Коннелли Майкл. Луна без курса

   – Не будем говорить о «Ла Куба Ностра», – ответил Гримальди; его слова, казалось, прозвучали с кубинским и итальянским акцентами. – Ответ перед ними держать мне, ты здесь не помощник, каким бы умным себя ни считал.
   – Хорошо, Винсент, тогда поговорим о твоем осложнении. Что произошло?
   Гримальди повернулся к окну и ответил:
   – Как я уже сказал, мне сообщили, что возникла проблема и ее можно устранить за определенную сумму.
   – Почему тебе?
   – Почему? Потому что у меня нужные связи. Может быть, Джек, ты считаешь меня никчемным, но я кручусь в Лас-Вегасе сорок пять лет. Начал задолго до того, как твой отец показал свой первый фокус. Я многое повидал и знаю.
   Произнося последнюю фразу, Гримальди оглянулся и многозначительно посмотрел на Карча. Тот воспринял это как напоминание, что Гримальди знает всю его подноготную. Отвернулся и тут же пожалел об этом.
   – Ясно, Винсент. И сколько же стоит эта маленькая операция по обелению?
   – Пять миллионов. Половину вперед, половину после того, как комиссия проголосует.
   – И насколько я понимаю, то, что посредником выступаешь ты, упрочит твое положение при новых владельцах.
   – Что-то в этом роде, Джек. Твое положение тоже. Меня повысят до главного управляющего. Я смогу выбрать своего человека для управления делами казино, поставлю в «воронье гнездо» кого захочу.
   – А Эктор Бланко? Он пожелает, чтобы там стоял его человек?
   – Не беспокойся. По нашему соглашению я получаю право выбора.
   Карч поднялся и встал рядом с Гримальди у окна. Они разговаривали, глядя на тянувшиеся по краю пустыни горы.
   – Стало быть, человек на кровати – Идальго – приехал с первой частью платежа, и его грабанули. По-моему, Винсент, это их проблема. Не твоя. Не наша.
   Гримальди ответил спокойно. Его слова были взвешенными, суровыми. Наигранность исчезла. Карч знал, что в такие минуты он наиболее опасен. Как собака с перебитым хвостом. При попытке приласкать ее можно лишиться руки.
   – Это моя проблема, а значит, и твоя. Я обеспечивал доставку денег. Едва Идальго сошел с самолета в аэропорту Маккаррена, и он, и деньги оказались под моим попечением. В Майами на это смотрят так, и потому ответ перед ними держать мне.
   Карч вскинул брови:
   – Так ты уже сообщил туда?
   – Позвонил, перед тем как связаться с тобой. Разговор был не из приятных, но картина стала ясна. Курьер – небольшая потеря, а деньги – дело другое. Они считают, что я в ответе за них.
   Гримальди сделал краткую паузу, и, когда снова заговорил, в его голосе слышались отчаяние и как будто даже умоляющая нотка. Такого тона у Винсента Карч не слышал за их многолетнее знакомство ни разу.
   – Джек, я должен вернуть эти деньги. Отчет отдела проверки во вторник будет отправлен в типографию. Потом уже ничего изменить будет нельзя. Я должен вернуть деньги и произвести платеж, иначе продажа «Клеопатры» сорвется. А в таком случае из Майами отправят сюда людей. – Он снова указал подбородком, теперь уже на пустыню. – Вот куда меня увезут. К тем, кто сошел с дистанции в этом городе. Лежать в песке. – И резко, напряженно повел головой из стороны в сторону. – Джек, мне шестьдесят три года. Я сорок пять лет в этом городе, и вот что меня ждет.
   Помолчав десять восхитительных секунд, Карч ответил:
   – Мы не должны допустить этого, Винсент. И не допустим.
   Гримальди кивнул, и его губы растянулись в невеселой улыбке:
   – Добрый старый Пиковый Валет. Я знал, что могу положиться на тебя.

20

   Карч начал с изучения позы трупа и брызг крови на подголовнике и стене. Толстяк явно сидел на постели, когда получил пулю. Стрелок стоял у изножья кровати.
   – Левша, – сказал Карч.
   – Что-что? – спросил Гримальди.
   – Стрелявший был левшой. Почти наверняка.
   Карч встал на то место, где должен был стоять убийца, вытянул левую руку и кивнул. Если Идальго получил пулю в правый глаз от стоявшего лицом к нему человека, пистолет находился в левой руке.
   Потом он перевел взгляд с тела на подголовник и стену. У него в кабинете было несколько книг о брызгах крови – что означает их эллиптическая или круглая форма и так далее. Но дальше вводных глав он не продвинулся, так как тема была ужасно скучной и редко нужной в работе. Что значительного можно было найти в этой картине? Не так уж много. Человек был жив, потом умер. И только.
   – О выстреле кто-нибудь сообщил? – спросил Карч.
   – Нет, – ответил Гримальди. – Но я хотел изолировать его. Поэтому номера с обеих сторон и напротив пустовали. К тому же, не знаю, есть тут какая-то связь или нет, но вечером на этом этаже была пожарная тревога.
   Карч взглянул на него.
   – Часов в одиннадцать, – продолжил Гримальди, – кто-то бросил окурок в тележку горничной и поставил ее прямо под детектор дыма.
   Карч указал подбородком на покойного.
   – Его эвакуировали? Он покидал номер?
   – Насколько мне известно, нет. Я поручил смонтировать видеопленки, так что мы сможем просмотреть все.
   Карч кивнул, однако не понимал, какую роль могла сыграть в случившемся пожарная тревога. Снова взглянул на тело.
   – Думаю, тут имела место неудачная попытка представить это самоубийством. Но...
   – Это не самоубийство! Это ограбление, черт возьми!
   – Знаю, Винсент, знаю. Послушай, я сказал – попытка представить дело таким образом. Притом неуклюжая.Слушай, что я говорю, прежде чем возмущаться.
   Карч решил прекратить комментарии. Пусть Гримальди делает выводы сам. Больше всего его смущали наручники на руке убитого. Он не мог понять, почему они не сняты.
   – Винсент, насколько я понимаю, ты обыскал весь номер в поисках денег?
   – Да, они исчезли. Чемоданчик тоже.
   – А ключи?
   – Ключи?
   – Да. – Он указал на запястье покойного с двумя браслетами. – Где ключ от наручников?
   – Не знаю, Джек. Никаких ключей я не видел. Наверное, тот, кто взял деньги, забрал и ключи. Но его ждет сюрприз.
   – Какой?
   – Ключа от чемоданчика среди них нет. У толстяка его не было. Мистер Бла... то есть босс не хотел, чтобы он запустил руку в чемоданчик и, чего доброго, унес часть денег к игорному столу. Поэтому он переслал ключ мне, и я должен был открыть чемоданчик на встрече сегодня утром. Ключ у меня, но открывать им нечего. А чемоданчик этот с электронной защитой. Кто попытается открыть его без ключа, хлопнется замертво. Девяносто тысяч вольт.
   Карч кивнул, достал из кармана небольшой блокнот и ручку. Сделал краткую запись о ключе и чемоданчике.
   – Ты что там пишешь, Джек?
   – Заношу кое-какие сведения.
   – Я не хочу, чтобы они попали в чужие руки.
   Карч обернулся и взглянул на Гримальди. Тот пошел на попятную.
   – Я понимаю, Джек. Ты будешь осторожен.
   Карч подошел к ночному столику и взглянул на часы Идальго. Они походили на «Ролекс». Просунув ручку в металлический браслет, он поднял их так, чтобы была видна крышка корпуса.
   – У того, кто был здесь, хватило ума понять, что это подделка.
   – Джек, это понял бы любой воришка. Такие часы продают по пятьдесят долларов возле каждого заведения на Фримонт-стрит. У того, кто был здесь, хватило ума понять, что нужно брать деньги и только.
   Кивнув, Карч положил часы обратно. Подошел к чулану, открыл его и взглянул на сейф. Пустой, с открытой дверцей.
   – Винсент, когда приехал толстяк?
   – Три дня назад. Я не знал, когда состоится передача денег. Это решал получатель. Мы должны были только держать деньги наготове. Идальго явился в понедельник, и мы ждали.
   Карч присел на корточки и прикрыл дверцу сейфа. Внимательно посмотрел на кнопочную панель.
   – Он постоянно находился в номере?
   – Нет, подолгу просиживал в игорном зале. Я дал ему для затравки фишки, и этот тип принялся наживаться за мой счет. Черт возьми, я думал, что, если мы не передадим деньги в ближайшее время, он пустит нас по миру.
   Обернувшись, Карч взглянул на Гримальди.
   – Винсент, сколько он выиграл?
   – Я выдал ему в понедельник пятьдесят шмелей. Ко вчерашнему вечеру он превратил их в сто тысяч с мелочью. Играл он мастерски. Раздавал на чай сотни так, словно это туалетная бумага.
   Карч снова посмотрел на сейф и распахнул дверцу. Уставился в его пустоту, ничего, в сущности, не видя. Он размышлял о том, что только что сказал Гримальди.
   – Винсент, понимаешь, что ты наделал? Сам навлек это на себя.
   – О чем ты?
   – Ты дал этому типу деньги, и он превратил их в еще большие деньги. У всех на глазах. В Лас-Вегасе, Винсент, это все равно что пролить в воду кровь. Большой выигрыш привлек акулу к твоему толстяку.
   – По-твоему, грабитель старался ради ста тысяч, а не двух с половиной миллионов?
   – По-моему, он пришел за сотней тысяч, а потом нашел остальное. Самый счастливый день в его жизни, черт возьми.
   – Джек, не может быть. Это...
   – Кто знал о деньгах в чемоданчике? Я имею в виду, что они здесь и у кого именно. Кто?
   – Только я.
   – А Майами? Могла быть утечка оттуда?
   – Нет, знал только один человек.
   – Может, курьер кому-то проболтался?
   – Вряд ли, Джек. Он получил деньги непосредственно от босса. И знал, что спрос будет с него.
   – Если не отдаст концы. А получатель?
   – Он знал, что деньги где-то здесь, но понятия не имел, у кого они и в каком месте. К тому же с какой стати было бы красть то, что мы отдавали ему?
   – Вот именно. И если никто не знал, что они здесь, это подтверждает мой вывод. Деньги утащил вор, который видел, что толстяк выиграл сто тысяч, и отправился за ними. А получил гораздо больше, чем ожидал.
   Сидя на корточках. Карч оглядел чулан. Остановил взгляд на одежде Идальго, отодвинутой в сторону, чтобы вор мог работать возле сейфа. Увидел что-то на стене за ним, похожее на отстающую краску. Придвинулся на коленях к сейфу и заглянул за него. Увидел, что это не краска, а окрашенная лента. Ухватил ее за конец и потянул вверх. Лента шла по задней стене чулана, по потолку и выходила в нишу. Оканчивалась она на стене над выходом в спальню.
   – Что это, черт возьми? – спросил Гримальди.
   – Токопроводная лента. Тут работал профессионал, Винсент. Он наблюдал за толстяком.
   – Имеешь в виду камеры?
   Карч кивнул и вернулся в чулан. Снова оглядел потолок, затем стены. Увидел на правой стене маленькое отверстие от сверла и обнаружил еще ленту. Отодрал ее от стены. Она шла к задней стенке сейфа.
   – Две камеры. Одна в спальне, чтобы следить за объектом. Другая здесь, чтобы разглядеть комбинацию. Умно.
   – Я не слышал, чтобы кто-то пользовался камерами с... с последнего раза. После Макса Фрилинга.
   Карч взглянул на Гримальди.
   – Я тоже не слышал. Но мы знаем, что это дело рук не Макса, так ведь?
   – Насчет этого ты прав.
   Карч вышел из чулана и снова обошел номер, глядя на потолок и верхнюю часть стен. Подойдя к двери в коридор, открыл ее. Снова присел и оглядел запирающий механизм.
   – Как насчет отпечатков? – спросил сзади Гримальди.
   – Их не окажется.
   Карч повернул ручку замка и увидел, что язычок выходит только наполовину. Закрыл дверь, не убирая язычка. Кивнул. Его восхищала мастерски сделанная работа. Он встал, закрыл дверь и посмотрел на Гримальди. Не смог сдержать улыбки.
   – Что смешного, черт побери?
   – Ничего, – ответил Карч, и улыбка его стала шире. – Просто меня вдохновляет достойный противник. Я очень рад, Винсент, что ты вызвал меня. Эта работа доставит мне большое удовольствие.
   – Послушай, дело тут не в удовольствии. В возврате денег.
   Карч пропустил упрек Гримальди мимо ушей. Он уже представлял, как использует эту работу для собственной выгоды и достижения давно желанной цели.
   – Винсент, у тебя проблема.
   – Знаю! Иначе зачем было вызывать тебя?
   – Я имею в виду – проблема внутри проблемы. Взгляни-ка сюда.
   Карч отступил назад, чтобы Гримальди видел запирающий механизм.
   – Он вывел из строя замок. Толстяк думал, что заперт в номере, однако язычок замка и щеколда были бесполезны. Как и эта штуковина из «Радио-шок».
   Карч выдернул из дверной ручки электронное сигнальное устройство и бросил на пол.
   – Однако смотри, все это внутренние запоры. Основной замок не тронут. Значит...
   – У него был ключ.
   Карч кивнул.
   – Ты очень сообразителен, Винсент, – с иронией сказал он. – Был. Значит, кто-то дал ему его. Какой-то сообщник из служащих.
   Гримальди уставился в пол. Карч видел, что старик снова побагровел, и не стал дожидаться, пока волна гнева отхлынет.
   – Думаю, у нашего приятеля был ключ и к какому-то из этих пустых номеров, поэтому он мог установить камеры, наблюдать и сделать ход, когда настало время.
   – Хочешь осмотреть их?
   – Да.
   Первым они стали осматривать расположенный напротив номер 2015. Едва вошли. Карч сразу же сказал, что вор дожидался здесь, когда объект заснет.
   – Откуда ты знаешь? – спросил Гримальди.
   Карч указал на стол. Журналы, меню обслуживания в номерах и папка с информацией отеля были сложены в стопку и отодвинуты к краю вместе с бутылкой вина.
   – Вот где он ждал.
   Карч оглядел номер, ни на что особенно не рассчитывая. Вор был умен, и вероятность ошибки равнялась почти нулю. В спальне все выглядело нетронутым. Карч заглянул в ванную и не увидел ничего необычного. Если преступник пользовался туалетом, то даже опустил крышку унитаза.
   Карч вернулся в гостиную, где Гримальди стоял посреди комнаты, сложив руки на груди. Ему хотелось сказать еще какую-то колкость, но потом он заметил что-то под столом возле штор и полез туда на четвереньках.
   – Что ты нашел, Джек?
   – Не знаю.
   Протянув руку под штору. Карч поднял с пола игральную карту. Червонный туз. Несколько секунд ее разглядывал. Обратил внимание, что два противоположных уголка обрезаны – значит, из сувенирной колоды. После использования в игре карты обрезали и торговали ими в сувенирных киосках во всех казино. Обрезку делали, чтобы никто не пытался снова пустить колоду в игру.
   – Что это? – спросил стоявший сзади Гримальди.
   – Карта. Червонный туз.
   Внезапно Карч вспомнил отца и то, что он говорил ему об этом тузе. Называл его денежной картой. Советовал гоняться за ним.
   – Червонный туз? – переспросил Гримальди. – Как думаешь, что это означает?
   Карч не ответил. Он взял карту за края большим и указательным пальцами и вылез из-под стола, держа ее в вытянутой руке. Встав, повернул карту. Там были изображены два розовых фламинго, шеи их изгибались, образуя форму сердца.
   – Из «Фламинго», – сказал он.
   Гримальди уставился на карту.
   – Ну и что из этого?
   Карч пожал плечами:
   – Может быть, ничего. Однако наш приятель должен был долго сидеть здесь, наблюдая за толстяком. Возможно, раскладывал пасьянс, чтобы скоротать время.
   – Ну что ж, если он уронил туз червей, значит, пасьянс не сложился.
   – Весьма проницательно, Винсент.
   Гримальди взорвался.
   – Слушай, Джек, ты намерен мне помогать или шутить, пытаясь выставить меня дураком? А то я вызову кого-нибудь другого, кто сможет сделать работу, не действуя мне на нервы.
   Карч выждал несколько секунд и спокойно ответил:
   – Винсент, ты вызвал меня, потому что знаешь: никто больше не сможет управиться с этим делом, только я.
   – Ну так кончай болтать и начинай работать. Время идет.
   – Ладно, Винсент. Как скажешь.
   Карч взглянул на карту, которую все еще держал за уголок. Он знал, что может попросить Айверсона проверить ее на отпечатки пальцев, но это вовлекло бы полицейского в историю, которой, как думалось Карчу, предстояло стать грязной. Он решил прибегнуть к этому в самом крайнем случае. Подошел к столу, раскрыл папку с информацией отеля для постояльцев. В одном из ее карманов оказались конверты и писчая бумага. Он положил карту в конверт и сунул его во внутренний карман пиджака.
   – Отпечатки? – спросил Гримальди.
   – Возможно. Сначала испробую несколько других ходов.
   Они вернулись в номер 2014 и, оглядывая его напоследок, обсудили свои варианты. Гримальди сказал, что Майами не волнует судьба курьера, и это развязывало им руки. Можно уйти из номера и предоставить событиям идти своим чередом, когда горничная обнаружит тело. Или привезти в номер тележку из прачечной, положить в нее труп и спустить в служебном лифте на погрузочную платформу к ждущему фургону. Все следы пребывания курьера в отеле можно стереть из памяти компьютера и с видеопленок, а тело после наступления темноты зарыть в пустыне.
   – Чтобы поднять этот мешок с дерьмом, потребуются четверо, – посетовал Гримальди.
   – Чем больше людей будет об этом знать, тем выше вероятность твоего разоблачения.
   – Но если дело пустить на самотек, явятся полицейские – официально, – и пострадает репутация отеля. Я не припомню, когда в лас-вегасских отелях последний раз случалось убийство. Пресса набросится на него, как Тайсон на ухо Эвандера.
   – Верно. Но может, такое давление на нашего приятеля принесет пользу. Заставит его совершить ошибку.
   – А если полицейские доберутся до него раньше тебя?
   Карч лишь взглянул на Гримальди с выражением, говорящим, что это предположение нелепо.
   – Решай сам, Винсент. Мы теряем время. Мне нужно просмотреть видеопленки и действовать исходя из того, что увижу.
   Гримальди кивнул:
   – Ладно, обойдемся без полиции. Я поручу, кому надо, замести следы.
   – Хорошее решение, Винсент, – сказал Карч, но таким тоном, что Гримальди мог бы счесть это насмешкой. – Пошли просматривать пленки.
   Оба вышли из номера, оставив труп на кровати. Гримальди тут же повесил на ручку двери табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ».

21

   Карч уже много раз бывал в кабинете Гримальди на втором ярусе казино. Договор о сотрудничестве с «Клеопатрой» в качестве консультанта по вопросам безопасности был секретным – никаких записей, плата наличными, – и поэтому он чаще всего встречался с Гримальди там, хотя его задачи не имели почти отношения к тому, что делалось в игорном зале. Занимался Карч главным образом тем, что Гримальди именовал вспомогательными вопросами и проблемами безопасности. Своим внештатным статусом Карч был вполне доволен. Ему не хотелось бы носить синий блейзер с профилем египетской царицы на нагрудном кармане.
   Кабинет был большой, роскошный, с местами для работы, отдыха и баром. Путь в него пролегал через огромный охранный центр, где десятки видеооператоров сидели в кабинках, глядя на экраны телекамер, направленных в игорный зал. Помещение центра освещалось тускло, из-за чувствительной электроники температура там никогда не превышала семнадцати градусов. Большинство операторов носили под синими блейзерами свитера. Если в Лас-Вегасе человек летом отправляется на работу в свитере, значит, он весь день сидит в помещении, глядя на экран.
   Окна одной стены кабинета Гримальди выходили на охранный центр, а другие – на казино. Позади письменного стола находилась дверь, ведущая к «вороньему гнезду». Пройти туда можно было только через нее, и Гримальди ни разу не приглашал Карча взглянуть из «гнезда» на игорный зал. Это вызывало у Карча беспокойство, которое усиливалось мыслью, что Гримальди знает о нем.
   Когда они вошли в кабинет, Карч увидел человека, сидящего за столом и работающего на контрольной панели многоэкранной видеостанции справа от стола.
   – Ну что у тебя? – спросил Гримальди, опуская шторы на окнах, выходивших в охранный центр.
   – Сюрприз, вот что, – ответил оператор, не отводя взгляда от четырех включенных экранов.
   – Объясни нам.
   Слово намзаставило оператора поднять голову. Кивнув Карчу, он снова опустил ее.
   – Так вот, мне кажется, этого человека скорее всего ограбила женщина.
   Гримальди зашел за стол и уставился поверх плеча оператора на экраны.
   – Показывай.
   Карч остался по ту сторону стола. Глянул мимо обоих на застекленную дверь, ведущую к «вороньему гнезду». Представить ему оператора Гримальди не потрудился.
   Оператор в течение пяти минут, пользуясь пленками из разных видеокамер, вел прерывистую демонстрацию последнего вечера Идальго в казино. Это называлось видеослежкой. Над игорным залом – как и над всеми в Лас-Вегасе – было достаточно видеокамер, чтобы не терять человека из виду после того, как он вошел в так называемую видеосеть. Лучшие операторы знали квадранты этой сети наизусть и могли летающими по клавиатуре пальцами быстро переключаться с одной камеры на другую, чтобы следить за объектом.
   Оператор и занимался этим, только пленки видеослежки за Идальго он смонтировал заранее. Показал Идальго играющим в баккара и блэкджек, даже делающим несколько ставок на рулетке. Во что бы толстяк ни играл, казалось, он почти не разговаривал с другими игроками и служащими. Наконец, когда счетчик времени на пленке показал 10.33 вечера, Идальго направился к окошку регистратуры для особо важных персон и забрал из сейфа блестящий алюминиевый чемоданчик. Там его встретил охранник-сопровождающий и пошел с ним к лифтам.
   – Кто сопровождает? – спросил Карч.
   – Фамилия его Мартин, – ответил Гримальди. – Он начальник смены. Перешел к нам из «Самородка» два года назад. Сопровождал толстяка всю неделю.
   – Надо будет поговорить с ним.
   – Не знаю, что тебе это даст, но проблемы здесь нет.
   Оператор указал на новый экран, где продолжалась видеослежка за Идальго. Толстяк с Мартином вошли в лифт. Идальго достал из кармана ключ-перфокарту, Мартин взял его, вставил в контрольную панель, затем нажал кнопку пентхауза. Аудиозаписи на пленке не было, но было ясно, что они не разговаривали.
   – И больше мы его не увидим, – сказал оператор.
   – Значит, в коридоре камер нет? – спросил Карч.
   – Нет. Мы потеряли его из виду, как только он вышел из лифта.
   – А потом, когда включилась пожарная тревога? – спросил Гримальди. – Он не показывался?
   – Нет, – ответил оператор. – Я проверил все лифтовые и лестничные камеры. Он не эва...
   – Постой-ка, – неожиданно сказал Карч. – Вернись назад. Прокрути еще раз лифтовую пленку.
   Оператор посмотрел на Гримальди и, когда тот кивнул, стал перематывать пленку, пока Карч не сказал, что достаточно, потом снова включил просмотр. Все смотрели молча.
   Было ясно, что Мартин сказал что-то Идальго, тот полез в карман и достал ключ-перфокарту. Мартин воспользовался ею, чтобы привести в действие кнопку пентхауза.
   – Винсент, ты сказал: Мартин – начальник смены?
   – Да.
   – Разве у него не должно быть своего ключа к пентхаузу?
   Гримальди помолчал, сопоставляя только что виденное на экране с вопросом Карча.
   – Сукин сын. Воспользовался ключом Идальго, хотя мог бы собственным.
   – Может, потому, что своего при себе не было?
   – Или отдал его... Где та женщина, о которой ты говорил?
   Оператор включил код памяти, и пленка на одном из устройств перемоталась к заданной точке. На экране появился широкий вид салона для баккара. Игра шла только за одним столом. Идальго был единственным партнером игрока заведения. Пользуясь встроенным в пульт приспособлением, оператор стал прокручивать пленку вперед по несколько кадров за раз. Указал на нижнюю часть экрана. Его палец постукивал чуть пониже изображения женщины, прислонившейся к загородке, отделяющей салон от остальной части зала.
   – Вот она.
   – Ну и что там?
   – Наблюдает за толстяком, хотя старается не показывать этого.
   Оператор продолжал прокручивать пленку. Все трое молча смотрели на экран. Женщина как будто отдыхала или ждала кого-то. На плече у нее висел небольшой рюкзак, в руке она держала большую черную сумку. Похоже, что она только-только зарегистрировалась в отеле и ждет кого-то, возможно, мужа, решившего сыграть несколько партий в блэкджек, прежде чем подниматься в свой номер. Но она дважды глянула в салон, и взгляд ее, казалось, падал прямо на Идальго. Задерживался чуть дольше, чем просто мимолетный. Карчу это показалось почти не заслуживающим внимания.
   – Единственный игрок, – сказал он. – На кого ей еще смотреть?
   – Это верно. Но я смонтировал и ее видеослежку.
   Оператор сменил пленку. Гримальди придвинулся сзади поближе к нему. Карч оперся рукой о письменный стол и подался вперед, чтобы лучше видеть. На экране женщина с рюкзаком и сумкой входила в казино в восемь вечера и шла к окошку регистратуры для особо важных персон, где ей дали конверт.
   – В нем, должно быть, ключ, – сказал Гримальди. – Ключ Мартина, черт побери!
   Карч подумал то же самое, но промолчал. Еще подумал, что длинные темные волосы, которые обрамляли – и скрывали – лицо женщины, наверное, парик. Он наблюдал, как она прижалась к телефону в вестибюле и, очевидно, открыла конверт невидимо для объективов телекамер. Потом повернулась и направилась к игорному залу. Она шла уверенно, целеустремленно. Сумка и рюкзак по виду казались тяжелыми, но она несла их без видимых усилий.
   Видеокамера показала, как женщина прошла через игорный зал и вошла в лифт башни «Ефрат».
   – Умна, – сказал оператор. – Ни разу не подняла взгляд. Лица ее у нас нет. Ходила в своей шляпе, со своими волосами, будто под зонтиком.
   Карч улыбнулся. Оператор был прав. Эта женщина умна, и, уже зная, что она сделала наверху, Карч поймал себя на том, что восхищается ею. Она была замаскирована, но он смог составить о ней представление. Молодая, видимо, тридцати с небольшим, кожа под подбородком тугая, очертания челюсти под полями шляпы выдают решимость. Ни колец, ни других украшений. Никаких слабостей. Ничего, кроме стремления к цели. Карч жалел, что не видит ее глаз, так как понимал, что их стоит увидеть.