Страница:
Гвоздь обернулся, и было у него страшное, перекошенное лицо, а руки дрожали:
– Да знаешь ли ты, дурень, что я больше не мо-гу-у работать без этого! Не мо-гу-у! И не было бы никакого Давила, и Стрелы бы не было из Живого Золота, если бы… если бы… я… не…
Тут он затрясся и зарыдал, бессвязно роняя слова:
– Уходи… ух-ходи… помоги мне… Даня… помоги… хотя бы… с Прялкой Мокоши… в последний раз… и все… Даня… я кончаюсь, Даня… я умираю, Даня… помоги мне… а лучше убирайся… я… никого не хочу видеть…
Генерал подошел к нему и обнял:
– Помогу я тебе. Конечно, я тебе помогу. Все как ты просил, Гвоздь. Ты только продержись без меня до завтрашнего вечера, а? Парень! Продержись один денек, я все тебе сделаю, как ты хочешь, Гвоздяра, Гвоздик… Дай только дело сделать, и мы вернемся к тебе. Держись, мужик, пожалуйста, держись, ладно?
– Ладно, Даня. Ладно… А теперь… иди. Возвращайтесь скорее…
Даня разжал руки, и Гвоздь бессильно сел на пол.
– Все, все иди, Даня… Я справлюсь. Живи дольше сегодня!
Уже в Гэтээсе Даня тихо спросил Катю:
– Может, надо было остаться? Гвоздь на краю, ему капли не хватает.
Катя помедлила и ответила:
– Никто за тебя решить не может, Даня. Ты у нас, душа моя, генерал.
– А как бы ты поступила?
– Я бы осталась, Даня.
Даня закурил и уставился в одну точку. В голове у него билась одна дурацкая мысль: «Мне катастрофически не хватает времени, чтобы как следует подумать…» Токер ехидно осведомился голосом Тэйки:
– Кому стоим?
– Погоди, Тэйки, дай подумать…
Докурив до самого фильтра, генерал сказал:
– Заводи.
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
– Да знаешь ли ты, дурень, что я больше не мо-гу-у работать без этого! Не мо-гу-у! И не было бы никакого Давила, и Стрелы бы не было из Живого Золота, если бы… если бы… я… не…
Тут он затрясся и зарыдал, бессвязно роняя слова:
– Уходи… ух-ходи… помоги мне… Даня… помоги… хотя бы… с Прялкой Мокоши… в последний раз… и все… Даня… я кончаюсь, Даня… я умираю, Даня… помоги мне… а лучше убирайся… я… никого не хочу видеть…
Генерал подошел к нему и обнял:
– Помогу я тебе. Конечно, я тебе помогу. Все как ты просил, Гвоздь. Ты только продержись без меня до завтрашнего вечера, а? Парень! Продержись один денек, я все тебе сделаю, как ты хочешь, Гвоздяра, Гвоздик… Дай только дело сделать, и мы вернемся к тебе. Держись, мужик, пожалуйста, держись, ладно?
– Ладно, Даня. Ладно… А теперь… иди. Возвращайтесь скорее…
Даня разжал руки, и Гвоздь бессильно сел на пол.
– Все, все иди, Даня… Я справлюсь. Живи дольше сегодня!
Уже в Гэтээсе Даня тихо спросил Катю:
– Может, надо было остаться? Гвоздь на краю, ему капли не хватает.
Катя помедлила и ответила:
– Никто за тебя решить не может, Даня. Ты у нас, душа моя, генерал.
– А как бы ты поступила?
– Я бы осталась, Даня.
Даня закурил и уставился в одну точку. В голове у него билась одна дурацкая мысль: «Мне катастрофически не хватает времени, чтобы как следует подумать…» Токер ехидно осведомился голосом Тэйки:
– Кому стоим?
– Погоди, Тэйки, дай подумать…
Докурив до самого фильтра, генерал сказал:
– Заводи.
Глава пятнадцатая
БАЗА ПОДЗЕМНОГО КРУГА
Генерал посмотрел на часы:
– Мы опаздываем, Катя. Влупи на полную.
Сейчас же в реве тягача появились надрывные нотки. Словно огромный волк бежал по лесу, неся на спине пару взрослых людей, притомился, но, желая доказать собственную мощь, прибавил ходу, высунув язык и хрипло дыша.
– Не отставать, Немо!
Колонна шла по паршивому району – там, где раньше была улица архитектора Власова, а теперь два маленьких безымянных проезда, скрученных в немыслимые петли. Некоторые кварталы превратились в болота, и населяли их – помимо безобидной мелочи – аббругши и оборотни-долгоносы, твари опасные, активные, непредсказуемые. В воздухе стояли комариные рои, густые, как дым от горящей покрышки.
Наконец показалась громада кинотеатра «Черемушки». Старая добротная коробка советских еще времен счастливо пережила весь ужас гоблинской атаки на Москву и двух неудачных попыток отбить Великий Город. Потом она приглянулась подземным, они подвели к ней кое-какие коммуникации, расчистили и вот уже несколько лет поддерживали прочность осыпающихся стен силой магии.
– Даня… может, я ничего и не смыслю в тактике, но я бы не стала базу ставить под самым носом у врага.
Генерал приободрился. Катя тонко секла этические штуки – столь тонко, как никто в команде. И вот она разговаривает с ним, спокойно и деловито. Если Катя поняла, что он, Даня, не собирается предавать Гвоздя, значит… значит… о-ох… это и впрямь нельзя назвать предательством…
– Я бы тоже не стал, Катя.
И он легонько прикоснулся к ее локтю в знак благодарности.
Между тем Катина душа устроена была слишком сложно для незамысловатой командирской логики генерала. Гвоздю было плохо, оттого что он остался один и оттого что он вот уже несколько часов ничего не принимал, а ломка – она как стихийное бедствие, ее приход предотвратить невозможно. Дане было плохо, оттого что он бросил Гвоздя ради дела, и генерал очень боялся, как бы тот не отбросил копыта… фу. Отбросил копыта! Какой только дряни не наберешься у молодняка. Надо бы как-то поддержать и обогреть их обоих, но Гвоздь далеко, а Даня близко, любимый бесстрашный Даня, так пускай хотя бы ему будет легче на душе…
Катя испытывала счастье, оттого что генерал сидел рядом с ней.
Именно здесь подземные назначили встречу. Генерал подивился их беспечности, но спорить не стал. Всего в паре сотен метров к востоку – юго-востоку проходит граница охраняемой зоны, а значит, там заканчиваются ничейные земли, и начинается подлинная территория каганата Раш. Тут всегда можно было нарваться на вражеский патруль, разведотряд или просто мародерствующую в развалинах группу Верных защитников. Одно хорошо: реагировать на любой шум за пределами охраняемой зоны гоблинские гарнизончики давно отучились. Лишний раз сунуться на ничейную территорию – значит лишний раз понести потери.
Гоблины считают, что им подвластен весь этот мир от верхушек самых высоких гор до дна самых глубоких впадин в океанах. И вся власть на планете сосредоточена в Москве, – с тех пор, как остальные два каганата – Юст со столицей в Нью-Йорке и Гог со столицей в Катманду – пали под натиском Великой Коалиции людей. Это было чудовищно давно. Даня в те героические годы еще не научился говорить и только агукал с разной степенью словоподобия. Потом распалась и Великая Коалиция, в то время как Раш, самый древний каганат, продолжает существовать, из последних сил поддерживая собственную целостность и мощь. Что на деле принадлежит кагану? Половина Москвы. Половина Питера. Половина Харькова. Половина Ярославля. Вся Кострома. Вся Вена. Весь Пекин. Весь Лондон. Весь Мехико. Весь Рио-де-Жанейро. Треть Саратова, четверть Самары, пятая часть Парижа и разного размера сектора во многих других крупных городах мира. Да и то многие гоблинские князья жили наособицу, подчинялись кагану через раз и затевали между собой свары за территорию… Так, во всяком случае, говорили Дане офицеры Секретного войска. В сельской местности каган контролировал самые плодородные земли. Там на него работали аграрные лагеря, набитые полумертвыми от голода людьми. Поля, рыбные промыслы, скотные дворы и пищевые заводики каганата охранялись круглосуточно. Их берегли как зеницу ока, и желающих перехватить гоблинский хлебушек на том месте, где его обмолачивают, ждали крупные неприятности. Еще малолеткой Даня участвовал в нападении на огородную ферму под Ростовом и едва унес оттуда ноги. Еще трое, в том числе генерал Холодец, жизнями заплатили за неудачный рейд. Холодец был одним из первых генералов, самых старых, он еще много чего не знал про гоблинов… С тех пор Даня долго не решался войти в чью-нибудь команду. Он всерьез опасался доверять свою жизнь кому-либо, кроме самого себя. Тогда ему было то ли семь лет, то ли восемь, и конечно, он не мог столь точно сформулировать главный свой потаенный страх, но чувствовал Даня именно это. Ему не хотелось сажать себе на шею генерала – какого угодно, хоть самого умного и предусмотрительного. Так и вышло: полгода он мыкался один и едва не помер с голодухи, а потом несколько лет провел под крылом у Гвоздя. Тот не хотел быть генералом, потому что приучился считать себя мастером… А затем бывшая команда Крохи – ее остатки – быстро сделала Даню старшим над собой. Теперь он знал достаточно, чтобы не повторять ошибку Холодца и не соваться в места, где гоблины всегда готовы к нападению.
Но!
Мало снять хлеб с полей, наловить рыбы, вырастить и забить свинок, надо еще и доставить все это в столицы, туда, где засела гоблинская знать. Сколько Даня себя помнил, транспорт считался самым уязвимым местом каганата. Магическим усилием можно перетащить с места на место горсть зерна, ну, если соберется сразу дюжина магов и они как следует поднатужатся, – пару пудов. Но не более того! Да и маги после такого усилия сутки пролежат в нокауте. На самолетах и вертолетах выполнить эту задачу еще труднее: исправной авиатехники человеческого производства остались считанные единицы, курам на смех. Драконы – безотказный транспорт, но их, по всему видно, тоже раз, два и обчелся. Восстановить железные дороги – дело долгое, дорогое, а главное, очень уж они уязвимы. Осталось одно: расчистить, подновить, а кое-где заново отстроить шоссе, чтобы потом пускать по ним караваны с продуктами и одеждой. Каждый крупный город каганата тянул в глубинку щупальца охраняемых автодорог. Их отделяли от земель, считавшихся «ничьими», а значит, принадлежавших людям или мелкой нечисти, не сумевшей ужиться с гоблинами, полосы отчуждения шириной в несколько сотен метров от каждой дорожной колеи. «Ленты» охраняемой территории утыканы были сторожевыми постами, отстоящими друг от друга на три – пять километров. В любом из них дежурил маг, которого сменяли каждую неделю. Плюс два-три воина-гоблина, десяток Верных защитников и пара стерилизованных женщин для кухонных и постельных нужд. Эту тяжесть каганат Раш нес с большим трудом. Сил явно не хватало. Кое-где сторожевые посты к пятьдесят пятому году были заброшены и опустели, а в места, не представлявшие в глазах гоблинских князей особой стратегической ценности, отправляли половинные гарнизоны. Секретное войско сумело высчитать всю эту логику, а генералы подавно видели слабость кагана… только нанести удар было уже просто некому. Люди сами едва выживали в новом мире…
«Как там сказал Гвоздь? Все как-то устоялось. Они пощипывают нас, мы пощипываем их… Соревнование на приз кто-раньше-сдохнет. Вот уж хрен вам, ребята. Мы подросли и готовы устроить все по-своему».
– Катя, тормози. Всем: приехали. Глушите движки и вылезайте.
Несколько секунд, и установилась тишина.
– Даня, как хорошо, что мы лепим заглушки к каждой машине… Очень хорошо! Иначе на наш грохот они выслали бы личную гвардию кагана, никак не меньше.
Катя говорила правильные вещи. Дешевенькие магические финтифлюшки поглощали девять десятых шума, который производила Данина колонна на марше. Но когда-нибудь – прикинул генерал, – по ту сторону заградительной линии окажется достаточно сильный маг, и он почует сами заглушки. Тогда хана колонне… Больше не надо тут встречаться с подземными. Ни при каких обстоятельствах.
– Ты опять права.
Следующую фразу Даня сказал в токер:
– Тэйки, останься, посторожи.
– Яволь, командарм!
– Немо, иди-ка сюда. Ой, как не хочется ввязываться в драку, но хрена лысого выйдет иначе. Опять твои скрытые таланты понадобятся, или я ничего не понимаю в подземных.
Немо ответил бесстрастно:
– Это факт, генерал. Понадобятся.
Втроем они подошли к неприметной двери.
Даня произнес отпирающее заклинание. Внутри, казалось, никого не было. Тьма да шаркающее эхо. Но Даня, уловив шевеление, произнес:
– Привет.
Его спросили ломким баском:
– Даниил Уваров?
– Да.
– Мальчик, во-первых, ты опоздал на сорок секунд. Во-вторых, Блистательный Круг собирался сегодня, чтобы я мог донести до тебя слово подлинной мудрости. Оно таково: до утра твоя команда подчиняется мне.
– Мы опаздываем, Катя. Влупи на полную.
Сейчас же в реве тягача появились надрывные нотки. Словно огромный волк бежал по лесу, неся на спине пару взрослых людей, притомился, но, желая доказать собственную мощь, прибавил ходу, высунув язык и хрипло дыша.
– Не отставать, Немо!
Колонна шла по паршивому району – там, где раньше была улица архитектора Власова, а теперь два маленьких безымянных проезда, скрученных в немыслимые петли. Некоторые кварталы превратились в болота, и населяли их – помимо безобидной мелочи – аббругши и оборотни-долгоносы, твари опасные, активные, непредсказуемые. В воздухе стояли комариные рои, густые, как дым от горящей покрышки.
Наконец показалась громада кинотеатра «Черемушки». Старая добротная коробка советских еще времен счастливо пережила весь ужас гоблинской атаки на Москву и двух неудачных попыток отбить Великий Город. Потом она приглянулась подземным, они подвели к ней кое-какие коммуникации, расчистили и вот уже несколько лет поддерживали прочность осыпающихся стен силой магии.
– Даня… может, я ничего и не смыслю в тактике, но я бы не стала базу ставить под самым носом у врага.
Генерал приободрился. Катя тонко секла этические штуки – столь тонко, как никто в команде. И вот она разговаривает с ним, спокойно и деловито. Если Катя поняла, что он, Даня, не собирается предавать Гвоздя, значит… значит… о-ох… это и впрямь нельзя назвать предательством…
– Я бы тоже не стал, Катя.
И он легонько прикоснулся к ее локтю в знак благодарности.
Между тем Катина душа устроена была слишком сложно для незамысловатой командирской логики генерала. Гвоздю было плохо, оттого что он остался один и оттого что он вот уже несколько часов ничего не принимал, а ломка – она как стихийное бедствие, ее приход предотвратить невозможно. Дане было плохо, оттого что он бросил Гвоздя ради дела, и генерал очень боялся, как бы тот не отбросил копыта… фу. Отбросил копыта! Какой только дряни не наберешься у молодняка. Надо бы как-то поддержать и обогреть их обоих, но Гвоздь далеко, а Даня близко, любимый бесстрашный Даня, так пускай хотя бы ему будет легче на душе…
Катя испытывала счастье, оттого что генерал сидел рядом с ней.
Именно здесь подземные назначили встречу. Генерал подивился их беспечности, но спорить не стал. Всего в паре сотен метров к востоку – юго-востоку проходит граница охраняемой зоны, а значит, там заканчиваются ничейные земли, и начинается подлинная территория каганата Раш. Тут всегда можно было нарваться на вражеский патруль, разведотряд или просто мародерствующую в развалинах группу Верных защитников. Одно хорошо: реагировать на любой шум за пределами охраняемой зоны гоблинские гарнизончики давно отучились. Лишний раз сунуться на ничейную территорию – значит лишний раз понести потери.
Гоблины считают, что им подвластен весь этот мир от верхушек самых высоких гор до дна самых глубоких впадин в океанах. И вся власть на планете сосредоточена в Москве, – с тех пор, как остальные два каганата – Юст со столицей в Нью-Йорке и Гог со столицей в Катманду – пали под натиском Великой Коалиции людей. Это было чудовищно давно. Даня в те героические годы еще не научился говорить и только агукал с разной степенью словоподобия. Потом распалась и Великая Коалиция, в то время как Раш, самый древний каганат, продолжает существовать, из последних сил поддерживая собственную целостность и мощь. Что на деле принадлежит кагану? Половина Москвы. Половина Питера. Половина Харькова. Половина Ярославля. Вся Кострома. Вся Вена. Весь Пекин. Весь Лондон. Весь Мехико. Весь Рио-де-Жанейро. Треть Саратова, четверть Самары, пятая часть Парижа и разного размера сектора во многих других крупных городах мира. Да и то многие гоблинские князья жили наособицу, подчинялись кагану через раз и затевали между собой свары за территорию… Так, во всяком случае, говорили Дане офицеры Секретного войска. В сельской местности каган контролировал самые плодородные земли. Там на него работали аграрные лагеря, набитые полумертвыми от голода людьми. Поля, рыбные промыслы, скотные дворы и пищевые заводики каганата охранялись круглосуточно. Их берегли как зеницу ока, и желающих перехватить гоблинский хлебушек на том месте, где его обмолачивают, ждали крупные неприятности. Еще малолеткой Даня участвовал в нападении на огородную ферму под Ростовом и едва унес оттуда ноги. Еще трое, в том числе генерал Холодец, жизнями заплатили за неудачный рейд. Холодец был одним из первых генералов, самых старых, он еще много чего не знал про гоблинов… С тех пор Даня долго не решался войти в чью-нибудь команду. Он всерьез опасался доверять свою жизнь кому-либо, кроме самого себя. Тогда ему было то ли семь лет, то ли восемь, и конечно, он не мог столь точно сформулировать главный свой потаенный страх, но чувствовал Даня именно это. Ему не хотелось сажать себе на шею генерала – какого угодно, хоть самого умного и предусмотрительного. Так и вышло: полгода он мыкался один и едва не помер с голодухи, а потом несколько лет провел под крылом у Гвоздя. Тот не хотел быть генералом, потому что приучился считать себя мастером… А затем бывшая команда Крохи – ее остатки – быстро сделала Даню старшим над собой. Теперь он знал достаточно, чтобы не повторять ошибку Холодца и не соваться в места, где гоблины всегда готовы к нападению.
Но!
Мало снять хлеб с полей, наловить рыбы, вырастить и забить свинок, надо еще и доставить все это в столицы, туда, где засела гоблинская знать. Сколько Даня себя помнил, транспорт считался самым уязвимым местом каганата. Магическим усилием можно перетащить с места на место горсть зерна, ну, если соберется сразу дюжина магов и они как следует поднатужатся, – пару пудов. Но не более того! Да и маги после такого усилия сутки пролежат в нокауте. На самолетах и вертолетах выполнить эту задачу еще труднее: исправной авиатехники человеческого производства остались считанные единицы, курам на смех. Драконы – безотказный транспорт, но их, по всему видно, тоже раз, два и обчелся. Восстановить железные дороги – дело долгое, дорогое, а главное, очень уж они уязвимы. Осталось одно: расчистить, подновить, а кое-где заново отстроить шоссе, чтобы потом пускать по ним караваны с продуктами и одеждой. Каждый крупный город каганата тянул в глубинку щупальца охраняемых автодорог. Их отделяли от земель, считавшихся «ничьими», а значит, принадлежавших людям или мелкой нечисти, не сумевшей ужиться с гоблинами, полосы отчуждения шириной в несколько сотен метров от каждой дорожной колеи. «Ленты» охраняемой территории утыканы были сторожевыми постами, отстоящими друг от друга на три – пять километров. В любом из них дежурил маг, которого сменяли каждую неделю. Плюс два-три воина-гоблина, десяток Верных защитников и пара стерилизованных женщин для кухонных и постельных нужд. Эту тяжесть каганат Раш нес с большим трудом. Сил явно не хватало. Кое-где сторожевые посты к пятьдесят пятому году были заброшены и опустели, а в места, не представлявшие в глазах гоблинских князей особой стратегической ценности, отправляли половинные гарнизоны. Секретное войско сумело высчитать всю эту логику, а генералы подавно видели слабость кагана… только нанести удар было уже просто некому. Люди сами едва выживали в новом мире…
«Как там сказал Гвоздь? Все как-то устоялось. Они пощипывают нас, мы пощипываем их… Соревнование на приз кто-раньше-сдохнет. Вот уж хрен вам, ребята. Мы подросли и готовы устроить все по-своему».
– Катя, тормози. Всем: приехали. Глушите движки и вылезайте.
Несколько секунд, и установилась тишина.
– Даня, как хорошо, что мы лепим заглушки к каждой машине… Очень хорошо! Иначе на наш грохот они выслали бы личную гвардию кагана, никак не меньше.
Катя говорила правильные вещи. Дешевенькие магические финтифлюшки поглощали девять десятых шума, который производила Данина колонна на марше. Но когда-нибудь – прикинул генерал, – по ту сторону заградительной линии окажется достаточно сильный маг, и он почует сами заглушки. Тогда хана колонне… Больше не надо тут встречаться с подземными. Ни при каких обстоятельствах.
– Ты опять права.
Следующую фразу Даня сказал в токер:
– Тэйки, останься, посторожи.
– Яволь, командарм!
– Немо, иди-ка сюда. Ой, как не хочется ввязываться в драку, но хрена лысого выйдет иначе. Опять твои скрытые таланты понадобятся, или я ничего не понимаю в подземных.
Немо ответил бесстрастно:
– Это факт, генерал. Понадобятся.
Втроем они подошли к неприметной двери.
Даня произнес отпирающее заклинание. Внутри, казалось, никого не было. Тьма да шаркающее эхо. Но Даня, уловив шевеление, произнес:
– Привет.
Его спросили ломким баском:
– Даниил Уваров?
– Да.
– Мальчик, во-первых, ты опоздал на сорок секунд. Во-вторых, Блистательный Круг собирался сегодня, чтобы я мог донести до тебя слово подлинной мудрости. Оно таково: до утра твоя команда подчиняется мне.
Глава шестнадцатая
КОТЕЛОК, ПРОТЕЗ, ПРИКЛАД…
– Есиссьна, – спокойно ответил Даня. – И кстати, где тут включается свет?
Еле слышный щелчок. Загораются неоновые лампочки. Тьма становится мертвенно-бледной нетьмой.
Шагах в двадцати от Даниной команды стоят парень и девушка, почти девочка. Он выглядит как ровесник генерала, а она годом или двумя моложе.
– Вы готовы подчиниться слову мудрости? – переспрашивает парень, глядя грозно. Вторая половина фразы слетает у него с баса на дискант.
– Для начала я хотел бы знать, с кем разговариваю. – Данин голос показывал собеседнику полное отсутствие волнения.
– Я, Гвидон Буреборец, протомаг и умелец войны, веду за собой ученицу, Гваддэ Луноликую.
Барышня и впрямь была восточных кровей, белое скуластое лицо ее напоминало ночное светило в полнолуние. Она смотрела на пришельцев из-под полуприкрытых век с хищной ленцой.
– Будем знакомы, Гвидон. А теперь скажи, мальчик, по какой причине ты решил назвать меня мальчиком?
– Время дорого, генерал Уваров. Повинуйся, и с тобой не произойдет ничего худого.
Даня, улыбаясь, хладнокровно спросил у Кати:
– Как ты думаешь, почему каждый раз одно и то же?
– Да женщин у них маловато в числе командиров.
– Ась?
– Даня, чтоб ты знал, мужики поголовно уверены: если проявить упорство и не сдаваться, любая крепость когда-нибудь падет.
– Катя, но мы же не баба, мы команда…
– У них, как видно, на что ни попадя, а не только на бедных женщин дурной мужской рефлекс срабатывает…
Протомаг и умелец войны почувствовал: над ним, кажется, издеваются, и покраснел от ярости. Барышня Гваддэ зашипела:
– Как вы с-с-смеете!
Даня ответил миролюбиво:
– Наверное, хватит нам в игрушки играть. Я генерал этой команды, и я не подчиняюсь никому. В том числе и вашему Кругу. Тебя, парень, прикомандировали к нам в целях безопасности от магического воздействия. Других вариантов не будет. Девка нам ни к чему, о ней разговора не было. Пускай идет, откуда пришла. А что время дорого, так я на этот счет согласен. Пора бы нам уже и отчаливать.
Воцарилась тишина. Багровый Буреборец, кажется, готовился лопнуть и разлететься на тысячу кусочков. Одет он был в черный бесформенный балахон, на шее – бусы, способные сообщить знающему человеку все необходимое о служебном положении, заслугах и нраве их владельца, на поясе – связка амулетов, словно сушеных грибов разной масти и размера. Пустыню бритого налысо черепа несколько оживляет игривая косица. Между лысиной и подбородком – сплошная зона помидорной окраски.
Через секунду тишину нарушили два звука: во-первых, Немо встряхнул браслет с лабиринтом, предвкушая особого рода работу для этой руки; во-вторых, Гваддэ медленно потащила тяжелый прямой тесак из ножен за спиной. Ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж…
Гвидон попятился, бормоча слова заклинаний. Кое-какие «грибы» на его поясе засветились, активизируясь. Гваддэ отступала рядом с ним шаг в шаг. Но Даня и его двоица не отставали. Это ведь азы техники, применяемой в бою с магами: нельзя позволять им увеличить дистанцию. Магу нужно время на его делание – пассы, взведение вещиц, бубнеж, накопление силы… С дальнего расстояния он кого хочешь вгонит по уши в землю. Зато в рукопашном бою может и не успеть.
– Против пуль… против человеческой магии… против рук и ног… – спокойно констатировала Катя, глядя, как расцвечиваются огоньками защитные амулеты Буреборца, – против железа… против яда… против серебра… О, сейчас будет атака.
– Сокрушительная, – подтвердил Даня.
Бац! Протомаг и умелец войны уперся лопатками в стену.
– Ой!
Даня отстегнул от ремня восьмисотграммовую флягу и поднес его к носу Гвидона. Глухо булькнула вода.
– Это алюминий, дружок. Не железо и не серебро. Сколько человек понадобится, чтобы собрать твой череп, если я тресну этой штукой по маковке?
Гваддэ сделала выпад, генерал ушел от него молниеносным движением. Фляга уткнулась Буреборцу в самый нос. Опять выпад, и Даня уходит от клинка полуоборотом, продолжая флягой плющить Гвидону нос.
– Мальчик, говоришь…
Вдруг разъяренный Буреборец принялся выкрикивать слова Огненной Секиры.
– Немо! – скомандовал генерал.
И тот моментально оказался в шаге от Гвидона.
Хряск!
Удар тяжкого кулака Немо производит звук, неотличимый от чавканья подошв при ходьбе по осенней грязи. Протомаг и большой умелец со стоном опрокидывается на бок, сжимая правую скулу мертвой хваткой. Вся гроздь разноцветных финтифлюшек у него на поясе гаснет.
Гваддэ почти без замаха наносит рубящий удар, метя генералу в висок, и на долю секунды стремительная мощь ее клинка рождает легкий свист. Но удар не достигает цели: Даня успевает сделать шаг назад. Свист от второго рубящего движения захлебывается в громе одиночного выстрела из армейского автомата АКМ-20. Пуля калибром 5,45 мм вышибает железяку из рук Гваддэ…
Маг и ее ученица, ошеломленные, прижатые к стене, молчат. Гвидон негромко поскуливает, кровь тоненькой струйкой сочится из разбитой губы.
Даня отправляется в дальний угол, находит там тесак девушки, поднимает и с энтузиазмом потряхивает:
– Ну, мать, не зря я учил тебя столько времени!
– В какой-то момент я немного занервничала, Даня…
На широком полотне клинка, примерно в пяди от эфеса, – аккуратная круглая дырка. Немо уважительно прищурился.
И тогда обезоруженная ученица завизжала:
– Вы ответите за это! За каждое движение! За каждую тупую, подлую, вонючую насмешку! Каждое слово вам вобьют в ваши смрадные глотки! Подземный Круг достанет вас…
– Отставить, Гваддэ! – крикнул Буреборец.
Девушка посмотрела на него с досадой, но маг не заметил ее взгляда: он был слишком занят несчастной нижней челюстью. Наконец, Гвидон поднялся с пола. Первым делом он задал вопрос:
– Но как? Каким образом? Я же активировал защиту от человеческих рук…
Даня удовлетворенно хмыкнул:
– В следующий раз вешай на себя защиту от протеза. Левая рука моего боевого соратника уволена со службы вчистую, а вместо нее – то, чем тебя только что двинули. Я хотел поначалу фляжкой ограничиться, да ты сам нарвался! И это, поверь мне, еще не худший вариант. Вон у Катиного акаэма приклад-то деревянный…
Маг покосился на приклад. Оценил. Буркнул специфически мужское слово себе под нос.
– А ты молодец. Не ревешь, проклятиями не сыплешь, удрать не пытаешься. Крепенький. Мир?
Гвидон ответил мрачным взглядом. Генерал оценил это как мягкий вариант капитуляции.
– До начала операции – пятьдесят минут. Не в обрез, но и не шибко много. Милашка Гваддэ отправляется назад. А ты, протомаг уважаемый, – как, работать можешь?
Его собеседник выплюнул осколок зуба, помолчал и упрямо ответил:
– Могу.
– Отлично. Грузимся.
Но не тут-то было.
– Не выйдет, – сказала Гваддэ спокойно и холодно. – Круг приказал участвовать в операции нам обоим. Допустим, только насилие и смерть способны научить кое-кого уважать волю Круга, а сейчас для этого кое-кого указание Круга может показаться пустым звуком. Но я готова исполнить данный мне приказ. Я не покину группу. Либо возьмите меня с собой, либо убейте на месте.
– Не стоит Гваддэ. Думаю, меня одного… – захотел возразить Гвидон, однако девушка не стала его слушать.
– Молчи, учитель! Я сказала, и я не отступлю от своего слова.
Генерал нахмурился:
– Немо…
Но не успел тот сделать и шага, как Гваддэ подняла руку с зажатым в ней крошечным пультом.
– Я ожидала, что случится нечто подобное. Так вот, стоит мне нажать эту кнопку, и осветительный снаряд, заложенный на крыше здания, превратится в фонтан огня. Боюсь, это встревожит гоблинов и помешает вашей работе…
– Как ты могла, Гваддэ!
– Ты всегда был слишком мягок с этим отребьем, учитель.
Даня оценил обстановку моментально. Что ж, решил он, особые ситуации требуют особого подхода.
– Я готов завалить операцию… – Катя бросила на него удивленный взгляд. Никогда такого не было, чтобы Даня отказывался от дела из-за чьих-то соплей и нервов. Вот те на! – Не сомневайся, Гваддэ.
Минута молчания. Порой в шахматах выпадает случай, когда любой ход ведет к ухудшению позиции. Цугцванг называется. Генерал устроил Луноликой маленький цугцванг и сделал паузу… в воспитательных целях.
– Но могу и продолжить работу. Для этого ты должна сделать три вещи.
– Я слушаю.
– Во-первых, сказать, сколько тебе лет. Очень не хочется тащить малолетку на бойню.
– Мне восемнадцать.
Даня присвистнул.
– Не верится… Ученица старше учителя?
– Это не запрещено законами Круга, – вмешался Гвидон. – А лицо маленькой девочки, которым вы все имеете возможность любоваться, – результат магического творчества.
– Твоего? – поинтересовался Даня.
Гвидон молча кивнул и, кажется, покраснел. При таком освещении не разберешь…
– Хорошо. Во-вторых, ты пообещаешь на время операции подчиняться мне беспрекословно.
– Учитель?
– Скажи «да».
– Да.
– В-третьих, я не вижу твоего оружия. Дырявая железяка для таких дел не подходит. Предъяви арсенал.
Малютка Гваддэ, ни слова не говоря, продемонстрировала два метательных ножа, ПМ, пару защитных амулетов и свеженький гоблинский пал, слегка светящийся от полноты зарядки. Все это было разложено ученицей мага по бездонным карманам куртки и «развешано» по внутренней ее стороне.
– Подходяще. Ты принята. И опусти-ка пульт. Хватит на сегодня глупостей.
В этот момент Немо бросил на командира странный взгляд. Как будто попытался глазами сообщить неприятную новость. Интуиция генерала обострилась до предела, он лихорадочно перебирал выход из ситуации «шестой – лишний». В тот миг Даня «прочитал» сообщение Немо со сверхъестественной точностью. И легонько кивнул.
Луноликая послушно опустила руку с пультом.
– Идем.
Только они вышли наружу, как Даня объявил:
– Да, Гвидон, забыл сказать… Мои-то уже знают. Короче, мы прикинули и решили: рожна ли нам горячего в Черемушкинском посту? Есть местечко поудобнее для прорыва. Мы, конечно, с Кругом договаривались ломануться именно здесь… Но ты ж не будешь против, если цель поменяется?
Маг равнодушно пожал плечами.
Вдруг у него за спиной раздался сдавленный стон.
Гваддэ застыла на месте, глаза ее гневно сверкали. Ученица мага открыла рот раз, другой, но не говорила ни слова. Как видно, ярость ослепляла ее. Наконец девушка сумела вытолкнуть из себя одну-единственную фразу:
– Но вы не можете!
Еле слышный щелчок. Загораются неоновые лампочки. Тьма становится мертвенно-бледной нетьмой.
Шагах в двадцати от Даниной команды стоят парень и девушка, почти девочка. Он выглядит как ровесник генерала, а она годом или двумя моложе.
– Вы готовы подчиниться слову мудрости? – переспрашивает парень, глядя грозно. Вторая половина фразы слетает у него с баса на дискант.
– Для начала я хотел бы знать, с кем разговариваю. – Данин голос показывал собеседнику полное отсутствие волнения.
– Я, Гвидон Буреборец, протомаг и умелец войны, веду за собой ученицу, Гваддэ Луноликую.
Барышня и впрямь была восточных кровей, белое скуластое лицо ее напоминало ночное светило в полнолуние. Она смотрела на пришельцев из-под полуприкрытых век с хищной ленцой.
– Будем знакомы, Гвидон. А теперь скажи, мальчик, по какой причине ты решил назвать меня мальчиком?
– Время дорого, генерал Уваров. Повинуйся, и с тобой не произойдет ничего худого.
Даня, улыбаясь, хладнокровно спросил у Кати:
– Как ты думаешь, почему каждый раз одно и то же?
– Да женщин у них маловато в числе командиров.
– Ась?
– Даня, чтоб ты знал, мужики поголовно уверены: если проявить упорство и не сдаваться, любая крепость когда-нибудь падет.
– Катя, но мы же не баба, мы команда…
– У них, как видно, на что ни попадя, а не только на бедных женщин дурной мужской рефлекс срабатывает…
Протомаг и умелец войны почувствовал: над ним, кажется, издеваются, и покраснел от ярости. Барышня Гваддэ зашипела:
– Как вы с-с-смеете!
Даня ответил миролюбиво:
– Наверное, хватит нам в игрушки играть. Я генерал этой команды, и я не подчиняюсь никому. В том числе и вашему Кругу. Тебя, парень, прикомандировали к нам в целях безопасности от магического воздействия. Других вариантов не будет. Девка нам ни к чему, о ней разговора не было. Пускай идет, откуда пришла. А что время дорого, так я на этот счет согласен. Пора бы нам уже и отчаливать.
Воцарилась тишина. Багровый Буреборец, кажется, готовился лопнуть и разлететься на тысячу кусочков. Одет он был в черный бесформенный балахон, на шее – бусы, способные сообщить знающему человеку все необходимое о служебном положении, заслугах и нраве их владельца, на поясе – связка амулетов, словно сушеных грибов разной масти и размера. Пустыню бритого налысо черепа несколько оживляет игривая косица. Между лысиной и подбородком – сплошная зона помидорной окраски.
Через секунду тишину нарушили два звука: во-первых, Немо встряхнул браслет с лабиринтом, предвкушая особого рода работу для этой руки; во-вторых, Гваддэ медленно потащила тяжелый прямой тесак из ножен за спиной. Ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж…
Гвидон попятился, бормоча слова заклинаний. Кое-какие «грибы» на его поясе засветились, активизируясь. Гваддэ отступала рядом с ним шаг в шаг. Но Даня и его двоица не отставали. Это ведь азы техники, применяемой в бою с магами: нельзя позволять им увеличить дистанцию. Магу нужно время на его делание – пассы, взведение вещиц, бубнеж, накопление силы… С дальнего расстояния он кого хочешь вгонит по уши в землю. Зато в рукопашном бою может и не успеть.
– Против пуль… против человеческой магии… против рук и ног… – спокойно констатировала Катя, глядя, как расцвечиваются огоньками защитные амулеты Буреборца, – против железа… против яда… против серебра… О, сейчас будет атака.
– Сокрушительная, – подтвердил Даня.
Бац! Протомаг и умелец войны уперся лопатками в стену.
– Ой!
Даня отстегнул от ремня восьмисотграммовую флягу и поднес его к носу Гвидона. Глухо булькнула вода.
– Это алюминий, дружок. Не железо и не серебро. Сколько человек понадобится, чтобы собрать твой череп, если я тресну этой штукой по маковке?
Гваддэ сделала выпад, генерал ушел от него молниеносным движением. Фляга уткнулась Буреборцу в самый нос. Опять выпад, и Даня уходит от клинка полуоборотом, продолжая флягой плющить Гвидону нос.
– Мальчик, говоришь…
Вдруг разъяренный Буреборец принялся выкрикивать слова Огненной Секиры.
– Немо! – скомандовал генерал.
И тот моментально оказался в шаге от Гвидона.
Хряск!
Удар тяжкого кулака Немо производит звук, неотличимый от чавканья подошв при ходьбе по осенней грязи. Протомаг и большой умелец со стоном опрокидывается на бок, сжимая правую скулу мертвой хваткой. Вся гроздь разноцветных финтифлюшек у него на поясе гаснет.
Гваддэ почти без замаха наносит рубящий удар, метя генералу в висок, и на долю секунды стремительная мощь ее клинка рождает легкий свист. Но удар не достигает цели: Даня успевает сделать шаг назад. Свист от второго рубящего движения захлебывается в громе одиночного выстрела из армейского автомата АКМ-20. Пуля калибром 5,45 мм вышибает железяку из рук Гваддэ…
Маг и ее ученица, ошеломленные, прижатые к стене, молчат. Гвидон негромко поскуливает, кровь тоненькой струйкой сочится из разбитой губы.
Даня отправляется в дальний угол, находит там тесак девушки, поднимает и с энтузиазмом потряхивает:
– Ну, мать, не зря я учил тебя столько времени!
– В какой-то момент я немного занервничала, Даня…
На широком полотне клинка, примерно в пяди от эфеса, – аккуратная круглая дырка. Немо уважительно прищурился.
И тогда обезоруженная ученица завизжала:
– Вы ответите за это! За каждое движение! За каждую тупую, подлую, вонючую насмешку! Каждое слово вам вобьют в ваши смрадные глотки! Подземный Круг достанет вас…
– Отставить, Гваддэ! – крикнул Буреборец.
Девушка посмотрела на него с досадой, но маг не заметил ее взгляда: он был слишком занят несчастной нижней челюстью. Наконец, Гвидон поднялся с пола. Первым делом он задал вопрос:
– Но как? Каким образом? Я же активировал защиту от человеческих рук…
Даня удовлетворенно хмыкнул:
– В следующий раз вешай на себя защиту от протеза. Левая рука моего боевого соратника уволена со службы вчистую, а вместо нее – то, чем тебя только что двинули. Я хотел поначалу фляжкой ограничиться, да ты сам нарвался! И это, поверь мне, еще не худший вариант. Вон у Катиного акаэма приклад-то деревянный…
Маг покосился на приклад. Оценил. Буркнул специфически мужское слово себе под нос.
– А ты молодец. Не ревешь, проклятиями не сыплешь, удрать не пытаешься. Крепенький. Мир?
Гвидон ответил мрачным взглядом. Генерал оценил это как мягкий вариант капитуляции.
– До начала операции – пятьдесят минут. Не в обрез, но и не шибко много. Милашка Гваддэ отправляется назад. А ты, протомаг уважаемый, – как, работать можешь?
Его собеседник выплюнул осколок зуба, помолчал и упрямо ответил:
– Могу.
– Отлично. Грузимся.
Но не тут-то было.
– Не выйдет, – сказала Гваддэ спокойно и холодно. – Круг приказал участвовать в операции нам обоим. Допустим, только насилие и смерть способны научить кое-кого уважать волю Круга, а сейчас для этого кое-кого указание Круга может показаться пустым звуком. Но я готова исполнить данный мне приказ. Я не покину группу. Либо возьмите меня с собой, либо убейте на месте.
– Не стоит Гваддэ. Думаю, меня одного… – захотел возразить Гвидон, однако девушка не стала его слушать.
– Молчи, учитель! Я сказала, и я не отступлю от своего слова.
Генерал нахмурился:
– Немо…
Но не успел тот сделать и шага, как Гваддэ подняла руку с зажатым в ней крошечным пультом.
– Я ожидала, что случится нечто подобное. Так вот, стоит мне нажать эту кнопку, и осветительный снаряд, заложенный на крыше здания, превратится в фонтан огня. Боюсь, это встревожит гоблинов и помешает вашей работе…
– Как ты могла, Гваддэ!
– Ты всегда был слишком мягок с этим отребьем, учитель.
Даня оценил обстановку моментально. Что ж, решил он, особые ситуации требуют особого подхода.
– Я готов завалить операцию… – Катя бросила на него удивленный взгляд. Никогда такого не было, чтобы Даня отказывался от дела из-за чьих-то соплей и нервов. Вот те на! – Не сомневайся, Гваддэ.
Минута молчания. Порой в шахматах выпадает случай, когда любой ход ведет к ухудшению позиции. Цугцванг называется. Генерал устроил Луноликой маленький цугцванг и сделал паузу… в воспитательных целях.
– Но могу и продолжить работу. Для этого ты должна сделать три вещи.
– Я слушаю.
– Во-первых, сказать, сколько тебе лет. Очень не хочется тащить малолетку на бойню.
– Мне восемнадцать.
Даня присвистнул.
– Не верится… Ученица старше учителя?
– Это не запрещено законами Круга, – вмешался Гвидон. – А лицо маленькой девочки, которым вы все имеете возможность любоваться, – результат магического творчества.
– Твоего? – поинтересовался Даня.
Гвидон молча кивнул и, кажется, покраснел. При таком освещении не разберешь…
– Хорошо. Во-вторых, ты пообещаешь на время операции подчиняться мне беспрекословно.
– Учитель?
– Скажи «да».
– Да.
– В-третьих, я не вижу твоего оружия. Дырявая железяка для таких дел не подходит. Предъяви арсенал.
Малютка Гваддэ, ни слова не говоря, продемонстрировала два метательных ножа, ПМ, пару защитных амулетов и свеженький гоблинский пал, слегка светящийся от полноты зарядки. Все это было разложено ученицей мага по бездонным карманам куртки и «развешано» по внутренней ее стороне.
– Подходяще. Ты принята. И опусти-ка пульт. Хватит на сегодня глупостей.
В этот момент Немо бросил на командира странный взгляд. Как будто попытался глазами сообщить неприятную новость. Интуиция генерала обострилась до предела, он лихорадочно перебирал выход из ситуации «шестой – лишний». В тот миг Даня «прочитал» сообщение Немо со сверхъестественной точностью. И легонько кивнул.
Луноликая послушно опустила руку с пультом.
– Идем.
Только они вышли наружу, как Даня объявил:
– Да, Гвидон, забыл сказать… Мои-то уже знают. Короче, мы прикинули и решили: рожна ли нам горячего в Черемушкинском посту? Есть местечко поудобнее для прорыва. Мы, конечно, с Кругом договаривались ломануться именно здесь… Но ты ж не будешь против, если цель поменяется?
Маг равнодушно пожал плечами.
Вдруг у него за спиной раздался сдавленный стон.
Гваддэ застыла на месте, глаза ее гневно сверкали. Ученица мага открыла рот раз, другой, но не говорила ни слова. Как видно, ярость ослепляла ее. Наконец девушка сумела вытолкнуть из себя одну-единственную фразу:
– Но вы не можете!
Глава семнадцатая
ПРЕДАТЕЛЬ
Даня с деланным удивлением осведомился:
– Почему это?
– Гваддэ, успокойся, не вижу в их решении ничего страшного, – заметил маг.
– Вы не можете… А, что вам говорить! – И Гваддэ полезла в карман за пультом.
Но во второй раз тот же фокус не получился. Немо стоял на шаг позади Луноликой. Повинуясь взгляду генерала, он ударил всего один раз. Гваддэ рухнула как подкошенная. Проклятый пульт был тут же извлечен из ее кармана. Немо выломал верхнюю панель и, вглядевшись в электронные внутренности, объявил:
– Это не подделка, генерал. Она действительно могла… хотя очень сомневалась. В некоторых вариантах действительности ей удалось дотянуться до кнопки…
– Что? – пролепетал обескураженный маг.
– Ведь это не все, что ты хотел рассказать мне, Немо?
Тот с сомнением взглянул на Гвидона.
– Да ладно, дуй при нем! Только полезно будет – в порядке просвещения…
Катя с прохладцей осведомилась:
– Мальчики, кажется, я чего-то не понимаю… В чем дело?
– Сейчас поймешь, – мрачно бросил Даня. – Как не вовремя весь этот суходрищ затеялся!
– Она, – начал Немо, – вломила нас. Я правильно употребил слово? Или уломала? Основной смысл таков: предательство окончательно свершившееся, но еще не показавшее всех своих последствий в текущей реальности.
– Правильно… – резюмировал Даня.
– Это из-за нее тебя… сегодня… и наш дом? – медленно наливаясь гневом, спросила Катя.
– Да. И сейчас мы будем с девушкой разбираться. На все про все десять минут… в лучшем случае. Мать твою за ногу! Ты-то куда лезешь?
Маг оттолкнул Немо, хотя при его субтильном телосложении это было почти невозможно, и заорал:
– Я ее не отдам! Да с чего вы взяли? Мне про вас многое рассказывали, но такого я не ожидал! Мерзость! Мерзость! Сначала вам придется уничтожить меня!
Даня устало пояснил:
– Немо видит суть вещей. И чуть-чуть – будущее. Твоя, обормот, ученица, сообщила гоблинам обо мне, указала район, где у нас Убежище, ну и, до кучи, выдала план операции. Только мы его сменили, как барышня задергалась. Это был тест, дружок, последняя проверка, и Гваддэ ее не прошла.
– Не верю! Какой-то костолом видит будущее! Курам на смех! – брызгал слюной маг.
– Жалко тебя убивать, храбрый ты парень, Гвидон. Поверь на слово, там, внутри, мы просто в игрушки играли, а сейчас ты даже пальцем пошевелить не успеешь…
Но Гвидон не сдвинулся с места.
– Слово «честь» знаешь? Есть такое слово, сволочь.
– Не надо, учитель… – тихо попросила Луноликая. – Эти псы правы. Здесь вас ждут. И очень жаль, что не задавили раньше. Я так надеялась…
– Да что ты такое говоришь, Гва? Что ты такое…
– Оставь, учитель. Я люблю тебя. Но ты слабый человек.
– Зачем? – спокойно поинтересовался Даня.
– Ты даже не хочешь пообещать мне жизнь? Впрочем, от человека вроде тебя я не приму даже такого подарка…
– Жизнь не жизнь, потом разберемся. После операции. Полежишь в отключке часок-другой-третий, а там поговорим. Сейчас я просто так спрашиваю, злость мне куда-то надо мою девать, так? Вот я и задаю вопрос. Чтобы не убить тебя прямо здесь, на месте.
– А мне плевать, палач. Поторопись! Ты же вроде торопился куда-то…
– У нас еще есть пара минут. Пятьдесят на пятьдесят – сдохнем мы сегодня или выживем. Если не выживем, тебе хана. Некому будет освободить тебя от магической петли, зато найдется, кому сожрать твое тело. Этот разговор для тебя, может быть, последний. И я спрашиваю: зачем?
– Ты знаешь, что такое «культура», зверюга? – Гваддэ нервно засмеялась. – Слышал хоть разок?
– Допустим, слышал.
– Впрочем, таким уродам в тонкостях разбираться не обязательно… Мальчишки… нарываетесь на новую войну. Еще чуть-чуть, и она начнется. А нам это не нужно… Мир… наш мир… что от него осталось? Бледная тень. Ткни пальцем, и все вокруг превратится в одну сплошную катастрофу. Разве можно выжить внутри катастрофы? И мы вымрем, и гоблины вместе с нами, останутся одни крысы. Прошло время больших драк… Все закончилось, и только идиоты не понимают этого. Нам надо выжить вместе с гоблинами, нам надо научиться лучше понимать их, нам надо стать ближе к их культуре. Тогда, может быть, и они станут понимать нас. Неужели вы не видите: либо мы станем добрыми соседями, либо…
– Почему это?
– Гваддэ, успокойся, не вижу в их решении ничего страшного, – заметил маг.
– Вы не можете… А, что вам говорить! – И Гваддэ полезла в карман за пультом.
Но во второй раз тот же фокус не получился. Немо стоял на шаг позади Луноликой. Повинуясь взгляду генерала, он ударил всего один раз. Гваддэ рухнула как подкошенная. Проклятый пульт был тут же извлечен из ее кармана. Немо выломал верхнюю панель и, вглядевшись в электронные внутренности, объявил:
– Это не подделка, генерал. Она действительно могла… хотя очень сомневалась. В некоторых вариантах действительности ей удалось дотянуться до кнопки…
– Что? – пролепетал обескураженный маг.
– Ведь это не все, что ты хотел рассказать мне, Немо?
Тот с сомнением взглянул на Гвидона.
– Да ладно, дуй при нем! Только полезно будет – в порядке просвещения…
Катя с прохладцей осведомилась:
– Мальчики, кажется, я чего-то не понимаю… В чем дело?
– Сейчас поймешь, – мрачно бросил Даня. – Как не вовремя весь этот суходрищ затеялся!
– Она, – начал Немо, – вломила нас. Я правильно употребил слово? Или уломала? Основной смысл таков: предательство окончательно свершившееся, но еще не показавшее всех своих последствий в текущей реальности.
– Правильно… – резюмировал Даня.
– Это из-за нее тебя… сегодня… и наш дом? – медленно наливаясь гневом, спросила Катя.
– Да. И сейчас мы будем с девушкой разбираться. На все про все десять минут… в лучшем случае. Мать твою за ногу! Ты-то куда лезешь?
Маг оттолкнул Немо, хотя при его субтильном телосложении это было почти невозможно, и заорал:
– Я ее не отдам! Да с чего вы взяли? Мне про вас многое рассказывали, но такого я не ожидал! Мерзость! Мерзость! Сначала вам придется уничтожить меня!
Даня устало пояснил:
– Немо видит суть вещей. И чуть-чуть – будущее. Твоя, обормот, ученица, сообщила гоблинам обо мне, указала район, где у нас Убежище, ну и, до кучи, выдала план операции. Только мы его сменили, как барышня задергалась. Это был тест, дружок, последняя проверка, и Гваддэ ее не прошла.
– Не верю! Какой-то костолом видит будущее! Курам на смех! – брызгал слюной маг.
– Жалко тебя убивать, храбрый ты парень, Гвидон. Поверь на слово, там, внутри, мы просто в игрушки играли, а сейчас ты даже пальцем пошевелить не успеешь…
Но Гвидон не сдвинулся с места.
– Слово «честь» знаешь? Есть такое слово, сволочь.
– Не надо, учитель… – тихо попросила Луноликая. – Эти псы правы. Здесь вас ждут. И очень жаль, что не задавили раньше. Я так надеялась…
– Да что ты такое говоришь, Гва? Что ты такое…
– Оставь, учитель. Я люблю тебя. Но ты слабый человек.
– Зачем? – спокойно поинтересовался Даня.
– Ты даже не хочешь пообещать мне жизнь? Впрочем, от человека вроде тебя я не приму даже такого подарка…
– Жизнь не жизнь, потом разберемся. После операции. Полежишь в отключке часок-другой-третий, а там поговорим. Сейчас я просто так спрашиваю, злость мне куда-то надо мою девать, так? Вот я и задаю вопрос. Чтобы не убить тебя прямо здесь, на месте.
– А мне плевать, палач. Поторопись! Ты же вроде торопился куда-то…
– У нас еще есть пара минут. Пятьдесят на пятьдесят – сдохнем мы сегодня или выживем. Если не выживем, тебе хана. Некому будет освободить тебя от магической петли, зато найдется, кому сожрать твое тело. Этот разговор для тебя, может быть, последний. И я спрашиваю: зачем?
– Ты знаешь, что такое «культура», зверюга? – Гваддэ нервно засмеялась. – Слышал хоть разок?
– Допустим, слышал.
– Впрочем, таким уродам в тонкостях разбираться не обязательно… Мальчишки… нарываетесь на новую войну. Еще чуть-чуть, и она начнется. А нам это не нужно… Мир… наш мир… что от него осталось? Бледная тень. Ткни пальцем, и все вокруг превратится в одну сплошную катастрофу. Разве можно выжить внутри катастрофы? И мы вымрем, и гоблины вместе с нами, останутся одни крысы. Прошло время больших драк… Все закончилось, и только идиоты не понимают этого. Нам надо выжить вместе с гоблинами, нам надо научиться лучше понимать их, нам надо стать ближе к их культуре. Тогда, может быть, и они станут понимать нас. Неужели вы не видите: либо мы станем добрыми соседями, либо…