Кнорре Федор Федорович. Капитан Крокус

   - Скольких дураков я высмеял в своей жизни и всё-таки сам остался дураком!.. Я подал униженное прошение Тайному совету! Я надеялся, что моего Персика помилуют за его талант и музыкальные способности! Я надеялся! И вот теперь мы пропали!.. Понимаешь ты это, ветчинная морда, или нет? Плакать нам надо. Однако безвыходных положений не бывает! Я это твердо знаю. Но что делать, если всё-таки нет выхода?
   Коко подхватил на руки поросёнка и заглянул ему в глаза:
   - Мы спасёмся с тобою вместе или из нас сделают одно общее чучело. Прыгай! - Он раскрыл красивый кожаный футляр, вроде того, в каком музыканты носят большие трубы, и уложил туда поросёнка. - Сиди теперь тут тихо, как мышонок, или ты пропал.
   Поросёнок понятливо глянул на него маленькими весёлыми глазками и лизнул в нос языком. Коко застегнул футляр. Потом он, стиснув кулаки, остался стоять посреди комнаты, напряжённо думая.
   ...Минут через пятнадцать у циркового подъезда, взвизгнув тормозами, остановилась полицейская машина. Борта её автоматически откинулись, и из нутра высыпались два десятка полицейских, готовых кого угодно валить, тащить, вязать и колотить. Последним из них выскочил Инспектор. А уже после последнего выполз, потирая руки, Почётный Ростовщик.
   Полицейские в одно мгновение выстроились в линию и застыли. Они были очень похожи друг на друга, да и не удивительно: все они были одного выпуска и одной марки, с одного и того же завода. Только Инспектор был обыкновенный старший полицейский, и у него были даже когда-то папа и мама. о чём он, впрочем, совершенно позабыл за время службы в полиции.
   - Внимание! - сказал Инспектор, и у механических полицейских навострились на приём уши-антеннки. - Начинаем операцию <Поросёнок>.
   В тот же миг из глубины цирка раздался громкий поросячий визг.
   - Взять! - скомандовал Инспектор.
   И полицейские толпой, сшибая все препятствия с пути, ворвались в подъезд с растопыренными, готовыми хватать руками.
   Промчавшись через пустую арену, они с громким топотом ворвались в коридор и навалились всей кучей на дверь, из-за которой нёсся поросячий визг, капризное похрюкивание и взволнованный, успокаивающий голос Коко.
   Почётный Ростовщик, отстранив Инспектора с его молодцами, прошмыгнул к двери и плачущим голосом попросил открыть дверь всего на одну минуточку, на секундочку только!
   Те двое за дверью и не думали ему отвечать, продолжали спорить, то ссориться, то шептаться. Поросёнок то примолкал, прислушиваясь к уговорам Коко, то опять капризно и непокорно взвизгивал, и Коко вздыхал, кряхтел и укоризненно бормотал, умоляя поросёнка успокоиться и не тратить зря нервы. Дверь оказалась железной, противопожарной, и сломать её было не так легко. По знаку Инспектора один полицейский подвинтил к животу другого трубочку, тот надулся, вспыхнуло пламя автогена, и не прошло десяти минут, как вырезанный запор брякнулся на каменный пол. Дверь отворилась.
   На табуретке посреди совершенно пустой каморки стоял магнитофон, и из репродуктора нёсся капризный поросячий визг и уговаривающий голос клоуна Коко: запись их старого номера.
   Глава 6. МЛЕКОПИТАЮЩАЯ МАМА
   Вместе с тысячами других детей Малыш благополучно прошёл обучение на Скоростных курсах и теперь возвращался домой. Он мог гордиться тем, что отныне он уже Маленький Взрослый. В кармане у него лежал красивый новенький Диплом об Окончании Детства.
   Поднявшись по лестнице на второй этаж, он тихонько притворил дверь квартиры, где не был уже несколько недель, и зажёг свет.
   Старый приятель, толстый трёхцветный кот Мурр, выскочил к нему навстречу. Малыш быстро притворил за собой дверь, для того чтобы никто не увидел его постыдной слабости, и, присев на корточки, стал почёсывать за ушами кота, тихонько посмеиваясь от радости.
   Кот, выгибая спину и громко мурлыча, с торжествующим видом маршировал вокруг. Тут вбежала мама, они радостно обнялись, и через несколько минут Малыш сидел в столовой и, облизываясь, ел яблочный пирог. Ноги у него по-прежнему не доставали до полу, и по старой привычке он иногда принимался ими болтать в воздухе, но тут же опоминался и крепко прижимал их к ножкам стула.
   Мама, сияя от радости, смотрела, как он ест, и иногда, протянув через стол руку, поглаживала маленькую шершавую руку своего дипломированного взрослого мальчика. Он поднимал глаза, неуверенно улыбался в ответ и смущённо отводил глаза. У него были свои мысли.
   - Ну, чему вас выучили на курсах? - весело спросила мама, хотя в голосе её слышалась тревога.
   - Да та-ак... Выучили! - уклончиво протянул Малыш. - Разным правильным взглядам. Трезвому подходу. Научным названиям всяким.
   Он подцепил на кончик пальца немного сладкого крема и. нагнувшись, протянул его коту. Мурр был страстный сластёна, сладкий сливочный крем приводил его в состояние упоения, он прижимал ушки, и урчание его почти переходило в пение. Но на этот раз он мерной походкой продолжал маршировать, в такт помахивая хвостом, и не обращал внимания на угощение.
   - Не давай ему, - тихо сказала мама. - Он не станет есть. Разве вам этого не объясняли на ваших курсах?
   - Про что?.. Ну конечно: например, в Зоопарке устарелые звери будут заменены новыми, потому что от них инфекция, грязь и они не автоматизированы... Да, нам объяснили, что слоны и... - Не договорив, Малыш застыл не отрывая глаз от кота.
   - Так вот, значит, ты знаешь?
   - Ну, это... слоны, они... Но наш Мурр - он же наш, и он маленький... Почему он такой странный?
   - Слоны... - грустно сказала мама. - У нас нет слонов, поэтому ты думал, что нас это не касается? А то, что начинается с чужих слонов, потом быстро доходит и до твоего домашнего кота.
   - Чего он теперь гудит как сумасшедший? Чего он хочет?
   - Он ничего не хочет, - вздохнула мама. - Усилитель громкости у него не в порядке, я его уже два раза носила в починку... Чего же ты всё не понимаешь? К нам приехали приёмщики Чучельномеханического комбината и забрали нашего бедного Мурра, сколько он ни фыркал, ни царапался, и через неделю мне пришлось внести деньги, и мне выдали вот этого кота, это несчастное чучело, которое из него сделали. Ну вот, смотри, опять как дурак разорался! Придётся его выключить, а то он размурлыкается так, что просто голоса своего не услышишь. Из другой комнаты кажется, что десять котов передрались в пустой железной бочке...
   - Можно, я возьму его за хвост и выброшу из окошка? - спросил Малыш, с отвращением глядя на марширующего кота.
   - Даже и не думай об этом! - испуганно воскликнула мама. - Нас обвинят, что мы против Генерал-Кибернатора!.. - Она нагнулась и шёпотом добавила: Соседи говорили, что тех, кого в этом заподозрят, тоже отправляют в комбинат и там из них самих делают чучела!
   - Из людей?
   - Конечно! Техника до того шагнула вперёд, что из человека так же легко сделать чучело, как из попугая. Да это ещё пустяки. Говорят, теперь даже можно из человека сделать попугая!.. И вообще, мне кажется, при этом коте лучше поменьше разговаривать... Что ты так смотришь на меня?
   - Так, ничего... - сосредоточенно думая всё о чём-то своём, рассеянно ответил Малыш, помолчал и немного погодя мягко дотронулся одним пальцем до руки мамы и печально спросил: - Мама, а это правда, что ты позвоночная?
   - Что-о?
   - Ну, ты... млекопитающая, мама?
   - Боже мой! - с тихим ужасом сказала мама. - Какие странные вопросы ты задаёшь? Ну конечно, мы все, люди, - млекопитающие и позвоночные! Но почему ты об этом думаешь? Мне не хотелось бы, чтоб ты думал обо мне как о млекопитающей.
   - Хорошо, я постараюсь, - покорно согласился Малыш. - Мне и самому это не очень нравится... А как ты думаешь, если бы ты была кондукторшей в автобусе и я тебя там встретил и не знал бы, что ты мама, ты мне тогда тоже показалась бы такой же красивой, как сейчас? И такой доброй?.. И что ты одна такая на свете?.. Ну-ну, ты только не расстраивайся. Я пойду посижу немножко во дворе. Что-то давно я там не сидел... Ничего, что дождик идёт, я надену что-нибудь, посижу под навесом... Я скоро вернусь, только выключи и убери куда-нибудь этого кота, а то я его придавлю!..
   Через минуту он сидел на крылечке своего небольшого двухэтажного дома, сгорбившись как старичок, и уныло смотрел на дождь.
   До чего весь мир опустел, полинял и похолодал для него с тех пор, как он получил свой диплом! Умолкли для него живые, весёлые голоса друзей: Петрушек, гномов и Братцев Кроликов. Их пёстрые подвижные фигурки теперь, ему казалось, лежали вверх лапками, точно обожжённые букашки, вокруг уличного фонаря...
   Многие взрослые свысока полагают, что настоящее глубокое горе способен чувствовать только большой человек. Но Малыш, сидя на ступеньках крыльца, уткнувшись носом в кулаки, был погружён в горе, такое глубокое, что самый большой взрослый человек, окунувшись в него, ушёл бы с головой.
   Ещё так недавно Малыш любил дождь и слышал в его весёлом шуме множество голосов <капельных человечков>, плясавших вокруг него в лужах по всему двору. Они отчаянно барабанили в звонкие железные барабанчики на крыше, а там, где была черепица, колотили в глиняные горшочки. Малыш всегда старался разглядеть хоть одного из них в тот момент, когда тот. подпрыгнув в луже, успевал спеть свою единственную, насквозь мокрую, развесёлую песенку, прежде чем юркнуть к своим обратно в воду.
   Его не смущало, что до сих пор ему никак не удавалось их хорошенько рассмотреть, - он знал, как ловко они умеют прятаться! Достаточно того, что он слышал, как они кругом барабанят и подпрыгивают, и каждый хороший дождик был для него праздником...
   Конечно, это было прежде, когда он ещё не выслушал пояснений учёных инструкторов на курсах, когда он был ещё мал и глуп.
   Теперь-то он твердо знал, какая это чепуха. Маленькие гномики не любили и не спасали Белоснежку и не рыдали над её хрустальным гробом, вытирая распухшие носы клетчатыми платками, потому что все гномы - это... ха!.. дурацкая выдумка! И никакой Белоснежки... ха-ха?.. никогда и не было! Ни Красной Шапочки, ни Золотой рыбки, ни Буратино! Ни Кота в сапогах, ни Конька-горбунка!..
   И вот теперь Малыш смотрел скучными глазами на дождь и думал о сырости, о плесени, о насморке, дождевых червях и галошах, до тех пор пока не начал чихать.
   Уже совсем стемнело. Скоро нужно будет идти спать, а он боялся опять увидеть во сне толстую поваренную книгу, которая будет строго бубнить: <Всех их надо выпотрошить, обвалять в сухарях, просеять, процедить и покрошить!..>
   В другой раз ему ещё приснился телефонный справочник, из которого сыпались тоненькие, как рыболовные крючочки, очень мелкие цифры, цепляясь и путаясь друг с другом.
   Сон был до того нудный, что от скуки Малыш чуть не заснул, не досмотрев, на самой середине. А прежде он так любил смотреть сны.
   А после справочника опять снилась поваренная книга, и он увидел присыпанную мукой Золотую рыбку, обвалянного в сухарях Буратино, потрошёного Петрушку и Конька-горбунка - они лежали такие бледные, печальные и жалкие, что он заплакал во сне, позабыв, что ничего этого никогда на свете не было, потому что не могло быть!..
   Хорошо ещё, что свои сны ты видишь только сам, один! Вот позору-то было бы, если б кто-нибудь другой, хотя бы даже и Ломтик, поглядел, как он ревел во сне над потрошёными героями сказок.
   Тут он услышал коротенький свисток, поднял голову и увидел, что приятель Ломтик спускается во двор по пожарной лестнице.
   Никто не мешал, конечно, Ломтику спускаться по обыкновенной лестнице или даже в лифте, но пожарная лестница больше подходила настоящему мужчине.
   Он спрыгнул в лужу, подошёл и сел на ступеньку рядом с Малышом и минут пять не мог выговорить ни слова, так у него рот был набит пирогом. А у него было такое правило: прежде чем подойти к приятелю, всё, что есть съедобного, до последнего ломтика, на всякий случай запихать в рот, тогда уж наверняка не придётся делиться.
   - Ух, и налопался же я, когда вернулся домой! - невнятно выговорил Ломтик, когда опасность задохнуться пирогом перестала ему угрожать. - А ты тоже смылся из дому?
   - Да, - сказал Малыш. - Как-то нечего делать в первый вечер. - Ага, убеждённо кивнул Ломтик. - Вот мне тоже как-то нечего. Налопался - и стало нечего. Да! А как твой Мурр?
   - Здорово, - сказал Малыш. - Мурлычет, как грузовик.
   - Верно, автоматический кот лучше?
   - Ясно. Кормить не надо. Меняй только батарейку раз в год, и всё. Можно купить ему искусственных мышей, он их ловить будет.
   - Шикарно!.. Может, сходим к Капитану?
   - А что там делать? Головастику сахару теперь не нужно.
   - Ты думаешь, что его... уже? Ах ты чёрт!.. Хорошо ещё, что мы теперь всё понимаем, а то прежде нам жалко бы его было, верно? А теперь даже смешно!.. Вообще-то он был ничего, этот Головастик. Здорово умел сопеть.
   - Да, - сказал Малыш. - И всё свой носище толстенный прятал. Такой стеснительный был пёсик.
   Они помолчали немного, сбившись с правильной линии разговора. Потом Ломтик придвинулся поближе, оглянулся опасливо и шёпотом спросил:
   - Слушай-ка, а как твоя мама?.. Как она тебе показалась?.. Чего глаза выпучил?.. Ну, ничего ты в ней не заметил?
   Малыш насупился, опасливо покосился на приятеля и нехотя буркнул:
   - А ты?
   - Нет, ты скажи.
   - Не скажу. Ты скажи.
   - Ну ладно, - сдался Ломтик. - Мне что-то кажется. Это про отца. Он какой-то странный сделался. Раньше смеялся, даже ругал некоторых многоэтажников, а теперь он ходит как-то... ровно. И говорит, что надо слушаться и восхищаться Генерал-Кибернатором. Ну, я восхищаюсь. А он говорит мало! Давай ещё. А я уж больше не знаю как.
   - Ну, тебе показалось! - испуганно проговорил Малыш. - Этого не может быть. Он же не кот и... вообще не животный... а человек!
   - А ты что, не знаешь, что каждого, кто нарушит чего-нибудь, могут очучелить? Мы же позвоночные!.. Вот я и прислушиваюсь. И мне кажется, немножко тикает!
   - Что тикает?
   - У него что-то тикает. Внутри... Ох, не автоматизировали ли его, пока мы были на курсах? Уж очень стал послушный и аккуратный... А теперь говори, как твоя мама? Что тебе показалось?
   С широко открытым ртом Малыш задумался, мучительно нахмурив лоб. Он совсем запутался и не знал, что отвечать, что думать.
   - Ну-у, что ты! - пробормотал он не очень уверенно. - Она меня обнимала и...
   - Это ничего не доказывает, - задумчиво покачал головой Ломтик.
   Они замолчали, сидя рядом на крылечке, и, подпершись кулаками, скучно смотрели на асфальт двора, по которому прыгали дождевые капли. Дождь всё шумел по крышам, и вечерняя темнота вместе с дождём совсем утопили редкие фонари на пустынной улице.
   И вдруг перед ними в призрачном свете залитых потоками воды фонарей начало возникать смутное фантастическое видение. Они оба разом подняли головы и широко раскрыли глаза.
   - Ты что-нибудь видишь? - осторожно спросил Малыш.
   - Не-ет, ничего... Что ты? - боясь сказать правду, пробормотал Ломтик. - А что тут можно увидеть?
   Они оба разом зажмурились, помотали головами и снова выпучили глаза. По преданию, это был наилучший способ избавиться от привидений. Но странное видение не исчезло. Наоборот, оно громко хрюкнуло и, разбрызгивая копытцами лужу, побежало прямо к крыльцу. И, только когда оно в два прыжка, застучав копытцами по ступенькам, взбежало на крыльцо, чтобы спрятаться от дождя под навесом, мальчики поняли и поверили, что это поросёнок.
   Он отряхнулся, бесцеремонно потёрся одним боком о Малыша, потом другим - о Ломтика, затем протиснулся между сидящими, и они почувствовали, как круглый шершавый пятачок дружелюбно обнюхивает им уши, щёки и шею. Они встретились взглядами с маленькими, очень разумными глазками. И, сам не понимая, что он делает, Малыш протянул руку и нерешительно притронулся к тугой, гладкой шейке свинёнка. Тот одобрительно хрюкнул и уселся на ступеньку с такой безмятежной уверенностью, что ему ничего худого не сделают, как будто они так вот каждый вечер собирались тут на крылечке посидеть все рядышком, втроём.
   С улицы послышались шаги, и во двор, шумно дыша, очень тяжело ступая как попало по лужам, вбежал толстый человек с чемоданом в руках и остановился, оглядываясь. Поросёнок оживлённо прихрюкнул вполголоса, подавая сигнал: <Я тут!>, точно маяк в тумане.
   - Ах, вот ты куда спрятался! - с трудом переводя дух, с облегчением проговорил толстяк. - Зачем только я тебя выпустил из футляра, несчастный! Здравствуйте, мальчики. На вид вы не похожи на негодяев. А как оно обстоит на самом деле?
   - Это ваш поросёнок? - спросил Малыш. - Почему он тут бегает?
   - Мой, мой, не в этом дело. Не согласитесь ли вы мне немножко помочь, ребята... Я тут слегка заблудился и не могу найти дорогу...
   - Если вы желаете, мы с удовольствием покажем вам дорогу к Чучельномеханическому комбинату, если вы именно туда направляетесь со своим поросёнком. - твердо отчеканил Ломтик.
   - Здорово! - сказал Коко. - Вы что, прямо с курсов? Или, может быть, просто-напросто вы оба небольшие симпатичные автоматики?
   - Мы не автоматы, но мы стараемся, - с опаской глянув на Ломтика, скромно сказал Малыш. - Мы должны стараться приблизиться насколько возможно, если мы желаем... чтобы наш великий Генерал-Кибернатор нами гордился.
   - Нет, нет. нет, - прервал его Коко. - Я совершенно не желаю, чтоб кто-нибудь за меня гордился. Я люблю гордиться за себя сам. Ну, так как же насчёт вас? Надеюсь, вы не выдадите этого невинного поросёнка. Ведь вы не негодяи, я это вижу!
   Мальчики быстро переглянулись и в один голос сказали:
   - Ошибаетесь! Мы как раз... негодяи! Мы...
   - Нет, нет, нет, это вы глубоко ошибаетесь! - горячо воскликнул Коко. Какие вы негодяи! Вы славные, симпатичные, храбрые ребята.
   - Нет, нам лучше знать! - кричали мальчики. - Негодяи! И, пожалуйста, нас не уговаривайте! Мы отсюда сейчас уйдём!
   - Вы уже почти мои друзья, только поскоблить вас немножко, и у вас проглянут самые лучшие чувства. Персик, поздоровайся с друзьями!
   - Не нужно! - закричали оба мальчика. - Он уже здоровался! - Они даже посмотреть боялись на поросёнка, так он им нравился и так они боялись, что размякнет вся твёрдость их характера.
   Поросёнок сварливо забурчал, с самым принуждённым видом встал на дыбки и небрежно протянул переднюю ножку. Мальчики опасливо, издали протягивая руки, пожали ему ногу и попятились к двери.
   - Бедный поросёнок, ты родился под несчастливой звездой! Друзья тебя бросают, они тебя даже не узнают! - Коко растянул, как это он один умел, рот до ушей, сморщил нос и сделал вид, что безутешно рыдает.
   У него был великий талант плакать так смешно, что никто не мог удержаться от смеха. Напрасно мальчики в отчаянии, чувствуя, что их охватывает запрещённый смех, уткнули кулаки себе в щёки, чтоб не дать растянуться рту, напрасно согнулись в три погибели и надули животы - ничего не помогло, они расхохотались, беспомощно и безудержно. И тут Малыш ахнул:
   - Да ведь мы вас знаем!..
   - И его тоже! - воскликнул Ломтик.
   - Это вас они связали и подложили бомбу! А вы всех облили водой и победили! Да?
   - Да, - со скромной гордостью слегка поклонился Коко. - Не скрываю, облил! Действительно, это мой способ разделываться с врагами. А это Персик, который славится в лучших цирках своей виртуозной игрой на медном рожке и музыкальностью. А теперь, после того как вы сами убедились, что вы не что иное, как славные, храбрые и верные ребята, так здорово хлопавшие нам в цирке, скажите скорей, как мне пройти к реке? В какой она стороне, эта река? Я совсем запутался.
   Малыш и Ломтик переглянулись.
   - Давай... - начал Малыш и запнулся.
   - Да, но... - возразил Ломтик и запнулся.
   - Но ведь он всех облил, и этот самый поросёнок украл бомбу. И Ломтик, багровея от стыда за свою позорную слабость, протянул руку и сказал:
   - Вон там река. По той улице можно прямо дойти до набережной.
   - Так я и думал. А вы не слыхали, тут поблизости есть такое противное место, называемое Шлаковый пустырь. Там, говорят, очень, очень скверно, и я туда ни за что не хотел бы забрести нечаянно. - И он как-то странно подмигнул Малышу.
   - Это совсем рядом, - сказал Малыш. - Если вы не хотите туда попасть, то не идите вон через тот двор, потому что тогда вы сразу выйдете в переулок, который ведёт прямёхонько к заброшенной водокачке, а за ней и начинается Шлаковый пустырь. Главное - держитесь подальше от водокачки, её издалека видно, а около неё растут кустики, и в кустах начинается вход в старую канализационную трубу. Конечно, по земле тоже можно ходить, но канализационная труба гораздо интереснее, мы всегда лазим по ней. Там грязновато, но зато гораздо веселее, чем ходить просто по земле.
   - Конечно, в сто раз! Мне всегда так хотелось хоть немножко поползать по старой канализационной трубе, но вечно всё было некогда, всегда что-нибудь да отвлекало! Как жаль, что мне сейчас тоже некогда! Персик, марш в футляр! До свиданья! Мы ещё обольём кого-нибудь, кого следует!
   Коко положил поросёнка в футляр и, снова сделавшись серьёзным, быстро зашагал прямо через двор к переулку, который вёл к заброшенной водокачке.
   Ломтик мрачно посмотрел ему вслед. Потом мрачно сказал:
   - Поздравляю! Вот мы с тобой хорошенькая пара преступников.
   - Похоже на то, - вздохнул Малыш. - И как это вышло, я даже не понимаю. Главное, в первый же вечер осрамились. Давай-ка побежим ложиться спать.
   Дождь продолжал уныло шлёпать по крышам, мостовым и дворам спящего города.
   Глава 7. ЗВЕРСТВА ПОРОСЁНКА
   Вернувшись домой, Малыш быстро разделся, юркнул в постель и несколько раз сильно дёрнул себя за волосы, так ему было стыдно за свой недостойный поступок.
   Вспомнить позорно! Вместо того чтобы мужественно поднять крик, вызвать полицию, которая схватила бы мятежного поросёнка вместе с его хозяином, что он сделал? Он трусливо подсказал им дорогу!
   Малыш чувствовал себя распиленным надвое, вроде Буратино на лекции. Одна половинка его сгорала от стыда за свой гадкий, не достойный мужчины поступок, а другая радовалась, представляя себе, что клоун Коко со своим Персиком благополучно удрали. И обе половинки порядочно трусили: а вдруг кто-нибудь узнает, что они с Ломтиком преступники? Тогда они пропали. Да и клоун пропал! Ну куда он может убежать от автоматической полиции?
   Это только в отживших сказках рассказывали, что маленький Джек победил великана, а деревенская девчонка - Бабу-Ягу, а мыто теперь знаем, как великаны, и летающие Бабы-Яги, и огнемётные драконы разделываются со своими врагами!
   Правда, клоун с поросёнком сумели облить всех водой, потому что так дружно стояли друг за друга, но ведь это цирк, а цирк - это вроде сказки... А сказки - обман... Эх, хорошо, чтобы хоть Оле-Лукойе остался!..
   Вскоре что-то вроде пёстрого зонтика завертелось и замелькало перед глазами Малыша, и он заснул и не увидел во сне телефонную книгу и поэтому проснулся утром, улыбаясь. День прошёл незаметно, и вдруг наступил опять вечер; они с Ломтиком сидели или, вернее, лежали каждый на подоконнике своего дома и, молча передразнивая друг друга, строили самые невероятные рожи, тренируясь в этом полезном искусстве, при помощи которого они рассчитывали при случае завоевать некоторую популярность в обществе соседских ребят.
   Ломтик лежал животом на подоконнике четвёртого этажа, свесившись вниз, а Малыш в своём окне второго этажа лежал на спине, закинув голову. Уже были отработаны рожи, изображавшие ужас, зверскую злобу и бессмысленный восторг, как вдруг Малыш увидел на лице Ломтика отлично получившееся выражение изумления и испуга в новом варианте. Он тоже изобразил изумление, затем испуг, но Ломтик не обращал на него внимания и точно застыл. Тогда Малыш перевернулся на живот, посмотрел вниз, во двор, и сам замер.
   По двору, заглядывая во все углы и громко сопя, суетливо каталось маленькое подобие чудовищной смеси гусеницы, пылесоса и муравьеда.
   Восемь лапок работали, то бросаясь вперёд, то тормозя и давая задний ход; длиннейший мягкий нос, с шумом втягивая воздух, чутко поворачивался во все стороны.
   Мальчики в первый раз видели в действии этот аппарат, но на курсах им показывали его чертежи и маленькие макеты. Это был Механос. Механический нос для выслеживания.
   Теперь, вспотев от страха, они наблюдали, как Механос обежал кругом весь двор, вскарабкался на то самое крыльцо, где накануне вечером сидел поросёнок, повернулся, сполз с крыльца и, не теряя следа, засуетился к воротам, где стояло в ожидании несколько полицейских.
   Механос противно пискнул, показывая, что держит след, и засеменил прямо в тот переулок, по которому ушёл Коко.
   Мальчики, не сговариваясь, сбежали вниз, подбежали к воротам и со страхом следили глазами за тем, как последний полицейский скрылся за углом.
   - Погоня! - прошептал Ломтик.
   Малыш кивнул. Конечно, это была погоня. А какой же взрослый, серьёзный человек откажется от удовольствия хотя бы издали посмотреть погоню? И оба взрослых человека помчались во весь дух по переулку и поспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как полицейские следом за ведущим Механосом скрылись в старой канализационной трубе.
   Пока погоня пробиралась, скользя и толкаясь, в темноте трубы, мальчики помчались напрямик через Шлаковый пустырь, обежали знакомое лягушачье болотце и вползли в лопуховые заросли. Отсюда был виден выход из трубы и невдалеке домик Капитана - места, давно изученные до последней кочки.
   Минуту полежали молча, точно в зелёных сумерках тропического леса: широкие листья закрывали их сверху.
   Малыш прислушался к знакомому кваканью лягушек и сказал:
   - Опять лягвы концерты устраивают! Ломтик презрительно хмыкнул:
   - Глупости! Просто земноводные издают свои характерные звуки.