Кнорре Федор Федорович. Капитан Крокус

   Собаки всех мастей, лохматые и гладкие, пятнистые, маленькие и большие, толпой кинулись на улицу, едва начали открываться ворота. Некоторые кошки тоже убежали большими прыжками, но большая часть зверей продолжала тесниться вокруг Капитана.
   Старый лев, раздувая от нетерпения ноздри, толкнул Капитана в колено и буркнул:
   - Не вижу тропы.
   Капитан и сам не знал, но, к счастью, увидел тот самый громадный чёрный автофургон, в котором зверей доставляли на комбинат.
   Он распахнул дверцы фургона и крикнул, подставляя мосточки:
   - Скорей все сюда!
   Львы сразу же бросились за Капитаном, дымчатый кот крикнул одноглазому псу, тот - еноту, и все повалили по мосткам, теснясь и спеша в открытый фургон.
   Один только обезьяний дедушка ни за что не пожелал лезть со всеми, а втиснулся рядом с мальчиком и Капитаном в кабину водителя.
   Механические пожарные и сторожа всё ещё носились с огнетушителями и градусниками, в десятый раз обегая одни и те же коридоры.
   Капитан осторожно вывел фургон на улицу и тотчас дал полный ход.
   Фургон понёсся сквозь тьму и дождь с бешеной скоростью.
   Несколько минут спустя Капитан вспомнил, что аппаратик всё ещё зажат у него в руке. Он нажал кнопку, и тотчас квакающий голос доложил:
   <...ожно получить чучело... Повторяю: потрошительно-набивочная машина операцию закончила. Можно получить чучело... Повто...>
   - А, будь ты проклята! - с отвращением крикнул Капитан и вышвырнул машинку через окно.
   Глава 23. ВЕЛИКИЙ СЫЩИК
   Телефон в кабинете Шефа полиции сам умел сортировать получаемые сообщения. Если известие было неважное, он тихонько, чуть слышно звякал и умолкал. Если важное, громко звонил. И, только если сообщение было очень уж важное, он трезвонил, гудел и стучал, подпрыгивая по столу.
   На этот раз он сразу загремел в три звонка, загудел, завизжал, затанцевал по столу как сумасшедший, грохнулся на пол и продолжал бесноваться, катаясь по полу, так что два секретаря, кинувшись на четвереньки, ловили его по всей комнате, стукаясь лбами, и еле поймали, загнав в угол.
   Такого с ним ещё никогда не бывало. Наконец Шеф полиции схватил поданную ему трубку, не дрогнув, выслушал всё сообщение до конца и, ни на минуту не теряя присутствия духа, рухнул в обморок.
   Секретари его подхватили, усадили в кресло и опрыскали освежающими составами.
   Быстро придя в себя, Шеф отпихнул секретарей и, грозно стиснув зубы, прорычал:
   - Преступники бросили нам вызов!
   Нужно было срочно донести Тайному совету многоэтажников и самому Генерал-Кибернатору о случившемся. И он приказал секретарям:
   - Пишите!.. Дело такое... как бы это выразиться... В общем, так:
   <С сырьевого склада Чучельномеханического комбината сбежало несколько мелких, незначительных зверей. Почти все они уже пойманы. Господин Почётный Ростовщик, потрясённый тем, что на вверенном ему производстве произошла задержка в подаче сырья, чтобы загладить свою вину, сам прыгнул в чучелонабивочную машину и произвёл из себя чучело>. В таком роде надо писать, поняли? Брысь!
   Секретари кинулись прочь сочинять донесение, а Шеф несколько минут сидел неподвижно, уставясь взглядом на трубку телефона, и раздумывал, не пора ли вызвать самого знаменитого гениального сыщика в городе - Тити Ктиффа.
   В ту же минуту телефон деликатно звякнул, и в трубке раздался голос:
   - Хелло, Шеф, говорит Тити. Мне казалось, вы хотели меня видеть?
   - Поразительно! Откуда вы это могли узнать?
   - О, это так просто, - процедил знаменитый Тити Ктифф. - Как всегда, я всё сопоставил, взвесил и пришёл к выводу.
   - Умоляю вас, Тити, бросайте всё и бегите ко мне!
   - Отлично. Я уже здесь! - Дверь отворилась, и Тити спокойной походкой вошёл в кабинет.
   - Изумительно! - пробормотал Шеф. - Вы знаете, зачем я вас вызвал?
   - Да, я сопоставил и взвесил. Небольшое досадное происшествие на комбинате. Полиция уже сбилась с ног? Зашла в тупик?
   - Ну конечно, сбилась! Зашла!
   - В таком случае. - невозмутимо раскуривая трубку, продолжал цедить Тити, - я вам скажу, в чём тут дело. Это тайный заговор. Это дьявольский заговор. Опасный и подрывающий основы генерал-кибернаторской власти! Грозящий последствиями! Запутанный заговор!
   - Да не может быть! - воскликнул Шеф, в восторге всплёскивая руками. Прямо настоящий заговор? Подрывающий? Запутанный?
   - Да, и я его распутаю!
   - Только не сразу? - испугался Шеф. - Ни в коем случае не следует торопиться.
   - Безусловно, нет. Потребуется время. Вы знаете мой метод. Я не срезаю верхушки. Я не останавливаюсь, пока не раскопаю все корни!
   - Наконец-то, наконец-то! Сколько лет у нас не было ни одного заговорчика, и вот наконец! - вдохновенно выкрикивал Шеф, бегая по комнате. - Ужасный! Опасный! Сами понимаете, полиция без заговора - это же почти детский дом! С нами перестают считаться!.. Примите мои поздравления. Тити! Принимайтесь за дело, а когда вы всё раскопаете, мы мобилизуем всю полицию и накинемся! И накроем! Мы им покажем! Приступайте!
   Тихий голос спокойно процедил у него за спиной:
   - Уже!
   Шеф остановился посреди комнаты и обернулся. На том месте, где только что сидел Тити, никого не было.
   - Что <уже>? - тревожно воскликнул Шеф, оглядываясь на все стороны.
   Из-за двери донеслось:
   - Уже приступил!..
   - Неслыханно!.. Гений!.. - благоговейно прошептал Шеф.
   Тити Ктифф не был обыкновенным сыщиком. Он не был даже необыкновенным сыщиком. Он был сыщиком гениальным. Поймать опасного преступника или накрыть целую шайку было для него рядовым, скучным, будничным делом. Его интересовали только самые запутанные, сложные дела, когда, как мы уже видели, полиция сбивалась с ног и утыкалась в тупик. И тогда он брался за дело, и, как только все корни оказывались вытащенными и вместе с листочками и веточками упрятаны в лучшую городскую тюрьму, он терял к делу всякий интерес.
   Ленивым жестом он засовывал в боковой карманчик своей бархатной тужурки только что полученный от благодарного начальства чек, подставлял стул к платяному шкафу и влезал на него, доставал сверху футляр с арфой, закуривал трубку и, задумчиво перебирая струны, начинал наигрывать <Ночную серенаду>.
   Вполне возможно, что он стал бы выдающимся арфистом, если бы ему удалось хоть раз доиграть свою серенаду до конца. Но обычно не успевал он добраться и до середины, как его прерывали сообщением, что обычные сыщики уже опять въехали в свой излюбленный тупик и умоляют его прийти на помощь.
   Он со вздохом укладывал арфу в футляр, влезал на стул, засовывал её обратно на шкаф и принимался распутывать новое дело.
   Глава 24. СТО НЕОЖИДАННЫХ ВСТРЕЧ
   Поросёнку приснилось, что он всё ещё артист и они вместе с Коко выступают на цирковой арене, залитой светом. В ушах у него звучала весёленькая мелодия песенки, он увидел самого себя снова нарядным и красивым, в парчовом халате и красной феске, снова почувствовал на себе восхищённые взгляды тысяч зрителей, и вдруг на него набросилось злодейское Чучелище с вилкой, он во сне взвизгнул от обиды и проснулся.
   В трюме старой баржи было темно и сыро. За железной стенкой, где-то совсем рядом, плескалась и чмокала вода, по палубе барабанил дождь. Только что он был счастлив и всё было так хорошо, и вдруг опять баржа, сырость, тягостное ожидание! И он безутешно захныкал и задрожал от страха, одиночества и тоски.
   Но тут что-то мягкое легло на него - большая лапа подгребла поросёнка под мышку ко льву, и горячий сухой язык лизнул его морду.
   Поросёнок понемногу перестал дрожать и согрелся, зарывшись мордой в тёплую львиную шерсть, и они молча полежали рядышком, чувствуя себя очень несчастными, но не совсем одинокими.
   Потом Нерон потянулся, вяло отпил из чашки немного воды и снова уронил голову - он давно ничего не ел и только пил. Поросёнок из вежливости нехотя привстал на передние ножки, тоже обмакнул морду в чашку и ещё мокрым языком облизал льву нос. Нос был такой горячий и сухой, что Персик это сразу заметил и встревожился.
   Спотыкаясь в темноте, он пошёл в угол, нашёл там ловко припрятанную, слегка обгрызенную морковку от вчерашнего ужина, которую он приберегал на чёрный день, принёс и подсунул её к самой морде льва.
   Но напрасно он пробовал уговорить Нерона откусить хоть кусочек, напрасно делал вид, что хочет отнять у него морковку, чтоб раззадорить, напрасно сам откусил и громко хрупал и чмокал над самым ухом льва - Нерон даже не понюхал вкусный овощ, по убеждению Персика необыкновенно полезный для восстановления душевных сил.
   Да что там морковка! Целая дюжина отбивных котлет с аппетитными косточками высыхала нетронутая около миски с водой!
   На что были Нерону котлеты, когда его разлучили с Капитаном Крокусом, когда он был заперт на железной барже, когда он так и чуял вокруг себя врагов и надвигающиеся несчастья!..
   Чтоб не обидеть поросёнка, он тихонько дотронулся до него лапой и перевернул на спину, как бывало в дни их прежней счастливой жизни, когда они играли в свою любимую игру. Обрадованный тем, что его друг проявил хоть какой-то признак оживления, поросенок уселся прямо против его морды и в который уже раз принялся его учить хрюкать. Это была заветная мечта Персика. Единственным недостатком друга он считал то, что тот не умеет хрюкать, и очень старался его научить. Ведь сам-то он выучился рычать по-львиному. Во всяком случае, он в этом был уверен. Другим казалось, что они слышат смесь хрюканья с поросячьим верещанием, но сам Персик был уверен, что у него получается очень похоже на рыканье разъярённого льва.
   Теперь он, усевшись против льва, ткнул его пятачком, приглашая быть внимательным, как можно лучше и раздельное ласково хрюкнул и замолчал, приглашая повторить этот нежный и мелодичный звук.
   Но, сколько он ни хрюкал на разные лады - умоляюще, требовательно. угрожающе, - ничего не помогало: лев лежал, безнадёжно уронив голову на лапы, даже не шевельнув хвостом. Он был безутешен.
   Выбившись из сил, опечаленный Персик понял, что и на этот раз ему не избавить друга от его главного недостатка, замолчал и лёг, подбившись к нему под бок...
   В крошечном круглом окошечке где-то неизмеримо далеко светила одинокая звезда, и Нерон не моргая смотрел на неё, вспоминая, как когда-то, давным-давно, когда он был маленьким глупым львёнком с неуклюжими толстыми лапами, его красавица мама по ночам мурлыкала ему на ухо рассказы о сказочном свободном вельде, где звёзды не заперты в маленькие тёмные окошки, а пасутся на свободе неисчислимыми вольными стадами...
   А в то время в маленьком домике на Шлаковом пустыре, стоявшем на высоком берегу реки, всего в нескольких сотнях шагов от старых причалов с баржами, Коко сидел перед камином, безнадёжно схватившись руками за голову.
   - Нет, нет, и не пробуйте меня утешать, я всё равно безутешен! - восклицал он, обеими руками отмахиваясь от утешений, как от мух. - Мы сидим перед камином и слушаем, как постреливают поленья и весело гудит пламя, нам тепло и уютно! А в это время этот бесстрашный, этот добрый человек, мой лучший друг, дожидается ужасной казни, и ему сейчас, наверное, холодно, и ему, наверное, одиноко, а я сижу у камина и ничем не могу ему помочь! Нет, я этого не вынесу! Я выйду и сяду на землю под дождём, пускай мне тоже будет холодно! Пускай мне тоже будет плохо! - И он зарыдал от всей души, но по старой клоунской привычке таким смешным голосом, что все окружающие бросились его обнимать и утешать, одновременно улыбаясь и плача.
   Этих окружающих было несколько: Малыш со своим приятелем Ломтиком, мужественный Мухолапкин и оба близнеца.
   У них у всех было теперь столько возни с приёмкой и сортировкой всех пирожков, бутербродов, котлет и овощей, которые тащили ребята со всех концов города, что они часто не уходили домой до ночи.
   - Ну, попробуйте что-нибудь придумать! Пожалуйста! - умоляли близнецы.
   - Вы же такой хитрый!
   - Ведь всегда в конце концов вы всех обливали водой! Неужели вы больше не сумеете!
   - Нет... Нет!.. - в отчаянии безнадёжно мотал головой Коко. - Я поглупел от горя... Наверное, я постарел от всех этих неприятностей и не могу ничего больше придумать! Теперь самый глупый сыщик обведёт меня вокруг пальца!
   - Да не отчаивайтесь вы так, Коко! - упрашивал Ломтик. - Давно ли вы околпачили самого настоящего живого сыщика! И как только вы сумели это сделать!
   Коко порыдал ещё немножко и слабо улыбнулся:
   - Это такие пустяки! Старый номер. Делаешь вид, что вешаешь пальто в шкаф вместе с собой, а сам быстренько выскальзываешь из него и, обежав вокруг дома, даёшь сзади пинка дуралею, который, разинув рот, подглядывал за тобой... Я бы никогда не рискнул пуститься на такой номер с человеком, который несколько раз в жизни побывал в цирке... Но как я могу помочь моему другу? Ему ничто не поможет! Он просто самый благородный человек на свете и пожертвовал собой! Всё кончено! Благородство наказано и порок торжествует! Не утешайте меня, я безутешен!
   Коко снова закрыл лицо ладонями, ребята охватили его со всех сторон и начали трясти, чтобы не дать снова разрыдаться, как вдруг сквозь шум дождя все услышали странный, тревожный звук.
   - Машина... - прошептал Мухолапкин.
   - Полиция!
   Все замерли, прислушиваясь. На дворе послышались чьи-то быстрые, решительные шаги.
   - Ребята, сидите тихо! - прошептал Коко. - Это за мной. Если меня схватят и увезут, боритесь до конца. Поцелуйте моего бедного Персика.
   В дверь нетерпеливо застучали.
   - Выше головы, ребята! - гордо произнёс Коко, вздёрнул подбородок и, сделав самое презрительное, какое только мог, лицо, толкнул ногой дверь.
   Дверь распахнулась, и на лице Коко изобразилось что-то очень странное. Он всплеснул руками, повернулся и бросился бежать прочь от двери в самый дальний угол комнаты. Ребята ахнули и разинули рты - уж этого никто не ожидал от человека, который стольких злодеев бесстрашно облил водой.
   Добежав до угла, Коко быстро повернулся и с пронзительным воплем со всех ног бросился обратно к двери, точно брал разбег для рекордного прыжка в длину. И тут на один момент в дверях возникла и тотчас почти исчезла в объятиях Коко фигура Капитана Крокуса.
   - Милый, проклятый, дорогой, окаянный мой друг! - вопил Коко, обливая Капитана радостными слезами. - Ты истерзал мою душу! Ты возвратил мне радость жизни!
   Капитан, тоже очень растроганный, крепко тряс ему руку. У него был суровый и решительный вид. Усы его впервые за долгое время снова показывали своими стрелками примерно без десяти два.
   Старые друзья Малыш и Ломтик бросились приветствовать Капитана, но тут же слегка попятились: осанистый гривастый лев мягкой походкой входил следом за Капитаном в комнату. За ним появилась настороженная морда второго, и тотчас же двумя игривыми прыжками выскочила на середину молодая львица. Правда, вместе с ними преспокойно вошёл незнакомый мальчик.
   Малыш протянул Капитану руку, намереваясь приветствовать его самым крепким пиратским рукопожатием, но из-за спины Крокуса неожиданно высунулась длинная чёрная рука обезьяньего дедушки.
   - Где ты их всех набрал? - восторгаясь и ужасаясь, восклицал Коко, вежливо здороваясь вслед за Малышом с дедушкой.
   - Скорей, скорей! - говорил Капитан. - Это не все! Там у меня полный фургон всякого народа. Нужно срочно устраивать всех на барже!
   В это время обезьяний дедушка невозмутимо, точно из гостей вернулся к себе на квартиру, вспрыгнул на кресло, стоявшее перед камином, и протянул руки к огню. Маленький обезьянёнок, цепляясь за старшего, влез и повалился на мягкое сиденье; блаженно потягиваясь и обрадованно попискивая, он точно задался целью равномерно, со всех сторон обжариться на огне.
   - Как тебе удалось оттуда выбраться? - теребил своего друга Коко. - Эти славные львы не едят обезьян?.. За тобой никто не гонится?.. А что это за хмурый симпатичный мальчик?
   - Да, да, познакомьтесь! - торопливо отвечал Капитан. - Мы боролись с ним вместе. Пожмите ему руку, это храбрый и решительный товарищ. Считайте, что я знаю его уже десять лет, не меньше. Правда, я не успел спросить, как его зовут, но мне кажется, Щелкунчик ему очень подойдёт из-за его пристрастия улаживать разные недоразумения при помощи стуканья и щёлканья.
   Мальчик, подавив смущённую, но не лишённую самодовольства улыбку, что-то буркнул и всем по очереди протянул руку.
   - Скорей, скорей! Нельзя терять ни минуты! - повторил Капитан. - Нам нужно успеть спрятать всё зверьё на барже, пока ещё хлещет дождь и смывает все следы. А потом я уведу фургон куда-нибудь подальше и сброшу его с моста в воду.
   Он низко нагнулся и. положив руку на голову старого льва. потихоньку с ним заговорил. Лев слушал внимательно, моргая и щурясь на огонь, потом что-то буркнул в знак согласия, доверчиво потёрся своей щекой о щёку Капитана и решительно встал.
   Молоденькая львица вскочила, забежала за спину Капитана и, поднявшись на задние лапы, положила передние на плечи Капитана.
   - Всё шалости у тебя на уме, дурочка, - не оборачиваясь, ласково сказал Капитан, когда львица, ухватив его за руку зубами, стала делать вид, что старается её отгрызть напрочь. Молодой лев подскочил, собираясь принять участие в игре, но быстро успокоился, получив с ходу лёгкую оплеуху от старого льва.
   - Пошли! - решительно сказал Коко.
   Он принёс тёплый клетчатый плед и хотел набросить его на плечи обезьяньего дедушки, но старик вырвал плед у него из рук и неуклюже, но решительно и туго завернул в него своего маленького, сколько тот ни брыкался и ни копошился, стараясь выбраться на волю.
   - А теперь пойдём, я вас отнесу. - добродушно предложил Коко, протягивая руки.
   Но старик, отодвинувшись, ещё глубже забился в кресло и что-то сердито залопотал.
   - Иди же ко мне на ручки! - ласково предложил Коко. - Почему ты не хочешь? Ну чего ты ругаешься, славный старичок?.. Эй, Капитан, он не желает со мной идти!
   Дедушка взволнованно замахал руками, подзывая к себе Капитана. Они поговорили вполголоса.
   Капитан всё старался втолковать старику, что обязательно надо поскорей уходить, а обезьяний дедушка волновался всё больше и всё быстрее лопотал и тянул Капитана Крокуса к себе поближе.
   Наконец Капитан понял. Встревоженно вглядываясь в глаза старика, он присел на корточки перед креслом, внимательно выслушал пульс на волосатой тёмной руке. Потом он ободряюще потрепал дедушку по плечу.
   - Что случилось? - спросил Коко.
   - Старик заболел. У него жар... Нельзя ему уходить на баржу, там слишком холодно. Придётся его оставить тут, у огня. Надо его полечить - беднягу простудили...
   Дедушка, прислушиваясь к разговору, постучал себя кулаком в грудь, тяжело вздохнул, озабоченно оглянулся по сторонам, точно что-то отыскивая, и стал теребить край пледа.
   - Да, да. - уверил Капитан, - мы его хорошо закутаем, - и принёс с постели тёплое шерстяное одеяло.
   Тогда дедушка осторожно развернул складки пледа и вытащил из них своего хвостатого брыкающегося внучонка. Минуту он грустно смотрел на него. держа перед собой, потом протянул его Капитану.
   Крокус укутал маленького с головой, взял на руки, легко коснулся тяжёлой головы старого льва, давая знак двигаться, и пошёл к выходу. Ребята во все глаза смотрели на него вопросительно. Он улыбнулся и кивнул.
   Одеваясь на ходу, Малыш, Мухолапкин, близнецы, Ломтик и новый заговорщик Щелкунчик бросились следом - во двор под дождь.
   В комнате остался только один старик. Проводив всех взглядом, обезьяний дедушка закутался в одеяло с головой, оставив только глаза и нос и став в таком виде гораздо больше похожим на обезьянью бабушку, и печально уставился на огонь.
   А в это время от громадного чёрного фургона, стоявшего под дождём в темноте на пустыре, к берегу реки тянулась весьма странная процессия: окружённый львами, Капитан с дрыгающимся обезьянёнком на руках, за ним следом, держась подальше от львов, целая орава растерянных собак и собачонок, за ними вприпрыжку белки и несколько корзин кошек, которых тащили ребята, и ещё корзина с морскими свинками, енотами, кроликами и прочей тварью помельче, дрожавшими от страха и промокшими на дожде.
   Отставая и догоняя друг друга, испуганно вскрикивая и потихоньку попискивая, ворча и перешёптываясь, вся эта процессия, далеко растянувшись по дороге, начала спускаться с крутого берега к реке. Кое-кто слетел кувырком, поднялся визг, на крикунов зашикали, и мало-помалу все взобрались на старый причал и затем по прогибающимся доскам - на палубу заброшенной баржи, ставшей теперь чем-то вроде ковчега.
   Хлопья ржавчины, слоями слезавшей с железной палубы, хрустели, как сухие листья, под ногами людей, шуршали под лапами львов и чуть шелестели под крошечными лапками морских свинок.
   Изо всех иллюминаторов баржи, прижимая к стёклам носы, пятачки и рыльца, тревожно всматривались в темноту старожилы баржи, встревоженные шумом среди ночи.
   Капитан Крокус первым взбежал на борт баржи, спрыгнул в люк и едва успел повернуть ручку железной двери одного из отсеков трюма, как на него со стоном обрушился всей своей тяжестью Нерон. Не удержавшись на ногах, Капитан с размаху сел на пол и радостно обнял громадную лохматую голову, а Нерон, бережно придерживая одной лапой своего друга, с такой силой принялся его облизывать, точно решил совсем напрочь слизать у него с лица нос!
   Прижавшись к самому уху льва, Крокус что-то торопливо ему нашёптывал, а тот в ответ так же едва слышно бурчал и тихонько порыкивал, обдавая друга жаром взволнованного дыхания.
   Старый лев некоторое время внимательно разглядывал и прислушивался ко всему происходящему, потом дружелюбно пробурчал:
   - Львиный человек... Львиный человек... Да, да... Львиный!
   Капитан встал и обеими руками одновременно погладил обоих львов. Старый лев и Нерон довольно натянуто обнюхали друг друга, но то, что оба они слегка пахли Капитаном, его руками, табаком и одеждой, успокоительно действовало на обоих. Они неторопливо улеглись поодаль и стали вежливо, без назойливости поглядывать друг на друга.
   Когда всё успокоилось, из-за косматой гривы Нерона нерешительно выглянуло рыльце поросёнка.
   Старый лев удивлённо потянул воздух и прищурился, повернув голову. Персик капризно и слегка встревоженно хрюкнул. Он, видимо, побаивался.
   - Львиный поросёнок... - сурово, но спокойно пробурчал Нерон и небрежно лизнул поросёнка.
   Молоденькая львица, сгорая от нетерпения, подвинулась поближе, и Нерон грозно предупредительно кашлянул, чуть приоткрыв рот.
   Но тут львица сама отпрянула в сторону: с таким пронзительным визгом поросёнок промчался мимо самого её носа.
   В отсек вошёл Коко. и Персик, не переставая визжать, ухватил его за штанину и неистово трепал её из стороны в сторону, выражая таким способом восторг неожиданной встречи. А как известно, тонкий поросячий визг такая пронзительная штука, что, если суметь его направить в одну точку, он легко просверлит железный лист. Поэтому Коко поспешил схватить Персика и зажать ему рот. Потом он поставил его обратно на пол, и смышлёный Персик продолжал визжать ужо шёпотом.
   Коко открыл крышку люка и, спустившись на нижнюю палубу, зажёг фонарик, чтоб заглянуть в отсек, где были одни собаки. На свет сейчас же сбежалась со всех сторон, начала теребить и толкать его от нетерпения целая собачья толпа. Каких только собак тут не было! Крупные пастушеские овчарки, у которых умные глаза едва проглядывали сквозь густую курчавую шерсть; бульдоги с мордами добродушных злодеев; низенькие таксы с длинным телом и скорбными глазами; дрожащие собачонки на тонких лапах; собаки с мягкими ушами, висящими до полу. как лопухи; толстенькие пугливые комнатные собачонки и широкогрудые бойцы, гроза волков, - все они окружили Коко и смотрели на него во все глаза.
   Коко со вздохом развёл руками:
   - Да, мои славные, я знаю, чего вы от меня ждёте. Но пока ещё мы не можем вас выпустить. Я знаю. тебе, крошка, очень хочется обратно на свой матрасик, к своей хозяйке! А тебе-то другого хочется! Тебе бы в горы, промчаться по свежим лугам впереди хозяина, когда он в седле объезжает стада!.. Да не виляйте вы хвостами, не смотрите на меня так. Надо подождать, встречайте-ка лучше новых. Они вымокли до последней шерстинки!
   И он впустил новую партию только что прибывших собак и. прикрыв за ними дверь отсека, пошёл устраивать остальных.
   Ребята хлопотали изо всех сил, стараясь рассортировать всех зверей по подходящим помещениям, а Персик, обожавший всякий шум и суету, чувствуя себя на барже хозяином, носился, попадаясь всем под ноги, и помогал как мог: то, ухватив какую-нибудь собачонку за хвост, старался втащить её в отделение для кроликов, то пытался белку загнать в каюту, где помещался ослик, то бросался искать Коко, до смерти перепугавшись, что тот опять пропал.
   - Просто не знаю, что делать. - встревоженно сказал Капитан Крокус. - Львы меня не отпускают. Они так взволнованы... И так мне доверяют и надеются на меня!
   - Оставайся с ними! - весело сказал Коко. - Переночуй на барже. А я, как только всех расквартирую, пойду сяду в автофургон и живо расправлюсь с ним!
   - Я никогда не видел тебя за рулём. Опомнись! Разве ты умеешь управлять машиной?
   - Не слишком! Но тем и лучше. Даже если не захочу, я обязательно её разобью вдребезги или опрокину в реку. а это-то нам и нужно. Оставайся! Всё будет в порядке!
   Глава 25. ВЕЛИКИЙ СЫЩИК НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ
   Громадный чёрный фургон стоял брошенный, с распахнутыми дворцами в темноте под проливным дождём.
   Накинув на голову пальто, Коко подбежал к мерзкой тюрьме на колёсах, вскарабкался на место водителя и поскорей захлопнул за собой дверцы. После этого он отряхнулся, поёжился и, потирая руки, стал разглядывать стрелки, рычажки и приборы, стараясь хоть немножко разобраться, что к чему.