Страница:
Я залезла в карман брюк и достала газетную фотографию.
— Это было прилеплено клейкой лентой к столбу в сарае, — сказала я. — Мой маленький сын нашел ее, когда вышел из дома, чтобы проведать лошадку сегодня утром. — Задыхаясь от лжи, я спросила: — Вы знаете, кто эти люди?
Макингсли взял у меня карточку, держа ее за уголок. Он осмотрел ее и взглянул на меня.
— Да, я знаю этих людей, — сказал он. Мне показалось, что он старался говорить так, словно это было самое естественное дело. — Это фотография семьи, которая отремонтировала дом.
— Семья Бартонов! — Я ненавидела себя за то, что притворялась, будто удивлена.
— Да, — сказал он. Он следил за моей реакцией.
— Я догадывалась, — сказала я. Мой голос был нервным.
— Миссис Нолан, возможно мы сумеем снять отпечатки пальцев с фотографии, — сказал Макингсли. — Кто еще брал ее в руки?
— Больше никто. Муж уже уехал утром, когда я нашла фотографию. Она была прилеплена клейкой лентой к столбу на такой высоте, где Джек не мог бы к ней прикоснуться.
— Понятно. Я хочу забрать ее и исследовать на предмет отпечатков. У вас не найдется полиэтиленового пакета для фотографии?
— Да, конечно. — Я была рада, что мы переходим в другое помещение. Мне больше не хотелось, чтобы этот человек изучал мое лицо, стоя передо мной.
Он последовал за мной на кухню, и я взяла из ящика пакет для сэндвичей и передала ему. Он бросил фотографию в пакет.
— Больше не смею задерживать вас, миссис Нолан, — сказал он. — Но должен вас спросить: предполагали ли вы с мужем сообщить в полицию об очередном вторжении на ваш участок?
— Но это такой незначительный эпизод… — уклончиво ответила я.
— Я согласен, что это не идет ни в какое сравнение с тем, что случилось вчера, — сказал Джеф. — Однако факт остается фактом: кто-то несанкционированно проник на ваш участок опять. Возможно, на снимке есть отпечатки пальцев, и мы сможем их снять, тогда это облегчит поиск того, кто ответственен за все это. Нам понадобятся ваши отпечатки пальцев для сравнения. Я знаю, что вам пришлось много пережить, поэтому я не хочу, чтобы вы приезжали в полицейский участок. Я организую так, чтобы мендхемский полицейский прибыл сюда через несколько минут с набором для снятия отпечатков пальцев. Он может снять их прямо здесь.
У меня уже была возможность познакомиться с процедурой снятия отпечатков пальцев. Будут ли они использовать их только для сравнения с другими на снимке или также проверят по базе данных? Какой-то ребенок в городе признался в вандализме в прошлый Хэллоуин. Думаю, что полиция решила проверить по базе данных отпечатки пальцев несовершеннолетних. Мои отпечатки могут храниться в ней.
— Миссис Нолан, если вы обнаружите какие-либо признаки, что кто-то присутствует на вашем участке, пожалуйста, позвоните нам. Я также попрошу полицию регулярно проезжать мимо вашего дома.
— Я думаю, это хорошая мысль, — ответила я.
Я не слышала, как вошел Алекс, и думаю, что Макингсли тоже не слышал, потому что мы оба неожиданно обернулись и увидели Алекса, стоящего в дверном проеме кухни. Я представила мужчин друг другу, и Макингсли повторил Алексу, что он проверит снимок, найденный мною в сарае, на наличие на нем отпечатков пальцев.
К моему облегчению, Алекс не попросил показать фотографию. Конечно, Макингсли нашел бы это странным, если бы узнал, что я не показала снимок мужу. Прокурор сразу же ушел после этого, потом мы с Алексом посмотрели друг на друга. Он обнял меня.
— Силия, мир — сказал он. — Прошу прощения за несдержанность. Все, что необходимо — держать меня в курсе того, что происходит. Ведь я твой муж, помнишь об этом? Не поступай со мной как с посторонним, который не желает знать, что происходит.
Алекс поддержал мое предложение достать из холодильника лосося, которого он оставил на обеденном столе. Мы вместе ели в патио, и я рассказала ему о предложении Джорджет Гроув.
— Конечно, начинай просмотр, — согласился он. — И если у нас какое-то время будет два дома, так тому и быть.
Потом он добавил:
— Кто знает, может быть, в конце концов нам будут нужны оба.
Я знала, что он пошутил, но никто из нас не улыбнулся, и в моей голове возник афоризм: «Много истины скрыто в шутке».
Позвонили в дверь. Я открыла дверь, и мендхемский полицейский с набором для снятия отпечатков пальцев вошел в дом. Обмакнув кончики пальцев в чернила, я подумала об этой процедуре, которую проходила ранее — в тот вечер, когда убила маму.
15
16
17
18
— Это было прилеплено клейкой лентой к столбу в сарае, — сказала я. — Мой маленький сын нашел ее, когда вышел из дома, чтобы проведать лошадку сегодня утром. — Задыхаясь от лжи, я спросила: — Вы знаете, кто эти люди?
Макингсли взял у меня карточку, держа ее за уголок. Он осмотрел ее и взглянул на меня.
— Да, я знаю этих людей, — сказал он. Мне показалось, что он старался говорить так, словно это было самое естественное дело. — Это фотография семьи, которая отремонтировала дом.
— Семья Бартонов! — Я ненавидела себя за то, что притворялась, будто удивлена.
— Да, — сказал он. Он следил за моей реакцией.
— Я догадывалась, — сказала я. Мой голос был нервным.
— Миссис Нолан, возможно мы сумеем снять отпечатки пальцев с фотографии, — сказал Макингсли. — Кто еще брал ее в руки?
— Больше никто. Муж уже уехал утром, когда я нашла фотографию. Она была прилеплена клейкой лентой к столбу на такой высоте, где Джек не мог бы к ней прикоснуться.
— Понятно. Я хочу забрать ее и исследовать на предмет отпечатков. У вас не найдется полиэтиленового пакета для фотографии?
— Да, конечно. — Я была рада, что мы переходим в другое помещение. Мне больше не хотелось, чтобы этот человек изучал мое лицо, стоя передо мной.
Он последовал за мной на кухню, и я взяла из ящика пакет для сэндвичей и передала ему. Он бросил фотографию в пакет.
— Больше не смею задерживать вас, миссис Нолан, — сказал он. — Но должен вас спросить: предполагали ли вы с мужем сообщить в полицию об очередном вторжении на ваш участок?
— Но это такой незначительный эпизод… — уклончиво ответила я.
— Я согласен, что это не идет ни в какое сравнение с тем, что случилось вчера, — сказал Джеф. — Однако факт остается фактом: кто-то несанкционированно проник на ваш участок опять. Возможно, на снимке есть отпечатки пальцев, и мы сможем их снять, тогда это облегчит поиск того, кто ответственен за все это. Нам понадобятся ваши отпечатки пальцев для сравнения. Я знаю, что вам пришлось много пережить, поэтому я не хочу, чтобы вы приезжали в полицейский участок. Я организую так, чтобы мендхемский полицейский прибыл сюда через несколько минут с набором для снятия отпечатков пальцев. Он может снять их прямо здесь.
У меня уже была возможность познакомиться с процедурой снятия отпечатков пальцев. Будут ли они использовать их только для сравнения с другими на снимке или также проверят по базе данных? Какой-то ребенок в городе признался в вандализме в прошлый Хэллоуин. Думаю, что полиция решила проверить по базе данных отпечатки пальцев несовершеннолетних. Мои отпечатки могут храниться в ней.
— Миссис Нолан, если вы обнаружите какие-либо признаки, что кто-то присутствует на вашем участке, пожалуйста, позвоните нам. Я также попрошу полицию регулярно проезжать мимо вашего дома.
— Я думаю, это хорошая мысль, — ответила я.
Я не слышала, как вошел Алекс, и думаю, что Макингсли тоже не слышал, потому что мы оба неожиданно обернулись и увидели Алекса, стоящего в дверном проеме кухни. Я представила мужчин друг другу, и Макингсли повторил Алексу, что он проверит снимок, найденный мною в сарае, на наличие на нем отпечатков пальцев.
К моему облегчению, Алекс не попросил показать фотографию. Конечно, Макингсли нашел бы это странным, если бы узнал, что я не показала снимок мужу. Прокурор сразу же ушел после этого, потом мы с Алексом посмотрели друг на друга. Он обнял меня.
— Силия, мир — сказал он. — Прошу прощения за несдержанность. Все, что необходимо — держать меня в курсе того, что происходит. Ведь я твой муж, помнишь об этом? Не поступай со мной как с посторонним, который не желает знать, что происходит.
Алекс поддержал мое предложение достать из холодильника лосося, которого он оставил на обеденном столе. Мы вместе ели в патио, и я рассказала ему о предложении Джорджет Гроув.
— Конечно, начинай просмотр, — согласился он. — И если у нас какое-то время будет два дома, так тому и быть.
Потом он добавил:
— Кто знает, может быть, в конце концов нам будут нужны оба.
Я знала, что он пошутил, но никто из нас не улыбнулся, и в моей голове возник афоризм: «Много истины скрыто в шутке».
Позвонили в дверь. Я открыла дверь, и мендхемский полицейский с набором для снятия отпечатков пальцев вошел в дом. Обмакнув кончики пальцев в чернила, я подумала об этой процедуре, которую проходила ранее — в тот вечер, когда убила маму.
15
Приехав в офис, Джорджет Гроув ощутила напряженность в воздухе между Генри и Робин. Обыкновенно застенчивое, слабовольное выражение лица Генри стало дерзким, и его тонкие губы сжались в упрямую линию.
Робин сердито смотрела на него, а ее телодвижения говорили о том, что она готова вскочить со стула и ударить его.
— Что происходит? — резко спросила Джорджет, надеясь, что два ее сотрудника поймут: у нее нет настроения слушать их перепалку.
— Все просто — раздраженно сказала Робин. — Генри пребывает в одном из его мрачных настроений, и я сказала ему, что вам и так дел хватает, нечего тут причитать и заламывать руки.
— Если ты считаешь, что иск против нашего агентства может привести к его закрытию, и называешь его «мраком с гаком», то тебе просто не следовало заниматься риелторской деятельностью, — огрызнулся Генри. — Джорджет, я предполагаю, что ты читаешь газеты? Я прошу, чтобы ты вспомнила, что я тоже имею долю в этом агентстве.
— Двадцать процентов, — уравновешенным тоном сказала Джорджет, — и, если я еще помню школьную арифметику, то моя доля составляет остальные восемьдесят процентов.
— Я также имею двадцать процентов недвижимости на 24-й магистрали, и я хочу получить деньги с нее, — продолжал Генри. — У нас есть предложение. Или продайте этот участок; или выкупите мою долю.
— Генри, вы прекрасно знаете, что люди, которые хотят купить это владение, противостоят Тэду Картрайту, — сказала Джорджет. — Если Тэд выиграет сделку и приобретет его, у него будет достаточно земли, чтобы добиваться перевода участков в коммерческое пользование, то есть в коммерческую зону. Ведь мы давно договорились, что, возможно, передадим это владение штату.
— Или вы выкупите мою долю, — упрямо настаивал Генри. — Джорджет, позвольте мне сказать вам кое-что. Этот дом на Олд-Милл-лейн проклят. Вы единственный в городе агент по недвижимости, кто согласен продавать этот особый дом. Вы зря тратите деньги нашей фирмы на его рекламу. Когда Алекс Нолан попросил показать дом, вам надо было сказать ему правду о доме сразу же на месте. В то утро, когда я показывал Силии Нолан этот особняк, что-то гнетущее присутствовало в атмосфере комнаты, где произошло убийство. Она это почувствовала, и это расстроило ее. Я говорил вам: в этом проклятом месте пахло как в похоронном бюро.
— Цветы заказал ее муж, а не я, — с жаром возразила Джорджет.
— Я видел в газете фотографию этой несчастной женщины, падающей без чувств, и вы ответственны за это. Надеюсь, вы осознаете это.
— Хорошо, Генри, вы сказали все, что хотели, — внезапно заговорила Робин ровным и твердым голосом. — Почему бы вам не успокоиться?
Она посмотрела на Джорджет и сказала:
— Я надеялась уберечь вас от неприятного ощущения из-за всего этого в ту минуту, когда вы вошли.
Джорджет с благодарностью посмотрела на Робин. Я была в ее возрасте, когда открыла это агентство, подумала Джорджет. У Робин есть именно то, что заставляет людей желать покупать дома, которые она им показывает. Генри Палея не интересует, продаст он дом или не продаст. Если ему так хочется быть уволенным, я могу дать ему возможность ощутить вкус увольнения.
— Послушай, Генри, — сказала Джорджет, — есть возможное решение. — Алекс Нолан публично признал, что перебил меня, когда я пыталась рассказать ему предысторию дома. Ноланы хотят жить в этом районе. Я просмотрю все данные, которые удастся найти, и подберу несколько домов, чтобы показать их Силии Нолан. Если я отыщу что-нибудь, что ей понравится, я откажусь от комиссионных. Алекс Нолан даже не хотел подавать жалобу в полицию в связи с хулиганским происшествием на участке. Мне кажется, они оба согласятся уладить это дело без лишнего шума.
Генри Палей пожал плечами, молча повернулся и направился по коридору к своему кабинету.
— Готова поклясться, он будет разочарован, если вам удастся этот фокус, — заметила Робин.
— Боюсь, ты права, — согласилась Джорджет, — но я все же собираюсь это сделать.
Вопреки ожиданиям Джорджет, утро выдалось суетливым: внезапно зашла молодая пара, которая, по-видимому, имела серьезное намерение купить дом в районе Мендхема. Несколько часов Джорджет ездила с ними по участкам в их ценовом диапазоне, созванивалась с владельцами приглянувшихся домов, чтобы получить разрешение на осмотр. Наконец пара удалилась, пообещав вернуться с родителями, чтобы показать им дом, который, кажется, понравился молодым.
Джорджет наскоро выпила кофе с сэндвичем у себя за столом и следующие два часа посвятила просмотру и тщательному изучению предназначенного для агентов списка выставленных на продажу домов, надеясь отыскать среди них заманчивое предложение для Силии Нолан.
В итоге из всего списка она выбрала четыре варианта. Она решила в первую очередь предложить два дома, на продажу которых у нее было эксклюзивное право, а в случае необходимости показать остальные. Она была в дружеских отношениях с агентом, продававшим последние два дома, поэтому могла рассчитывать на свою долю вознаграждения.
Скрестив пальцы, чтобы не сглазить, она набрала номер Ноланов и узнала с облегчением и удовлетворением, что Силия готова взглянуть на другие дома в этом районе. Затем она связалась по телефону с владельцами выбранных домов и попросила разрешения незамедлительно их осмотреть.
В четыре часа Джорджет была уже в пути.
— Я еще вернусь, — сказала она Робин. — Пожелай мне удачи.
Три дома Джорджет вычеркнула из списка сразу. Хотя они все были хороши каждый по-своему, она не была уверена, что они заинтересуют Силию Нолан. Оставшийся последним, согласно описанию, был действительно подходящим. Это был реставрированный сельский дом, который теперь был свободным, так как владелец дома был внезапно переброшен своим работодателем в другое место. Джорджет вспомнила, что слышала о том, что домом постоянно интересуются покупатели, поскольку он был недавно отремонтирован. Он находился рядом с городской чертой Пипэка в том же самом районе, где когда-то имела дом Джеки Кеннеди.
«Мне так и не довелось его увидеть, потому что его сразу же захотели купить в прошлом месяце, но затем сделка сорвалась», — размышляла Джорджет.
«Красивое владение, — подумала она, подъезжая к входу. — Двенадцать акров, здесь будет достаточно места для пони».
Она остановилась, чтобы открыть ворота в ограде из штакетника.
«Этот тип ограды очень гармонирует с окрестностями, — решила она, открывая ворота. — Некоторые из тех безвкусных ворот и заборов, что ставят на Макмэншенс, оскорбляют глаз».
Джорджет вернулась в машину, а затем проехала длинной подъездной дорожкой к дому и припарковалась у парадной двери. Открыв почтовый ящик, она обрадовались, увидев ключ внутри. Это означало, что дом никому не демонстрируется в данный момент.
«Конечно, здесь никого нет, — подумала она, — иначе стояла бы чья-нибудь машина».
Она зашла внутрь и прошлась по комнатам. Дом был безупречен. Каждая комната была недавно перекрашена. Кухня была оборудована по последнему слову техники, сохраняя при этом вид старомодной сельской кухни.
«Остается только въехать — подумала Джорджет. — Хотя этот дом дороже, чем на Олд-Милл-лейн, я думаю, Силии Нолан он понравится, и цена не будет проблемой».
С растущей надеждой она обследовала дом от чердака до подвала. В отделанном подвале чулан у лестницы был закрыт на ключ, а ключа не было.
«Я знаю, недавно Генри показывал кому-то дом, — подумала Джорджет, все больше раздражаясь. — Может быть, по рассеянности он положил ключ в карман? На прошлой неделе он не мог найти ключ от своего офиса, а позже все перерыл в поисках ключа от машины. Конечно, это не обязательно его вина. Просто сейчас я готова винить его во всем».
На полу около чулана было пятно красного цвета. Джорджет присела, чтобы рассмотреть его. Это была краска, она была в этом уверена. Столовая была выкрашена темно-красной краской.
— Возможно, этот чулан служил для хранения банок с оставшейся краской, — решила она.
Она вернулась наверх, закрыла и заперла дверь и положила ключ от дома в запирающийся почтовый ящик. Как только она добралась до офиса, она позвонила Силии Нолан и стала расхваливать фермерский дом.
— Похоже, что стоит взглянуть на него, — сказала Силия.
«Силия говорит сдержанно, — подумала Джорджет, — но, по крайней мере, она намерена посмотреть дом».
— Он пользуется спросом, миссис Нолан, — заверила она ее. — Если вас устроит завтра в десять утра, буду рада заехать за вами.
— Спасибо, я предпочла бы поехать на своей машине, — ответила Силия. — Мне всегда нравится ездить на своей машине. Так я могу быть уверена, что вовремя заберу Джека из школы.
— Понимаю. Тогда давайте я дам вам адрес, — сказала Джорджет. Она слушала, как Силия повторяет адрес, а затем уже собралась объяснить, как проехать, но Силия прервала ее.
— У меня еще один звонок прорывается. Я встречусь с вами там завтра, в десять часов ровно.
Джорджет захлопнула крышку сотового телефона и пожала плечами. Когда Силия спохватится, она перезвонит, чтобы узнать, как добраться. Этот дом достаточно трудно найти. Джорджет с надеждой ждала, что ее телефон зазвонит, но он молчал.
— Вероятно, у нее в машине стоит система навигации, — решила Джорджет.
— Джорджет, я хочу извиниться, — сказал Генри Палей, стоя у входа в ее кабинет.
Джорджет подняла глаза. Прежде чем она успела ответить, Палей продолжил:
— Я хотел бы извиниться не за то, что я сказал, а за то, как я это сделал.
— Принято, — сказала Джорджет, добавив:
— Генри, я показываю Силии Нолан фермерский дом на Холланд-роуд. Я знаю, что ты был там на прошлой неделе. Ты не помнишь, был ли там ключ от чулана в подвале?
— Думаю, что был.
— Ты заглядывал в чулан?
— Нет, — ответил Генри. — Пара, которой я показывал дом, явно не интересовалась его покупкой. Для них он оказался слишком дорогим. Мы находились там всего несколько минут. Ну, мне пора идти. Спокойной ночи, Джорджет.
Джорджет продолжала сидеть, не двигаясь, некоторое время после того, как Генри ушел.
«Я всегда говорила, что чувствую ложь, — подумала она, — но, черт возьми, почему Генри соврал мне? И почему после осмотра дома он не подсказал мне, что такой дом будет легко быстро продать?»
Робин сердито смотрела на него, а ее телодвижения говорили о том, что она готова вскочить со стула и ударить его.
— Что происходит? — резко спросила Джорджет, надеясь, что два ее сотрудника поймут: у нее нет настроения слушать их перепалку.
— Все просто — раздраженно сказала Робин. — Генри пребывает в одном из его мрачных настроений, и я сказала ему, что вам и так дел хватает, нечего тут причитать и заламывать руки.
— Если ты считаешь, что иск против нашего агентства может привести к его закрытию, и называешь его «мраком с гаком», то тебе просто не следовало заниматься риелторской деятельностью, — огрызнулся Генри. — Джорджет, я предполагаю, что ты читаешь газеты? Я прошу, чтобы ты вспомнила, что я тоже имею долю в этом агентстве.
— Двадцать процентов, — уравновешенным тоном сказала Джорджет, — и, если я еще помню школьную арифметику, то моя доля составляет остальные восемьдесят процентов.
— Я также имею двадцать процентов недвижимости на 24-й магистрали, и я хочу получить деньги с нее, — продолжал Генри. — У нас есть предложение. Или продайте этот участок; или выкупите мою долю.
— Генри, вы прекрасно знаете, что люди, которые хотят купить это владение, противостоят Тэду Картрайту, — сказала Джорджет. — Если Тэд выиграет сделку и приобретет его, у него будет достаточно земли, чтобы добиваться перевода участков в коммерческое пользование, то есть в коммерческую зону. Ведь мы давно договорились, что, возможно, передадим это владение штату.
— Или вы выкупите мою долю, — упрямо настаивал Генри. — Джорджет, позвольте мне сказать вам кое-что. Этот дом на Олд-Милл-лейн проклят. Вы единственный в городе агент по недвижимости, кто согласен продавать этот особый дом. Вы зря тратите деньги нашей фирмы на его рекламу. Когда Алекс Нолан попросил показать дом, вам надо было сказать ему правду о доме сразу же на месте. В то утро, когда я показывал Силии Нолан этот особняк, что-то гнетущее присутствовало в атмосфере комнаты, где произошло убийство. Она это почувствовала, и это расстроило ее. Я говорил вам: в этом проклятом месте пахло как в похоронном бюро.
— Цветы заказал ее муж, а не я, — с жаром возразила Джорджет.
— Я видел в газете фотографию этой несчастной женщины, падающей без чувств, и вы ответственны за это. Надеюсь, вы осознаете это.
— Хорошо, Генри, вы сказали все, что хотели, — внезапно заговорила Робин ровным и твердым голосом. — Почему бы вам не успокоиться?
Она посмотрела на Джорджет и сказала:
— Я надеялась уберечь вас от неприятного ощущения из-за всего этого в ту минуту, когда вы вошли.
Джорджет с благодарностью посмотрела на Робин. Я была в ее возрасте, когда открыла это агентство, подумала Джорджет. У Робин есть именно то, что заставляет людей желать покупать дома, которые она им показывает. Генри Палея не интересует, продаст он дом или не продаст. Если ему так хочется быть уволенным, я могу дать ему возможность ощутить вкус увольнения.
— Послушай, Генри, — сказала Джорджет, — есть возможное решение. — Алекс Нолан публично признал, что перебил меня, когда я пыталась рассказать ему предысторию дома. Ноланы хотят жить в этом районе. Я просмотрю все данные, которые удастся найти, и подберу несколько домов, чтобы показать их Силии Нолан. Если я отыщу что-нибудь, что ей понравится, я откажусь от комиссионных. Алекс Нолан даже не хотел подавать жалобу в полицию в связи с хулиганским происшествием на участке. Мне кажется, они оба согласятся уладить это дело без лишнего шума.
Генри Палей пожал плечами, молча повернулся и направился по коридору к своему кабинету.
— Готова поклясться, он будет разочарован, если вам удастся этот фокус, — заметила Робин.
— Боюсь, ты права, — согласилась Джорджет, — но я все же собираюсь это сделать.
Вопреки ожиданиям Джорджет, утро выдалось суетливым: внезапно зашла молодая пара, которая, по-видимому, имела серьезное намерение купить дом в районе Мендхема. Несколько часов Джорджет ездила с ними по участкам в их ценовом диапазоне, созванивалась с владельцами приглянувшихся домов, чтобы получить разрешение на осмотр. Наконец пара удалилась, пообещав вернуться с родителями, чтобы показать им дом, который, кажется, понравился молодым.
Джорджет наскоро выпила кофе с сэндвичем у себя за столом и следующие два часа посвятила просмотру и тщательному изучению предназначенного для агентов списка выставленных на продажу домов, надеясь отыскать среди них заманчивое предложение для Силии Нолан.
В итоге из всего списка она выбрала четыре варианта. Она решила в первую очередь предложить два дома, на продажу которых у нее было эксклюзивное право, а в случае необходимости показать остальные. Она была в дружеских отношениях с агентом, продававшим последние два дома, поэтому могла рассчитывать на свою долю вознаграждения.
Скрестив пальцы, чтобы не сглазить, она набрала номер Ноланов и узнала с облегчением и удовлетворением, что Силия готова взглянуть на другие дома в этом районе. Затем она связалась по телефону с владельцами выбранных домов и попросила разрешения незамедлительно их осмотреть.
В четыре часа Джорджет была уже в пути.
— Я еще вернусь, — сказала она Робин. — Пожелай мне удачи.
Три дома Джорджет вычеркнула из списка сразу. Хотя они все были хороши каждый по-своему, она не была уверена, что они заинтересуют Силию Нолан. Оставшийся последним, согласно описанию, был действительно подходящим. Это был реставрированный сельский дом, который теперь был свободным, так как владелец дома был внезапно переброшен своим работодателем в другое место. Джорджет вспомнила, что слышала о том, что домом постоянно интересуются покупатели, поскольку он был недавно отремонтирован. Он находился рядом с городской чертой Пипэка в том же самом районе, где когда-то имела дом Джеки Кеннеди.
«Мне так и не довелось его увидеть, потому что его сразу же захотели купить в прошлом месяце, но затем сделка сорвалась», — размышляла Джорджет.
«Красивое владение, — подумала она, подъезжая к входу. — Двенадцать акров, здесь будет достаточно места для пони».
Она остановилась, чтобы открыть ворота в ограде из штакетника.
«Этот тип ограды очень гармонирует с окрестностями, — решила она, открывая ворота. — Некоторые из тех безвкусных ворот и заборов, что ставят на Макмэншенс, оскорбляют глаз».
Джорджет вернулась в машину, а затем проехала длинной подъездной дорожкой к дому и припарковалась у парадной двери. Открыв почтовый ящик, она обрадовались, увидев ключ внутри. Это означало, что дом никому не демонстрируется в данный момент.
«Конечно, здесь никого нет, — подумала она, — иначе стояла бы чья-нибудь машина».
Она зашла внутрь и прошлась по комнатам. Дом был безупречен. Каждая комната была недавно перекрашена. Кухня была оборудована по последнему слову техники, сохраняя при этом вид старомодной сельской кухни.
«Остается только въехать — подумала Джорджет. — Хотя этот дом дороже, чем на Олд-Милл-лейн, я думаю, Силии Нолан он понравится, и цена не будет проблемой».
С растущей надеждой она обследовала дом от чердака до подвала. В отделанном подвале чулан у лестницы был закрыт на ключ, а ключа не было.
«Я знаю, недавно Генри показывал кому-то дом, — подумала Джорджет, все больше раздражаясь. — Может быть, по рассеянности он положил ключ в карман? На прошлой неделе он не мог найти ключ от своего офиса, а позже все перерыл в поисках ключа от машины. Конечно, это не обязательно его вина. Просто сейчас я готова винить его во всем».
На полу около чулана было пятно красного цвета. Джорджет присела, чтобы рассмотреть его. Это была краска, она была в этом уверена. Столовая была выкрашена темно-красной краской.
— Возможно, этот чулан служил для хранения банок с оставшейся краской, — решила она.
Она вернулась наверх, закрыла и заперла дверь и положила ключ от дома в запирающийся почтовый ящик. Как только она добралась до офиса, она позвонила Силии Нолан и стала расхваливать фермерский дом.
— Похоже, что стоит взглянуть на него, — сказала Силия.
«Силия говорит сдержанно, — подумала Джорджет, — но, по крайней мере, она намерена посмотреть дом».
— Он пользуется спросом, миссис Нолан, — заверила она ее. — Если вас устроит завтра в десять утра, буду рада заехать за вами.
— Спасибо, я предпочла бы поехать на своей машине, — ответила Силия. — Мне всегда нравится ездить на своей машине. Так я могу быть уверена, что вовремя заберу Джека из школы.
— Понимаю. Тогда давайте я дам вам адрес, — сказала Джорджет. Она слушала, как Силия повторяет адрес, а затем уже собралась объяснить, как проехать, но Силия прервала ее.
— У меня еще один звонок прорывается. Я встречусь с вами там завтра, в десять часов ровно.
Джорджет захлопнула крышку сотового телефона и пожала плечами. Когда Силия спохватится, она перезвонит, чтобы узнать, как добраться. Этот дом достаточно трудно найти. Джорджет с надеждой ждала, что ее телефон зазвонит, но он молчал.
— Вероятно, у нее в машине стоит система навигации, — решила Джорджет.
— Джорджет, я хочу извиниться, — сказал Генри Палей, стоя у входа в ее кабинет.
Джорджет подняла глаза. Прежде чем она успела ответить, Палей продолжил:
— Я хотел бы извиниться не за то, что я сказал, а за то, как я это сделал.
— Принято, — сказала Джорджет, добавив:
— Генри, я показываю Силии Нолан фермерский дом на Холланд-роуд. Я знаю, что ты был там на прошлой неделе. Ты не помнишь, был ли там ключ от чулана в подвале?
— Думаю, что был.
— Ты заглядывал в чулан?
— Нет, — ответил Генри. — Пара, которой я показывал дом, явно не интересовалась его покупкой. Для них он оказался слишком дорогим. Мы находились там всего несколько минут. Ну, мне пора идти. Спокойной ночи, Джорджет.
Джорджет продолжала сидеть, не двигаясь, некоторое время после того, как Генри ушел.
«Я всегда говорила, что чувствую ложь, — подумала она, — но, черт возьми, почему Генри соврал мне? И почему после осмотра дома он не подсказал мне, что такой дом будет легко быстро продать?»
16
После того как она осмотрела разукрашенный хулиганами дом на Олд-Милл-лейн, Дрю Перри вернулась в офис редакции «Стар-Леджер» и написала статью. Ей доставило удовольствие, что снимок Силии Нолан, падающей в обморок, сопровождал ее материал.
— Пытаешься отнять мой хлеб? — шутливо спросил Чарли, газетный фотограф, который помчался тогда на место происшествия.
— Нет, просто мне повезло быть там и застать момент, — ответила Дрю.
Этот диалог состоялся, когда Дрю сказала Кену Шарки, своему редактору, что хочет написать очерк по делу Бартон.
— Это абсолютно подходит для моей серии «Какая история скрыта в истории», — сказала Дрю.
— Что-нибудь известно, где Бартон находится сейчас? — спросил Шарки.
— Нет ни одной зацепки.
— Твой очерк по-настоящему будет интересен, если ты сможешь узнать, где сейчас Лиза Бартон и услышать ее версию того, что случилось в том доме той ночью, — сказал Шарки.
— Я намерена попробовать.
— Действуй! Зная тебя, я верю, что ты раскопаешь что-нибудь очень интересное, — сказал Шарки.
Краткая улыбка Шарки означала, что разговор окончен.
— Кстати, Кен. Завтра я собираюсь поработать дома.
— Хорошо.
Когда Дрю переехала пять лет назад из Вашингтона, она нашла для себя отличный дом. Маленький дом на Честнат-стрит в Монтклере. Это было подходящее место жительства для тех, кто работал в «Стар-Леджер» в Ньюарке.
В отличие от людей, покупающих дома в кондоминиуме и городе, чтобы не забивать себе голову ухаживанием за приусадебным участком и уборкой снега, Дрю нравилось заботиться о своей собственной лужайке и иметь небольшой садик.
Другим плюсом было то, что железнодорожная станция находилась рядом, поэтому она могла быть в центре Манхзттена через двадцать минут, не тратя время на езду на автомобиле и парковку. Дрю, поклонница театра и кино, выезжала туда три-четыре вечера в неделю.
Рано утром, уютно чувствуя себя в толстовке и джинсах, с включенной рядом кофеваркой, Дрю расположилась за своим письменным столом в кабинете, который был ею устроен так, что мог служить второй спальней для большинства людей. На стене перед ее столом была пробковая доска. Работая над каким-нибудь очерком, она выуживала вею информацию для него из Интернета и к моменту окончания работы над очерком серии «Какая история скрыта в истории» для воскресного выпуска «Стар-Леджер», пробковая доска всегда была беспорядочно увешана снимками, газетными вырезками и листками с каракулями, понятными ей одной.
Она собрала все, что имелось по делу Лизы Бартон. Двадцать четыре года назад этот случай упоминался в новостях в течение нескольких недель. Затем, как и все сенсационные истории, она утихла до суда. Когда был вынесен приговор, история вновь привлекла к себе большое внимание. Психиатры, психологи и эксперты по псевдоумственным расстройствам были приглашены прокомментировать оправдательный приговор Лизе.
— Приглашенный психиатр, — громко бормотала Дрю, читая цитаты из заявлений нескольких медицинских экспертов, пришедших к общему выводу о том, что очень обеспокоены вынесенным приговором и считают, что Лиза Бартон является одним из тех детей, которые способны спланировать и осуществить хладнокровное убийство.
Одно интервью ее особенно разозлило.
— Разрешите привести вам один пример, — сказал приглашенный психиатр. — В прошлом году я лечил девятилетнюю девочку, которая задушила сестренку-грудничка. «Я хотела, чтобы она умерла, — рассказывала она мне, — но я не хотела, чтобы она оставалась мертвой навсегда». В этом-то и разница между моей пациенткой и Лизой Бартон. Моя пациентка попросту не понимала окончательный характер смерти. Она только хотела, чтобы ребенок не кричал. По всем признакам Лиза Бартон желала смерти своей матери. Она думала, что ее мать предает ее покойного отца повторным замужеством. Соседи подтвердили, что Лиза всегда была враждебно настроена к своему отчиму. Я не удивился бы, если бы она оказалась достаточно умна, чтобы симулировать эту так называемую травму, когда она не вымолвила ни слова в течение месяцев».
«Вот такие, как этот врун, и помогли утвердиться мифу о „Малютке Лиз“», — думала Дрю.
Когда она начинала составлять очерк для своей серии, Дрю всегда вносила в список на доске каждое имя, которое ей встречалось и которое упоминалось в той или иной связи с историей. Сейчас две колонки на доске были уже заполнены. Список начинался с Лизы, Одри Бартон и Тэда Картрайта. Следующим именем, которое добавила Дрю после этого, было имя отца Лизы, Уилла Бартона. Он умер в результате несчастного случая во время верховой прогулки. Насколько идиллическим был его брак с Одри? Дрю намеревалась выяснить.
Неожиданно для нее всплыло представляющее особый интерес имя Дианы Уэзли. В газетах о ней писали как о «модели и бывшей подружке Картрайта». Во время суда она позировала фотографам и охотно обсуждала свои свидетельские показания, несмотря на запрет судьи публично комментировать свое выступление в суде. Диана заявила репортерам, что ужинала с Тэдом Картрайтом вечером, когда случилась трагедия, и что он рассказывал ей, что тайно навещает свою жену, и что ненависть ребенка к нему была причиной разрыва.
Показания Дианы могли бы способствовать признанию виновности Лизы, за исключением одного факта: ее бывшая подруга пришла в суд и заявила, что Диана жаловалась на то, что в период их общения с Тэдом он допускал по отношению к ней физическое насилие.
«Если это правда, почему же она так старалась подтвердить его версию на суде? — думала Дрю. — Как бы я сейчас хотела задать ей несколько вопросов!»
Еще одним человеком, который вызывал у Дрю интерес, был Бенджамин Флетчер, который был назначен адвокатом Лизы Бартон. Когда она навела о нем справки, выяснилось, что он получил диплом юриста в сорок шесть лет, всего два года проработал государственным защитником, затем уволился и стал самостоятельно заниматься разводами, завещаниями и куплей-продажей недвижимости. Он до сих пор практиковал в Честере, городе, расположенном недалеко от Мендхема. Сейчас по расчетам Дрю ему было семьдесят пять лет. Она решила, что он мог бы стать неплохой отправной точкой. Возможно, суд не станет открывать архив по делам несовершеннолетних. Однако очевидно то, что Флетчер никогда не специализировался на защите несовершеннолетних.
«Почему же тогда относительно неопытного человека назначили адвокатом ребенка по делу об убийстве?» — недоумевала Дрю.
«Больше вопросов, чем ответов», — подумала она.
Дрю откинулась на спинку своего вращающегося кресла, сняла очки и начала крутить их — жест, который, по мнению друзей, делал ее похожей на лису, напавшую на след.
— Пытаешься отнять мой хлеб? — шутливо спросил Чарли, газетный фотограф, который помчался тогда на место происшествия.
— Нет, просто мне повезло быть там и застать момент, — ответила Дрю.
Этот диалог состоялся, когда Дрю сказала Кену Шарки, своему редактору, что хочет написать очерк по делу Бартон.
— Это абсолютно подходит для моей серии «Какая история скрыта в истории», — сказала Дрю.
— Что-нибудь известно, где Бартон находится сейчас? — спросил Шарки.
— Нет ни одной зацепки.
— Твой очерк по-настоящему будет интересен, если ты сможешь узнать, где сейчас Лиза Бартон и услышать ее версию того, что случилось в том доме той ночью, — сказал Шарки.
— Я намерена попробовать.
— Действуй! Зная тебя, я верю, что ты раскопаешь что-нибудь очень интересное, — сказал Шарки.
Краткая улыбка Шарки означала, что разговор окончен.
— Кстати, Кен. Завтра я собираюсь поработать дома.
— Хорошо.
Когда Дрю переехала пять лет назад из Вашингтона, она нашла для себя отличный дом. Маленький дом на Честнат-стрит в Монтклере. Это было подходящее место жительства для тех, кто работал в «Стар-Леджер» в Ньюарке.
В отличие от людей, покупающих дома в кондоминиуме и городе, чтобы не забивать себе голову ухаживанием за приусадебным участком и уборкой снега, Дрю нравилось заботиться о своей собственной лужайке и иметь небольшой садик.
Другим плюсом было то, что железнодорожная станция находилась рядом, поэтому она могла быть в центре Манхзттена через двадцать минут, не тратя время на езду на автомобиле и парковку. Дрю, поклонница театра и кино, выезжала туда три-четыре вечера в неделю.
Рано утром, уютно чувствуя себя в толстовке и джинсах, с включенной рядом кофеваркой, Дрю расположилась за своим письменным столом в кабинете, который был ею устроен так, что мог служить второй спальней для большинства людей. На стене перед ее столом была пробковая доска. Работая над каким-нибудь очерком, она выуживала вею информацию для него из Интернета и к моменту окончания работы над очерком серии «Какая история скрыта в истории» для воскресного выпуска «Стар-Леджер», пробковая доска всегда была беспорядочно увешана снимками, газетными вырезками и листками с каракулями, понятными ей одной.
Она собрала все, что имелось по делу Лизы Бартон. Двадцать четыре года назад этот случай упоминался в новостях в течение нескольких недель. Затем, как и все сенсационные истории, она утихла до суда. Когда был вынесен приговор, история вновь привлекла к себе большое внимание. Психиатры, психологи и эксперты по псевдоумственным расстройствам были приглашены прокомментировать оправдательный приговор Лизе.
— Приглашенный психиатр, — громко бормотала Дрю, читая цитаты из заявлений нескольких медицинских экспертов, пришедших к общему выводу о том, что очень обеспокоены вынесенным приговором и считают, что Лиза Бартон является одним из тех детей, которые способны спланировать и осуществить хладнокровное убийство.
Одно интервью ее особенно разозлило.
— Разрешите привести вам один пример, — сказал приглашенный психиатр. — В прошлом году я лечил девятилетнюю девочку, которая задушила сестренку-грудничка. «Я хотела, чтобы она умерла, — рассказывала она мне, — но я не хотела, чтобы она оставалась мертвой навсегда». В этом-то и разница между моей пациенткой и Лизой Бартон. Моя пациентка попросту не понимала окончательный характер смерти. Она только хотела, чтобы ребенок не кричал. По всем признакам Лиза Бартон желала смерти своей матери. Она думала, что ее мать предает ее покойного отца повторным замужеством. Соседи подтвердили, что Лиза всегда была враждебно настроена к своему отчиму. Я не удивился бы, если бы она оказалась достаточно умна, чтобы симулировать эту так называемую травму, когда она не вымолвила ни слова в течение месяцев».
«Вот такие, как этот врун, и помогли утвердиться мифу о „Малютке Лиз“», — думала Дрю.
Когда она начинала составлять очерк для своей серии, Дрю всегда вносила в список на доске каждое имя, которое ей встречалось и которое упоминалось в той или иной связи с историей. Сейчас две колонки на доске были уже заполнены. Список начинался с Лизы, Одри Бартон и Тэда Картрайта. Следующим именем, которое добавила Дрю после этого, было имя отца Лизы, Уилла Бартона. Он умер в результате несчастного случая во время верховой прогулки. Насколько идиллическим был его брак с Одри? Дрю намеревалась выяснить.
Неожиданно для нее всплыло представляющее особый интерес имя Дианы Уэзли. В газетах о ней писали как о «модели и бывшей подружке Картрайта». Во время суда она позировала фотографам и охотно обсуждала свои свидетельские показания, несмотря на запрет судьи публично комментировать свое выступление в суде. Диана заявила репортерам, что ужинала с Тэдом Картрайтом вечером, когда случилась трагедия, и что он рассказывал ей, что тайно навещает свою жену, и что ненависть ребенка к нему была причиной разрыва.
Показания Дианы могли бы способствовать признанию виновности Лизы, за исключением одного факта: ее бывшая подруга пришла в суд и заявила, что Диана жаловалась на то, что в период их общения с Тэдом он допускал по отношению к ней физическое насилие.
«Если это правда, почему же она так старалась подтвердить его версию на суде? — думала Дрю. — Как бы я сейчас хотела задать ей несколько вопросов!»
Еще одним человеком, который вызывал у Дрю интерес, был Бенджамин Флетчер, который был назначен адвокатом Лизы Бартон. Когда она навела о нем справки, выяснилось, что он получил диплом юриста в сорок шесть лет, всего два года проработал государственным защитником, затем уволился и стал самостоятельно заниматься разводами, завещаниями и куплей-продажей недвижимости. Он до сих пор практиковал в Честере, городе, расположенном недалеко от Мендхема. Сейчас по расчетам Дрю ему было семьдесят пять лет. Она решила, что он мог бы стать неплохой отправной точкой. Возможно, суд не станет открывать архив по делам несовершеннолетних. Однако очевидно то, что Флетчер никогда не специализировался на защите несовершеннолетних.
«Почему же тогда относительно неопытного человека назначили адвокатом ребенка по делу об убийстве?» — недоумевала Дрю.
«Больше вопросов, чем ответов», — подумала она.
Дрю откинулась на спинку своего вращающегося кресла, сняла очки и начала крутить их — жест, который, по мнению друзей, делал ее похожей на лису, напавшую на след.
17
«Марселла нисколько не изменилась, — с горечью думал Тэд Картрайт, потягивая скотч у себя в офисе в Морристауне. — По-прежнему такая же сплетница и по-прежнему потенциально опасная». Он взял стеклянное пресс-папье со стола и швырнул его через комнату. Он с удовлетворением наблюдал, как оно попало в кожаное кресло в углу кабинета.
«Я никогда не промахиваюсь», — подумал он, наглядно представляя себе лица людей, которых он хотел видеть сидящими в том кресле, куда угодило пресс-папье.
«Что сегодня делал Джеф Макингсли на Олд-Милл-лейн?» — задавал себе вопрос Тэд.
Вопрос, повторяющийся сам собой в его голове все время с тех пор, как Тэд увидел Макингсли, проезжающего мимо дома Марселлы. Прокуроры лично не расследуют вандализм, значит, была еще одна причина.
Зазвонил телефон — его прямая линия.
— Тэд Картрайт слушает! — рявкнул он.
— Тэд, я видела газеты, — Картрайт услышал знакомый голос. — Ты хорошо позируешь на снимках и рассказываешь хорошую историю. Я могу подтвердить, каким убитым горем мужем ты был. И также могу доказать это. Как ты, наверное, догадался, я звоню, потому что немного нуждаюсь в деньгах.
«Я никогда не промахиваюсь», — подумал он, наглядно представляя себе лица людей, которых он хотел видеть сидящими в том кресле, куда угодило пресс-папье.
«Что сегодня делал Джеф Макингсли на Олд-Милл-лейн?» — задавал себе вопрос Тэд.
Вопрос, повторяющийся сам собой в его голове все время с тех пор, как Тэд увидел Макингсли, проезжающего мимо дома Марселлы. Прокуроры лично не расследуют вандализм, значит, была еще одна причина.
Зазвонил телефон — его прямая линия.
— Тэд Картрайт слушает! — рявкнул он.
— Тэд, я видела газеты, — Картрайт услышал знакомый голос. — Ты хорошо позируешь на снимках и рассказываешь хорошую историю. Я могу подтвердить, каким убитым горем мужем ты был. И также могу доказать это. Как ты, наверное, догадался, я звоню, потому что немного нуждаюсь в деньгах.
18
Когда позвонила Джорджет и предложила осмотреть другие дома, я согласилась немедленно. Когда мы съедем из этого дома и станем жить в другом, мы просто станем новыми людьми в городе. Мы снова обретем нашу анонимность. Эта мысль не выходила у меня из головы всю вторую половину дня.
Алекс попросил грузчиков поставить его стол, компьютер и коробки с книгами в библиотеке, большой комнате с окнами на задний двор. В мой день рождения, когда он и агент Генри Палей водили меня из комнаты в комнату, Алекс восторженно заявил, что он превратит библиотеку в свой домашний кабинет, и подчеркнул, что там разместится и его рояль. Я нервничала, спрашивая, отменил ли он доставку рояля со склада, запланированную на следующую неделю.
После нашего позднего обеда в натянутой обстановке Алекс ускользнул в библиотеку и начал распаковывать свои книги, по крайней мере, те, которые должны были стоять в легкодоступном месте. Когда проснулся Джек, я отнесла его наверх. К счастью, он из тех детей, которые могут развлечь себя сами. Радуясь позднему отцовству, Ларри заваливал его подарками, но с самого начала было ясно, что кубики были любимыми игрушками Джека. Ему нравилось строить из них дома, мосты и изредка небоскреб. Я вспомнила, как Ларри говорил:
— Ведь твой отец был архитектором, Силия. Должно быть, это заложено в генах Джека.
Гены архитектора приемлемы, думала я, глядя на сына, который сидел, скрестив ноги на полу в углу моей старой детской. Пока он играл, я просматривала бумаги, от которых желала избавиться до переезда.
К пяти часам Джек устал от кубиков, и мы спустились вниз. Я осторожно заглянула в библиотеку. На столе у Алекса были разбросаны бумаги. Он часто приносил домой материалы дела, над которым он работал, но сейчас я увидела кипу газет на полу рядом с ним. Он поднял глаза и улыбнулся, когда мы вошли.
— Эй, вы двое, я уже заскучал здесь внизу, — сказал Алекс. — Джек, нам до сих пор так и не удалось покатать тебя на пони как следует, не так ли? Может, попробуем сейчас?
Разумеется, это было именно то, что Джек мечтал услышать. Он бросился к двери, ведущей во двор. Алекс поднялся, подошел ко мне и взял мое лицо в свои ладони. Этот любящий жест всегда способствовал ощущению защищенности.
— Силия, я перечитал эти газеты, — сказал Алекс. — Кажется, я начинаю понимать, какие чувства у тебя вызывает жизнь в этом доме. Возможно, этот дом проклят. По крайней мере, многие так думают. Лично я не верю в эту ерунду, но моя главная и единственная цель — твое счастье. Ты веришь этому?
Алекс попросил грузчиков поставить его стол, компьютер и коробки с книгами в библиотеке, большой комнате с окнами на задний двор. В мой день рождения, когда он и агент Генри Палей водили меня из комнаты в комнату, Алекс восторженно заявил, что он превратит библиотеку в свой домашний кабинет, и подчеркнул, что там разместится и его рояль. Я нервничала, спрашивая, отменил ли он доставку рояля со склада, запланированную на следующую неделю.
После нашего позднего обеда в натянутой обстановке Алекс ускользнул в библиотеку и начал распаковывать свои книги, по крайней мере, те, которые должны были стоять в легкодоступном месте. Когда проснулся Джек, я отнесла его наверх. К счастью, он из тех детей, которые могут развлечь себя сами. Радуясь позднему отцовству, Ларри заваливал его подарками, но с самого начала было ясно, что кубики были любимыми игрушками Джека. Ему нравилось строить из них дома, мосты и изредка небоскреб. Я вспомнила, как Ларри говорил:
— Ведь твой отец был архитектором, Силия. Должно быть, это заложено в генах Джека.
Гены архитектора приемлемы, думала я, глядя на сына, который сидел, скрестив ноги на полу в углу моей старой детской. Пока он играл, я просматривала бумаги, от которых желала избавиться до переезда.
К пяти часам Джек устал от кубиков, и мы спустились вниз. Я осторожно заглянула в библиотеку. На столе у Алекса были разбросаны бумаги. Он часто приносил домой материалы дела, над которым он работал, но сейчас я увидела кипу газет на полу рядом с ним. Он поднял глаза и улыбнулся, когда мы вошли.
— Эй, вы двое, я уже заскучал здесь внизу, — сказал Алекс. — Джек, нам до сих пор так и не удалось покатать тебя на пони как следует, не так ли? Может, попробуем сейчас?
Разумеется, это было именно то, что Джек мечтал услышать. Он бросился к двери, ведущей во двор. Алекс поднялся, подошел ко мне и взял мое лицо в свои ладони. Этот любящий жест всегда способствовал ощущению защищенности.
— Силия, я перечитал эти газеты, — сказал Алекс. — Кажется, я начинаю понимать, какие чувства у тебя вызывает жизнь в этом доме. Возможно, этот дом проклят. По крайней мере, многие так думают. Лично я не верю в эту ерунду, но моя главная и единственная цель — твое счастье. Ты веришь этому?