Кнаак Ричард. Ночь Крови

   Формировались серебряные ребра вперемежку с золотыми, их заполняли разорванные лёгкие из стали… Красные рубины становились потоками крови, а глаза полыхали нефритами ненависти… Сколько ни пытался Бригар отползти от монстра, волны золота опрокидывали его и несли назад, к не ведающему жалости мертвецу.
   В отчаянии патриарх схватил факел и сунул его в пасть мертвеца. Тот взревел, и из чудовищного рта рванулось зловоние, от которого факел потух, а Бригар едва не умер. В наступившей темноте мертвец все ярче светился зелёным огнём, его рот дёрнулся и начал быстро расти, растягиваясь в огромную пасть.
   — Помогите! — заорал патриарх, — Кто-нибудь, на помощь!
   Как и большинство минотавров, он был храбр, но любой отваге положены границы.
   Море монет дрогнуло, двинувшись к мертвецу, трупный запах вытеснил воздух. Сокровища давали призраку силу, вливаясь в него, монстр становился всё больше и больше, его пасть стала просто невероятных размеров.
   Тварь начала вдыхать, и сокровища потекли быстрее, пасть засасывала все: и монеты, и пустые сундуки, словно легендарная Бездна. Патриарх судорожно цеплялся за пол, но не мог остановиться, его все ближе подтаскивало к гигантским челюстям. Раздался громовой смех тысячи голосов, и вопящего Бригара втянуло в рот твари вперёд ногами…
   Только спустя два часа отсутствие патриарха было замечено домочадцами. Стражник Малк забеспокоился и поднял тревогу, с факелом в руке кинувшись к хранилищу. Всё было спокойно, бронированная дверь стояла открытой, за ней царили тишина и мрак.
   Малк вытащил меч, осторожно двинулся вперёд и вошёл в сокровищницу. Позади аккуратно сложенного штабеля мешков сидел почтенный Бригар Эс-Декос, хлюпая носом и размазывая слюни по подбородку. Он обхватил своё объёмистое чрево руками и беспрерывно раскачивался, глядя перед собой пустыми глазами. Таким ему было суждено остаться навсегда…
   В подобном состоянии нашли и других минотавров, к которым наведались особые посланцы Неферы. Яростные фантомы атаковали мозг жертв, сжигая сознание, оставляя после себя лишь пустые оболочки. Правда, для одного имени в списке жрица решила применить более тонкие меры воздействия…
   Лорд Наймон, прожжённый хитрец, пережил сотни интриг и заговоров, умудрившись на многих даже сделать капитал. Сейчас он был достаточно влиятельной фигурой в империи и намеревался провернуть очередную сделку.
   Он открыто поддерживал Хотака и восхищался им, никак не беспокоясь о его намерении ввести наследственное правление, поскольку понимал, скольких бы минотавров это не устроило. Знал он и то, как опасно противоречить замыслам императора — патриарх Итонус раз и навсегда доказал это.
   Но Итонус был старым, выжившим из ума глупцом, в отличие от Наймона. Противостоять Хотаку надо было открыто, делая это через законные каналы. Можно подать петицию в высший суд империи, дожидаясь ответной реакции Хотака. Пусть тогда оправдывается или своей властью запретит суд, что совсем неблагоприятно для новых порядков державы. В любом случае Ардиора после смерти отца никто не поддержит…
   Хотя на дворе стояла глухая ночь, Наймон продолжил писать послание. Многие из его сторонников все ещё сомневались, но завтра он убедит их. Он проработал весь вечер, делая свой план безупречным. Рядом лежали огрызки двух яблок, единственная пища, которую Наймон себе сегодня позволил.
   Лёгкий запах коснулся его ноздрей — запах моря. Лорд Наймов повернулся к окну, но оно было крепко заперто, не пуская в уют жилища нынешние сильные ветры. Между тем позади него тени сплелись в ужасного Такира, который подплыл по воздуху и завис над плечом Наймона. Белые глаза внимательно прочитали лежащую на столе бумагу.
   Затем мертвец протянул костистые пальцы и коснулся пальцев Наймона. Тот вздрогнул, отдёрнул руку и внимательно осмотрел комнату. Невидимый для простого глаза, Такир подплыл вплотную, приблизив сгнившие губы к самому уху сановника: «У тебя есть враги… много врагов, лорд Наймон».
   Сидящий минотавр дёрнулся, но продолжил свою работу.
   «Император особенно рассержен… Он знает, кто хочет помешать его сыну…»
   Тут Наймон не выдержал. Воззрившись на пустую стену перед собой, он пробормотал:
   — Хотак все знает? Уверен — нет.
   Такир рассмеялся: «Твои враги знают, что император больше не защитит тебя от них… Он просто ничего не будет делать, закроет глаза… Пусть вершат свою месть…»
   Перо в руках Наймона дрогнуло, и он взглянул на расплывающуюся кляксу как на собственную кровь. Хотак действительно последнее время мало с ним разговаривал… Он попытался вспомнить последнюю беседу с императором, но теперь каждое слово представало в ужасном свете. «Он точно знает, клянусь Аргоном… Все знает! Все!»
   Такир плавал в воздухе вокруг Наймона: «А враги уже приготовились… Они хотят заслужить милость императора. Он ведь их только наградит, если ты умрёшь…»
   Задыхаясь, лорд кинулся к окну и рывком распахнул его. Мокрый ветер отбросил его гриву назад, капли дождя ударили в лицо.
   — Уф, полегчало… — пробормотал Наймон, оставляя окно раскрытым и усаживаясь обратно. Но панические мысли, распространяемые Такиром, опять полезли в голову.
   «Враги уже здесь, в доме!»
   Заскрипел ставень, старый лорд подскочил на месте. Половица хрустнула под ногой, но он был уверен: это идёт убийца. Подобно стервятнику, что ждёт своего часа, Такир кружился над испуганным минотавром. Призрак коснулся щеки Наймона и тот послушно повернул голову.
   Сердце политика бешено стучало. Он шагнул к двери, но, испугавшись, замер, перед его мысленным взором десятки воинов спешили вверх по лестнице. Секиры посверкивали, панцири брякали.
   Но дело Такира пока не было завершено. Он подплыл к Наймону, дохнув ему в лицо холодом смерти. Теперь лорд видел себя зарубленным на куски или отправленным на публичную казнь — и то, и другое опозорит его Дом…
   — Нет! Только не это!
   Такир вновь рассмеялся, обнажая гнилые зубы и дырявые десны: «Есть один путь, спасающий вашу честь, милорд…» — Призрак махнул рукой, и нож, которым сановник чистил и разрезал яблоки, дёрнулся, привлекая внимание Наймона.
   Сграбастав лезвие, минотавр уже поднёс его к груди, но вдруг остановился.
   — Нет… это все… неправильно… — Лезвие начало опускаться, Наймон зажмурил глаза, стараясь привести мысли и чувства в порядок. — Это безумие!
   Такир взялся за руку, держащую нож.
   Глаза лорда Наймона широко распахнулись: его собственная рука погружала лезвие в его же сердце. В горле булькнуло, хлынула кровь. Теперь умирающий сановник смог разглядеть ужасного призрака, парящего перед ним, Наймом попытался дотянуться до своего мучителя, но Такир отплыл назад, наслаждаясь агонией.
   Тело рухнуло, забившись в судорогах, а призрак вернулся к столу. Повинуясь его жесту, строчки и буквы запрыгали, меняясь местами и составляя новое сообщение. Когда Такир завершил свою работу, в письме было полное и детальное раскаяние, содержащее все преступления и замыслы против империи, наряду с мольбами о милосердии для семейства и Дома Наймона.
   Леди Нефера возлежала в своих палатах, потягивая вино и изучая списки. Она почувствовала появление Такира, но не удостоила его даже взглядом, лишь бросила:
   — Всё сделано, Такир?
   «Они найдут его именно таким, каким ты пожелала, повелительница…»
   Глаза жрицы полыхнули.
   — Прекрасно. Теперь никто не стоит на пути Хотака, чтобы он мог объявить моего сына наследником…

18
Кровь на рогах

   Мерзкая погода и туман позволили судам незаметно проскочить мимо патрулей в водах Митаса. Потребовалась неделя приготовлений и более чем две — осторожного плавания маленькой флотилии, чтобы забраться настолько далеко в сердце империи в надежде на молниеносный удар.
   — Удар в сердце, — говорил Рахм в бесконечных спорах. — Уничтожить лично Хотака, отрубить его поганую башку.
   — Но ведь с ним всегда охрана, вокруг толпы восхищённого народа, как к нему пробьёшься? — возражал осторожный Джубал. — А на дворец бессмысленно нападать — это самое укреплённое место в империи! Хотак просто посмеётся над нами!
   — Это так. Думаешь, есть хоть один минотавр в империи, который знает это лучше меня?
   Прохождение Торака и Туума оказалось гораздо более лёгким, чем он планировал, но с маленьким Хатханом возникли проблемы, потому что именно там неожиданно оказались четыре имперских корабля, которые зашли в порт, чтобы пополнить запасы воды. Рахм решил не рисковать, и путь эскадры удлинился на два дня, которые понадобились, чтобы обогнуть колонию.
   Наконец они приблизились к южной оконечности Мито, здесь Тинза подняла флаг Морского Дракона и повела остальные корабли, словно захваченный приз. Но, к счастью, всё обошлось, и никто ими не заинтересовался. Добравшись до Митаса, Рахм разделил свои силы, отправив каждого выполнять отдельную миссию.
   Тинза со своими кораблями Восточного флота пошла к северной оконечности острова, что в двух днях пути от Нетхосака. Там находился порт Варга, маленький, но важный, — через него осуществлялось все сообщение между далёкими северо-восточными колониями и внутренними областями Кровавого моря. Тинза под флагом имперского флота должна была ударить по нему, создав заварушку, а затем отступить в заранее обговорённое место.
   Остальным судам, за исключением «Драконьего Гребня», надлежало идти к гористому восточному побережью, действуя по составленному Рахмом плану.
   Легион Хотака охранял столицу, а Имперская Гвардия, которой некогда командовал Рахм, — дворец императора, поэтому никто лучше него не знал защитных сооружений светлейшего жилища. Эс-Хестос помнил каждый коридор, каждую пристройку, каждый зал и извилистый подвал. Именно это позволяло ему столько лет безупречно выполнять задачу, с которой потерпело фиаско множество его предшественников. Знал он и многих командиров из легиона Хотака, поэтому представлял особенности их характера и ход мыслей.
   — Нолхан говорил о торговце, Беларио, — пробормотал Азак, глядя на туманный берег, где во все стороны тянулись лесистые холмы, а у самой земли торчали острые зубы скал. — Он будет ждать, как мы и договорились?
   — Точно. Нолхан сказал, что он был очень много должен Тирибусу, и советник не требовал долги специально, ожидая подходящего момента. Ну а раз Тирибусу уже не воспользоваться случаем, что мешает это сделать нам?
   Вокруг стояла тишина, только скрипели снасти, и волны едва слышно бились о борт. «Драконий Гребень» направился прямиком к берегу, что было для него необычно, поэтому один из матросов, стоя на носу, постоянно измерял глубину.
   Прошло два часа… три…
   Внезапно Рахм разглядел высокую скалу, выступающую из моря, вскочил и впился в неё взглядом.
   — Там! — прошептал он. — Вот тот знак, который я искал! Видишь, как она выступает подобно занесённому серпу?
   — Да, мерзкий выступ… Так что, высаживаемся на сушу?
   — Нолхан сказал, здесь должно быть безопасно.
   — Тогда позволю себе понадеяться, что он не ошибся, друг мой…
   Повстанческое судно поменяло курс, Азак крикнул, чтобы убирали паруса.
   — Дальше пойдём на лодке, шестеро матросов управятся с вёслами.
   Для Рахма, сидевшего на носу, каждый удар весел о воду был подобен громовому раскату. Казалось, прошла вечность, прежде чем они достигли суши. Командующий выпрыгнул, чтобы помочь затащить лодку подальше на берег. Воины быстро выгружали припасы, двое добровольцев встали за спиной Эс-Хестоса, пока Рахм прощался с капитаном.
   — Спасибо тебе за помощь, дружище. — Командующий сжал руку старого моряка. — Ты мой самый верный друг, капитан!
   — А тебе спасибо, Рахм, за то, что ты понял, почему я отправлюсь на это дело вместе с тобой…
   Командующий удивился и тут же, глянув за спину капитана, увидел, что лодка уже отчаливает и трогается в обратный путь,
   — Эй, там! — На миг он забыл об осторожности. — Стойте! Вернитесь обратно!
   — У них есть приказ капитана, — сообщил Азак. — Они подчиняются только ему.
   Старый капитан перекинул через шею ремень секиры, навершие которой было замотано тряпками, чтобы случайно не сверкнуть в свете костра или факела, и отрегулировал.
   — Теряем время, командующий. Торговец будет нас ждать около Джарвы, а это не меньше четырёх часов пешего перехода. Думаю, надо пройти как можно дальше под покровом ночи.
   Двое добровольцев молчаливо ожидали приказов. Рахм шагнул в заросли кустарника первым, за ним Азак. Дикие поля, заросшие травой, разнообразили только дубовые рощицы и кедровые лески. Постепенно крутые прибрежные холмы стали сменяться все более покатыми и ровными, минотавры пересекли сельскую дорогу, на которой, судя по следам, давно не было никакого движения.
   — И кто может ездить в такой глухомани? — прошептал Азак.
   — Не иначе те, кому надо быстро привезти или увезти товары с побережья…
   — А, понятно… контрабандисты. — Рахм потёр подбородок: хоть Нолхан и не использовад такое слово, но, конечно, намекнул на это. «Мастер Беларио торгует всем, — вот как он сказал: — Абсолютно всем».
   Они продолжили путь сквозь покрытые туманов поля, спускаясь в овраги и пересекая топкие ручейки.
   Наконец впереди четвёрки обрисовалось какое-то строение, в котором они опознали деревенский дом, окружённый каменным забором. За ним можно было различить пышные кроны садовых деревьев.
   — Не похоже, что в нём кто-то живёт, — сказал Азак.
   Рахм втянул воздух, но промолчал, его пальцы нервно крутанули кольцо. Когда маленький отряд приблизился, в тусклом утреннем свете им предстали все мрачные подробности: выломанный забор, хлопающий дверьми сарай для скотины, пустой фургон, завалившийся на сломанную ось.
   — Здесь что-то горело, но не дерево, — прошептал Рахм встревоженное затем, пригибаясь, побежал к дому.
   На открытых окнах трепетали занавески весёлых цветов, а тревожащий запах становился с каждым мигом сильнее. Командующий осторожно заглянул внутрь.
   Молодому стражу нанесли несколько ударов в грудь, а если судить по луже крови, что растеклась под ним, ещё и в спину. Для надёжности неизвестный ещё и рубанул парня по лицу, превратив голову в людоедскую маску смерти. Одноручная секира, лежащая у его ног, осталась незапятнанной.
   Рахм дотронулся до тела:
   — Это случилось не так давно…
   — Похоже, что информация Нолхана немного устарела. — Капитан вошёл в дом я глянул на труп, затем свернул в коридор. Через миг он выскочил обратно, кашляя и яростно отплёвываясь.
   — Много там тел? — спокойно спросил командующий.
   — Я не… — Азак закашлялся снова. — Я не разглядел чётко, но запах там хуже, чем был на «Гребне», когда мы мыли палубу после ночной атаки варваров.
   — Кто-то решил скрыть следы пожаром, но огонь успел сделать только половину дела и потух. Думаешь, это были люди Хотака?
   — Кто же ещё? — Рахм осмотрелся вокруг. — Давай посмотрим, может, найдём что-нибудь интересное…
   Азак скептически кашлянул:
   — Наш путь до Нетхосака собирается быть долгим, и мне…
   В это мгновение со стороны дороги послышался стук копыт.
   — Внутрь! — скомандовал Рахм.
   Из-за поворота выскочили восемь всадников, нещадно нахлестывающих лошадей. Все кроме командира спешились у забора, а тот, поблёскивая шлемом, заорал:
   — Осмотреть тут все, до последней кочки, бездельники! Тот пастух сказал, что судно уходило от берега совсем недавно! Они могли укрыться здесь!
   — Да здесь воняет хуже, чем из выгребной ямы, — проворчал один солдат. — Что забыли здесь контрабандисты?
   — Будь доволен, что не остался лежать вместе с этими… Старому Беларио надо было сразу сдаться, а не играть в солдатики… Я предупреждал его много раз.
   — Ничего, кроме вороньей жратвы, командир! — появился из кустов третий воин. — Что, нам продолжать отскребать от подошв контрабандные товары?
   Все кроме капитана захихикали, но он остался мрачным:
   — Может; ты и простой стражник, но ещё и легионер вооружённых сил империи! Поэтому, во имя трона, заткнись и делай свою работу!
   Солдаты начали медленно обходить строения и сад.
   — Эй, Креел! — снова заорал командир. — А ну тащи свою задницу в дом и переверни вверх дном оба этажа!
   — Но, командир, имей со…
   — Я что, похож на твою мать?! Марш внутрь, или я лично тебе навешаю горячих! Дарот, иди вместе с ним и держи сосунка за руку!
   — Проклятая вонища! — зарычал Креел совсем рядом с прячущимися минотаврами. — У меня такой чувствительный нос!
   Рахм повернулся к своим компаньонам:
   — Быстро на пол! Притворимся мёртвыми! Командующий подал пример, первым растянувшись рядом с пожилой женщиной и наполовину прикрывшись её широким платьем.
   Резкое звяканье доспехов раздалось совсем близко-
   — Теряем время попусту… — пробормотал Креел себе под нос.
   — Хватит скулить, — оборвал его Дарот. И тут кто-то пошевелился. Стражи отпрянули, онемев, но выучено выставив перед собой секиры. Один из матросов Азака вскочил, а за ним и Рахм, понося про себя всех, на чём свет стоит.
   Свистнул кинжал, вонзаясь в горло Дарота, и в тот же момент другая рука зажала ему рот. Тихий свист вырвался из горла воина, прежде чем он упал бездыханным.
   — Дарот? — повернулся на странный звук Креел, стараясь разглядеть, что случилось.
   Едва он увидел, что над его напарником склонилась осторожная фигура, как Рахм, выступив из темноты, одним быстрым движением свернул ему шею.
   — Креел, ты, жалкая копия деревенского олуха! — заорал снаружи командир. — Что, решил поспать часок?
   — Да смотрим мы! — раздался голос из-за спины Рахма.
   Обернувшись, он увидел подмигивающего Азака.
   — Давайте, шевелитесь! Я хочу успеть в постель хотя бы к рассвету!
   — Что-то он слишком разоряется. Не много ли чести для простых контрабандистов… — заметил спокойный Азак. — Надо найти другой путь отсюда.
   Рахм уже осмотрел комнаты, но пока не нашёл чёрного хода.
   — Так, всем рассыпаться и искать дверь или окно, — прошептал он. — Как только кто-нибудь найдёт, немедленно пусть зовёт остальных.
   Матросы, кивнув, разошлись в разные стороны, а сам он вышел в коридор и стал осторожно по нему пробираться. Идти приходилось медленно, кроме того, вонь горелой плоти буквально вышибала слезу. Внезапно командующему показалось, что он уловил странный блеск. Удивлённо поглядев на камень кольца, Рахм вдруг понял, что увидел при вспышке проход в боковой холл. Приготовив секиру, он двинулся в ту сторону, каждый миг ожидая нападения.
   Свернув за угол, Рахм обнаружил маленькую полуснесённую дверь и, занеся оружие, медленно потянул её на себя.
   Раздался громкий скрип, и дверь отворилась. Прокляв свою неуклюжесть, Рахм выглянул наружу — от дома вилась тропинка, уходившая в густые кусты.
   Эс-Хестос прикинул, сможет ли он с товарищами туда добраться…
   — Мне кажется, я что-то слышал, — проворчал кто-то позади командующего. Рахм осторожно обернулся и увидел высокую фигуру, сжимающую секиру. — Капитан уже заждался вас, тупые… — Минотавр замер и взмахнул секирой. — Капитан! — заревел он. — Я поймал одного!
   Рахм мгновенно атаковал, два лезвия скрестились, высекая искры, и противника командующего отшвырнуло в дом. Но он мгновенно перегруппировался и ответил, едва не выбив секиру из рук Рахма, однако тот увернулся, и свистящее лезвие лишь окончательно разнесло дверь в куски. Командующий поймал стражника на ложном замахе и чётко, как на тренировке, всадил секиру глубоко в грудь врага.
   Воин рухнул как подкошенный, не издав ни звука. Зато изнутри уже слышались голоса и звон оружия.
   — Командующий? — Из тьмы дома выскочил Товок, один из моряков-добровольцев.
   — Сюда! — Рахм махнул ему рукой, и они вместе обежали вокруг дома.
   На переднем крыльце тёмная фигура отмахивалась от двух наседающих солдат. Взмахом руки велев Товоку взять на себя одного стражника, Эс-Хестос кинулся на второго.
   Рахм сильно ударил солдата кулаком в челюсть, а когда тот отшатнулся, перерезал горло обратным движением лезвия. Товок почти столь же быстро расправился со своим противником.
   — Ну…Рубишься ты блестяще, — усмехнулась тень, — как и положено Рахму Эс-Хестосу.
   — Азак! Ты не ранен?
   Так, царапины. Ничего, чем можно похвастаться. — Голос моряка был глух. — А мой паренёк зарубил капитана и сам погиб…
   Рахм быстро произвёл подсчёт.
   — Один ушёл.
   Словно подтверждая его слова, раздался перестук копыт, и друзья рванулись на звук, спеша перехватить последнего воина.
   — Не дай ему уйти!
   Стражник изо всех сил погонял храпящую лошадь, но та была норовистой и лишь крутилась на месте. Рахм взлетел в гигантском прыжке и мёртвой хваткой вцепился в ногу стража. В этот миг лошадь наконец покорилась, рванувшись вперёд, и командующего потащило по кустам. Стражник несколько раз ударил его по голове, затем потянулся за секирой. Тогда Рахм дёрнул врага изо всех сил, одновременно ударив лошадь рогами в бок, и всадник, потеряв равновесие, соскользнул вниз. Оба минотавра закувыркались по камням, не разжимая смертельных объятий. Эс-Хестос оказался сверху и одним движением выхватил из-за пояса длинный кинжал. Увидав лезвие у горла, страж выпустил секиру и расслабился.
   — Я еда… — попытался проговорить он, но командующий, не дослушав, перерезал горло солдата Хотака.
   Когда подбежали друзья, он уже вытирал о траву кроваво-красное лезвие. Азак помог другу подняться, и тот махнул рукой Товоку:
   — Приведи трёх лошадей. Остальных освободи и выпусти в лес. Нельзя оставлять никаких улик… Азак покосился на дом:
   — А как насчёт…
   — Нет времени. Когда сюда прибудут легионеры, он будет просто ещё одним телом, оставленным для ворон. Не зря же я приказал одеться в повседневную одежду, без знаков отличил. Появился Товок с лошадьми:
   — Всё готово.
   Они вскочили на коней, и Рахм бросил последний взгляд в сторону опустевшего дома.
   — На Хотаке все больше крови невинных… — произнёс он тихо ледяным голосом так, что его компаньоны невольно поёжились.
   Пришпорив коней, трое минотавров во весь опор поскакали к столице.
   Леди Мариция Де-Дрока со свитой оставалась в лагере в течение пяти дней, а затем отбыла осматривать шахты к северу. Никто не ожидал увидеть снова дочь императора через две недели. Причина её второго визита так и осталась тайной для заключённых,
   — Хоть бы она закрыла порт обработки, — шепнул Фарос Ультару, — Неужели нельзя придумать более безопасный способ выплавки? Говорят, гномы весьма искусны в этом деле…
   — Ну да, закроет, — хмыкнул Ультар, — Если нас всех лавой зальёт… Но я согласен — нужна гномская работа, определённо гномская.
   Каждый день Фароса спускали в огнедышащую пропасть, каждый день новые минотавры гибли на его глазах. Несколько раз он помогал вытаскивать тела жертв, обожжённые до неузнаваемости. Стражники добивали тех несчастных, которые ещё могли выжить, — заботиться о них было слишком накладно.
   Сегодня был довольно спокойный день — огонь вырвался из топки всего два раза. Шло первое ведро, за ним второе, третье, десятое…
   Внезапно земля затряслась с необыкновенной силой, сверху на голову посыпались камни и мусор. Фарос не устоял на ногах, упав на колени, но, наученный опытом, он ползком в один миг добрался до спасительной щели в стене.
   Обычно землетрясения быстро прекращались, но сегодня оно разбушевалось не на шутку. Фарос слышал крики, несколько заключённых, спотыкаясь в кандалах, пытались лезть вверх по лестницам. Один потерял равновесие и с криком рухнул вниз, увлекая за собой второго. Рудные ведра дико звенели, сталкиваясь друг с другом.
   Ливень земли засыпал Фароса, он выполз из щели, решив карабкаться вверх. Рядом на краю пропасти старался удержать равновесие пожилой рабочий, цепляясь за раскачивающуюся лестницу.
   — Руку! Давай руку! — инстинктивно бросился к нему Фарос.
   Он схватил старика за плечо, помогая твёрдо встать на ноги. Когда тот поднял лицо, юноша увидел перед собой бывшего патриарха Итонуса. Он коротко кивнул Фаросу, и оба минотавра полезли вверх.
   На самом верху уже толпились шахтёры, помогая вылезать уцелевшим. Земля больше не тряслась, но никто не мог поручиться, что такое не повторится. Тело Итонуса вытащили в несколько рук, а к Фаросу потянулась одна рука — синяя от татуировок: Ультар в одиночку легко выдернул друга на поверхность.
   Юноша, чихая и кашляя, упал на колени.
   — Был у меня кузен, Сардар, — мрачно пробормотал Ультар. — Плавал с моей семьёй, потом подался в пираты… Где был я, там был и Сардар, хороший друг, хороший боец. — Он коротко фыркнул. — Его послали в яму вместе со мной, и он умер в первый же день. Я не смог поймать его вовремя…
   Фарос сдавленно кивнул и подвинулся, чтобы заглянуть вниз, где огни пожара, вызванного землетрясением, только начали идти на убыль.
   Рука коснулась плеча юноши, и он устало повернулся, чтобы встретить пристальный взгляд Итонуса.