Князева Виктория. Медное царство

   Яга лихо вскочила в седло, махнула рукой замешкавшемуся Темнополку. Тот постоял, подумал, взобрался на черного коня сам и подал руку Ване. Тот, замерев от страха, сумел только с третьей попытки залезть на широкую спину коня, устроиться впереди Темнополка. И только опустился Ваня спиной к груди всадника, как тотчас прошли все его страхи, словно и не было их. Спокойствие охватило его, даже безразличие, будто никто не посмеет причинить более зла — ведь позади был надежный новый друг. Пусть и странный, зато сильный и могучий, рядом с таким не страшен никакой враг. Ваня улыбнулся. Давно ему не было так хорошо. И так покойно.
 
   Ехали долго, у Вани затекла спина, руки закостенели на ветру. Лето будто кончилось в один день: хлестал дождь, налетал вихрь, деревья в лесу трещали и гнулись, осыпая всадников листьями и обломками веток. Но Яга словно не замечала непогоды, строила глазки Темнополку, что?то насвистывала и то и дело погоняла Медногрива. Тот ржал, вставал на дыбы и мчался еще быстрее, так что конь Темнополка едва за ним поспевал.
   Ваня думал о Свете, которую здесь звали Светлоярой, думал о новых друзьях, которые, к слову сказать, и на людей?то были вовсе не похожи. Думал о времени, которое здесь шло совсем по?другому. Наконец, думал Ваня о том, что ему все время хочется спать, а с каждым новым рассветом чувствует он себя сильнее и здоровее. Удивительнее же всего было то, что за какие?то пару дней волосы Ивана отросли настолько, что уже щекотали шею, да и какие волосы! Не ежик, похожий на редкую щетину, а крепкий густой волос кудрявился теперь на Ваниной макушке, спускался тугими завитками едва ли не на плечи. В груди же будто зарождалось что?то новое, неведомое, дышал Ваня глубже, чаще, грудь вздымалась шире. Странно было Ивану ощущать и то, что сердце больше не болело и не сжималось судорожно, что в голове прояснилось, что она больше не болела и не кружилась. Странно было Ване, но приятно. И он опять задремал, с удовлетворением предвкушая, как во сне снова прибавится сил. Темнополк, словно поняв, постарался закрыть его от проливного дождя, даже Яга стала петь потише.
   Кони все неслись вперед, наконец лес поредел. Ливень постепенно утих, превратился в мелкий грибной дождик. Радуга перекинулась ясной дугою, да так низко, что так и хотелось коснуться ее рукой. Ехали Полем, кони будто плыли по колено в мокрой траве. То и дело из?под копыт каким?то чудом умудрялись выскочить пушистые зверьки непонятной породы, стайками рассыпались по полю, прятались кто за большим камнем, кто за скошенной копной травы. И все фыркали, все ругались из своих укрытий на своем языке. Яга то и дело пробовала достать их концом своей плети, но зверьки чутьем угадывали ее маневры и всякий раз отскакивали в последний момент под звучную брань всадницы.
   — Оставь ты их, — наконец не выдержал Темнополк, — чего ты?
   — А что? — разозлилась Яга, будто бы в охотничьих неудачах был виноват ее спутник. — Тебе что за дело? Жалеешь, что ли?
   — Да нет, — он пожал плечами, — делай что знаешь, только зачем?
   — Затем, — гордо вскинула она голову, — нечего под ноги бросаться.
   — Ну и глупо, — Темнополк устало улыбнулся, — это их поле. Мы тут гости.
   — Я не гость в своем краю! — отрезала Яга и надолго замолчала.
   Умолк и Темнополк, зато проснулся Ваня и с любопытством стал озираться по сторонам. Никогда прежде не видел он такого ясного неба, низких облаков, свежей зелени, радующей глаз. Куда ни глянь, простиралось кругом поле, трава, успевшая высохнуть под ясным солнышком, колыхалась, будто морская волна. Тоненькие, слабые стебельки неведомых цветов робко поднимали головки из зеленого ковра, тут и там виднелись васильки, до того родные, что Ваня заулыбался. Пахло свежескошенной травой: в поле кто?то работал, трудился, видно, заготавливал сено. А вдалеке заманчиво манили своей синевой горы, едва ли не касались небесного свода. Облака шапками лежали на них, будто горы вспарывали им брюхо своими острыми вершинами. Что?то сияло, искрилось, переливалось яркими огнями у подножия одной из гор. Темнополк заметил Ванин вопросительный взгляд и улыбнулся:
   — Это и есть Медное царство. Нам туда, друг мой.
   Иван сонно кивнул и погладил густую гриву. Он уже знал, что коня зовут Темновест, что конь однотабунный с золотым, серебряным и медным конями. Знал также, что нет в свете коня краше и могучее Медногрива, один лишь Сумеречный иноходец выстоит супротив него, да где тот конь — за семью горами, за семью замками, за семью печатями.
   — А коню тому цены нет, — журчал голос Темнополка, — бились за него могучие государи края нашего, сколько своих коней положили, голов посносили, копий поломали — никому не покорился царь Еруслан, владыка Сумеречного царства, никому не уступил своего лучшего коня. А тому, кто сумеет коня в чистом поле словить да объездить, тому и даром отдаст. Кто же не сумеет — того царь Еруслан в одночасье жизни лишит. На десять верст к востоку высится темная стена, а в каждой версте колов по полтысячи, а на каждом колу голова молодца, который взялся коня добыть, да поймать не поймал, оседлать не оседлал, видом не увидал, слыхом не услыхал… Конь тот не простой, ветром выкован, росой выпоен. Самому царю Еруслану не покорился, под седло не встал. Осерчал царь, велел коня изловить, плетями исполосовать и в погреб глубокий заточить, под плиту каменную, за семь дверей, за семь засовов. Сколько ни ловчились коня изловить Еруслановы слуги — никому не дался конь, уходил от погони в леса темные, в луга заливные. А только вышел во поле бедный пастушок, заиграл на звонкой свирели — конь сам перед ним на коленки пал.
   Возрадовался царь Еруслан, велел пастуху коня вести в погреба глубокие, под печати надежные. Зазвенела, запела серебристым голосом свирель, как на привязи пошел могучий конь следом за пастухом. На самое дно самого глубокого подземелья Ерусланова привел коня пастух, своими руками в цепи тяжелые заковал, своими руками печати надежные наложил. А как дверь седьмую закрыл?заключил — подхватили его слуги царевы под белые рученьки, отвели к самому Еруслану. Тут?то и пришел пастушку конец, отрубил ему царь голову острым мечом, чтобы никто и никогда коня могутного из подземелья не выпустил. Шесть дверей, шесть замков, шесть печатей уже проломил копытами могучий конь, только седьмой замок, завороженный, заговоренный, не поддается ему.
   Раз один в году, в первый день весны, отпирает царь Еруслан замок ключом потаенным, отпускает коня на волю?волюшку в росе поваляться, чистой воды напиться. А коли не вернется конь в положенный срок — тут ему смерть и настанет, лучи солнечные первые, весенние — верная коню погибель, такое уж на нем заклятие Еруслановым колдуном наложено. В этот самый день и дается клич добрым молодцам — изловить коня могучего, оседлать да объездить. Только никому то не под силу, — Темнополк усмехнулся, — разве что какому чудо?богатырю… Звать того коня Странимир. В шаг один от царства до царства пролетит, в два — до солнышка ясного доберется… — Темнополк замялся. — Только вот ведь какая беда: коли своей волей, своей силой вырвется на волю конь Странимир, коли собьет седьмой замок могучим копытом, тяжко придется Медному царству.
   — А почему Медному?то, — изумился Иван, — или у этого коня на него зуб?
   — Зуб не зуб, — усмехнулся Темнополк, — а только все чудные кони свой род из Медного царства ведут. И таким уж Странимир уродился, что никого его нет в свете сильнее, за то и изгнал коня из Медного царства прочь царь Елисей. Думал владыка, что убежит он за быстрые реки на вольные луга, да кто же знал, что он до самого Сумеречного чертога умчится да в полон к Еруслану?царю попадет! Озлобился, страшно озлобился Странимир, ежели когда снова воздуха вольного хлебнет, беды не миновать. Но случится то не раньше, чем окончится царево проклятие, а ему только после смерти Еруслановой конец придет. Так?то, друг Иванко.
   Страшной сказкой звучал рассказ Темнополка, Ваня слушал бы и слушал, да только где там — отмахали кони сотни верст пути, вот уже и горы близятся, и царство Медное огнем горит. А ярче всего полыхает самая высокая Сторожевая башня, всеми красками играет сияющая медь под закатными лучами.
   Остановились у самых ворот. И такой шел от них огненный жар, такой медный блеск, что глазам больно. Яга дождалась, пока Темнополк спешится и подаст ей руку, изящно спрыгнула с Медногрива и кокетливо поправила прическу. Собственно говоря, и прически?то никакой не было, просто перехвачены пару раз густые рыжие волосы пунцовой лентой. Но Яга без конца взбивала пышные локоны, поминутно смотрелась в маленькое зеркальце, которое хранила за поясом, строила глазки и, несмотря на грубоватые манеры, была очаровательна. Иван даже заулыбался. Впрочем, улыбка его несколько поугасла, когда Темнополк задумчиво протянул:
   — И как ты думаешь туда пробраться? Не лучше ли послать Ваню одного, а мы тут вроде как для страховки…
   Яга вскинула голову:
   — Еще чего удумал! Договорились же, с нас вся грязная работа, и девицу добывать и, — тут она недобро усмехнулась, — и с царем Елисеем счеты сводить.
   Темнополк нахмурился и заговорил непривычно твердо:
   — Елисей стар стал, нет былой силы. Завел себе целый полк охраны, стражи — один другого могучее, добры молодцы, как на подбор. Если с тобой сразу пойти — шуму не оберешься, чай, такую чародейку сразу Елисей почует, недаром столько лет с тобой на ножах. А без нас что Ваня делать один будет? Вот я и думаю, что пускай он прямиком в башню отправится, потихоньку да помаленьку. Сам невелик, в крайнем случае, за казнокрада примут. Поймают — выручим.
   — Да ты на него посмотри! — Яга всплеснула руками. — Неужто думаешь, что этот молодец сам что сладит? Поди, не богатырь какой, чтобы одним махом всех… побивахом! На руки его посмотри, не то что с самим Елисеем драться, его распоследний слуга царский пальцем перешибет! Да он же в жизни меча в руках не держал, да он же и версты пешком не пройдет, да он же в седле не держится!
   Тут она совсем разошлась и такого порассказала про предполагаемое Ванино прошлое, что смутился даже Темнополк, а Ваня до ушей залился краской. Впрочем, ничуть не обиделся, Яга была права почти во всем. После вчерашней поездки верхом до сих пор болело все тело, мускулы, совершенно неразвитые, ныли так, что Ваня едва не плакал. Нет, на правду не обижаются, было только мучительно стыдно за то, что собственное тело, сравнительно здоровое от природы, было запущено до такого состояния. Стыдно за то, что он, мужик, на поверку оказывается слабым и беспомощным, как ребенок.
   — Да он же, — ярилась Яга, — ничего не может! Он же бесхребетный, он же здесь как рыбешка на берегу!
   Этого сравнения Ваня не выдержал и взвыл:
   — Да могу я! Могу! Вы только скажите, что делать, а я… Справлюсь!
   — Да? — мгновенно успокоилась Ягодка и переспросила: — Уверен? Сам, без подмоги, в тридевятом царстве, Медном государстве, у самого царя Елисея в потаенных покоях?
   Ваня задумался. С одной стороны, перспектива остаться одному во дворце могучего чародея, как в один голос расписывали царя Елисея Яга и Темнополк, вовсе даже не радовала. Но, с другой стороны, признаться, что являешься рыбой и никем больше, тоже не хотелось. Ваня вздохнул и решился:
   — Справлюсь.
   — Ну вот и поладили, — Темнополк похлопал Ваню по плечу, — вот и славно. А теперь, — он резко посерьезнел, — слушай внимательно. В башню пойдешь один. Но легко сказать, скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. В город войдем вместе через медные врата, мимо медных стражей, к самому царскому дворцу. И увидим мы позади него башню великую, высится она на сто саженей, сама каменная, медным листом обшита, медной крышей крыта. Сторожат ту башню медные змеи о трех головах, на медных цепях сидят, медными очами неусыпно за Светлоярой?царевной следят. Да ты их не опасайся, смело ближе подходи. Увидишь рядом колодец, рядом с ним медный ковш висит. Мечутся змеи, огнем плюют, да до ковша достать не могут. Царь Елисей нарочно медных чудищ жаждой морит, чтобы строже башню охраняли, злее плоть похитников рвали. Ты же воды набери да из ковша их и напои — вмиг присмиреют и тебя не тронут. А уж после иди в Башню без промедления, поднимайся на сто ступеней по медной лестнице и еще на сто по каменной, да на сто по железной — до самого верха ступай без оглядки. А как взойдешь на последнюю ступень, увидишь перед собой дверь, медью окованную, на семь замков закрытую. А на этот случай, — тут Темнополк полез за пазуху и достал оттуда что?то завернутое в бумагу, бережно развернул, и Ваня не без удивления увидел знакомое с детства растение: зеленый побег и пара колючих плодов, — на этот случай вот тебе разрыв?трава.
   — Это же бешеный огурец, — протянул Ваня.
   Темнополк кивнул:
   — Может быть. Мы называем его горень, или разрыв?трава. Если собрать до рассвета да в нужную пору — отомкнет любую дверь, любой замок.
   — А почему горень? — удивился Ваня. — Ведь он не горький.
   — Он?то да, — Темнополк усмехнулся, — а вот собрать его в урочный час может только тот, — по его лицу пробежала тень, — кто испытал настоящее горе. Только такому, только самому отчаявшемуся человеку горень сам дастся в руки. А тот, кому трава нужна только для корысти, получит самый обычный… как ты там его назвал? Бешеный огурец. Так?то.
   — С замком понятно. А дальше что? — нетерпеливо потребовал Ваня.
   Темнополк приостановил его прыть:
   — А что тебе понятно? Трава травой, а вот без этого, — он вытащил из кармана небольшой ножик с костяной ручкой, — никак не обойтись. Нож этот не простой, стоит лишь приложить к замку, протертому разрыв?травой, — войдет в него, как в масло. Держи.
   Ваня осторожно взял и бешеный огурец, и нож и задумался, куда бы спрятать их понадежнее. Тут уж помогла Яга, пробурчала, конечно, что?то вроде «ничего?то он не может», но подала кисет, куда Ваня и положил горень. Нож Темнополк посоветовал спрятать за поясом. Так Иван и сделал.
   — Ну, продолжим, — удовлетворенно кивнул Темнополк, когда Ваня наконец справился с ножом. — Открыв дверь, ты окажешься в просторной светлице. Собственно, именно там и будет твоя Светлояра. Да погоди ты! — Он досадливо махнул рукой, осадив Ванину ретивость. — Не думай, что на этом все и закончится. Войдешь ты к ней в ночной час, когда царевна будет крепко спать. Спит она в плену у своего батюшки не по?простому. На ложе златотканом беспробудным сном спит она до самого рассвета, а покой ее надежнее всяких стражей хранят сорок черных воронов. Сидят те вороны на сорока столбах вкруг ложа, и к каждому столбу привязано сорок кос царевны. Взлететь те вороны не могут: сидят они, сердешные, медными цепями к столбам прикованы. В сутки засыпают они на единый час, тогда?то ты и окажись в светелке царевны. Ножом моим заговоренным все косы царевны на корню режь, да так, чтобы ни единый волос пола не коснулся, а если упадет — пропал ты, Ваня, проснутся, пробудятся вороны как один, загалдят, крыльями захлопают. Прибегут тут слуги царские, подхватят тебя под белы рученьки и за такое за преступление к самому царю на суд и расправу отправят.
   — Вопрос можно? — обескураженно спросил Ваня.
   — Можно.
   — А почему так просто? Напоить, войти… отрезать…
   — А леший их разберет, — неопределенно протянул Темнополк, — впрочем, это тебе только так кажется, что все просто. На месте уже… поймешь, что к чему.
   Ваня кивнул, задумался. Ему и правда предстоящее задание казалось до того простым, что он даже начал сомневаться в том, так ли это просто, как кажется. А не таится ли именно в этой простоте какой?то подвох? Вдруг на деле все окажется совсем другим: горень окажется обыкновенным бешеным огурцом, а вовсе не чудодейственной разрыв?травой, нож не отопрет замок, вороны не будут спать? А может, и раньше того — съедят его медные змеи за милую душу, не успеет он даже дойти до колодца и напоить их. Кстати, где вообще это видано, чтобы страшные чудовища пили воду, да еще из ковша. Может, они еще и с руки едят, эдакие ручные змейки о трех головах? Но смех смехом, а если рассудить здраво, можно вполне себе не то что не спасти Светлояру, а попросту не дожить до завтрашнего утра. А это разве хорошо?
   Уж чем?чем, а своей головой Ваня всегда дорожил.
   А тем временем вся троица уже въезжала в медные ворота. На вопрос стражников: «За каким делом и надобностью вы к нам?» — Яга ответила такой отборной бранью, что смутился даже видавший виды начальник городской стражи. Вопросов он больше не задавал, памятуя народную мудрость: с дурной бабой лучше не связываться.
   Ехали молча. Все чаще попадались разряженные и веселые горожане, кое?кто даже под хмельком — видно, в Медном царстве был какой?то праздник. Из окон лилась разухабистая музыка, где?то вдали ей вторил хор нетрезвых голосов. Мимо всадников прошла целая ватага бродячих артистов, выделявшихся пестротой одежд даже среди ярких праздничных нарядов. Маленький мальчик вел на цепи ручного медведя, толстого на удивление. Медведь при виде коня Темнополка зарычал и попробовал даже замахнуться лапой. Мальчик тут же огрел его короткой плетью, медведь взвыл, народ расхохотался.
   — Сегодня пятьдесят пять лет с того дня, когда царь Елисей разбил кочевые племена варатагов, время от времени совершавших набеги на Медное царство. Народ помнит это и славит своего правителя, — степенно поведал Темнополк, — и посему…
   — Ага, помнят они, — перебила его Яга, — помнили бы еще, что варатаги, числом до двухсот человек, включая женщин и детей, и правда совершали набеги, да только на винные лавки, и то за собственные гроши. Оно, конечно, подраться иной раз хорошо, но вот положить семь сотен лучших солдат против сотни?другой мирных забулдыг и торговцев ветошью — это, разумеется, заслуга, достойная народной памяти.
   — Погоди, — взмахнул рукой Темнополк, — их численность и правда была невелика, но ты забываешь…
   — Я, мой милый, ничего не забываю. А вот они, — Яга показала рукой на толпу городских гуляк, — забыли.
   Темнополк насупился и замолчал. Притих и Ваня, у которого на языке вертелись десятки вопросов: и про славные завоевания царя Елисея, и про жену его, прекрасную Василену, и про Светлояриных сестер — интересно, они?то как? Но, мудро памятуя про взрывной характер Яги, Ваня предпочел узнать все интересующие его моменты у более терпеливого Темнополка.
   — А вот и он, — Яга улыбнулась, — царский дворец!
   Город словно расступился. Маленькие домики, казавшиеся до сих пор обычными каменными постройками, стали словно ступенями в огромной лестнице. Ваню удивляла странная задумка архитектора — если он, конечно, был, — все дома в Медном царстве были примерно одной высоты, но располагались один выше другого благодаря естественному ландшафту. Центр города, где, собственно, и был дворец, находился на самой вершине. Улицы же вились по спирали вокруг холма и все до одной вели к главной городской площади, которая находилась прямо перед дворцом. Таким образом, Медное царство было, в сущности, одним большим возвышением, дома исполняли роль исполинских ступеней, а дворец, и без того большой, казался просто огромным. Медь сверкала, как тысяча солнц, слепила глаза, охранные вышки вызывали трепет своим внушительным видом, а невероятных размеров Сторожевая башня, стоявшая чуть позади самого дворца, была так высока, что дух захватывало. В эту башню и предстояло идти Ване, едва только стемнеет, и от одной мысли об этом его бросало в пот.
   Рядом с площадью скромно приютился небольшой базарчик, состоящий из пары торговых рядов и двух?трех лавок, расположенных в близстоящем здании. Вывески на нем были самые загадочные — был тут и крендель, рассеченный надвое двуручным мечом, и рыба с крыльями и даже что?то, похожее на голую девицу и сапожную дратву одновременно. Яга спешилась и решительно направилась в дверь под крылатой рыбой. Темнополк помог спуститься Ивану и двинулся за ней. Ваня пару секунд постоял, поглядел по сторонам, поахал, удивляясь местным чудесам, и юркнул следом за Темнополком.
   В лавке было одно?единственное зарешеченное окошко где?то под потолком. На прилавке горела свеча, озаряя тусклым светом сонное лицо приказчика. Пахло затхлостью и сырой кожей. Ване нестерпимо захотелось на свежий воздух, но Ягу, кажется, не смущало ничего.
   — Эй, любезный! — Она бесцеремонно стукнула кулаком по прилавку. — Изволь проснуться, когда с тобой разговаривают высокопоставленные персоны!
   — А, чего? — недовольно заерзал тот. — Закрыты мы! Не работаем, значит.
   Он сделал рукой неопределенный жест и опять попытался задремать, облокотившись на бочку, в которой что?то зловеще пофыркивало. Яга хмыкнула и ухватила его за сальную прядь волос:
   — Ты только посмотри! Я тебе сейчас дам «закрыты»! Ты у меня быстро научишься разговаривать с покупщиками! А ну, давай показывай, что тут у тебя есть!
   Приказчик осоловело уставился на нее, казалось, не слишком хорошо понимая, чего от него хотят. Видимо, в праздничный день в лавку заходили не часто, тем более будучи совершенно трезвыми. Поэтому приказчик наивно понадеялся, что и Яга и Темнополк не более чем дурной сон, вызванный обильным питием горячительных напитков, а стоит только уснуть покрепче, как они растворятся в воздухе. Он сплюнул на пол, положил голову на прилавок и захрапел пуще прежнего.
   Этого Яга стерпеть не могла. Она обеими руками схватила несчастного приказчика за уши и с такой силой приложила его о дубовую бочку, что гул пошел по всей лавке.
   Приказчик наконец изволил проснуться. Осознал, что покупатели не шутят, а вроде бы даже требуют демонстрации товара. Покряхтел, ворча на всеобщую несознательность, но все?таки встал во весь рост и даже пригладил волосы на голове.
   — Чего э… изволите?
   — Вот его видишь? — Яга подтолкнула Ваню в спину так, что он споткнулся и едва не ударился лбом о прилавок. — На него все, что нужно! Чужеземец, понимаешь ли, в том смысле что гость, гол как сокол, вот и подсуетись! Что там: рубаху, сапоги, плащ… хотя нет, стой, плащ у него есть… Одним словом, чтобы тут мне полный гардероб был, давай одна нога здесь, другая там. Пошевеливайся!
   Приказчик кивнул, вдохновленный командным тоном Яги, пролепетал что?то вроде «слушаюсь, ваше благородие» и скрылся в подсобном помещении. Ваня недоуменно озирался по сторонам, глаза уже привыкли к тусклому свету, и он мог более?менее рассмотреть саму лавку.
   С потолка спускался до самого пола стебель вьющегося растения, неизвестного Ване, снизу доверху сплошь усыпанный мелкими белыми цветами. На стене висело зеркало в золоченой раме, до того грязное, что увидеть в нем что?нибудь, кроме масляных разводов, было невозможно. Рядом с зеркалом на ржавом гвоздике болтался какой?то кафтан или камзол, некогда модный и даже нарядный, сейчас же наполовину съеденный молью или кем там еще. Пол, который на первый взгляд показался Ване застеленным толстым ковром, оказался просто похороненным под слоем липкой пыли, в углах росли бледного вида грибы, чем?то похожие на шампиньоны. Вообще в лавке царило редкостное запустение, будто хозяева, которые некогда вложили в нее немалое количество сил и средств, сейчас полностью устранились от дел, отдав лавку в руки неряшливого приказчика.
   Наконец тот показался в дверях с целым ворохом одежды в руках.
   — Вот, прошу, — он с размаху швырнул всю груду на пыльный прилавок, — тут и рубахи домотканые, и золотое шитье, пояса кожаные, перламутром и жемчугом отделанные, сапоги из кожи свиной и козьей, два кафтана с бронзовыми петлями, — приказчик зевнул, — а больше ничего и нет, уж не обессудьте.
   Он виновато развел руками и сел на бочку, явно намереваясь снова заснуть. На этот раз Яга ему не препятствовала. Она крякнула и, закатав рукава, погрузила руки в кучу тряпья. Некоторое время Ягодка молча раскидывала непонравившиеся ей вещи по всей лавке, увеличивая тем самым размеры всеобщего беспорядка. Наконец, пошарив, Яга нашла на дне что?то подходящее и радостно возопила, подзывая Ваню:
   — Эй, ты, давай сюда. Меряй!
   И она бросила ему в руки белую рубаху с воротом, расшитым красными узорами. Ваня было засомневался, но, увидев мрачный взгляд Яги и чуть насмешливый Темнополка, сбросил с плеч тяжелый плащ, снял свитер и начал расстегивать рубашку. Яга хмыкнула и демонстративно отвернулась.
   Рубаха оказалась как раз впору, глаз у Яги, видно, был наметанный. Грубая ткань приятно холодила кожу, привыкшую к синтетике. Следом за рубахой полетели в Ваню просторные штаны, широкий кожаный пояс без всяких узоров и пара сапог из мягкой кожи. С сапогами Яга промахнулась, были они Ване велики на добрых пару размеров. Ругаясь, Яга снова нырнула в разложенные тряпки и извлекла на свет еще пару сапог, на этот раз лакированных и с тяжелыми железными подковами. Ваня примерил и с тоской признал, что и эти сапоги ему не по ноге. Яга выругалась и с остервенением начала бросать в Ваню всем подряд: сапогами, ботинками и даже какой?то странной обувкой, напоминающей балетные туфельки.
   — Выбирай! — рявкнула она и, уперев руки в бока, уставилась на Ваню злым взглядом.
   Темнополк попытался было защитить Ивана, но быстро понял, что это бесполезно, и махнул рукой.