Константинов Андрей Дмитриевич. Дело о картине Пикассо (Сборник новелл)

   ...И вот тут начался спектакль.
   - Подсудимый Усманов, у вас есть ходатайства?- седовласый судья Жданько равнодушно глянул поверх очков туда, где за решеткой сидели скованные одной цепью семеро членов "банды Скоморохова".
   Мой бывший боевой товарищ поднялся, обвел зал мутным взглядом и пророкотал:
   - Мин урысча белмим! Минга переводчик киряк!
   По залу пронесся гул недоумения. "Скомороховцы" во главе с главарем-депутатом оскалили зубы.
   Мгновенно подскочил с места вертлявый адвокатишко:
   - Ваша честь, мой подзащитный Марат Усманов по паспорту - татарин, он недостаточно хорошо владеет русским языком, ему требуется переводчик...
   Слова его потонули в раскатах хохота. Я тоже не смог сдержать улыбки Марат в своем репертуаре. Своими розыгрышами он доводил до белого каления весь полк. Как-то перед Новым годом позвонил в штаб и объяснил пропойце-замполиту на ломаном русском, что Баграм занят воинами Аллаха, все командование дивизии приняло ислам, остался только один неверный - он, замполит... За эту шутку Марата едва не отдали под трибунал. И то правда шути, да знай меру.
   - Ага,- устало-иронично посмотрел в зал судья Жданько.- Выходит, господин Усманов, закончив Высшее Рязанское десантное училище и отслужив десять лет в советских вооруженных силах, так и не выучил русский язык? Как же вы получили звание майора, Усманов?.. Вы, видимо, надеетесь затянуть процесс до бесконечности... Скажу сразу - не выйдет.
   Марат приложил руку к груди и пламенно воскликнул:
   - Хаерле судьялар! Менин сезге аитасе бергенэ бар: сектэм мин сезнэ аузэне!
   В зале ни один человек не знал татарского, но каждый понял, что подсудимый послал судью с заседателями куда-то очень-очень далеко.
   Наконец Марат увидел меня. В глазах его вспыхнули молнии...
   ***
   Я не хотел с ним встречаться. Я знал, что тот Марат - отчаянный жизнелюб и весельчак - остался где-то далеко, в чужой стране. В Питере нас было полтора десятка. Благодаря Киру - Кириллу Потапову - мы изредка собирались вместе. Два года назад нас стало еще меньше. Погиб Костя Пирогов, парень, которого я когда-то вытащил из горящего Ми-8. Пропал без вести в Псковской области Вася Сомов. Поехал проведать семью - и не вернулся... Марат ни разу не участвовал в наших застольях. У него была другая жизнь. Услышав о том, чем он занимается, я сперва не поверил. Но как-то увидел Марата в "Астории" вместе с депутатом Юрием Скомороховым, в окружении быковатых молодцев. Марат заметил меня, но не подошел. Я тоже сделал вид, что мы не знакомы. Из газет я узнал, что Марат стал помощником Скоморохова, а потом вместе со своим боссом оказался в "Крестах"... Вот тогда я поверил. Окончательно поверил.
   У меня и в мыслях не было с ним встречаться. Но нашей "Явке с повинной" в очередной раз потребовалась сенсация. И Спозараннику пришла в голову гениальная идея: "А пусть Зураб Иосифович сделает интервью со своим однополчанином!"
   Прокурорская следачка долго и недоуменно изучала бумагу, подписанную Обнорским, расспрашивала - кто я да зачем мне это надо, выбегала советоваться с начальством... И наконец с улыбкой извинилась: мол, никак, Зураб Иосифович, невозможно! Тогда я обратился к адвокатам Марата и передал свою просьбу. Марат захотел увидеть меня лично.
   ***
   В глазах его вспыхнули молнии.
   И Марат закричал:
   - Амира, магара буру ва чапан-о пайда ку. Вей хамрайят кумак хагад кярд!
   Я готов был поклясться: ни один человек не понял, что Марат перешел с родного татарского на чужой дарийский. Ни один, кроме меня. Собственно, только ко мне, ко мне одному, он и обращался.
   "Князь, пойди в пещеру и найди там чабана. Он тебе поможет",- вот что сказал мне Марат.
   - Все, Усманов, хватит паясничать,- поморщился судья Жданько.Заседание перенесем на ноябрь. Будем надеяться, что подсудимый вспомнит к тому времени родной язык.
   - Амира! Магара! Чапан-о!- крикнул Марат, прежде чем его увели. А я сидел как контуженный... как будто рядом разорвалась мина. Осколки прошелестели, но в голове остался назойливый однообразный звон.
   ***
   Увы, мой боевой товарищ все-таки тронулся. Марат не разыгрывал спектакль - у него действительно поехала крыша. Как он сказал? "Пойди в пещеру и найди чабана..." Ага. И скажи чабану, что его заблудшая овца уже никогда не вернется в стадо - она совсем-совсем плохая стала... Вах! Бред какой-то.
   - Зураб Иосифович.- Строгий голос бесшумно вошедшего в кабинет Спозаранника отвлек меня от грустных мыслей.- Как у нас движется дело с поиском пропавшего Чижика-Пыжика?
   - Плохо движется, Глеб Егорович,- вздохнул я.- Тридцать скупок цветного металла обошел - нет нашей птички! Птичка-птичка, птичка-нэвеличка...
   - А что с интервью?
   - Не будет интервью, Глеб Егорович.
   В нескольких словах я пересказал Спозараннику то, что случилось с моим товарищем. Детали и эмоции я опустил.
   Спозаранник задумался.
   - Вы уверены, что правильно его поняли, Зураб Иосифович?
   - Да куда уж правильней...
   - Печально,- вздохнул Глеб, покидая кабинет.
   В курилке весело болтали Завгородняя и Железняк. Обе улыбнулись мне, не прерывая свою трепотню.
   - В "Фишке" - там топота одна,- увлеченно рассказывала Света,андеграунд, злачное место. Я ему говорю: куда угодно, только не в "Фишку"! Уж лучше в "Манихани" или в "Пещеру"...
   Я так и застыл с зажигалкой. Огонек зажигалки трепетал как душа грешника.
   - Вах, Светик, что ты сказала, да?
   Обе девушки уставились на меня с изумлением и некоторой опаской. Зажигалка нагрелась, обожгла руку... Я чертыхнулся и повторил вопрос:
   - Ты сказала - "Пещера"? "Пещера", да?
   - Ну да, Зураб,- усмехнулась Завгородняя.- Странно, что ты не знаешь об этом клубе - очень прикольное место, тусовочное.
   - Света,- приложил я руку к сердцу,- обещай, что ты сегодня же разделишь со мной радость от посещения этого замечательного клуба!
   Завгородняя фыркнула.
   - Князь, извини, не могу разделить твою радость - иду в другое место. Но показать тебе, где "Пещера",- запросто... Что это ты вдруг заинтересовался?
   - Спецзадание,- уклончиво ответил я.
   ***
   Без Светы я бы и правда не нашел эту "Пещеру". Вроде бы она в центре города, недалеко от Лиговки. Но попробуй догадайся, что этот фешенебельный модный клуб находится за железной дверью внутри поросшего сорняками земляного холма. Кажется, там было когда-то бомбоубежище... Потом бомжеубежище, потом - клуб. Все логично и исторически корректно.
   Я выпил уже вторую бутылочку пива "Миллер" и сел от барной стойки ближе к танцполу, за свободный столик.
   - Дай мобильник, пожалуйста, маме позвонить,- подбежала ко мне фигуристая красноволосая девочка лет пятнадцати с пирсингом в носу. Подняла на меня глаза и восхищенно присвистнула: - Баскетболист?
   - Почти,- улыбнулся я, протягивая свой "Эрикссон".
   - Я Настя,- сказала девочка.
   - Я Зураб.
   - Можно, с тобой посижу? Я сейчас, мигом.
   Крошка убежала с моим мобильником.
   Я вдруг подумал, что всегда испытывал неприязнь к герою набоковской "Лолиты". Но, наверное, наступает возраст, когда этот парень становится тебе как никогда понятен.
   - Спасибо,- прыгнула в кресло рядом со мной Настя. И вновь уставилась на меня восхищенным взглядом.
   Стоп...
   При виде тебя, детка, я вспоминаю свою дочь Лауру и ее подруг...
   - Ты откуда приехал, Зураб?
   - Из Грузии.
   - А почему один?
   Я пожал плечами.
   - Возьми мне "Мартини".
   Я подумал, что не разорюсь...
   Настя, покачиваясь под музыку, прислонилась головой к моей груди. Малышка, хоть я и вспоминаю про свою дочь, но ведь ты - не она, правда? Ты с маленькими упругими грудками, с узкими плечиками, с маленьким крепким тельцем, с дурацким пирсингом в носу - о, как дядя Зураб разволновался, да? А это что? Видеокамера, возле прожектора, над танцполом. Еще одна...
   - Кацо!- скомандовал кто-то.
   Я повернул голову.
   Два круглолицых румяных крепыша в черных костюмах, похожие, как близнецы. Чуть поодаль - смуглый худой брюнет с вдавленными глазами.
   - Наш клуб - частная территория, и вам может быть отказано в праве присутствовать здесь без объяснения причин,- отчеканил один крепыш.
   - Так что съебывай,- добавил другой.
   Я помог Насте сойти с танцпола и внимательно вгляделся в охранников.
   - Если нетрудно, назовите хоть одну причину...
   - Здесь не место журналистам, особенно тем, кто работает в "Золотой пуле".
   - Почему вы решили, что я оттуда?
   - Догадайся.
   Мобильник - "позвонить маме"... Пробивка через GSM - "Эрикссон" зарегистрирован на "Золотую пулю".
   Неплохо у них дело поставлено. Я оглянулся - Насти рядом уже не было... Да, совсем неплохо дело у них поставлено.
   - Правильно мыслите,- подтвердил первый крепыш.- Рекомендуем вам освободить помещение.
   - Иначе говоря, пиздуй отсюда,- добавил второй.
   Смуглый и худой молчал.
   Я осторожно кивнул, приподнял руки и повернулся ко второму крепышу:
   - Извините, да?
   - Ну что еще?- презрительно скривил губы тот.
   - У вас соринка...
   Сжав двумя пальцами нос охранника, я произвел еле заметный финт. Крепыш влетел лбом в барную стойку и огласил помещение визгливыми матюгами. Его товарищ быстро сунул руку под пиджак... Определенно, не за сигаретами или визиткой. В принципе, у меня была целая секунда или полторы, чтобы его уработать. Но не за этим же я сюда пришел.
   - Мне нужен Чабан,- сказал я.- А меня зовут Князь.
   - Так бы сразу и говорил,- еле заметно улыбнулся третий, тот, что с вдавленными глазами.
   - Почему ты сразу не сказал мне, что пришел от Марата?- спросил меня Чабан в своем кабинете.
   Я пожал плечами:
   - Хотел сперва присмотреться.
   Чабан на первый взгляд казался тщедушным - килограммов пятьдесят живого веса. Но я-то видел, что он свит из одних узлов и жил. Я подумал, что в драке он опасен. Очень опасен.
   А выправка военная... Наверняка за плечами - ГРУ. Алжир, Йемен, Афган, Абхазия? Скулы азиатские. Смуглый до черноты. Но по-русски говорит без акцента.
   Чабан поймал мой взгляд и усмехнулся:
   - Пойдешь к нам на службу? Поучишь для начала уму-разуму бестолочей-охранников. Рекомендация Марата для меня много значит. Материальные вопросы решим вмиг.
   Я покачал головой:
   - Нет, дорогой. У меня совсем другая работа.
   Чабан кивнул: понимаю, мол, и не настаиваю.
   Стена его кабинета была уставлена мониторами.
   Чабан пощелкал одним из пультов. На самом большом мониторе я увидел верзилу в расстегнутой белой рубахе, с цепью на мохнатой груди. Рядом с ним - юная смазливая девица. Бог мой, это же мы с Настей! Вот мы танцуем, вот ко мне подходят два крепыша, чуть поодаль стоит Чабан...
   Он улыбнулся (опять едва-едва):
   - Завтра Марата переводят в больницу Газа. Приходи в полночь к Александро- Невской Лавре. Тебя будет ждать черный джип "Мицубиси". Не бери с собой никаких документов. И оружия тоже не бери, не надо.
   - А диктофон можно?
   Подумав, он кивнул.
   Охранники проводили меня настороженными взглядами... Почему-то я им не понравился. Странно. Охранники - люди нежные и ранимые. Но и я тоже беззащитный и трепетный, как юный тюльпан под порывами ветра. Почему же я им не понравился? Нехорошо, да?
   В джипе сидели двое. Разговаривать со мной они не стали. Без лишних слов протянули "корочки" на имя некоего Хасанова, члена городской коллегии адвокатов. Когда мы подъехали к больнице, я сунул эти "корочки" в окошко на КПП. Наверное, то была перестраховка, потому что паспорт у меня никто не спрашивал.
   Я шагнул в темный коридор больницы, и дверь сзади меня захлопнулась. Вдали еле-еле мигала лампочка. Стоило мне сделать несколько осторожных шагов вдоль стены, как вдруг что-то твердое ткнулось в мою спину. Я медленно поднял руки. Меня затолкали в дверь кабинета. Зажглась настольная лампа, и я услышал чей-то хохот. Марат, одетый в спортивный костюм, держал в руке шариковую ручку, которой только что тыкал мне в спину, и хохотал громко и раскатисто. В кабинете не было никого, кроме нас двоих. На столе раздолбанный компьютер и куча папок, в углу сейф, на стене портрет Путина. Неплохо живут зеки - распоряжаются начальственными кабинетами...
   Мы обнялись... мы обнялись, и что-то между нами произошло.
   - Князь, старый черт! Совсем не изменился...
   - Да и тебя, старина, годы не берут. Что делаешь в больнице?
   - Отдыхаю от "Крестов". Хотя и там тоже на условия грех жаловаться. Хочешь чаю?
   Он набрал на телефоне три цифры, распорядился - и тут же в кабинете неслышно появился цирик с электрочайником.
   Марат шумно прихлебывал из жестяной кружки, хитро поглядывая на меня.
   - Что тебя привело ко мне, Князь?
   - Работа... Тебе передали, что мне нужно интервью?
   - Передали. Один только вопрос, Зураб. Почему ты не нашел меня раньше? Два, три, пять лет назад? Почему ты не подошел ко мне тогда, в "Астории"?
   Я медленно закурил. А почему, действительно, я не подошел тогда?
   - Ты не обращался ко мне, потому что мы были по разные стороны баррикад, да? Ведь ваша контора - ментовская?
   Я молчал.
   - А что сейчас изменилось, Князь?- Марат по-прежнему улыбался, но во взгляде его было что-то холодно-жутковатое.- Ты решил, Князь, что я уже не жилец, что меня можно использовать по полной программе? Слепить матерьяльчик на стоху баксов?
   Я не знаю, как это произошло, но... что-то щелкнуло в голове, как щелкает ударник задетой растяжки, и я бросился на Марата. Мы опрокинули чайник, рассыпали стопку бумаг, уронили лампу. Я почувствовал на своем горле стальные пальцы. Видимо, придется ответить тем же... После моего ответного захвата глаза Марата налились кровью.
   В кабинет вбежал цирик, но Марат прохрипел ему: "Вон!" - и тот моментально исчез. Сквозняк гнал по полу листы бумаги.
   Я ослабил хватку. Марат откашлялся, глотнул чаю и усмехнулся:
   - Ты в хорошей форме, Зураб!.. А вот я уже не тот.
   Я повернулся к окну. Больничный двор был едва-едва освещен одиноким фонарем. Где-то лаяли собаки.
   - Презираешь меня, Зураб?- в голосе его звучала укоризна.- Презираешь криминальных авторитетов, урок, бандосов? Забыл, как нам с тобой приходилось убивать? Или ты считаешь, что на войне - можно? А какая, в сущности, разница...
   - Я пойду, да?
   - Подожди, Князь. Прости меня. Я не дам тебе сейчас интервью, но я скажу тебе одну очень интересную вещь. К убийству Каценельсона никто из нас не имеет отношения. Ни Скоморохов, ни я, ни все остальные члены нашей так называемой ОПГ.
   Я не смог сдержать удивления:
   - А как насчет остальных девяти убийств и пяти покушений?
   - Не хочу о них говорить. Я говорю только о Каценельсоне. Помнишь? Он был застрелен на улице. Глухарь. Насколько я знаю, ребята из УБОПа кое-что распутали. Обычный разбой. Вроде вышли на след. Но почему-то дело застопорилось. Мало того, следачку Петриченко уволили из прокуратуры. И присоединили это убийство к нашему делу. Оказывается, у покойного Каценельсона и Юрия Палыча Скоморохова был конфликт бизнес-интересов. На одежде Каценельсона обнаружили - представь себе!- мои отпечатки. И отпечатки Лазуткина. Можешь поверить, чтобы мы вдвоем его пристрелили из одной "тэтэхи" и оставили там свои пальцы? И чтобы Скоморохов это организовал? А ствол, кстати, так и не нашли.
   - Ты хочешь, чтобы я об этом написал, Марат?
   - Я хочу, чтобы ты выяснил, кому и зачем понадобилось на нас вешать лишний труп. А после этого я дам тебе интервью. Любое. Какое хочешь.
   ***
   Прямо в коридоре Агентства на шею мне бросилась незнакомая юная блондинка и в тихом ужасе закричала:
   - Зачем ты сюда пришел?
   Господи, кого только не заносит в нашу "Золотую пулю"! А девочка, кстати, ничего...
   - Зачем пришел? Соскучился, если ты меня ни с кем не перепутала, родная,- улыбнулся я и попытался чуть отстранить ее.
   Но незнакомка силой затащила меня в бухгалтерию.
   - Тебе не надо сюда приходить, понимаешь?- со слезами прокричала она.Не надо!..- И вдруг припала прямо к моим губам. Обалдев, я машинально ответил на поцелуй... Господи, как мне избавиться от этой нимфоманки?
   - Стоп, снято!- воскликнул из угла усатый здоровяк в очках, в котором я узнал режиссера Худокормова. Только сейчас я заметил, что свет в бухгалтерии слишком яркий, что прямо у окна - камера, возле которой суетится оператор.
   Худокормов хлопнул меня по плечу:
   - Отлично, Ашот! Только будь пораскованней. Ведь Жора Армавирский хозяин жизни, он считает, что ему все дозволено. Захотел - явился прямо на работу к своей девушке, без предупреждения. Жлоб такой, интеллигентствующий жлоб! И при озвучании добавь немного южного акцента.
   Я едва не задохнулся от такой наглости.
   - Какого акцента, да? Какой я вам Ашот?- Я, конечно, мог бы сказать больше, но - женщины кругом.
   - Вот-вот, отлично!- захлопал режиссер в ладоши.
   - Ой!- всплеснула руками девушка.- Ян Геннадьевич, это ведь не Капланян! Это Зураб - он здесь работает, в Агентстве!
   - Вы смерти моей хотите!- вздохнул здоровяк.- А куда запропастился Капланян? Извините, батенька,- снова похлопал он меня по плечу.- Если не найдем Ашота - вас будем снимать в роли Армавирского.
   ...В свое время я был расстроен, когда Обнорский забраковал мою новеллу. Моего героя - журналиста Резо - вообще пришлось вычеркнуть из сценария. Но, оказывается, я вполне могу сойти за Армавирского! Может, податься в актеры? Вот Соболин уже вовсю у них снимается...
   Обнорский и Спозаранник внимательно выслушали мой рассказ о встрече с Усмановым.
   - Завязываем,- нахмурился шеф.- Даже если все правда, даже если повесили на них лишний глухарь, что с того? Трупом больше, трупом меньше... Почему мы должны из-за этого рыть землю? Согласен, Зураб?
   Я молча кивнул. Я думал точно так же, как Обнорский. Вот только для него Марат Усманов был одним из многочисленных героев криминальной хроники. А для меня... Я ничего не сказал, я просто кивнул.
   Я выслушал очередную порцию наставлений педанта Спозаранника. Я договорился с кем-то о встрече. Я бегал по коридору, натыкался на съемочную группу, шутил, познакомился с Капланяном и еще с несколькими актерами. А поздно вечером зачем-то залез в архив наших сводок и нашел через "ищейку" все, что у нас было про убийство Юрия Каценельсона - генерального директора НПО "Водопад".
   Труп бизнесмена обнаружили полтора года назад, возле его дома. По первоначальной версии, Каценельсон оказал сопротивление уличным грабителям и получил две пули - в легкое и в живот. На месте происшествия преступники обронили мобильник. Но почему-то дело забуксовало. Дважды прекращалось, потом снова возобновлялось. А полгода назад обвинение в убийстве Каценельсона предъявили членам банды Скоморохова, уже давно арестованным по другим делам.
   Почему бы и нет? Поработали с распечаткой мобильника, вышли на "скомороховцев", собрали доказательную базу... Скорее всего, так и было. У Марата поехала крыша. От пролитой крови.
   Я вышел из Агентства, зашел в бистро и взял сто граммов коньяку. Потом повторил дважды. Легче не стало.
   ***
   ...Карабинов промокнул лысину платком и вздохнул:
   - Что, Гвичия? Пришел просить за дружка своего?
   - Так точно, товарищ полковник. Пожалуйста, выслушайте меня...
   Мне было что рассказать. О том, как Марат своими руками демонтировал люк, чтобы вызволить из БТРа закрывшегося изнутри механика. Этот парень-таджик решил не даться "духам" живым и зажал в обеих руках гранаты с выдернутыми чеками, но "духи" почему-то не тронули БТР... О том, как Марат разжимал механику сведенные судорогой пальцы... А еще я видел, как он, Марат, нещадно матерясь, под огнем вытащил ножом осколок из ноги солдата, прижег рану горящим порохом и остановил кровь...
   - Все знаю без тебя, Гвичия,- остановил меня Карабанов. И вдруг рявкнул: - А оружием торговать - это достойно советского офицера?
   - Так ведь не "духам" продал же - своим, из соседней части, товарищ полковник. Ребята попросили выручить - он и пошел навстречу...
   Карабанов помолчал минуту. Достал из-под стола грязную бутыль, порвал на клочки бумагу, плеснул в жестянку спирт и завороженно смотрел, как сгорает его последний шанс подвести Усманова под трибунал. Вылив остатки спирта в кружку и заглотив их, он устало произнес:
   - Иди, Гвичия. Пусть твой дружок тебе спасибо скажет...
   Это было в другой жизни. Мы были наивными. Мы были еще совсем наивными. Мы думали, что самое паскудное - это война...
   ***
   - Зураб!- услышал я нежный, но испуганный голос жены.
   Я стремительно сел в кровати и встряхнул головой.
   - Опять кричал, да? Извини, родная... Спи.
   На кухне налил холодного чаю, закурил. Нервы. Возраст. Уже пятый десяток. Но у меня есть теплая квартира. Есть любимая жена. Есть интересная работа. У Марата в ближайшие годы ничего подобного не будет.
   Но ведь он сам все это выбрал. Разве кто-то его заставлял?
   Хорошо бы посоветоваться с Шахом, но он запропал в Москве - рванул туда к своей зазнобе Тане. Счастливый... Влюбленный дурак.
   Я тихо оделся, накинул куртку, бесшумно покинул квартиру. Час ночи. Сырость, ветер, листопад... Остановил ржавую "шестерку". Молодой человек в очках за полтинник довез меня до "Пещеры".
   Сам не знаю, зачем я туда поехал. Ночные молодежные забавы - не для меня. Я вовсе не мечтал еще раз помериться силами с тамошними охранниками. Мне не нужен был Чабан. У меня не было никакого желания еще раз просить его о встрече с Маратом.
   Тебе просто нужна та рыжая малолетка, Зураб...
   Охранники были новые, незнакомые. Они не подали виду, что удивились хмурому высокому кавказцу, пришедшему с дождя. Вроде бы глубокая ночь - а молодежь веселится, танцует, хохочет... Я взял у стойки виски со льдом, присел на высокий стул - это место не просматривается видеокамерой. Сделать успел только пару глотков...
   - Зураб,- дернула меня за рукав Настя.- Ты не обижайся на меня!
   - Как можно?- улыбнулся я.
   - Ну вот и хорошо. У тебя есть презервативы?
   - А тебе есть восемнадцать?
   - Какой ты душный,- поморщилась девочка.
   - Чабан - твой отец?
   - Нет, он мой любовник. Бывший. Тебя это волнует? Дай сигарету.
   Мы вышли на улицу. Зашли под козырек, чтобы спрятаться от дождика. Сигареты вспыхивали как стоп-сигналы.
   - Тебе нужна помощь, Зураб?
   Я пожал плечами. Нужна ли мне помощь? Наверное...
   - Наверное. Но я не знаю, чем ты можешь мне помочь...
   - Зато я знаю. Рядом аптека, купим что надо... И зайдем к подруге.
   - Не говори глупости, девочка.
   - Смотри, Зураб, я пожалуюсь знакомым скинам! Они ненавидят хачиков.
   - Разве я хачик?
   - Конечно, хачик. Другого прозвища ты не заслуживаешь.
   - Тебя давно не пороли?
   - Давно!
   - Хочешь?
   - Хочу.
   - В другой раз.
   - Дурак...
   Вздохнув, я посмотрел вслед Насте и выбросил окурок.
   ***
   Домашний телефон бывшей следачки Ольги Петриченко найти оказалось несложно.
   Голос у нее был хриплый, прокуренный и нетрезвый, несмотря на утренний час.
   Знаю ваше Агентство,- рассмеялась она в трубку.- Что-то вы совсем перестали ловить мышей... Вот раньше читала вашу "Явку с повинной" от корки до корки...
   - Ольга Михайловна,- мягко произнес я,- говорят, что последним вашим делом в прокуратуре было убийство Каценельсона...
   - Ой-ой-о-о-ой!- издевательски протянула следачка.- Ой, куда вы забрались, ребята... Думаете, вы сильнее, чем Кроха? Наивные... Пинкертоны хреновы... Кроха всех переживет - и нас... и вас вместе с вашим Обнорским...
   - Какая кроха?- обалдел я.
   Следачка хрипло захохотала:
   - Мальчики... Девочки... Спите спокойно. И счастливых вам снов...
   Я ничего не понял и отправился покурить.
   - Жора,- обратился я к Зудинцеву.- Что за авторитет такой - Кроха, не слышал?
   - Ну ты даешь, Князь!- присвистнул опер.- Ха-ха! Кто ж не знает Михаила Никитича Крохоняткина!
   - А что он контролирует?
   - Он контролирует, к твоему сведению, областное управление юстиции. Первый зам начальника! Таких людей надо знать, Князь...
   Зудинцев ушел, а я почесал в затылке... Таких людей надо знать!
   ***
   Еще пару недель назад за уличными столиками возле пивной на Чайковского к вечеру не найти было места - здесь вовсю оттягивался личный состав УБОПа. А теперь столики пусты. Дышать осенним воздухом за кружкой пива предпочитают лишь несколько чудаков. Среди них - пенсионер, молодая парочка да мы с Шиллером. Шиллер - не поэт, а полковник УБОП.
   В наши кружки с "Невским" так и норовили залететь опавшие листья. Полковник был усат, мордат и грозен. Он тушил бычки мимо пепельницы, стучал кружкой по столу и кричал:
   - "Убойный" отдел главка - дети против нас, салаги! Сравни их раскрываемость и нашу! А, Зураб? Ты мне нравишься... Так закрыть всех "скомороховцев", как это мы сделали - у них кишка тонка...
   - Я возьму еще пива, полковник, да?
   - Сиди! Сам возьму. Так вот, насчет Каценельсона. Ты почему заинтересовался, Зураб? Не хитри со мной! Я тебе так скажу - суд разберется, они это совершили или не они. На Скоморохове столько трупов, что им всем на три пожизненных хватит...
   - А кто все-таки на самом деле убил Каценельсона, полковник?
   Шиллер на миг застыл.
   - У тебя дети есть, Зураб?
   - Четверо.
   - А у меня один. Балбес! И вот представь - приходит ко мне человек, которого я давно знаю по службе. И говорит мне: спасай! Сына моего, говорит, подставили! Влипнуть может серьезно. Я прошу тебя, говорит, как отец отца дай ему шанс...
   Незаметно я нащупал диктофон в барсетке, но... Нет, не могу записывать втихаря.
   Шиллер побагровел от пива. Он схватил за задницу девушку, убирающую столы. Та взвизгнула. Шиллер передразнил ее.
   - Чертова шлюшка... но попка как орех.
   - Успокойся, полковник,- произнес я как можно внушительней.