Коннелли Майкл. Луна без курса

   – Объясни, что происходит? Я не...
   – Объясню, когда придешь. Поспеши. Возможно, я еще смогу помочь тебе, но ты должен выйти немедленно и все выложить начистоту.
   Прежде чем Полц успел ответить, Карч закрыл телефон. Потом подошел к своей машине и сел в нее. Это был черный «линкольн» – лимузин старой модели с большим багажником. Стекла были затемнены. Машина ему нравилась, только бензина расходовалось много, и его часто принимали за чьего-то личного шофера. Он повернул зеркало заднего обзора так, чтобы видеть въезд на автостоянку в тридцати метрах сзади. Расстегнул пиджак, вынул девятимиллиметровый «зиг зауэр» из кобуры. Потом полез рукой под сиденье и стал шарить среди пружин, пока пальцы не коснулись приклеенного лентой глушителя. Оторвал его, надел на ствол «зига» и сунул оружие между сиденьем и дверцей.
   Через пять минут ожидания Карч увидел в зеркале, как Полц появился в дверях магазина и направился к «линкольну». Он курил только что зажженную сигарету и шел широким шагом с решительным, если не гневным видом. Карч улыбнулся. Над этим он собирался позабавиться.
   Полц сел на пассажирское сиденье с грозным выражением лица, от него несло луком.
   – Дело должно быть серьезным, черт побери. Я на повременке.
   Карч повернулся к нему и молчал, пока их взгляды не встретились.
   – Надеюсь, будет.
   Больше он не добавил ничего. Полц, посидев несколько секунд, взорвался:
   – Ну какого хрена тебе нужно?
   – Не знаю. Что нужно тебе?Ты ведь мне звонил.
   – Что за чушь? Ты только что позвонил, сказал...
   Карч расхохотался, что привело Полца в замешательство и заставило умолкнуть. Потом повернул ключ зажигания, завел мотор. Быстро включил скорость и оглянулся через левое плечо, собираясь выехать на дорогу. Услышал, как защелкнулись автоматические замки на дверцах, когда шестерни коробки передач пришли в движение.
   – Эй, эй, погоди, – запротестовал Полц. – Я на повременке. Мы никуда...
   Он попытался открыть дверцу, но автоматический замок не позволил. Пока искал кнопку, которая его отопрет, Карч, дав полный газ, выехал на дорогу.
   – Успокойся, на ходу дверцу не отопрешь. Запор обеспечивает безопасность.
   – Черт возьми, – произнес Поли, раздраженно вскинув руки. – Куда мы едем?
   – У нас проблема, Джером, – спокойно ответил Карч.
   И поехал на запад по Тропикана-стрит. Над рекламами виднелись вершины гор.
   – Что ты выдумываешь? Нет у нас никакой проблемы. Я целый год не звонил тебе, и не называй меня так, черт возьми.
   – Джером Сандер Полц... Джерри С... Джер Си. Какое имя хочешь на камне?
   – Каком еще камне? Ты что...
   – Который поставят на твоей могиле.
   Полц наконец умолк. Карч глянул на него и кивнул.
   – Дело очень серьезное, осел. Твой фургон засекли. Прошлой ночью. Засняли на пленку.
   Полц затряс головой, словно пытаясь избавиться от кошмара.
   – Понятия не имею, о чем ты. Куда мы едем?
   – В укромное место, где можно разговаривать.
   – Какой это разговор? Говоришь ты, а я в толк не возьму, о чем речь.
   – Ладно, когда приедем на место, разговор будет.
   Через десять минут железобетонные здания остались позади, и частные дома стали редеть, по мере того как «линкольн» приближался к пустыне. Карч глянул на Полца и увидел, что тот начинает осознавать, в какой переплет угодил. Все осознавали, поняв, что едут в пустыню. Он вытащил «зиг» и положил на колени, ствол смотрел Полцу в грудь.
   – Тьфу ты, черт, – заговорил Полц, когда увидел пистолет и окончательно уяснил свое положение. – Вот гнусная сука.
   Карч широко улыбнулся и спросил:
   – Кто она?
   – Ее зовут Касси Блэк, – быстро ответил Полц. – Пропади она пропадом. Я не защищаю ее.
   Карч сощурился, собираясь с мыслями. Касси Блэк. Имя было смутно знакомым, но он не мог припомнить, кто это.
   – Та самая, что была с Максом Фрилингом шесть лет назад.
   Карч бросил быстрый взгляд на Полца.
   – Я не лгу. Неужели не помнишь?
   Карч затряс головой. Такого не могло быть.
   – Она была наводчицей, внутрь не совалась.
   – Насколько я понимаю, Макс ее кое-чему научил.
   – Но ее же посадили. За убийство Макса.
   – Непредумышленное убийство, Карч. Она уже на свободе. Сказала, что живет в Лос-Анджелесе.
   Карч задумался и взглянул на часы. Он встретился с Гримальди в номере 2014 всего три часа назад и уже знает фамилию и историю. Повел плечами, наслаждаясь растущим в груди возбуждением, потом повернулся к сидевшему рядом человеку.
   – Знаешь, Джером, я считал, между нами существует соглашение. Думал, как только узнаешь хоть что-то,имеющее отношение к «Клеопатре», сообщишь мне. Ты знаешь, что если в кабинете меня нет, то я два-три раза прослушиваю автоответчик. И странно, что ты не позвонил ни на этой неделе, ни на прошлой и вообще черт знает сколько времени.
   – Слушай, Карч, я не знал, что это будет «Клео», да и все равно позвонить не мог. Я был лишен свободы,черт побери.
   – Лишен свободы? Каким образом?
   – Лежал связанным в кузове фургона.
   В течение десяти минут Полц взволнованно излагал Карчу свою версию событий прошлого вечера. Карч молча слушал, запоминая все несообразности и несоответствия в рассказе.
   – Я не мог позвонить, – сказал в заключение Полц. – Позвонил бы непременно, но она всю ночь продержала меня в кузове. Вот смотри.
   Он повернулся и подался вперед. Карч поднял пистолет, и Полц вскинул руки ладонями наружу. Потом указал на уголки рта, где были одинаковые порезы, выглядевшие свежими и болезненными.
   – Это от ленты, которой она привязывала мне кляп. Я говорю правду.
   – Сядь, как сидел.
   Полц принял прежнюю позу. Минуту они ехали молча, Карч думал о рассказе Полца.
   – Ты не говоришь всего. Она знала, что в тот раз ты донес о них мне?
   – Нет. Никто не знал, кроме тебя.
   Карч кивнул. Судебного разбирательства не было, так что ему не пришлось излагать эту историю публично. Только полицейским, и одним из первых был Айверсон.
   – С кем она работала теперь?
   – Одна. Появилась вдруг у стойки, и с этого все пошло. Больше я никого не видел.
   И все-таки в рассказе Полца оставалась какая-то неясность.
   – Ты не говоришь мне всего. Ты с ней что-то сделал. Пытался ограбить?
   Полц промолчал, и Карч воспринял это как подтверждение.
   – Пытался. Понял, что она одна, и решил грабануть ее. Только женщина была к этому готова, и потерпевшим оказался ты.Потому-то она и не развязала тебя, пока не завершила работу.
   – Ну хорошо, пытался. Что из того, черт возьми?
   Карч не ответил. Город уже остался далеко позади. Карчу нравилось в пустыне, особенно весной, пока еще не слишком жарко.
   – Что она делает в Лос-Анджелесе? – спросил он.
   – Она не сказала, а я не спрашивал. Слушай, куда мы едем? Я сказал тебе все, что знаю.
   Карч не ответил.
   – Послушай, Карч, я знаю, что у тебя на уме. Думаешь, я ушел, никому не сказав, с кем иду на встречу?
   Карч с рассеянным видом бросил на него взгляд.
   – Да, Джерси, именно так я и думаю.
   Это нельзя было даже назвать блефом. Характер их давних отношений требовал, чтобы в таких случаях Полц говорил коллегам, будто идет покурить, и только.
   Карч повернул «линкольн» влево, на дорогу, именуемую, как он знал, на картах округа Сэддл-Ранч-роуд. Она проходила по земле, размежеванной под застройку тридцать лет назад. Туда проложили несколько дорог, но план застройки лопнул, и ни единый дом возведен не был. Город разрастался быстро, но строители могли добраться туда лет через десять. Карч надеялся, что к тому времени его в Лас-Вегасе не будет.
   Он остановил машину перед старой заброшенной торговой конторой. Окна и дверь давно исчезли. Дырки от пуль, рисунки и надписи покрывали все стены внутри и снаружи, пол был завален битым стеклом и жестянками из-под пива. Утреннее солнце освещало серебристую паутину в пустом дверном проеме. Карч взглянул на растущую ярдах в десяти от постройки юкку. Он посадил ее много лет назад, просто для того, чтобы отметить место. И всегда удивлялся, как она разрослась в пустыне.
   Заглушив мотор, Карч взглянул на Полца, в лице которого не было ни кровинки.
   – Послушай, Карч, я сказал тебе все, что знаю об этой суке и о том, что произошло. Совершенно незачем...
   – Вылезай.
   – Как? Здесь?
   – Да, живо.
   Он поднял в напоминание «зиг», и Поли попытался открыть дверцу. Она была все еще заперта. Карч с улыбкой смотрел, как рука пассажира нащупывала кнопку отпирания. Наконец Полц нашел ее и открыл дверцу. Вылез из машины, и Карч последовал за ним.
   Карч пошел к нему в обход машины спереди. Пистолет он держал в опущенной руке.
   – Что ты собираешься делать? – спросил Полц, подняв руки в знак капитуляции.
   Карч пропустил вопрос мимо ушей и огляделся.
   – Это место... Я езжу сюда много лет. С детства. Отец привозил меня сюда посмотреть на звезды. Зимой мы сидели на капоте «доджа», и тепло мотора согревало нас.
   Карч повернулся лицом к городу.
   – Знаешь, ночью он мог взглянуть на Стрип и определить казино просто по цвету неона. «Пески», «Дезерт инн», «Звездная пыль»... Тогда я любил этот город. Теперь это просто... дерьмо. Парки развлечений и дерьмо. Класса больше нет. Конечно, городом тогда заправляли крючконосые, но класс у него был. Теперь это просто...
   Не договорив, Карч взглянул на Полца так, словно только что увидел его.
   – Сколько она заплатила тебе?
   – Ничего.
   Карч направился к нему, и Полц выпалил:
   – Восемь тысяч. И только. Но это за оборудование. В долю она меня не брала. Просто дала мне восемь тысяч и освободила от пут.
   Карчу показалось странным, что Касси Блэк отпустила Полца – и даже расплатилась с ним, после того как убила Идальго. Эту разницу в поведении требовалось обдумать. В номере что-то произошло, и сказать, что именно, очевидно, могла только она.
   – Где эти восемь тысяч?
   – У меня дома, в сейфе. Поехали. Я покажу. Я отдам их тебе.
   Карч невесело улыбнулся:
   – Она рассказала о работе, когда освобождала тебя от пут?
   – Ни словом не обмолвилась. Разрезала их и вылезла из фургона. Деньги я нашел на переднем сиденье вместе с ключами.
   – А чемоданчик?
   – Какой чемоданчик?
   Карч сделал паузу и решил оставить эту тему. Вряд ли Касси Блэк говорила о чемоданчике Полцу. Видимо, она поняла, что там электронная защита, и пока даже не открывала его.
   От Полца, решил он, больше ничего добиться нельзя, кроме разве что восьми тысяч, лежащих у него дома.
   – Подойди сюда, – сказал он, указав на передок «линкольна». – Положи на капот бумажник и ключи.
   Полц повиновался и остался около машины. Карч стоял у левого крыла.
   – Вы обокрали тех, кого не следовало. И она убила того, кого не нужно было бы убивать.
   У Полца отвисла челюсть, но он быстро совладал с собой.
   – Понятия не имею, о чем ты... Я ничего не крал. Я...
   – Ты помогал, так что виновен в той же мере. Понимаешь?
   Полц зажмурился, потом отчаянно заскулил:
   – Я извиняюсь. Я не знал. Пожалуйста, окажи снисхождение.
   Карч смотрел мимо него на окружающую бесплодную землю. Его взгляд задержался на юкке и двинулся дальше. Пустыня в своей первозданности была поистине прекрасна.
   – Знаешь, почему я приехал сюда?
   – Знаю.
   Карч едва не рассмеялся.
   – Я имею в виду именно это место.
   – Тогда нет.
   – Потому что тридцать лет назад, когда эту территорию разбили на участки и начали продавать их простакам, землю так разрыхлили, что казалось, она готова к строительству и тебе начнут строить дом, едва ты выложишь деньги. Это была одна из жульнических уловок, и сработала она прекрасно.
   Полц кивнул, словно нашел эту историю интересной.
   – Мой отец купил один из участков...
   – Вот почему ты приехал, да?
   Тон Полца был вымученным, отчаянным. Карч пропустил вопрос мимо ушей.
   – Тридцать лет – большой срок. Земля с тех пор основательно затвердела, но стоит отъехать отсюда и начать копать, там окажется слой рыхлого песка толщиной в фут, а потом он станет твердым, как скальный монолит. Люди думают, копать в пустыне легко, как на пляже. Ничего подобного. Земля под верхним слоем песка слеживалась примерно два миллиона лет. Лопата отскакивает от нее.
   Он взглянул на Полца.
   – Вот почему копать мне нравится здесь. То есть, пойми меня правильно, работа все равно тяжелая, но фута на три углубиться можно. А больше и незачем.
   Карч с проницательным видом улыбнулся. Полц неожиданно бросился наутек. Карч знал, что скорее всего так и будет. Побежал он за контору, потом мимо юкки, пытаясь использовать их как прикрытие. Это тоже было Карчу не в новинку. Он отошел от «линкольна» и спокойно зашагал к левой стене конторы, откуда было удобнее целиться. На ходу снял со ствола глушитель: нужды в нем уже не было, а на меткость он мог повлиять. Тренировался Карч в тире без глушителя.
   Полц находился примерно в тридцати ярдах, он отчаянно бежал зигзагами, поднимая облачка песка и пыли. Карч сунул глушитель в карман пиджака и остановился. Расставил ноги, вскинул «зиг», держа его в классически вытянутых руках, и стал водить стволом за петляющим Полцем. Тщательно прицелился и выстрелил один раз, с опережением на два фута. Опустил пистолет и наблюдал, как Полц замахал руками и повалился ничком. Карч знал, что попал ему в спину, может быть, даже в позвоночник. Смотрел, не зашевелился ли он, и через несколько секунд увидел, что Полц сучит ногами и ворочается. Было ясно, что он не встанет.
   Карч поискал взглядом выброшенную гильзу и нашел ее в песке. Поднял, еще горячую, и положил в карман. Вернулся к «линкольну» и, нажав кнопку дистанционного управления, открыл багажник. Снял пиджак, положил на бампер, потом полез за комбинезоном. Просунул ноги в штанины, руки в рукава и застегнул «молнию» до шеи. Комбинезон был мешковатым, черным, купленным для ночной работы.
   После этого Карч достал лопату и пошел к тому месту, где упал Полц. Посередине его спины было темно-бордовое пятно. Лицо в песке и грязи. На губах – кровь. Это означало, что пуля пробила легкое. Полц дышал часто, хрипло, говорить не пытался.
   – Ну-ну, будет тебе, – сказал Карч.
   С этими словами он нагнулся и приставил дуло «зига» под левое ухо Полца, другой рукой взял лопату за нижнюю часть черенка и поднес к его голове, чтобы кровь брызнула на нее. Выстрелил один раз в мозг Полцу и ощутил, как тот обмяк. Гильза звякнула о лопату и отлетела в песок. Он поднял ее и положил в карман к первой.
   Сунув «зиг» обратно в кобуру. Карч взглянул на небо. Ему не хотелось заниматься этим среди дня. Дело заключалось не только в черном комбинезоне под пустынным солнцем. Если в аэропорту создавалось напряженное положение, самолеты иногда пролетали здесь на небольшой высоте.
   И все-таки он принялся копать, надеясь, что этого не случится, и подумывая, не наткнется ли лопата на уже лежащие в земле кости.

24

   Стоя перед зеркалом, Карч повязывал галстук. Яркий, со спиралями в стиле арт деко, принадлежавший отцу. Тот носил его с двухцветным габардиновым голливудским пиджаком и брюками с нерасходящейся складкой, купленными в магазине Валентине в центре города.
   Раздался сигнал пейджера, Карч снял его с комода. Гримальди требовал позвонить. Карч стер запись, повесил пейджер на пояс и продолжал повязывать галстук. Карч не собирался звонить Гримальди. Хотел заехать к нему и лично сообщить о своих успехах.
   Когда галстук был повязан, Карч вернулся к комоду за оружием. Сунул «зиг» в кобуру и застегнул ее. Потом взял маленький пистолет двадцать пятого калибра – «беретту», умещавшуюся в ладони. Снова повернулся к зеркалу и свесил руки, спрятав «беретту» в правой. Сделал несколько движений и жестов, постоянно держа оружие невидимым. «Правая рука Давида, – подумал он. – Правая рука Давида...»
   И принялся отрабатывать финал. Двигал якобы пустыми руками, будто в разговоре, потом вдруг наставлял пистолет на свое отражение в зеркале. Поупражнявшись, Карч положил его в шелковый карман фокусника, пришитый сзади изнутри на пояс брюк. Один портной в центре города пришил ему такие на все брюки. Потом выставил руки ладонями вперед, свел их, словно в молитве. Поклонился и пятясь, отошел от зеркала. Выступление завершилось.
   По пути в гараж Карч задержался на кухне и достал из шкафчика стеклянную банку. Снял крышку и положил две привезенные из пустыни гильзы к другим. Потом поднял ее и посмотрел. Банка была наполовину полна гильзами. Карч потряс ее, прислушиваясь к их стуку внутри. Поставил банку на место и взял коробку кукурузных хлопьев. Его мучил голод. Он не ел весь день, и физическая работа в пустыне истощила его силы. Хлопья он стал есть прямо из коробки, горстями, стараясь, чтобы крошки не попали на одежду.
   Войдя в гараж, нелегально переоборудованный в кабинет, Карч сел за письменный стол. Контора в каком-нибудь коммерческом здании, как у большинства частных детективов, ему не требовалась. Почти все предложения работы – не выходящей за рамки закона, – поступали Карчу по телефону, номер которого клиентам давали в полиции. Его основным занятием был розыск исчезнувших людей. Он платил двум полицейским детективам, возглавлявшим в управлении отдел розыска безвестно пропавших, по пятьсот долларов в месяц, чтобы они направляли клиентов к нему. По заведенному порядку полиция не могла ничего предпринимать по обычному сообщению об исчезновении взрослого человека до того, как со времени поступления сообщения не истечет сорок восемь часов. Возник этот порядок потому, что большинство пропавших исчезали умышленно и нередко объявлялись на другой день. В Лас-Вегасе чаще всего именно так и происходило. Люди приезжали на отдых или условленную встречу и пускались во все тяжкие в городе, созданном для того, чтобы потакать соблазнам. Путались со стриптизершами и проститутками, проигрывали и стеснялись возвращаться домой, выигрывали большие деньги и не хотели возвращаться. Существовало множество причин, и потому полицейские занимали выжидательную позицию.
   Однако это сорокавосьмичасовое выжидание и стоящие за ним причины не успокаивали встревоженных, подчас истеричных жен якобы пропавших. Тут-то и вступали в дело Карч и легион других частных детективов. Платя полицейским в управлении, Карч обеспечивал себя работой. Его фамилию и номер телефона часто предлагали тем, кто сообщал об исчезнувших и не хотел ждать положенные сорок восемь часов до того, как розыском займется полиция.
   Карч ежемесячно клал пять сотен на банковский счет, к которому имели доступ оба полицейских, и это оборачивалось для него выгодой. Он получал по дюжине звонков в месяц с предложениями разыскать исчезнувших людей и запрашивал четыреста долларов за день работы плюс оплату расходов за два дня минимум. Часто устанавливал местонахождение разыскиваемого в течение часа, просто по следу кредитной карточки, но никогда не говорил об этом клиентам. Просто требовал перевести телеграфом деньги на его банковский счет, прежде чем он откроет местонахождение любимых мужей. Для Карча это была еще одна форма ловкости рук. Втирай очки. Никогда не показывай, что у тебя в ладони.
   Его кабинет представлял «святыню» Лас-Вегаса. Стены покрывал коллаж фотографий эстрадных артистов пятидесятых – шестидесятых годов. Там были многочисленные снимки Фрэнка, Дина, Сэмми, индивидуальные и групповые, были фотографии танцовщиц и боксеров на ринге.
   Открытки с изображением уже не существующих казино. Коллекция заключенных в рамку фишек – по одной из каждого, открывшегося в пятидесятых годах. Увеличенная фотография рушащегося здания «Песков», взорванного, чтобы расчистить путь новой эре Лас-Вегаса. Многие фотографии были с автографами и дарственными надписями, но не Джеку Карчу. Их дарили «Изумительному Карчу!» – его отцу.
   Посередине стены, лицом к которой Карч сидел за письменным столом, находилась самая большая фотография. Сильно увеличенный снимок громадной световой рекламы, стоявшей возле «Песков». Она гласила:
   У нас выступаютФРЭНК СИНАТРА ДЖОУИ БИШОП ИЗУМИТЕЛЬНЫЙ КАРЧ!
   Перед тем как приняться за работу. Карч несколько секунд глядел на эту фотографию. Ему было девять лет, когда он увидел имя отца на этой большой рекламе. Тот однажды вечером взял его с собой посмотреть представление из-за кулис. Он стоял и смотрел, как отец показывал фокус, названный «Искусство Кейптауна», потом от хлопка по плечу поднял взгляд и увидел Фрэнка Синатру. Человек, бывший живым воплощением Лас-Вегаса, увернулся от ложного удара в подбородок и с улыбкой спросил, стоит ли и после его имени восклицательный знак. Это было самым неизгладимым воспоминанием детства. И еще то, что случилось с отцом через несколько лет в «Цирке».
   Отвернувшись от фотографии, Карч проверил автоответчик. На нем было три сообщения. Он нажал кнопку воспроизведения и взял карандаш, чтобы делать записи. Первое сообщение было от некоей Мэрион Раттер из Атланты – она хотела нанять Карча для розыска своего мужа Клайда, не вернувшегося с проходившего в Лас-Вегасе съезда изготовителей кухонной посуды. Карч записал ее имя и номер телефона, но звонить не стал, поскольку в данное время был занят.
   Два другие сообщения поступили от Винсента Гримальди. Голос его звучал раздраженно. Он требовал, чтобы Карч немедленно связался с ним.
   Карч стер сообщения и откинулся на спинку мягкого кожаного кресла. Взял еще горсть кукурузных хлопьев и, прожевывая их, глядел на две стопки денег перед собой. Из пустыни он поехал на квартиру Джерси Полна, открыл дверь ключами покойного, отпер найденный в чулане сейф и забрал деньги. В одной стопке было восемь тысяч стодолларовыми купюрами. В другой – четыре тысячи четыреста восемьдесят двадцатками. Карч счел, что восемь тысяч принадлежат Гримальди. За вычетом пятисот пятидесяти долларов, уже ушедших на расходы. «Округлю до шестисот, чтобы покрыть стоимость бензина и другие мелочи», – решил он. Другую стопку Карч целиком оставлял себе. Эти деньги не имели отношения к краже в «Клеопатре». Видимо, это были сбережения Полца.
   Взяв свои, Карч положил их в один из ящиков стола и запер его. Достал бланк накладной и написал расписку на семь тысяч четыреста долларов, которые возвращал Гримальди. Добавил объяснение относительно удержанной на расходы суммы. Свою фамилию нигде не ставил. Потом положил сложенные купюры внутрь расписки, сунул ее в конверт и спрятал во внутренний карман пиджака.
   Несколько минут Карч сидел за столом, размышляя, не удержать ли побольше денег, чтобы покрыть стоимость предстоящей поездки в Лос-Анджелес. Наконец решил, что не стоит, поднялся и подошел к ряду шкафов с папками под фотографией рушащихся «Песков». Отпер один и перебирал папки, пока не нашел нужную, и вернулся с нею к столу.
   На папке была наклейка «Фрилинг Макс». Карч раскрыл ее и разложил содержимое. Там было несколько отчетов полицейских и странички со сделанными от руки записями. А также пачка аккуратно сложенных, пожелтевших газетных вырезок. Карч развернул их и стал читать ту, под самым крупным заголовком. То была первая страница лас-вегасской «Сан» более чем шестилетней давности.
   ГРАБИТЕЛЬ КАРТЕЖНИКОВ СОВЕРШАЕТ СМЕРТЕЛЬНЫЙ ПРЫЖОК
   Дарлин Гантер
   Штатный корреспондент «Сан»
   "Человек, виновный, по мнению властей, в ряде краж у картежников в номерах отелей казино на Стрипе, рано утром в среду, понимая неизбежность ареста, покончил с собой, выбросившись из окна номера в пентхаузе «Клеопатры».
   Тело этого человека разбило стекло купола, осыпав игроков осколками, в половине пятого утра. Оно грохнулось на игорный стол, за которым никого не было. Этот инцидент вызвал непродолжительную панику среди находившихся в игорном зале, однако власти сообщают, что никто, кроме упавшего, не пострадал.
   Представители полиции говорят, что подозреваемый, опознанный как тридцатичетырехлетний Максуэлл Джеймс Фрилинг, проживавший в Лас-Вегасе, пролетел двадцать этажей, разбив оконное стекло в гостиничном номере пентхауза, когда лицом к лицу столкнулся с охранником «Клеопатры», устроившим засаду, чтобы схватить его.
   Пока не ясно, почему в засаде не участвовала полиция. Непонятно также, почему Фрилинг решил броситься в окно в роковой попытке избежать ареста.
   Винсент Гримальди, начальник охраны казино, был немногословен по поводу этого инцидента, однако выразил облегчение, что произошел он в то время, когда в казино было наименее людно.
   «Нам просто повезло, что трагедия разыгралась именно тогда, – сказал Гримальди. – В тот час людей в казино было мало. Случись это во время большого наплыва игрока, кто знает, какими могли быть последствия».
   Гримальди сказал, что казино останется открытым, пока на куполе будут вестись ремонтные работы. Небольшая часть игорного зала на это время будет отгорожена веревками.
   После смерти Фрилинга в отеле задержали двадцатишестилетнюю женщину и передали полиции. Ее схватили, когда она бросилась к телу упавшего. Власти говорят, что по ее реакции стало ясно – она каким-то образом была связана с Фрилингом.
   «Если бы она просто ушла, мы, видимо, даже не узнали бы о ней, – сказал детектив Стэн Нэпп. – Но она бросилась к этому человеку и выдала себя».
   Женщину, назвать имя которой полицейские отказываются до предъявления обвинения, в среду весь день допрашивали в управлении полиции.
   Полицейские говорят, что Фрилинг, очевидно, был тем весьма квалифицированным вором, который в течение последних семи месяцев совершил одиннадцать краж в отелях казино на Стрипе. В каждом случае гости казино лишались наличных денег и драгоценностей в своем номере, вор проникал туда, когда они спали.