Коллинз Джеки. Приговор Лаки

   – Лин? Та самая Лин, которая снимается для модных журналов и каталогов? А разве она сейчас не с Чарли Долларом? – спросила Венера Мария, которая всегда была в курсе самых последних слухов и сплетен, и Лаки подумала, что ей удалось удивить подругу едва ли не впервые за все время их знакомства.
   – Я совершенно уверена, что сейчас она вовсе не с Чарли, – сказала она, не сдерживая своего торжества. – Я звонила Стиву полчаса назад, и Лин взяла трубку. Судя по всему, она переехала к нему, чтобы… гм-м… создать ему семейный уют и все такое.
   – Ты, наверное, шутишь! – заявила Венера Мария чуть ли не с обидой.
   – Нисколько, – заверила ее Лаки. – И по-моему, это просто великолепно. Ну, сама посуди, кто мог бы занять в жизни Стива то место, которое принадлежало Мэри Лу? Какая-нибудь восемнадцатилетняя соплячка, у которой молоко на губах не обсохло?
   Черта с два! Нет, Стиву повезло, что это именно Лин, и никто другой. Она зрелая, самостоятельная женщина, к тому же у нее есть характер. Лин не станет копировать Мэри Лу – она заставив Стива полюбить себя такой, какая она есть!
   – Да, это действительно здорово. Я ужасно рада за Стива, – сказала Венера Мария с воодушевлением. – А Чарли знает?
   – А он-то тут при чем? Чарли помолвлен с другой…
   – И, кажется, уже семь лет… – поддакнула Венера Мария и расхохоталась.
   – Ну хорошо, Винни, – сказала Лаки, тормозя у третьего светофора. Сегодня ей положительно не везло! «Когда спешишь, – подумала она, – все светофоры, как назло, включают красный перед самым твоим носом!» – Я буду держать тебя в курсе. Увидимся завтра.
   Выключая телефон, Лаки поймала на себе взгляд мужчины, который сидел в остановившемся рядом автомобиле. «О господи, – подумала она, – только бы это был не журналист!» В последнее время журналисты буквально преследовали ее.
   Как только на светофоре зажегся зеленый сигнал, Лаки так рванула с места, что покрышки протестующе взвизгнули. Несколько резких поворотов, и она оторвалась от преследователя, если, конечно, это был преследователь..
   И она поехала на Лома-Виста, где уже ждал ее Ленни.
 
   – Добрый вечер, – вежливо сказал Дюк.
   Солнце уже село, на улице начинало темнеть, и он решил, что имеет право на подобное приветствие.
   Клаудия как раз осматривала спальню, когда Пенни заметил незнакомца – молодого белого мужчину с румяным кукольным личиком. Но первым бросилось ему в глаза не лицо, а пистолет в его руке.
   – Пора бы уже научиться запирать входную дверь, – мягко сказал Дюк. – Лос-Анджелес буквально кишит всякими подонками.
   Ленни как зачарованный смотрел на ствол пистолета, и в его памяти оживали все подробности того кошмарного вечера, когда была убита Мэри Лу.
   – Только не стреляйте, – сказал он медленно. – Мы сделаем все, что вы захотите, только не стреляйте!
   У меня есть часы, несколько сот долларов и кредитная карточка. Кроме того, вы можете взять мою машину – она стоит на улице.
   – Люблю благоразумных мужчин, – приветливо сказал Дюк. – А сейчас я хочу, чтобы вы оба оставались благоразумными и разделись.
   – Что? – переспросил Ленни.
   – Сначала ты бросишь сюда часы и бумажник, а потом снимешь штаны и все остальное, – раздельно сказал Дюк, наслаждаясь каждым мгновением.
   Клаудия оцепенела от страха и только смотрела на Ленни большими, темными глазами, ища защиты.
   «О господи!.. – в отчаянии подумал Ленни. – Что делать? Всего несколько месяцев прошло с тех пор, как меня чуть не убили, и вот опять!.. Проклятье! Нет, отныне я всегда буду носить с собой пистолет и стрелять в каждого, кто только посмеет угрожать мне. Как это сделала бы Лаки…»
   При мысли о Лаки у него внутри все похолодело.
   Она должна была скоро приехать. Что будет, если и она наткнется на этого бандита?
   – Послушайте, – поспешно сказал Ленни, бросая грабителю бумажник и часы, – забирайте все и уходите. Сейчас сюда приедут и…
   – Вот как? – небрежно ответил Дюк. – По-моему, ты блефуешь, Ленни Голден. Раздевайся, пока я не пристрелил ее… – И он указал стволом пистолета на Клаудию.
   – Сними платье, Клаудия, – глухо сказал Ленни, развязывая галстук и снимая рубашку. «Откуда этот парень знает мое имя?» – мелькнуло у него в голове.
   – Ч-что? – На лице Клаудии отразилось недоумение.
   – Раздевайся, – повторил Ленни. – Он хочет забрать нашу одежду, чтобы мы не могли выбраться из дома и позвать на помощь.
   – Вот именно, – кивнул Дюк. – Я рад, что ты меня понял. Многие не понимают, и тогда… Пиф-паф! – Он рассмеялся.
   Клаудия начала медленно расстегивать платье.
   – Вот так, – с одобрением сказал Дюк, когда платье упало к ее ногам. – Теперь шаг назад.
   Клаудия посмотрела на Ленни. Он кивнул, и она выступила из платья.
   – Брюки долой! – скомандовал Дюк, поворачиваясь к Ленни.
   – Ты получил то, за чем пришел, – ответил он, ненавидя грабителя всеми силами души. Если бы Ленни мог, он бы задушил его голыми руками. – Уходи. Нет никакой необходимости унижать нас еще больше.
   – Да ты храбрец! – заметил Дюк. – Только вот «пушки» у тебя нет. Что ж, мужчина без «пушки», я и вправду восхищен… Только разговаривай со мной повежливее, приятель, – здесь командую я, понял?
   Ленни кивнул.
   – Вот и отлично. А теперь снимай брюки и скажи ей, чтобы вытряхивалась из своего белья.
   – Делай, как он сказал, Клаудия, – проговорил Ленни напряженным голосом.
   – Но, Ленни… – начала она.
   – Делай, что он говорит, – повторил Ленни, вспоминая, что те же слова он сказал и Мэри Лу. Но ее это не спасло. – Быстрее, Клаудия…
   Она расстегнула лифчик, освобождая полные, крепкие груди.
   Дюк облизнулся.
   – Замечательные сиськи, – сказал он и причмокнул. – Натуральные? Без всякого там силикона?
   Клаудия прикрыла груди руками.
   – А теперь трусы, – приказал Дюк.
   – Ленни! – взмолилась Клаудия. – Почему он делает это с нами? Почему?!
   – Потому что я так хочу, – ухмыльнулся Дюк. – А теперь поторопись…
   Всхлипывая, Клаудия сняла трусики и стояла теперь совершенно обнаженная.
   – Видишь вон ту кровать? – спросил Дюк; – Сними простыни, разорви на полосы и свяжи своего дружка.
   – Слушай, ты, – вмешался Ленни, – возьми деньги, часы и уматывай поскорее, если не хочешь, чтобы тебя схватили. Сейчас сюда приедут мои друзья!
   – Ой, как страшно! Ой, напугал! – насмешливо фыркнул Дюк. – Я тебе не верю, красавчик.
   Клаудия, глотая слезы, разорвала простыню и, следуя указаниям Дюка, крепко связала Ленни полосками ткани. Когда с этим было покончено, Дюк велел ему встать и привязал за руки к низкой потолочной балке, так сильно натянув импровизированную веревку, что Ленни едва доставал ногами до пола.
   Пока Дюк возился с веревками, Клаудия предприняла слабую попытку напасть на него, но он сильно оттолкнул ее.
   – Сядь на кровать и не двигайся, иначе я убью твоего дружка! – резко сказал он.
   Клаудия в страхе подчинилась.
 
   Убедившись, что Ленни надежно связан и не сможет освободиться, Дюк повернулся к Клаудии. Без одежды она была еще привлекательнее, и он решил, что не будет спешить, а насладится ею как следует.
   Оглядевшись по сторонам, Дюк увидел встроенную в стену музыкальную систему. Включив ее, он настроился на волну, которая передавала классическую музыку, и прибавил громкость.
   – Вивальди, – уверенно определил он, садясь в кресло. – А теперь потанцуй для меня, – приказал он Клаудии.
   Клаудия встала с кровати и начала медленно двигаться. У нее были длинные ноги, тонкая талия, пышная грудь, и вся она была такой соблазнительно о'круглой, что Дюк почувствовал, как у него потекли слюнки. Девчонка была как раз в его вкусе – не какая-нибудь драная кошка, у которой все ребра видны, а самый что ни на есть идеал женственности и красоты.
   При мысли о том, что он с ней сделает, Дюк начал возбуждаться.
   Ленни тоже смотрел на Клаудию. Иного выбора у него все равно не было, разве что вовсе закрыть глаза, но это было бы трусостью. Он должен пройти и через это.
   – Я думал, ты женат, – заметил Дюк, бросив в его сторону быстрый взгляд. – Это, наверное, твоя любовница? Скажи, хороша она в постели? Быстро ли она кончает? Расскажи мне все подробно, потому что я собираюсь ее трахнуть. А ты будешь на это смотреть.
   – Ублюдок! – прошипел Ленни. – Психованный больной ублюдок!
   – Благодарю. – Дюк издевательски поклонился. – Будем считать, что это комплимент. А теперь давай рассказывай…

Глава 44

   Добравшись до Лома-Виста, Лаки припарковала машину позади автомобиля Ленни. Она была рада, что он приехал сюда первым. Лаки рассчитывала, что они осмотрят дом, она его, конечно, одобрит, а потом они вместе поедут в какой-нибудь ресторан, чтобы поговорить без помех. В том, что все решится благополучно, Лаки теперь не сомневалась. Жизнь без Ленни была бессмысленной и пустой – она поняла это очень быстро и теперь хотела только одного: быть с ним. И теперь она знала, что точно так же думает и Ленни.
   Выбравшись из машины, Лаки подошла к входной двери, но та оказалась заперта. Звонок, на который она несколько раз нажала, похоже, не работал, и Лаки, вполголоса выругавшись, пошла в обход, надеясь проникнуть в дом через черный ход.
   Было уже темно, поэтому Лаки очень удивилась, когда наткнулась возле бассейна на Леонардо. «Почему ребенок здесь один? – удивилась Лаки. – И как он вообще здесь оказался? Может, и Клаудия тоже здесь? Но почему тогда Ленни меня не предупредил?»
   Завидев Лаки, мальчик со всех ног бросился к ней, размахивая руками и нечленораздельно мыча, словно силясь что-то сказать.
   – Привет, – холодно сказала Лаки. – А где твоя мама? Она здесь?
   Мальчик закивал и, схватив Лаки за полу жакета, потащил за собой.
   – В чем дело? – раздраженно спросила Лаки, но, заметив, что Леонардо тащит ее к задней стене дома, пошла за ним. Там из окон бил яркий свет и доносилась громкая классическая музыка. Привстав на цыпочки, Лаки заглянула в комнату.
   Первой, кого она увидела, была обнаженная Клаудия, которая танцевала под звуки вальса Штрауса.
   – О боже! – вполголоса ахнула Лаки. «Ленни Голден – мерзкая свинья! – пронеслось у нее в голове. – Ну, с меня довольно…»
   Не раздумывая больше, она повернулась, чтобы уйти, но Леонардо с новой силой вцепился ей в жакет и не отпускал, отчаянно жестикулируя свободной рукой и издавая невнятные жалобные звуки. Он явно старался что-то объяснить, но Лаки была не в состоянии его слушать.
   – Отпусти меня сейчас же, глупый мальчишка! – Она обернулась, чтобы вырвать полу жакета из его кулачка, как вдруг заметила в глубине комнаты Ленни, который почти висел под потолком со связанными руками и ногами.
   Потом Лаки увидела в кресле незнакомого мужчину с пистолетом в руке и поняла все.
   Лаки была напугана, но не растерялась. Она знала, что ей следует делать.
   Первым делом она схватила Леонардо за руку и, сделав ему знак молчать, потащила обратно к бассейну. Там она затолкала его в кусты и, приложив палец к губам, сказала:
   – Спрячься и сиди тихо, понял?
   Малыш опустился на четвереньки и без возражений заполз в самую глубину темных, густых кустов.
   Убедившись, что найти его будет трудно, Лаки поспешила обратно к машине. Там она вызвала по сотовому телефону полицию и достала из «бардачка» револьвер.
   Мысли роились у нее в голове. Что делать дальше?
   Дожидаться копов? Попытаться освободить Ленни?
   А вдруг преступник не один?
   «Но что, если с Ленни что-нибудь случится? – обожгла ее новая мысль. – Нет, нужно действовать немедленно».
   Порывшись в сумочке, Лаки достала пластиковую кредитную карточку. Много лет назад Буги показал ей, как открывать несложные замки, и сейчас эта наука ей пригодилась. Лаки потребовалось всего несколько секунд, чтобы отжать язычок замка и проникнуть в прихожую. К счастью, ей не нужно было особенно таиться, так как музыка заглушала все звуки, и все же она боялась, что ее выдаст стук собственного сердца, которое билось как сумасшедшее.
   Ленни, ее Ленни попал в беду и нуждался в ее помощи. Это было главным, и Лаки даже не вспомнила о том, что у нее есть еще дети, отец, друзья… Им, по крайней мере, ничто не угрожало.
 
   Танец девушки скоро наскучил Дюку, да и двигалась она тяжело, неуклюже. Его сестра была куда грациознее. Жаль, что ее нет сейчас здесь, подумал он.
   Бедняжка Мейбелин вынуждена сидеть в камере вместе с этой похожей на хорька Капистани! Ну ничего, когда-нибудь она выйдет, и они начнут работать вместе. Первым делом надо будет разобраться с этой старой развалиной Рени, чтобы они с сестрой могли без помех жить в собственном доме на Голливудских холмах.
   – Хватит, – резко скомандовал он, и Клаудия застыла, парализованная ужасом. – Видишь вон тот табурет? – снова сказал он, указывая на низенький пуфик. Встань на четвереньки и перегнись через сиденье. Марш!
   Он решил перейти к самому интересному номеру сегодняшней программы. Вид обнаженного женского тела разжег его аппетит, к тому же Дюка возбуждало сознание того, что у него будет зритель – подвешенный к потолку наподобие рождественской индейки Ленни Голден. Что ж, пусть напоследок полюбуется, как он вздрючит эту итальянскую телку.
   – Ради бога! – завопил Ленни. – Оставь ее!
   – Почему? – спросил Дюк, весьма удивленный тем, что Ленни осмелился заговорить. Он-то считал, что ему удалось достаточно запугать свою жертву. – Ты что, надеешься сам ею попользоваться?
   – Отпусти ее сейчас же, проклятый сукин сын, мерзавец, подонок!
   Дюк пожал плечами.
   – Не слушай своего дружка, детка, – обратился он к Клаудии. – Делай, что сказано. И поживее!
   Клаудия послушно опустилась на четвереньки и навалилась животом на пуфик. Ленни, поняв, что сейчас произойдет, содрогнулся и застонал.
   – Не делай этого!
   Дюк поднялся с кресла, расстегнул штаны и выпростал из ширинки эрегированный член. Он не был особенно велик, но вполне, способен сделать то, что задумал Дюк.
   Дюк шагнул к неподвижной Клаудии.
 
   Лаки бесшумно скользила вдоль темного коридора. Музыка по-прежнему гремела во всю мочь, мешая ей сосредоточиться. Проклятье! Ну ничего, она доберется до этого негодяя, кем бы он ни был!
   Дверь спальни была слегка приоткрыта, и Лаки одним быстрым движением распахнула ее во всю ширину.
   Первой она увидела Клаудию. Та стояла на четвереньках лицом к двери, опираясь грудью и животом на низкий мягкий пуф. Дюк, стоявший позади нее на коленях, с вожделением поглаживал ладонями ягодицы Клаудии. Ленни беспомощно свисал со стропила.
   Увидев Лаки, Дюк отпрянул от Клаудии и потянулся за пистолетом, который лежал рядом на полу.
   – Не двигаться! – гаркнула Лаки.
   – Это ты мне? – с вызовом откликнулся Дюк.
   – Тебе, говнюк. Брось оружие!
   – Извини, крошка, ничего не выйдет… – Он завладел пистолетом, но держал его стволом вниз.
   Лаки перевела дух. Задерживать маньяков и убийц не было ее любимым занятием.
   – Только попробуй! – пригрозила она. – Я тебе мозги вышибу!
   Дюк направил пистолет на Ленни.
   – Не успеешь, – сказал он, и Лаки увидела, как напрягся его палец, лежавший на спусковом крючке.
   Нужно стрелять, поняла она. Иначе будет действительно поздно.
   Лаки и Дюк выстрелили почти одновременно.
   Пуля, предназначавшаяся Ленни, пробила грудь Клаулии, в последний момент бросившейся между ним и Дюком.
   Пуля Лаки попала Дюку точно в сердце, и он упал на пол с улыбкой на кукольном личике.
   Все было кончено.

Глава 45

   Было начало одиннадцатого, когда Мейбелин неожиданно вызвали к начальнице тюрьмы.
   – Что случилось? – сонно спросила Мила, разбуженная шумом.
   – Не знаю. – Мейбелин пожала плечами. Они с Милой ссорились весь вечер, и в конце концов она решила, что ненавидит свою глупую соседку.
   – Черт! – пробормотала Мила. – Надеюсь, это не из-за меня! Смотри там не болтай лишнего!
   Мейбелин ничего не ответила, и надзирательница вывела ее из камеры.
   Вернулась она через двадцать минут, и по ее лицу Мила сразу поняла – что-то случилось.
   – В чем дело? – требовательно спросила она. – Тебя вызвали из-за меня? Что ты им рассказала? Говори, и, если ты проболталась, я тебя убью!
   – Нет, – ответила Мейбелин странно спокойным и каким-то отрешенным голосом. – Меня вызвали не из-за тебя.
   – А из-за чего же? Ведь должна же быть какая-то причина, чтобы вытащить тебя из камеры посреди ночи!
   – Меня вызвали из-за брата. Из-за Дюка.
   – А что с ним стряслось? Он замочил Ленни Голдена, как обещал? Ну конечно, он убил его и сам попался!
   Мейбелин посмотрела на нее пустым взглядом:
   – Он мертв – вот что стряслось. Убит.
   – Убит? Как – убит?! – удивилась Мила.
   – Обыкновенно. Он проник в дом, где был Ленни Голден. И кто-то его застрелил.
   – Кто-то? Не Ленни? Может быть, это были полицейские?
   – Я чувствую себя так, словно у меня вырезали сердце, – проговорила Мейбелин, не ответив на вопрос Милы. – Дюк был для меня всем… – Она повернулась к Миле, и лицо ее исказила гримаса ненависти и боли. – Это все ты! – крикнула она. – Если бы не ты, Дюка не убили бы!
   – При чем тут я? – удивилась Мила.
   – С тех пор как ты появилась в этой камере, у меня из-за тебя одни неприятности! – прошипела Мейбелин. – А теперь ты отняла у меня единственного дорогого мне человека!
   – А что твой брат сделал с моей «пушкой»? – спросила Мила, сообразив, что ее револьвер так и остался у Дюка. – Куда он ее дел?
   – С твоей «пушкой»? – переспросила Мейбелин. – Мой брат мертв, а у тебя только и забот что о собственной шкуре.
   – Ладно, молчу, – произнесла Мила с затаенной угрозой. – Завтра мне снова придется сидеть в суде и слушать, как эти тупые адвокаты убеждают всех и вся, что это я спланировала преступление, что я застрелила эту черную суку Беркли, что я соблазнила невинного цветного мальчика…
   – Ты тварь, – сказала Мейбелин с холодной ненавистью. – Если бы Дюк был здесь, он бы наказал тебя за твои грехи.
   – Мне очень жаль твоего брата, но из-за него я оказалась по уши в дерьме, – возразила Мила. – Как я теперь получу свой револьвер?
   – Ну ничего, бог накажет тебя за него и за меня! – убежденно заявила Мейбелин, не слушая ее. – Ты – адская тварь, сука! Дюк погиб из-за тебя!
   С этими словами она сунула руку под матрас и выхватила оттуда свою самую большую драгоценность – длинный и острый осколок стекла. Последовал молниеносный выпад, и стекло с легким сухим треском вошло в горло Милы.
   Мила даже не поняла, в чем дело. Покачнувшись, она захрипела и мешком осела на пол.
   – Так тебе и надо, – злобно прошипела Мейбелин. – Отправляйся обратно в ад – мне плевать.
   И она легла на койку и с головой укрылась одеялом, оставив Милу истекать кровью на полу.
 
   Прайс читал «Лос-Анджелес тайме», когда Ирен, войдя в комнату, спросила, нельзя ли ей с ним поговорить.
   – Может, попозже? – уточнил Прайс, откладывая газету. – Я что-то неважно себя чувствую.
   – Мне очень жаль, но… Я должна кое-что объяснить. Во всем, что произошло здесь в последние месяцы, виновата я.
   – Вот как? – удивился Прайс. Он действительно чувствовал себя скверно, но что-то в голосе Ирен заставило его насторожиться.
   – Да. – Ирен с мольбой сложила на груди руки. – Я плохо воспитывала Милу и не всегда была к ней добра. Я была ей скверной матерью…
   – Но при чем тут это? – нахмурился Прайс.
   – Я недолюбливала ее с тех самых пор, как она родилась. – Ирен покачала головой. – Она… она встала между нами. Между мной и тобой.
   – Мила встала между нами? В каком смысле? – Брови Прайса удивленно приподнялись. – Послушай, Ирен, мы действительно были близки в физическом смысле, но я, кажется, не давал тебе поводов надеяться, что между нами может что-то быть.
   – Я должна сказать тебе кое-что еще…
   – Говори, и побыстрее, – поторопил ее Прайс.
   Не хватало еще, чтобы экономка призналась ему в любви.
   – Видишь ли, так получилось, что… – Ирен собиралась рассказать ему все, но тут зазвонил телефон, и Прайс, обрадовавшись передышке, схватил трубку:
   – Алло? Да, это я… – Несколько минут он слушал, и лицо его становилось все мрачнее. – О черт! – вырвалось у него. – И что теперь будет? Ага, понятно… Хорошо, я… Я сам ей скажу. – Он осторожно положил трубку, встал и вытянул вперед руки. – Подойди ко мне, – сказал он.
   Ирен приблизилась, и Прайс заключил ее в объятия.
   – У меня скверные новости, Ирен…
   – Какие? – Она вскинула на него испуганные глаза.
   – Мила… На нее напала соседка по камере. Мне очень жаль, Ирен, но… Твоя дочь мертва.

Эпилог

   Шесть месяцев спустя
   – Доброе утро, – сказала Лаки, когда Ленни, Мария, Джино-младший и Леонардо вернулись с пляжа.
   Волосы у всех четверых были влажными, на коже налип песок, но лица сияли улыбками. – Кто хочет есть?
   Завтрак она накрыла на выходившей к морю террасе. Горячие сдобные булочки, свежие фрукты, йогурт, французские тосты и бекон выглядели очень аппетитно, и дети с радостными воплями бросились к столу.
   – Я хочу, я! – кричали все трое, а громче всех – Леонардо, который после удачной операции быстро научился говорить и каждый день перенимал у Джино и Марии новые словечки.
   Ласково обняв его за плечи, Лаки прижала мальчика к себе. Она успела полюбить Леонардо, который после смерти матери буквально прилип к Лаки, а она не отличала его от собственных детей. К тому же он был ей не чужой – в нем текла кровь Ленни.
   Клаудии устроили трогательные и пышные похороны, поминальные молитвы читались на английском» и итальянском языках.
   Лаки очень боялась, что после трагедии Ленни снова впадет в депрессию, и была счастлива, что этого не произошло. Ленни удалось не только справиться с собой, но и в корне изменить свое отношение к жизни. Теперь он регулярно ходил в тир, упражняясь в стрельбе из револьвера, и даже брал уроки карате, и Лаки мысленно аплодировала мужу. Он окреп, похудел, а главное – обрел уверенность в себе, которую не смогли бы поколебать никакие испытания.
   Впрочем, Лаки надеялась, что таких жестоких испытаний в его жизни больше не будет.
   Тем временем дети заспорили, кто будет сидеть во главе стола, и Лаки предложила уступить это место Леонардо.
   – Но я первая сказала, что хочу сидеть на папином месте! – надулась Мария.
   – Ну, может быть, завтра, – сказала Лаки, придвигая Леонардо стул. – Если будешь очень-очень, хорошей!
   – Я умею быть очень-очень хорошей! – тут же похвасталась Мария.
   – Я так и думала, – улыбнулась Лаки.
   Ленни подошел к ней сзади и крепко обнял. С его волос сыпался песок, но Лаки не возражала.
   – Как поживает сегодня моя маленькая женушка? – промурлыкал он.
   – Твоя маленькая женушка поживает неплохо, – ответила она. – А как поживает мой муж?
   – Счастлив как идиот, особенно сейчас, когда видит тебя. – Он уткнулся носом в ее шею.
   – Послушай, Ленни… – начала Лаки. – Что?
   – Мы выходим в двенадцать, так что будь добр – приготовься заранее. И не цепляйся за свой компьютер: когда я скажу «пора», ты должен тут, же спуститься. Ясно?
   – Гм-м… Я попробую.
   – И пробовать нечего. Да, не забудь побриться.
   Ленни ухмыльнулся и снова обнял ее.
   – Есть, сэр. Будет исполнено, сэр.
   – То-то, – добродушно проворчала Лаки. – В конце концов, мы не каждый день бываем на свадьбах.
 
   – Ты должна надеть это! – настаивала Бриджит.
   – И не подумаю, – уперлась Лин.
   – Нет, наденешь!
   Лин схватила голубые с оборочками подвязки и подбросила высоко в воздух. Подвязки упали точно в ведерко, где во льду охлаждалось шампанское, и выражение лица Лин стало виновато-хитрым.
   – Извини, я не хотела, – сказала она с раскаянием. – Теперь их точно нельзя надеть – они же мокрые!
   Бриджит нахмурилась:
   – Неужели ты никогда не слышала, что на свадьбу невеста обязательно должна надеть что-то голубое и обязательно взятое взаймы у подруги?
   – Слышала, но это не значит, что я должна надевать эти глупые кружавчики! Я же черная, и они мне совершенно не идут!
   – Ты невозможна! – в отчаянии вскричала Бриджит.
   Черная мордашка Лин расплылась в белозубой улыбке.
   – Вот и Стив так говорит!
   В Лос-Анджелес Лин прилетела накануне и, сняв номер в отеле «Бель-Эйр», устроила девичник, на котором, кроме Бриджит, присутствовали также Кира, Сузи и Анник – будущие подружки невесты. Кроме свадьбы, был и еще один повод праздновать. – Лин наконец-то попала на обложку «Уорлд спорте мэгэзин» и была на седьмом небе от счастья.
   Лин была очень рада видеть Бриджит в добром здравии. Ее подруга коротко остригла волосы, загорела и вернула себе недостающие фунты, которые делали ее фигуру особенно соблазнительной. Но главное – Бриджит сумела вернуть себе душевный покой, что, несомненно, было значительно труднее. Правда, к работе фотомодели она пока не вернулась, хотя ее агент, специально прилетавший из Нью-Йорка, умолял ее сделать это, стоя перед Бриджит на коленях. Но Лин прекрасно ее понимала. Бриджит пережила настоящий кошмар, и ей, конечно, нужно было время, чтобы совершенно успокоиться.
   Почти месяц Бриджит провалялась в римской больнице, страдая жесточайшим воспалением легких, и только по истечении этого срока Лаки разрешили забрать ее и перевезти в Америку. Да и Карло не желал просто так выпустить ее из своих рук. Он метал громы и молнии, пока его не посетил представитель итальянской полиции и не посоветовал держаться от Бриджит подальше. «У синьоры Сантанджело, – сказал он, беседуя с Карло с глазу на глаз, – очень много высокопоставленных друзей, так что поберегите здоровье и не беспокойте больше американскую девушку».