Страница:
– Рив, я, кажется, придумал, что я буду делать с тобой вообще.
– Ну и что? - спросил он со звоном в голосе.
– Я научу тебя кое-чему из того, что знаю я, а потом ты уже сам решишь все за себя сам.
– А чему ты меня научишь? - в голосе Рива явно зазвучал интерес.
– Научу или постараюсь научить управлять своими мыслями, чувствами, своим телом. И еще кое-чему, потом узнаешь.
– Это правда?
– Я всегда стараюсь не говорить ерунды. Но только, Рив, сначала я должен лучше узнать тебя.
– Это долго.
– Не обязательно. Расскажи мне о себе, и я уже буду знать, что ты собой представляешь.
– Что, прямо сейчас?
– Можешь и сейчас. А если сегодня не успеешь, можешь закончить завтра.
– Это что, все полностью рассказывать?
– Ну конечно все, не половину же. Это будет знаком доверия. Только знай, что правду от неправды я сумею отличить.
Рив молчал и только глядел на пальцы своих ног, которыми шевелил. Он не решался, тогда я сказал:
– Даю слово, что после этого я настолько же полно расскажу о себе.
– Видишь ли, после такого или становятся друзьями или…
– Стараются не замечать друг друга, - закончил я за него это латянское присловье, которое знал и без него, - но думаю, что до этого не дойдет.
Тогда Рив снова вздохнул, пристроился ко мне боком и начал. Начал с самого раннего детства, о той нелегкой жизни, которую они с отцом испытали. И так дальше, со всеми подробностями, которые обычно никто не старается рассказывать. Но, не смотря на все эти подробности, его рассказ отнял времени ровно до ужина. Что ни говори, а выделять главное мальчишка уже умел. Кроме меня у этого рассказа был еще один слушатель. Рэй, очевидно чтобы потом не дать повода говорить о подслушивании, зажег экран и, превратив его в "окно", вырисовался сам, в позе полного внимания. Рив это естественно видел, но рассказа не прерывал. Закончив, Рив посмотрел мне снова прямо в глаза, снова вздохнул и сказал:
– Все. Остальное ты видел сам.
Я только взлохматил ему шевелюру и сказал:
– Идем ужинать, мой рассказ ты услышишь завтра.
Рив снова покачал ногами, но я сказал:
– Можешь не обуваться, и вообще, как многие считают, ходить босиком полезно.
Мы поужинали, потом снова сходили в душ, где, в отличие от вчерашнего, обошлись без баловства. Когда же шли из душа, Рив спросил:
– А Рэй сегодня покажет еще фильм?
– Смотря, какое у него настроение, и как ты его попросишь.
– Вик, а вообще ты можешь ему что-то приказать?
– Вообще-то да, но он мой друг, и когда можно, я стараюсь обходиться без приказов. И еще, он ведь больше человек, чем машина.
– Человек?
– А думаешь, почему он на экране как человек. Когда-нибудь потом, если хорошо попросишь, он может рассказать тебе свою историю.
– А он захочет?
– Ну, ведь он же слушал твою историю. И даже специально показал себя, чтобы не было потом возможности сказать, что ничего не слышал.
Рив зашел в мою каюту, сбросил с плеча свою одежду на подлокотник кресла и, мельком глянув на меня, негромко позвал:
– Рэй, отзовись.
Долго ждать не пришлось. Экран засветился и в нем показался Рэй, "одетый" на этот раз в латянскую одежду. От этого Рив немного опешил. Тогда Рэй начал сам:
– Рив, ты уж извини, что я твою историю слушал. Не слышать для меня было просто невозможно. К тому же это помогло мне лучше понять вас.
– Ничего, Рэй, хорошо, что слушал. Но будешь должен мне ответный рассказ, и тогда мы будем в расчете.
– Не отказываюсь, но откладываю до лучших времен.
– До каких?
– Ну, хотя бы до тех, когда ты станешь целый и здоровый, с обеими руками, то есть через месяц - полтора.
– Рэй, сейчас ты сильно занят?
– Фильм показать тебе могу. Но только какой? Что-нибудь новое или второй из вчерашней серии?
– Продолжение вчерашнего, - не задумываясь, сказал Рив.
– Ну, тогда давай, усаживайся поудобнее.
Рив посмотрел на меня и спросил:
– Будешь смотреть?
– Ну, посмотрю, за компанию с тобой.
Фильм оказался еще длиннее, чем вчерашний и, когда он окончился, я сказал:
– Ну, все, пора спать.
Услышав это, мальчишка снова помрачнел и замялся, не решаясь что-то сказать, я догадывался, но спросил другое:
– Не хочешь спать что ли?
– Не, сегодня хочу.
– Пойдем, уложу тебя.
– Не могу я там, - сказал Рив, отворачиваясь и краснея. - Там так неуютно, совсем не то, что здесь.
– Ну, хорошо, оставайся здесь, а я пойду туда.
– Не, - сказал он, - без тебя и тут не то.
– Ты что, Рив, один спать боишься?
– Вроде бы никогда не боялся… А сейчас… не знаю. После всего. Не то что страшно, а просто…
– Ну что с тобой поделать. Оставайся со мной на сегодня, а завтра подумаем, как быть дальше. Залезай под одеяло, но только быстро.
Мальчишка явно обрадовано выполнил это и замер, повернувшись лицом к переборке. Я последовал за ним и погасил освещение:
– Спокойной ночи, Рив, и не обижайся.
Рив и не обижался. Прошла всего пара минут, и он уже спокойно посапывал во сне. Я улыбнулся самому себе и последовал за ним. Эту ночь, до самого утра, я провел спокойно. Снилось мне что-то хорошее, и по этой причине своих снов я не запомнил. Проснулся я улыбаясь. Одеяло валялось на полу, а Рив сидел у стены, сложив ноги калачом, и рассматривал меня. Едва я открыл глаза, как он сказал:
– Доброе утро, Вик. Знаешь, когда ты просыпаешься, то словно бы становишься на несколько лет старше.
– Представь себе, знаю. А ты знаешь, как одеяло на полу оказалось?
– Знаю. Мы с тобой под утро ногами лягались, вот оно и скатилось. Ты спал так, словно тебя ничем не разбудишь. Улыбка на лице и никаких других эмоций.
– Бывает иногда такое, - честно признался я, - а ты давно уже не спишь?
– Нет, частей пять - шесть.
– А меня почему не разбудил?
– А зачем тебя будить, если тебе и без этого было хорошо.
– Если и тебе неплохо, то и в самом деле незачем. Ну что, будем подниматься?
– Если хочешь.
– А ты что, не хочешь?
– Мне все равно.
– Все равно не должно быть.
Мальчишка отвел глаза в сторону и, как я понял, о чем-то задумался или что-то вспомнил.
– Что-то вспомнил? - спросил я у него.
Он кивнул головой:
– Когда мы с Итом ночевали вместе, то утром всегда вставали не сразу, а сначала разговаривали… секреты разные, истории… Вик, знаешь, ты на него чем-то похож.
В этот момент я вспомнил обезображенный, обезглавленный труп, потом висящие в подвале руки, ноги, голову. Но вот обезображенное смертью лицо мне представилось моим. И от всего этого по всему телу у меня пробежали мурашки. И Рив это заметил.
– Вик, тебе это неприятно, что я рассказываю.
– Просто я тоже кое-что вспомнил, и даже вспоминать это неприятно.
– Что же?
– Да это неважно, - уклонился я, - лучше скажи, чем он и я похожи?
– Я даже сам не могу понять. Вроде бы внешнего сходства нет… Не знаю…
– Это потому что ты меня плохо знаешь.
– Ты обещал, что сегодня расскажешь мне о себе.
– Конечно, расскажу, но только после завтрака и в свободное время. А сейчас поднимаемся, на зарядку и в душ, согласен?
– Ага.
– Ну, тогда подъем.
Но спокойно позавтракать мы не успели, точнее говоря, я накормил Рива, а сам еще не закончил. И в этот момент резко прозвучал сигнал тревоги.
– Что это? - почти что выкрикнул Рив.
– Тревога! - крикнул я, уже срываясь с места.
Я бросился в рубку, а Рив, отставая с каждым шагом, за мной. Рэй молчал, значит, я сейчас действовал правильно. Я влетел в рубку, упал в кресло, вдавил голубую клавишу, принуждая Рэя объяснить происходящее. С объяснением он не замедлил:
– Со стороны Южного Полярного океана появилось звено самолетов. Движутся в нашу сторону и через десять минут будут над нами.
– Что за самолеты?
– По всем параметрам это скоростные ракетоносцы-разведчики. О принадлежности к той или иной воюющей стороне не могу ничего сказать. Практически одинаковые машины стоят на вооружении и Аивера и Тальгира. Знаков отличия на них не нанесено, и они соблюдают полное радиомолчание.
– По всей вероятности это не аиверцы.
– Вполне вероятно.
– Мы можем стать невидимыми?
– Нет, только не на поверхности, поле разогреет почву до белого каления.
– Приподнимемся.
– Бесполезно, у них есть инфралокаторы. Можно только уйти в космос.
– В космос мы уходить не будем. В порядке ли защитные поля?
– Поля в порядке, но для свертки пространства необходимо перевести в рабочий режим еще один реактор, а этого мы не успеем… Внимание, они появились в поле зрения верхней камеры.
– Дай изображение с максимальным увеличением.
– Даю.
На главном экране появились три остроносые приплюснутые машины, под тонкими крыльями которых ясно виднелись подвешенные на пилонах обтекаемые сигары ракет.
– Они нас тоже скоро увидят. Активировать защиту?
– Подожди, попробуем определить их намерения.
– Это может оказаться опасным.
– При возникновении непосредственной опасности, активируй поле с учетом нашей площадки для опоры.
– Я свою работу знаю, командир.
– Тем лучше.
За это время самолеты приблизились еще сильнее. Это были скоростные по местным меркам, обтекаемые машины, окрашенные в тускло-серый цвет, без каких-либо номеров, эмблем и других знаков отличия.
– Это тальгирийцы, - услышал я голос Рива, который стоял рядом со мной и говорил тоном полной уверенности.
– Сядь в кресло, - сказал я, - и не бойся. Звездолет надежно защищен, и до нас никто не доберется, пока мы сами того не пожелаем.
Не долетая до нас двадцати километров, самолеты разошлись, а подлетали уже с разных сторон, не приближаясь ближе трех километров, они опасались обороны. Но через несколько минут, очевидно посчитав, что никто их обстреливать не собирается, осмелели. Один из самолетов прошел над самым осевым рассекателем, на небольшой скорости, так, что были видны лица пилотов в кабине.
– Рэй, попробуй установить с ними связь.
– Уже пробую, но на таких машинах радиосвязь настроена на узкую частоту, которую я не знаю, а они молчат. Веду поиск.
– Поторопись.
Самолеты еще несколько раз пролетали всего в каких-то метрах от корабля, потом быстро разошлись.
– Они прервали молчание. Тальгирийцы. Они…
В эту же секунду появилось защитное поле, практически незаметное при свете дня. И почти сразу же за его барьером полыхнула вспышка взорвавшейся ракеты.
– Они нас обстреливают! - крикнул Рив с испугом.
– Не бойся. Химические заряды для нас не более чем детские пистоны… Рэй, что со связью?
– Они не отвечают на вызовы. Возможно, нужен какой-то пароль, которого я не знаю…
В этот момент за броней поля полыхнули еще два взрыва. Самолеты, пролетев над самым кораблем, разворачивались для новой атаки.
– Рэй, есть ли у них есть ядерные заряды.
– Есть, на головном самолете. Ядерная боеголовка в десять килотонн.
– Я не хочу, чтобы она тут взорвалась, только радиоактивного кратера нам тут еще под боком не хватало.
– Если ее запустят, и она не взорвется на недосягаемом удалении, попытаюсь сковать ее механизм в силовом поле.
– Действуй.
Два самолета снова повторили атаку, но взрывы ракет, как и прежде, надежно отразило защитное поле.
– Осталась только одна ракета, готовься, Рэй.
Атаковавшие нас самолеты начали стремительно удаляться. Третий же выпустил ракету, находясь на безопасном удалении. Я весь напрягся, ожидая взрыва. Но Рэй сработал отлично. Ракета словно бы из ничего возникла перед "Иглой", потом медленно, словно осенний лист, опустилась на землю. Еще несколько секунд из ее двигателя вырывалось пламя, взметая песок и небольшие камни, потом и оно утихло.
– Все в порядке, - сказал Рэй, - этой ракете уже никогда не взорваться. Я ее немного помял и еще кое-что порвал во внутреннем механизме.
– Молодец, дружище.
– Вик, что он делает! - это выкрикнул уже Рэй.
Я увидел на экране, что головной самолет, набирая скорость, несется прямо на нас.
– Что они, с ума посходили, - сказал я нервно, - на таран ведь идет. Рэй, остановишь их, как ракету.
– Но они…
– Выполняй.
Серый самолет несся прямо на нас и не пытался отвернуть. Рэй скороговоркой выпалил добрый десяток самых ужасных ругательств, от которых наверно покраснел бы не только человек, а любой компьютер. Навстречу самолету от корабля рванулся искрящийся протуберанец силового поля. Самолет на подлете несколько раз крутануло, а потом он замер в воздухе почти неподвижно, удерживаемый силовым полем корабля, только мелко вибрировали тонкие крылья и хвостовое оперение.
– Эта моя операция могла их убить, - както немного виновато сказал Рэй.
– Иначе бы они тем более погибли. До чего же велика бывает глупость человеческая. Опускай их и заглуши им движок, а то гари от него еще больше, чем от ракеты. И еще, где два других?
– Уходят на юг на полной скорости.
– Драпают с перепугу.
Рэй выровнял висевший в поле самолет. Я видел, как смялась у него обшивка, и заглох двигатель. Потом самолет медленно опустился на камни, где замер, накренившись на нос.
– Рэй, следи за другими.
– Драпают, как ты выразился, курс не меняют.
– Прекрасно. А пока давай запустим второй реактор. На всякий случай, не повредит.
– Вик, - привлек мое внимание Рив, - смотри.
Я увидел на экране, что кабина самолета открылась и из нее, сильно качаясь, вышел человек в шлеме с оборванными проводами и шлангами. Сбросил с себя шлем. Все так же качаясь, прошел по крылу, спрыгнул, упал, попытался подняться и снова упал.
– Рэй, я выйду.
– Только надень скафандр и возьми оружие.
– Вик, - Рив выглядел очень взволнованным, - но ведь это же тальгириец.
– Ну и что из этого, парень. Он тоже человек, как ты и как я. Не могу же допустить, чтобы он умер из-за моего бездействия. И так уже хватит с меня убийств.
– Но ведь он же солдат, и они стреляли в нас.
– Но сейчас я не вижу у него оружия. Он не собирается в нас стрелять, и нуждается в помощи. Я иду.
– Тогда и я с тобой.
– Нет, ты останешься на корабле, - сказал я твердо, словно бы приказывая.
Рив тут же осел обратно в кресло и сказал:
– Вик, хотя бы знай, что на таких самолетах экипаж из двух человек, а второго пока не видно.
– Спасибо за информацию, Рив. Оставайся здесь или иди в каюту. Если что, обращайся к Рэю.
– Хорошо, - сказал он и отвернулся.
Я облачился в средний скафандр, который мог защитить меня в местных условиях почти от всех неожиданностей. Спустившись вниз на лифте, я вышел через шлюз на опоре. Самолет лежал почти в сотне метров от корабля. Я сжал в руке рукоятку лучевого пистолета и пошел по направлению к нему. Человек сидел, привалившись спиной к кромке крыла и свесив голову так, что не видел меня. Но, не доходя до самолета десятка метров, я словно бы налетел на стену.
– Рэй, - почти крикнул я, вдавливая клавишу рации на плече, - черт бы тебя побрал, почему защиту не отключил? Я тут из-за нее чуть было шишек себе не набил.
– Не преувеличивай, командир, какие могут быть шишки в скафандре. А поле я уже отключил. Будь повнимательнее, второй остался в кабине.
– Не учи.
Я шел практически бесшумно, и человек меня не замечал. Но как только я остановился шагах в пяти от него, он приподнял голову и сказал по аиверски, лишь с едва заметным акцентом тальгирийца:
– Я сдаюсь, рассчитывая на ваш гуманизм и выполнение договора о пленных.
Об этом договоре я имел небольшое представление, поэтому сразу же потребовал:
– Представьтесь.
– Майор военно-космических сил Тальгира Оствир Иветсоре.
– Где другой пилот?
– Он мертв.
На всякий случай я решил проверить. Обошел майора стороной, забрался на крыло, а по нему к кабине. В кабине, в кресле, сидел человек без шлема, совсем еще молодой. А в виске у него была дыра, из которой все еще текла кровь. В свесившейся же руке все еще оставался миниатюрный короткоствольный пистолет. Я понял, что он сам пустил себе пулю в голову и испытал к нему глубочайшее, до тошноты, отвращение. Что еще можно испытывать к тому, кто предает свою последнюю надежду. Я повернулся, испытывая огромное желание сплюнуть, которое росло еще и оттого, что на мне был гермошлем. Майор поднялся на ноги и стоял, придерживаясь за крыло. Совсем машинально я повел в его сторону стволом пистолета.
– Мне поднять руки? - спросил он, глядя на пистолет.
– К чему уж теперь, - сказал я, пристегивая пистолет к бедру, где на скафандре были специальные крепления для этого, - к чему воевать со сдавшимся. Идите вперед, к левой опоре.
Майор попытался сделать шаг, но тут же снова упал, схватившись за ногу.
– Вывих? - спросил я.
– Нет, просто ушиб, но идти… сами видите.
Делать больше ничего не оставалось. Я подошел к нему и подал руку:
– Держитесь за меня.
Майор удивленно посмотрел на меня и принял мою помощь, сухо поблагодарил.
– Обопритесь об меня, я помогу вам дойти.
По пути он спросил:
– Разрешите узнать, кто взял меня в плен?
– Я младший капитан звездного космофлота Земли Виктор Стрельцов.
Больше майор вопросов не задавал. Я завел его в лифт. В кабинке же он сказал:
– Вы не боитесь, что я могу вас убить?
– Нет, даже если захотите, вы этого не сможете сделать, просто не успеете.
– У него нож за голенищем правого ботинка, - шепнул мне Рэй.
Я остановил лифт и сказал:
– Достаньте свой нож из голенища и попробуйте. Ну, не бойтесь, попробуйте… Ну что же медлите, давайте, я жду.
Он помедлил секунду, потом, резко нагнувшись, выхватил нож, резко занес. Встретился со мной взглядом, отпрянул и, выругавшись по тальгирийски, бросил нож на пол так, что тот воткнулся в твердый металлопласт пола. Я нагнулся, взял нож, посмотрел на лезвие:
– Неплохой металл. Но тут вам эта игрушка ни к чему.
С этими словами я, на глазах у майора, резко сжал лезвие в кулаках. Раздался громкий хруст, и из моих рук на пол посыпались куски твердого металла. А майор смотрел на меня уже почти что с боязнью. Я отключил внешний динамик скафандра, чтобы он ничего не слышал, и спросил у Рэя:
– Что же мне с ним делать?
– Запри его в помещении Б-11, оно все равно пустует, и там есть все необходимое для жизни.
– Хорошо. Еще вопрос, что у него с ногой? Серьезно?
– Ничего страшного, нашего вмешательства не требуется. Через пару дней не останется и хромоты… Вообще-то ты можешь поставить ему обезболивающее, но и это не обязательно.
Лифт тем временем уже поднял нас до нужной палубы. Я щелкнул замками и откинул за спину полупрозрачный колпак гермошлема:
– Идемте.
Помещением Б-11 называлась небольшая каюта, в которую капитан имел право сажать под арест особо провинившихся членов экипажа. Тут был свой туалет и крошечная кабинка душа. Обстановка же состояла из тех же вещей, что и в прочих жилых каютах. И еще, Б-11 запиралась стартключом по коду браслета, и выйти из нее считалось абсолютно невозможным.
– Я вынужден ограничить вашу свободу, майор, до выяснения некоторых обстоятельств. Располагайтесь, я вернусь для допроса через несколько частей.
Сказав это, я вышел, закрыв дверь стартключом. Первым делом я избавился от скафандра и привел себя в порядок. Потом позвал Рэя и спросил:
– Где Рив?
– В каюте. Он попросил меня показать ему исторические фильмы.
– На какую тему?
– История войн Земли. И я считаю, что это ему не повредит.
– Хорошо, пусть смотрит что хочет.
– Что ты собираешься делать с тальгирийцем?
– Сначала допросить и узнать, что он собой представляет. Он заявил, что он из Военно-Космических сил, и это мне интересно.
– А мне все это даже не нравится.
– Ну не убивать же мне его. И без того я уже убийца, причем неоднократный. Ну а отпустить его на все четыре стороны я тоже не могу, в Пустыне это равносильно тому же самому убийству.
– Я не об этом. Похоже, что нами всерьез заинтересовались, узнали наше местонахождение и уже не оставят в покое.
– Мы можем уйти в частично проницаемый кокон, и нас никто не найдет, мы же будем иметь информацию. Кстати, как второй реактор?
– Запущен, сейчас он на минимальной мощности. Свернуть пространство я смогу в любую секунду.
– Хорошо. Если вдруг появится опасность, тревогу не сигналь, а докладывай мне лично, ни к чему пугать Рива… А сейчас я попытаюсь узнать у майора, чем вызван интерес Тальгира к нам.
– Ты ничего не берешь для возможной самообороны?
– Это ни к чему. В случае чего справлюсь с ним и так, ну ты и сам это знаешь.
– Ну, тогда желаю удачи.
– Удача никому и никогда не повредит.
Я поправил на себе форму. Зачесал волосы набок, как это было принято тут, на Лате, и направился в Б-11. Майор сидел на кровати и при моем появлении попытался встать, но я жестом остановил его:
– Сидите, - потом я установил связь с Рэем и сказал, - Рэй, включи запись и фиксируй все ответы.
– Слушаюсь, капитан, - подыграл мне Рэй.
Я сел в кресло, расслабился, посмотрел на майора и начал:
– На каком языке вы желаете отвечать: на языке Аивера или же на вашем родном, а так же, на каком языке вам удобнее понимать вопросы?
– Я владею языком Аивера в достаточной степени, чтобы отвечать и понимать.
– А я в достаточной степени языком Тальгира, - сказал я уже по тальгирийски, без малейшего акцента.
– Если вам это удобно. - Сказал он довольно иронично, - но мой родной язык не тальгирийский, а гирдский.
– Пусть будет гирдский, - сказал я уже на этом языке.
– Вы владеете гирдским?
– Я в достаточной степени владею двадцатью языками Латы. Но вопросы здесь задаю я, а не вы.
– Слушаю вас.
– Еще раз представьтесь.
– Оствир Иветсоре, майор ВоенноКосмических Сил Тальгира.
– Где и когда родились?
– В городе Ивет провинции Гирд Союза Тальгира. Семнадцатого числа четырнадцатого месяца четырнадцатого года девятнадцатого кува прошлого ску.
– Место службы и должность?
– Второй военный космодром Тальгира. Инженер по техническому обслуживанию многоразовых космических систем вертикальной посадки.
Допрос я продолжал наверно около двух местных часов. Майор отвечал четко и коротко на любой из поставленных мной вопросов, или по существу, или же, что не имеет права отвечать на этот вопрос. Но и без этого мне стало ясно, что их появление здесь вызвано тем, что они, при помощи систем наблюдения, фиксировали каждый мой полет, начиная с первого старта с Центрального космодрома Аивера. И они посчитали, что это новейшая техника аиверцев. Поэтому и был десант на космодром, поэтому и была послана сюда разведка. Нужно сказать, что майор почти сразу же понял, что мой корабль никак не мог быть построенным на Лате, о чем и сообщил командиру звена, тому самому, который застрелился, и тот отдал приказ уничтожить корабль, будь он даже кораблем пришельцев. Когда же обстрел ничего не дал, а ракета с ядерным зарядом была просто остановлена и не взорвалась, тот и решился таранить. А после того, как и самолет был остановлен, тот, не желая сдаваться в плен, покончил с собою.
– Он что фанатик что ли? - спросил я уже не в тоне допроса.
– Где вы найдете в наше время фанатиков. Просто он считал, что его непременно будут пытать, чтобы он рассказал то, что не имеет права рассказывать, а это хуже смерти.
– А вы значит, этого не боялись?
– Я довольно долго жил в Аивере, поэтому не верю всему тому, что вещает нам официальная пропаганда. К тому же я еще не сделал всего, что должен, - он выставил перед собой руку, на которой у него было кольцо, - а у него вся семья сгорела в Ракитьле.
– Сгорела?
Майор понял, что допрос окончен, поэтому продолжил уже в совершенно другом тоне:
– Да, на Ракитьл был сброшен "огненный дождь", вы даже наверно не знаете, что это такое. Это когда все горит, даже металл и камень, люди сгорают заживо. В Ракитьле было полмиллиона жителей и больше половины из них женщины и дети. Вы понимаете, что это такое? Вы помогаете аиверцам в войне, когда они творят такую жестокость.
– В вашей войне я не помогаю никому, - резко оборвал его я, - никому.
– Аиверцы - жестокие убийцы.
– А разве вы не убийцы. Вы такие же убийцы, как и они. Когда идет война, трудно не обзавестись таким титулом. Даже я убийца, но я не помогаю вести войну никому.
– Хоть я и в плену, я никогда не прощу Ракитьла.
– А вы знаете, майор, сколько людей жили в Гэзде?
– Пятнадцать миллионов, самый большой город на Лате. Но, насколько я знаю, он вообще не пострадал.
– Не пострадал? Эвакуировано из города было не больше трети населения… Да, никто из них не погиб от ядерных взрывов, но даже такая смерть была бы для них лучшим исходом, они были просто зарезаны… как скот на бойне. Я сам это видел, собственными глазами. Может быть хочешь сказать, что это вакцы, но на чьей стороне они воюют, как ни на вашей, или вы на их, но какая в этом разница. И вы, и они сейчас представляют один и тот же военный союз.
– Я этому не верю.
– Ну и что? - спросил он со звоном в голосе.
– Я научу тебя кое-чему из того, что знаю я, а потом ты уже сам решишь все за себя сам.
– А чему ты меня научишь? - в голосе Рива явно зазвучал интерес.
– Научу или постараюсь научить управлять своими мыслями, чувствами, своим телом. И еще кое-чему, потом узнаешь.
– Это правда?
– Я всегда стараюсь не говорить ерунды. Но только, Рив, сначала я должен лучше узнать тебя.
– Это долго.
– Не обязательно. Расскажи мне о себе, и я уже буду знать, что ты собой представляешь.
– Что, прямо сейчас?
– Можешь и сейчас. А если сегодня не успеешь, можешь закончить завтра.
– Это что, все полностью рассказывать?
– Ну конечно все, не половину же. Это будет знаком доверия. Только знай, что правду от неправды я сумею отличить.
Рив молчал и только глядел на пальцы своих ног, которыми шевелил. Он не решался, тогда я сказал:
– Даю слово, что после этого я настолько же полно расскажу о себе.
– Видишь ли, после такого или становятся друзьями или…
– Стараются не замечать друг друга, - закончил я за него это латянское присловье, которое знал и без него, - но думаю, что до этого не дойдет.
Тогда Рив снова вздохнул, пристроился ко мне боком и начал. Начал с самого раннего детства, о той нелегкой жизни, которую они с отцом испытали. И так дальше, со всеми подробностями, которые обычно никто не старается рассказывать. Но, не смотря на все эти подробности, его рассказ отнял времени ровно до ужина. Что ни говори, а выделять главное мальчишка уже умел. Кроме меня у этого рассказа был еще один слушатель. Рэй, очевидно чтобы потом не дать повода говорить о подслушивании, зажег экран и, превратив его в "окно", вырисовался сам, в позе полного внимания. Рив это естественно видел, но рассказа не прерывал. Закончив, Рив посмотрел мне снова прямо в глаза, снова вздохнул и сказал:
– Все. Остальное ты видел сам.
Я только взлохматил ему шевелюру и сказал:
– Идем ужинать, мой рассказ ты услышишь завтра.
Рив снова покачал ногами, но я сказал:
– Можешь не обуваться, и вообще, как многие считают, ходить босиком полезно.
Мы поужинали, потом снова сходили в душ, где, в отличие от вчерашнего, обошлись без баловства. Когда же шли из душа, Рив спросил:
– А Рэй сегодня покажет еще фильм?
– Смотря, какое у него настроение, и как ты его попросишь.
– Вик, а вообще ты можешь ему что-то приказать?
– Вообще-то да, но он мой друг, и когда можно, я стараюсь обходиться без приказов. И еще, он ведь больше человек, чем машина.
– Человек?
– А думаешь, почему он на экране как человек. Когда-нибудь потом, если хорошо попросишь, он может рассказать тебе свою историю.
– А он захочет?
– Ну, ведь он же слушал твою историю. И даже специально показал себя, чтобы не было потом возможности сказать, что ничего не слышал.
Рив зашел в мою каюту, сбросил с плеча свою одежду на подлокотник кресла и, мельком глянув на меня, негромко позвал:
– Рэй, отзовись.
Долго ждать не пришлось. Экран засветился и в нем показался Рэй, "одетый" на этот раз в латянскую одежду. От этого Рив немного опешил. Тогда Рэй начал сам:
– Рив, ты уж извини, что я твою историю слушал. Не слышать для меня было просто невозможно. К тому же это помогло мне лучше понять вас.
– Ничего, Рэй, хорошо, что слушал. Но будешь должен мне ответный рассказ, и тогда мы будем в расчете.
– Не отказываюсь, но откладываю до лучших времен.
– До каких?
– Ну, хотя бы до тех, когда ты станешь целый и здоровый, с обеими руками, то есть через месяц - полтора.
– Рэй, сейчас ты сильно занят?
– Фильм показать тебе могу. Но только какой? Что-нибудь новое или второй из вчерашней серии?
– Продолжение вчерашнего, - не задумываясь, сказал Рив.
– Ну, тогда давай, усаживайся поудобнее.
Рив посмотрел на меня и спросил:
– Будешь смотреть?
– Ну, посмотрю, за компанию с тобой.
Фильм оказался еще длиннее, чем вчерашний и, когда он окончился, я сказал:
– Ну, все, пора спать.
Услышав это, мальчишка снова помрачнел и замялся, не решаясь что-то сказать, я догадывался, но спросил другое:
– Не хочешь спать что ли?
– Не, сегодня хочу.
– Пойдем, уложу тебя.
– Не могу я там, - сказал Рив, отворачиваясь и краснея. - Там так неуютно, совсем не то, что здесь.
– Ну, хорошо, оставайся здесь, а я пойду туда.
– Не, - сказал он, - без тебя и тут не то.
– Ты что, Рив, один спать боишься?
– Вроде бы никогда не боялся… А сейчас… не знаю. После всего. Не то что страшно, а просто…
– Ну что с тобой поделать. Оставайся со мной на сегодня, а завтра подумаем, как быть дальше. Залезай под одеяло, но только быстро.
Мальчишка явно обрадовано выполнил это и замер, повернувшись лицом к переборке. Я последовал за ним и погасил освещение:
– Спокойной ночи, Рив, и не обижайся.
Рив и не обижался. Прошла всего пара минут, и он уже спокойно посапывал во сне. Я улыбнулся самому себе и последовал за ним. Эту ночь, до самого утра, я провел спокойно. Снилось мне что-то хорошее, и по этой причине своих снов я не запомнил. Проснулся я улыбаясь. Одеяло валялось на полу, а Рив сидел у стены, сложив ноги калачом, и рассматривал меня. Едва я открыл глаза, как он сказал:
– Доброе утро, Вик. Знаешь, когда ты просыпаешься, то словно бы становишься на несколько лет старше.
– Представь себе, знаю. А ты знаешь, как одеяло на полу оказалось?
– Знаю. Мы с тобой под утро ногами лягались, вот оно и скатилось. Ты спал так, словно тебя ничем не разбудишь. Улыбка на лице и никаких других эмоций.
– Бывает иногда такое, - честно признался я, - а ты давно уже не спишь?
– Нет, частей пять - шесть.
– А меня почему не разбудил?
– А зачем тебя будить, если тебе и без этого было хорошо.
– Если и тебе неплохо, то и в самом деле незачем. Ну что, будем подниматься?
– Если хочешь.
– А ты что, не хочешь?
– Мне все равно.
– Все равно не должно быть.
Мальчишка отвел глаза в сторону и, как я понял, о чем-то задумался или что-то вспомнил.
– Что-то вспомнил? - спросил я у него.
Он кивнул головой:
– Когда мы с Итом ночевали вместе, то утром всегда вставали не сразу, а сначала разговаривали… секреты разные, истории… Вик, знаешь, ты на него чем-то похож.
В этот момент я вспомнил обезображенный, обезглавленный труп, потом висящие в подвале руки, ноги, голову. Но вот обезображенное смертью лицо мне представилось моим. И от всего этого по всему телу у меня пробежали мурашки. И Рив это заметил.
– Вик, тебе это неприятно, что я рассказываю.
– Просто я тоже кое-что вспомнил, и даже вспоминать это неприятно.
– Что же?
– Да это неважно, - уклонился я, - лучше скажи, чем он и я похожи?
– Я даже сам не могу понять. Вроде бы внешнего сходства нет… Не знаю…
– Это потому что ты меня плохо знаешь.
– Ты обещал, что сегодня расскажешь мне о себе.
– Конечно, расскажу, но только после завтрака и в свободное время. А сейчас поднимаемся, на зарядку и в душ, согласен?
– Ага.
– Ну, тогда подъем.
Но спокойно позавтракать мы не успели, точнее говоря, я накормил Рива, а сам еще не закончил. И в этот момент резко прозвучал сигнал тревоги.
– Что это? - почти что выкрикнул Рив.
– Тревога! - крикнул я, уже срываясь с места.
Я бросился в рубку, а Рив, отставая с каждым шагом, за мной. Рэй молчал, значит, я сейчас действовал правильно. Я влетел в рубку, упал в кресло, вдавил голубую клавишу, принуждая Рэя объяснить происходящее. С объяснением он не замедлил:
– Со стороны Южного Полярного океана появилось звено самолетов. Движутся в нашу сторону и через десять минут будут над нами.
– Что за самолеты?
– По всем параметрам это скоростные ракетоносцы-разведчики. О принадлежности к той или иной воюющей стороне не могу ничего сказать. Практически одинаковые машины стоят на вооружении и Аивера и Тальгира. Знаков отличия на них не нанесено, и они соблюдают полное радиомолчание.
– По всей вероятности это не аиверцы.
– Вполне вероятно.
– Мы можем стать невидимыми?
– Нет, только не на поверхности, поле разогреет почву до белого каления.
– Приподнимемся.
– Бесполезно, у них есть инфралокаторы. Можно только уйти в космос.
– В космос мы уходить не будем. В порядке ли защитные поля?
– Поля в порядке, но для свертки пространства необходимо перевести в рабочий режим еще один реактор, а этого мы не успеем… Внимание, они появились в поле зрения верхней камеры.
– Дай изображение с максимальным увеличением.
– Даю.
На главном экране появились три остроносые приплюснутые машины, под тонкими крыльями которых ясно виднелись подвешенные на пилонах обтекаемые сигары ракет.
– Они нас тоже скоро увидят. Активировать защиту?
– Подожди, попробуем определить их намерения.
– Это может оказаться опасным.
– При возникновении непосредственной опасности, активируй поле с учетом нашей площадки для опоры.
– Я свою работу знаю, командир.
– Тем лучше.
За это время самолеты приблизились еще сильнее. Это были скоростные по местным меркам, обтекаемые машины, окрашенные в тускло-серый цвет, без каких-либо номеров, эмблем и других знаков отличия.
– Это тальгирийцы, - услышал я голос Рива, который стоял рядом со мной и говорил тоном полной уверенности.
– Сядь в кресло, - сказал я, - и не бойся. Звездолет надежно защищен, и до нас никто не доберется, пока мы сами того не пожелаем.
Не долетая до нас двадцати километров, самолеты разошлись, а подлетали уже с разных сторон, не приближаясь ближе трех километров, они опасались обороны. Но через несколько минут, очевидно посчитав, что никто их обстреливать не собирается, осмелели. Один из самолетов прошел над самым осевым рассекателем, на небольшой скорости, так, что были видны лица пилотов в кабине.
– Рэй, попробуй установить с ними связь.
– Уже пробую, но на таких машинах радиосвязь настроена на узкую частоту, которую я не знаю, а они молчат. Веду поиск.
– Поторопись.
Самолеты еще несколько раз пролетали всего в каких-то метрах от корабля, потом быстро разошлись.
– Они прервали молчание. Тальгирийцы. Они…
В эту же секунду появилось защитное поле, практически незаметное при свете дня. И почти сразу же за его барьером полыхнула вспышка взорвавшейся ракеты.
– Они нас обстреливают! - крикнул Рив с испугом.
– Не бойся. Химические заряды для нас не более чем детские пистоны… Рэй, что со связью?
– Они не отвечают на вызовы. Возможно, нужен какой-то пароль, которого я не знаю…
В этот момент за броней поля полыхнули еще два взрыва. Самолеты, пролетев над самым кораблем, разворачивались для новой атаки.
– Рэй, есть ли у них есть ядерные заряды.
– Есть, на головном самолете. Ядерная боеголовка в десять килотонн.
– Я не хочу, чтобы она тут взорвалась, только радиоактивного кратера нам тут еще под боком не хватало.
– Если ее запустят, и она не взорвется на недосягаемом удалении, попытаюсь сковать ее механизм в силовом поле.
– Действуй.
Два самолета снова повторили атаку, но взрывы ракет, как и прежде, надежно отразило защитное поле.
– Осталась только одна ракета, готовься, Рэй.
Атаковавшие нас самолеты начали стремительно удаляться. Третий же выпустил ракету, находясь на безопасном удалении. Я весь напрягся, ожидая взрыва. Но Рэй сработал отлично. Ракета словно бы из ничего возникла перед "Иглой", потом медленно, словно осенний лист, опустилась на землю. Еще несколько секунд из ее двигателя вырывалось пламя, взметая песок и небольшие камни, потом и оно утихло.
– Все в порядке, - сказал Рэй, - этой ракете уже никогда не взорваться. Я ее немного помял и еще кое-что порвал во внутреннем механизме.
– Молодец, дружище.
– Вик, что он делает! - это выкрикнул уже Рэй.
Я увидел на экране, что головной самолет, набирая скорость, несется прямо на нас.
– Что они, с ума посходили, - сказал я нервно, - на таран ведь идет. Рэй, остановишь их, как ракету.
– Но они…
– Выполняй.
Серый самолет несся прямо на нас и не пытался отвернуть. Рэй скороговоркой выпалил добрый десяток самых ужасных ругательств, от которых наверно покраснел бы не только человек, а любой компьютер. Навстречу самолету от корабля рванулся искрящийся протуберанец силового поля. Самолет на подлете несколько раз крутануло, а потом он замер в воздухе почти неподвижно, удерживаемый силовым полем корабля, только мелко вибрировали тонкие крылья и хвостовое оперение.
– Эта моя операция могла их убить, - както немного виновато сказал Рэй.
– Иначе бы они тем более погибли. До чего же велика бывает глупость человеческая. Опускай их и заглуши им движок, а то гари от него еще больше, чем от ракеты. И еще, где два других?
– Уходят на юг на полной скорости.
– Драпают с перепугу.
Рэй выровнял висевший в поле самолет. Я видел, как смялась у него обшивка, и заглох двигатель. Потом самолет медленно опустился на камни, где замер, накренившись на нос.
– Рэй, следи за другими.
– Драпают, как ты выразился, курс не меняют.
– Прекрасно. А пока давай запустим второй реактор. На всякий случай, не повредит.
– Вик, - привлек мое внимание Рив, - смотри.
Я увидел на экране, что кабина самолета открылась и из нее, сильно качаясь, вышел человек в шлеме с оборванными проводами и шлангами. Сбросил с себя шлем. Все так же качаясь, прошел по крылу, спрыгнул, упал, попытался подняться и снова упал.
– Рэй, я выйду.
– Только надень скафандр и возьми оружие.
– Вик, - Рив выглядел очень взволнованным, - но ведь это же тальгириец.
– Ну и что из этого, парень. Он тоже человек, как ты и как я. Не могу же допустить, чтобы он умер из-за моего бездействия. И так уже хватит с меня убийств.
– Но ведь он же солдат, и они стреляли в нас.
– Но сейчас я не вижу у него оружия. Он не собирается в нас стрелять, и нуждается в помощи. Я иду.
– Тогда и я с тобой.
– Нет, ты останешься на корабле, - сказал я твердо, словно бы приказывая.
Рив тут же осел обратно в кресло и сказал:
– Вик, хотя бы знай, что на таких самолетах экипаж из двух человек, а второго пока не видно.
– Спасибо за информацию, Рив. Оставайся здесь или иди в каюту. Если что, обращайся к Рэю.
– Хорошо, - сказал он и отвернулся.
Я облачился в средний скафандр, который мог защитить меня в местных условиях почти от всех неожиданностей. Спустившись вниз на лифте, я вышел через шлюз на опоре. Самолет лежал почти в сотне метров от корабля. Я сжал в руке рукоятку лучевого пистолета и пошел по направлению к нему. Человек сидел, привалившись спиной к кромке крыла и свесив голову так, что не видел меня. Но, не доходя до самолета десятка метров, я словно бы налетел на стену.
– Рэй, - почти крикнул я, вдавливая клавишу рации на плече, - черт бы тебя побрал, почему защиту не отключил? Я тут из-за нее чуть было шишек себе не набил.
– Не преувеличивай, командир, какие могут быть шишки в скафандре. А поле я уже отключил. Будь повнимательнее, второй остался в кабине.
– Не учи.
Я шел практически бесшумно, и человек меня не замечал. Но как только я остановился шагах в пяти от него, он приподнял голову и сказал по аиверски, лишь с едва заметным акцентом тальгирийца:
– Я сдаюсь, рассчитывая на ваш гуманизм и выполнение договора о пленных.
Об этом договоре я имел небольшое представление, поэтому сразу же потребовал:
– Представьтесь.
– Майор военно-космических сил Тальгира Оствир Иветсоре.
– Где другой пилот?
– Он мертв.
На всякий случай я решил проверить. Обошел майора стороной, забрался на крыло, а по нему к кабине. В кабине, в кресле, сидел человек без шлема, совсем еще молодой. А в виске у него была дыра, из которой все еще текла кровь. В свесившейся же руке все еще оставался миниатюрный короткоствольный пистолет. Я понял, что он сам пустил себе пулю в голову и испытал к нему глубочайшее, до тошноты, отвращение. Что еще можно испытывать к тому, кто предает свою последнюю надежду. Я повернулся, испытывая огромное желание сплюнуть, которое росло еще и оттого, что на мне был гермошлем. Майор поднялся на ноги и стоял, придерживаясь за крыло. Совсем машинально я повел в его сторону стволом пистолета.
– Мне поднять руки? - спросил он, глядя на пистолет.
– К чему уж теперь, - сказал я, пристегивая пистолет к бедру, где на скафандре были специальные крепления для этого, - к чему воевать со сдавшимся. Идите вперед, к левой опоре.
Майор попытался сделать шаг, но тут же снова упал, схватившись за ногу.
– Вывих? - спросил я.
– Нет, просто ушиб, но идти… сами видите.
Делать больше ничего не оставалось. Я подошел к нему и подал руку:
– Держитесь за меня.
Майор удивленно посмотрел на меня и принял мою помощь, сухо поблагодарил.
– Обопритесь об меня, я помогу вам дойти.
По пути он спросил:
– Разрешите узнать, кто взял меня в плен?
– Я младший капитан звездного космофлота Земли Виктор Стрельцов.
Больше майор вопросов не задавал. Я завел его в лифт. В кабинке же он сказал:
– Вы не боитесь, что я могу вас убить?
– Нет, даже если захотите, вы этого не сможете сделать, просто не успеете.
– У него нож за голенищем правого ботинка, - шепнул мне Рэй.
Я остановил лифт и сказал:
– Достаньте свой нож из голенища и попробуйте. Ну, не бойтесь, попробуйте… Ну что же медлите, давайте, я жду.
Он помедлил секунду, потом, резко нагнувшись, выхватил нож, резко занес. Встретился со мной взглядом, отпрянул и, выругавшись по тальгирийски, бросил нож на пол так, что тот воткнулся в твердый металлопласт пола. Я нагнулся, взял нож, посмотрел на лезвие:
– Неплохой металл. Но тут вам эта игрушка ни к чему.
С этими словами я, на глазах у майора, резко сжал лезвие в кулаках. Раздался громкий хруст, и из моих рук на пол посыпались куски твердого металла. А майор смотрел на меня уже почти что с боязнью. Я отключил внешний динамик скафандра, чтобы он ничего не слышал, и спросил у Рэя:
– Что же мне с ним делать?
– Запри его в помещении Б-11, оно все равно пустует, и там есть все необходимое для жизни.
– Хорошо. Еще вопрос, что у него с ногой? Серьезно?
– Ничего страшного, нашего вмешательства не требуется. Через пару дней не останется и хромоты… Вообще-то ты можешь поставить ему обезболивающее, но и это не обязательно.
Лифт тем временем уже поднял нас до нужной палубы. Я щелкнул замками и откинул за спину полупрозрачный колпак гермошлема:
– Идемте.
Помещением Б-11 называлась небольшая каюта, в которую капитан имел право сажать под арест особо провинившихся членов экипажа. Тут был свой туалет и крошечная кабинка душа. Обстановка же состояла из тех же вещей, что и в прочих жилых каютах. И еще, Б-11 запиралась стартключом по коду браслета, и выйти из нее считалось абсолютно невозможным.
– Я вынужден ограничить вашу свободу, майор, до выяснения некоторых обстоятельств. Располагайтесь, я вернусь для допроса через несколько частей.
Сказав это, я вышел, закрыв дверь стартключом. Первым делом я избавился от скафандра и привел себя в порядок. Потом позвал Рэя и спросил:
– Где Рив?
– В каюте. Он попросил меня показать ему исторические фильмы.
– На какую тему?
– История войн Земли. И я считаю, что это ему не повредит.
– Хорошо, пусть смотрит что хочет.
– Что ты собираешься делать с тальгирийцем?
– Сначала допросить и узнать, что он собой представляет. Он заявил, что он из Военно-Космических сил, и это мне интересно.
– А мне все это даже не нравится.
– Ну не убивать же мне его. И без того я уже убийца, причем неоднократный. Ну а отпустить его на все четыре стороны я тоже не могу, в Пустыне это равносильно тому же самому убийству.
– Я не об этом. Похоже, что нами всерьез заинтересовались, узнали наше местонахождение и уже не оставят в покое.
– Мы можем уйти в частично проницаемый кокон, и нас никто не найдет, мы же будем иметь информацию. Кстати, как второй реактор?
– Запущен, сейчас он на минимальной мощности. Свернуть пространство я смогу в любую секунду.
– Хорошо. Если вдруг появится опасность, тревогу не сигналь, а докладывай мне лично, ни к чему пугать Рива… А сейчас я попытаюсь узнать у майора, чем вызван интерес Тальгира к нам.
– Ты ничего не берешь для возможной самообороны?
– Это ни к чему. В случае чего справлюсь с ним и так, ну ты и сам это знаешь.
– Ну, тогда желаю удачи.
– Удача никому и никогда не повредит.
Я поправил на себе форму. Зачесал волосы набок, как это было принято тут, на Лате, и направился в Б-11. Майор сидел на кровати и при моем появлении попытался встать, но я жестом остановил его:
– Сидите, - потом я установил связь с Рэем и сказал, - Рэй, включи запись и фиксируй все ответы.
– Слушаюсь, капитан, - подыграл мне Рэй.
Я сел в кресло, расслабился, посмотрел на майора и начал:
– На каком языке вы желаете отвечать: на языке Аивера или же на вашем родном, а так же, на каком языке вам удобнее понимать вопросы?
– Я владею языком Аивера в достаточной степени, чтобы отвечать и понимать.
– А я в достаточной степени языком Тальгира, - сказал я уже по тальгирийски, без малейшего акцента.
– Если вам это удобно. - Сказал он довольно иронично, - но мой родной язык не тальгирийский, а гирдский.
– Пусть будет гирдский, - сказал я уже на этом языке.
– Вы владеете гирдским?
– Я в достаточной степени владею двадцатью языками Латы. Но вопросы здесь задаю я, а не вы.
– Слушаю вас.
– Еще раз представьтесь.
– Оствир Иветсоре, майор ВоенноКосмических Сил Тальгира.
– Где и когда родились?
– В городе Ивет провинции Гирд Союза Тальгира. Семнадцатого числа четырнадцатого месяца четырнадцатого года девятнадцатого кува прошлого ску.
– Место службы и должность?
– Второй военный космодром Тальгира. Инженер по техническому обслуживанию многоразовых космических систем вертикальной посадки.
Допрос я продолжал наверно около двух местных часов. Майор отвечал четко и коротко на любой из поставленных мной вопросов, или по существу, или же, что не имеет права отвечать на этот вопрос. Но и без этого мне стало ясно, что их появление здесь вызвано тем, что они, при помощи систем наблюдения, фиксировали каждый мой полет, начиная с первого старта с Центрального космодрома Аивера. И они посчитали, что это новейшая техника аиверцев. Поэтому и был десант на космодром, поэтому и была послана сюда разведка. Нужно сказать, что майор почти сразу же понял, что мой корабль никак не мог быть построенным на Лате, о чем и сообщил командиру звена, тому самому, который застрелился, и тот отдал приказ уничтожить корабль, будь он даже кораблем пришельцев. Когда же обстрел ничего не дал, а ракета с ядерным зарядом была просто остановлена и не взорвалась, тот и решился таранить. А после того, как и самолет был остановлен, тот, не желая сдаваться в плен, покончил с собою.
– Он что фанатик что ли? - спросил я уже не в тоне допроса.
– Где вы найдете в наше время фанатиков. Просто он считал, что его непременно будут пытать, чтобы он рассказал то, что не имеет права рассказывать, а это хуже смерти.
– А вы значит, этого не боялись?
– Я довольно долго жил в Аивере, поэтому не верю всему тому, что вещает нам официальная пропаганда. К тому же я еще не сделал всего, что должен, - он выставил перед собой руку, на которой у него было кольцо, - а у него вся семья сгорела в Ракитьле.
– Сгорела?
Майор понял, что допрос окончен, поэтому продолжил уже в совершенно другом тоне:
– Да, на Ракитьл был сброшен "огненный дождь", вы даже наверно не знаете, что это такое. Это когда все горит, даже металл и камень, люди сгорают заживо. В Ракитьле было полмиллиона жителей и больше половины из них женщины и дети. Вы понимаете, что это такое? Вы помогаете аиверцам в войне, когда они творят такую жестокость.
– В вашей войне я не помогаю никому, - резко оборвал его я, - никому.
– Аиверцы - жестокие убийцы.
– А разве вы не убийцы. Вы такие же убийцы, как и они. Когда идет война, трудно не обзавестись таким титулом. Даже я убийца, но я не помогаю вести войну никому.
– Хоть я и в плену, я никогда не прощу Ракитьла.
– А вы знаете, майор, сколько людей жили в Гэзде?
– Пятнадцать миллионов, самый большой город на Лате. Но, насколько я знаю, он вообще не пострадал.
– Не пострадал? Эвакуировано из города было не больше трети населения… Да, никто из них не погиб от ядерных взрывов, но даже такая смерть была бы для них лучшим исходом, они были просто зарезаны… как скот на бойне. Я сам это видел, собственными глазами. Может быть хочешь сказать, что это вакцы, но на чьей стороне они воюют, как ни на вашей, или вы на их, но какая в этом разница. И вы, и они сейчас представляют один и тот же военный союз.
– Я этому не верю.