Коллинз Макс Аллан. Двойник (Настоящий преступник)

   - Вы сами это видите.
   Пурвин наклонился к телу. У него на голове была точно такая же соломенная шляпа, что и на мертвеце. Казалось, что Пурвин смотрит на свое страшное кривое отражение в зеркале.
   - Никаких сомнений - это точно Диллинджер. Но он подвергся основательной пластической операции. На лице уничтожены все особые приметы. Хирург прекрасно поработал.
   - Проверьте его карманы, - сказал Коули. Пурвин сделал это и нашел семь долларов и восемьдесят центов, а также золотые часы.
   Пурвин, держа деньги в руках, промолвил:
   - Вот плата за преступление. Коули взял часы и открыл их крышку. Там была маленькая фотография. Он показал ее Пурвину. Тот заметил:
   - Это старая любовь Диллинджера - Эвелин Фрешетт. Это точно.
   Коули кивнул головой.
   Я посмотрел на фото. Это была Полли Гамильтон.
   Несколько чикагских конов в форме, в синих рубашках со значками, пробились через толпу.
   - Итак, это - Джон Диллинджер, - сказал один из них, глядя на убитого.
   - Да. Что нам теперь делать? - спросил Пурвин. Копы посмотрели друг на друга, потом на Пурвина.
   - Кто здесь начальник? - спросил один из полицейских.
   - Я, - хором ответили Пурвин и Коули. Полицейские покачали головами, и один из них сказал:
   - Я вызову перевозку трупов.
   Через несколько минут пришла машина. Мертвеца положили на носилки и задвинули в глубь фургона. Туда же сели Пурвин и несколько агентов ФБР. Коули остался. Толпа не расходилась. Я тем временем прошел к своей машине.
   В толкучке у кафе я налетел на парня в мягкой шляпе с повязкой на носу. При свете неоновой рекламы его лицо было оранжевым. Я ударил его по почкам так сильно, как только смог.
   - Ух, - выдохнул он и грохнулся на асфальт. Вокруг стал собираться народ.
   Я дал ему ногой по ребрам и продолжал избивать. Еще один коп из Восточного Чикаго оказался рядом. У него было лицо, распухшее благодаря моему другу Барни Россу. Он пробивался через толпу, чтобы увидеть, что я вытворяю. Попытавшись ударить меня, он задел какую-то женщину. С ней был крупный мужчина. Наверное, ее муж. Он пару раз заехал копу по физиономии.
   Толпа была слишком велика, но дело дальше не пошло - свалки не получилось. Я уселся в машину, и мне было приятно, что справедливость хоть немного, но восторжествовала.
   Но когда я отъехал от кинотеатра, мне стало не по себе от охватившего чувства стыда. Я видел, как все случилось, и ничего не смог сделать, чтобы предотвратить убийство. Может, просто я глуп и мне не хватало храбрости или жесткости.
   Сегодня умер человек, которого я, так или иначе, подставил.
   Мне удалось как следует рассмотреть Джимми Лоуренса. Вблизи он был еще менее похож на Джона Диллинджера, чем издали. И тем не менее он был мертв.
   20
   Без четверти двенадцать я сидел в темноте своего офиса. Пульсирующие вспышки неоновых реклам, проникавшие в открытые окна, болью отозвались во всем теле.
   Аспирин, выпитый у Салли, уже прекратил свое действие. Я собирался остановиться в "Барни коктейль лоунж", чтобы выпить в надежде унять боль, но у меня было такое скверное настроение, что питье в одиночку только ухудшило бы его.
   После побоев я впервые появился в офисе. Барни прибрал в комнате, все было в порядке. На что мне еще жаловаться? Ведь у меня в качестве личной прислуги в моем офисе подрабатывал чемпион мира в легком весе!
   Я попытался улыбнуться, и в это время зазвонил телефон.
   - Да?
   - Нат?
   Это была Салли.
   - Привет, Элен.
   - Я подумала, что ты вернулся в свой офис...
   - Откуда ты звонишь? У тебя разве сегодня нет шоу?
   - Да... я звоню оттуда. Я пыталась дозвониться к себе домой... думала, что ты там... Я ведь оставила тебе ключ, правда?
   - Да, но я не думаю, что сегодня смогу составить тебе компанию.
   - Понимаю.
   - Понимаешь, Элен?
   - Да. Пауза.
   - Говорят, что Джон Диллинджер был застрелен. "Господи, как же быстро распространяются слухи в этом городе!" - подумал я.
   - Значит, это правда?
   - Да, кого-то застрелили.
   - Ты был там?
   - Был и все видел.
   Она мне ничего больше не сказала. Я слышал, как оркестр в "Кафе де ла Пе" играл модную песенку.
   - Нат, через пятнадцать минут я поеду домой на такси. Может, ты пойдешь к Дрейку и встретишь меня?
   - Не стоит.
   - Мы могли бы поговорить.
   - У меня нет на это сил.
   - Мне хотелось помочь тебе.
   - Если кто-то сможет это сделать, то только ты. Завтра.
   Еще одна пауза - слышались слова песенки "Еще одна невеста и еще один жених".
   - Хорошо, завтра, - согласилась Салли и повесила трубку.
   Несколько минут я просидел в темноте. Уличный шум сегодня поутих. Я встал, вытащил свою раскладную кровать и услышал стук в дверь - три быстрых удара и после паузы - еще три.
   В коридоре было достаточно светло, и через тонированное стекло я увидел маленькую фигурку.
   Открыв дверь, выглянул.
   "Черт меня подери!" - подумал я, увидев девушку.
   Она нервно улыбалась, и длинные ресницы опускались на синие-синие глаза, такие, как у Салли Рэнд. Но эта девушка в белой блузке, бежевой юбке и босоножках вовсе не была Салли Рэнд.
   - Привет, Нат, - сказала Полли Гамильтон.
   - Привет.
   - Можно войти?
   - Хорошо, но я не пойду с вами в кино, так что не просите меня об этом.
   У нее задрожала нижняя губа, и она опустила глаза.
   - Вы считаете, что я все знала?
   Я приоткрыл для нее дверь пошире, и она проскользнула в комнату. Рыжеватые волосы обрамляли ее лицо, от нее пахло жасмином. Я выглянул в коридор убедиться, нет ли там еще кого-нибудь. Коридор был пуст.
   Заперев дверь, я хотел зажечь свет, но Полли остановила меня, коснувшись моей руки. Прикосновение было теплым, как воздух, струящийся из открытых окон.
   - Нет, - задыхаясь, вымолвила она, - не нужно зажигать свет.
   Я даже подумал, не задумала ли она меня соблазнить, но понял, что она просто боится. Ведь страх и страсть могут иметь одинаковые признаки.
   У нее была с собой маленькая белая сумочка, которую она прижимала к себе, как фиговый листочек, пока рассматривала комнату. Свет с улицы позволял ей сделать это.
   - Я не заметил, чтобы у вас была сумочка в "Байографе", - сказал я.
   Она внимательно посмотрела на меня.
   - Вы там были.
   - Полли, мы что, будем продолжать дурачить друг друга?
   Она широко раскрыла глаза и с шумом втянула в себя воздух.
   - Нет!
   Она сказала это так, как будто ее оскорбляло мое подозрение в том, что она может говорить неправду.
   - Да, Полли, я был там, стоял на противоположной стороне улицы и держал руки в карманах, играя в игру "умелые ручки". Примерно так, как это делал агент ФБР с которым я там находился.
   Она осуждающе посмотрела на меня.
   - Вам обязательно нужно грубить мне?
   - Забавно, но такой же вопрос постоянно задает мне один агент ФБР. А я считаю грубым, когда тебя швыряют лицом на тротуар и стреляют несколько раз в спину.
   Она прикрыла рот ладошкой и уставилась на пол широко раскрытыми глазами. Ее всю затрясло. Казалось, она сейчас зарыдает, но слез пока не было.
   - Присядьте, Полли. - Я показал ей на кресло напротив стола.
   Она кивнула, села, продолжая сжимать в руках сумочку. Ноги были крепко сжаты, как у девственницы во время первого свидания. Она даже дрожала, как дрожат девственницы.
   Я сел за стол и показал ей на лампу, которую все же хотел зажечь. Она уже не возражала. Я включил лампу, она горела не ярко, образовав круг на столе и тускло освещая комнату.
   Она еще раз осмотрела комнату.
   - Это кровать Мерфи?
   - Вы первая, кто ее узнал.
   Она недовольно взглянула на меня, постепенно успокаиваясь.
   - Что это значит?
   - Это грубое замечание, забудьте о нем.
   - Хорошо. Вы... вам не интересно, почему я здесь?
   Я пожал плечами.
   - Наверное, мне следовало удивиться, но я плохо себя чувствую. Может, завтра я об этом и подумаю, если, конечно, вы сами сейчас не объясните.
   Я пытался быть ироничным, но ничего не выходило.
   - Мне жаль, что вы себя плохо чувствуете, - сказала Полли.
   - Дружки вашего бывшего мужа избили меня несколько дней назад.
   - Дружки моего бывшего мужа?
   - Да. Он ведь работал в полиции Восточного Чикаго, не так ли?
   - Да... Ну и что?
   - Вы развелись с ним пару месяцев назад. Это был не скандальный развод?
   Она вопросительно посмотрела на меня. Мне нравился ее рот.
   - Поставлю вопрос иначе: вы расстались друзьями или нет?
   Она пожала плечами.
   - Наверное.
   - Вы встречались с ним... когда работали в отеле "Костур"?
   Она снова кивнула, потом спохватилась.
   - А я-то думала, что вы плохо себя чувствуете.
   - Такая хорошенькая девушка придает мне силы. Я действительно чувствую себя гораздо лучше. И никак не могу понять, что же вы здесь делаете?
   Она мрачно уставилась на круг света от лампы на столе.
   - Я об этом тоже думаю. Эта игра начинала надоедать.
   - Если вы не знаете, почему оказались здесь, то лучше вам уйти. Я не хочу, чтобы вас видели здесь.
   - Почему? - удивилась она.
   - Я и так почти вляпался в это дело. Если мне повезет, то, когда начнут вынюхивать копы и пресса, меня, может, не будут трогать. А с вами я окажусь полностью в дерьме.
   Она оперлась на локоть, подперев лоб ладонью. Это делало ее похожей на ребенка, который в первый раз столкнулся со смертью. Потом наконец сказала:
   - Тогда я пойду.
   Но она продолжала сидеть, похожая на волшебного эльфа.
   - Послушайте, Полли. Фрэнк Нитти мне советовал Держаться по возможности в стороне от этого дела. Несмотря на это я все равно сегодня был там, у входа в "Байограф". Мне пора исчезнуть из "Мелодрамы на Манхэттене".
   Полли закрыла глаза и постаралась выдавить большую слезу, которая медленно потекла по щеке, пробежалась по губам и подбородку, оставляя блестящую дорожку. Наконец слеза шлепнулась на стол, как одинокая капля дождя.
   - Клянусь, я ничего не знала, - вымолвила Полли, вытирая лицо.
   - О чем вы ничего не знали?
   - Что его убьют.
   - А что вы думали, они станут с ним делать?
   - Я ничего не думала. Я даже не знала, что он Диллинджер!
   - А он действительно был Диллинджером?
   Она подняла голову и удивленно посмотрела на меня, пытаясь понять, что я еще задумал.
   - Что?..
   - Он был Диллинджером?
   Глаза ее раскрылись еще шире, как у актрис немого кино.
   - Ну, так говорили...
   - Кто? Кто и когда вам сказал, что это был Диллинджер?
   - Ну... Я слышала, что говорили люди из ФБР перед тем, как мы с Анной побежали по аллее. На некоторое время я вернулась к ней на квартиру, и она призналась, что с самого начала знала, что это был Диллинджер.
   - Она призналась, что привела его туда специально, чтобы до него могли добраться агенты ФБР?
   Полли покачала головой.
   - Анна просто сказала, что знала, что он - Диллинджер. И потом посоветовала мне идти домой... и несколько дней не высовывать носа.
   - А вместо этого вы пришли ко мне. Она снова покачала головой.
   - Нет, я сначала поехала в ресторан.
   - "Эс энд Эс"?
   - Да, они уже закрывались. Одна из девушек - Максин пошла со мной в кафе напротив, и мы выпили пива. Она не хотела этого делать... говорила, что неприлично ночью двум девушкам сидеть в кафе и пить пиво. Но Максин понимала, что мне был нужен кто-то, с кем можно было поговорить, потому что я была расстроена.
   - Что вы ей рассказали?
   - Ничего особенного, сказала, что Диллинджер убит. Ей стало интересно, откуда мне это известно, и я сказала, чтобы она прочитала об этом в завтрашних газетах. И еще призналась ей, что у меня нехорошо на душе.
   - Да, слишком много всего произошло за последнее время.
   - Почему вы так говорите?
   - Потому что происходящее помогает не вспоминать о том, как меня избили дружки вашего бывшего мужа.
   - Почему вы все время об этом говорите и ведете себя так, будто знаете то, чего не знаю я.
   - А что вы знаете?
   Она откинулась назад, подальше от света, так что ее лицо в полумраке трудно было различить. Но я прекрасно слышал ее голос.
   - Анна предложила мне... встречаться с этим парнем. Чтобы его занять. Чтобы он был...
   - Доволен и счастлив?
   Она вздохнула.
   - Да, счастлив. Можно я закурю?
   - Ладно, только пепел стряхивайте в пепельницу.
   - Где она?
   Я придвинул к ней пепельницу. Это был маленький кружок стекла с толстыми краями и надписью "Отель Моррисон".
   Полли зажгла сигарету, и ее оранжевый кончик засветился в темноте. Выпустив дым из ноздрей, начала говорить.
   - Он был приятным и добрым парнем. Мне нравилось повсюду с ним ездить на такси. Два раза он давал деньги, чтобы мы с Максин могли сходить на ярмарку. Один раз он мне дал сорок долларов и предложил съездить и купить себе что-нибудь. А потом дал еще пятьдесят долларов, чтобы я смогла сходить к зубному врачу. Но на эти деньги я купила одежду. Когда он узнал об этом, то даже не рассердился.
   - Он хорошо к вам относился.
   Полли сквозь клубы дыма покивала головой.
   - Нам было весело друг с другом.
   - Как вы думаете, кто был этот парень?
   - Он говорил, что работает в Управлении торговли и зовут его Джимми Лоуренс.
   - Вы поверили ему?
   - Нет, у него за ушами были шрамы от пластической операции, и я решила, что это какой-то жулик, которого Анна "пасет" для "Бойз".
   - Вы хотите сказать, для этой группы.
   - Наверное. Я плохо разбираюсь в таких вещах.
   - Зато Анна разбирается.
   - Конечно, она же - "мадам", не так ли?
   - Это вы меня спрашиваете?
   Ее синие глазки загорелись огнем.
   - Вы надо мной издеваетесь, чувствуете себя важной шишкой, да?
   - Простите, пожалуйста.
   Она снова выдохнула дым.
   - Да, больше сказать нечего. Он любил одеваться, был весьма аккуратным и чистым, и еще у него была хорошая улыбка.
   - Поэтому делать его счастливым, как просила Анна, оказалось не так уж сложно?
   - Вот, черт возьми, в чем дело. Мне он начал нравиться. Правда, Геллер, я просто начала сходить по нему с ума. Он был приятным человеком, хорошо относился ко мне и был добрым. Но он не мог быть добрым и милым, одновременно оставаясь при этом Джоном Диллинджером. Разве я не права?
   - Кажется, правы.
   - Я не могла предположить, что полюблю его. Знаете, ему очень нравилась песенка из фильма с Джоан Кроуфорд, который мы смотрели в "Марбро". - Она начала напевать приятным тоненьким голоском: "Всю ночь я только мечтаю о тебе...".
   У нее задрожали губы и по щеке потекла слеза.
   - У него был хороший голос?
   - Он пел и не фальшивил, обожал фильмы и всегда ходил на просмотры новых картин.
   - Да, до сегодняшнего вечера. Вам он по-настоящему понравился, да?
   - Да.
   - Вы не знали, что его собираются сегодня убить?
   - Нет.
   - Но вы хотя бы понимали, что рано или поздно он погибнет?
   - Нет! Я и не знала, что он Диллинджер!
   - Зачем вы пришли ко мне, Полли?
   - Мне было известно, что вы следили за нами. Об этом мне сказала Анна.
   - Она так и сказала? А не сказала она вам, почему я это делал?
   - Нет, но предупредила, чтобы я не говорила Джимми, что за нами следят.
   - И ничего не объяснила?
   Полли отрицательно покачала головой.
   - Нет, ничего.
   - А вы сами не подумали о причине?
   - Мне следовало делать то, за что платили.
   - Хорошо, что вы хотя бы честно в этом признались.
   - Нат, я говорю правду, поверьте.
   - Тогда объясните, зачем вы пришли ко мне. Полли прокашлялась.
   - Мне хотелось, чтобы вы знали, что я не имею никакого отношения к тому, что произошло у кинотеатра, что я, можно сказать, "невиновна".
   Я чуть не свалился с кресла.
   - "Невиновна"?
   - Я не знала, что его хотят убить. Я не подставляла его.
   - Допустим, но почему вы мне говорите об этом?
   - Я просто хотела, чтобы вы об этом знали. Нат, ночь, которую мы провели вместе, для меня стала самой памятной.
   - Для вас я был очередным мужиком, к тому же пьяным.
   Полли наклонилась вперед, затушила сигарету и мягкой теплой рукой коснулась моей руки, которой я опирался о стол. У нее была милая улыбка. Мне хотелось нырнуть в ее синие глаза.
   - Вы хорошо отнеслись ко мне и очень мне понравились, - сказала она.
   - Так же понравился, как Джимми Лоуренс?
   Она отдернула свою руку, будто обожглась.
   - Вы - противный человек!
   - Может, и так. И я еще жив, но если стану возиться с вами, то это долго не протянется.
   - Ублюдок...
   - Леди, мой отец женился на моей матери. Не знаю, родились ли вы от брака своих родителей, правда, меня это и не волнует. Я догадываюсь, зачем вы пришли сюда... пытаетесь предстать "невиновной" в моих глазах, чтобы не выглядеть Иудой в женском платье, когда я стану рассказывать все полиции и газетчикам.
   - Ты сукин сын!
   Я встал.
   - Опять ошибочка! Моя мамочка была хорошей и доброй женщиной. Такой же доброй, как Джимми Лоуренс. А теперь выметайся отсюда к чертовой бабушке!
   Она встала.
   - Подонок! Трахальщик!
   - Ты права. Но не сегодня, и не с тобой! Выметайся!
   Злая, как фурия, она двинулась к двери, когда за стеклом показалась какая-то тень и кто-то громко забарабанил. Я втолкнул Полли в туалет и приложил палец к губам.
   - Ш-ш-ш-ш!
   Полли испуганно и удивленно посмотрела на меня. Я запер ее в туалете.
   Подойдя к столу, достал пистолет, осторожно направился к двери и стал боком у стены, наполовину состоящей из дерева и стекла. Может, меня и не было видно через матовое стекло, но рисковать не хотелось.
   Кто-то хриплым голосом сказал:
   - Открывай, Геллер, или мы выбьем дверь!
   Мне показался знакомым этот неприятный мужской голос, и так хотелось надеяться, что я ошибался.
   - А можешь, не открывать. Мы с огромным удовольствием выломаем твою дверь.
   Да, я не ошибался, это был тот самый голос.
   Я вернулся к столу и убрал пистолет.
   "Господи!" - подумал я, глядя на дверь туалета.
   Затем открыл дверь офиса. За ней стоял приземистый плотный мужчина в очках в темной оправе и с седыми волосами. Он обмахивался шляпой. Только так можно было понять, что ему жарко, хотя на нем был надет костюм, а на лице не было ни капельки пота.
   У стены в коридоре стоял другой мужчина, плотный и более высокий, с которого ручьями лил пот. Он стоял, напрягшись, будто сейчас должно было происходить опознание преступника.
   Маленький мужчина прошмыгнул мимо меня и закрыл за собой дверь, оставив помощника в коридоре.
   - Чувствуйте себя, как дома, капитан Стеги, - приветствовал я его.
   21
   Стеги прошел в комнату и сел на стул, который еще сохранял тепло тела Полли Гамильтон. Я не стал включать общий свет. Света настольной лампы было достаточно. Стеги не желал смотреть на меня. Ну и мне также не хотелось бы видеть его.
   Он принюхался и посмотрел на дымящийся окурок в помаде, лежавший в пепельнице.
   - У вас была женщина, Геллер? Пахнет духами и табаком. Вы же не курите?!
   - Да, и не крашу губы; мне льстит, что вы так много знаете обо мне, капитан. Он хмыкнул.
   - Не радуйтесь. Все знать о врагах - моя обязанность.
   - Я не враг, капитан. Он оглядел офис.
   - Вы здесь работаете и живете. Значит, дела ваши не так хороши.
   - Это вас не касается.
   - Не нарывайтесь на неприятности...
   - Капитан, я добровольно впустил вас сюда. Не вижу ордера!
   Он протянул вперед свои маленькие, но сильные руки ладонями вверх. Его пальцы были похожи на толстые сосиски.
   - Я что, обыскиваю ваш офис?
   - Пока нет.
   - И не стану этого делать. Это... визит дружбы.
   Он чуть не подавился, сказав слово "дружба".
   - Капитан, вы плохо обо мне думаете, если считаете, что я грязный полицейский...
   Он выставил вперед указательный палец-сосиску и грозно проговорил:
   - Я считаю вас бывшим грязным полицейским. Не следует столь небрежно обращаться с фактами.
   Я вздохнул. В этой ситуации, когда Полли Гамильтон сидела в туалете, мне, наверное, следовало волноваться. Конечно, было неприятно, и я злился. У меня все болело, и я оказался в этом замешанным.
   Передо мной сидел благочестивый капитан Джон Стеги, чикагский коп, настолько честный, что рядом с ним Элиот Несс походил на одинокого Джона Сильвера. Это напоминание о совести мне было необходимо точно так же, как Джимми Лоуренсу требовалась дырка в голове.
   - Капитан... вы просто делаете вид, что ненавидите меня, потому что я когда-то был полицейским. Но дело не в этом. Настоящая причина вашего отношения ко мне заключается в том, что я разоблачил некоторых нечестных и грязных полицейских и тем самым поставил вас и ваших подчиненных в неудобное положение.
   - Не наглейте, иначе...
   - Стеги, сейчас мы с вами вдвоем. Может, вам стоит последить за собой?
   Он подумал над моим предложением, потом сказал:
   - Вы что, мне угрожаете?
   - Нет. Просто готов к тому, чтобы послать вас к черту. И сделаю это, когда захочу.
   Он глубоко вздохнул.
   На его тонких губах появилось что-то вроде уважительной ухмылки.
   - Ясно.
   Вынув из кармана сложенную бумагу, Стеги развернул ее и положил передо мной на стол.
   Это был плакат по розыску Джона Диллинджера, выпущенный отделом расследования преступлений.
   - Надеюсь, вам понравится этот сувенир. Понимаете, я чистил свой стол, - объяснил он. Я кивнул головой.
   - Конечно, отряду по розыску Диллинджера теперь, когда он мертв, нечего делать.
   - Геллер, как вы оказались там? Он имел в виду "Байограф". Я не стал притворяться, что не понимаю вопроса.
   - Я пытался остановить это.
   - Что?
   Я пожалел, что произнес эту фразу. Но поскольку я ее произнес, мне следовало все объяснить.
   - Все было подстроено так, чтобы никто не помешал полицейским из Восточного Чикаго убить свою жертву. Я понимал это и пытался убедить в этом Коули и Пурвина. Мне казалось, что удалось это сделать, но они не смогли предотвратить убийство. Если вообще хотели предотвратить...
   - Черт! - сказал Стеги и стукнул маленьким твердым кулаком по столу. Пепельница подпрыгнула. Держу пари, что Полли Гамильтон сделала то же самое в туалете.
   - Простите, капитан... но мне кажется, что я все-таки был прав.
   Он махнул рукой. Встал и принялся шагать по комнате. Затем подошел к столу и оперся на него одной рукой, а другой стал размахивать.
   - В начале прошлой недели они пришли ко мне в кабинет - Заркович и этот капитан. Как его имя?
   - О'Нейли.
   - О'Нейли, - повторил Стеги, будто повторял слова клятвы. - Вы знаете, что сказали эти сукины дети?
   - Нет!
   - Они мне сказали, что знают, где находится Диллинджер. Он был в Чикаго и там прятался, и они пообещали привести меня к нему. Но только с одним условием: мы должны были его убить.
   Он вздохнул и посмотрел на меня широко открытыми глазами. В комнате воцарилась тишина.
   Потом он сказал:
   - Мы, отряд по поимке Диллинджера Чикагского полицейского управления, должны были дать обещание, что захватим и убьем его. В противном случае не получим никакой информации от наших братьев - офицеров из Восточного Чикаго.
   - И вы их вышвырнули из кабинета?
   Он медленно кивнул.
   - Я им сказал, что даже Джону Диллинджеру дам шанс, чтобы он сдался.
   - Но примерно шесть месяцев назад вы говорили прессе совершенно противоположное. Стеги снова сел.
   - Не совсем. Для нашего отряда я выбрал самых лучших стрелков, потому что все эти бандиты любят палить из пистолетов. Прекратить пальбу можно с помощью такой же стрельбы.
   - Вы заявляли, что хотите либо выдворить банду Диллинджера из штата, либо всех их похоронить. И еще говорили, что предпочитаете последнее.
   Странно, но Стеги почти смутился.
   - Гипербола.
   - Капитан, вы должны быть счастливы. Джон Диллинджер мертв. Вы выполнили свое обещание... даже если все это было сделано не вашими руками.
   Он вытащил сигару из внутреннего кармана пиджака откусил кончик и зажег ее.
   - Геллер, я оценил вашу иронию. Если вы считаете, что я злюсь на федовцев за то, что они расправились с моим человеком, то вы ошибаетесь. Это чушь. Мне наплевать, кто ловит этих гнид, главное, чтобы они были пойманы.
   - Почему же тогда вы не выглядите победителем?
   Он положил сигару в пепельницу, не сделав ни единой затяжки, и мрачно произнес:
   - Я ненавижу полицейские расстрелы.
   - Парню, которого убили, это тоже не понравилось бы!
   Он сделал вид, что ничего не слышал, а потом сказал больше для себя, чем для меня:
   - Я пытаюсь быть хорошим полицейским, но это так непросто. Есть города, где большое влияние имеют политики, но нет ни одного такого, где было бы столь сильным влияние гангстеров. И тем не менее я горжусь моей работой в моем городе, потому что иногда мы добиваемся своей цели. Делаем то, что от нас ожидают. Но когда копы хладнокровно расстреливают беглецов, даже не пытаясь их поймать, меня начинает тошнить, Геллер. Я задумываюсь, черт побери, в какой стране живу. Чем мы отличаемся от штурмовиков Гитлера?
   - Человека в "Байографе" убили не копы Чикаго.
   - Нет, это были федовцы, я уверен.
   - Я повторяю, это были не федовцы.
   - Неужели.
   - Вспомните о тех двух парнях, которые заходили к вам в офис.
   - Это сделали сами Заркович и О'Нейли!
   - Попали, капитан. Я дал бы вам сигару в награду, но у вас уже есть одна.
   - Черт побери! Вы знаете, они ведь работали с ним.
   - Что?
   - Многие люди из Восточного Чикаго были с ним связаны. Полицейские, политики, судьи. Все они работали с Диллинджером. Вот в чем дело. Им нужно было заткнуть ему рот еще до того, как он мог бы их выдать в связи с коррупцией в Индиане. И все снова возвращается к Краун-Пойнт.
   - Вы имеете в виду тюрьму, когда Диллинджер удрал с помощью деревянного пистолета?
   Стеги снова улыбнулся.
   - Это был не деревянный пистолет. Кто-то из тех, кто работал в тюрьме, передал ему настоящий.