Колчанов Артем. На чужом берегу

   – Что-то вроде того.
   – А можно мне посмотреть?
   – Зачем тебе это, Нок?
   – Ну, ведь интересно же. А я никогда никакого оружия не трогал.
   – Ну и было бы просто замечательно, если бы вообще никогда не довелось трогать.
   – Но ведь я не выстрелю и не убегу.
   Я отстегнул лучевик, незаметно ставя при этом на предохранитель.
   – Смотри, но если попробуешь убежать, то будет только хуже для тебя.
   – А он заряжен?
   – Оружие всегда должно быть заряжено. Но даже если захочешь, выстрелить тебе не удастся.
   Но мальчишка и не показывал такого желания. Он покачал его в руке, словно бы прикидывая вес. Потом заглянул в ствол, где ожидал увидеть пулевой канал, а увидел матовую управляемую псевдолинзу и тут же спросил:
   – А чем он стреляет?
   – Светом, очень сильным светом.
   – Лазерный пистолет?
   – Что-то вроде того.
   – Прямо как в кино. А можно мне все-таки выстрелить?
   – Один раз я уже сказал. Что нет.
   Он взял пистолет за ствол и протянул мне его обратно:
   – А вы сами можете показать, как он стреляет?
   – Разумеется, могу, но не буду. Не хочу поднимать шуму.
   – Но ведь лазер-то не шумит. Это ведь свет.
   – Зато шумит все, во что он попадает. Потому что взрывное испарение. Слышал про такое?
   Мальчишка отрицательно замотал головой. Я же пристегнул пистолет на место. Потом я еще довольно долго беседовал с этим мальчишкой, но тон беседы задавал я, расспрашивая о тех мелочах, о которых любят говорить мальчишки, как оказалось и на этой планете тоже. Когда же прошел час, то появился Рив в сопровождении Нис. Я поднялся с земли, Нок тоже, он, виновато глядя на них, сразу же отошел в сторону. Рив у самого трапа коротко попрощался со своей подругой и быстро вскарабкался на катер. Мне же Нис сказала:
   – Подождите чуть-чуть. - Она протянула мне руки, и мне ничего не оставалось, как протянуть в ответ свои. - Вы еще прилетите сюда, к нам? Я хотела заставить Рива пообещать, что мы еще увидимся. А он сказал, что это зависит только от вас.
   – Больше это зависит не от меня, а от обстоятельств.
   – Но я хочу знать, что я его еще увижу, или что мы еще поговорим… Сейчас ведь не позвонишь и письма не напишешь, к тому же, Рив сказал, что у него нет и адреса.
   В этих словах девчонки звучала настойчивая, до слез, просьба. Я немного подумал, потом отцепил с плеча рацию. Это была телерация, что-то вроде земного видеофона, но свободно помещающаяся на ладони, с экранчиком всего в три сантиметра.
   – Обещать я не могу, - сказал я и протянул ей руку с рацией, - возьми это, но никому не показывай. Если станет совсем уж невмоготу, нажмешь вот эту кнопку и свяжешься с кораблем. А если хорошо попросишь, то Рэй соединит тебя с Ривом. Но только в крайнем случае. Но, если связи и не будет, все можно будет повторить.
   – Спасибо хотя бы за это.
   – Спрячь эту штуку, никто не должен знать про нее.
   – Но вон Нок все видит.
   – Я ему тоже доверяю. Если попросишь, то он никому не скажет. Думаю, что до свидания, - сказал я напоследок и, не оборачиваясь, вскарабкался по трапу на катер.
   В рубке я увидел, что Рив плачет, спрятав лицо в подтянутых к груди коленях.
   – Рив, что случилось?
   Он ничего не ответил на этот мой вопрос. Тогда я заставил его распрямиться и, ничего больше не спрашивая, пристегнул к креслу. Сам я занял свое место, приподнял катер и направил его на малой высоте к океану. Хотя я больше и не спрашивал ничего у Рива, он принялся рассказывать сам. О том, как его приняли, что ему говорили, как угощали обедом, несмотря на то, что он отказывался. И что Нис кормила его из ложечки. Все это он рассказывал, не прекращая всхлипывать. А уже потом, когда мы поднялись в космос, он замолк и заставил себя успокоиться. Я же сказал ему:
   – Пока живешь, надежда тоже не умирает. Это старая истина, но все равно верная.
   – Вик, оказывается, она все это время меня помнила, представляешь? А я, если честно сказать, и не вспоминал почти никогда. Даже когда тебе про себя рассказывал, только слегка упомянул.
   – Знаешь, Рив, у нас говорят, что зачастую получаешь поддержку не от того, от кого ждешь, а от того, от кого не ожидаешь.
   Рив посмотрел на меня все еще мокрыми от слез глазами и сказал:
   – Командир, не нужно меня жалеть, жалость это хуже ненависти.
   Я отметил, что он назвал меня так, как ни разу еще не называл, и тогда я ответил.
   – Командир не может жалеть тех, кто его так называет, он просто обязан о них заботиться.

Глава пятая: Восточное Море

   После того полета в Тальгир, Рив немного изменился, даже внешне. От меня он просто требовал работы, которую он смог бы делать. И тогда я разрешил ему работать с Рэем, помогать тому в интерпретации полученной информации. Для Рэя сам мальчишка был объектом психологических исследований, и Рэй от такого сотрудничества не отказывался. К тому же, через два дня после возвращения Рэй начал операцию.
   В тот день я проводил Рива в операционную, где уже стоял подготовленный мною куб, сразу для двух рук. Заходя в операционную, Рив побледнел.
   – Побаиваешься? - спросил я, снимая с него рубашку.
   – Немного.
   – Ничего удивительного, если бы знал, каково тебе будет, боялся бы сильнее.
   – Сегодня больно не будет, - сказал Рэй, - потому что еще можно применять обезболивание.
   – Утешил, - сказал ему Рив.
   Я усадил мальчишку на табурет перед кубом, открыл отверстия для рук:
   – Давай засовывай сюда свои обрубки сам. Нет, не так, а вместе с локтями, и как можно дальше.
   Я закрепил плотно облегающие манжеты у почти что самых его плеч. Пристегнул его двумя ремнями к кубу и к табурету. Отрегулировал высоту последнего так, чтобы мальчишке не было неудобно.
   – Ну, как, Рив, ничего не жмет, не давит?
   – Нормально.
   – Ну и хорошо. Я буду в соседнем помещении, буду все видеть и слышать.
   – Рэй, ты меня усыпишь?
   – Нет, этого не требуется. Но вот частично обездвижить придется, но говорить сможешь.
   Я вышел в контрольное помещение и плотно закрыл дверь. Сел в кресло, включил экраны. На них была видна и сама операционная, и Рив крупным планом, и то, что происходит в кубе. Я видел, как Рэй сделал мальчишке несколько инъекций, и тот замер, максимально расслабившись. Потом я наблюдал довольно неприятное зрелище. Тонкими движениями манипуляторов, Рэй удалил с обрубков кожный покров, рассек им же наращенную соединительную ткань. Потом начал наполнять куб специальным раствором.
   – Вик, - обратился ко мне Рэй, - отвлеки его чем-нибудь. Помнишь ведь наверно, как тебе делали такое.
   Я помнил, что тогда один из врачей рассказывал мне какую-то длинную и запутанную историю, но не представлял, зачем это было нужно, мне просто казалось, что он просто очень любит поговорить.
   – Рэй, может быть лучше показать ему какой-нибудь фильм?
   – Это было бы просто, но экран нарушит работу анализаторов. И к тому же, мое внимание сосредоточено сейчас на другом.
   – Хорошо, тогда я расскажу ему то, что обещал. Сколько ты его сегодня будешь держать?
   – Думаю, что трех часов на сегодня будет вполне достаточно.
   – Нормально.
   Я включил с пульта динамики в операционной и задал вопрос:
   – Рив, как ты себя чувствуешь?
   – Вик, это ты? - спросил он слегка заплетающимся языком.
   – Да, это я.
   – Весь как будто деревянный стал и ничего не чувствую.
   – Ну и хорошо. Рэй уже начал.
   – А долго это будет?
   – Он сказал, что на сегодня хватит и трех часов.
   – Так долго. За три часа я тут от безделья чокнусь.
   – Не чокнешься, я тут, рядом. И сейчас я хочу рассказать тебе о себе.
   – Сейчас? Нашел время.
   – А чем оно хуже любого другого. Надо же тебя хоть чем-то развлекать.
   – Лучше бы книжку какую-нибудь или фильм.
   – Рэй занят не этим. К тому же, сам знаешь, что книжек здесь нет, а Рэй говорит, что экран стал бы нежелательной помехой.
   – Но то, что ты хочешь рассказать, не развлечение.
   – Тогда отвлечение, какая разница.
   – Большая.
   – Ну да ладно. Рэй тебя не один день мучить будет, времени будет предостаточно, чтобы рассказать много чего.
   – Тогда я слушаю.
   Я рассказывал медленно и даже чересчур подробно. Сейчас я, обладая подготовкой звездного разведчика, при желании мог вспомнить любой эпизод своей жизни, в любых подробностях. Зная, что Рива этот рассказ заинтересует, я старался растянуть его на все дни операции, и сегодня рассказал только небольшую часть своего раннего детства. Рэй сказал мне на экране в виде строки, что он уже заканчивает.
   – Ну, все, Рив, сегодня я заканчиваю рассказывать. Еще несколько минут, и Рэй тебя освободит.
   – Вик, хочу тебя спросить, как тебе удается запомнить столько подробностей?
   – Любой человек их запоминает. И ты тоже не исключение. Нужно уметь не запоминать, а вспоминать.
   – Что-то не верится.
   – Тем не менее, это так. Под гипнозом даже нетренированный человек может вспомнить даже то, что видел много лет назад и не обратил на то ни малейшего внимания.
   – А тренированный.
   – Вплоть до своей жизни в утробе матери. Да, да, Рив, я не вру.
   – Вик, а ты можешь научить меня вспоминать?
   – Вообще-то могу, но на это потребуется много времени… Рив, ты что-то хочешь вспомнить?
   – Может быть.
   – Можно обойтись и без обучения, одним только гипнозом.
   – Нет, я сам хочу управлять своими воспоминаниями.
   – Рив, сейчас Рэй сделает тебе растормаживающую инъекцию. Но не дергайся, я сейчас войду.
   Я вошел как раз в этот самый момент. По всему телу у мальчишки прошла волна мелких и непроизвольных сокращений. Одновременно Рэй нейтрализовал и обезболивание, Рив от этого только ойкнул.
   – Больно? - спросил я у него.
   – Нет, но только щиплет.
   – Так и должно быть, это скоро пройдет. - Я расстегнул ремни и ослабил манжеты у него на руках, - вытаскивай руки.
   – Не могу, все мускулы затекли.
   Тогда я взял его за бока, приподнял, вытащил из куба и с табурета и поставил на ноги. Он снова ойкнул и привалился спиною ко мне.
   – Задница затекла, - усмехнувшись, прокомментировал он и тут же уставился на свои руки. На них была аккуратная повязка из биопласта. Остальные же руки были липкие от раствора, в котором проходила операция.
   – Что, смотришь, удлинились или нет? - это сказал через динамики Рэй.
   – Смотрю.
   – После первого дня ничего еще не заметишь. А ну, брысь отсюда, ходячие инфекции.
   После визита в Тальгир, Рив больше не боялся спать в каюте один. Но по утрам все равно старался проснуться раньше меня, пробраться в мою каюту, когда я еще сплю, и будить. А потом забраться ко мне под одеяло и "секретничать" на отвлеченные темы.
   И каждый день я отводил его в операционную, где Рэй продолжал растянутую на много дней операцию. Через пару дней после первого, время, проводимое там, увеличилось до полной четверти суток. Приходилось обходиться только частичной анестезией, но Рив терпел боль, даже не подавая виду. Мне же потом говорил, что еще несколько дней и совсем привыкнет к боли. И каждый день я продолжал свой рассказ, а он внимательно слушал его.
   На экране, показывающем происходящее в кубе, я видел, что сначала на концах обрубков рук у Рива образовались выросты деспециализированных клеток. Потом с каждым днем становилось все заметнее, как они обретают форму, вытягиваются, в них обозначаются кости, мышцы, кровеносные сосуды и нервы. В завершение каждого дня операции, Рэй снова все это полностью обматывал биопластом, до полного бесформенного состояния. Рив жаловался, что уж очень медленно руки растут, на что Рив говорил, что человек это не дерево, которое с помощью волста можно вырастить за несколько дней. Через девять дней после начала, Рив уже с восторгом говорил, что чувствует свои новые руки. А спустя пятнадцать дней Рэй сообщил мне, что сегодня не будет упаковывать эти его новые руки в биопласт и попросил подготовить к этому мальчишку. Сделал он это при помощи строки на экране. Я окончил свой рассказ немного побыстрее и обратился к Риву:
   – Парень, хочешь увидеть свои новые руки?
   – Конечно, хочу.
   – Сегодня ты их увидишь.
   – Но ведь они же еще не выросли.
   – То, что не выросли, пока не важно. Важно то, что уже сформировались. И вообще, когда увидишь, не сильно расстраивайся, операция-то еще не закончилась.
   – А с чего ты взял, что я должен расстроиться?
   – Предполагаю исходя из собственного опыта. Когда я свои новые пальцы увидел, меня чуть удар не хватил.
   – Не бойся, все будет хорошо.
   – Хорошие слова, но лучше адресуй их самому себе… Погоди, Рэй сигналит, что уже заканчивает, сейчас я приду.
   Болевой удар у Рива на этот раз был сильнее, но он все-таки перенес его спокойно. Но мне пришлось снова вытаскивать его и ставить на пол. Увидев свои руки, Рив даже вскрикнул. Потому что это были маленькие, красные, с тонкой прозрачной кожей ручки новорожденного, со сжатыми в кулачки совсем крошечными пальчиками. Но мальчишка довольно быстро совладал со своими чувствами и даже нашел в себе силы пошутить:
   – Новорожденные ручки, как у новорожденного… Вообще-то этого и следовало ожидать.
   – Ты весь в поту, пойдем в душ.
   – Погоди чуть-чуть.
   Рив, явно напрягаясь, заставил кулачки несколько раз разжаться и сжаться, при этом он даже чуть не вскрикивал от боли. Но потом улыбнулся во все лицо и первым вышел из операционной. По пути до душа я высказывал ему все возможные предупреждения:
   – Запомни, эти руки пока очень-очень слабые и нежные, а кожа на них как пленка. Не вздумай трогать ими хоть что-то неровное, а тем более опереться на них. В этом случае может получиться так, что придется все начинать с самого начала. Даже когда будешь спать, то не вздумай прижать их, впрочем, тогда тебе самому будет чересчур больно.
   – Вик, не читай мне, пожалуйста, всего этого. Это элементарно, а я не такой уж дурак.
   – Я не хочу, чтобы в случае чего меня мучила совесть, что тебе стало больно оттого, что я тебя не предупредил.
   – Вик, не замечая того, ты высказываешься совсем как Рэй.
   – Тут нечему удивляться, я ведь просто жил его жизнью.
   – Что, что?
   – В своем рассказе я дойду и до этого.
   В душе Рив уже совсем не стеснялся меня, но сейчас, посмотрев на себя в зеркало, снова смутился, но только чуть-чуть, и сказал:
   – Выгляжу очень даже странно, - он поднял правую руку и дотронулся ею до лица, слегка улыбнулся и сказал, - вот бы сфотографироваться с такими руками, чтобы потом посмотреть.
   – В чем проблема, попроси у Рэя. Он и сделает отпечаток на пластике.
   – Ой, только не сейчас.
   – Ну, разумеется, когда оденешься.
   Это я и сделал. Потом разложил на столе перед Ривом десяток отпечатков с его изображением. В различное время и в различных ракурсах. Мальчишка остался доволен и сказал, что будет их хранить.
   С каждым последующим днем настроение у мальчишки все больше и больше улучшалось. После восемнадцатого дня операции Рив уже мог брать своими еще непослушными руками кой-какие предметы, не слишком тяжелые и не слишком мелкие. Мне приходилось основательно предупреждать его, чтобы он не перегрузил их. На двадцать восьмой день руки у него, хоть еще и не выросли полностью, но уже стали достаточно крепкими, чтобы начать для них специальные тренировки, потому что эти руки все еще оставались неловкими и непослушными своему хозяину. На тренировки уходила большая часть дня. Но зато время в операционной Рэй стал понемногу сокращать. На двадцать пятый день мы с Ривом уже могли обменяться довольно крепким рукопожатием и даже затеять возню, бороться со мной на равных Рив не смог бы, даже будучи полностью здоровым. И вот, наконец-то, наступил двадцать восьмой, последний день операции. И в тот день я закончил свой рассказ и в последний раз отстегнул Рива от куба:
   – Все, дальше можешь действовать полностью самостоятельно.
   Рив как-то немного недоверчиво вытащил руки на свет, посмотрел себе на ладони и, улыбнувшись во все лицо, спросил:
   – Это последний раз?
   – Да, последний, но разве ты не удовлетворен?
   – Ну почему же, Вик, просто я сам еще не могу до конца поверить.
   Он встал, повернулся ко мне и протянул мне обе руки, я протянул в ответ свои, и мы взяли друг друга за локти. Я уже знал, что на этой планете так делают только близкие друзья. Так мы стояли молча наверно минут пять, потом Рив сказал:
   – Вик, ты мой самый лучший друг.
   Он взял в руку свою рубашку и снова посмотрел мне в глаза. Я обнял его за плечи, и мы пошли прочь из медотсека. Рив привел меня в мою каюту и первым делом отключил связь с Рэем, он уже прекрасно знал, как это делать. А потом сказал мне шепотом:
   – Вик, я хочу отблагодарить Рэя и сказать ему, что я стал почти что новым человеком.
   – Ну а что тогда смущаешься, скажи сразу, зачем откладывать.
   – Я сначала хочу привести себя в порядок.
   Он надел на себя рубашку, тщательно заправил ее в брюки и попросил у меня:
   – Вик, причеши меня так, как у вас причесываются.
   – Это будет для тебя неестественно. Ты же предпочитаешь ходить нечесаным.
   – Только не сейчас.
   – Ну ладно, иди сюда и садись на кровать.
   Я достал расческу, несколько раз провел ему по волосам:
   – Нет, Рив, у тебя волосы длинноватые, и к тому же двухцветные.
   – Двухцветные?
   – Иди к зеркалу и посмотри повнимательнее.
   Рив тут же вскочил, подлетел к зеркалу и, встав к нему вплотную, принялся внимательно рассматривать свои волосы, потом снова повернулся ко мне:
   – Да, действительно. Вообще-то, я слышал, что такое иногда бывает, после большого нервного потрясения.
   – Что-что, а потрясений у тебя было достаточно, досталось тогда крепко, не по годам.
   – И у меня будут волосы, как у старика… Ну и пусть, так даже интереснее. Вик, а ты можешь меня постричь?
   – Этим делом на "Игле" занимается Рэй и, надо сказать, профессионально. Но вообще-то, если так хочешь…
   – Хочу.
   – Тогда снимай рубашку и тащи сюда свою простыню, ее и без того уже пора менять.
   – Пять секунд, - сказал Рив и скрылся. Он уже перенял от нас поговорки, связанные с земной системой времени.
   В шкафу я видел еще от Рикста оставшиеся ножницы. Они оказались подходящими для такого дела, как стрижка, практически незатупляющиеся моноатомные (как и у раскрывающихся ножей) лезвия. Такими можно резать и тончайшую пленку, и металл, даже билитовое волокно, но тогда они быстро тупятся. Рив вернулся с простынею и где-то прихваченным табуретом. Поставил табурет перед зеркалом, тут же сбросил с себя рубашку и, кинув мне простыню, сел на табурет.
   – Не знаю даже, как тебя стричь, - сказал я, пощелкивая ножницами.
   – А очень просто. Срежь все волосы кроме бесцветных, а потом можно и подравнять.
   – Ну, хорошо, пусть будет так.
   Я принялся за работу и довольно быстро срезал у него все пепельно-серые волосы, которые клочьями падали на пол. Рив несколько раз ойкал и вздрагивал, на что я неизменно отвечал:
   – Не дергайся, а то уши обрежу.
   – А я Рэя попрошу, он мне новые вырастит.
   – Я тогда попрошу, чтобы вырастил как у осла.
   Рив после этого хохотал, он уже знал, какие у осла бывают уши. Когда прическа у мальчишки стала одноцветной, я сказал:
   – А волосы-то у тебя быстрее растут, чем я ожидал. Думал, что будут совсем коротенькие, а получается ничего прическа. Сейчас приведу в порядок.
   Потом Рив довольно долго рассматривал себя в зеркале и, по-видимому, оставшись довольным собой, сказал:
   – Вот сейчас-то я совсем перестал на себя походить. Увидит кто из знакомых, не сразу узнает.
   – Кто захочет, узнает. А теперь, дорогой, давай убирай с полу свои волосы.
   – Будет сделано.
   Рив быстро покончил с уборкой, но сначала попросил у меня лист пластика, свернул из него конверт и положил туда несколько прядок.
   – На память, - сказал он при этом, - больше у меня никогда уже такие волосы не вырастут.
   Потом он снова облачился в рубашку, тщательно все поправил на себе и сказал:
   – Пойдем в рубку. Там Рэй лучше всего себя изображает, когда захочет. Вик, ты у него попроси, чтобы изобразил.
   В рубке я не стал садиться в кресло, а просто дотронулся до голубой клавиши на пульте и, не дожидаясь ответа, сказал:
   – Рэй, будь другом, покажись на экране по нормальному.
   Ответа не последовало. Но через несколько секунд экран все-таки вспыхнул, на нем появилось "продолжение" рубки, а Рэй сидел там в кресле. Я подтолкнул Рива рукою в спину, и он подошел вплотную к экрану:
   – Рэй, я хочу тебя поблагодарить за все, что ты для меня сделал.
   – Не стоит благодарности, - Рэй слегка улыбнулся и, поднявшись с кресла, тоже "подошел" к самому экрану, словно бы встал вплотную к Риву.
   – Жаль, что не могу пожать тебе руки или даже прикоснуться к тебе. Но все равно, я хочу сказать, что ты мне тоже стал настоящим другом.
   Рэй снова улыбнулся, и на этот раз уже не слегка:
   – А ты уверен, что не можешь?
   – Но ведь ты по ту сторону экрана. Ты сам говорил, что это всего лишь изображение.
   – Это неважно. Да, я не могу придти к вам, но вы ко мне вполне можете.
   Рив обернулся и как-то недоверчиво глянул на меня. Я же кивнул головою и сказал:
   – Помнишь, я тебе рассказывал.
   Рив кивнул и снова повернулся к Рэю. Тот, продолжая улыбаться, сказал:
   – Приглашаю вас обоих к себе в гости. И советую не отказываться.
   Рив снова посмотрел на меня и, широко улыбнувшись, громко сказал:
   – Мы согласны.
   На то, как я открывал вход в обиталище Рэя, Рив смотрел с уважением. Но, как только скользнула вверх броневая заслонка, он первым устремился внутрь. Но то, что он там увидел, его немного разочаровало.
   – Не торопись, иди за мной.
   Мы поднялись на площадку с четырьмя дверями.
   – Рэй, в дверь, что прямо, ты нам заглянуть не дашь?
   – Это ни к чему. Идите направо. Что делать, ты и сам прекрасно знаешь.
   Я выбрал костюмы. Один протянул Риву, во второй облачился сам. Потом помог Риву подогнать костюм по размеру, надел на него шлем.
   – Словно в космос выходить собрались, - прокомментировал Рив.
   – В мир к Рэю можно перейти только здесь и только так.
   Я открыл дверь в камеру "универсального тренажера", там стоял полумрак. Рив первым шагнул внутрь, я последовал за ним. Пол перед нами вздыбился и образовал два подобия кресел. Увидев такую трансформацию, Рив даже отпрянул назад, упершись спиною в меня.
   – Чего ты испугался? - спросил я.
   – Что это такое?
   – Всего лишь полностью управляемая Рэем трансформируемая модель, чего ее бояться.
   – Садитесь, - прозвучал в это время голос Рэя.
   Я тут же сел в это кресло, и оно окружило меня со всех сторон. Рив же немного потоптался, но все-таки последовал моему примеру.
   – Закройте глаза и максимально расслабьтесь… Вот так, прекрасно, можете вставать.
   Мы встали, вышли и начали снимать костюмы. Рив, будучи в полном недоумении, спросил:
   – Что, ничего не получилось?
   – Все получилось, - ответил я, - мы уже в мире Рэя. Не удивляйся тому, что тут он похож на прежний.
   – А где же Рэй?
   – Он даст о себе знать.
   Рэй с этим не замедлил:
   – Я жду в капитанской каюте.
   Мы с Ривом сразу же направились туда. Но перед самой каютой он остановился, вроде бы показывая, что пропускает меня вперед, но я то прекрасно понял, что он просто не решается, и подтолкнул его к двери:
   – Входи, чего ждешь.
   Рив не подал виду. Открыл дверь, заглянул внутрь и замер, а на лице у него снова возникла улыбка.
   – Заходите, а то встали на пороге, - донесся из каюты голос Рэя.
   Рэй сейчас выглядел двенадцатилетним мальчишкой, таким я его еще никогда не видел. Я понял, что такой возраст он выбрал, чтобы выглядеть ровесником Риву.
   – Рэй, это ты что ли? - спросил он.
   – Нет, это не я, - ответил Рэй с усмешкой. Поднялся из кресла и сделал несколько шагов навстречу, первым протянул руки.
   Потом они встали, держа друг друга за локти. Они оказались почти что одного роста, если Рэй и повыше, то только чуть-чуть. Потом снова одновременно и почти что одинаково улыбнулись, опустили руки, снова подняли и, встретившись ладонями, переплели пальцы.
   – Рэй, там, на экране, ты старше был… А тут такой… настоящий.
   – Я бы мог выбрать любой возраст, но подумал, что так будет приятнее для тебя. Или я ошибся?
   – Нет, нет, не ошибся, оставайся таким, какой сейчас.
   На Рэе на этот раз была одета не "игловская" форма, а узкие брючки и блестящая безрукавка. Я вспомнил, что Рэй так одевался, будучи на Земле Рэем Закатом, но почему он сейчас решил так одеться, я не знал.
   Они тут же уселись на кровать и принялись о чем-то шептаться. Я даже слегка обиделся и сказал:
   – Если я вам здесь мешаю, тогда мне лучше уйти.
   – Ну что ты, Вик, - сказали они одновременно, а потом засмеялись от этого и Рэй продолжил, - тут Рив меня кое о чем спрашивал.
   – О том, что ты сейчас стал старше нас обоих.
   – Ну и хорошо, если вздумаете баловаться, буду воспитывать на правах старшего.
   – Ну, вот еще нашелся воспитатель, - сказал Рэй, ехидно усмехаясь, - встань к зеркалу и посмотри на себя.
   Я повернулся, чтобы видеть свое отражение. Сначала никакого отличия не заметил. Рэй что-то шепнул Риву на ухо, тот хохотнул и уставился на меня. И тут со мной начало твориться нечто странное, хотя я и знал, что в иллюзорном мире, возможно, все. Я начал прямо на глазах уменьшаться, то есть становиться младше и младше. Вот мне четырнадцать лет, тринадцать, двенадцать, десять, восемь, шесть, четыре. Тут Рэй остановился и спросил: