Страница:
— Ещё одна страница завершена…
На острове Котас, соседней от Митаса тверди и в двух днях пути от столицы. Тира Де-Проул очнулась от сна. Её супруг поехал в Саргонатх, небольшую колонию на северо-восточном побережье Апсалона, и должен был возвратиться ещё вечером, но до сих пор не прибыл.
Тира, высокая, прекрасно сложённая женщина, задумчиво почесала свою роскошную серую гриву и встала. В том, что судно Джолара так и не показалось в гавани, не было ничего страшного, но всё же именно страх, необъяснимый и всеобъемлющий, заставил её очнуться. С тех пор как Тира стала представителем интересов императора, она постоянно моталась между столицей и Мортхосаком и знала, что опоздание Джолара может быть вызвано десятком разных причин, хотя бы сменившимся ветром…
Чтобы восстановить сбившееся дыхание, женщина плеснула в стакан воды, но выпить не успела — приглушённый звук за дверью привлёк её внимание. В этот час в доме должны спать все, кроме часовых, но их маршруты не проходили рядом с хозяйскими покоями. Тира подхватила меч в ножнах, направилась к двери и, распахнув её, оцепенела: в коридоре трое минотавров в глухих шлемах душили её Джолара!
Один из убийц спешно заталкивал в рот мужу тряпку, но тот исхитрился, выплюнуть её и заорал:
— Тира, беги! На дом напали! Нигде не…
Он захлебнулся словами и упал, сражённый кинжалом.
Подобно всем минотаврам, Тира с детства обучалась владению мечом и щитом. Девчонкой она помогала в войне с магори, когда ужасные крабовидные существа восстали из прибрежного песка, уничтожая все живое на своём пути, и никогда в жизни не бегала с поля боя, будь то настоящая битва или тайный поединок интриг и заговоров.
Издав клич. Тира кинулась вперёд, вонзила лезвие меча прямо в незащищённое горло убийцы, и не успел тот упасть, как она развернулась ко второму врагу, который оказался молоденькой самкой, двигающейся с надменностью юного существа, ожидающего встретить дряхлого, немощного противника. Тира легко парировала удар и от души приложила девицу ногой, с удовольствием понаблюдав, как та улетает в дальний угол, шмякается об стену и сползает на пол без сознания.
В тусклом свете старая женщина различила ещё одно тело, лежащее в нижнем зале. Труп был тоже в глухом шлеме, но его Тира узнала бы в любом случае, даже по ногтю на пальце ноги: Микос, старший сын. Через три дня он должен был вступить в Имперскую Гвардию — командующий этой элитной частью Рахм Эс-Хестос лично рекомендовал его.
Не было большей гордости для матери… а теперь секира убила его. Кровь Микоса толчками вытекала из свежей раны.
Ужасно закричав. Тира бросилась к последнему из нападавших, отпрянувшему от неё:
— Иди сюда, и я отрежу твою проклятую башку, позорный пёс! Мой муж и мой сын требуют твоей крови!
Убийца молчал, продолжая пятиться. Женщина поняла, что это ловушка, но было слишком поздно. Тира Де-Проул крутанулась назад, понимая, что уже опоздала: молодая самка, лишь притворявшаяся, что потеряла сознание, вонзила стилет в её сердце.
— Глупая старая корова… — пробормотала убийца. Тира упала на ковёр, присоединившись к сыну и мужу.
Так много вычеркнуто… Так мало осталось… Она просматривала страницы, ставя отметки возле имён оставшихся в живых. С некоторыми можно ещё и подождать, но есть горстка таких, с кем тянуть нельзя…
Порыв холодного ветра внезапно пронёсся через комнату, служившую жрице личной молельней, и она прикрыла свечу рукой.
«Леди Нефера…» — с придыханием, словно ему не хватает воздуха, произнёс голос в её сознании.
Нефера посмотрела по сторонам и заметила тень, клубящуюся на самой границе поля зрения, различив закутанную в плащ фигуру странного полуразложившегося минотавра. Взблескивали страшные белые глаза — ужасный призрак не имел зрачков; влажная ткань плаща, казалось, была обмотана поверх голых костей. Когда этот гость являлся ей, в комнате всегда начинало пахнуть морем, и запах моря был запахом вечного кладбища.
Изящно одетая верховная жрица Храма Предшественников неспешно потянулась к вазе и отщипнула ягодку от кисти винограда, единственного, что заказала на ужин. Она ожидала, когда зловещая фигура заговорит с ней снова. Щель гнилого рта не шевельнулась, но в сознании Неферы раздался голос:
«Четверо из Высшего Круга присоединились ко мне в единстве смерти…»
Имена трёх были уже ей известны, а вот четвёртое…
— Кто они? Назови имена всех, чтоб я могла убедиться!
«Командующий Тохма, Борил, командующий Астос…»
Она знала всех.
— Кто ещё? «Кеск Старший…»
— Превосходно! Развернув пергамент, Нефера быстро нашла искомое имя и зачеркнула его быстрым, как удар меча, движением. Устранение членов Высшего Круга, приближённых к высокой особе императора, необычайно порадовало её. Они были больше остальных ответственны за то, что случилось с ней и её мужем, а также с империей. Вспомнив о супруге, жрица нахмурилась.
— Мой муж лично отбирал воинов, но не все они оказались быстры. Нужно немедленно заканчивать!
«Пошли своих стражей… — проскрипела тень. — Миледи доверяет Защитникам?»
Она бы поступила так с огромным удовольствием, но Хотак настоял на своём: воины Храма не должны вмешиваться. Военные не будут так поддерживать мужа, если им станет известно о деятельности Предшественников.
— Нет. Пусть мой супруг сам разбирается. Это его триумф, и я не буду вмешиваться — Леди Нефера собрала в кучу свитки, её чёрные глаза словно испепеляли каждое имя. — Но Храму есть что сказать…
По всей территории империи продолжалась Ночь Крови. На Мито, что в трёх днях пути от столицы, старейшина поселения отправился встречать два тяжёлых судна, которые входили в гавань. Грохоча доспехами, выстраивалась почётная стража, но она находилась в неведении насчёт того, кто пожаловал вдруг без всякого предупреждения.
Большой отряд закалённых в битвах воинов сошёл с корабля перед замершими в приветствии силами самообороны. Старейшина не успел открыть и рта, как капитан корабля выхватил меч и обезглавил его.
Поместье командующего Кроджа, командира южных сил империи и героя сражений при Турак Майоре и Силеесе, находящееся на острове Дума, стало ареной кровопролитной резни. Бой шёл до рассвета, а затем двери дома были взломаны собственными солдатами командующего, переметнувшимися на другую сторону. Кродж совершил ритуальное самоубийство, пока вылетали из гнёзд крепления последних запоров.
Убийцы нашли мёртвым и все его семейство, которое командующий не дал осквернить.
На Митасе, Эдане Эс-Броге, священники Храма Саргоннаса были обнаружены утром мёртвыми, отравленными странным ядом.
Верия Де-Голтин, командующий восточным флотом, утонула, пытаясь спастись с собственного горящего корабля. Никто из следующих за ним капитанов не подобрал его, равнодушно звеня монетами в карманах.
Конаку, имперскому казначею, нанесли дюжину ударов кинжалом у дверей сокровищницы. Он смог пережить смерть своей охраны и расправился с убийцами, но, оставляя кровавый след, умер в двух шагах от Имперского Штаба. На его крики о помощи никто не отозвался.
Флот, поменявший убеждения под командованием трёх дюжин капитанов-предателей, быстро посылал ударные отряды в разные уголки империи. Некоторые из ренегатов не успевали перевести дух уже много дней.
К концу ужасной ночи были казнены двадцать два колониальных старейшины, их приближённые, офицеры фортов и сотни возможных сторонников. Вся территория государства, кроме самых дальних уголков, оказалась в железной руке сторонников Хотака.
Обо всём произошедшем первой докладывали леди Нефере, её глаза и уши были повсюду — жрица содержала гораздо больше шпионов, чем её муж. Даже имперская служба безопасности, имевшая огромную структуру соглядатаев, в последнее время знала только то, что ей позволяла узнать Нефера.
Думая об императоре, Нефера брала в руки последнюю страницу своего списка, на которой было выведено только одно имя. Пока капля красных чернил не коснулась этого листа, но жрица знала, что удовольствие близко как никогда. Верховная жрица раз за разом произносила в уме это имя, вспоминая обрюзгшее, раздутое лицо толстого клоуна, императора Чота Эс-Келина.
В молодости он был страшен и огромен, непобедимый бич Арены, перед которым все склонялись в восхищении. Чот Ужасный, называли его, Чот Неукротимый! За долгие десятилетия его правления десятки претендентов пали на песок от его боевой секиры, никакой минотавр ещё не мог похвастаться таким сроком власти.
— Ещё вина, повелитель?
Чот лениво разглядывал стройную, тёмно-коричневую самку, томно лежащую рядом с ним на широкой, застеленной шёлком постели. Она не такая уж сноровистая, но весьма симпатичная. Его последняя официальная любовница умерла много лет назад, и с тех пор он предпочитал хорошеньких самочек, меняя их каждую ночь или две. Император знал, что, отказывая в покровительстве одной из пассий, предложенных знатными Домами, он наносит им смертельное оскорбление, но Чота это не интересовало. Пока их хвалёные чемпионы падают у его ног на Арене, пусть думают, что хотят. Он обхватил талию самочки своей огромной рукой и протянул пустой кубок. Годы спокойной жизни на троне изменили его, но Чот по-прежнему считал себя неотразимым сердцеедом.
Она налила чашу до краёв:
— Достаточно, повелитель?
— Хватит, Мариция.
Чот сделал огромный глоток красной жидкости и снова посмотрел на сегодняшнюю любовницу, наслаждаясь её изящными формами. Некоторые самки минотавров слишком походили на самцов, но такие не нравились императору. Женщина должна напоминать женщину, особенно если ей предстоит ублажать саму священную персону.
Ночная подружка Чота поставила пузатую бутылку на резной мраморный столик, заваленный остатками костей хорошо прожаренного барана и грудой экзотических плодов, присланных к столу императора из самой южной колонии, и соблазнительно изогнулась перед ним, дразня взглядом.
Любопытно, но в этот момент в сознании Чота вспыхнуло лицо её отца. Он не так давно решил проблему строгого охранника красотки, послав его в дальние экспедиции, в основном связанные с торговлей. Если преуспеет — прекрасно, а если погибнет в бою — ещё лучше. Он рыгнул, и мир опасно качнулся вокруг.
Император минотавров, громко зафыркав, перекатился на спину — на сегодняшний вечер пора заканчивать с вином. Он уже задрёмывал, когда странный звук донёсся до его ушей.
— Что это? — прорычал он, пробуя встать с постели.
— Я ничего не слышу, повелитель, — проворковала Мариция. Она положила руку ему на грудь, проведя по спутанному коричневому меху.
Чот снова расслабился. Когда он выгонит её, будет много шума, но она все равно никогда не простит ему дурацкое назначение отца.
— Спи, мой повелитель, — прошептала Мариция, — спи вечно…
Император приоткрыл глаз и увидел отравленный кинжал, занесённый над своей головой. Даже напившийся и полусонный, Чот отреагировал стремительно — его рука метнулась, перехватив тонкое запястье, и вывернула его.
Кинжал выпал и зазвенел по мраморному полу.
— Во имя Аргонской Цепи, что ты задумала? — взревел он.
В ответ она полоснула своими длинными заточенными ногтями ему по лицу и, когда император невольно ослабил хватку, рванулась назад.
— Ах ты, крыса! — Огромный минотавр вскочил на непослушные ноги. — Проклятая корова!
Её глаза вспыхнули от чудовищного оскорбления. Чот высился перед ней, высокий и все ещё могучий, но Мариция не выглядела напуганной.
Император напрягся — тут явно что-то не так. Внезапно до него донёсся такой же шум, что и раньше, только уже ближе.
— Что это? — пробормотал он, внимательно прислушиваясь.
— Ты слышишь звуки боя, — презрительно бросила Мариция. — Это убивают тех, кого ты называл Имперской Гвардией. Они сейчас очень заняты, падая под ударами мечей и секир…
— Что?! — Чот изо всех сил старался думать ясно:
«Моя стража… надо позвать стражу…»
— Часовые, ко мне! — заорал он.
Мариция ухмыльнулась:
— Они не придут, повелитель, у них неотложные дела…
Живот императора внезапно пронзила боль — слишком много выпил вина и съел мяса он за ужином. Чот ухватился одной рукой за кровать. «Я должен думать-думать должен…»
— Ещё немного, и мой отец будет здесь.
— Твой… отец?! — Борющийся с головной болью и тошнотой, Чот замер. — Хотак здесь? Это невозможно, я послал его на материк две недели назад!
— Он не подчиняется твоим приказам и уже вернулся! Вернулся потребовать правосудия и превратить твоё слабое государство в настоящую империю!
Чот с рёвом кинулся на Марицию, но она ловко отскочила в сторону. Император закачался и схватил свою любимую секиру. «Я сам возвысил и пригрел на груди змею!»
— Предатель! Убийца! Предатели!
Мариция метнулась было к кинжалу, но тяжёлое лезвие двойной секиры рухнуло на кровать, разрубая перину, доски и стойки балдахина. Император, тяжело дыша, отступил назад, не сводя мутного взгляда с дочери Хотака.
— Давай, попробуй достать меня, — рассмеялась Мариция с другой стороны, — Может, переживёшь меня на одну-две минуты! — Её уши уловили звук в окне позади Чота. — Слышишь?
Не сводя внимательного взгляда с девушки, император повернулся так, чтобы видеть и балкон. По всему саду мелькало множество тёмных фигур, бегущих к дворцу.
— Отец уже здесь, самое время начать вымаливать себе жизнь… старая корова!
Император кинулся к ней, стремясь поймать одной рукой или рубануть секирой, зажатой в другой. Мариция легко ускользала от его тяжёлых прыжков, не переставая держаться на безопасном расстоянии и осыпая оскорблениями.
Чот Эс-Келин не мог продержаться долго. Его дико шатало, зал плыл перед глазами: прозрачные вазы, изумрудные статуэтки минотавров, шитые золотом гобелены и драгоценная утварь проносились мимо в диком хороводе, разлетаясь брызгами, когда он задевал их.
Тело сдалось, когда первые удары посыпались на дверь. Чот Неукротимый без сил рухнул на остатки роскошной кровати, хрипло дыша и безумно вращая глазами.
— Чот Ужасный, Чот Великолепный… — глумливо пробормотала Мариция. — Скорее уж Чот Жалкий…
— Я… Я должен… — Язык тоже предал императора. Он услышал, как любовница отпирает дверь, услышал топот множества ног, что в бряцанье брони заполнили комнату.
— И вот эта туша является великим воином, с которого должен брать пример каждый?
Император напряг все силы, чтобы поднять голову.
Они все носили серебряные шлемы, надёжно защищающие нос и скулы, посеребрённые же нагрудники были украшены древним знаком тёмно-красного кондора, сжимающего в когтях секиру. Защитные килты с вытканным тёмным орнаментом снизу дополняли картину. Его солдаты! Его легионеры! Предатели!
Прямо перед императором стоял главарь, носивший на своём дорогом шлеме высокий гребень командующего, свешивающийся далеко за спину. Малиновый плащ укутывал его с головы до ног, а сам он с презрением смотрел на распростёршегося повелителя, поигрывая секирой.
— Вот и свиделись, Чот Эс-Келин, — медленно проговорил он.
— Хотак Де-Дрока, — кисло сказал император. «Де» перед фамилией, означающее принадлежность к тому или иному дому, указывало на то, что род произошёл с менее благородного острова Котас, в то время как «Эс» означало принадлежность к более древним родам императорского Митаса.
Хотак быстро глянул на дочь, помрачнев ещё больше:
— Ты пожертвовала слишком многим, дочь моя…
— Не так уж и многим, отец. — Мариция холодно улыбнулась Чоту. — Подумаешь, минута-другая…
— Проклятая… крыса… — Император попытался встать и дотянуться до горла предательницы, но ноги подломились, и он рухнул обратно.
— Мне… плохо… — пробормотал Чот.
Командующий Хотак пнул его в лицо, и огромный чёрный минотавр, хрюкнув, рухнул без движения.
Хотак подошёл вплотную:
— Чот Эс-Келин… Чот Неукротимый… Чот Ужасный… — В свете факелов вставшая на дыбы лошадь, выгравированная на лезвии секиры предателя, казалось, ожила. — Чот Дурак… Чот Лжец… Чот Предатель… Пришло время положить конец твоим страданиям и твоему позору…
Император больше не мог говорить, не мог двигаться, он даже пальцем пошевелить не мог, только тоскливо думал: «Это, должно быть, какая-то ошибка… Как всё могло случиться?»
— Я же Чот… — пробормотал он неуверенно, чувствуя, что его вот-вот стошнит. — Я ваш император!
— Уже нет, — сказал Хотак. — Уже нет.
Мелькнула секира.
Когда всё было кончено, командующий сунул окровавленное оружие своему помощнику, снял шлем, рассыпав по плечам тонкие каштановые волосы с лёгкой проседью, и, кивнув на обезглавленное тело, распорядился:
— Вытащите в сад и сожгите этот мешок с дерьмом. Убедитесь, что ничего не осталось. Что касается головы… вбейте шест недалеко от дворцовых ворот и насадите. Её должно быть видно издалека! Понятно?
— Да, команду… да, повелитель! — рявкнул солдат. Хотак Де-Дрока посмотрел на него, потом на свою дочь. Мариция улыбнулась и медленно опустилась на одно колено. Это движение за ней повторили все, кто находился в зале, все, принимавшие участие в убийстве Чота Ужасного.
Перед ними стоял новый император минотавров.
2
На острове Котас, соседней от Митаса тверди и в двух днях пути от столицы. Тира Де-Проул очнулась от сна. Её супруг поехал в Саргонатх, небольшую колонию на северо-восточном побережье Апсалона, и должен был возвратиться ещё вечером, но до сих пор не прибыл.
Тира, высокая, прекрасно сложённая женщина, задумчиво почесала свою роскошную серую гриву и встала. В том, что судно Джолара так и не показалось в гавани, не было ничего страшного, но всё же именно страх, необъяснимый и всеобъемлющий, заставил её очнуться. С тех пор как Тира стала представителем интересов императора, она постоянно моталась между столицей и Мортхосаком и знала, что опоздание Джолара может быть вызвано десятком разных причин, хотя бы сменившимся ветром…
Чтобы восстановить сбившееся дыхание, женщина плеснула в стакан воды, но выпить не успела — приглушённый звук за дверью привлёк её внимание. В этот час в доме должны спать все, кроме часовых, но их маршруты не проходили рядом с хозяйскими покоями. Тира подхватила меч в ножнах, направилась к двери и, распахнув её, оцепенела: в коридоре трое минотавров в глухих шлемах душили её Джолара!
Один из убийц спешно заталкивал в рот мужу тряпку, но тот исхитрился, выплюнуть её и заорал:
— Тира, беги! На дом напали! Нигде не…
Он захлебнулся словами и упал, сражённый кинжалом.
Подобно всем минотаврам, Тира с детства обучалась владению мечом и щитом. Девчонкой она помогала в войне с магори, когда ужасные крабовидные существа восстали из прибрежного песка, уничтожая все живое на своём пути, и никогда в жизни не бегала с поля боя, будь то настоящая битва или тайный поединок интриг и заговоров.
Издав клич. Тира кинулась вперёд, вонзила лезвие меча прямо в незащищённое горло убийцы, и не успел тот упасть, как она развернулась ко второму врагу, который оказался молоденькой самкой, двигающейся с надменностью юного существа, ожидающего встретить дряхлого, немощного противника. Тира легко парировала удар и от души приложила девицу ногой, с удовольствием понаблюдав, как та улетает в дальний угол, шмякается об стену и сползает на пол без сознания.
В тусклом свете старая женщина различила ещё одно тело, лежащее в нижнем зале. Труп был тоже в глухом шлеме, но его Тира узнала бы в любом случае, даже по ногтю на пальце ноги: Микос, старший сын. Через три дня он должен был вступить в Имперскую Гвардию — командующий этой элитной частью Рахм Эс-Хестос лично рекомендовал его.
Не было большей гордости для матери… а теперь секира убила его. Кровь Микоса толчками вытекала из свежей раны.
Ужасно закричав. Тира бросилась к последнему из нападавших, отпрянувшему от неё:
— Иди сюда, и я отрежу твою проклятую башку, позорный пёс! Мой муж и мой сын требуют твоей крови!
Убийца молчал, продолжая пятиться. Женщина поняла, что это ловушка, но было слишком поздно. Тира Де-Проул крутанулась назад, понимая, что уже опоздала: молодая самка, лишь притворявшаяся, что потеряла сознание, вонзила стилет в её сердце.
— Глупая старая корова… — пробормотала убийца. Тира упала на ковёр, присоединившись к сыну и мужу.
Так много вычеркнуто… Так мало осталось… Она просматривала страницы, ставя отметки возле имён оставшихся в живых. С некоторыми можно ещё и подождать, но есть горстка таких, с кем тянуть нельзя…
Порыв холодного ветра внезапно пронёсся через комнату, служившую жрице личной молельней, и она прикрыла свечу рукой.
«Леди Нефера…» — с придыханием, словно ему не хватает воздуха, произнёс голос в её сознании.
Нефера посмотрела по сторонам и заметила тень, клубящуюся на самой границе поля зрения, различив закутанную в плащ фигуру странного полуразложившегося минотавра. Взблескивали страшные белые глаза — ужасный призрак не имел зрачков; влажная ткань плаща, казалось, была обмотана поверх голых костей. Когда этот гость являлся ей, в комнате всегда начинало пахнуть морем, и запах моря был запахом вечного кладбища.
Изящно одетая верховная жрица Храма Предшественников неспешно потянулась к вазе и отщипнула ягодку от кисти винограда, единственного, что заказала на ужин. Она ожидала, когда зловещая фигура заговорит с ней снова. Щель гнилого рта не шевельнулась, но в сознании Неферы раздался голос:
«Четверо из Высшего Круга присоединились ко мне в единстве смерти…»
Имена трёх были уже ей известны, а вот четвёртое…
— Кто они? Назови имена всех, чтоб я могла убедиться!
«Командующий Тохма, Борил, командующий Астос…»
Она знала всех.
— Кто ещё? «Кеск Старший…»
— Превосходно! Развернув пергамент, Нефера быстро нашла искомое имя и зачеркнула его быстрым, как удар меча, движением. Устранение членов Высшего Круга, приближённых к высокой особе императора, необычайно порадовало её. Они были больше остальных ответственны за то, что случилось с ней и её мужем, а также с империей. Вспомнив о супруге, жрица нахмурилась.
— Мой муж лично отбирал воинов, но не все они оказались быстры. Нужно немедленно заканчивать!
«Пошли своих стражей… — проскрипела тень. — Миледи доверяет Защитникам?»
Она бы поступила так с огромным удовольствием, но Хотак настоял на своём: воины Храма не должны вмешиваться. Военные не будут так поддерживать мужа, если им станет известно о деятельности Предшественников.
— Нет. Пусть мой супруг сам разбирается. Это его триумф, и я не буду вмешиваться — Леди Нефера собрала в кучу свитки, её чёрные глаза словно испепеляли каждое имя. — Но Храму есть что сказать…
По всей территории империи продолжалась Ночь Крови. На Мито, что в трёх днях пути от столицы, старейшина поселения отправился встречать два тяжёлых судна, которые входили в гавань. Грохоча доспехами, выстраивалась почётная стража, но она находилась в неведении насчёт того, кто пожаловал вдруг без всякого предупреждения.
Большой отряд закалённых в битвах воинов сошёл с корабля перед замершими в приветствии силами самообороны. Старейшина не успел открыть и рта, как капитан корабля выхватил меч и обезглавил его.
Поместье командующего Кроджа, командира южных сил империи и героя сражений при Турак Майоре и Силеесе, находящееся на острове Дума, стало ареной кровопролитной резни. Бой шёл до рассвета, а затем двери дома были взломаны собственными солдатами командующего, переметнувшимися на другую сторону. Кродж совершил ритуальное самоубийство, пока вылетали из гнёзд крепления последних запоров.
Убийцы нашли мёртвым и все его семейство, которое командующий не дал осквернить.
На Митасе, Эдане Эс-Броге, священники Храма Саргоннаса были обнаружены утром мёртвыми, отравленными странным ядом.
Верия Де-Голтин, командующий восточным флотом, утонула, пытаясь спастись с собственного горящего корабля. Никто из следующих за ним капитанов не подобрал его, равнодушно звеня монетами в карманах.
Конаку, имперскому казначею, нанесли дюжину ударов кинжалом у дверей сокровищницы. Он смог пережить смерть своей охраны и расправился с убийцами, но, оставляя кровавый след, умер в двух шагах от Имперского Штаба. На его крики о помощи никто не отозвался.
Флот, поменявший убеждения под командованием трёх дюжин капитанов-предателей, быстро посылал ударные отряды в разные уголки империи. Некоторые из ренегатов не успевали перевести дух уже много дней.
К концу ужасной ночи были казнены двадцать два колониальных старейшины, их приближённые, офицеры фортов и сотни возможных сторонников. Вся территория государства, кроме самых дальних уголков, оказалась в железной руке сторонников Хотака.
Обо всём произошедшем первой докладывали леди Нефере, её глаза и уши были повсюду — жрица содержала гораздо больше шпионов, чем её муж. Даже имперская служба безопасности, имевшая огромную структуру соглядатаев, в последнее время знала только то, что ей позволяла узнать Нефера.
Думая об императоре, Нефера брала в руки последнюю страницу своего списка, на которой было выведено только одно имя. Пока капля красных чернил не коснулась этого листа, но жрица знала, что удовольствие близко как никогда. Верховная жрица раз за разом произносила в уме это имя, вспоминая обрюзгшее, раздутое лицо толстого клоуна, императора Чота Эс-Келина.
В молодости он был страшен и огромен, непобедимый бич Арены, перед которым все склонялись в восхищении. Чот Ужасный, называли его, Чот Неукротимый! За долгие десятилетия его правления десятки претендентов пали на песок от его боевой секиры, никакой минотавр ещё не мог похвастаться таким сроком власти.
— Ещё вина, повелитель?
Чот лениво разглядывал стройную, тёмно-коричневую самку, томно лежащую рядом с ним на широкой, застеленной шёлком постели. Она не такая уж сноровистая, но весьма симпатичная. Его последняя официальная любовница умерла много лет назад, и с тех пор он предпочитал хорошеньких самочек, меняя их каждую ночь или две. Император знал, что, отказывая в покровительстве одной из пассий, предложенных знатными Домами, он наносит им смертельное оскорбление, но Чота это не интересовало. Пока их хвалёные чемпионы падают у его ног на Арене, пусть думают, что хотят. Он обхватил талию самочки своей огромной рукой и протянул пустой кубок. Годы спокойной жизни на троне изменили его, но Чот по-прежнему считал себя неотразимым сердцеедом.
Она налила чашу до краёв:
— Достаточно, повелитель?
— Хватит, Мариция.
Чот сделал огромный глоток красной жидкости и снова посмотрел на сегодняшнюю любовницу, наслаждаясь её изящными формами. Некоторые самки минотавров слишком походили на самцов, но такие не нравились императору. Женщина должна напоминать женщину, особенно если ей предстоит ублажать саму священную персону.
Ночная подружка Чота поставила пузатую бутылку на резной мраморный столик, заваленный остатками костей хорошо прожаренного барана и грудой экзотических плодов, присланных к столу императора из самой южной колонии, и соблазнительно изогнулась перед ним, дразня взглядом.
Любопытно, но в этот момент в сознании Чота вспыхнуло лицо её отца. Он не так давно решил проблему строгого охранника красотки, послав его в дальние экспедиции, в основном связанные с торговлей. Если преуспеет — прекрасно, а если погибнет в бою — ещё лучше. Он рыгнул, и мир опасно качнулся вокруг.
Император минотавров, громко зафыркав, перекатился на спину — на сегодняшний вечер пора заканчивать с вином. Он уже задрёмывал, когда странный звук донёсся до его ушей.
— Что это? — прорычал он, пробуя встать с постели.
— Я ничего не слышу, повелитель, — проворковала Мариция. Она положила руку ему на грудь, проведя по спутанному коричневому меху.
Чот снова расслабился. Когда он выгонит её, будет много шума, но она все равно никогда не простит ему дурацкое назначение отца.
— Спи, мой повелитель, — прошептала Мариция, — спи вечно…
Император приоткрыл глаз и увидел отравленный кинжал, занесённый над своей головой. Даже напившийся и полусонный, Чот отреагировал стремительно — его рука метнулась, перехватив тонкое запястье, и вывернула его.
Кинжал выпал и зазвенел по мраморному полу.
— Во имя Аргонской Цепи, что ты задумала? — взревел он.
В ответ она полоснула своими длинными заточенными ногтями ему по лицу и, когда император невольно ослабил хватку, рванулась назад.
— Ах ты, крыса! — Огромный минотавр вскочил на непослушные ноги. — Проклятая корова!
Её глаза вспыхнули от чудовищного оскорбления. Чот высился перед ней, высокий и все ещё могучий, но Мариция не выглядела напуганной.
Император напрягся — тут явно что-то не так. Внезапно до него донёсся такой же шум, что и раньше, только уже ближе.
— Что это? — пробормотал он, внимательно прислушиваясь.
— Ты слышишь звуки боя, — презрительно бросила Мариция. — Это убивают тех, кого ты называл Имперской Гвардией. Они сейчас очень заняты, падая под ударами мечей и секир…
— Что?! — Чот изо всех сил старался думать ясно:
«Моя стража… надо позвать стражу…»
— Часовые, ко мне! — заорал он.
Мариция ухмыльнулась:
— Они не придут, повелитель, у них неотложные дела…
Живот императора внезапно пронзила боль — слишком много выпил вина и съел мяса он за ужином. Чот ухватился одной рукой за кровать. «Я должен думать-думать должен…»
— Ещё немного, и мой отец будет здесь.
— Твой… отец?! — Борющийся с головной болью и тошнотой, Чот замер. — Хотак здесь? Это невозможно, я послал его на материк две недели назад!
— Он не подчиняется твоим приказам и уже вернулся! Вернулся потребовать правосудия и превратить твоё слабое государство в настоящую империю!
Чот с рёвом кинулся на Марицию, но она ловко отскочила в сторону. Император закачался и схватил свою любимую секиру. «Я сам возвысил и пригрел на груди змею!»
— Предатель! Убийца! Предатели!
Мариция метнулась было к кинжалу, но тяжёлое лезвие двойной секиры рухнуло на кровать, разрубая перину, доски и стойки балдахина. Император, тяжело дыша, отступил назад, не сводя мутного взгляда с дочери Хотака.
— Давай, попробуй достать меня, — рассмеялась Мариция с другой стороны, — Может, переживёшь меня на одну-две минуты! — Её уши уловили звук в окне позади Чота. — Слышишь?
Не сводя внимательного взгляда с девушки, император повернулся так, чтобы видеть и балкон. По всему саду мелькало множество тёмных фигур, бегущих к дворцу.
— Отец уже здесь, самое время начать вымаливать себе жизнь… старая корова!
Император кинулся к ней, стремясь поймать одной рукой или рубануть секирой, зажатой в другой. Мариция легко ускользала от его тяжёлых прыжков, не переставая держаться на безопасном расстоянии и осыпая оскорблениями.
Чот Эс-Келин не мог продержаться долго. Его дико шатало, зал плыл перед глазами: прозрачные вазы, изумрудные статуэтки минотавров, шитые золотом гобелены и драгоценная утварь проносились мимо в диком хороводе, разлетаясь брызгами, когда он задевал их.
Тело сдалось, когда первые удары посыпались на дверь. Чот Неукротимый без сил рухнул на остатки роскошной кровати, хрипло дыша и безумно вращая глазами.
— Чот Ужасный, Чот Великолепный… — глумливо пробормотала Мариция. — Скорее уж Чот Жалкий…
— Я… Я должен… — Язык тоже предал императора. Он услышал, как любовница отпирает дверь, услышал топот множества ног, что в бряцанье брони заполнили комнату.
— И вот эта туша является великим воином, с которого должен брать пример каждый?
Император напряг все силы, чтобы поднять голову.
Они все носили серебряные шлемы, надёжно защищающие нос и скулы, посеребрённые же нагрудники были украшены древним знаком тёмно-красного кондора, сжимающего в когтях секиру. Защитные килты с вытканным тёмным орнаментом снизу дополняли картину. Его солдаты! Его легионеры! Предатели!
Прямо перед императором стоял главарь, носивший на своём дорогом шлеме высокий гребень командующего, свешивающийся далеко за спину. Малиновый плащ укутывал его с головы до ног, а сам он с презрением смотрел на распростёршегося повелителя, поигрывая секирой.
— Вот и свиделись, Чот Эс-Келин, — медленно проговорил он.
— Хотак Де-Дрока, — кисло сказал император. «Де» перед фамилией, означающее принадлежность к тому или иному дому, указывало на то, что род произошёл с менее благородного острова Котас, в то время как «Эс» означало принадлежность к более древним родам императорского Митаса.
Хотак быстро глянул на дочь, помрачнев ещё больше:
— Ты пожертвовала слишком многим, дочь моя…
— Не так уж и многим, отец. — Мариция холодно улыбнулась Чоту. — Подумаешь, минута-другая…
— Проклятая… крыса… — Император попытался встать и дотянуться до горла предательницы, но ноги подломились, и он рухнул обратно.
— Мне… плохо… — пробормотал Чот.
Командующий Хотак пнул его в лицо, и огромный чёрный минотавр, хрюкнув, рухнул без движения.
Хотак подошёл вплотную:
— Чот Эс-Келин… Чот Неукротимый… Чот Ужасный… — В свете факелов вставшая на дыбы лошадь, выгравированная на лезвии секиры предателя, казалось, ожила. — Чот Дурак… Чот Лжец… Чот Предатель… Пришло время положить конец твоим страданиям и твоему позору…
Император больше не мог говорить, не мог двигаться, он даже пальцем пошевелить не мог, только тоскливо думал: «Это, должно быть, какая-то ошибка… Как всё могло случиться?»
— Я же Чот… — пробормотал он неуверенно, чувствуя, что его вот-вот стошнит. — Я ваш император!
— Уже нет, — сказал Хотак. — Уже нет.
Мелькнула секира.
Когда всё было кончено, командующий сунул окровавленное оружие своему помощнику, снял шлем, рассыпав по плечам тонкие каштановые волосы с лёгкой проседью, и, кивнув на обезглавленное тело, распорядился:
— Вытащите в сад и сожгите этот мешок с дерьмом. Убедитесь, что ничего не осталось. Что касается головы… вбейте шест недалеко от дворцовых ворот и насадите. Её должно быть видно издалека! Понятно?
— Да, команду… да, повелитель! — рявкнул солдат. Хотак Де-Дрока посмотрел на него, потом на свою дочь. Мариция улыбнулась и медленно опустилась на одно колено. Это движение за ней повторили все, кто находился в зале, все, принимавшие участие в убийстве Чота Ужасного.
Перед ними стоял новый император минотавров.
2
Триумф и отчаяние
В глубинах огромного, украшенного мраморными колоннами Храма Предшественников толстая дубовая дверь, ведущая в покои верховной жрицы, распахнулась, и громкий, взволнованный голос крикнул:
— Мама, ты здесь?
Двое охраняющих покой прислужников быстро отступили в стороны. Нефера подняла голову от стола, чтобы увидеть высокого молодого минотавра, спешащего к ней. Упрямый подбородок и сверкающие, гневные тёмно-красные глаза юноши напомнили ей собственного отца, погибшего в большой войне десяток лет назад.
Арднор, её старший и любимый сын, шагал через палату подобно сердитому медведю. Одет он был просто, лишь длинная мантия цвета пепла указывала на его высокое положение в Храме. Арднор одним из первых присоединился к её Защитникам и получил из рук матери чёрный шлем и звание Первого Мастера Вооружённых Стражей Предшественников. Именно он сумел превратить простых солдат в фанатиков, неистово преданных леди Нефере.
— Успокойся, Арднор, что случилось?
— Я пришёл просить снова! Позволь мне вывести из казарм Защитников! Мы сотрём их в порошок и развеем по ветру! Чот ничего не поймёт, а воины Храма уже ударят ему в спину!
Нефера кивком приказала помощникам выйти, потом встала и, подойдя к сыну, заглянула ему в глаза, одновременно прикрывая ладонью его кривящийся от ярости рот. Как и Хотак, Арднор был покрыт множеством шрамов, оставленных прошлыми битвами.
— Не беспокойся о Чоте, сын мой, — сказала жрица. — Он уже мёртв. Отец убил его собственной рукой.
— Мёртв? — Глаза Арднора вспыхнули. — Мёртв… Значит, всё кончено?
Леди Нефера взяла сына под руку, подвела к столу и плеснула в кубок искрящегося вина. Помолчав немного, она ответила:
— Кончено… но не совсем. В моих списках ещё остались имена, но я ожидаю известий о них в самое ближайшее время.
Арднор цедил вино, медленно успокаиваясь, и глядел на один из гобеленов, закрывавших стену. Там призрачная фигура, одетая в вытканную из тумана мантию, увлекала юную пару минотавров по старому деревянному мосту через зловеще чернеющий провал. Мастерство, с которым был выткан гобелен, поражало: персонажи картины казались удивительно живыми, даже неясная фигура словно была готова выпорхнуть наружу. Да и другие гобелены, украшавшие покои леди Неферы, не уступали ему — все они были лично отобраны верховной жрицей, на всех изображались религиозные сюжеты Предшественников, рассказывающие о том, как духи предков помогают своим потомкам и наставляют будущие поколения. Более того, тем мирянам, которые сделали богатые дары Храму, леди Нефера распоряжалась изготавливать и посылать копии.
— Могут возникнуть проблемы? — спросил наконец Арднор.
— Вряд ли… Кто остался? Командующий Имперской Гвардией Рахм Эс-Хестос, старейшина Зен из Эмира, лорд Хибос с Котаса, Кеск Младший и Тирибус…
— Верховный Канцлер Высшего Круга, — пробормотал Арднор. Кубок в его руке дрогнул и смялся в комок. — Он должен был умереть одним из первых, слишком много от него неприятностей!
— Там ещё очень сильны последователи Дома Келинов, — продолжала верховная жрица, не обращая внимания на слова сына. — Плюс остаются младшие братья императора и… — Она дёрнулась и незряче воззрилась на Арднора: — Что это?
— Я ничего не гово… — Юноша захлопнул рот, поняв, что мать говорит не с ним, а с кем-то невидимым, недоступным простому смертному.
Действительно, Нефера услышала тонкий шёпот, слабее детского, но сын не догадывался, что она ещё и видит плывущую в воздухе тень молодой бледной женщины. Её лицо было изуродовано, мех почти весь содран и усеян кровавыми оспинами. Жрица знала — это последствия одной ужасной болезни.
— Дом в огне… — пробормотала она те слова, что шелестели в ушах. — Секира… смерть в каждой комнате, лестница в крови…
Зная возможности матери, Арднор затих и молча наблюдал.
— Имена! — крикнула Нефера. — Назови все имена! Её рука нашарила перо и стала лихорадочно метаться вдоль длинных списков. Листы пергамента шелестели, и поперёк фамилий начали ложиться первые красные штрихи — имена Дома Келинов быстро редели. Сын жрицы наклонился вперёд и встречал каждый росчерк мрачным ворчанием.
— Ещё! — приказала она темноте вокруг. — Должно быть больше!
Её взгляд снова затуманился, лицо побледнело.
— Огонь… пойман в ловушку… секиры скрестились… мертвы… молодые… старые… огонь везде, везде…
Жрица хрипло рассмеялась.
Последние имена она вычеркнула уже твёрдой рукой в полном сознании и улыбнулась Арднору:
— Теперь все. Клана Келинов больше не существует.
— Мертвы все? Даже братья?
— Каждое имение было окружено и выжжено дотла, к утру там останется только зола. Последние столпы старого режима пали, столица и остров — наши!
Арднор несколько мгновений стоял, позволяя мыслям успокоиться, затем спросил:
— А что насчёт Котаса?
— Котас полностью усмирён, сынок. Там ещё безопасней, чем здесь, ведь вокруг наши верные колонии, Эмир, Мито, Тенгиз… Новый щит империи… Остальные примут нашу сторону просто потому, что в одиночку не переживут зиму. Все принесут присягу твоему отцу как новому императору, склонятся перед его возвышением… Ты станешь наследником…
Это было самое прекрасное, что он мог услышать.
— Значит, Имперские Поединки отменены? Наследники будут идти по линии крови?
— Разве я не обещала это тебе с самого начала?
Багровый свет вспыхнул в глазах юноши:
«Я — будущий император…»
— Арднор Первый — усмехнулся он.
— После Хотака Первого, не забудь!
— Ну конечно, как я могу… — Нефера решительно протянула руку, и изящный рукав, украшенный соболями, полыхнул золотым, шитьём.
— А теперь будь хорошим мальчиком, иди успокой своих Защитников. Их время вскоре придёт.
Арднор опустился на колени и поцеловал руку матери. Верховная жрица нежно притронулась к его макушке, даруя благословение Храма. Он поднялся и направился к выходу, ещё раз склонился у дверей и вышел.
Вернувшись к своим спискам, леди Нефера вновь любовно зашевелила страницы списков, воркуя над каждым именем, вычеркнутым за сегодняшнюю ночь. С особым удовольствием она касалась имён Чота и его обширного семейства, задержавшись на Рахме Эс-Хестосе.
Наконец жрица подняла глаза:
— Такир?
От окружающей стол тьмы отделился тёмный водоворот, приблизившись к ней. Нефера краем глаза уловила разложившийся труп под плащом.
— Узнай, почему Рахм и Тирибус не уничтожены до сих пор. Насчёт Кеска Младшего тоже, хотя он не так важен, как первые два. Как они смогли избежать наших сетей? Кто-то не выполнил возложенные на него обязанности… Иди и узнай правду!
Пахнуло холодом, и Нефера ощутила, что тень пропала.
«Командующему Рахму и остальным недолго числиться среди живых… — усмехнулась она про себя. — Точнее, им нигде не скрыться от меня.
Фарос выкатился из старой таверны, когда уже изрядно набрался и вовсю звенел выигранными деньгами. Тусклый свет пробивался из узких окон, а изнутри доносились звуки хриплого веселья.
Навстречу не спеша шёл дозор городской стражи. Потёртая броня с облупившимся кондором жалобно скрипела, стражники устало помахивали ржавыми секирами, которые давно нуждались в замене. Они мельком глянули на Фароса, с независимым видом обозревавшего окрестности, и прошли дальше.
Троица молодых парней выкатилась вслед за ним и, покачиваясь, остановилась в дверях. Один, тот, что был посередине, бессильно висел на плечах товарищей.
— Чего с этими делать? — лениво пробормотал один из стражей.
— Проводить до дверей дома, — зло ответил второй. — Старый Маджар не тот парень, с кем я хочу объясняться по поводу его сына. Тоже мне игрок… Можешь спросить у него, как Луко потерял своё ухо…
— Мама, ты здесь?
Двое охраняющих покой прислужников быстро отступили в стороны. Нефера подняла голову от стола, чтобы увидеть высокого молодого минотавра, спешащего к ней. Упрямый подбородок и сверкающие, гневные тёмно-красные глаза юноши напомнили ей собственного отца, погибшего в большой войне десяток лет назад.
Арднор, её старший и любимый сын, шагал через палату подобно сердитому медведю. Одет он был просто, лишь длинная мантия цвета пепла указывала на его высокое положение в Храме. Арднор одним из первых присоединился к её Защитникам и получил из рук матери чёрный шлем и звание Первого Мастера Вооружённых Стражей Предшественников. Именно он сумел превратить простых солдат в фанатиков, неистово преданных леди Нефере.
— Успокойся, Арднор, что случилось?
— Я пришёл просить снова! Позволь мне вывести из казарм Защитников! Мы сотрём их в порошок и развеем по ветру! Чот ничего не поймёт, а воины Храма уже ударят ему в спину!
Нефера кивком приказала помощникам выйти, потом встала и, подойдя к сыну, заглянула ему в глаза, одновременно прикрывая ладонью его кривящийся от ярости рот. Как и Хотак, Арднор был покрыт множеством шрамов, оставленных прошлыми битвами.
— Не беспокойся о Чоте, сын мой, — сказала жрица. — Он уже мёртв. Отец убил его собственной рукой.
— Мёртв? — Глаза Арднора вспыхнули. — Мёртв… Значит, всё кончено?
Леди Нефера взяла сына под руку, подвела к столу и плеснула в кубок искрящегося вина. Помолчав немного, она ответила:
— Кончено… но не совсем. В моих списках ещё остались имена, но я ожидаю известий о них в самое ближайшее время.
Арднор цедил вино, медленно успокаиваясь, и глядел на один из гобеленов, закрывавших стену. Там призрачная фигура, одетая в вытканную из тумана мантию, увлекала юную пару минотавров по старому деревянному мосту через зловеще чернеющий провал. Мастерство, с которым был выткан гобелен, поражало: персонажи картины казались удивительно живыми, даже неясная фигура словно была готова выпорхнуть наружу. Да и другие гобелены, украшавшие покои леди Неферы, не уступали ему — все они были лично отобраны верховной жрицей, на всех изображались религиозные сюжеты Предшественников, рассказывающие о том, как духи предков помогают своим потомкам и наставляют будущие поколения. Более того, тем мирянам, которые сделали богатые дары Храму, леди Нефера распоряжалась изготавливать и посылать копии.
— Могут возникнуть проблемы? — спросил наконец Арднор.
— Вряд ли… Кто остался? Командующий Имперской Гвардией Рахм Эс-Хестос, старейшина Зен из Эмира, лорд Хибос с Котаса, Кеск Младший и Тирибус…
— Верховный Канцлер Высшего Круга, — пробормотал Арднор. Кубок в его руке дрогнул и смялся в комок. — Он должен был умереть одним из первых, слишком много от него неприятностей!
— Там ещё очень сильны последователи Дома Келинов, — продолжала верховная жрица, не обращая внимания на слова сына. — Плюс остаются младшие братья императора и… — Она дёрнулась и незряче воззрилась на Арднора: — Что это?
— Я ничего не гово… — Юноша захлопнул рот, поняв, что мать говорит не с ним, а с кем-то невидимым, недоступным простому смертному.
Действительно, Нефера услышала тонкий шёпот, слабее детского, но сын не догадывался, что она ещё и видит плывущую в воздухе тень молодой бледной женщины. Её лицо было изуродовано, мех почти весь содран и усеян кровавыми оспинами. Жрица знала — это последствия одной ужасной болезни.
— Дом в огне… — пробормотала она те слова, что шелестели в ушах. — Секира… смерть в каждой комнате, лестница в крови…
Зная возможности матери, Арднор затих и молча наблюдал.
— Имена! — крикнула Нефера. — Назови все имена! Её рука нашарила перо и стала лихорадочно метаться вдоль длинных списков. Листы пергамента шелестели, и поперёк фамилий начали ложиться первые красные штрихи — имена Дома Келинов быстро редели. Сын жрицы наклонился вперёд и встречал каждый росчерк мрачным ворчанием.
— Ещё! — приказала она темноте вокруг. — Должно быть больше!
Её взгляд снова затуманился, лицо побледнело.
— Огонь… пойман в ловушку… секиры скрестились… мертвы… молодые… старые… огонь везде, везде…
Жрица хрипло рассмеялась.
Последние имена она вычеркнула уже твёрдой рукой в полном сознании и улыбнулась Арднору:
— Теперь все. Клана Келинов больше не существует.
— Мертвы все? Даже братья?
— Каждое имение было окружено и выжжено дотла, к утру там останется только зола. Последние столпы старого режима пали, столица и остров — наши!
Арднор несколько мгновений стоял, позволяя мыслям успокоиться, затем спросил:
— А что насчёт Котаса?
— Котас полностью усмирён, сынок. Там ещё безопасней, чем здесь, ведь вокруг наши верные колонии, Эмир, Мито, Тенгиз… Новый щит империи… Остальные примут нашу сторону просто потому, что в одиночку не переживут зиму. Все принесут присягу твоему отцу как новому императору, склонятся перед его возвышением… Ты станешь наследником…
Это было самое прекрасное, что он мог услышать.
— Значит, Имперские Поединки отменены? Наследники будут идти по линии крови?
— Разве я не обещала это тебе с самого начала?
Багровый свет вспыхнул в глазах юноши:
«Я — будущий император…»
— Арднор Первый — усмехнулся он.
— После Хотака Первого, не забудь!
— Ну конечно, как я могу… — Нефера решительно протянула руку, и изящный рукав, украшенный соболями, полыхнул золотым, шитьём.
— А теперь будь хорошим мальчиком, иди успокой своих Защитников. Их время вскоре придёт.
Арднор опустился на колени и поцеловал руку матери. Верховная жрица нежно притронулась к его макушке, даруя благословение Храма. Он поднялся и направился к выходу, ещё раз склонился у дверей и вышел.
Вернувшись к своим спискам, леди Нефера вновь любовно зашевелила страницы списков, воркуя над каждым именем, вычеркнутым за сегодняшнюю ночь. С особым удовольствием она касалась имён Чота и его обширного семейства, задержавшись на Рахме Эс-Хестосе.
Наконец жрица подняла глаза:
— Такир?
От окружающей стол тьмы отделился тёмный водоворот, приблизившись к ней. Нефера краем глаза уловила разложившийся труп под плащом.
— Узнай, почему Рахм и Тирибус не уничтожены до сих пор. Насчёт Кеска Младшего тоже, хотя он не так важен, как первые два. Как они смогли избежать наших сетей? Кто-то не выполнил возложенные на него обязанности… Иди и узнай правду!
Пахнуло холодом, и Нефера ощутила, что тень пропала.
«Командующему Рахму и остальным недолго числиться среди живых… — усмехнулась она про себя. — Точнее, им нигде не скрыться от меня.
Фарос выкатился из старой таверны, когда уже изрядно набрался и вовсю звенел выигранными деньгами. Тусклый свет пробивался из узких окон, а изнутри доносились звуки хриплого веселья.
Навстречу не спеша шёл дозор городской стражи. Потёртая броня с облупившимся кондором жалобно скрипела, стражники устало помахивали ржавыми секирами, которые давно нуждались в замене. Они мельком глянули на Фароса, с независимым видом обозревавшего окрестности, и прошли дальше.
Троица молодых парней выкатилась вслед за ним и, покачиваясь, остановилась в дверях. Один, тот, что был посередине, бессильно висел на плечах товарищей.
— Чего с этими делать? — лениво пробормотал один из стражей.
— Проводить до дверей дома, — зло ответил второй. — Старый Маджар не тот парень, с кем я хочу объясняться по поводу его сына. Тоже мне игрок… Можешь спросить у него, как Луко потерял своё ухо…