Кнаак Ричард. Ночь Крови

   — Кто же он? — Сын Хотака ощетинился. — Опросить всех снова! Я хочу, чтобы порт закрыли и обыскали каждый камень!
   Патрульный кивнул и пригласил Бастиана зайти в ветхую дверь гостиницы. Внутри было грязно и убого, повсюду виднелась плесень, стены когда-то белые, отливали желтизной.
   — Милорд! — кинулся к ним один из солдат с двухфутовой свёрнутой картой в руках. — Мы кое-что нашли! Это было спрятано в стропилах!
   — Дай взглянуть! — Бастиан торопливо развернул рулон. — Морские пути… Доставить в мои покои, я хочу тщательно изучить её.
   — Да, мой ло…
   Со двора донёсся истошный крик. Бастиан рванул туда, ориентируясь на голос. На улице сын Хотака обнаружил труп одного из собственных солдат, двое других стояли рядом, один уже наклонялся, чтобы перевернуть тело.
   — Стойте! Не прикасайтесь к нему! — крикнул он. Солдаты расступились, и Бастиан, встав на колени, перевернул труп сам. Шлем со стуком упал с головы мертвеца, и Де-Дрока увидел, что его лицо искажено жуткой гримасой, язык свисает изо рта, а мёртвые глаза до сих пор хранят безмерное удивление. Кто-то ловко воткнул солдату кинжал в основание шеи…
   — Это Белрог, милорд, — проговорил старший, присаживаясь на корточки рядом с Бастианом. — Я послал его охранять чёрный ход, когда мы сюда явились.
   Де-Дрока заметил кровь на ближайшей стене.
   — Это не кровь Белрога. Его противник был ранен. Кинжал лежит рядом, он чист, а меч так и остался в ножнах. Поднять всех по тревоге! — приказал он. — Перекройте все пути бегства, убийца где-то рядом! — Он повернулся к одному из солдат: — Останешься с телом, пока не придут мои люди. А ты, — кивнул он второму, — пойдёшь со мной. Живее.
   Прежде чем двинуться вниз по улице, Бастиан обнажил меч — Белрог был опытным ветераном, а значит, их добыча очень опасна. Некоторое время они шли без происшествий, но вот острый глаз Бастиана заметил пятнышко свежей крови на земле. Он осмотрел окружающие здания: слева высился старый склад, ещё украшенный имперским кондором, справа располагалась моряцкая гостиница, откуда доносились звуки разухабистой музыки и пьяные голоса. Склад был идеален для убежища, но Бастиан двинулся в сторону гостиницы — там всегда много посторонних, и незнакомцу легко спрятаться.
   — Он может быть внутри, приготовься, — шепнул Де-Дрока солдату, а когда они приблизились к двери, немедленно обнаружил вторую красную каплю. На дверях виднелась третья, почти незаметная для неопытного глаза.
   Бастиан крепче сжал эфес и вошёл. На него немедленно обрушилась лавина звуков: кто-то смеялся, звенели кружки, где-то говорили длинный тост. Вроде бы все в порядке… Он перевёл взгляд на пол и заметил кое-что неправильное.
   — Половицы, — пробормотал он. — Они же грязные… искать на них!
   Его солдат непонимающе таращился.
   — Где следы крови? — задал наводящий вопрос Бастиан.
   — Может, рана перестала кровоточить?
   — Может, да, а может, нет… Погляди снаружи, мы теряем время!
   Он почти выставил солдата на улицу, когда здоровенная дубовая доска обрушилась тому на голову. Бедняга опрокинулся, выбив меч из руки своего командира, да так, что клинок улетел вперёд, переворачиваясь в воздухе.
   Бастиан обернулся в поисках нового оружия и сорвал с пояса оглушённого солдата секиру. Сын императора успел поднять её вовремя — сверкнула сталь, и он отбил стальную змею собственного меча, метнувшуюся к нему.
   На широком лице убийцы виднелось несколько глубоких царапин, и ещё несколько порезов проступало на теле — вот и все его ранения. Как и мёртвый Джосирис, он носил знак и цвета Дома Урсунов. Сухощавый и быстрый противник владел мечом отнюдь не как новичок.
   — Сдавайся! — крикнул Бастиан, пробуя провести обманный финт. — С каждой окрестной улицы сюда бегут мои воины!
   В ответ враг сделал быстрый выпад, зацепив его запястье. Сын Хотака отшатнулся, но взял себя в руки.
   — Я всегда восхищался тобой, лорд Бастиан, — прошипел убийца, — Ты истинный воин, большая честь была служить тебе.
   Он яростно атаковал, заставляя Бастиана отступить к стене.
   — Я ещё и быстрый! — Де-Дрока несколько раз крутанул секиру, однако улица была слишком узкой и близкие здания не давали размахнуться. — Но благодарю за похвалу. Сдавайся сейчас, расскажи всё, что знаешь, и возможно, мы сможем договориться. Тебя могут сослать в…
   — Поездка в Вайрокс? — Убийца ощерился. — Я не опозорю таким образом память моего господина Тирибуса!
   Он кинулся вперёд, поднырнув под руку Бастиана, и острие меча располосовало грудь Де-Дрока. Сын Хотака коротко размахнулся, попытавшись поразить врага навершием секиры; его противник увернулся, но вынужден был отступить.
   Из переулка нарастал топот множества ног. Бастиан обернулся и увидел двух легионеров, бегущих к нему. В этот момент убийца напал с дикой яростью, два раза едва не пришпилив его к стенке. Пятясь от противника и непрерывно защищаясь, сын Хотака предпринял ещё одну попытку закончить дело миром:
   — Это последний шанс! Сдавайся или умри! С рёвом отчаяния убийца провёл выпад. Но на этот раз он переоценил силы и открылся. Как только лезвие меча просвистело около уха Бастиана, Де-Дрока коротко рубанул. Металл глубоко вошёл в глотку противника, почти полностью снеся голову с плеч. Меч выпал из слабеющих пальцев, убийца рухнул наземь, истекая алой кровью.
   — Великолепный удар, милорд! — крикнул подбежавший солдат.
   — Нисколько. Я хотел его ранить и целился в плечо… — Бастиан прокрутил в голове окончание боя. — Он мне был необходим живым и способным говорить. А теперь что мы от него узнаем?
   Тело на земле, дёрнувшись, затихло навсегда. «Он упоминал Тирибуса, — подумал Де-Дрока. — Ключ к разгадке именно там… Мне нужен список всех, кто последними служил у советника. Вроде я кого-то помню… Налхир… или Нолхар… Он проходил в списках матери под знаком вопроса… Да, точно — Нолхан».
   — Узнай, что случилось с Нолханом и где он, — велел Бастиан прибежавшему помощнику. Тот молча кивнул и вновь унёсся прочь. Сын Хотака поднял меч, вытер его об одежду убийцы и сунул в ножны.
   — Если этот Нолхан в городе, я поймаю его. Ему будет очень невесело, особенно когда он узнает, что все его друзья погибли… — задумчиво сказал Бастиан.
   Казалось удивительным, что судно сумело оторваться от двух хищных кораблей, преследующих его. Паруса были сильно потрёпаны, и сейчас оно мало подходило для скоростных гонок — перевозить товары на нём было удобнее. Корабли же охотников были просто созданы для погонь.
   Но, так или иначе, первое судно продолжало убегать.
   — Расстояние сокращается. — Капитан Азак опустил подзорную трубу.
   — Да, мой друг, хотя и медленно. Я вижу, преследователи идут под флагом Морского Дракона, несомненно. Восточный флот. — Рахм прошёлся по палубе «Драконьего Гребня». — Никогда ещё не видел судна такого типа…
   — Я слышал рассказы о них. Вроде бы это новая серия, заложенная на верфях Мито… Значит, первые корабли уже спущены на воду. И что будем делать?
   Маленький флот повстанцев отправился на манёвры, но никто не ожидал наткнуться на имперские суда так далеко от оживлённых морских путей. И вот теперь хищники гнали беззащитный купеческий корабль.
   Командующий задумчиво повернул кольцо с черным камнем на пальце, взгляд его блестящих синих глаз не отрывался от приближающихся кораблей, уши напряглись, словно слышали голоса, недоступные другим.
   — Я бы хотел избежать боя, — наконец пробормотал он.
   — Видно кого-нибудь ещё? — крикнул Азак дозорному в «вороньём гнезде», — Как там насчёт других имперцев?
   — Никого, капитан! Подбежал второй помощник:
   — Получен сигнал от капитана Тинзы! Она сообщает, что идёт на помощь терпящему бедствие! Морщинистый минотавр расхохотался:
   — Ну да. Тинза всё же нашла повод устроить сражение! Все планы могут лететь в Бездну, её больше ничего не интересует.
   — Они уже могли нас заметить?
   — Вряд ли. Гонят судёнышко, как раненого зверя, значит, ничего не опасаются, по сторонам не глядят.
   Рахм опёрся на фальшборт, задумчиво глядя в воду, затем осмотрел измотанный «Драконий Гребень»:
   — Как думаешь, Тинза и её эскадра сохранили старые флаги?
   Азак ощерился в грозной усмешке:
   — Бьюсь об заклад, что да!
   Рахм не улыбался, его глаза продолжали оставаться холодными как лёд. Вновь повернув кольцо, он сказал:
   — Тогда вот что мы сделаем…
   Поскольку расстояние между охотниками и жертвой сокращалось, имперские корабли начали разделяться, один увалил под ветер, ещё прибавив ходу, второй стал забирать правее — капитаны явно решили взять жертву в клещи, а затем пойти на абордаж. Это была их первая операция с тех пор, как суда вышли на патрулирование двумя неделями раньше. Когда пришло известие о том, что более полудюжины судов показалось с востока, имперские капитаны подумали только о пиратах, но внезапно обнаружилось, что те идут под развевающимся флагом Морского Дракона.
   Одновременно с этим преследуемое судно начало разворачиваться к кораблям Хотака. Это был храбрый поступок. На кораблях-преследователях решили, что, очевидно, его капитан решил погибнуть в бою, но не сдаваться.
   Вновь прибывшие корабли расходились атакующей сетью. Подняв подзорную трубу, капитан второго корабля внимательно изучал конкурирующую эскадру.
   — Четверо держатся браво, — заметил он помощнику через некоторое время. — А вот в других мне что-то не нравится… — Неожиданно минотавр понял, что его насторожило. — На остальных нет флагов! Но почему…
   — Может, запросим «Гордость Императора»?
   — Не знаю… Всё это выглядит слишком странно… — Он вновь приник к окуляру, разглядывая идущие суда. — Если бы я мог точно… Клянусь Морской Королевой! «Корсар» Тинзы!
   — Капитан?
   — «Корсар», корабль проклятой Тинзы! Срочно предупреди «Гордость Императора»! Катапульту к бою! Живей!
   От корабля Тинзы отделилось маленькое солнце, взлетело по крутой дуге и устремилось к «Гордости Императора». Судно немедленно сменило галс, но как бы ни был быстр манёвр, увернуться ему не удалось — пламенная сфера, брызгающая кипящим маслом, точно поразила цель. Одна из мачт «Гордости» вспыхнула, сломалась, как тростинка, и обрушилась вниз. Над судном поднялся столб жирного чёрного дыма.
   — Жду приказов, капитан!
   Минотавры с детства обучены биться и умирать, глядя смерти в лицо, но в бесполезной гибели нет никакой славы.
   — Командуй поворот… Убираемся отсюда, надо известить основные силы.
   — Он убегает! — завопил Азак. — Проклятый трус!
   — Капитан не трус, — произнёс Рахм, не отводя глаз от имперского корабля. — Он хочет предупредить флот о нашем присутствии в этих водах. Сигналь Тинзе и остальным, пусть любой ценой предотвратят это.
   Азак посмотрел на летящий на всех парусах «Корсар».
   — Думаю, не надо. Тинза сама разобралась, что к чему.
   И действительно, корабли, когда-то принадлежавшие Восточному флоту, не приближаясь к первому кораблю, зажимали второй. Это дало морякам «Гордости Императора» небольшую передышку — они вовсе не собирались сдаваться без боя.
   — Залп катапульты! — закричал кто-то. Огненный дождь обрушился на «Драконий Гребень». Сам заряд пролетел мимо, но горящее масло обильно разлилось вокруг. Команда забегала по палубе с вёдрами песка, туша очаги огня. Настало время и Азаку ввести в игру свою катапульту, но первый выстрел ушёл в море с далёким перелётом. Им попытался помочь один из повстанческих кораблей; «Рогатый Бог», но на полном ходу промахнулся, вместо этого опалив соседа.
   — Поворачивай «Гребень» ближе!
   Их следующий выстрел пробил главный парус, затрепетавший рваными кусками, и имперские моряки спешно закарабкались по вантам, стараясь его спустить. «Рогатый Бог» также пошёл на сближение, стараясь подавить сопротивление, но порывистость капитана сыграла плохую службу — его корабль подставил борт под выстрел имперской катапульты. Промахнуться было нельзя, и огненный шар ударил в центр палубы, оставляя зияющую пробоину. Вспыхнул сильный пожар.
   — Азак! Всех матросов с оружием на палубу! «Драконий Гребень» шёл прямо на врага, с имперца успели выстрелить ещё раз, но снаряд лишь бессильно зашипел в воде за кормой. Стрелять в ответ на таком расстоянии было уже невозможно, и команда Азака вооружилась луками.
   — Давайте, старые овцы! — вопил капитан, подняв руку. — Стреляйте, пока нас не утыкали стрелами!
   Не успел он закончить тираду, как по палубе забили стрелы, один минотавр свалился мёртвым, другой схватился за раненую руку. Новый залп стрел накрыл корабль, пронзая паруса, вонзаясь в борт «Гребня», как причудливые иглы.
   — Слишком быстро, — сжал зубы Рахм — Они стреляют слишком быстра.
   Азак опустил руку. Теперь уже поток стрел взлетел с «Драконьего Гребня», насколько мог видеть командующий, по крайней мере, одно вражеское тело рухнуло в воду.
   Ответный залп унёс жизни уже трёх моряков Азака. Тут вольные минотавры взревели, выдав потрясающий по меткости ответ — шесть имперцев расстались с жизнями, ещё несколько получили серьёзные раны.
   Выстрелы с «Гордости Императора» получились слабыми и неточными. «Рогатый Бог» смог предотвратить распространение пожара, но там уже не думали о продолжении боя; к нему вынужденно свернуло ещё одно повстанческое судно.
   Но вот засвистели абордажные крюки, и суда сцепились в смертельном объятии. Командующий Рахм бешено сверкнул глазами, взмахнув огромной секирой. Он первым прыгнул на борт «Гордости Императора», издав боевой клич:
   — За честь! За славу!
   Вслед за ним с рёвом посыпалась опытная команда «Драконьего Гребня». Секира Рахма уже собирала кровавый урожай, рубя всех, кто вставал на пути. Бой закипел, палуба мгновенно стала мокрой от крови, минотавры нещадно рубились по всему кораблю — от мостика до трюма. Два сцепившихся судна словно исполняли дикий танец в океанских волнах, часто сверкали мечи и секиры.
   Рахм на миг опустил секиру, чтобы отдышаться и оглядеть поле боя. В этот момент сверкнуло лезвие меча, едва не отхватив ему ухо. Командующий отпрыгнул назад, одновременно разворачиваясь к врагу, громадному минотавру с золотым знаком на перевязи — капитану корабля.
   — Вот и ты, мерзкий предатель! — проревел гигант, его килт и мех были забрызганы свежей кровью. — Отступник! Сейчас я отрублю твою мерзкую башку!
   Оружие с лязгом скрестилось.
   — Я не отступник, — хищно прошипел Рахм. — Я по-прежнему верен присяге, которую дал императору! Императору Чоту! А что ты скажешь на этот счёт?
   — Мой император — Хотак!
   Оба бились одинаково хорошо, поэтому поединок затягивался, вокруг продолжало кипеть сражение, но для них все постороннее перестало существовать. Глаза капитана начали наливаться кровью, изо рта пошла пена, атаки становились всё более яростными и затяжными. Рахм понял, что на офицера флота нисходит ярость берсеркера и теперь он будет биться, даже если останется один против всех. Берсеркера можно остановить, только буквально изрубив на куски.
   — Твоя гнилая голова будет висеть на колу в моём дворе! А остальное я отдам на корм рыбам! — вопил капитан, его меч задел перила трапа и, не задержавшись, разнёс их в щепки.
   Рахм в начале боя резким ударом достал противника, но теперь экономил силы, больше защищаясь короткими, расчётливыми блоками. Несмотря на струящуюся кровь, капитан не выказывал никакой усталости, скорее всего, он и не чувствовал, что ранен.
   Командующий ощущал, как тают его силы, — он с трудом ушёл от очередной бешеной серии атак. Не поддаваясь панике, Рахм решил применить хитрый приём, сложность которого заключалась в том, что, если он не удавался, можно было прощаться с жизнью.
   Он сделал широкий замах секирой, всем видом показывая, что будет бить в грудь, но, когда меч капитана взметнулся, чтобы парировать удар, Рахм сильно метнул оружие, целясь в ногу противника.
   Секира в мгновение ока пронеслась по воздуху и с хрустом раздробила бедро моряка. На Рахма плеснуло кровью, а капитан «Гордости Императора» медленно рухнул на спину. Но даже тогда он не сдался.
   Силы стремительно таяли вместе с потоком крови, хлещущим из ноги, а он всё ещё старался нанести удар Рахму. Глаза пылали безумным огнём ярости. Командующий подобрал оружие и, одним быстрым ударом обезоружив слабеющего капитана, вторым прекратил его мучения.
   Увидев смерть командира, уцелевшие моряки имперского корабля прекратили сопротивление. Один за другим они бросали оружие и опускались на колени. Многие из команды «Драконьего Гребням» заревели, радуясь победе, другие кинулись тушить пожар и связывать пленников.
   — Судно обладает прекрасными мореходными качествами, — спустя какое-то время сказал Рахму залитый кровью Азак. — У меня хватит людей, чтобы прихватить его в качестве трофея.
   — Это очень хорошо.
   — Тинза расправилась со вторым кораблём, но наша победа не менее ценна. Первая победа над Хотаком!
   — Горькая победа. У нас было девять судов против двух, а если считать и беглеца, то все десять. — Он оглядел собиравшихся вокруг моряков. — Это только генеральная тренировка. Они были огорошены и обмануты, не зная ничего о нас. Дважды такое повторить не удастся, нам нужно больше времени уделять отработке слаженных действий, а не биться каждый за себя…
   Командующий, как всегда задумчиво, покрутил кольцо.
   — Так что это за судёнышко так отчаянно улепётывало от своры Хотака? От нас они не попытались бежать?
   — Ну, они решили остаться, как воспитанные минотавры. Иначе это была бы просто чёрная неблагодарность с их стороны! — ухмыльнулся Азак. — Мало того, на борту есть кто-то, кто хочет немедленно переговорить с тобой…
   — Хорошо, я буду у себя в каюте на «Гребне»,
   — И ещё… Прежде чем ты уйдёшь, надо решить вопрос о пленных…
   Рахм остановился, взглянув через плечо:
   — И сколько их?
   — Одиннадцать, не считая трёх со смертельными ранами.
   Командующий шагнул вперёд.
   — Мы не можем позволить себе содержать пленных…
   — Как скажешь, Рахм! — Азак и глазом не моргнул.
   Войдя в свою каюту, командующий тяжело сел на узкую койку, стоящую у стены. На столике рядом по-прежнему лежал недоеденный хлеб и стояла полупустая бутыль вина, остатки его последней трапезы. Он потянулся за вином, но в этот момент в дверь постучали.
   — Ну, зайди, если не боишься! — гаркнул он в переборку.
   Заглянул дежурный матрос.
   — Пришёл посетитель с другого корабля, требует пустить его для разговора.
   — Зови, — махнул бутылкой Рахм.
   В каюту вошёл молодой воин с резкими чертами лица, одетый в длинный зелёный плащ и килт цветов одного из верных Хотаку кланов. Его глаза обеспокоенно глянули на командующего, а редкий серебристо-коричневый мех заставил Рахма напрячь память.
   — Мы уже встречались?
   — Да, дважды. Мой лорд и ты имели долгие деловые отношения.
   — Твой лорд?
   С торжественным выражением на лице вновь прибывший опустился на одно колено и склонил голову, выражая полное подчинение.
   — Я Нолхан, первый адъютант бывшего главы Высшего Круга, ныне покойного Тирибуса.
   Бутылка вдребезги разлетелась в кулаке Рахма, но, прежде чем он успел вымолвить хоть слово, Нолхан продолжил:
   — Я нанял ту посудину, в этом мне помог старый друг, но тут появились два имперских судна, с которыми ты расправился. Это было чудом, я уже приготовился к смерти.
   — У меня был выбор, — мрачно бросил Рахм. Молодой минотавр поклонился ещё раз:
   — Я благодарю тебя, командующий Рахм Эс-Хестос. Теперь я обязан не только покойному хозяину, но и тебе, поэтому прошу принять мою службу. — Он вытащил из глубин плаща два маленьких, связанных вместе свитка. — Здесь имена и местонахождение друзей лорда Тирибуса. Тех, кто отдаст последнее, чтобы увидеть голову нынешнего императора украшающей городские ворота.

16
Пляска мёртвых

   Окружённый пятнадцатифутовой стеной серого камня, утыканной сверху длинными железными шипами, роскошный дворец бдительно следил глазницами окон за окружающим миром.
   Прямо за стеной расстилался прекрасный парк со стриженой травой и раскидистыми дубами и кедрами. Перед запертыми стрельчатыми воротами возвышалась статуя минотавра из драгоценного тёмно-красного мрамора, от неё протянулась громадная аллея, ведущая прямиком к дворцу. Там, между четырёх вырезанных из чёрного камня колонн, изображающих внушающих страх воинов, начинался широкий коридор, сегодня залитый светом десятков факелов.
   В его конце, прямо за чеканными бронзовыми дверьми, находились две огромные палаты, одна поменьше, другая побольше. В первой император вершил правосудие, во второй устраивались пышные балы.
   Сегодня была ночь празднования, и во дворце собрались все фавориты и друзья Хотака. К нежным звукам лютней и свирелей добавлялись голоса медных барабанов и витых серебряных рожков — музыканты играли на любой вкус.
   Хотак и Нефера скользили между танцующими, поражая роскошью нарядов и изяществом движений. Они не сводили глаз друг с друга, и окружающие восхищались их привлекательностью и любовью. На Хотаке были мерцающий шлем из самой лучшей стали, длинный красный гребень из конских волос свешивался далеко назад, мягкий плащ цвета морской волны оттенял серебристо-чёрное платье супруги.
   Они танцевали как грозные Боги, тела их двигались в унисон с непередаваемой грацией. Император наклонился близко к Нефере, прошептав:
   — Как давно мы не танцевали с тобой!
   — Мы оба были заняты, муж мой… Управление империей требует много времени, не так ли?
   — Это ещё и разделяет нас, что мне совсем не нравится… Ты слишком много времени проводишь в Храме, особенно в последние дни. А твоё место во дворце, рядом со мной.
   Она ласково улыбнулась:
   — Но я же была с тобой вчера вечером… и всю ночь.
   — Я очень хорошо помню все. — Он погладил её по щеке.
   Оркестр грянул завершающие аккорды, и партнёры остановились, переводя дыхание. Хотак поклонился жене; он слегка задыхался, а его мех блестел от пота. Нефера поправила платье, которое соблазнительно обтягивало её фигуру, что сводило императора с ума.
   К Хотаку быстрым шагом приблизился помощник. Он не произнёс ни слова, но император все понял и кивнул.
   — Опять вести из легионов, — слегка капризно произнесла Нефера. — И сейчас ты оставишь меня одну…
   Отпустив помощника взмахом, Хотак прошептал:
   — Но, в конце концов, я очень быстро вернусь. Как только император удалился, голос позади его супруги произнёс:
   — Позвольте выразить восхищение вашими грацией и искусством танца, которые я наблюдал, моя повелительница — Лотан стелился вокруг Неферы, длинная серая мантия подметала пол. Его горло стягивала толстая золотая цепь с медальоном, знаком главы Высшего Круга, а на мантию спадала более тонкая цепочка, серебряная, на которой елейно поблёскивал символ Предшественников. В отличие от большинства собравшихся, Лотан не танцевал, избрав роль стороннего наблюдателя. — Этот вечер как нельзя лучше показывает, сколь вы сильны и могущественны.
   — Император и я весьма довольны тем, как развиваются дела, — сказала верховная жрица, милостиво взглянув на советника сияющими глазами.
   Он придвинулся ближе, зашептав:
   — Именно в эту ночь представляется прекрасный момент, чтобы объявить лорда Арднора наследником.
   Нефера уже говорила Хотаку об этом, но он решительно воспротивился. Муж явно размышлял о чём-то, что не желал говорить даже ей.
   — Нет, мы можем позволить себе быть терпеливыми. Я уже устала говорить об этом Арднору, он очень горячится…
   — Но ведь император уже откладывал церемонию много раз.
   — Это случится скоро, обещаю тебе, Лотан… Хотак вновь появился среди веселящихся минотавров, и Лотан почтительно отступил, смешавшись с толпой.
   — Моя дорогая, — игриво сказал император, — я думаю, нам стоит потанцевать ещё!
   Оркестр грянул новую мелодию, на этот раз в ней преобладали военные, басовые нотки. Гости отбросили разговоры, закружившись в новом танце.
   — Я прекрасно понимаю твою преданность Храму, Дорогая, — произнёс Хотак, обнимая супругу за талию и притягивая ближе, — но мне кажется, советник иногда приближается к тебе гораздо ближе, чем следовало бы…
   — Он просто хочет быть услышанным в этом шуме, любимый…
   Аромат моря коснулся ноздрей Неферы, и тень Такира материализовалась за плечом императора, незримо следуя за ними в ритме танца. Через некоторое время жрице начало казаться, что её ведут два партнёра — один материальный, другой призрачный.
   «Хозяйка, — раздался голос в её сознании, — я вернулся».
   Верховная жрица чуть склонила голову, кивая призраку.
   «Как ты и думала, лорд Наймон собирает силы и единомышленников…»
   Нефера давно ожидала, что старый хитрец просто так не сдастся и начнёт плести интриги. Она знала, что Наймон никогда не смирится с планами Хотака о наследном правлении. Жрица выразительно глянула на призрака, зная, что тот верно истолкует её взгляд и предпримет нужные действия.
   Но Такир и не думал исчезать.
   «След… след туманной твари пропал… — прошептали мёртвые губы. — Мне не хватает сил, чтобы идти его путями… Возможно, он ещё охотится, а может, уже рассеялся…»
   — Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая? — прошептал Хотак на ухо супруге. — Или долгий вечер утомил тебя?