- Полгода назад.
- Так у вас еще все впереди! И поверьте: не только такие неприятности.
Проводив Татьяну, Натаниэль вернулся к столу и рассеянным взглядом окинул книжные полки, занимавшие целый угол лаборатории и тянувшиеся от пола до потолка. При этом у него появилось смутное ощущение того, что эта картина совсем недавно уже представлялась его глазам. Но вспомнить, где именно, он не успел. Дверь в лабораторию отворилась, и на пороге появились двое высоких молодых ребят, сопровождаемых профессором Гофманом.
- Вот, - сказал он, подталкивая их к столу, на котором сидел, заложив ногу за ногу, сыщик. - Это - Боаз, а это - Ноам. Студенты-историки.
- А где ваш третий друг? - поинтересовался Натаниэль. - Ури, кажется? Не захотел идти?
- Он ушел в кино, - ответил за студентов Гофман.
- Ну, неважно, - сказал Натаниэль, поочередно рассматривая насупившиеся лица парней. Они были одеты почти одинаково - в длинные свободные футболки и разрезанные внизу светло-голубые джинсы. Отличались исключительно мастью: Боаз был смуглым брюнетом с крохотной серебряной сережкой в ухе, а волосы Ноама были выкрашены в рыжий цвет, и сережка поблескивала золотой искоркой.
Розовски весело улыбнулся.
- Ребята, - сказал он, - не знаю, что там вам успел наплести насчет меня ваш профессор, но все равно: это неправда. Вы ничего не успели натворить, и я отнюдь не являюсь пожирателем маленьких беззащитных историков. Мне просто нужно кое-что уточнить относительно одного дела, которым сейчас приходится заниматься. Только и всего.
Боаз и Ноам немного повеселели. Но настороженность из их взглядов полностью не исчезла.
- Вы работаете в фирме "Пуримшпиль", - Натаниэль извлек из кармана пачку сигарет, протянул студентам. Те отказались. Он закурил сам, пододвинул к себе пепельницу. Продолжил: - Не так давно вам приходилось обслуживать заказ в Кфар-Шауль на улице Пальмах.
Они одновременно кивнули.
- Там случилась неприятность, - сообщил Натаниэль. - Не знаю, слышали ли вы, но только ваш заказчик скончался в тот же вечер.
- Да, слышали, - ответил Боаз.
- Читали, - добавил Ноам. - А при чем тут мы?
- Ни при чем, - Натаниэль поднял руки, словно защищаясь от несправедливых обвинений. - Я разве сказал, что вы к этому причастны? Мне просто кое-что нужно знать. Вот, например: когда вы приехали туда?
- По-моему, к десяти часам вечера, - ответил Ноам.
- Вас было четверо, верно?
- Да, верно.
- Что за костюмы на вас были?
- Костюмы? - Боаз удивленно поднял брови. - Не знаю, нам их фирма выдала. Костюмы и маски.
- По-моему, их шили на заказ, специально к этому вечеру, - сказал вдруг Ноам. - Я краем уха слышал в конторе.
- Отлично, - обрадовался Натаниэль. - А что еще ты слышал краем уха? Например, что за эскизы использовались?
- Не знаю.
- Жаль, жаль... - Розовски разочарованно вздохнул. - Ладно. Ребята, сказал он после небольшой паузы, - Вы мне еще вот что скажите: кем, повашему, был человек, которого вы внесли на этих дурацких носилках?
Студенты удивленно переглянулись.
- Что значит - по-нашему? - спросил Боаз. - И по-нашему, и не понашему это был хозяин дома. Наш клиент, заказчик. Аркадий Смирнов. Мы ждали у соседней виллы, переодевшись в маскарадные костюмы и собрав носилки. Кстати говоря, наши костюмы и носилки тоже были изготовлены по специальным эскизам господина Смирнова. Точно в назначенное время к нам вышел вышеназванный господин Смирнов, собственной персоной, в соответствующем костюме.
- И маске, - подсказал Розовски.
- Маску он держал в руках. Влез в паланкин, надел маску. Мы торжественно внесли все это во двор, поставили. Опять-таки, место тоже было определено заранее.
- Кем?
- Да им же! Он объяснил: войдете, пройдете чуть ближе к эстраде, поставите возле пальмы. Так, чтобы тень падала прямо на паланкин.
- А дальше? - спросил Натаниэль.
- Дальше - все, - ответил Боаз. - Мы ушли. Сели в машину и уехали.
- А костюмы?
- Костюмы остались у нас, - Ноам посмотрел на друга. - Вообще-то мы должны их сдать, но специально из-за этого переться в "Пуримшпиль" неохота. Будет следующий заказ, нам позвонят - вот тогда и сдадим.
- Вы можете принести показать? - спросил Натаниэль.
- Конечно.
Спустя несколько минут запыхавшийся Ноам приволок в лабораторию довольно объемистый сверток в пластиковом мешке.
Ноам развернул его и извлек расшитый фантастическими животными балахон темно-вишневого цвета.
- Вот, - сказал он. - Все четыре костюма одинаковые.
- Да, я помню... - Натаниэль рассеянно погладил шелковистую ткань.
Давид Гофман, до этого стоявший чуть в отдалении и не мешавший своему приятелю беседовать со студентами, подошел ближе.
- Что это? - спросил он. - Какой интересный орнамент.
- Карнавальный костюм, - пояснил Розовски. - Просто карнавальный костюм. Что-то он, по-моему, означает... - он отошел от стола.
- Действительно, очень интересно, - повторил Давид, внимательно разглядывая балахон. - Кому это пришло в голову использовать в качестве орнамента поздневизантийский мотив?
Натаниэль, в раздумье мерявший шагами лаборатория, остановился и повернулся к нему.
- Что ты сказал? - спросил он. - Ну-ка, ну-ка, повтори. Какой мотив?
Вместо ответа профессор подошел к книжному стеллажу.
- Где-то у меня тут... - он принялся рыться в книгах. - Ага, вот, Гофман снял с полки увесистый том в тисненном переплете, быстро перелистал его. - Вот, можешь убедиться, - он протянул Натаниэлю книгу. Розовски взял ее, вернулся к столу. Цветная вклейка воспроизводила какуюто старинную мозаику. В центральной ее части изображен был человек в просторном длинном одеянии, сидевший на троне. Справа и слева от него видны были фигуры в балахонах, украшенных точно такими же фигурами крылатых чудовищ, как те, которыми художница фирмы "Пуримшпиль" расшила наряды ребят-носильщиков.
Но не это по-настоящему удивило сыщика. Куда поразительнее показалось Натаниэлю то, что центральная фигура на мозаике была обряжена в одежду, избранную покойным Аркадием Смирновым для себя - в тот злополучный вечер.
- Вот так-так... - только и сумел выдавить из себя Розовски. Сюрпризик... - он невидящим взглядом уставился на переминавшихся с ноги на ногу студентов.
- Мы можем идти? - спросил Боаз.
- Что? - Натаниэль словно очнулся. - Да-да, ребята, вы идите. Значит, в носилки забрался именно Аркадий Смирнов? Вы ничего не путаете?
- Не путаем, - ответил Ноам чуть обиженно. - Мы были трезвыми. Это он, между нами говоря был хорошо поддатым.
- Ладно, - Натаниэль уселся в старое кресло, стоявшее в лаборатории Гофмана с момента ее основания. - Спасибо, парни, вы мне очень помогли.
Боаз и Ноам удалились с явным облегчением.
- А чему ты так удивился? - поинтересовался Гофман, останавливаясь напротив детектива. - Конечно, странно, что кому-то пришло в голову использовать такие редкие рисунки в качестве эскизов для карнавальных костюмов.
- Странно? - Натаниэль хмыкнул. - Странно. Знаешь, Давид, более невероятного расследования я не помню. Ты читал в газетах о вечеринке в Кфар-Шауль, окончившейся смертью хозяина дома?
- Да, кажется, читал... - Давид вдруг воскликнул: - Ну, конечно, я же видел фотографии в статье! То-то мне показался знакомым костюм...
- Черт-те что получается, - с досадой произнес Розовски. - Никак не могу вспомнить, где я видел эту книгу... Вспомнил! - он изумленно посмотрел на друга. - Вот так-так. Все складывается. Как вот эта мозаика.. . - он вытащил из кармана вчетверо сложенный эскиз костюма, полученный в Маркиным в фирме "Пуримшпиль". Одновременно на пол упал еще один сложенный листок. Его поднял Гофман.
- Какая прелесть! - воскликнул он, разглядывая изображение двуглавого орла. - Откуда картинка, Натан?
- Какая картинка? - Натаниэль, занимавшийся сравнением эскиза с репродукцией и готовым костюмом, искоса глянул на отпечаток. - А-а, водяной знак. Герб России.
- России? Но это вовсе не российский герб!
До Натаниэля, поглощенного своим занятием, не сразу дошли слова приятеля.
- Не российский герб? - переспросил он удивленно. - А чей же? Это же двуглавый орел! У меня, по-моему, не двоится в глазах. А если бы и двоилось, то, наверное, не так избирательно.
- Верно, только... - Гофман засмеялся и извлек из кармана металлический кружок. - У меня с собой российская монета, - объяснил он. Лея привезла из Москвы. Вечно таскаю в кармане, вместо талисмана. Вот, видишь? - он протянул Натаниэлю одну из монет. - Вот так выглядит русский герб. Крылья орла распластаны - раз, имеются три короны - два, в лапах у него держава и скипетр - три. Плюс ко всему - на груди изображение Георгия Победоносца, пронзающего копьем змея. Теперь посмотри на твоего орла, - Венедиктов ткнул указательным пальцем в рисунок. - Пропорции совершенно другие. Ни одной короны. Георгия со змеем - тоже, скипетр и держава, опять-таки, отсутствуют. И крылья, как видишь, не распластаны, а чуть сложены - то ли он собирается взлететь, то ли, наоборот садится. Вообще, обрати внимание: твой орел выглядит более хищным. Нет, это не российский герб... Удивительная точность, - пробормотал Гофман. - Просто удивительная. Редкая штука.
- Хочешь сказать, что знаешь, чей это герб? - Розовски затаил дыхание.
- Ну конечно знаю. Я ведь, все-таки, медиевист. Это византийский орел, разумеется! Герб Византийской империи времен династии Палеологов. А что?
- Чего-чего?! - глаза Натаниэля поползли на лоб. - Византии? Какой еще Византии? Погоди... А вот это? - он кивком указал на лежавшую на столе книгу и тускло поблескивавший костюм. - Это связано с гербом? И если да, то каким образом?
- Каким образом? - Давид потер указательным пальцем переносицу. - Ну, во-первых, костюм представляет собою тронное одеяние короля так называемой Греческой Индии. Который, в свою очередь, считался какое-то время вассалом византийского императора. Так сказать, титул, входивший в номенклатуру византийского императорского дворца. Тебе это о чем-то говорит?
Не отвечая, Натаниэль осторожно забрал рисунок из рук Гофмана и бережно свернул его. Наклонился над раскрытой книгой и прочитал вполголоса подпись под репродукцией:
- "Мозаика из Верхнего Бахтваша. Изображает короля Греческой Индии в тронном облачении. Приблизительно, I-II века нашей эры"... Где это Верхний Бахтваш? Не в Швейцарии, случайно? - с надеждой спросил он.
- При чем тут Швейцария? - Давид удивился. - Какая Швейцария?
- Ну, такая... - Натаниэль неопределенно взмахнул рукой. - Страна такая, в центре Европы. С хорошим климатом. Вольнолюбивый народ там живет, потомки Вильгельма Телля. Знаешь? Который имел привычку стрелять по яблокам... И еще очень много банков на душу населения. А?
- Нет, Швейцария к этому не имеет никакого отношения, - серьезно ответил Гофман. - Верхний Бахтваш находится на территории нынешнего Пакистана. Греческое государство там было создано воинами Александра Македонского во время индийского похода. Оно просуществовало около трех столетий. Когда императоры из династии Палеологов принялись за восстановление былой пышности своего двора - это случилось после того, как из Константинополя были изгнаны крестоносцы, - они вспомнили и о былых победах великого завоевателя и включили в регистр почетных должностей своего двора некоторые титулы, связанные с владениями Александра Македонского. Разумеется, чисто номинально. Тем не менее...
- Стоп-стоп-стоп! - Розовски умоляюще поднял руки. - Ради Бога, Дуду, это все, конечно, интересно, просто чертовски интересно, но, пожалуйста, не сейчас. Ладно? - он спрятал рисунок. - Ну и дела...
- А в чем дело? - осведомился Гофман. - Что тебя так встревожило?
- Ничего, - ответил сыщик замороженным голосом. - Ровным счетом ничего. Если не считать, что раньше я ничего не понимал. А сейчас, спасибо тебе, Дуду, я не просто ничего не понимаю. Я вообще ничего не понимаю. Если кому-нибудь сказать, что мне сейчас пришло в голову, меня немедленно упрячут в психушку, - Розовски тяжело вздохнул. - Да что там - упрячут! Я сам себя упрячу в психушку... И буду, между прочим, абсолютно прав, добавил он.
13.
Утром следующего дня светло-серая "субару" остановилась у дома номер десять по улице Элиягу-Цедек в Рамат-Гане.
- Думаешь, нам стоит с ним поговорить именно сейчас? - спросил Маркин, не выключая двигателя. - Все-таки, у человека траур, наверное, сидит шив' у. Между прочим, последний день. Седьмой. Как раз сегодня, - он посмотрел на черную ермолку, надетую начальником по такому случаю. Поправил точно такую же, чудом державшуюся на его коротко стриженой голове.
Натаниэль, между тем, с интересом разглядывал уже знакомых ему пожилых еврейских представителей черной и желтой расы. Старички продолжали резаться в нарды.
- Интересно, у них перерыв бывает? - задумчиво спросил он помощника. Такое впечатление, что они отсюда даже ночевать не уходят.
Маркин посмотрел на игроков, пожал плечами и выключил двигатель.
- Мне подождать? - спросил он. - Или пойти с тобой?
- Пойдем, - Натаниэль выбрался из машины. - Вместе поговорим. Выразим соболезнование. Ничего, нормально. Насчет удобно, неудобно - как-нибудь переживем. И не такое переживали. Пусть лучше нас считают нахалами, чем... - он не договорил.
Розовски остановился у лавочки. Китайский еврей (или еврейский китаец) поднял голову и приветливо посмотрел на сыщика. Глядя на него, Натаниэль вспомнил недавно слышанную историю. В середине сороковых, а может быть, тридцатых годов ассоциация американских раввинов получила письмо из Китая. Оно оказалось написанным на средневековом иврите и отправлено в Штаты еврейской общиной провинции Сычуань. Из письма американские раввины с немалым для себя удивлением узнали, что в далекой загадочной стране вот уже на протяжении чуть ли не пяти столетий жили их единоверцы, хранившие язык и религиозные традиции. В письме излагалась просьба - прислать раввина, так как последний знающий литургию член общины скончался и заменить его сычуанским иудеям было некем. Туда отправился молодой раввин, выпускник Иешивы-Университета5. О чем американцы, естественно, известили сычуанских собратьев. На аэродроме, выйдя из самолета, посланец из-за океана обнаружил прямо на летном поле странную группу людей, державших плакатик с его именем. Подойдя ближе, он слегка обалдел. Встречавшие его люди ни внешностью, ни одеждой не походили на евреев - длинные шелковые халаты, странные для европейского взгляда головные уборы. Желтые, почти лишенные растительности лица, узкие глаза-щелки.
Встречавшие смотрели на раввина с неменьшим подозрением. Но, после обмена приветствий - на иврите, - отправились вместе с ним прямо в синагогу, больше походившую на пагоду. Правда, внутри американский раввин нашел все необходимое - и арон-кодеш6 со свитком Торы, и изображение Моисеевых скрижалей, и шкаф с молитвенниками. После некоторого молчания, завязалась беседа. Сычуанские евреи наперебой задавали приезжему вопросы, связанные с галахическими7 постановлениями, причем вопросы, как он впоследствии признавал, оказались весьма каверзными. Своеобразный экзамен длился несколько часов, и американцу пришлось здорово попотеть. Наконец, желтоватые лица расцвели приветливыми улыбками: видимо, ответы молодого раввина удовлетворили сычуанцев. И один из них - самый старший по возрасту, - сказал: "Простите, ребе, нашу недоверчивость. Но она вполне понятна: ведь вы совсем непохожи на еврея!"
Тут Натаниэль обнаружил, что стоит, по-идиотски уставившись в доску, и что оба пожилых господина уже несколько раз вопросительно поглядывали на него. Маркин вдумчиво дымил трубкой чуть поодаль.
Натаниэль приветливо улыбнулся игрокам и сказал:
- Жарко сегодня. Опять хамсин.
Старики согласно качнули головами и с интересом воззрились на детектива, ожидая продолжения столь многообещающего начала. Натаниэль сел на лавочку напротив. Маркин, после некоторого раздумья, остался стоять, но подошел ближе.
- Вы в этом доме живете? - спросил Натаниэль.
- В этом доме, в этом. На первом этаже, слава Богу, в хорошей квартире, - ответил темнокожий. В его речи звучала легкая шепелявость, характерная для амхарского акцента выходцев из Эфиопии.
- И я на первом, - сообщил возможный репатриант из провинции Сычуань. Как раз напротив.
Больше всего Натаниэля удивило то, что китайский акцент был почему-то очень похож на амхарский - то же отсутствие шипящих. Но тут он вспомнил, как давным-давно, двадцать лет назад, изучая в студии-ульпане иврит, вся группа, в которой он занимался, вдруг заговорила с очень сильным испанским акцентом. Легко понять удивление учителей, с учетом того, что группа почти полностью состояла из выходцев из СССР, слегка разбавленных жителями Центральной Европы. Объяснилось все достаточно просто: на переменах учащихся добровольно консультировала репатриантка из Аргентины.
- Вы знаете хозяина шестой квартиры? На третьем этаже? - спросил он.
- Который жену похоронил? Знаем, конечно. Он шив'у сидит, никуда не выходит, - сказал постаревший Хендрикс.
- У человека друзей нет, - подхватил постаревший Чан. - Никто не приходит.
- Говорят, она с ним крепко поссорилась. В день смерти, - сказал Натаниэль. - Не слышали?
- Слышали, - ответил Чан. - Как же не слышать! Они так кричали - ой-вавой! На всю улицу. Окна открыты - все слышали. По-русски ругались, громкогромко.
- Только не в тот день, - заметил Хендрикс. - Совсем не в тот день. Накануне они ругались. А в тот день тихо все было.
- Вот как? Понятно. Значит, совсем никто не приходит? - уточнил сыщик.
Старики задумчиво посмотрели друг на друга и покачали головами. Натаниэль поблагодарил и направился в подъезд. Маркин на ходу вытряхнул из трубки горящий табак и устремился за ним.
Дверь с пластмассовой шестеркой была прикрыта неплотно. Николай Ройзман сидел на низенькой скамеечке у окна - как и положено человеку, сидящему шив'у по умершему родственнику. Был он основательно небрит, голову покрывала черная ермолка с двумя блестящими заколками. Красные воспаленные веки четко выделялись на бледном нездоровом лице. Он молча уставился на сыщика, видимо, не узнавая его. Маркин вообще не был удостоен взглядом. Натаниэль прошел в комнату, пододвинул к себе такую же низкую табуретку и сел напротив хозяина. Саша постоял в некоторой растерянности, огляделся и, не найдя ничего подходящего, уселся прямо на пол - в углу, рядом с входной дверью.
Ройзман безразлично посмотрел на него, потом на Натаниэля. Моргнул. Лицо его сморщилось.
- А, это вы... Частный детектив, - сказал он неприязненно. - Все вынюхиваете. Высматриваете. Что вам нужно? И кто это с вами? Полицейский?
- Это мой помощник, его зовут Саша. Вообще-то я мог бы сказать, что мы пришли выразить вам свое соболезнование, - ответил Натаниэль. - Но не буду, хотя доля истины в таком утверждении содержится. Откровенно говоря, я пришел за другим. Я хочу получить от вас ответы на несколько вопросов.
Из угла, в котором сидел Маркин, послышалось легкое покашливание. Натаниэль коротко глянул на своего помощника, которому явно было неловко за чересчур жесткий, по мнению Саши, тон начальника. Вновь повернулся к неподвижно сидевшему Ройзману.
- А если я не отвечу? - спросил тот глухо.
Розовски пожал плечами.
- Тогда мы уйдем. Настаивать не имеем права. Вы можете в любую минуту позвонить в полицию и потребовать, чтобы нас вышвырнули отсюда, - сказал он спокойно, даже благожелательно. - В этом случае вы останетесь один на один со своими проблемами. Я не уверен, что вам удастся их решить. Так как? Могу я задавать свои вопросы?
- У меня телефон отключен, - угрюмо произнес Николай. - Так что никуда я звонить не собираюсь. Спрашивайте. Не думаю, что смогу ответить на ваши вопросы, но - задавайте. Мне на все наплевать.
Прежде, чем последовать этому разрешению, Розовски окинул внимательным взглядом книжные полки. Подошел, провел рукой по корешкам. Нашел нужный том, принялся листать его. Разочарованно закрыл.
- Тут была цветная вклейка, - сказал он. - Я вчера очень внимательно просмотрел такую же книгу. У моего друга Давида Гофмана. Вы не слышали его имени? Он специализируется на истории Византии. Вы, кажется, тоже. Во всяком случае, кто-то мне говорил об этом... Ах, да, Виктория Смирнова.
Николай ничего не ответил на это, опустил голову. Натаниэль подождал немного.
- Николай, - мягко произнес Натаниэль. - Вы ведь не работаете на автостоянке в Бней-Браке, верно? Вы работаете... вернее, работали садовником на улице Пальмах в Кфар-Шауль. Приходящим садовником. Дом номер двенадцать. Это рядом с домом номер десять, в котором жили Смирновы. Почему вы солгали - тогда, при нашей первой встрече?
Ройзман не ответил. Он сидел, чуть раскачиваясь на своей крохотной скамеечке, больше похожей на подставку для обуви, уставившись в пол. Ноги его, несмотря на духоту, были укутаны тонким клетчатым пледом. Натаниэль вернул книгу на место. Вновь сел напротив раскачивавшегося хозяина.
- Вы и сами знаете, - едва слышно ответил, наконец, Ройзман, попрежнему глядя в пол. - Это я ее убил. Это я убил Дину. Если бы не моя глупость, она была бы жива. А о том, что я работал садовником, знала только Дина. Кроме Аркадия, конечно. Аркадий знал. Он меня и устроил туда, к соседям.
- Почему же ничего не знала Виктория? - спросил Натаниэль.
- Я попросил Арика никому об этом не говорить. Достаточно и того, что я стал ночным сторожем на автостоянке.
- Ну да, понятно. А видеть она вас не видела - Аркадий приглашал вас подстричь газоны только в ее отсутствие... Маскарадный костюм в комнате для садового инвентаря, - задумчиво произнес Розовски. - Концентрат Е5000Х, который вы обычно использовали для опрыскивания деревьев и которым был отравлен Аркадий Смирнов. И вот эта книга - тоже. Так куда же делась вклейка?
- Сжег. Я испугался. Я хотел избавиться от всего, что... - тут он впервые посмотрел на Натаниэля. - После того, как вы спросили насчет повода вечеринки и маскарада, - ну, тогда, через день. Когда мы пришли к Виктории, я вдруг понял, что меня очень легко выставить убийцей. Вы тогда сказали: "Отравление ядом". А у меня несколько пластиковых ампул из-под концентрата. И две пустые. Две! Я очень редко пользовался этим инсектицидом. Одной ампулы хватало надолго, и я точно помнил, что использовал именно одну - за весь сезон. И то - не полностью. На самом видном месте лежат. И маскарадный костюм этот...
Натаниэль кивнул - то ли принимая к сведению сказанное, то ли стараясь приободрить говорившего. Но Николай вновь уткнулся взглядом в пол.
- Это я ее убил, - повторил он безжизненным голосом. - Я ей рассказал насчет ампул, насчет костюма. Дина сказала, что пойдет вечером к Смирновым - якобы в гости. А когда будет уходить, постарается пройти через ту виллу, рядом со Смирновыми. На которой я работал. И забрать все это. Туда можно было пройти через дом Аркадия...
- Вы там и переоделись для вечера? - спросил Розовски. - После того, как встретили паланкин с носильщиками?
- Конечно, где же еще? - Николай вяло повел плечами. - Там и переоделся. Оставил костюм и вернулся назад в обычном.
- И вы не ссорились в день ее смерти, так? - произнес Натаниэль. Поссорились вы накануне.
- Да, накануне, - Николай тяжело вздохнул. - Я ведь знал о том, что у Дины с Ариком когда-то был роман. Ну вот, мне и показалось, что она чересчур уж убивается по бывшему любовнику. Черт меня дернул сказать, что, мол, по мужу она так убиваться не будет... Знаете, я тогда крепко поддал, завелся. Как оно бывает... Ну, поругались. Покричали, потом помирились. А на следующий день пошли навестить Викторию. Неудобно как-то, на похоронах мы не были. Тут-то я и услышал. Насчет отравления. От вас. То, что это не самоубийство, я сразу понял - слава Богу, характер Арика я узнать успел, никогда бы такой человек не покончил с собой, тем более - вот так, на людях. Значит либо несчастный случай - уж не знаю, какой, ошибка, еще чтото... Либо убийство. А у меня в подсобке, как назло, этот чертов костюм и баллончики с отравой... - он замолчал, потом спросил - как показалось Натаниэлю, с надеждой: - Меня арестуют?
- Чего вас арестовывать... - буркнул Розовски, рассеянно перебирая лежавшие на журнальном столе книги. - Сами говорите - не виноваты. Не виноваты - значит, не виноваты... Вы уверены в том, что она разговаривала с Викторией? В тот вечере?
- Нет, не уверен, - ответил Николай. - Я ведь был уже под хорошей банкой. Может, и не с ней.
- Долго длился разговор?
- Не очень.
- Ну а кому принадлежала идея маскарадного вечера?
- Мне, - угрюмо ответил Николай. - Аркадий хотел, чтобы все выглядело ярко, эффектно.
- Что именно? - спросил Натаниэль, отвлекаясь от книг. - Что должно было выглядеть ярко и эффектно?
- Ну как - что? - Ройзман выглядел удивленным. - Коронация, разумеется!
Розовски, до того сидевший вполоборота, развернулся так, что у крохотной табуреточки едва не отлетели ножки. Он ругнулся, уставился на Николая. Маркин, не вставая с пола, тоже подался вперед. Это выглядело комично. Натаниэль посмотрел на вытянутое лицо помощника и вновь обратился к Ройзману.
- Диплом, - сказал он. - Что за диплом Аркадий держал в руке перед смертью?
Теперь Николай Ройзман выглядел слегка сбитым с толку.
- Там же написано! Вы что, не читали?
- Он исчез, - терпеливо сообщил Розовски. - Остался лишь клочок. Без каких бы то ни было надписей. С водяными знаками в виде герба династии Палеологов.
- А, вот в чем дело, - пробормотал Ройзман. - Понятно.
- Зато мне непонятно! - разозлился Натаниэль. - Если вы хотите, чтобы вас признали невиновным, уж давайте. Расскажите мне все, что вы знаете. И не заставляйте тянуть из вас слова, у меня и так времени нет. У вас, кстати говоря, тоже. Полиция интересуется исчезнувшим садовником, Натаниэль, разумеется, не стал говорить, что определенную роль в интересе полиции сыграл он и его сотрудники. - По порядку: что за диплом, что за вечер, при чем тут Византия и ее чертовы императоры. И какая еще коронация? Давайте, Коля, давайте.
- Так у вас еще все впереди! И поверьте: не только такие неприятности.
Проводив Татьяну, Натаниэль вернулся к столу и рассеянным взглядом окинул книжные полки, занимавшие целый угол лаборатории и тянувшиеся от пола до потолка. При этом у него появилось смутное ощущение того, что эта картина совсем недавно уже представлялась его глазам. Но вспомнить, где именно, он не успел. Дверь в лабораторию отворилась, и на пороге появились двое высоких молодых ребят, сопровождаемых профессором Гофманом.
- Вот, - сказал он, подталкивая их к столу, на котором сидел, заложив ногу за ногу, сыщик. - Это - Боаз, а это - Ноам. Студенты-историки.
- А где ваш третий друг? - поинтересовался Натаниэль. - Ури, кажется? Не захотел идти?
- Он ушел в кино, - ответил за студентов Гофман.
- Ну, неважно, - сказал Натаниэль, поочередно рассматривая насупившиеся лица парней. Они были одеты почти одинаково - в длинные свободные футболки и разрезанные внизу светло-голубые джинсы. Отличались исключительно мастью: Боаз был смуглым брюнетом с крохотной серебряной сережкой в ухе, а волосы Ноама были выкрашены в рыжий цвет, и сережка поблескивала золотой искоркой.
Розовски весело улыбнулся.
- Ребята, - сказал он, - не знаю, что там вам успел наплести насчет меня ваш профессор, но все равно: это неправда. Вы ничего не успели натворить, и я отнюдь не являюсь пожирателем маленьких беззащитных историков. Мне просто нужно кое-что уточнить относительно одного дела, которым сейчас приходится заниматься. Только и всего.
Боаз и Ноам немного повеселели. Но настороженность из их взглядов полностью не исчезла.
- Вы работаете в фирме "Пуримшпиль", - Натаниэль извлек из кармана пачку сигарет, протянул студентам. Те отказались. Он закурил сам, пододвинул к себе пепельницу. Продолжил: - Не так давно вам приходилось обслуживать заказ в Кфар-Шауль на улице Пальмах.
Они одновременно кивнули.
- Там случилась неприятность, - сообщил Натаниэль. - Не знаю, слышали ли вы, но только ваш заказчик скончался в тот же вечер.
- Да, слышали, - ответил Боаз.
- Читали, - добавил Ноам. - А при чем тут мы?
- Ни при чем, - Натаниэль поднял руки, словно защищаясь от несправедливых обвинений. - Я разве сказал, что вы к этому причастны? Мне просто кое-что нужно знать. Вот, например: когда вы приехали туда?
- По-моему, к десяти часам вечера, - ответил Ноам.
- Вас было четверо, верно?
- Да, верно.
- Что за костюмы на вас были?
- Костюмы? - Боаз удивленно поднял брови. - Не знаю, нам их фирма выдала. Костюмы и маски.
- По-моему, их шили на заказ, специально к этому вечеру, - сказал вдруг Ноам. - Я краем уха слышал в конторе.
- Отлично, - обрадовался Натаниэль. - А что еще ты слышал краем уха? Например, что за эскизы использовались?
- Не знаю.
- Жаль, жаль... - Розовски разочарованно вздохнул. - Ладно. Ребята, сказал он после небольшой паузы, - Вы мне еще вот что скажите: кем, повашему, был человек, которого вы внесли на этих дурацких носилках?
Студенты удивленно переглянулись.
- Что значит - по-нашему? - спросил Боаз. - И по-нашему, и не понашему это был хозяин дома. Наш клиент, заказчик. Аркадий Смирнов. Мы ждали у соседней виллы, переодевшись в маскарадные костюмы и собрав носилки. Кстати говоря, наши костюмы и носилки тоже были изготовлены по специальным эскизам господина Смирнова. Точно в назначенное время к нам вышел вышеназванный господин Смирнов, собственной персоной, в соответствующем костюме.
- И маске, - подсказал Розовски.
- Маску он держал в руках. Влез в паланкин, надел маску. Мы торжественно внесли все это во двор, поставили. Опять-таки, место тоже было определено заранее.
- Кем?
- Да им же! Он объяснил: войдете, пройдете чуть ближе к эстраде, поставите возле пальмы. Так, чтобы тень падала прямо на паланкин.
- А дальше? - спросил Натаниэль.
- Дальше - все, - ответил Боаз. - Мы ушли. Сели в машину и уехали.
- А костюмы?
- Костюмы остались у нас, - Ноам посмотрел на друга. - Вообще-то мы должны их сдать, но специально из-за этого переться в "Пуримшпиль" неохота. Будет следующий заказ, нам позвонят - вот тогда и сдадим.
- Вы можете принести показать? - спросил Натаниэль.
- Конечно.
Спустя несколько минут запыхавшийся Ноам приволок в лабораторию довольно объемистый сверток в пластиковом мешке.
Ноам развернул его и извлек расшитый фантастическими животными балахон темно-вишневого цвета.
- Вот, - сказал он. - Все четыре костюма одинаковые.
- Да, я помню... - Натаниэль рассеянно погладил шелковистую ткань.
Давид Гофман, до этого стоявший чуть в отдалении и не мешавший своему приятелю беседовать со студентами, подошел ближе.
- Что это? - спросил он. - Какой интересный орнамент.
- Карнавальный костюм, - пояснил Розовски. - Просто карнавальный костюм. Что-то он, по-моему, означает... - он отошел от стола.
- Действительно, очень интересно, - повторил Давид, внимательно разглядывая балахон. - Кому это пришло в голову использовать в качестве орнамента поздневизантийский мотив?
Натаниэль, в раздумье мерявший шагами лаборатория, остановился и повернулся к нему.
- Что ты сказал? - спросил он. - Ну-ка, ну-ка, повтори. Какой мотив?
Вместо ответа профессор подошел к книжному стеллажу.
- Где-то у меня тут... - он принялся рыться в книгах. - Ага, вот, Гофман снял с полки увесистый том в тисненном переплете, быстро перелистал его. - Вот, можешь убедиться, - он протянул Натаниэлю книгу. Розовски взял ее, вернулся к столу. Цветная вклейка воспроизводила какуюто старинную мозаику. В центральной ее части изображен был человек в просторном длинном одеянии, сидевший на троне. Справа и слева от него видны были фигуры в балахонах, украшенных точно такими же фигурами крылатых чудовищ, как те, которыми художница фирмы "Пуримшпиль" расшила наряды ребят-носильщиков.
Но не это по-настоящему удивило сыщика. Куда поразительнее показалось Натаниэлю то, что центральная фигура на мозаике была обряжена в одежду, избранную покойным Аркадием Смирновым для себя - в тот злополучный вечер.
- Вот так-так... - только и сумел выдавить из себя Розовски. Сюрпризик... - он невидящим взглядом уставился на переминавшихся с ноги на ногу студентов.
- Мы можем идти? - спросил Боаз.
- Что? - Натаниэль словно очнулся. - Да-да, ребята, вы идите. Значит, в носилки забрался именно Аркадий Смирнов? Вы ничего не путаете?
- Не путаем, - ответил Ноам чуть обиженно. - Мы были трезвыми. Это он, между нами говоря был хорошо поддатым.
- Ладно, - Натаниэль уселся в старое кресло, стоявшее в лаборатории Гофмана с момента ее основания. - Спасибо, парни, вы мне очень помогли.
Боаз и Ноам удалились с явным облегчением.
- А чему ты так удивился? - поинтересовался Гофман, останавливаясь напротив детектива. - Конечно, странно, что кому-то пришло в голову использовать такие редкие рисунки в качестве эскизов для карнавальных костюмов.
- Странно? - Натаниэль хмыкнул. - Странно. Знаешь, Давид, более невероятного расследования я не помню. Ты читал в газетах о вечеринке в Кфар-Шауль, окончившейся смертью хозяина дома?
- Да, кажется, читал... - Давид вдруг воскликнул: - Ну, конечно, я же видел фотографии в статье! То-то мне показался знакомым костюм...
- Черт-те что получается, - с досадой произнес Розовски. - Никак не могу вспомнить, где я видел эту книгу... Вспомнил! - он изумленно посмотрел на друга. - Вот так-так. Все складывается. Как вот эта мозаика.. . - он вытащил из кармана вчетверо сложенный эскиз костюма, полученный в Маркиным в фирме "Пуримшпиль". Одновременно на пол упал еще один сложенный листок. Его поднял Гофман.
- Какая прелесть! - воскликнул он, разглядывая изображение двуглавого орла. - Откуда картинка, Натан?
- Какая картинка? - Натаниэль, занимавшийся сравнением эскиза с репродукцией и готовым костюмом, искоса глянул на отпечаток. - А-а, водяной знак. Герб России.
- России? Но это вовсе не российский герб!
До Натаниэля, поглощенного своим занятием, не сразу дошли слова приятеля.
- Не российский герб? - переспросил он удивленно. - А чей же? Это же двуглавый орел! У меня, по-моему, не двоится в глазах. А если бы и двоилось, то, наверное, не так избирательно.
- Верно, только... - Гофман засмеялся и извлек из кармана металлический кружок. - У меня с собой российская монета, - объяснил он. Лея привезла из Москвы. Вечно таскаю в кармане, вместо талисмана. Вот, видишь? - он протянул Натаниэлю одну из монет. - Вот так выглядит русский герб. Крылья орла распластаны - раз, имеются три короны - два, в лапах у него держава и скипетр - три. Плюс ко всему - на груди изображение Георгия Победоносца, пронзающего копьем змея. Теперь посмотри на твоего орла, - Венедиктов ткнул указательным пальцем в рисунок. - Пропорции совершенно другие. Ни одной короны. Георгия со змеем - тоже, скипетр и держава, опять-таки, отсутствуют. И крылья, как видишь, не распластаны, а чуть сложены - то ли он собирается взлететь, то ли, наоборот садится. Вообще, обрати внимание: твой орел выглядит более хищным. Нет, это не российский герб... Удивительная точность, - пробормотал Гофман. - Просто удивительная. Редкая штука.
- Хочешь сказать, что знаешь, чей это герб? - Розовски затаил дыхание.
- Ну конечно знаю. Я ведь, все-таки, медиевист. Это византийский орел, разумеется! Герб Византийской империи времен династии Палеологов. А что?
- Чего-чего?! - глаза Натаниэля поползли на лоб. - Византии? Какой еще Византии? Погоди... А вот это? - он кивком указал на лежавшую на столе книгу и тускло поблескивавший костюм. - Это связано с гербом? И если да, то каким образом?
- Каким образом? - Давид потер указательным пальцем переносицу. - Ну, во-первых, костюм представляет собою тронное одеяние короля так называемой Греческой Индии. Который, в свою очередь, считался какое-то время вассалом византийского императора. Так сказать, титул, входивший в номенклатуру византийского императорского дворца. Тебе это о чем-то говорит?
Не отвечая, Натаниэль осторожно забрал рисунок из рук Гофмана и бережно свернул его. Наклонился над раскрытой книгой и прочитал вполголоса подпись под репродукцией:
- "Мозаика из Верхнего Бахтваша. Изображает короля Греческой Индии в тронном облачении. Приблизительно, I-II века нашей эры"... Где это Верхний Бахтваш? Не в Швейцарии, случайно? - с надеждой спросил он.
- При чем тут Швейцария? - Давид удивился. - Какая Швейцария?
- Ну, такая... - Натаниэль неопределенно взмахнул рукой. - Страна такая, в центре Европы. С хорошим климатом. Вольнолюбивый народ там живет, потомки Вильгельма Телля. Знаешь? Который имел привычку стрелять по яблокам... И еще очень много банков на душу населения. А?
- Нет, Швейцария к этому не имеет никакого отношения, - серьезно ответил Гофман. - Верхний Бахтваш находится на территории нынешнего Пакистана. Греческое государство там было создано воинами Александра Македонского во время индийского похода. Оно просуществовало около трех столетий. Когда императоры из династии Палеологов принялись за восстановление былой пышности своего двора - это случилось после того, как из Константинополя были изгнаны крестоносцы, - они вспомнили и о былых победах великого завоевателя и включили в регистр почетных должностей своего двора некоторые титулы, связанные с владениями Александра Македонского. Разумеется, чисто номинально. Тем не менее...
- Стоп-стоп-стоп! - Розовски умоляюще поднял руки. - Ради Бога, Дуду, это все, конечно, интересно, просто чертовски интересно, но, пожалуйста, не сейчас. Ладно? - он спрятал рисунок. - Ну и дела...
- А в чем дело? - осведомился Гофман. - Что тебя так встревожило?
- Ничего, - ответил сыщик замороженным голосом. - Ровным счетом ничего. Если не считать, что раньше я ничего не понимал. А сейчас, спасибо тебе, Дуду, я не просто ничего не понимаю. Я вообще ничего не понимаю. Если кому-нибудь сказать, что мне сейчас пришло в голову, меня немедленно упрячут в психушку, - Розовски тяжело вздохнул. - Да что там - упрячут! Я сам себя упрячу в психушку... И буду, между прочим, абсолютно прав, добавил он.
13.
Утром следующего дня светло-серая "субару" остановилась у дома номер десять по улице Элиягу-Цедек в Рамат-Гане.
- Думаешь, нам стоит с ним поговорить именно сейчас? - спросил Маркин, не выключая двигателя. - Все-таки, у человека траур, наверное, сидит шив' у. Между прочим, последний день. Седьмой. Как раз сегодня, - он посмотрел на черную ермолку, надетую начальником по такому случаю. Поправил точно такую же, чудом державшуюся на его коротко стриженой голове.
Натаниэль, между тем, с интересом разглядывал уже знакомых ему пожилых еврейских представителей черной и желтой расы. Старички продолжали резаться в нарды.
- Интересно, у них перерыв бывает? - задумчиво спросил он помощника. Такое впечатление, что они отсюда даже ночевать не уходят.
Маркин посмотрел на игроков, пожал плечами и выключил двигатель.
- Мне подождать? - спросил он. - Или пойти с тобой?
- Пойдем, - Натаниэль выбрался из машины. - Вместе поговорим. Выразим соболезнование. Ничего, нормально. Насчет удобно, неудобно - как-нибудь переживем. И не такое переживали. Пусть лучше нас считают нахалами, чем... - он не договорил.
Розовски остановился у лавочки. Китайский еврей (или еврейский китаец) поднял голову и приветливо посмотрел на сыщика. Глядя на него, Натаниэль вспомнил недавно слышанную историю. В середине сороковых, а может быть, тридцатых годов ассоциация американских раввинов получила письмо из Китая. Оно оказалось написанным на средневековом иврите и отправлено в Штаты еврейской общиной провинции Сычуань. Из письма американские раввины с немалым для себя удивлением узнали, что в далекой загадочной стране вот уже на протяжении чуть ли не пяти столетий жили их единоверцы, хранившие язык и религиозные традиции. В письме излагалась просьба - прислать раввина, так как последний знающий литургию член общины скончался и заменить его сычуанским иудеям было некем. Туда отправился молодой раввин, выпускник Иешивы-Университета5. О чем американцы, естественно, известили сычуанских собратьев. На аэродроме, выйдя из самолета, посланец из-за океана обнаружил прямо на летном поле странную группу людей, державших плакатик с его именем. Подойдя ближе, он слегка обалдел. Встречавшие его люди ни внешностью, ни одеждой не походили на евреев - длинные шелковые халаты, странные для европейского взгляда головные уборы. Желтые, почти лишенные растительности лица, узкие глаза-щелки.
Встречавшие смотрели на раввина с неменьшим подозрением. Но, после обмена приветствий - на иврите, - отправились вместе с ним прямо в синагогу, больше походившую на пагоду. Правда, внутри американский раввин нашел все необходимое - и арон-кодеш6 со свитком Торы, и изображение Моисеевых скрижалей, и шкаф с молитвенниками. После некоторого молчания, завязалась беседа. Сычуанские евреи наперебой задавали приезжему вопросы, связанные с галахическими7 постановлениями, причем вопросы, как он впоследствии признавал, оказались весьма каверзными. Своеобразный экзамен длился несколько часов, и американцу пришлось здорово попотеть. Наконец, желтоватые лица расцвели приветливыми улыбками: видимо, ответы молодого раввина удовлетворили сычуанцев. И один из них - самый старший по возрасту, - сказал: "Простите, ребе, нашу недоверчивость. Но она вполне понятна: ведь вы совсем непохожи на еврея!"
Тут Натаниэль обнаружил, что стоит, по-идиотски уставившись в доску, и что оба пожилых господина уже несколько раз вопросительно поглядывали на него. Маркин вдумчиво дымил трубкой чуть поодаль.
Натаниэль приветливо улыбнулся игрокам и сказал:
- Жарко сегодня. Опять хамсин.
Старики согласно качнули головами и с интересом воззрились на детектива, ожидая продолжения столь многообещающего начала. Натаниэль сел на лавочку напротив. Маркин, после некоторого раздумья, остался стоять, но подошел ближе.
- Вы в этом доме живете? - спросил Натаниэль.
- В этом доме, в этом. На первом этаже, слава Богу, в хорошей квартире, - ответил темнокожий. В его речи звучала легкая шепелявость, характерная для амхарского акцента выходцев из Эфиопии.
- И я на первом, - сообщил возможный репатриант из провинции Сычуань. Как раз напротив.
Больше всего Натаниэля удивило то, что китайский акцент был почему-то очень похож на амхарский - то же отсутствие шипящих. Но тут он вспомнил, как давным-давно, двадцать лет назад, изучая в студии-ульпане иврит, вся группа, в которой он занимался, вдруг заговорила с очень сильным испанским акцентом. Легко понять удивление учителей, с учетом того, что группа почти полностью состояла из выходцев из СССР, слегка разбавленных жителями Центральной Европы. Объяснилось все достаточно просто: на переменах учащихся добровольно консультировала репатриантка из Аргентины.
- Вы знаете хозяина шестой квартиры? На третьем этаже? - спросил он.
- Который жену похоронил? Знаем, конечно. Он шив'у сидит, никуда не выходит, - сказал постаревший Хендрикс.
- У человека друзей нет, - подхватил постаревший Чан. - Никто не приходит.
- Говорят, она с ним крепко поссорилась. В день смерти, - сказал Натаниэль. - Не слышали?
- Слышали, - ответил Чан. - Как же не слышать! Они так кричали - ой-вавой! На всю улицу. Окна открыты - все слышали. По-русски ругались, громкогромко.
- Только не в тот день, - заметил Хендрикс. - Совсем не в тот день. Накануне они ругались. А в тот день тихо все было.
- Вот как? Понятно. Значит, совсем никто не приходит? - уточнил сыщик.
Старики задумчиво посмотрели друг на друга и покачали головами. Натаниэль поблагодарил и направился в подъезд. Маркин на ходу вытряхнул из трубки горящий табак и устремился за ним.
Дверь с пластмассовой шестеркой была прикрыта неплотно. Николай Ройзман сидел на низенькой скамеечке у окна - как и положено человеку, сидящему шив'у по умершему родственнику. Был он основательно небрит, голову покрывала черная ермолка с двумя блестящими заколками. Красные воспаленные веки четко выделялись на бледном нездоровом лице. Он молча уставился на сыщика, видимо, не узнавая его. Маркин вообще не был удостоен взглядом. Натаниэль прошел в комнату, пододвинул к себе такую же низкую табуретку и сел напротив хозяина. Саша постоял в некоторой растерянности, огляделся и, не найдя ничего подходящего, уселся прямо на пол - в углу, рядом с входной дверью.
Ройзман безразлично посмотрел на него, потом на Натаниэля. Моргнул. Лицо его сморщилось.
- А, это вы... Частный детектив, - сказал он неприязненно. - Все вынюхиваете. Высматриваете. Что вам нужно? И кто это с вами? Полицейский?
- Это мой помощник, его зовут Саша. Вообще-то я мог бы сказать, что мы пришли выразить вам свое соболезнование, - ответил Натаниэль. - Но не буду, хотя доля истины в таком утверждении содержится. Откровенно говоря, я пришел за другим. Я хочу получить от вас ответы на несколько вопросов.
Из угла, в котором сидел Маркин, послышалось легкое покашливание. Натаниэль коротко глянул на своего помощника, которому явно было неловко за чересчур жесткий, по мнению Саши, тон начальника. Вновь повернулся к неподвижно сидевшему Ройзману.
- А если я не отвечу? - спросил тот глухо.
Розовски пожал плечами.
- Тогда мы уйдем. Настаивать не имеем права. Вы можете в любую минуту позвонить в полицию и потребовать, чтобы нас вышвырнули отсюда, - сказал он спокойно, даже благожелательно. - В этом случае вы останетесь один на один со своими проблемами. Я не уверен, что вам удастся их решить. Так как? Могу я задавать свои вопросы?
- У меня телефон отключен, - угрюмо произнес Николай. - Так что никуда я звонить не собираюсь. Спрашивайте. Не думаю, что смогу ответить на ваши вопросы, но - задавайте. Мне на все наплевать.
Прежде, чем последовать этому разрешению, Розовски окинул внимательным взглядом книжные полки. Подошел, провел рукой по корешкам. Нашел нужный том, принялся листать его. Разочарованно закрыл.
- Тут была цветная вклейка, - сказал он. - Я вчера очень внимательно просмотрел такую же книгу. У моего друга Давида Гофмана. Вы не слышали его имени? Он специализируется на истории Византии. Вы, кажется, тоже. Во всяком случае, кто-то мне говорил об этом... Ах, да, Виктория Смирнова.
Николай ничего не ответил на это, опустил голову. Натаниэль подождал немного.
- Николай, - мягко произнес Натаниэль. - Вы ведь не работаете на автостоянке в Бней-Браке, верно? Вы работаете... вернее, работали садовником на улице Пальмах в Кфар-Шауль. Приходящим садовником. Дом номер двенадцать. Это рядом с домом номер десять, в котором жили Смирновы. Почему вы солгали - тогда, при нашей первой встрече?
Ройзман не ответил. Он сидел, чуть раскачиваясь на своей крохотной скамеечке, больше похожей на подставку для обуви, уставившись в пол. Ноги его, несмотря на духоту, были укутаны тонким клетчатым пледом. Натаниэль вернул книгу на место. Вновь сел напротив раскачивавшегося хозяина.
- Вы и сами знаете, - едва слышно ответил, наконец, Ройзман, попрежнему глядя в пол. - Это я ее убил. Это я убил Дину. Если бы не моя глупость, она была бы жива. А о том, что я работал садовником, знала только Дина. Кроме Аркадия, конечно. Аркадий знал. Он меня и устроил туда, к соседям.
- Почему же ничего не знала Виктория? - спросил Натаниэль.
- Я попросил Арика никому об этом не говорить. Достаточно и того, что я стал ночным сторожем на автостоянке.
- Ну да, понятно. А видеть она вас не видела - Аркадий приглашал вас подстричь газоны только в ее отсутствие... Маскарадный костюм в комнате для садового инвентаря, - задумчиво произнес Розовски. - Концентрат Е5000Х, который вы обычно использовали для опрыскивания деревьев и которым был отравлен Аркадий Смирнов. И вот эта книга - тоже. Так куда же делась вклейка?
- Сжег. Я испугался. Я хотел избавиться от всего, что... - тут он впервые посмотрел на Натаниэля. - После того, как вы спросили насчет повода вечеринки и маскарада, - ну, тогда, через день. Когда мы пришли к Виктории, я вдруг понял, что меня очень легко выставить убийцей. Вы тогда сказали: "Отравление ядом". А у меня несколько пластиковых ампул из-под концентрата. И две пустые. Две! Я очень редко пользовался этим инсектицидом. Одной ампулы хватало надолго, и я точно помнил, что использовал именно одну - за весь сезон. И то - не полностью. На самом видном месте лежат. И маскарадный костюм этот...
Натаниэль кивнул - то ли принимая к сведению сказанное, то ли стараясь приободрить говорившего. Но Николай вновь уткнулся взглядом в пол.
- Это я ее убил, - повторил он безжизненным голосом. - Я ей рассказал насчет ампул, насчет костюма. Дина сказала, что пойдет вечером к Смирновым - якобы в гости. А когда будет уходить, постарается пройти через ту виллу, рядом со Смирновыми. На которой я работал. И забрать все это. Туда можно было пройти через дом Аркадия...
- Вы там и переоделись для вечера? - спросил Розовски. - После того, как встретили паланкин с носильщиками?
- Конечно, где же еще? - Николай вяло повел плечами. - Там и переоделся. Оставил костюм и вернулся назад в обычном.
- И вы не ссорились в день ее смерти, так? - произнес Натаниэль. Поссорились вы накануне.
- Да, накануне, - Николай тяжело вздохнул. - Я ведь знал о том, что у Дины с Ариком когда-то был роман. Ну вот, мне и показалось, что она чересчур уж убивается по бывшему любовнику. Черт меня дернул сказать, что, мол, по мужу она так убиваться не будет... Знаете, я тогда крепко поддал, завелся. Как оно бывает... Ну, поругались. Покричали, потом помирились. А на следующий день пошли навестить Викторию. Неудобно как-то, на похоронах мы не были. Тут-то я и услышал. Насчет отравления. От вас. То, что это не самоубийство, я сразу понял - слава Богу, характер Арика я узнать успел, никогда бы такой человек не покончил с собой, тем более - вот так, на людях. Значит либо несчастный случай - уж не знаю, какой, ошибка, еще чтото... Либо убийство. А у меня в подсобке, как назло, этот чертов костюм и баллончики с отравой... - он замолчал, потом спросил - как показалось Натаниэлю, с надеждой: - Меня арестуют?
- Чего вас арестовывать... - буркнул Розовски, рассеянно перебирая лежавшие на журнальном столе книги. - Сами говорите - не виноваты. Не виноваты - значит, не виноваты... Вы уверены в том, что она разговаривала с Викторией? В тот вечере?
- Нет, не уверен, - ответил Николай. - Я ведь был уже под хорошей банкой. Может, и не с ней.
- Долго длился разговор?
- Не очень.
- Ну а кому принадлежала идея маскарадного вечера?
- Мне, - угрюмо ответил Николай. - Аркадий хотел, чтобы все выглядело ярко, эффектно.
- Что именно? - спросил Натаниэль, отвлекаясь от книг. - Что должно было выглядеть ярко и эффектно?
- Ну как - что? - Ройзман выглядел удивленным. - Коронация, разумеется!
Розовски, до того сидевший вполоборота, развернулся так, что у крохотной табуреточки едва не отлетели ножки. Он ругнулся, уставился на Николая. Маркин, не вставая с пола, тоже подался вперед. Это выглядело комично. Натаниэль посмотрел на вытянутое лицо помощника и вновь обратился к Ройзману.
- Диплом, - сказал он. - Что за диплом Аркадий держал в руке перед смертью?
Теперь Николай Ройзман выглядел слегка сбитым с толку.
- Там же написано! Вы что, не читали?
- Он исчез, - терпеливо сообщил Розовски. - Остался лишь клочок. Без каких бы то ни было надписей. С водяными знаками в виде герба династии Палеологов.
- А, вот в чем дело, - пробормотал Ройзман. - Понятно.
- Зато мне непонятно! - разозлился Натаниэль. - Если вы хотите, чтобы вас признали невиновным, уж давайте. Расскажите мне все, что вы знаете. И не заставляйте тянуть из вас слова, у меня и так времени нет. У вас, кстати говоря, тоже. Полиция интересуется исчезнувшим садовником, Натаниэль, разумеется, не стал говорить, что определенную роль в интересе полиции сыграл он и его сотрудники. - По порядку: что за диплом, что за вечер, при чем тут Византия и ее чертовы императоры. И какая еще коронация? Давайте, Коля, давайте.