарка пронеслась мимо. Задний номерной знак оказался забрызган, так что виднелась только одна цифра «6». Водителя Акулов не разглядел, но пассажира запомнил. Лет тридцати, с одутловатым лицом. Воротник поднят, шапка надвинута на глаза. Все равно можно будет узнать…
Остановились. Акулов распахнул левую дверь, только после этого оглянулся:
— Бегите!
До освещённой проходной было не так далеко. Успеют добежать, пока нападавшие развернутся. Ольга потянула дочку за руку.
— Годзилла! — Даша вырвалась, наклонилась, стала шарить в темноте между сиденьями.
Акулов ткнул пальцем плафон на потолке — свет не зажёгся. И раньше уже заедало; сейчас, видимо, окончательно поломалась. Акулов щёлкнул зажигалкой. Тусклый огонёк затрепетал, оказывая помощь, скорее, психологическую. Ольга, с белым лицом, наклонилась, чтобы помочь дочери.
Черепашка все не находилась.
Яркие фары прорезали лобовое стекло машины Андрея. Иномарка делала второй заход.
Дениса звонок друга и удивил, и, в какой-то степени, обрадовал.
Сам не отличаясь супружеской верностью, Ермаков полагал, что и его сестра обманывает Андрея. Фактов не было, только предположения, основанные на уверенности, что не бывает все слишком гладко. Может быть, таким образом ему было легче оправдывать своё поведение. Этим, да ещё ссылками на наследственность. Дескать, перешло на генном уровне от деда, который за свою не слишком долгую жизнь был женат трижды и имел только шестерых официальных детей.
Поэтому, когда час назад Акулов попросил ключи от квартиры, Денис вздохнул с облегчением. Наконец-то до парня дошло! А может, доходило и раньше, просто Акулов хорошо притворялся? Считая себя спецом в этом деле, человеком, который собаку съел на изменах, Денис полагал, что признаки адюльтера от него скрыть невозможно. Его опытный взгляд проникнет сквозь самую изощрённую маскировку и распознает неверность в зародыше. Но, может быть, Акулову удалось его обмануть?
Интересно, кого он нашёл? Денис терялся в догадках. Одно ясно: встреча произошла на работе. Значит, или молодая сотрудница, или какой-то свидетель.
Направление мыслей Дениса плавно переключилось на собственные проблемы. Брак катился к разводу. Жена скандалила через день, устраивала сцены ревности, подслушивала телефонные разговоры, проверяла карманы, когда он ложился спать. Было бы неудивительно, если бы она наняла частного детектива, чтобы уличить мужа в измене. Сил терпеть не оставалось. Ермаков, как и всегда, свою вину осознавал, но остановиться, начать все с начала не мог. Наследственность! Куда попрёшь против генов?! И ведь предупреждал, не открытым, конечно, текстом, намёками, но давал перед свадьбой понять, что характер у него сложный и всякое может случиться. О двух прежних браках рассказывал и, кстати, объяснял со всей откровенностью, почему они развалились. Невеста все понимала и заранее была готова прощать. В ЗАГСе, видимо, девушку подменили — став женой, она отказывалась что-либо понимать и впадала в истерику по ничтожному поводу…
Машину Андрея Денис издалека не признал.
Должна была появиться новенькая «восьмёрка» — а подкатило, стреляя глушителем, нечто кособокое, мятое.
Тем не менее из машины появился Андрей.
Денис вышел и, в первую очередь, разглядел номер «восьмёрки». Та самая…
— Что случилось?
Андрей вкратце рассказал.
— Значит, они второй раз таранить хотели? — поразился Денис. — Как-то… Не вижу смысла.
— Я тоже. Но протаранили бы, если б не расх…ячил им камнем лобовое стекло.
— Россия, двадцать первый век. Булыжник — оружие пролетариата, — вздохнул Ермаков. — Номер запомнил?
— Первые цифры — «шестнадцать». Можно поискать в картотеке, да только, мне кажется, это не даст ничего.
— Наверное. Гаишников вызывал?
— Какой смысл? Все равно машина не застрахована. А если тех уродов можно найти, то это сделаю я, а не ГИБДД.
— Значит, получив от тебя камнем, они просто уехали?
— Смылись.
Денис усмехнулся:
— Если вы часто смотрите телевизор, то должны были заметить, что хорошие парни побеждают плохих всегда, кроме программ новостей. Ремонт в копеечку встанет. — Он пригляделся к разбитой машине: — Крыло не выправишь, придётся менять. А дверь можно отрихтовать. Позвони завтра, я попробую найти хорошего мастера.
— Спасибо, позвоню. Знаешь, у меня такое дурацкое ощущение, что эти козлы не за нами охотились, а мою тачку хотели угробить.
— Сомневаюсь…
— Да я тоже сомневаюсь! Так просто сказал. Скорее всего, это были исполнители, которые не смогли вовремя связаться со своим шефом и проявили инициативу. В меру своей глупости и наглости. Может, просто хотели слегка пугануть.
— Найдёшь — сам их напугаешь и спросишь, чего они на самом деле хотели. А девочка у тебя ничего! Действительно, на Евангелисту похожа. Только ребёнок зачем?
— Негде было оставить. Я же тебе говорю, что она — важный свидетель.
— Да ладно. — Ермаков достал ключи: — Пользуйся, сколько надо. Про хату никто не знает, так что ни гостей, ни звонков быть не должно. Смотри, тут два комплекта. Тебе и ей. Кстати, квартира двухкомнатная, так что поместитесь все. Я тебя провожу на всякий случай.
Денис посмотрел на часы: его свидание безнадёжно срывалось. Девушка не поймёт причин опоздания, что бы он ни наврал. Лучше завтра приехать. А сегодня — домой. К любимой жене…
— Ты чего морщишься? — заметил Акулов.
Денис промолчал. Расстегнул пальто и пиджак, из поясной кобуры достал газовый пистолет:
— Держи. Издалека сойдёт за настоящий. Все лучше, чем ничего.
— Обойдусь. В одну воронку два раза не падает.
— Ну, смотри сам…
Доехали быстро. Андрей — впереди, Ермаков на своём «рено» следовал сзади. Все было спокойно. Когда остановились, Денис поторопился выскочить из машины:
— Проверю подъезд. Если через пять минут не выйду — сваливайте и поднимайте тревогу. Может быть, меня наградят…
Акулову показалось, что он чуть рисуется перед Ольгой.
Неприятностей не случилось. Девушку и ребёнка завели в квартиру, проинструктировали о мерах безопасности и ушли, чтобы перегнать «восьмёрку» во двор расположенного на соседней улице отдела милиции. Потом Денис отвёз Андрея в продуктовый магазин:
— На выпивку можешь не тратиться, в баре все есть.
— Мог бы и холодильник заполнить.
Распрощались перед подъездом.
— Завтра твоего родственника возьмут под наблюдение. Я уже договорился.
— Он мне пока что не родственник. И, надеюсь, никогда им не будет.
— Знаешь, я днём не спросил… Он связан с делом, которым ты сейчас занимаешься?
— У него должны быть выходы на людей, которые меня интересуют в связи с этим делом. Прежде, чем с ним откровенно поговорить, хочу удостовериться, что это совпадение, а не подстава.
Денис уехал. Акулов постоял, куря папиросу и наблюдая, как растворяются в темноте огни его машины. Хотелось почему-то оттянуть встречу с важным свидетелем…
За сорок минут, которые Акулов отсутствовал, Ольга успела многое. Уложила спать Дашу, прибралась в квартире и переоделась. Теперь на ней были поношенные серые джинсы и мужская рубашка в красно-чёрную полоску, застёгнутая на средние пуговицы, а внизу завязанная узлом.
Акулов снял куртку, и она сразу заметила нож, висевший у него поверх свитера. После всего, что было вечером, это её не удивило. Больший интерес она уделила пакету с продуктами:
— Хотите поужинать или ограничимся чаем?
— Я бы что-нибудь съел.
Она кивнула и скрылась на кухне. Андрей зашёл в ванную помыть руки. Намыливая ладони, он хмурился до тех пор, пока не сообразил, что же привлекло его внимание в коридоре. Оказывается, запах, который мягко ощутился сразу, как только он вошёл. Аромат женской туалетной воды. Ольга воспользовалась ею, пока он отсутствовал. Андрей усмехнулся и посмотрел в зеркало над раковиной. Мокрой рукой потёр щетину на подбородке. Когда последний раз брился? Сразу и не сообразить…
Планировка квартиры была странноватой. Все помещения располагались по правую сторону коридора, который заканчивался пустой кладовой. Проходная комната была очень большой и прямоугольной, дальняя — совсем крошечной, с дурацким выступом из задней стены, который на четверть уменьшал полезную площадь. Из-за этого в комнате помещались только подростковая кровать, два жёстких стула, коробка из-под телевизора и пылесос.
Ребёнок спал, отбросив одеяло. Дыхание было спокойным. Черепашки Андрей не заметил. Долго смотрел под ноги, чтобы не раздавить её в темноте, потом осторожно шагнул, наклонился и укрыл девочку одеялом до подбородка. Даша шевельнулась, что-то пробормотала, но не проснулась. Когда Акулов закрывал дверь, она перевернулась на другой бок.
В большой комнате центральным предметом являлся диван. Можно было предположить, что Ермаков снял эту квартиру только из-за его исполинских размеров. Ничего подобного Акулов прежде не видел. Не диван, а какое-то лежбище морских котиков. Потрогал рукой: да, его и слон не раздавит. На подушках было разложено чистое бельё. Кажется, из натурально шелка. Ослепительно белое. На нем и спать-то надо в такой же скользкой белой пижаме.
Кроме дивана, имелись тумбочка с телевизором, кресло, журнальный столик и глобус высотой почти в человеческий рост — под стать великану, использующему диванное лежбище. Он, наверное, такой глобус одной рукой поднимает. Акулов попробовал его повернуть — получилось не с первой попытки. Поискал знакомые страны. Закрыл глаза и ткнул наугад пальцем. Посмотрел: Мексика, Акапулько. К чему бы это?
— Там большой бар, — сказала вошедшая в комнату Ольга.
— В Мексике?
— В глобусе.
Акулов открыл. Бутылок оказалось не много. Все с водкой, от лучшей отечественной до незнакомых зарубежных сортов, в том числе с иероглифами на этикетках.
— Ты будешь? Только здесь все очень крепкое.
— Можно.
— Не знаю, что выбрать.
Пожеланий не поступило, и Андрей вытащил бутылку со знакомым названием. В отличие от большинства других, она была непочатой. Ничего, Ермаков потом купит новую. Мог бы заранее предупредить, что у него такой скудный выбор.
Прошли на кухню. Пока Андрей сворачивал пробку, Ольга достала рюмки. «Пепси-кола» уже была налита в две большие кружки.
— Я люблю выдохшуюся, — пояснила она.
— Я тоже.
Выпили стоя. Вместо тоста Акулов криво усмехнулся, Ольга что-то пробормотала, он не разобрал слов.
— Кстати! Не надо мне «выкать», хорошо? Если честно, меня это раздражает.
— Хорошо, Андрей… Витальевич, — она развернулась к плите.
Андрей сел за стол:
— Хлеб надо порезать?
— Я уже все порезала. Сейчас и горячее будет готово.
Из полуфабрикатов, которые купил Андрей, Ольга приготовила котлеты и картофель-фри. Получилось вкусно. Впрочем, Акулов был таким голодным, что проглотил бы их и сырыми.
— Трудно жить одной? — спросил он неожиданно.
— Я привыкла. Сейчас лучше, чем когда я жила не одна.
— Оказался скотиной?
— До свадьбы выглядел ангелом.
— Врач?
— Мы с ним вместе учились. Сразу после диплома он устроился в агентство недвижимости. Сперва было трудно, потом стал хорошо зарабатывать. Деньги его и испортили.
— А родители?
— Не надо о них. Считай, что я инкубаторская.
Пила Ольга обдуманно. Первые три рюмки целиком, с четвёртой начала экономить, чуть пригубит — и ставит. Чувствовалось, что ей часто приходилось выпивать в ситуациях, когда надо себя контролировать досконально.
Обращение на «ты» требовало от Ольги усилий. В середине фразы оно проскакивало без труда, но вопрос потребовал усилий:
— Ты не женат?
— Как сказать…
— То есть девушка есть?
— Есть, — он посмотрел ей прямо в глаза. — У меня работа такая, не располагающая к семейной жизни. Редко у кого получается, чтобы там и там было одинаково хорошо. Обычно что-то одно перевешивает. По крайней мере, во время первой женитьбы. Второй раз выбирают внимательнее. Но все равно ошибаются.
— Как и все…
— Да, людям это свойственно.
— Хорошо моряку. Пришёл в порт — там ждёт девушка. Хорошо лётчику. Прилетел на аэродром — и его там ждёт девушка. Машинисту хорошо — его на вокзале ждёт девушка. Только девушке плохо: то в порт, то в аэропорт, то на вокзал.
Акулов тоже улыбнулся.
— Это квартира твоего друга?
— Он здесь не живёт.
— Просто меня удивляет… Машина ведь тоже твоя собственная? Я удивляюсь. Камень вместо пистолета, игра в прятки у знакомых… Рабочий день, как я понимаю, у тебя давно кончился. Зачем тебе все это?
— А что делать, если программа защиты свидетеля у нас только на бумаге записана, но ни фига не работает?
— Я не о том спрашиваю! Зачем лично тебе это нужно? Тебя бы что, наказали, если бы с нами что-то случилось?
— Нет. Но мне самому было бы неприятно. Я бы себе этого не простил. Понимаешь, я просто не могу по-другому.
— А когда ты найдёшь тех, кто убил Громова, — что будет дальше?
— Ничего. Займусь другим делом. На мой век их хватит с избытком.
— Я, кажется, понимаю… Не очень, но понимаю.
— Да, поначалу это здорово удивляет. Словами объяснить сложно. Надо почувствовать… Что-то давно я не наливал!
Ольга выпила до дна. Подняла кружку:
— Плесни, у меня кончилось.
Акулов налил девушке «пепси-колу». Себе тоже добавил. Есть продолжили молча.
— Чай будешь? — спросила Ольга, собирая грязные тарелки.
Акулов посмотрел на водку и отрицательно покачал головой.
— Я себе налью, если не возражаешь.
— Пей.
К чаю ничего не было — он как-то не подумал об этом, а в квартире, как и предупреждал Ермаков, все продовольственные припасы ограничивались спиртным.
— Заварка хорошая, — Ольга вернулась к столу. Села на табуретку, поджав под себя одну ногу. Спросила задумчиво: — По-твоему, это за нами охотились? Хотели убить?
— Охотились точно. Но убивать, может быть, не хотели.
— Сашку жалко. Как его?..
— Зарезали.
— Ужас! — она снова, как и у себя дома, намотала на палец локон. — Ты говоришь: он, потом ещё кто-то, а теперь, может быть, я… Но я не понимаю, за что?! Все время прокручиваю в голове, думаю — и не понимаю. Я же ничего такого не знаю!
— Они могут считать по-другому. А могут и ничего не считать, а просто хотеть подстраховаться. Ушлые ребята, ты же сама это видела. Мозг у них, правда, один на двоих. И тот — спинной.
Ольга замолчала надолго. К чаю почти не притрагивалась. Сидела, глядя перед собой. Акулов напротив, подливал раз за разом. Спиртное не действовало — последствия стресса и обильной еды. Чувствовал, что Ольга колеблется. Что-то у неё есть на уме! Решил события не форсировать. Сама расскажет.
Она так и предложила:
— Давай закончим разговор завтра?
— Как скажешь.
— Мне нужно подумать.
— Я вижу.
Она помыла посуду. Быстро, как будто всю жизнь только этим и занималась. Андрей вышел в коридор, заглянул в кладовую и на антресоли.
— Ты что-то ищешь? — Она выглянула из кухни, вытирая полотенцем тарелку.
— Раскладушку.
— А-а-а… — не найдя, что сказать, она вернулась к раковине; позже, когда Андрей сел за стол, сказала приготовленную фразу: — Даша спит очень крепко и не имеет привычки вставать по ночам.
Говоря, смотрела перед собой на белый кафель стены.
— Это хорошо, — Акулов налил новую рюмку. Выпил, поморщился. Закусывать не стал, хотя ещё оставалась нарезанная ветчина.
Ольга выключила воду, повесила полотенце и села на табуретку. Облокотилась на стол. Две верхние пуговицы на рубашке оказались расстёгнуты, третья чуть держалась.
Андрею была видна её грудь. Не целиком, но это даже эффективнее действовало, заставляя включаться воображение. И память — одновременно, словно боковым зрением, он видел, как она переодевается напротив зеркала. Только теперь Ольга делала это медленно…
— Иди спать, — сказал он, переводя взгляд на бутылку.
Он поймал себя на мысли, что уже очень давно ни одну женщину не хотел так, как хочет эту, сидящую на расстоянии вытянутой руки от него. Так близко и так недосягаемо.
Его работа и её прошлое (прошлое?) значения не имели.
— Ты придёшь? — спросила она.
— Я посижу здесь, — сказал он. — Мне надо подумать.
На лице у неё было написано «я совсем ничего не понимаю», но вслух Ольга сказала другое.
— Спасибо за вечер. Давно не было так…
Он не расслышал, как именно.
Ушла. Приняла душ, мелькнула в коридоре, обвёрнутая белым полотенцем, и скрылась в комнате.
Андрей думал, что она не станет закрывать дверь.
Она не оставила даже щели.
Он сидел ещё долго.
Пил и становился трезвее.
Глава одиннадцатая
Девочка шлёпнула ладошкой по спинке кресла Андрея:
— Нет, не ниндзя!
— А как её звать?
Он ожидал услышать какое-нибудь русское имя. А она сказала:
— Годзилла.
Он хмыкнул, что должно было означать одобрение. На самом деле он не знал, как следует отнестись к такой кличке животного. Никак! Годзилла — так Годзилла. Какая, в конце концов, разница? Лишь бы девочке нравилось…
За ними был «хвост». Андрей заметил эту машину, ещё когда отъезжал от дома Ольги. Старая иномарка наподобие той, которая стояла во дворе у Ивана. Безликая, светлого цвета. В дневное время она бы долго не привлекала внимания. Сейчас, когда улицы опустели, да ещё и здесь, среди окраинных кварталов, она не могла не бросаться в глаза. Акулов дважды повернул, изменил скорость — иномарка повторила все его манёвры. Держалась метрах в тридцати. Ни номера не разглядеть, ни пассажиров. Кажется, за лобовым стеклом просматриваются два силуэта.
Даша разговорилась, тараторила про свою черепашку. Андрей старался отвечать. Раза два, наверное, сказал невпопад, и девочка недоуменно замолчала. Ольга спросила:
— Что-то случилось?
— Нет, я просто задумался.
Она не поверила. Посмотрела сперва в боковое окно, потом — в заднее. Заметила жёлтые огни иномарки.
— Это за нами?
— Не факт.
Ольга придвинулась ближе к ребёнку. Обняла.
Акулов думал, как поступить.
Все зависит от планов преследователей. Если они просто следят, то их несложно сбросить с хвоста или подставить под наряд ГИБДД. А если готовятся к острым действиям, то лучшего момента, чем тот, что создался сейчас, им не найти. Безлюдно, темно. Ближайшее отделение милиции далеко, патрульные машины по таким кварталам много не ездят, только на вызовы — экипажи, с которых требуют показатели, предпочитают патрулировать там, где встречаются пьяные, «чёрные» и хулиганы, а не собаководы и тётки с авоськами. Допустим, преследователи не в курсе милицейской специфики. Не знают они и того, что у Акулова нет ни средств связи, ни пистолета. Но ведь должны понимать, что он их заметил, а значит, надо действовать сейчас, или отваливать!
Акулов ещё раз повернул. Через несколько секунд из-за угла выскочила и светлая иномарка. Теперь было чётко видно, что в машине два человека.
Откуда они взялись? Вряд ли его пасли от РУВД или от места гибели Валета. Хотя… Складная, в таком случае, получается версия. Выбросили Валета в окно, а сами затихарились поблизости и стали ждать, кто появится. Ну и что? Появилась группа из отделения, постовой сержант появился… Почему привлёк внимание именно он? Только потому, что приехал последним? Знали, допустим, что Валет стучит органам, и надумали посмотреть, с кем именно у него назначена важная встреча? Хорошо! Но почему, опять-таки, прицепились к нему? А если через пять минут явится кто-то ещё, потом ещё один, и ещё… Людей не хватит за всеми следить, да и рисково за операми таскаться, задержат — мало не будет.
Не надо так усложнять. У них вполне могло не возникнуть и мысли, что, кроме Акулова, приедет кто-то ещё. Второй, третий… Что же, табун целый припрётся на встречу с Валетом? Поторопились его устранить потому, что знали: встреча состоится в девять часов. Участковый написал протокол, все уехали, остался охранник. Ровно в девять появился Андрей. Все логично!
Признать, что притащил за собой хвост к дому Ольги, было непросто. Когда ехал, специально не проверялся, но и ворон не считал. С другой стороны — торопился, так что запросто мог проморгать. Одно хорошо: если следили от дома Валета, то вряд ли станут сейчас нападать. У них другая задача: выяснить, кому Валет намеревался слить информацию.
А вот если они ехали к Ольге, а он их опередил, то…
Началось!
Иномарка резко прибавила скорость. Слепя дальним светом, понеслась по левой стороне.
Акулов тоже принял влево. Придавил педаль газа. Семидесятисильный отечественный движок не мог соперничать с импортным, гораздо более мощным. Машины сближались.
Тротуары были пусты. С левой стороны тянулся фабричный забор, справа мелькали корпуса автобазы. Напрасно он сюда повернул! Если убьют — до утра никто не заметит.
До столкновения оставались секунды. Впереди справа появилось светлое пятно. Проходная! Вахтёр не кинется в схватку с бандитами, но позвонит в милицию.
Акулов откинул спинку правого сиденья, освобождая проход к двери.
— Если что — выскакивайте и бегите туда, поднимайте тревогу.
Кажется, Ольга поняла, что он имеет в виду проходную. Кивнула. Лицо было испуганным, но не растерянным. Может быть, в своей ночной жизни видала и не такое…
Удар!
Впечатление оказалось каким-то будничным. Звук был не таким резким, а встряска — не такой сильной, как ожидалось. Андрей задел грудью баранку, но не почувствовал боли. Что сзади — не видел, но и женщины, кажется, остались целы.
«Восьмёрку» бросило вправо, нос машины вспахал снежные кучи у тротуара. Ударило по колёсам. Скорость резко погасла.
Иномарка пронеслась мимо. Задний номерной знак оказался забрызган, так что виднелась только одна цифра «6». Водителя Акулов не разглядел, но пассажира запомнил. Лет тридцати, с одутловатым лицом. Воротник поднят, шапка надвинута на глаза. Все равно можно будет узнать…
Остановились. Акулов распахнул левую дверь, только после этого оглянулся:
— Бегите!
До освещённой проходной было не так далеко. Успеют добежать, пока нападавшие развернутся. Ольга потянула дочку за руку.
— Годзилла! — Даша вырвалась, наклонилась, стала шарить в темноте между сиденьями.
Акулов ткнул пальцем плафон на потолке — свет не зажёгся. И раньше уже заедало; сейчас, видимо, окончательно поломалась. Акулов щёлкнул зажигалкой. Тусклый огонёк затрепетал, оказывая помощь, скорее, психологическую. Ольга, с белым лицом, наклонилась, чтобы помочь дочери.
Черепашка все не находилась.
Яркие фары прорезали лобовое стекло машины Андрея. Иномарка делала второй заход.
* * *
Ермаков ждал уже тридцать минут. На место встречи он приехал раньше, чем договаривались. Надеялся, что и Акулов по крайней мере не опоздает — с площади Денис намеревался отправиться в гости к своей новой пассии. Хорошо, что у неё отдельная квартира, а то пришлось бы отказать Акулову в просьбе. Если не на сегодняшнюю ночь, то в плане долгосрочного пользования «явкой».Дениса звонок друга и удивил, и, в какой-то степени, обрадовал.
Сам не отличаясь супружеской верностью, Ермаков полагал, что и его сестра обманывает Андрея. Фактов не было, только предположения, основанные на уверенности, что не бывает все слишком гладко. Может быть, таким образом ему было легче оправдывать своё поведение. Этим, да ещё ссылками на наследственность. Дескать, перешло на генном уровне от деда, который за свою не слишком долгую жизнь был женат трижды и имел только шестерых официальных детей.
Поэтому, когда час назад Акулов попросил ключи от квартиры, Денис вздохнул с облегчением. Наконец-то до парня дошло! А может, доходило и раньше, просто Акулов хорошо притворялся? Считая себя спецом в этом деле, человеком, который собаку съел на изменах, Денис полагал, что признаки адюльтера от него скрыть невозможно. Его опытный взгляд проникнет сквозь самую изощрённую маскировку и распознает неверность в зародыше. Но, может быть, Акулову удалось его обмануть?
Интересно, кого он нашёл? Денис терялся в догадках. Одно ясно: встреча произошла на работе. Значит, или молодая сотрудница, или какой-то свидетель.
Направление мыслей Дениса плавно переключилось на собственные проблемы. Брак катился к разводу. Жена скандалила через день, устраивала сцены ревности, подслушивала телефонные разговоры, проверяла карманы, когда он ложился спать. Было бы неудивительно, если бы она наняла частного детектива, чтобы уличить мужа в измене. Сил терпеть не оставалось. Ермаков, как и всегда, свою вину осознавал, но остановиться, начать все с начала не мог. Наследственность! Куда попрёшь против генов?! И ведь предупреждал, не открытым, конечно, текстом, намёками, но давал перед свадьбой понять, что характер у него сложный и всякое может случиться. О двух прежних браках рассказывал и, кстати, объяснял со всей откровенностью, почему они развалились. Невеста все понимала и заранее была готова прощать. В ЗАГСе, видимо, девушку подменили — став женой, она отказывалась что-либо понимать и впадала в истерику по ничтожному поводу…
Машину Андрея Денис издалека не признал.
Должна была появиться новенькая «восьмёрка» — а подкатило, стреляя глушителем, нечто кособокое, мятое.
Тем не менее из машины появился Андрей.
Денис вышел и, в первую очередь, разглядел номер «восьмёрки». Та самая…
— Что случилось?
Андрей вкратце рассказал.
— Значит, они второй раз таранить хотели? — поразился Денис. — Как-то… Не вижу смысла.
— Я тоже. Но протаранили бы, если б не расх…ячил им камнем лобовое стекло.
— Россия, двадцать первый век. Булыжник — оружие пролетариата, — вздохнул Ермаков. — Номер запомнил?
— Первые цифры — «шестнадцать». Можно поискать в картотеке, да только, мне кажется, это не даст ничего.
— Наверное. Гаишников вызывал?
— Какой смысл? Все равно машина не застрахована. А если тех уродов можно найти, то это сделаю я, а не ГИБДД.
— Значит, получив от тебя камнем, они просто уехали?
— Смылись.
Денис усмехнулся:
— Если вы часто смотрите телевизор, то должны были заметить, что хорошие парни побеждают плохих всегда, кроме программ новостей. Ремонт в копеечку встанет. — Он пригляделся к разбитой машине: — Крыло не выправишь, придётся менять. А дверь можно отрихтовать. Позвони завтра, я попробую найти хорошего мастера.
— Спасибо, позвоню. Знаешь, у меня такое дурацкое ощущение, что эти козлы не за нами охотились, а мою тачку хотели угробить.
— Сомневаюсь…
— Да я тоже сомневаюсь! Так просто сказал. Скорее всего, это были исполнители, которые не смогли вовремя связаться со своим шефом и проявили инициативу. В меру своей глупости и наглости. Может, просто хотели слегка пугануть.
— Найдёшь — сам их напугаешь и спросишь, чего они на самом деле хотели. А девочка у тебя ничего! Действительно, на Евангелисту похожа. Только ребёнок зачем?
— Негде было оставить. Я же тебе говорю, что она — важный свидетель.
— Да ладно. — Ермаков достал ключи: — Пользуйся, сколько надо. Про хату никто не знает, так что ни гостей, ни звонков быть не должно. Смотри, тут два комплекта. Тебе и ей. Кстати, квартира двухкомнатная, так что поместитесь все. Я тебя провожу на всякий случай.
Денис посмотрел на часы: его свидание безнадёжно срывалось. Девушка не поймёт причин опоздания, что бы он ни наврал. Лучше завтра приехать. А сегодня — домой. К любимой жене…
— Ты чего морщишься? — заметил Акулов.
Денис промолчал. Расстегнул пальто и пиджак, из поясной кобуры достал газовый пистолет:
— Держи. Издалека сойдёт за настоящий. Все лучше, чем ничего.
— Обойдусь. В одну воронку два раза не падает.
— Ну, смотри сам…
Доехали быстро. Андрей — впереди, Ермаков на своём «рено» следовал сзади. Все было спокойно. Когда остановились, Денис поторопился выскочить из машины:
— Проверю подъезд. Если через пять минут не выйду — сваливайте и поднимайте тревогу. Может быть, меня наградят…
Акулову показалось, что он чуть рисуется перед Ольгой.
Неприятностей не случилось. Девушку и ребёнка завели в квартиру, проинструктировали о мерах безопасности и ушли, чтобы перегнать «восьмёрку» во двор расположенного на соседней улице отдела милиции. Потом Денис отвёз Андрея в продуктовый магазин:
— На выпивку можешь не тратиться, в баре все есть.
— Мог бы и холодильник заполнить.
Распрощались перед подъездом.
— Завтра твоего родственника возьмут под наблюдение. Я уже договорился.
— Он мне пока что не родственник. И, надеюсь, никогда им не будет.
— Знаешь, я днём не спросил… Он связан с делом, которым ты сейчас занимаешься?
— У него должны быть выходы на людей, которые меня интересуют в связи с этим делом. Прежде, чем с ним откровенно поговорить, хочу удостовериться, что это совпадение, а не подстава.
Денис уехал. Акулов постоял, куря папиросу и наблюдая, как растворяются в темноте огни его машины. Хотелось почему-то оттянуть встречу с важным свидетелем…
За сорок минут, которые Акулов отсутствовал, Ольга успела многое. Уложила спать Дашу, прибралась в квартире и переоделась. Теперь на ней были поношенные серые джинсы и мужская рубашка в красно-чёрную полоску, застёгнутая на средние пуговицы, а внизу завязанная узлом.
Акулов снял куртку, и она сразу заметила нож, висевший у него поверх свитера. После всего, что было вечером, это её не удивило. Больший интерес она уделила пакету с продуктами:
— Хотите поужинать или ограничимся чаем?
— Я бы что-нибудь съел.
Она кивнула и скрылась на кухне. Андрей зашёл в ванную помыть руки. Намыливая ладони, он хмурился до тех пор, пока не сообразил, что же привлекло его внимание в коридоре. Оказывается, запах, который мягко ощутился сразу, как только он вошёл. Аромат женской туалетной воды. Ольга воспользовалась ею, пока он отсутствовал. Андрей усмехнулся и посмотрел в зеркало над раковиной. Мокрой рукой потёр щетину на подбородке. Когда последний раз брился? Сразу и не сообразить…
Планировка квартиры была странноватой. Все помещения располагались по правую сторону коридора, который заканчивался пустой кладовой. Проходная комната была очень большой и прямоугольной, дальняя — совсем крошечной, с дурацким выступом из задней стены, который на четверть уменьшал полезную площадь. Из-за этого в комнате помещались только подростковая кровать, два жёстких стула, коробка из-под телевизора и пылесос.
Ребёнок спал, отбросив одеяло. Дыхание было спокойным. Черепашки Андрей не заметил. Долго смотрел под ноги, чтобы не раздавить её в темноте, потом осторожно шагнул, наклонился и укрыл девочку одеялом до подбородка. Даша шевельнулась, что-то пробормотала, но не проснулась. Когда Акулов закрывал дверь, она перевернулась на другой бок.
В большой комнате центральным предметом являлся диван. Можно было предположить, что Ермаков снял эту квартиру только из-за его исполинских размеров. Ничего подобного Акулов прежде не видел. Не диван, а какое-то лежбище морских котиков. Потрогал рукой: да, его и слон не раздавит. На подушках было разложено чистое бельё. Кажется, из натурально шелка. Ослепительно белое. На нем и спать-то надо в такой же скользкой белой пижаме.
Кроме дивана, имелись тумбочка с телевизором, кресло, журнальный столик и глобус высотой почти в человеческий рост — под стать великану, использующему диванное лежбище. Он, наверное, такой глобус одной рукой поднимает. Акулов попробовал его повернуть — получилось не с первой попытки. Поискал знакомые страны. Закрыл глаза и ткнул наугад пальцем. Посмотрел: Мексика, Акапулько. К чему бы это?
— Там большой бар, — сказала вошедшая в комнату Ольга.
— В Мексике?
— В глобусе.
Акулов открыл. Бутылок оказалось не много. Все с водкой, от лучшей отечественной до незнакомых зарубежных сортов, в том числе с иероглифами на этикетках.
— Ты будешь? Только здесь все очень крепкое.
— Можно.
— Не знаю, что выбрать.
Пожеланий не поступило, и Андрей вытащил бутылку со знакомым названием. В отличие от большинства других, она была непочатой. Ничего, Ермаков потом купит новую. Мог бы заранее предупредить, что у него такой скудный выбор.
Прошли на кухню. Пока Андрей сворачивал пробку, Ольга достала рюмки. «Пепси-кола» уже была налита в две большие кружки.
— Я люблю выдохшуюся, — пояснила она.
— Я тоже.
Выпили стоя. Вместо тоста Акулов криво усмехнулся, Ольга что-то пробормотала, он не разобрал слов.
— Кстати! Не надо мне «выкать», хорошо? Если честно, меня это раздражает.
— Хорошо, Андрей… Витальевич, — она развернулась к плите.
Андрей сел за стол:
— Хлеб надо порезать?
— Я уже все порезала. Сейчас и горячее будет готово.
Из полуфабрикатов, которые купил Андрей, Ольга приготовила котлеты и картофель-фри. Получилось вкусно. Впрочем, Акулов был таким голодным, что проглотил бы их и сырыми.
— Трудно жить одной? — спросил он неожиданно.
— Я привыкла. Сейчас лучше, чем когда я жила не одна.
— Оказался скотиной?
— До свадьбы выглядел ангелом.
— Врач?
— Мы с ним вместе учились. Сразу после диплома он устроился в агентство недвижимости. Сперва было трудно, потом стал хорошо зарабатывать. Деньги его и испортили.
— А родители?
— Не надо о них. Считай, что я инкубаторская.
Пила Ольга обдуманно. Первые три рюмки целиком, с четвёртой начала экономить, чуть пригубит — и ставит. Чувствовалось, что ей часто приходилось выпивать в ситуациях, когда надо себя контролировать досконально.
Обращение на «ты» требовало от Ольги усилий. В середине фразы оно проскакивало без труда, но вопрос потребовал усилий:
— Ты не женат?
— Как сказать…
— То есть девушка есть?
— Есть, — он посмотрел ей прямо в глаза. — У меня работа такая, не располагающая к семейной жизни. Редко у кого получается, чтобы там и там было одинаково хорошо. Обычно что-то одно перевешивает. По крайней мере, во время первой женитьбы. Второй раз выбирают внимательнее. Но все равно ошибаются.
— Как и все…
— Да, людям это свойственно.
— Хорошо моряку. Пришёл в порт — там ждёт девушка. Хорошо лётчику. Прилетел на аэродром — и его там ждёт девушка. Машинисту хорошо — его на вокзале ждёт девушка. Только девушке плохо: то в порт, то в аэропорт, то на вокзал.
Акулов тоже улыбнулся.
— Это квартира твоего друга?
— Он здесь не живёт.
— Просто меня удивляет… Машина ведь тоже твоя собственная? Я удивляюсь. Камень вместо пистолета, игра в прятки у знакомых… Рабочий день, как я понимаю, у тебя давно кончился. Зачем тебе все это?
— А что делать, если программа защиты свидетеля у нас только на бумаге записана, но ни фига не работает?
— Я не о том спрашиваю! Зачем лично тебе это нужно? Тебя бы что, наказали, если бы с нами что-то случилось?
— Нет. Но мне самому было бы неприятно. Я бы себе этого не простил. Понимаешь, я просто не могу по-другому.
— А когда ты найдёшь тех, кто убил Громова, — что будет дальше?
— Ничего. Займусь другим делом. На мой век их хватит с избытком.
— Я, кажется, понимаю… Не очень, но понимаю.
— Да, поначалу это здорово удивляет. Словами объяснить сложно. Надо почувствовать… Что-то давно я не наливал!
Ольга выпила до дна. Подняла кружку:
— Плесни, у меня кончилось.
Акулов налил девушке «пепси-колу». Себе тоже добавил. Есть продолжили молча.
— Чай будешь? — спросила Ольга, собирая грязные тарелки.
Акулов посмотрел на водку и отрицательно покачал головой.
— Я себе налью, если не возражаешь.
— Пей.
К чаю ничего не было — он как-то не подумал об этом, а в квартире, как и предупреждал Ермаков, все продовольственные припасы ограничивались спиртным.
— Заварка хорошая, — Ольга вернулась к столу. Села на табуретку, поджав под себя одну ногу. Спросила задумчиво: — По-твоему, это за нами охотились? Хотели убить?
— Охотились точно. Но убивать, может быть, не хотели.
— Сашку жалко. Как его?..
— Зарезали.
— Ужас! — она снова, как и у себя дома, намотала на палец локон. — Ты говоришь: он, потом ещё кто-то, а теперь, может быть, я… Но я не понимаю, за что?! Все время прокручиваю в голове, думаю — и не понимаю. Я же ничего такого не знаю!
— Они могут считать по-другому. А могут и ничего не считать, а просто хотеть подстраховаться. Ушлые ребята, ты же сама это видела. Мозг у них, правда, один на двоих. И тот — спинной.
Ольга замолчала надолго. К чаю почти не притрагивалась. Сидела, глядя перед собой. Акулов напротив, подливал раз за разом. Спиртное не действовало — последствия стресса и обильной еды. Чувствовал, что Ольга колеблется. Что-то у неё есть на уме! Решил события не форсировать. Сама расскажет.
Она так и предложила:
— Давай закончим разговор завтра?
— Как скажешь.
— Мне нужно подумать.
— Я вижу.
Она помыла посуду. Быстро, как будто всю жизнь только этим и занималась. Андрей вышел в коридор, заглянул в кладовую и на антресоли.
— Ты что-то ищешь? — Она выглянула из кухни, вытирая полотенцем тарелку.
— Раскладушку.
— А-а-а… — не найдя, что сказать, она вернулась к раковине; позже, когда Андрей сел за стол, сказала приготовленную фразу: — Даша спит очень крепко и не имеет привычки вставать по ночам.
Говоря, смотрела перед собой на белый кафель стены.
— Это хорошо, — Акулов налил новую рюмку. Выпил, поморщился. Закусывать не стал, хотя ещё оставалась нарезанная ветчина.
Ольга выключила воду, повесила полотенце и села на табуретку. Облокотилась на стол. Две верхние пуговицы на рубашке оказались расстёгнуты, третья чуть держалась.
Андрею была видна её грудь. Не целиком, но это даже эффективнее действовало, заставляя включаться воображение. И память — одновременно, словно боковым зрением, он видел, как она переодевается напротив зеркала. Только теперь Ольга делала это медленно…
— Иди спать, — сказал он, переводя взгляд на бутылку.
Он поймал себя на мысли, что уже очень давно ни одну женщину не хотел так, как хочет эту, сидящую на расстоянии вытянутой руки от него. Так близко и так недосягаемо.
Его работа и её прошлое (прошлое?) значения не имели.
— Ты придёшь? — спросила она.
— Я посижу здесь, — сказал он. — Мне надо подумать.
На лице у неё было написано «я совсем ничего не понимаю», но вслух Ольга сказала другое.
— Спасибо за вечер. Давно не было так…
Он не расслышал, как именно.
Ушла. Приняла душ, мелькнула в коридоре, обвёрнутая белым полотенцем, и скрылась в комнате.
Андрей думал, что она не станет закрывать дверь.
Она не оставила даже щели.
Он сидел ещё долго.
Пил и становился трезвее.
Глава одиннадцатая
Утром было тяжеловато.
Акулов долго умывался прохладной водой, полоскал рот, причёсывался. Когда вышел из ванной, оказалось, что Ольга уже поднялась, хозяйничает на кухне.
— Привет! — Он сел за стол. — Как спалось?
— Крепко, — она чуть усмехнулась.
Андрей посмотрел на бутылку. Оказывается, выпил до дна. Голова не болела, но была тяжёлой.
— Дарья спит?
— Скоро проснётся.
За завтраком больше молчали. Если и говорили, то о ерунде, не имеющей отношения к делу. Ольга приготовила яичницу с беконом. Андрей с трудом доел свою порцию. И аппетита не было, и качество не очень устраивало: он предпочитал более прожаренный продукт. Растворимый кофе был также далёк от совершенства. Или все дело в настроении?
— Значит, нам сидеть здесь, взаперти?
— Пока — да. К телефону не подходи. Каждые два часа сбрасывай мне на пейджер сообщения, что у вас все в порядке.
— А если порядка не будет?
— Тогда сразу звони. Если мне потребуется с тобой связаться — я позвоню дважды по три звонка, на третий раз отвечай. Ключ у меня есть, вечером постараюсь приехать. Может быть, совсем поздно.
— Я не привыкла рано ложиться.
— Все, я поскакал, — Акулов отодвинул тарелку.
— У тебя ничего не болит? Давай, я посмотрю. Я же все-таки врач.
— Не надо, со мной все в порядке.
— Мне показалось, ты вчера немного хромал.
— Это не от аварии.
— Бандитская пуля?..
— …
— Видок у тебя какой-то… усталый. Бухал, что ли?
Андрей, пытавшийся дозвониться до коллег из того района, где погиб Валет, пожал плечами. По дороге на работу он думал о том, стоит ли посвящать Катышева, или кого-то другого, в последние события. Решил повременить. Не оттого, что не доверял, — не видел практического смысла. Придётся писать кучу бумаг, объясняться, а на выходе — ноль. Даже охрану для Ольги обеспечить вряд ли удастся. В лучшем случае выделят какого-нибудь постового, из числа наиболее нерадивых — хороших кто ж даст? — чтобы посидел с ней до выходных. Нет, лучше уж немного «попартизанить», дождаться, пока на руках будут не догадки, а карты, которые не стыдно предъявлять руководству. Катышев словно прочитал его мысли:
— Знаешь, Андрюхин, ты похож на разведчика-нелегала, у которого сгорела последняя явка.
Акулов опять ничего не ответил.
Катышев, щурясь, разглядывал книги на полке. Чертыхнулся:
— Зрение подводит! Меня ведь в Карабахе конкретно контузило… Написано «Боевые ножи», а я читаю — «Соевые бобы»… — Он потрогал корешок справочника пальцем, хотел вытащить, но передумал. Сунул руки в брючные карманы. В коричневом полосатом костюме, с чёрной рубашкой и светлым галстуком, ББ напоминал гангстера.
— Василич, по поводу моего пистолетика что-нибудь слышно?
Катышев кивнул:
— Я держу на контроле. Как раз вчера говорил с Кашпировским. Он просил на следующей неделе напомнить. Пока, говорит, ещё не все дела принял, не может сразу решить.
— Я ведь и в суд могу обратиться. В Петербурге, кстати, был такой прецедент.
— И что?
— Там один опер был осуждён за превышение власти и амнистирован. Вернулся на службу, и ему тоже ствол отказывались выдавать. Он подал в суд. Вынесли постановление: вооружать его в рабочее время.
Акулов долго умывался прохладной водой, полоскал рот, причёсывался. Когда вышел из ванной, оказалось, что Ольга уже поднялась, хозяйничает на кухне.
— Привет! — Он сел за стол. — Как спалось?
— Крепко, — она чуть усмехнулась.
Андрей посмотрел на бутылку. Оказывается, выпил до дна. Голова не болела, но была тяжёлой.
— Дарья спит?
— Скоро проснётся.
За завтраком больше молчали. Если и говорили, то о ерунде, не имеющей отношения к делу. Ольга приготовила яичницу с беконом. Андрей с трудом доел свою порцию. И аппетита не было, и качество не очень устраивало: он предпочитал более прожаренный продукт. Растворимый кофе был также далёк от совершенства. Или все дело в настроении?
— Значит, нам сидеть здесь, взаперти?
— Пока — да. К телефону не подходи. Каждые два часа сбрасывай мне на пейджер сообщения, что у вас все в порядке.
— А если порядка не будет?
— Тогда сразу звони. Если мне потребуется с тобой связаться — я позвоню дважды по три звонка, на третий раз отвечай. Ключ у меня есть, вечером постараюсь приехать. Может быть, совсем поздно.
— Я не привыкла рано ложиться.
— Все, я поскакал, — Акулов отодвинул тарелку.
— У тебя ничего не болит? Давай, я посмотрю. Я же все-таки врач.
— Не надо, со мной все в порядке.
— Мне показалось, ты вчера немного хромал.
— Это не от аварии.
— Бандитская пуля?..
— …
* * *
Катышев высказался иначе. Вскоре после того, как закончилось утреннее совещание, он зашёл в кабинет Акулова.— Видок у тебя какой-то… усталый. Бухал, что ли?
Андрей, пытавшийся дозвониться до коллег из того района, где погиб Валет, пожал плечами. По дороге на работу он думал о том, стоит ли посвящать Катышева, или кого-то другого, в последние события. Решил повременить. Не оттого, что не доверял, — не видел практического смысла. Придётся писать кучу бумаг, объясняться, а на выходе — ноль. Даже охрану для Ольги обеспечить вряд ли удастся. В лучшем случае выделят какого-нибудь постового, из числа наиболее нерадивых — хороших кто ж даст? — чтобы посидел с ней до выходных. Нет, лучше уж немного «попартизанить», дождаться, пока на руках будут не догадки, а карты, которые не стыдно предъявлять руководству. Катышев словно прочитал его мысли:
— Знаешь, Андрюхин, ты похож на разведчика-нелегала, у которого сгорела последняя явка.
Акулов опять ничего не ответил.
Катышев, щурясь, разглядывал книги на полке. Чертыхнулся:
— Зрение подводит! Меня ведь в Карабахе конкретно контузило… Написано «Боевые ножи», а я читаю — «Соевые бобы»… — Он потрогал корешок справочника пальцем, хотел вытащить, но передумал. Сунул руки в брючные карманы. В коричневом полосатом костюме, с чёрной рубашкой и светлым галстуком, ББ напоминал гангстера.
— Василич, по поводу моего пистолетика что-нибудь слышно?
Катышев кивнул:
— Я держу на контроле. Как раз вчера говорил с Кашпировским. Он просил на следующей неделе напомнить. Пока, говорит, ещё не все дела принял, не может сразу решить.
— Я ведь и в суд могу обратиться. В Петербурге, кстати, был такой прецедент.
— И что?
— Там один опер был осуждён за превышение власти и амнистирован. Вернулся на службу, и ему тоже ствол отказывались выдавать. Он подал в суд. Вынесли постановление: вооружать его в рабочее время.