Константинов Андрей Дмитриевич. Дело о картине Пикассо (Сборник новелл)

   - Я что - в тот момент старой была?- ахнула я.
   - Не старой, а ниже ростом. К старости ведь люди всегда мельчают в параметрах.
   - Ниже ростом? С чего бы это?
   - Не знаю. Ниже - и ниже.
   - Как сейчас?- Я встала.
   - Нет, сейчас ты нормальная.
   - Значит, тогда это была не я.
   - Ну, знаешь...- Муза раздраженно смяла сигарету.- В таком случае, сейчас перед тобой тоже не я, а кто-то другой.
   - Не исключено...- хмуро буркнула я.
   Какое-то время мы посидели молча. Поразительно, но бред, который несла Муза, меня просто завораживал. До этого я никогда не замечала за собой особой любви к мистике, но сегодня с каким-то непонятным вожделением я хотела знать все новые и новые детали этой невероятной истории: вот я методом телепортации одновременно оказываюсь в разных концах света, вот я на глазах изумленной публики улетаю в окно на метле...
   - А мой спутник?.. Во второй раз рядом со мной был мой спутник?
   - Нет, ты была одна.
   - Правильно, потому что он ушел со мной. В первый раз ушел. И не вернулся. Потому что сел в вагон московского поезда. А поскольку телепортировать умею только я, то он сидел со мной в вагоне, а я в это время - туда-сюда, туда-сюда...
   - Света...- осторожно спросила Муза,- а ты уверена, что... ездила в Москву?
   - Все! С меня хватит! Отдавай мне мое платье, и я ухожу.
   Муза, как ужаленная, подскочила с кресла.
   - Знаешь что, Света, если у меня украли дорогой палантин (а я, заметь, до этого часа тебя не подозревала), то это не означает, что в отместку лишь за возможную вероятность подозрения можно валить с больной головы на здоровую и начать подозревать в воровстве меня...
   Муза так лихо завернула, что я не поняла ни слова из того, что она сказала.
   - Что ты несешь?
   - У меня нет твоего красного платьица. И ты это прекрасно знаешь. Потому что ты, видно, передумала оставлять его у меня и ушла с выставки именно в нем.
   Как-то всего этого было уже много.
   Я встала, медленно убрала в сумочку сигареты и взглянула на приятельницу уже только в дверях.
   - Запомни, дорогая. Я уходила с твоей идиотской выставки в костюме! Английский такой - пиджачок и юбочка. У пиджака - одна пуговичка, у юбочки маленькая шличка. Все - темно-оливкового цвета. Знаешь, ягодки такие бывают - оливки. С косточками или с анчоусами. Иногда - с лимоном...
   - ...Прекрати этот фарс!- взвизгнула Веселовская.- В красном платье!
   - ...Для тех, кто не понял: в кос-тю-ме! Темно-олив-ко-вом!
   И я шарахнула дверью.
   ***
   Напротив Музиного офиса был сквер. Лишь только я выскочила из подъезда, как с одной из лавок поднялся мужчина и пошел мне наперерез. Парубок! Только его мне сейчас и не хватало. Я резко дернулась в сторону, сделав вид, что не узнала его, но Игорь Сергеевич решительно преградил мне дорогу. Тогда я взяла сумочку под мышку и с вызовом протянула ему обе руки:
   - Не стесняйтесь! Захлопывайте свои наручники.
   Он улыбнулся, взял меня под руку и повел к своей насиженной скамейке.
   - Зачем же сразу так? В наручниках ходят преступники. А вы - всего лишь свидетель. Правда, один из самых важных свидетелей.
   - Свидетель?- обалдела я.- Не подозреваемая?
   - А кто вам сказал, что вас подозревают? Муза Гурьевна?- мягко улыбнулся Парубок.
   Я устало откинулась на спинку лавки. Кто бы знал, как я устала за сегодняшний день.
   - "Подозревают" - это мягко сказано. Все просто уверены, что этот чертов палантин свистнула я.
   - И вы очень расстроились. С Веселовской вот, видно, поссорились...
   - А вы бы не расстроились?
   - Я бы просто отбросил эмоции и стал рассуждать здраво. К тому же, Светлана, вы, оказывается, совсем не знаете Уголовно-процессуальный кодекс. Надо будет при случае сделать Обнорскому замечание.
   - Я - журналист, а не милиционер.
   - Во-первых, вы - красивая женщина, а потом уж - журналистка...
   Батюшки, с каких это пор геи стали делать комплименты женщинам?
   - ...Хотя - журналистка "Золотой пули",- продолжил Игорь Сергеевич.- И должны бы знать, что подозреваемым считается человек, которого взяли на месте преступления с поличным. Либо если на него указали другие люди: видели, мол, как он воровал. А вас видели только примеряющей этот палантин.
   - ...И угрожающей хозяйке выставки украсть его, если не продаст...
   - Да, это вы, Светлана, конечно, погорячились,- искренне рассмеялся Парубок, и я впервые обратила внимание на то, какая у него хорошая, открытая улыбка.- Но и это, к счастью, ни о чем не говорит. В смысле - ни о чем плохом. Ведь покинув выставку, вы тут же "Красной стрелой" уехали в Москву: вагон №3, место №11. И не исключено, что кто-то из гостей после полуночи еще видел этот палантин на выставке. Главное - найти этого человека. Я бы на вашем месте с этого и начал...
   Я поняла, что Парубок не терял время зря - иначе откуда бы ему знать даже номер моего спального места в вагоне. Я облегченно вздохнула: хоть кто-то мне верит.
   - Но их там было больше сотни! Все ходили, выходили, жевали, пили. Каждый до утра успел пообщаться друг с другом по многу раз. Попробуй потом вспомнить, когда ты кого видел - до полуночи или после. С одной стороны у всех - коллективное алиби, с другой - все на подозрении.
   - Вы разумно рассуждаете, Светлана. И все-таки это шанс. Поговорите с теми, с кем вы успели на выставке пообщаться, кто дольше всех вас видел. Мы со своей стороны тоже работаем, но ваша помощь была бы бесценной.
   Я с благодарностью посмотрела на Игоря Сергеевича. В этот момент позвонил мой мобильник. Васька слегка извиняющимся голосом (ведь мы очень плохо расстались в пятницу) спросила:
   - Ты поссорилась с Беркутовым?
   - С чего ты взяла?
   - Тогда почему так быстро вернулась из Москвы?
   - Вернулась, как и планировала, сегодня утром.
   На том конце провода повисла нехорошая тишина. Васька кашлянула, словно у нее перехватило горло.
   - Света...- она говорила медленно, словно подбирала слова,- я боюсь за тебя. По-моему, тебе надо лечиться. Поверь мне, как психологу. Патологическое вранье без выгоды для себя - это болезнь.
   - С чего ты взяла, что я вру?- я начинала тихо ненавидеть свою подругу.
   - С того, что ты вообще не ездила в Москву!
   - Что-о?
   - То! Ты физически не смогла бы так быстро обернуться. А в субботу в обед я видела тебя в бутике на Невском. Ты мне даже рукой сквозь витрину махнула. Мне очень жаль, Света, но ты - бессовестная лгунья!..
   ***
   Игорь Сергеевич внимательно слушал меня. (Последний звонок Васьки был настолько нелепым, что, даже дав отбой, я еще какое-то время молча сидела на скамье, не умея собраться с мыслями.) Он сам подтолкнул меня к этому разговору: "Новые проблемы?"
   Я начала со странного звонка Обнорского, перешла на "тронутую" Нину Дмитриевну, заразившуюся от нее дочь, не забыла даже про чокнутого бармена с его кофейной чашкой...
   - Я так и понял, что не все здесь так просто...- задумчиво сказал Парубок.- Поверьте, Света, так не бывает: чтобы в одночасье все ваше окружение вдруг... сошло с ума. Я - материалист и в мистику с чертовщиной не верю. Скорее, кому-то очень хочется выбить вас из седла: доказать, что сумасшедшая - вы.
   - Но - кому?
   - Это нам и предстоит выяснить... А пока рекомендую вам все-таки встретиться с кем-нибудь из участников той презентации.
   - ...Игорь Сергеевич, а почему вы мне верите?- запоздало спросила я.
   - Не знаю. Опыт. Интуиция. Или просто не верю в то, что красивые женщины так глупы: сначала пригрозить воровством, а потом это воровство и совершить. Как-то это очень примитивно.
   Он помолчал, затушил сигарету.
   - А потом... Знаете, Света, у нас с вами, оказывается, есть общие знакомые. С некоторых пор я тоже подстригаюсь у вашего мастера - у Евгения.
   ***
   Поскольку с Музой я уже наобщалась вдоволь, то сразу направилась к знакомому фотокору Тофику Абдуллаеву, чьими фотографиями были украшены криминальные заметки утренних газет.
   Тот даже не чувствовал за собой никакой вины.
   - Светик - это же мой хлеб. Я отщелкал две пленки, сдал их в наше агентство, а уж купят снимки или нет - дело не мое. Я даже не знаю, вышли ли мои снимки сегодня в газетах.
   Я положила перед ним две газетные вырезки.
   - Да, моя работа. Особенно горжусь, что успел нажать на камеру, когда к тебе губер подошел. Смотри, как ты улыбаешься хорошо.
   Тофик, как выяснилось, до этого ничего не знал о моих проблемах, а выслушав меня, лишь развел руками: извиняйте, мол...
   - А негативы у тебя сохранились?
   - Зачем тебе?
   - Хочу посмотреть, кто на замытом фоне.
   - Это я тебе и без негативов покажу,- и Абдуллаев "открыл" фото на компьютере.
   Снимки сразу видоизменились. Теперь уже на них кроме нас с губернатором появились другие гости: вот художник-редактор с рюмкой водки в руке, вот - с заискивающей улыбкой - хозяйка Муза... А это кто? На обоих снимках на заднем плане стояла молодая девушка, зачарованно смотрящая прямо в объектив. Лицо ее показалось мне отдаленно знакомым, но - убейте меня!- я не могла вспомнить, кто это.
   - А ты укрупнить можешь?- спросила я Тофика.
   - Нет проблем.- И он начал виртуозно работать "мышкой". Однако при увеличении задний план расползался, и черты лица той девушки только расплывались. Ничего не получалось.
   - Кого хоть идентифицируем?- наконец спросил Тофик.
   - Не знаю,- расстроенно ответила я.
   - Ну ты даешь,- обиженно сказал Тофик,- целый час ищем того, кого сами не знаем.
   Однако мой коллега, видно, вошел в раж охотника и продолжал щелкать другими кадрами пленки.
   Так мы проработали еще около часа, пока на одном из кадров не нашли то, что искали. На этом фото я тоже была, но как раз размытой, покидающей зал. Зато девушка, хоть и вполоборота, была видна достаточно четко. Мне хватило одного беглого взгляда... Батюшки!
   - Аня! Соболина!
   - Которая?- Тофик заглянул мне через плечо.
   - Да вот же - Анька!- я ткнула пальцем в экран.- Но откуда она взялась на выставке? Я ее там не видела...
   - Она там была всего минут десять,- как-то вдруг смутился Абдуллаев.- А ты так была увлечена собой в палантине...
   - А ты знаешь нашу Анюту?
   - Это не ваша Анюта,- снова смутился Тофик.- Это моя подружка. Оля. Она попросилась со мной на выставку. Девочка из провинции, ни разу не была на светском рауте.
   - А чего так смущаешься, если подруга?
   - Да понимаешь... Она еще маленькая. Ей только семнадцать в октябре исполнится. Ну так получилось, она живет у меня...
   - Ну ты даешь.
   - Да у нас, Света, все серьезно. Я жениться собираюсь. Вот тысячу долларов соберем и выйдем из подполья.
   - А зачем вам эта тысяча?
   - Тут, понимаешь, такая история вышла. Она приехала учиться в Питер, а у нее сумочку у рынка срезала. А эту тысячу у нее родители чуть ли не пять лет собирали... Я когда ее встретил, она аж сознание от слез теряла. Я ее подвести хотел, а ей и ехать-то некуда: в Питере только подруга матери, а Оля сказала, что, скорее, умрет, чем сознается в пропаже денег...
   Смутные сомнения стали закрадываться в мою душу.
   - А твоя Оля случайно не из Самары? Не Рожнова?
   - Рожнова,- обалдел Тофик.
   - А ты, стало быть, тот кавказец с рынка? Частный извозчик?
   - Что ты обзываешься?- обиделся Тофик.- Знаешь, как у нас мало платят? Вот и приходится подрабатывать...
   - Абдуллаев, да тебя убить мало!.. Из-за этой вашей тысячи долларов две женщины скоро в ящик сыграют. Дурак неумный! Соображать же надо!..
   Мы еще минут десять переругивались, и Тофик пообещал мне, что лично, на правах жениха, позвонит Юлии Николаевне и Алле и во всем повинится за двоих.
   Уходя, я последний раз глянула на монитор. Как все-таки эта Оля похожа на нашу Соболину. Уже собираясь закрыть файл, я заметила сбоку от Оли-Ани молодого человека, который, как я вспомнила, прятался в конце презентации от меня за колонной. Второй раз у меня возникло ощущение, что лицо его мне знакомо. Но думать над этим мне было уже не интересно. Оля нашлась!
   ***
   За два дня ДО ЭТОГО...
   Совет Парубка не дал результатов. Два дня я беспрерывно общалась с теми, кто видел меня на презентации. Я опросила с десяток людей. Все они выражали мне сочувствие по поводу случившегося, но все путались во времени. Одни уверяли, что будто бы им кажется, что я была на празднике с ними до утра ("Ну как же, Светочка, мы еще пили с вами часа в три ночи на брудершафт"); другие помнили меня в самом начале праздника, еще до приезда губернатора; как и во сколько я уходила - не помнил никто.
   Эти два дня я не появлялась в Агентстве, отключила мобильник, дома попросила маму не звать меня к телефону. Я даже не хотела думать о том, что происходило на работе.
   Парубок тоже не объявлялся.
   Вечерами я пыталась тщательно разобрать все мистические события минувших дней, но они рассыпались мозаикой, никак не желая складываться в единую логическую картину. Да и какая логика могла быть в том, что кто-то мечтал свести меня с ума...
   ***
   В ТОТ день...
   Наступила пятница. Я поняла, что не могу больше находиться в изоляции. Я злилась на Обнорского. Обижалась на бросивших меня Василису и Аську. Не понимала, почему не найдет меня Шах. Я должна была, наконец, выйти из подполья. И пусть меня уволят. Для себя внутренне я уже поняла, что после всего случившегося, после разговора с Соболиным вряд ли смогу работать в "Пуле". Сама не смогу. Но до этого я должна была встретиться и объясниться с Обнорским. Лично встретиться. И - без предупреждения.
   С утра пошел мелкий дождь. Наступало самое противное для нас с Аськой время года. Еще торговали бабули у метро последними - до заморозков георгинами. Еще квартиры и офисы хранили - до включенных батарей - тепло уходящего лета. Но небо уже затянуло обложным дождем. Август - не август, сентябрь - не сентябрь.
   Вечером я натянула на себя джинсы, тонкий шотландский пуловер и поехала к дому Обнорского. Я буду стоять у этого подъезда, пока он не выйдет из своего джипа.
   Итак, была пятница. Восемь вечера. Лил дождь. Я потеряла заколку от волос, и все прохожие, наверное, видели во мне облезлую кошку. Хотя когда-то один знакомый мне человек говорил, что под дождем я выгляжу, как лесная нимфа. Или - наяда?..
   А вдруг он не приедет? А вдруг его вообще нет в городе? Я поняла, что встретиться неожиданно не получалось. Тогда я с сожалением набрала номер его мобильника.
   - Андрей? Это Светлана. Нам обязательно нужно поговорить... Сегодня. Сейчас.
   Андрей помолчал, а потом устало сказал:
   - Ты ведь только что мне звонила: зачем повторяешься, я же все понял. Стой, как и стоишь, возле моего подъезда. Я уже подъезжаю...
   Я стояла с мокрыми распущенными волосами возле подъезда шефа и думала о том, что смертельно устала от всей этой мистики.
   Сзади меня темнел проем его парадной. Впереди мигнули фары его машины. Я поежилась. Буквально кожей почувствовала приближение смутной угрозы. Я не знала тогда, что в этот миг мистика закончится. Что я действительно пойму, что сошла с ума.
   Лампочка у подъезда качнулась на ветру, и я увидела, что навстречу мне шагнула... я.
   Я была в красном платье от Сони Рикель. Мои длинные светлые волосы, не любящие заколок, свободно струились по плечам. Я улыбалась мне моей особой улыбкой, которой в одно мгновение могла смести на пути и Зураба, и Бориса-купца, и валаамского аборигена Марэка, и даже самого Обнорского. Я улыбалась сама себе этой улыбкой. Я торжествовала над всем миром. И кровь от этого торжества просто застыла в жилах.
   Я не заболела? Я в своем уме?
   - Ты заболела, Света. Ты не в своем уме!- сказала я себе своим голосом и, отодвинув меня же самою плечом в темный угол парадной, сделала шаг в сторону первой ступеньки лестницы.
   - Хватит уже, Ася!- сказал кто-то из угла голосом Парубка.- Поиграла и - хватит!..
   ***
   Мы сидели с Аськой и Игорем Сергеевичем в его машине у подъезда Обнорского. Андрея, оказавшегося в парадной в тот момент, когда я тихо сползала по стене, Парубок отправил домой, обещав через десять минут все объяснить. Обнорский, увидев меня в двух лицах, в состоянии полного раздвоения личности, только махнул рукой:
   - Игорь Сергеевич, я так устал от нее! Что бы она ни сказала... Я устал от нее.
   ...Аська была уже без парика. Ее короткие черные волосы упрямо топорщились крутыми завитками. Прямо при Парубке она начала в машине сдирать с себя мое платье, только из-за тесноты и многочисленных пуговиц это не получалось. Она твердила, как заведенная:
   - Забирай! Оно все равно на мне, как на корове седло.
   - ...Игорь Сергеевич,- помолчав, спросила я.- Вы когда все поняли?
   - Заподозрил еще тогда, на лавочке. Меня заинтересовала история, в которой вы, Света, за месяц приобрели новую "верную подругу", рассорившись с той, с которой дружили двадцать лет. Я встречался с Василисой. Она, Света, действительно переживает за вас.
   Я сглотнула ком. Прости меня, Васька!
   - Потом навел справки про Асю,- продолжал Парубок. (Аська при этих словах дернулась в машине, но тут же застыла).- Ася, оказывается, еще в детдоме... подворовывала. Не корысти ради, спортивного интереса для... Некая разновидность клептомании.
   - Я не хотела... Я хотела быть, как Света,- горько вздохнула Барчик.
   - Она завидовала вам, Света. Вашей красоте. Удачливости. Легкости.
   - Я - легко живу?- вспомнила я весь кошмар минувшего месяца.
   - Так Асе казалось. Она хотела побыть в вашей шкуре, что ли... Хотела даже в некотором роде заменить вас в этой жизни. От имени вас поздравлять с днем рождения Васину мать. Пить кофе в вашем любимом баре, выслушивая комплименты бармена. Кокетничать с Обнорским по телефону (Ася ведь хороший голосовой имитатор). Для этого она и придумала весь этот карнавал. К тому же, Света... э-э... вы ей понравились. И она вас ревновала. И к Беркутову, и к Обнорскому... Хотела поссорить с обоими... Поверьте, я в этом кое-что понимаю...- Мне показалось, что Парубок покраснел (хоть и было темно).
   Какое-то время мы сидели молча. Только Аська пыхтела, все еще пытаясь освободиться от платья.
   - Значит, тот первый, странный разговор Обнорского...
   - Это Ася звонила вам. Поэтому Андрей ничего и не понял, когда вы стали приставать к нему с вопросами о любимых расцветках платья...
   Я досадливо поморщилась. Я ведь почувствовала тогда странную растяжку в его словах. Вот что значит - нет слуха.
   - А когда вы окончательно поняли?- продолжала я.
   - Вчера. Но до этого я - после вас, кстати, Света,- побывал у фотографа Тофика. И он показал мне снимки, которые вы тоже рассматривали. Только вы, Света, заинтересовались девушкой и совсем не обратили внимания на молодого чернявого человека рядом.
   - Я обратила внимание.
   - Но не узнали в нем... переодетую Асю.
   Как же я не догадалась! Те же внимательные глаза, тот же упрямый лоб, как у молодого бычка...
   - А Ася в тот день все время ходила за вами следом. А потом повторила все те же манипуляции с палантином. И ушла с выставки в вашем платье и в шифоне.
   - А дальше?
   - А дальше, вчера, я поехал на съемочную площадку, разговаривал с актерами. Рассказал о своих подозрениях Беркутову. Он, кстати, Света, по-моему, не на шутку в вас влюблен,- улыбнулся в темноте Парубок.- И Андрей предложил мне остаться, поскольку съемочная группа праздновала день рождения Барчик.
   -Так это вы - "школьный приятель" Беркутова?- удивленно переспросила Ася.
   - Да, и тоже с детства люблю маскарады. Андрей порылся в реквизитах и нашел для меня приличную шкиперскую бороду и усы... Так вот. Я увидел, как эта девочка, прожившая много лет в детдоме, со слезами принимала цветы, подарки. Понял, как ей не хватает дома, тепла, подруг... Понял также, что она хочет стать хорошей актрисой и постоянно примеряет на себя разные роли...
   - Но как вы убедились... в главном?- снова спросила я.
   - Я обратил внимание на то, что на Асе был серебряный гарнитур. В частности, цепочка с тельцом. Это ведь ваш знак зодиака, Света? А у Аси должна быть дева.
   ***
   Мы еще какое-то время помолчали в машине. В это время мне позвонила Муза.
   - Света, ты не дуешься? Перестань.
   - Твой палантин нашелся.
   - Да фиг с ним! Тут такие дела!.. Мне из Парижа факс пришел. До них как-то дошли твои снимки из газет. Ну где ты и губернатор рядом. Текст они, наверное, не читали... Ну извини... В общем, администрация парижской выставки дает мне льготные условия по аренде стендов, а также предлагает помощь в знакомстве с возможными партнерами. Но... При одном условии: что именно ты будешь вживую демонстрировать палантины на выставке. Света! Это такая удача для нас обеих. Контракт на год! Соглашайся! Выручай! Хоть сейчас сразу не отказывай. У нас на раздумье - сутки. А дальше - Париж, Канны, Бретань... Белые пароходы...
   - Новые проблемы?- второй раз за эти дни спросил Парубок.
   - Да нет. Нет проблем.
   Как я все-таки устала за эти дни.
   - У меня предложение,- сказал Парубок.- Дело - к ночи. Я развезу вас по домам. Утром вы, Ася, возвращаете палантин Музе Гурьевне. А вы, Света, должны хорошенько выспаться и - в "Золотую пулю". Разговор с Обнорским я беру на себя.
   - Спасибо, Игорь.
   ...Возле дома меня ждала... Аня Соболина. Она, рыдая, бросилась мне на шею.
   - Света, ты такое для меня сделала! Ты даже сама не знаешь, что ты сделала для меня...
   - Аня, да что произошло?- у меня не было сил даже удивляться.
   - Света, ведь ты же Олю Рожнову нашла?
   - Да, а при чем тут ты?
   - Ой, Света! Мама ведь мне никогда ничего не рассказывала. Она развелась с моим отцом, когда я была маленькая (она говорила, что мой отец умер). А отец, оказывается, уехал в другой город, на Волгу. Там женился, у него родилась дочь... Два месяца назад, ты знаешь, у меня умерла мама. Я думала, что у меня теперь кроме Вовки и Антошки больше никого нет на свете. А как оказалось, есть отец и сестра Оля. Ты ведь, наверное, не знаешь, я до замужества была Рожновой. Света, ты для меня такое сделала! Я только сегодня все узнала...
   И Аня снова заплакала. Теперь, как я уже понимала, от счастья.
   - Света, я побегу машину ловить: у меня мужики одни дома остались. Они знают, что я, не дозвонившись, к тебе поехала. Завтра Алла Михайловна прилетает, Юлия Николаевна будет, Тофик с Олей. Ты придешь?
   Я подняла голову и взглянула в светящиеся окна своей квартиры. Я знала, что в черной августовской ночи этого города мерцают сейчас и другие светлые квадраты: окна Соболиных, Парубка, Аськи, окна Обнорского. Выстраиваясь в теплую желтую вереницу, они представились мне огнями красивого уходящего вдаль белого парохода. Уходящего в моря с теплыми течениями к далеким новым берегам...
   "Картинка" с этим морем была настолько реальной, что я просто физически ощутила соленую влагу на щеках и губах. Брызги волн? Соленый ветер?.. Вот только я не могла рассмотреть в этом ярком видении... себя. Я - где? С кем? С веселыми, но незнакомыми людьми на палубе этого парохода или - на берегу с родными мне Шахом, Анютой, Родькой, Князем? Те, с палубы, улыбались и манили: "Давай с нами!" Эти, на берегу, стояли с грустными лицами: "Останься!" Нонка таращила глаза, пытаясь вглядеться вдаль. Обнорский виновато хмурился.
   Где же я-то?
   - ...Света! Ты - что? Ты придешь?- Анюта поежилась на холодном ветру.
   Я увидела ее словно уже со стороны.
   - Беги, Аня, замерзнешь. Я очень за тебя рада. И обязательно приду.- Я еще раз взглянула на окна-иллюминаторы.- Как только вернусь из ОВИРа...
   ДЕЛО О ТРУПАХ САНИТАРОВ
   Рассказывает Георгий Зудинцев
   "Зудинцев Георгий Михайлович, 44 года, корреспондент отдела расследований. Бывший сотрудник органов внутренних дел, подполковник милиции запаса. Имеет большой опыт оперативно-розыскной работы.
   После увольнения в запас в 1998 году поступил на работу в только что созданное Агентство. К настоящему времени полностью овладел навыками работы журналиста. Умело использует опыт оперативника при проведении сложных расследований.
   По характеру целеустремленен и упрям. Непримирим к преступникам. Физически развит, владеет приемами боевого самбо.
   Неоднократно поощрялся руководством Агентства. За успешное журналистское расследование по делу Андрея Удаленького награжден пистолетом ПБ-4 "Оса"..."
   Из служебной характеристики
   - Посмотри, Глеб Егорович, на каких шикарных тачках ездят санитары.- Я оторвался от экрана монитора, увидев входящего в кабинет начальника отдела расследований Спозаранника.- "Тойота Ленд Крузер-100". Такой джип на полсотни тонн баксов потянет...
   Спозаранник посмотрел на экран, быстро пробежал глазами текст сообщения и хмыкнул.
   - Действительно странно. Санитар морга - и такая машина... Вот что, Георгий Михайлович, надо бы найти полный текст сводки ГУВД по этому эпизоду. Наши репортеры могли напутать.
   Оказалось, все правильно, ничего не напутали:
   "Убийство. Левобережное РУВД.
   3 сентября 2002 года около 24 часов возле здания городского морга (Елизаветинская, 11) с огнестрельным ранением головы обнаружен труп Умнова В. А., 1957 г. р., санитара указанного морга, прож. ул. Новаторов, 8-2-... Труп находился на водительском сиденье автомобиля марки "Тойота Ленд Крузер-100", госномер ..., принадлежащего покойному...
   КП - 1091 по 62 о/м, уг. дело по ст. 105 ч. 1 УК РФ. Сообщено: ст. наряда УУР Грабко".
   Из этой же сводки я узнал, что Умнов однажды имел терки с законом и более того, откинулся, то бишь освободился, совсем недавно - в 2001-м, отмотав три полновесных года по хулиганке. Вообще-то, для сорокалетнего мужчины в таком возрасте сесть по хулиганке как-то несолидно. Руководствуясь исключительно этими соображениями, я позвонил в УУР, дабы выяснить, чем был знаменит покойный. Увы, мне не повезло. Трубку взял совершенно незнакомый мне новичок-опер, который решительно отказывался давать какую-либо информацию. Лишь после перечисления мною нескольких фамилий главковских начальников он все-таки слил, что это дело вел мой бывший подчиненный Мишка Лякин, который, к сожалению, полгода как ушел на гражданку.