Страница:
— Вообще-то я не люблю неожиданных гостей, — сказал Тэд. — Кроме того, через десять минут у меня селекторное совещание, поэтому давайте перейдем к делу, мистер Уолш. Вы ведь мистер Уолш, не так ли?
— Вы правы, — ответил Уолш твердым, с железными нотками, голосом, не соответствующим его мягкой внешности.
Он вручил Картрайту визитную карточку и без приглашения сел на стул напротив Картрайта.
Чувствуя, что теряет контроль над ситуацией, Картрайт снова взял себя в руки.
— Чем могу служить? — спросил Тэд. В этот раз интонация его голоса была грубой.
— Полагаю, вы догадались, что я расследую вчерашнее утреннее убийство Джорджет Гроув, — ответил Уолш. Наверное, вы уже слышали об этом.
— Нужно быть глухим, немым и слепым, чтобы не слышать об этом — отрывисто сказал Картрайт.
— Вы знали мисс Гроув?
— Конечно, я знал ее. Мы оба всю жизнь жили в этом районе.
— Вы были друзьями?
Он слышал про то, что было в среду вечером, подумал Картрайт. Надеясь сбить Уолша с толку, он сказал:
— Мы были достаточно дружны.
Тэд сделал паузу, тщательно подбирая слова, затем сказал:
— В последние годы Джорджет стала очень конфликтной. Когда она работала в комиссии по зонированию, она со всеми конфликтовала. Даже когда на следующий срок она не была назначена в комиссию, она по-прежнему приходила на все заседания и продолжала занимать обструкционистскую позицию. По этой причине я вместе с другими прекратил создавать видимость дружбы с ней.
— Когда вы в последний раз ее видели? — спросил Уолш.
— В среду вечером в «Таверне Черная Лошадь».
— Который был тогда час, мистер Картрайт?
— Между девятью пятнадцатью и девятью тридцатью. Она была одна, ужинала.
— Вы подходили к ней?
— Мы обменялись взглядами. Она кивнула мне, и я подошел, чтобы поздороваться с ней, но был удивлен, когда она едва не обвинила меня в том, что я причастен к вандализму на Олд-Милл-лейн.
— Дом, в котором вы когда-то жили?
— Правильно.
— И что вы ей сказали?
— Я сказал ей, что она сходит с ума, и потребовал объяснить, почему она думает, что я имею к этому какое-то отношение. Она сказала, что я и Генри Палей пытаемся заставить ее продать недвижимость на 24-й магистрали. Она заявила, что я скорее попаду в ад, нежели она продаст это владение.
— И что вы на это ответили?
— Я сказал ей, что мы с Генри Палеем ничего не делаем. Я объяснил ей, что, несмотря на то, что мне хотелось бы застроить этот участок красивыми зданиями для коммерческих офисов, у меня много других проектов, над которыми я работаю. Вот и все.
— Понятно. А где вы были вчера утром между восемью и десятью часами, мистер Картрайт?
— В восемь часов я совершал верховую прогулку по тропинке Клуба верховой езды Пипэка. Я катался до девяти часов, затем принял душ в клубе и приехал сюда на машине около девяти тридцати.
— К дому на Холланд-роуд, в котором застрелили мисс Гроув, примыкает лес, являющийся частью владения. Нет ли на территории этого владения тропинки для верховой езды, соединяющейся с маршрутами Клуба Пипэка?
Картрайт встал.
— Убирайтесь отсюда! — гневно приказал Тэд. — И не возвращайтесь. Если мне придется в дальнейшем разговаривать с вами или с кем-либо из вашего ведомства, то я буду это делать в присутствии адвоката.
Пол Уолш встал и подошел к двери. Повернув ручку двери, он спокойно сказал:
— Вы меня еще увидите, мистер Картрайт. И если будете разговаривать со своим другом мистером Палеем, можете передать ему, что мы с ним также увидимся.
29
30
31
32
— Вы правы, — ответил Уолш твердым, с железными нотками, голосом, не соответствующим его мягкой внешности.
Он вручил Картрайту визитную карточку и без приглашения сел на стул напротив Картрайта.
Чувствуя, что теряет контроль над ситуацией, Картрайт снова взял себя в руки.
— Чем могу служить? — спросил Тэд. В этот раз интонация его голоса была грубой.
— Полагаю, вы догадались, что я расследую вчерашнее утреннее убийство Джорджет Гроув, — ответил Уолш. Наверное, вы уже слышали об этом.
— Нужно быть глухим, немым и слепым, чтобы не слышать об этом — отрывисто сказал Картрайт.
— Вы знали мисс Гроув?
— Конечно, я знал ее. Мы оба всю жизнь жили в этом районе.
— Вы были друзьями?
Он слышал про то, что было в среду вечером, подумал Картрайт. Надеясь сбить Уолша с толку, он сказал:
— Мы были достаточно дружны.
Тэд сделал паузу, тщательно подбирая слова, затем сказал:
— В последние годы Джорджет стала очень конфликтной. Когда она работала в комиссии по зонированию, она со всеми конфликтовала. Даже когда на следующий срок она не была назначена в комиссию, она по-прежнему приходила на все заседания и продолжала занимать обструкционистскую позицию. По этой причине я вместе с другими прекратил создавать видимость дружбы с ней.
— Когда вы в последний раз ее видели? — спросил Уолш.
— В среду вечером в «Таверне Черная Лошадь».
— Который был тогда час, мистер Картрайт?
— Между девятью пятнадцатью и девятью тридцатью. Она была одна, ужинала.
— Вы подходили к ней?
— Мы обменялись взглядами. Она кивнула мне, и я подошел, чтобы поздороваться с ней, но был удивлен, когда она едва не обвинила меня в том, что я причастен к вандализму на Олд-Милл-лейн.
— Дом, в котором вы когда-то жили?
— Правильно.
— И что вы ей сказали?
— Я сказал ей, что она сходит с ума, и потребовал объяснить, почему она думает, что я имею к этому какое-то отношение. Она сказала, что я и Генри Палей пытаемся заставить ее продать недвижимость на 24-й магистрали. Она заявила, что я скорее попаду в ад, нежели она продаст это владение.
— И что вы на это ответили?
— Я сказал ей, что мы с Генри Палеем ничего не делаем. Я объяснил ей, что, несмотря на то, что мне хотелось бы застроить этот участок красивыми зданиями для коммерческих офисов, у меня много других проектов, над которыми я работаю. Вот и все.
— Понятно. А где вы были вчера утром между восемью и десятью часами, мистер Картрайт?
— В восемь часов я совершал верховую прогулку по тропинке Клуба верховой езды Пипэка. Я катался до девяти часов, затем принял душ в клубе и приехал сюда на машине около девяти тридцати.
— К дому на Холланд-роуд, в котором застрелили мисс Гроув, примыкает лес, являющийся частью владения. Нет ли на территории этого владения тропинки для верховой езды, соединяющейся с маршрутами Клуба Пипэка?
Картрайт встал.
— Убирайтесь отсюда! — гневно приказал Тэд. — И не возвращайтесь. Если мне придется в дальнейшем разговаривать с вами или с кем-либо из вашего ведомства, то я буду это делать в присутствии адвоката.
Пол Уолш встал и подошел к двери. Повернув ручку двери, он спокойно сказал:
— Вы меня еще увидите, мистер Картрайт. И если будете разговаривать со своим другом мистером Палеем, можете передать ему, что мы с ним также увидимся.
29
В пятницу в четыре часа дня Чарли Хетч подъехал на своем фургоне по грязной дорожке к своему сараю с тыла, потом отсоединил прицеп от фургона, в котором перевозил газонокосилку и другой садовый инвентарь.
В течение нескольких дней он даже и не думал о том, чем хотел заняться сегодня вечером, — снова встретиться со своими приятелями, чтобы поужинать в баре и посмотреть там по телевизору матч по американскому футболу. Поэтому он с нетерпением ждал вечера и подготовил фургон.
День оказался длинным. Система полива на одном из участков, которые он обслуживал, вышла из строя, и трава высохла. Дело было не в том, что поломка системы произошла по его вине и он переживал, а в том, что хозяин должен вскоре вернуться из отпуска и придет в ярость, если участок не будет ухожен подобающим образом. Работа на этом участке была для Чарли необременительной, и ему не хотелось потерять ее, поэтому он потратил лишнее время, дожидаясь, когда придет слесарь и починит систему полива, а затем — когда напитается влагой трава.
Все еще взволнованный телефонным разговором накануне вечером с Тэдом Картрайтом, ожидая слесаря, он решил тщательно осмотреть свою одежду, которая была на нем в понедельник вечером, когда он находился на Олд-Милл-лейн. Сейчас на нем были те же джинсы, что и тогда, и он нашел три пятнышка от красной краски на правом колене и следы той же краски в задней части фургона.
Джинсы были старые, но очень удобные, поэтому Чарли не хотел их выбрасывать. Он решил попробовать убрать с них краску с помощью скипидара.
Ему необходимо было быть особенно осторожным, так как женщина по фамилии Гроув была застрелена в момент, когда пыталась смыть краску, пролитую им из банок, которые он брал в понедельник ночью.
Все еще в плохом настроении, Чарли наконец поставил прицеп и вошел в дом, направляясь прямо к холодильнику. Он взял пиво, открыл его и начал пить. Взгляд в окно заставил его оторвать бутылку ото рта. К дому поворачивала полицейская патрульная машина. Полицейские. Он знал, что, возможно, они приедут, чтобы задать ему вопросы, потому что он присматривал за участком на Холланд-роуд, где была убита агент по недвижимости.
Чарли посмотрел на свои джинсы. Три капли красной краски на правом колене показались ему размером с доску объявлений. Он бросился в свою спальню, снял мокасины и испугался, увидев, что левый испачкан красной краской. Он схватив с пола чулана вельветовые штаны, надел их, просунул ноги в изрядно изношенные шлепанцы и открыл дверь после второго звонка.
За дверью стоял сержант Клайд Эрли.
— Не возражаешь, если я войду, Чарли? — спросил он. — Хочу задать несколько вопросов.
— Конечно, конечно, проходите, сержант.
Чарли посторонился и увидел, как глаза Эрли обшарили комнату.
— Присаживайтесь. Я только что пришел и успел только открыть пиво. На улице жарко. Забавно, на днях было так холодно, а тут внезапно раз, и жара, будто опять наступило лето. Как на счет пива?
— Благодарю, Чарли, но я на службе.
Эрли выбрал стул с прямой спинкой, один из двух, что стояли за столом для разделки мяса, который служил Чарли обеденным.
Чарли сел на край изношенного клубного стула, который являлся частью обстановки гостиной в доме, в котором он жил с женой до развода.
— То, что произошло вчера на Холланд-роуд, ужасно, — начал Эрли.
— Действительно. Прямо мурашки по коже, не так ли?
Чарли отпил немного пива, но затем пожалел об этом. Лицо Эрли покрылось румянцем. Он снял форменную фуражку, его волосы песочного цвета были влажными.
«Уверен, что ему очень хочется глотнуть пивка, — подумал Чарли. — Ему, наверное, не нравится то, что я сижу перед ним с бутылкой».
Он небрежно поставил бутылку на пол.
— Ты только что вернулся домой с работы, Чарли?
— Да.
— А зачем ты переоделся в вельветовые брюки и шлепанцы? Ты же в них не работал, верно?
— Что-то с системой полива. Мои джинсы и мокасины промокли насквозь. Только я их снял и пошел в душ, когда увидел твою машину, поэтому натянул это.
— Понятно. Извини, что помешал тебе принять душ, но мне нужно узнать кое-что. Ты приглядываешь за участком на Холланд-роуд, 10, не так ли?
— Да. Я начал тогда, когда Кэрроллы купили этот участок восемь-девять лет назад. Когда мистер Кэрролл был переведен по службе, они попросили меня присматривать за участком до его продажи.
— Что означает «присматривать»?
— Ну, подстригать газон, подрезать кусты, подметать крыльцо и дорожку.
— У тебя есть ключ от дома?
— Да. Раз в два дня я захожу, чтобы смести пыль и убедиться в том, что все в полном порядке. Иногда риелторы приводят людей для просмотра, когда идет дождь, и они оставляют грязь в доме. Ну а я убираю.
— Когда ты в последний раз заходил в дом?
— В понедельник. Я всегда захожу после выходных. Это когда в доме бывает наиболее людно.
— Что ты делал в доме в прошлый понедельник?
— То же, что и обычно. Я заехал сначала туда, так как полагал, что если какой-то брокер собирается кого-то привести, все должно выглядеть отлично.
— Ты знал, что в чулане была красная краска?
— Конечно, знал. Там было много банок с краской, не только красной, но и других цветов. Я думаю, когда дом красили, маляр заказал намного больше краски, чем было необходимо.
— Ты не знал, что красная краска из того чулана была украдена и использована для вандализма на Олд-Милл-лейн?
— Я читал о том, что «Обитель Малютки Лиз» была изуродована, но я не знал, что краска была из дома на Холланд-роуд. Кто мог сделать такое, сержант?
— Я надеялся, что у тебя будут некоторые предположения, Чарли.
Чарли пожал плечами.
— Вам лучше побеседовать с теми риелторами, которые приводят и уводят покупателей. Возможно, у одного из них был зуб на Джорджет Гроув или на людей, которые въехали в «Обитель Малютки Лиз».
— Интересная теория, Чарли. Еще пара вопросов, и ты пойдешь принимать душ. Ключ от чулана, где хранилась та краска, отсутствует. Ты знал об этом?
— Я знаю, что он был на месте на прошлой неделе. Я не обратил внимания, был ли он там в этот понедельник.
Эрли улыбнулся.
— Я не говорил, что его не было в понедельник. Я не знаю, был ли он там вообще.
— Просто в понедельник я был там последний раз, — сказал Чарли, оправдываясь. — Я это имел в виду.
— Последний вопрос, Чарли. Можно ли допустить, что кто-то, возможно агент по недвижимости, оставил по небрежности дверь незапертой посте демонстрации дома?
— Конечно, такое может случиться и случалось. Я обнаруживал, что дверь, которая из кухни выходит на задний двор, не запирали. Так же, как и стеклянные раздвижные двери, которые выходят в патио из комнаты отдыха. Некоторые из этих агентов так нервничают, когда пытаются продать дом, что ведут себя небрежно. Они тщательно запирают парадную дверь и электронный замок, а тем временем армия Папы Римского может прошагать через другой вход.
— Ты уверен, что всегда запираешь двери после того, как бываешь в доме, Чарли?
— Послушайте, сержант, я зарабатываю тем, что ухаживаю за домами и участками. Вы думаете, кто-нибудь из них даст мне второй шанс, если я что-нибудь перепутаю? Ни один из них не даст мне второго шанса. Они меня уроют, если я где-то напутаю.
Клайд Эрли встал, чтобы уйти.
— Похоже, кто-то урыл Джорджет Гроув, Чарли, — сказал Эрли. — Дай мне знать, если вспомнишь что-нибудь полезное. Я предполагаю, что, возможно, тот самый человек, который испохабил «Обитель Малютки Лиз», перепугался, потому что мисс Гроув подбиралась к нему; поэтому он вынужден был ее убить. Просто срам. Самое большее, что ему грозило за вандализм на Олд-Милл-лейн, это год или что-то вроде того. А если у него не было судимости, то скорее всего он получил бы условный срок плюс общественные работы. Но если хулиган убил мисс Гроув, чтобы заставить ее замолчать, то он может получить смертный приговор. Ладно, увидимся, Чарли.
Эрли постоял немного и вышел.
Чарли задержал дыхание, пока полицейская машина не уехала, а затем вытащил мобильный телефон и в панике начал набирать номер. Вместо гудков автоответчик сообщил, что номер, по которому он звонит, не обслуживается.
В течение нескольких дней он даже и не думал о том, чем хотел заняться сегодня вечером, — снова встретиться со своими приятелями, чтобы поужинать в баре и посмотреть там по телевизору матч по американскому футболу. Поэтому он с нетерпением ждал вечера и подготовил фургон.
День оказался длинным. Система полива на одном из участков, которые он обслуживал, вышла из строя, и трава высохла. Дело было не в том, что поломка системы произошла по его вине и он переживал, а в том, что хозяин должен вскоре вернуться из отпуска и придет в ярость, если участок не будет ухожен подобающим образом. Работа на этом участке была для Чарли необременительной, и ему не хотелось потерять ее, поэтому он потратил лишнее время, дожидаясь, когда придет слесарь и починит систему полива, а затем — когда напитается влагой трава.
Все еще взволнованный телефонным разговором накануне вечером с Тэдом Картрайтом, ожидая слесаря, он решил тщательно осмотреть свою одежду, которая была на нем в понедельник вечером, когда он находился на Олд-Милл-лейн. Сейчас на нем были те же джинсы, что и тогда, и он нашел три пятнышка от красной краски на правом колене и следы той же краски в задней части фургона.
Джинсы были старые, но очень удобные, поэтому Чарли не хотел их выбрасывать. Он решил попробовать убрать с них краску с помощью скипидара.
Ему необходимо было быть особенно осторожным, так как женщина по фамилии Гроув была застрелена в момент, когда пыталась смыть краску, пролитую им из банок, которые он брал в понедельник ночью.
Все еще в плохом настроении, Чарли наконец поставил прицеп и вошел в дом, направляясь прямо к холодильнику. Он взял пиво, открыл его и начал пить. Взгляд в окно заставил его оторвать бутылку ото рта. К дому поворачивала полицейская патрульная машина. Полицейские. Он знал, что, возможно, они приедут, чтобы задать ему вопросы, потому что он присматривал за участком на Холланд-роуд, где была убита агент по недвижимости.
Чарли посмотрел на свои джинсы. Три капли красной краски на правом колене показались ему размером с доску объявлений. Он бросился в свою спальню, снял мокасины и испугался, увидев, что левый испачкан красной краской. Он схватив с пола чулана вельветовые штаны, надел их, просунул ноги в изрядно изношенные шлепанцы и открыл дверь после второго звонка.
За дверью стоял сержант Клайд Эрли.
— Не возражаешь, если я войду, Чарли? — спросил он. — Хочу задать несколько вопросов.
— Конечно, конечно, проходите, сержант.
Чарли посторонился и увидел, как глаза Эрли обшарили комнату.
— Присаживайтесь. Я только что пришел и успел только открыть пиво. На улице жарко. Забавно, на днях было так холодно, а тут внезапно раз, и жара, будто опять наступило лето. Как на счет пива?
— Благодарю, Чарли, но я на службе.
Эрли выбрал стул с прямой спинкой, один из двух, что стояли за столом для разделки мяса, который служил Чарли обеденным.
Чарли сел на край изношенного клубного стула, который являлся частью обстановки гостиной в доме, в котором он жил с женой до развода.
— То, что произошло вчера на Холланд-роуд, ужасно, — начал Эрли.
— Действительно. Прямо мурашки по коже, не так ли?
Чарли отпил немного пива, но затем пожалел об этом. Лицо Эрли покрылось румянцем. Он снял форменную фуражку, его волосы песочного цвета были влажными.
«Уверен, что ему очень хочется глотнуть пивка, — подумал Чарли. — Ему, наверное, не нравится то, что я сижу перед ним с бутылкой».
Он небрежно поставил бутылку на пол.
— Ты только что вернулся домой с работы, Чарли?
— Да.
— А зачем ты переоделся в вельветовые брюки и шлепанцы? Ты же в них не работал, верно?
— Что-то с системой полива. Мои джинсы и мокасины промокли насквозь. Только я их снял и пошел в душ, когда увидел твою машину, поэтому натянул это.
— Понятно. Извини, что помешал тебе принять душ, но мне нужно узнать кое-что. Ты приглядываешь за участком на Холланд-роуд, 10, не так ли?
— Да. Я начал тогда, когда Кэрроллы купили этот участок восемь-девять лет назад. Когда мистер Кэрролл был переведен по службе, они попросили меня присматривать за участком до его продажи.
— Что означает «присматривать»?
— Ну, подстригать газон, подрезать кусты, подметать крыльцо и дорожку.
— У тебя есть ключ от дома?
— Да. Раз в два дня я захожу, чтобы смести пыль и убедиться в том, что все в полном порядке. Иногда риелторы приводят людей для просмотра, когда идет дождь, и они оставляют грязь в доме. Ну а я убираю.
— Когда ты в последний раз заходил в дом?
— В понедельник. Я всегда захожу после выходных. Это когда в доме бывает наиболее людно.
— Что ты делал в доме в прошлый понедельник?
— То же, что и обычно. Я заехал сначала туда, так как полагал, что если какой-то брокер собирается кого-то привести, все должно выглядеть отлично.
— Ты знал, что в чулане была красная краска?
— Конечно, знал. Там было много банок с краской, не только красной, но и других цветов. Я думаю, когда дом красили, маляр заказал намного больше краски, чем было необходимо.
— Ты не знал, что красная краска из того чулана была украдена и использована для вандализма на Олд-Милл-лейн?
— Я читал о том, что «Обитель Малютки Лиз» была изуродована, но я не знал, что краска была из дома на Холланд-роуд. Кто мог сделать такое, сержант?
— Я надеялся, что у тебя будут некоторые предположения, Чарли.
Чарли пожал плечами.
— Вам лучше побеседовать с теми риелторами, которые приводят и уводят покупателей. Возможно, у одного из них был зуб на Джорджет Гроув или на людей, которые въехали в «Обитель Малютки Лиз».
— Интересная теория, Чарли. Еще пара вопросов, и ты пойдешь принимать душ. Ключ от чулана, где хранилась та краска, отсутствует. Ты знал об этом?
— Я знаю, что он был на месте на прошлой неделе. Я не обратил внимания, был ли он там в этот понедельник.
Эрли улыбнулся.
— Я не говорил, что его не было в понедельник. Я не знаю, был ли он там вообще.
— Просто в понедельник я был там последний раз, — сказал Чарли, оправдываясь. — Я это имел в виду.
— Последний вопрос, Чарли. Можно ли допустить, что кто-то, возможно агент по недвижимости, оставил по небрежности дверь незапертой посте демонстрации дома?
— Конечно, такое может случиться и случалось. Я обнаруживал, что дверь, которая из кухни выходит на задний двор, не запирали. Так же, как и стеклянные раздвижные двери, которые выходят в патио из комнаты отдыха. Некоторые из этих агентов так нервничают, когда пытаются продать дом, что ведут себя небрежно. Они тщательно запирают парадную дверь и электронный замок, а тем временем армия Папы Римского может прошагать через другой вход.
— Ты уверен, что всегда запираешь двери после того, как бываешь в доме, Чарли?
— Послушайте, сержант, я зарабатываю тем, что ухаживаю за домами и участками. Вы думаете, кто-нибудь из них даст мне второй шанс, если я что-нибудь перепутаю? Ни один из них не даст мне второго шанса. Они меня уроют, если я где-то напутаю.
Клайд Эрли встал, чтобы уйти.
— Похоже, кто-то урыл Джорджет Гроув, Чарли, — сказал Эрли. — Дай мне знать, если вспомнишь что-нибудь полезное. Я предполагаю, что, возможно, тот самый человек, который испохабил «Обитель Малютки Лиз», перепугался, потому что мисс Гроув подбиралась к нему; поэтому он вынужден был ее убить. Просто срам. Самое большее, что ему грозило за вандализм на Олд-Милл-лейн, это год или что-то вроде того. А если у него не было судимости, то скорее всего он получил бы условный срок плюс общественные работы. Но если хулиган убил мисс Гроув, чтобы заставить ее замолчать, то он может получить смертный приговор. Ладно, увидимся, Чарли.
Эрли постоял немного и вышел.
Чарли задержал дыхание, пока полицейская машина не уехала, а затем вытащил мобильный телефон и в панике начал набирать номер. Вместо гудков автоответчик сообщил, что номер, по которому он звонит, не обслуживается.
30
В пять часов Томас Мэдисон вошел в «Агентство недвижимости Гроув». В мотеле, где он останавливался на ночь, он сменил темно-синий костюм, в котором у него брали интервью на двенадцатом канале, на широкие брюки и легкий свитер, в котором он выглядел моложе своих пятидесяти двух лет. Его худощавость была следствием не только наследственности, которую он делил со своей покойной кузиной. Как и Джорджет, он точно знал, чего хочет.
Генри и Робин как раз собирались закрываться, когда он пришел.
— Я рад, что застал вас, — сказал Мэдисон. — Сначала я думал остаться на выходные, но в этом нет никакого смысла, поэтому я поеду домой и вернусь в воскресенье вечером. Мы все будем здесь на похоронах — я имею в виду мою жену, моих сестер и их мужей.
— Мы будем открыты завтра, — сказал ему Генри. — Как бы то ни было, похоже, мы собираемся свернуть несколько продаж. Вы уже были у Джорджет дома?
— Нет. Полиция еще не закончила обыск. Я не знаю, что они ищут.
— Могу предположить, что какую-нибудь личную корреспонденцию, которая приведет их к ее убийце, — сказала Робин. — Они также обыскали ее стол здесь.
— Это неприятная история, — сказал Мэдисон. — Я о том, что они спросили меня, хочу ли я увидеть тело. По правде говоря, не хотелось, но отказываться было нехорошо. И я поехал в морг. Могу сказать вам, что меня чуть не стошнило. Пуля угодила ей прямо между глаз.
Томас заметил, что Робин вздрогнула.
— Я сожалею — сказал он. — Я только…
Он пожал плечами, выражая собственное смятение.
— Мне нужно домой, — сказал Мэдисон. — Я тренер футбольной команды моих детей и нам нужно готовиться к завтрашней игре.
В этот момент улыбка заиграла на его губах.
— У нас лучшая футбольная команда в нашей лиге в Филадельфии, как мне кажется.
Генри вежливо улыбнулся. Ему было наплевать, является ли футбольная команда кузена Джорджет лучшей в Филадельфии или в США. Его интересовало лишь одно: выяснить с точки зрения деловых отношений, кто наследники Джорджет.
— Том, — сказал Генри, — я знаю, что вы и ваши две сестры поделите имущество Джорджет.
— Точно, — ответил Томас. — Сегодня утром я заглянул к ее адвокату Орину Хаскеллу. Он в квартале отсюда, как вы знаете. У него есть копия завещания. Он собирается представить его на утверждение в суд, но так там указано.
Мэдисон опять пожал плечами.
— Мои сестры уже спорят о том, кто что получит. У Джорджет было несколько семейных вещей, которые возвращаются. Наши прабабки были сестрами.
Он посмотрел на Генри.
— Я знаю, вам принадлежат 20 процентов этого владения и некоторая собственность на 24-й магистрали. Мы абсолютно не заинтересованы продолжать этот бизнес. Мое предложение следующее. Мы получаем три оценки собственности, затем либо вы выкупите у нас нашу долю, либо если не имеете интереса к продолжению бизнеса, мы закроем офис и распродадим все, включая дом Джорджет, который полностью записан на ее имя.
— Вы еще не знаете, что Джорджет намеревалась передать штату владение на 24-й магистрали, — сказала Робин, не обращая внимания на злобный взгляд Генри.
— Я знаю все об этом. Но, к счастью, она не нашла для этого времени или, возможно, не смогла, потому что вы не согласились с этим, Генри, — сказал Мэдисон. — Откровенно говоря, мы все хотим целовать вам ноги за то, что вы помешали ей сыграть роль «Щедрой Леди» для штата Нью-Джерси. У меня трое детей, у моих сестер по двое, и всё, что мы получим от недвижимости Джорджет, мы потратим на их образование.
— Я немедленно приступлю к оценке имущества, — пообещал Генри.
— Чем скорее, тем лучше. Я поехал, — Мэдисон повернулся, чтобы уйти. Затем остановился.
— Наш семейный обед состоится после церковной службы. Мы бы хотели, чтобы вы к нам присоединились. Я имею в виду, что вы вдвоем были для Джорджет второй семьей.
Генри дождался, когда закроется дверь за Мэдисоном.
— Были ли мы ее семьей? — сухо спросил он.
— Я очень любила Джорджет, — тихо произнесла Робин и добавила, — Как и ты в свое время, по-моему.
— Ты так любила ее, что не возражала против того, что, задержавшись после работы в среду, она копалась в твоем столе? — спросил Генри.
— Я не собиралась говорить об этом. Ты хочешь сказать, что она и в твоем столе копалась?
— Она не только рылась там, но и забрала принадлежавшую мне папку. Она взяла что-нибудь из твоего стола?
— Нет, я бы заметила. В моем столе нет ничего такого, что могло бы ее заинтересовать, разве что она предпочла бы мой лак для волос или духи своим.
— Робин, ты уверена в этом?
Они все еще стояли в приемной. Генри не был высоким, и благодаря каблукам Робин высотой 7, 5 см их глаза были на одном уровне. Они долго смотрели друг на друга.
— Хочешь поиграть в «разгадай секрет»? — спросил он.
Генри и Робин как раз собирались закрываться, когда он пришел.
— Я рад, что застал вас, — сказал Мэдисон. — Сначала я думал остаться на выходные, но в этом нет никакого смысла, поэтому я поеду домой и вернусь в воскресенье вечером. Мы все будем здесь на похоронах — я имею в виду мою жену, моих сестер и их мужей.
— Мы будем открыты завтра, — сказал ему Генри. — Как бы то ни было, похоже, мы собираемся свернуть несколько продаж. Вы уже были у Джорджет дома?
— Нет. Полиция еще не закончила обыск. Я не знаю, что они ищут.
— Могу предположить, что какую-нибудь личную корреспонденцию, которая приведет их к ее убийце, — сказала Робин. — Они также обыскали ее стол здесь.
— Это неприятная история, — сказал Мэдисон. — Я о том, что они спросили меня, хочу ли я увидеть тело. По правде говоря, не хотелось, но отказываться было нехорошо. И я поехал в морг. Могу сказать вам, что меня чуть не стошнило. Пуля угодила ей прямо между глаз.
Томас заметил, что Робин вздрогнула.
— Я сожалею — сказал он. — Я только…
Он пожал плечами, выражая собственное смятение.
— Мне нужно домой, — сказал Мэдисон. — Я тренер футбольной команды моих детей и нам нужно готовиться к завтрашней игре.
В этот момент улыбка заиграла на его губах.
— У нас лучшая футбольная команда в нашей лиге в Филадельфии, как мне кажется.
Генри вежливо улыбнулся. Ему было наплевать, является ли футбольная команда кузена Джорджет лучшей в Филадельфии или в США. Его интересовало лишь одно: выяснить с точки зрения деловых отношений, кто наследники Джорджет.
— Том, — сказал Генри, — я знаю, что вы и ваши две сестры поделите имущество Джорджет.
— Точно, — ответил Томас. — Сегодня утром я заглянул к ее адвокату Орину Хаскеллу. Он в квартале отсюда, как вы знаете. У него есть копия завещания. Он собирается представить его на утверждение в суд, но так там указано.
Мэдисон опять пожал плечами.
— Мои сестры уже спорят о том, кто что получит. У Джорджет было несколько семейных вещей, которые возвращаются. Наши прабабки были сестрами.
Он посмотрел на Генри.
— Я знаю, вам принадлежат 20 процентов этого владения и некоторая собственность на 24-й магистрали. Мы абсолютно не заинтересованы продолжать этот бизнес. Мое предложение следующее. Мы получаем три оценки собственности, затем либо вы выкупите у нас нашу долю, либо если не имеете интереса к продолжению бизнеса, мы закроем офис и распродадим все, включая дом Джорджет, который полностью записан на ее имя.
— Вы еще не знаете, что Джорджет намеревалась передать штату владение на 24-й магистрали, — сказала Робин, не обращая внимания на злобный взгляд Генри.
— Я знаю все об этом. Но, к счастью, она не нашла для этого времени или, возможно, не смогла, потому что вы не согласились с этим, Генри, — сказал Мэдисон. — Откровенно говоря, мы все хотим целовать вам ноги за то, что вы помешали ей сыграть роль «Щедрой Леди» для штата Нью-Джерси. У меня трое детей, у моих сестер по двое, и всё, что мы получим от недвижимости Джорджет, мы потратим на их образование.
— Я немедленно приступлю к оценке имущества, — пообещал Генри.
— Чем скорее, тем лучше. Я поехал, — Мэдисон повернулся, чтобы уйти. Затем остановился.
— Наш семейный обед состоится после церковной службы. Мы бы хотели, чтобы вы к нам присоединились. Я имею в виду, что вы вдвоем были для Джорджет второй семьей.
Генри дождался, когда закроется дверь за Мэдисоном.
— Были ли мы ее семьей? — сухо спросил он.
— Я очень любила Джорджет, — тихо произнесла Робин и добавила, — Как и ты в свое время, по-моему.
— Ты так любила ее, что не возражала против того, что, задержавшись после работы в среду, она копалась в твоем столе? — спросил Генри.
— Я не собиралась говорить об этом. Ты хочешь сказать, что она и в твоем столе копалась?
— Она не только рылась там, но и забрала принадлежавшую мне папку. Она взяла что-нибудь из твоего стола?
— Нет, я бы заметила. В моем столе нет ничего такого, что могло бы ее заинтересовать, разве что она предпочла бы мой лак для волос или духи своим.
— Робин, ты уверена в этом?
Они все еще стояли в приемной. Генри не был высоким, и благодаря каблукам Робин высотой 7, 5 см их глаза были на одном уровне. Они долго смотрели друг на друга.
— Хочешь поиграть в «разгадай секрет»? — спросил он.
31
Выходные проходили неожиданно хорошо. Оба дня выдались очень теплые. Ранним утром в субботу Алекс отправился на прогулку верхом, и по его возвращении я предложила поехать в Спринг-Лейк. Одна из моих клиенток выходила там замуж в июле. Мы были приглашены на свадьбу и остановились тогда в отеле «Брейкерс». Поскольку мы были там вместе, это было единственное место, о котором мне не пришлось особо беспокоиться, если не принимать во внимание тот факт, что эти места были мне знакомы.
— Теперь, когда День Труда позади, держу пари, мы можем забронировать там номер, — сказала я.
Алексу идея понравилась. Джек был от нее просто в восторге. Алекс связался с клубом и смог договориться, чтобы один из тех мальчишек, что подрабатывали на конюшне по выходным, пришел и присмотрел за Звездочкой вечером в субботу и утром в воскресенье.
Все сложилось просто в точности как я и надеялась. В отеле «Брейкерс» нам достались две смежные комнаты с видом на океан. Всю вторую половину дня субботы мы провели на пляже. После ужина отправились на прогулку по дощатым мосткам вдоль берега, и бриз приносил солоноватый запах океана. Ах, как океан успокаивает душу! Я даже была в состоянии размышлять о том, что бывала здесь ранее, когда была таким же ребенком, как Джек, и держалась за руку мамы так же, как сейчас он держится за мою.
В воскресенье мы отправились на утреннюю мессу в красивую церковь Святой Екатерины, где я всегда ощущала душевный комфорт. Я молилась о том, чтобы мне когда-нибудь удалось найти способ вернуть себе доброе имя, изменить то впечатление, которое связывалось с именем Лизы Бартон. Я молилась о том, чтобы когда-нибудь мы смогли стать похожими на другие молодые семьи вокруг. Я хотела жить той жизнью, которой живут они.
На скамье прямо перед нами расположились муж и жена с двумя маленькими мальчиками, как мне показалось, трех и четырех лет, и девочкой, которой не было еще года. Поначалу мальчики вели себя хорошо, но затем стали непоседливыми. Трехлетний мальчик начал толкать старшего брата, на что в ответ тот навалился на него всем телом. Отец заметил это и одним предостерегающим взглядом разделил их порознь. Затем малышка, которая, очевидно, вот-вот начнет ходить, стала вырываться из рук матери.
Я хотела быть способной подарить Алексу семью, о которой он мечтал, со всеми радостями и сложностями, что являются неотъемлемой частью жизни.
Конечно, Алекс и Джек заметили детей, сидевших впереди. Когда мы возвращались к машине после мессы, Алекс спросил Джека, как бы тот поступил, если бы младший брат стал его толкать.
— Я бы его стукнул, — ответил Джек естественным тоном.
— Джек, нет, ты бы не стал делать этого! Так старший брат не поступает, — заявила я.
— А я бы тоже стукнул его, — поддержал его Алекс.
И они ухмыльнулись, глядя друг на друга. Я заставила себя отбросить мысль о том, что если Алекс каким-либо образом узнает правду о моем прошлом до того, как я смогу представить убедительные оправдания в свою защиту, он может просто уйти, исчезнуть из нашей жизни.
Мы провели остаток дня на пляже, довольно рано пообедали в «Старой, умытой волнами, ирландской таверне Родз», а затем, усталые и довольные, тронулись в обратный путь в Мендхем. По дороге я сообщила Алексу, что собираюсь записаться на обучение верховой езде в Клуб Вашингтонской долины.
— А почему не в Пипэке? — спросил он.
— А это из-за парня по имени Зак из Клуба Вашингтонской долины, о котором говорят, что он прекрасный тренер.
— Кто рассказал тебе о нем?
— Джорджет, — сказала я, и моя ложь встала комом в горле. — Я связалась с ним по телефону в пятницу днем. Он сказал, что особенно ничем не занят и согласен позаниматься со мной. Подозреваю, что именно моя лесть сыграла здесь решающую роль. Я сказала ему, что мой муж замечательный наездник, и мне не хочется показывать, что я неопытная наездница, его друзьям.
Ложь, ложь и еще раз ложь. Правда, конечно, заключалась в сходстве постижения науки верховой езды и езды на велосипеде. Стоило однажды научиться, это остается с тобой навсегда. Я боялась, что скорее мой опыт, а не его отсутствие мог подвести меня.
Именно уроки Зака представились самым естественным поводом для того, чтобы оказаться рядом с человеком, чье имя сорвалось с маминых уст за мгновение до смерти.
— Теперь, когда День Труда позади, держу пари, мы можем забронировать там номер, — сказала я.
Алексу идея понравилась. Джек был от нее просто в восторге. Алекс связался с клубом и смог договориться, чтобы один из тех мальчишек, что подрабатывали на конюшне по выходным, пришел и присмотрел за Звездочкой вечером в субботу и утром в воскресенье.
Все сложилось просто в точности как я и надеялась. В отеле «Брейкерс» нам достались две смежные комнаты с видом на океан. Всю вторую половину дня субботы мы провели на пляже. После ужина отправились на прогулку по дощатым мосткам вдоль берега, и бриз приносил солоноватый запах океана. Ах, как океан успокаивает душу! Я даже была в состоянии размышлять о том, что бывала здесь ранее, когда была таким же ребенком, как Джек, и держалась за руку мамы так же, как сейчас он держится за мою.
В воскресенье мы отправились на утреннюю мессу в красивую церковь Святой Екатерины, где я всегда ощущала душевный комфорт. Я молилась о том, чтобы мне когда-нибудь удалось найти способ вернуть себе доброе имя, изменить то впечатление, которое связывалось с именем Лизы Бартон. Я молилась о том, чтобы когда-нибудь мы смогли стать похожими на другие молодые семьи вокруг. Я хотела жить той жизнью, которой живут они.
На скамье прямо перед нами расположились муж и жена с двумя маленькими мальчиками, как мне показалось, трех и четырех лет, и девочкой, которой не было еще года. Поначалу мальчики вели себя хорошо, но затем стали непоседливыми. Трехлетний мальчик начал толкать старшего брата, на что в ответ тот навалился на него всем телом. Отец заметил это и одним предостерегающим взглядом разделил их порознь. Затем малышка, которая, очевидно, вот-вот начнет ходить, стала вырываться из рук матери.
Я хотела быть способной подарить Алексу семью, о которой он мечтал, со всеми радостями и сложностями, что являются неотъемлемой частью жизни.
Конечно, Алекс и Джек заметили детей, сидевших впереди. Когда мы возвращались к машине после мессы, Алекс спросил Джека, как бы тот поступил, если бы младший брат стал его толкать.
— Я бы его стукнул, — ответил Джек естественным тоном.
— Джек, нет, ты бы не стал делать этого! Так старший брат не поступает, — заявила я.
— А я бы тоже стукнул его, — поддержал его Алекс.
И они ухмыльнулись, глядя друг на друга. Я заставила себя отбросить мысль о том, что если Алекс каким-либо образом узнает правду о моем прошлом до того, как я смогу представить убедительные оправдания в свою защиту, он может просто уйти, исчезнуть из нашей жизни.
Мы провели остаток дня на пляже, довольно рано пообедали в «Старой, умытой волнами, ирландской таверне Родз», а затем, усталые и довольные, тронулись в обратный путь в Мендхем. По дороге я сообщила Алексу, что собираюсь записаться на обучение верховой езде в Клуб Вашингтонской долины.
— А почему не в Пипэке? — спросил он.
— А это из-за парня по имени Зак из Клуба Вашингтонской долины, о котором говорят, что он прекрасный тренер.
— Кто рассказал тебе о нем?
— Джорджет, — сказала я, и моя ложь встала комом в горле. — Я связалась с ним по телефону в пятницу днем. Он сказал, что особенно ничем не занят и согласен позаниматься со мной. Подозреваю, что именно моя лесть сыграла здесь решающую роль. Я сказала ему, что мой муж замечательный наездник, и мне не хочется показывать, что я неопытная наездница, его друзьям.
Ложь, ложь и еще раз ложь. Правда, конечно, заключалась в сходстве постижения науки верховой езды и езды на велосипеде. Стоило однажды научиться, это остается с тобой навсегда. Я боялась, что скорее мой опыт, а не его отсутствие мог подвести меня.
Именно уроки Зака представились самым естественным поводом для того, чтобы оказаться рядом с человеком, чье имя сорвалось с маминых уст за мгновение до смерти.
32
В понедельник утром детектив Пол Уолш в числе первых прибыл в пресвитерианскую церковь (Хиллтоп) на поминальную службу в память о Джорджет Гроув. Он выбрал место на последней скамье, чтобы не пропустить ни одного из входящих. В течение ночи в церкви и на подходах к ней были установлены скрытые камеры. Позднее видеозаписи будут внимательно изучены. Вряд ли убийца Джорджет прибудет первым на проводы жертвы, однако вполне возможно, что он — или она — все же появится.
Уолш абсолютно исключал вероятность того, что Джорджет Гроув была убита незнакомцем, проследовавшим за ней в дом с намерением ее ограбить. Он считал, что наличие фотографии Силии Нолан в сумке Джорджет уничтожало такое предположение. Было очевидно, что на фото все отпечатки пальцев тщательно стерты по какой-то причине.
Чем больше он думал, тем больше приходил к убеждению, что Силия Нолан была неуравновешенной женщиной и что она взяла с собой оружие на Холланд-роуд. Он мог представить себе, как она ищет Джорджет, переходя из комнаты в комнату с пистолетом в руке. Можно побиться об заклад, что она при этом не звала Джорджет по имени, подумал Уолш. Она нашла ее на коленях с пропитанной скипидаром тряпкой в руке, выстрелила в нее и положила снимок из газеты в сумку Джорджет.
Так могла действовать только она. Даже то, что пистолет был помещен точно в центр пятна краски, было, по его мнению, еще одним признаком неуравновешенной психики Силии.
Осмотр дома Джорджет в выходные оказался плодотворным. Один из полицейских Мендхема обнаружил в шкафу ее спальни спрятанную папку, в которой была переписка по электронной почте между Генри Палеем и Тэдом Картрайтом. В одном из сообщений Картрайт обещал Палею премиальные, если он вынудит Джорджет продать земельный участок на 24-й магистрали. В нескольких электронных сообщениях Картрайту Палей писал, что агентство находится в шатком финансовом положении, и что он делает все возможное, чтобы держать его в этом состоянии, не работая активно с клиентами.
«Славный малый, — подумал Уолш, — он активно пытался выдавить партнера из бизнеса. Меня бы не удивило, если бы Палей нанял кого-нибудь, чтобы изуродовать также „Обитель Малютки Лиз“. Макингсли уверен в том, что убийцей был Палей, который запаниковал из-за того, что Джорджет каким-то образом удалось завладеть его папкой с перепиской с Картрайтом, однако я в этом не уверен».
Всем было известно, что Джеф Макингсли собирался выдвигать свою кандидатуру на пост губернатора через два года, и многие думали, что он победит на выборах. Столь известное дело было как раз то, что нужно.
«Раскрытие этого дела было бы и мне хорошим подспорьем», — подумал Пол Уолш.
Он хотел вскоре уйти в отставку и получить шикарную работу по обеспечению безопасности в одной большой корпорации.
Без десяти десять заиграл орган, и церковь вдруг стала заполняться людьми. Уолш узнал отдельных представителей местных средств массовой информации, которые, как и он, находились на задних скамейках. Дрю Перри было легко узнать по гриве седых волос. Хотя, на его вкус, она была слишком въедливой, он считал ее хорошей женщиной-репортером. Ему было интересно знать, черпает ли она свою силу из волос, подобно Самсону.
Он смотрел, как Марселла Уильямс, соседка по Олд-Милл-лейн, садится на четвертую скамью.
«Не хочет упустить ни малейшей подробности, — подумал Уолш. — Пошла бы и села прямо на алтарь!»
Без пяти десять приехала семья. Уолш помнил, что их было трое: брат, Томас Мэдисон и две его сестры.
«Должно быть, с ними мужья сестер и жена Мэдисона», — подумал он. Они прошли по проходу и заняли места в первом ряду.
Родственников не допустили, как лиц, заинтересованных в расследовании убийства Джорджет Гроув. Краткая проверка подтвердила, что они солидные, уважаемые в Филадельфии люди. Уолшу нравилось выражение «заинтересованные лица». В переводе это означало: мы думаем, что вы виновны, и мы в лепешку разобьемся, чтобы это доказать.
Следующими пройти по проходу и занять передние места должны были Генри Палей с соответствующим видом соболезнования и Робин Карпентер. Робин решила надеть черное с белым платье по фигуре. Черный галстук Генри был его единственной уступкой траурной одежде, и он плохо сочетался с бежевым спортивным жакетом и коричневыми брюками.
Уолш абсолютно исключал вероятность того, что Джорджет Гроув была убита незнакомцем, проследовавшим за ней в дом с намерением ее ограбить. Он считал, что наличие фотографии Силии Нолан в сумке Джорджет уничтожало такое предположение. Было очевидно, что на фото все отпечатки пальцев тщательно стерты по какой-то причине.
Чем больше он думал, тем больше приходил к убеждению, что Силия Нолан была неуравновешенной женщиной и что она взяла с собой оружие на Холланд-роуд. Он мог представить себе, как она ищет Джорджет, переходя из комнаты в комнату с пистолетом в руке. Можно побиться об заклад, что она при этом не звала Джорджет по имени, подумал Уолш. Она нашла ее на коленях с пропитанной скипидаром тряпкой в руке, выстрелила в нее и положила снимок из газеты в сумку Джорджет.
Так могла действовать только она. Даже то, что пистолет был помещен точно в центр пятна краски, было, по его мнению, еще одним признаком неуравновешенной психики Силии.
Осмотр дома Джорджет в выходные оказался плодотворным. Один из полицейских Мендхема обнаружил в шкафу ее спальни спрятанную папку, в которой была переписка по электронной почте между Генри Палеем и Тэдом Картрайтом. В одном из сообщений Картрайт обещал Палею премиальные, если он вынудит Джорджет продать земельный участок на 24-й магистрали. В нескольких электронных сообщениях Картрайту Палей писал, что агентство находится в шатком финансовом положении, и что он делает все возможное, чтобы держать его в этом состоянии, не работая активно с клиентами.
«Славный малый, — подумал Уолш, — он активно пытался выдавить партнера из бизнеса. Меня бы не удивило, если бы Палей нанял кого-нибудь, чтобы изуродовать также „Обитель Малютки Лиз“. Макингсли уверен в том, что убийцей был Палей, который запаниковал из-за того, что Джорджет каким-то образом удалось завладеть его папкой с перепиской с Картрайтом, однако я в этом не уверен».
Всем было известно, что Джеф Макингсли собирался выдвигать свою кандидатуру на пост губернатора через два года, и многие думали, что он победит на выборах. Столь известное дело было как раз то, что нужно.
«Раскрытие этого дела было бы и мне хорошим подспорьем», — подумал Пол Уолш.
Он хотел вскоре уйти в отставку и получить шикарную работу по обеспечению безопасности в одной большой корпорации.
Без десяти десять заиграл орган, и церковь вдруг стала заполняться людьми. Уолш узнал отдельных представителей местных средств массовой информации, которые, как и он, находились на задних скамейках. Дрю Перри было легко узнать по гриве седых волос. Хотя, на его вкус, она была слишком въедливой, он считал ее хорошей женщиной-репортером. Ему было интересно знать, черпает ли она свою силу из волос, подобно Самсону.
Он смотрел, как Марселла Уильямс, соседка по Олд-Милл-лейн, садится на четвертую скамью.
«Не хочет упустить ни малейшей подробности, — подумал Уолш. — Пошла бы и села прямо на алтарь!»
Без пяти десять приехала семья. Уолш помнил, что их было трое: брат, Томас Мэдисон и две его сестры.
«Должно быть, с ними мужья сестер и жена Мэдисона», — подумал он. Они прошли по проходу и заняли места в первом ряду.
Родственников не допустили, как лиц, заинтересованных в расследовании убийства Джорджет Гроув. Краткая проверка подтвердила, что они солидные, уважаемые в Филадельфии люди. Уолшу нравилось выражение «заинтересованные лица». В переводе это означало: мы думаем, что вы виновны, и мы в лепешку разобьемся, чтобы это доказать.
Следующими пройти по проходу и занять передние места должны были Генри Палей с соответствующим видом соболезнования и Робин Карпентер. Робин решила надеть черное с белым платье по фигуре. Черный галстук Генри был его единственной уступкой траурной одежде, и он плохо сочетался с бежевым спортивным жакетом и коричневыми брюками.