Константинов Андрей Дмитриевич. Дело о картине Пикассо (Сборник новелл)

   Прошли секунды - и тень в дождевике начала стремительно удаляться от серой плиты. За сеткой дождя она выглядела почти бесплотной. Еще пять-десять секунд - и она совсем растворится в темени и дожде.
   Я пригнул Нонну к земле и крикнул, что есть мочи:
   - Фосген! Не двигаться! Уголовный розыск!
   Тень обернулась, вскинула руку - и мое плечо обожгло болью...
   Улыбка Чабана была укоризненной. Белые зубы светили сквозь ночь. Я не мог этого видеть, но я видел все четко, в деталях.
   Снова полыхнула вспышка в темноте, и я непонятно как ощутил, что пуля, выпущенная из ТТ с глушителем, летит прямо в объектив видеокамеры, к которому припала Нонна. Взметнувшись телом навстречу Чабану, я принял эту пулю, затем еще две... но одну так и не успел. Я физически ощущал ее полет, но ничего не мог сделать.
   А открыв глаза, я увидел сияющий караван хребтов. Клекотали орлы, дымились костры, гуляли отары овец. Сидели за длинными столами люди, пили чачу и вино, закусывали дымящейся бараниной и горячим хлебом, испеченном на тамдыре. Я увидел своих родителей, своего дедушку-чекиста, с которым никогда в жизни не встречался. Я увидел своих однополчан, с которыми попрощался еще пятнадцать лет назад. Я увидел сгоревшего год назад в своей квартире Костю Пирогова. И услышал радостный крик "Амира!" - Марат Усманов махал мне рукой с рогом, наполненным до краев грузинским вином.
   Мир был искрящимся и прекрасным...
   ...искрящимся...
   ...и прекрасным...
   ДЕЛО О ЧАСАХ РЕЖИССЕРА
   Часть вторая
   Рассказывает Андрей Обнорский
   Сентябрь зашелестел оранжевыми, желтыми, красными крыльями... Сентябрь прошелестел потерями. Всего месяц назад я был легок и беспечен. Легок и беспечен.
   Сегодня - тридцатое сентября. Мой день рождения. Раньше я любил этот праздник. Любил принимать поздравления и получать подарки. Любил легкий ажиотаж внутри себя... Сегодня - тридцатое сентября. И пустота внутри. До ощущения вакуума в голове. До звона. До хруста. До скрежета.
   А еще месяц назад все было по-другому...
   ...Я приехал к Худокормову и рассказал ему, что нашел тех уродов, которые напали на него. И часы, подаренные неизвестным мне Б. К., скоро к Яну Геннадьевичу вернутся. Деньги - уже нет, но это, как говорится, селяви.
   Худокормова на следующий день выписали, и в помещениях Агентства снова зазвучал его голос: "Мотор!"... Тогда, помнится, меня слегка раздражала вся эта суета. Теперь мне ее не хватает.
   ...Итак, группа Худокормова начала, наверстывая упущенное, работать. Прилетел из Москвы исполнитель главной роли - Андрей Беркутов. Актер известный, талантливый, с именем. Женщины наши чуть с ума не сошли... Я с ума сходить не стал. Я со своим двойником познакомился - нормальный, между прочим, мужик. С чувством юмора.
   Вообще это интересно - посмотреть на человека, который будет играть "тебя". А ему было интересно ближе узнать меня. Поэтому он ко мне и подошел:
   - Андрей, я ваши книжки читаю сейчас. Вы - личность, безусловно, неординарная...
   - Спасибо.
   - Но вы мне не только как писатель интересны, но и как человек. Может быть, поужинаем нынче вечером?
   А я на вечер ничего не планировал, поэтому сразу и согласился. Мы договорились встретиться в восемь вечера на Васильевском в кафе "Скорлупа"... Боже, ну и название.
   ***
   Шел дождь, асфальт блестел, в нем отражались стоп-сигналы машин. Я ехал в кафе. Вечерело, ползли низкие облака. Я опаздывал, но - пробки. Вспышки милицейской мигалки я увидел издалека. Синий свет - как память из детства, когда мама приносила специальную "синюю лампу", чтобы греть мое простуженное горло. Но тот свет был живой, теплый. А свет милицейской мигалки выглядел неживым, и от него веяло тревогой.
   Я, конечно, еще не знал, что произошло, но когда понял, что милицейский автомобиль стоит рядом с кафе... Я резко развернулся, пересекая двойную осевую, затормозил, выскочил из "хонды". Спиной ко мне стояли двое мужчин. Один обернулся, и я узнал капитана Петренко. Он тоже узнал меня и сказал:
   - Обнорский! Опять вы? Да у вас просто нюх какой-то...
   - Нюх? Какой, к черту, нюх... Что произошло?
   - Да уж где вы появляетесь, ничего хорошего не происходит, Андрей Викторович... Кстати, почему вы не в "Коралле"?
   - Я, капитан, вас не понимаю. Я приехал сюда поужинать.
   - С Беркутовьтм?- спросил Петренко. Я оторопел. Откуда он знает, что я собрался поужинать с Беркутовым? А Петренко щелкнул зажигалкой, прикурил и сказал: - Вообще как-то интересно получается: вы пьете кофе с Худокормовым, а через час Худокормов получает по голове. Потом вы собираетесь поужинать с Беркутовым, и Беркутов...
   - Что Беркутов?- почти выкрикнул я.
   Петренко посмотрел на меня очень внимательно и сказал:
   - Пойдемте.
   Он повернулся и двинулся к дверям кафе. Я пошел следом. Я еще ничего не понимал, но уже догадывался...
   Беркутов сидел на диване около гардероба. Он сидел, запрокинув голову, с закрытыми глазами и мокрой салфеткой на нижней части лица. На салфетке расплывалась кровавое пятно. На сорочке Беркутова тоже была кровь.
   - Ну,- сказал Петренко,- как все это понимать?
   Вопрос был обращен ко мне, но сформулирован неконкретно. Я пожал плечами:
   - Не знаю... Что, собственно, произошло?
   Андрея уже увезли на "скорой", мы с Петренко сидели за столиком, и мне сквозь стеклянную дверь хорошо был виден холл и диван, на котором еще пять минут назад сидел Беркутов. Гардеробщик стирал со светлой кожи дивана капли крови. Петренко сделал глоток пива и сказал:
   - Вы собирались поужинать?
   - Да, мы еще утром об этом договорились.
   - А потом ваши планы изменились?
   - Почему?
   - Я не знаю почему. Я вас спрашиваю: почему вы решили изменить место встречи?
   - Да что за бред? Вы сами видите: я приехал именно сюда. Опоздал немного, но тем не менее приехал.
   - Вижу, что приехали... Если б вы не позвонили Беркутову и не перенесли место встречи в "Коралл", ничего бы с ним не случилось.
   - Да что за бред? Какой, к черту, "Коралл"? Какой звонок?
   Петренко снова внимательно - очень внимательно!- посмотрел на меня. Кажется, хотел что-то сказать, но ничего не сказал, а поманил пальцем бармена. Бармен - рожа масляная - подскочил. В глазах преданность.
   - Расскажи-ка, дружок,- сказал Петренко,- что и как.
   - Ну что рассказать? Беркутов пришел около восьми. Я-то сначала его не узнал, но Инга... Инга - это официантка... Инга его сразу узнала. Да я уже вам все рассказывал...
   - А ты не мне. Ты господину Обнорскому расскажи,- Петренко кивнул на меня.
   Бармен спросил:
   - Вы - Обнорский?
   Я не ответил. Глупый вопрос, и отвечать на него не стоит.
   - Ага,- сказал бармен.- Ага... Понял. Ну, в общем, он заказал кофе и пятьдесят капель "Хеннесси". Сказал Инге: основной заказ потом. Я, мол, друга жду. Вас, значит... А потом, когда вы позвонили...
   - Я позвонил?- спросил я.- Я позвонил Беркутову?
   - Нет,- ответил бармен,- мне.
   Час от часу не легче. Я позвонил бармену! Я сидел, молчал, пытался понять, что происходит. А бармен и Петренко смотрели на меня. Бармен удивленно, Петренко - ехидно, неодобрительно. Я тряхнул головой и сказал:
   - Хорошо. Допустим, я позвонил. И что же я вам сказал?
   Бармен растерянно посмотрел на Петренко. Тот усмехнулся.
   - Так что же я вам сказал, молодой человек?- повторил я.
   - Вы забыли?
   - Начисто, друг мой, начисто. Так что же я вам сказал?
   - Э-э... Вы сказали, что вы Обнорский... Андрей... Что у нас сейчас должен сидеть известный артист Андрей Беркутов. Я ответил, что да, мол, сидит такой. А вы сказали, что нужно ему передать: в силу, мол, обстоятельств, встреча переносится в "Коралл". И что, мол, вы его просите прийти в "Коралл". Тут ходьбы-то пять минут.- Бармен пожал плечами и замолчал.
   - А дальше что?- спросил я.
   - Дальше? Дальше ничего. Я передал Беркутову ваши слова. Он допил кофе, расплатился и ушел... А спустя три минуты вернулся. Весь в крови, на ногах не стоит, говорить не может. Ну мы, конечно, сразу вызвали "скорую" и ментов... извините, милицию... А вы совсем все забыли?
   Я закурил, посмотрел на бармена:
   - Послушайте, как вас зовут, молодой человек?
   - Антон.
   - Очень приятно. Скажите мне, Антон: вы уверены, что слышали по телефону именно мой голос?
   - Э-э... простите?
   - Я говорю: мой голос и голос человека, который вам звонил - один и тот же голос?
   Бармен растерялся.
   - Ну вообще-то...- сказал он.- Вообще-то, трудно сказать наверняка. Да и слышно было плохо.
   - Понятно. А все-таки: похож голос или нет?
   - Н-ну... похож.
   - Спасибо, Антон,- сказал я.
   - Свободен,- сказал бармену Петренко.- Иди трудись дальше... Пока ОБЭП не прихватит.
   Бармен скривился, но тут же преодолел себя, улыбнулся и ушел. Петренко сделал еще глоток пива... Мне тоже хотелось пива, а еще лучше - водки, но пить я не стал.
   - Слушай, капитан,- сказал я Петренко,- я не звонил бармену. Я и телефона-то этого кафе не знаю.
   - Конечно,- ответил Петренко.- Что же я, не понимаю?
   В его голосе звучала издевка.
   - Что вы понимаете?
   - Что какой-то подлый злодей позвонил от твоего, Андрей Викторович, имени... А ты - нет. Ты не звонил. Ты и номера телефона не знаешь. Номер вообще засекречен, узнать его невозможно.
   Петренко откровенно издевался, он как будто говорил мне в лицо: говнюк ты, Обнорский, и врешь неумело... Ай-яй-яй!
   - Так,- сказал я, пытаясь сосредоточиться,- так... Ты мне не веришь, капитан. Но объясни мне, пожалуйста: какой смысл мне врать? Если бы я позвонил Андрею... или бармену... зачем мне скрывать это?
   - Действительно,- с ухмылкой произнес Петренко,- зачем?
   - Не подкалывай, капитан. Объясни.
   - Объяснить?
   - Объясни.
   Петренко с силой вдавил сигарету в пепельницу, так, как будто давил врага, и поднял на меня глаза. Злые глаза, злые.
   - Я тебе объясню, Обнорский. Я тебе все сейчас объясню, звезда ты наша. Борец с преступностью и ментовской коррупцией. Журналист! Расследователь! Весь в ореоле собственной неподкупности, порядочности и честности... Почти святой!.. А от звоночка ты открещиваешься по очень простой причине: не хочется, чтобы тебя хоть как-то, хоть боком связали с разбойным нападением на Беркутова. А, Андрей Викторович?
   - Бред несешь, капитан.
   - Конечно. Конечно, я несу бред. Я мент, я только протоколы строчить умею... Я в грязи ковыряюсь. А ты на Олимпах паришь. И пачкаться тебе не с руки. Завтра все газеты расскажут, что Беркутова на гоп-стоп взяли. А попал он в эту ситуацию из-за раздолбайства господина Обнорского, который своим дурным звонком актеришку из кафушки аккурат под разбойника выманил... Вот ты и обделался, журналист.
   Я молчал. Я был подавлен. Я совершенно не знал, что сказать Петренко в ответ на его очевидную глупость.
   - Да ладно,- сказал Петренко,- не ссы. Никто ничего не узнает. Я бармену скажу, чтоб помалкивал. А уж со своим Беркутовым сам договаривайся.
   - Спасибо,- сказал я язвительно.- Большое спасибо.
   ***
   Признаться, мне было не по себе. Здорово не по себе. Потому что в отличие от Петренко я точно знал: я не звонил бармену. Я не сумасшедший. Я здоровый, трезвомыслящий человек. Я не страдаю провалами памяти, практически не употребляю спиртного... Из этого следует вывод: либо бармен лжет, либо кто-то действительно позвонил от моего имени.
   Врать бармену вроде бы нет никакого смысла. Тогда - что? Тогда остается допустить, что кто-то (Кто? Кто?! Кто?!!) позвонил в кафе "Скорлупа".
   Зачем? Затем, чтобы выманить Беркутова на улицу... Но зачем выманивать Беркутова на улицу? Для того, чтобы отобрать бумажник? Глупость явная - не такие уж большие деньги человек носит с собой. Тем более что почти наверняка Андрей пользуется "электронными деньгами" - картой. Не зная индивидуального кода, денег с нее не снимешь... Часы? Телефон? Тоже ерунда. Не такие это огромные ценности.
   Я остановил "хонду" на набережной, вышел. Ветер гнал по Неве волнишку, сыпал дождь. На левом берегу вздымался Медный Всадник, тускло светился купол Исаакия, Туристы со всего мира специально приезжают сюда, чтобы увидеть эту полумистическую красоту... Я думал совсем о другом.
   Месяц назад произошло разбойное нападение на Яна Геннадиевича Худокормова... Там все было худо. Но - понятно. Разбой. Классический разбой. И два наркомана, которые напали на режиссера, уже в СИЗО. На свободе они окажутся не скоро.
   Случай с Беркутовым тоже похож на разбой. Собственно, Петренко так и считает: актер вышел отсюда и пошел в сторону другого кафе, неподалеку. Но прошел всего лишь пятьдесят метров. Выскочивший из подворотни человек нанес ему удар в лицо... вероятно, кастетом. Дальше - провал. Спустя минуту (две? три?) Беркутов кое-как пришел в себя и вернулся в кафе. Пока он был в нокауте, его элементарно ошмонали и забрали все, что было. Набор стандартный: бумажник, часы, телефон... Нападавшего он не помнит - слишком неожиданно и быстро все произошло.
   В общем, разбой. Фактически повторилась история с Худокормовым... Вот только в случае с Худокормовым не было странного телефонного звонка. А это кое-что меняет. Не так ли?
   ***
   Вся группа гудела, как растревоженный улей. К ним присоединился голос Соболина - Володя начал-таки сниматься в сериале. И, говорят, успешно. Худокормов был хмур. Он-то как раз молчал, не возмущался, но я видел, что Ян Геннадьевич возмущен до предела.
   - Да что же это такое?- говорил ассистент оператора.- Это ж действительно: криминальная столица! За месяц - три нападения на членов нашего коллектива.
   Я сказал:
   - Успокойтесь, господа... Не надо нагнетать. Почему три нападения? По-моему, два.
   Ассистент оператора подергал себя за мочку уха и ответил:
   - Два, конечно... Это я брата своего посчитал, Алексея. Ему тоже недавно лицо разбили, куртку сняли.
   - Господи!- сказала гримерша.- Ну при чем здесь ваш брат, Владик? Брат, видите ли... "Брат-2"! Может, пьяный ваш брат был, вот и подрался.
   - Леха не пьет,- оскорбленно ответил ассистент...
   На какое-то время все притихли. Потом оператор сказал:
   - Вообще-то ерунда получается. За короткий срок - два нападения на членов маленького коллектива. Если бы мы были коллективом "Кировского завода", где народу хренова туча, тогда - ничего удивительного... Но нас-то - два десятка человек.
   - Что вы хотите этим сказать?- спросил я.
   Оператор пожал плечами и ответил:
   - То и хочу: не похоже это на совпадение, Андрей Викторович. Зато очень похоже, что целенаправленно нас мочат, как нынче принято говорить... Невольно встает вопрос: кто следующий?
   И снова господа киношники притихли.
   - Успокойтесь, господа,- снова попросил я.- Мне понятна ваша обеспокоенность. Но хочу вас заверить: нет никакой связи между нападением на Яна Геннадьевича и Андрея. Это совпадение и повода для беспокойства нет.
   - Как уверенно вы говорите,- произнесла гримерша.
   - Да, уверенно говорю. Совершенно не вижу никакой связи. Обычные разбои. Тем более что преступники, напавшие на Яна Геннадьевича, уже, как вы знаете, отдыхают в СИЗО. Да и почерк разный... Драматизировать не нужно. Нет тут никакого масонского заговора, есть обыкновенная уголовщина. От этого, конечно, не легче ни Яну Геннадьевичу, ни Андрею. Но я вынужден констатировать факт: имеет место простое совпадение.
   Я говорил спокойно и уверенно, хотя уверенности-то никакой у меня не было... А Худокормов сказал:
   - Вот вы, Андрей Викторович, блестяще вычислили тех супостатов, что на меня напали... А за злодеев, которые на Андрюшу Беркутова,- возьметесь?
   Хороший вопрос! Очень хороший и своевременный вопрос. После истории с "моим" звонком я был просто обречен взяться за это дело... Но про звонок я никому и ничего не сказал. И Беркутова попросил молчать.
   - Обязательно,- сказал я,- обязательно возьмусь. И сделаю все возможное, чтобы дело раскрыть.
   Перед обедом мне позвонил Шах. Позвонил из Москвы. Мялся, что на него не очень похоже... Мялся-мялся, а потом сказал, что уходит из Агентства.
   - Почему?- спросил я.
   Он снова помялся. И наконец выдал, что вот, мол, та самая женщина в Москве, из-за которой он отпросился в отпуск, Таня, тележурналистка... Ну типа любовь... И он типа в Москву теперь переедет.
   - Типа конкретно?- спросил я.
   - Ну! Чисто конкретно,- заверил Шах.
   - Ну типа давай. Теперь все в Москву. Путин, Миронов... Теперь вот ты. Лучшие питерцы - все в Москву. Давай, Витя, давай.
   Я не знал, что Шахом дело не кончится.
   ***
   Мне было понятно, что одному поднимать это дело нереально. Или по крайней мере, сложно. Я позвонил домой Звереву и выяснил, что Сашка ловит рыбку в Карелии. Зудинцев был сильно занят делом о санитарах... Родя все еще не мог приостановить свой бесконечный праздник. Он только позвонил мне как-то в три часа ночи и, нетвердо выговаривая слова, спросил: какого архитектора я хотел бы привлечь для проектирования Центра? Я ответил: Ле Корбюзье. На меньшее я не согласен. Родя легко пообещал: сделаем.
   В общем, я сидел в кабинете один, курил и думал, что же делать. Пришел Ян... Сел напротив меня, закурил. Так мы и сидели молча, глядя в окно.
   - Что делать-то будем, Андрей?- спросил Худокормов.
   - Работать,- бодро ответил я.
   - Ты-то можешь работать,- произнес режиссер.- А мне вот не с кем. Андрюха как минимум на неделю из игры нашей выбыл... Да и шрамы эти!
   - Сильные шрамы останутся?
   - А хрен его знает. Врачи говорят, что не очень. Но "очень - не очень" понятие растяжимое. Вот ведь подонок какой - изуродовал лицо. А актер лицом работает. Лицом! Ну, что делать будем?
   - Может, подгримировать?- осторожно спросил я.
   - Придется... А чего хорошего? Мне крупные планы нужны. Ведь как специально!
   - М-да... Ну шрамы-то можно обосновать.
   - Как? Как, голубь ты мой, можно обосновать то, что в одной сцене шрамов у главного героя нет, а в следующей появились?
   - Легко, Ян, легко... Допишем в сценарий эпизод, по которому главный герой в неравной схватке с бандитами получил удар кастетом в лицо. Мужчину шрамы украшают.
   Худокормов застыл на несколько секунд, потом озарился лучезарно... Ох и странные люди эти кинематографисты.
   ***
   Главный вопрос в криминальной практике: кому выгодно? В случае с Худокормовым все было ясно - разбойникам выгодно.
   В случае с Беркутовым такой ясности не было - все карты перемешал звонок от моего имени... Это очень скверно, но это же и хорошо. Человек, который позвонил бармену, точно знал, что в восемь вечера мы с Андреем встречаемся в кафе. А знали об этом только мы с Беркутовым... И еще половина съемочной группы. Разговор-то на виду у всех происходил. То есть списочек вытанцовывается на десяток имен. Чтобы всех проверить, нужно год только этим заниматься... Да и с какого-такого перепугу подозревать коллег Беркутова? Где мотив? А ведь чтобы организовать всю эту бодягу, обязательно должен быть мотив.
   Мотив? Мо-тив, мотивчик... должен быть. Ну, Обнорский, давай думать. Давай соображать, кому было выгодно? О, тут есть простор для фантазии: месть, ревность, зависть, заказуха... И еще сто причин или хотя бы поводов. Жизнь иногда преподносит такие сюрпризы, что и вообразить себе трудно. Но я реалист, считаю, что исходить нужно из наиболее вероятного.
   Итак, месть. Месть, собственно, за что? На этот вопрос без помощи самого Беркутова ответить совершенно невозможно. Мало ли кому он мог насолить или перейти дорогу. Актерское ремесло содержит в себе массу нюансов. Ну, например, на роль пробовался другой актер, а Худокормов отдал предпочтение Беркутову. Мог соперник затаить злость? Теоретически, мог... Нужно будет справиться у Яна, как проходил кастинг, и кто еще, кроме Беркутова, претендовал на роль..
   Ревность? Тут тоже поле для фантазии. Андрей Беркутов не только талантлив, но и чертовски красив... Бабы, по крайней мере, тащатся. Поклонниц у него море. Нужно, конечно, с Андреем на эту тему тактично потолковать. Вообще у людей публичных профессий, часто появляющихся на экране, всегда есть поклонники. Или - хуже того - фанаты. И это порой создает массу проблем. Достаточно вспомнить судьбу Леннона...
   Зависть? Ну тут тоже все не просто. Тем более что зависть перекликается с понятиями ревность и месть. Даже если ты не сделал никому ничего худого завистники у успешного человека есть всегда. А учитывая, что завистник, как правило, обременен комплексами...
   В общем, есть сотни вариантов. Публичный, популярный и красивый человек легко может стать жертвой... Стоп. Стоп! Худокормов сказал: "Вот ведь подонок какой - изуродовал лицо. А актер лицом работает".
   Так, так, так... А что, если нападение преследовало именно эту цель? Актер работает лицом - значит, надо изувечить лицо. Того же Худокормова ударили по затылку, а Беркутова - в лицо... Футболисту важно переломать ноги, пианисту - пальцы, а художника лишить зрения. А актеру - изувечить лицо. Есть в этом логика? Есть. Сволочная логика, мерзкая, но есть.
   А кто жаждет обезобразить лицо звезды? А все те же. Ревнивая бабенка, по принципу: раз мне не достался - так чтобы другие бабы не любили. Завистник или "мститель" - чтобы в кино не снимался, квазимодо этакий.
   ...Но это все мотивы личного плана, так сказать, "бескорыстного". А что с корыстными мотивами?.. Разбой сразу отметаем - ограбили Беркутова для маскировки. А если не разбой - то что? Какая корысть в том, чтобы изуродовать лицо актеру? На первый взгляд, нет в этом корысти. Но если предположить, что кто-то хочет приостановить производство фильма? Например, конкурент. Пожалуй, лучшей фигуры, чем главный герой, не сыщешь... А впрочем, сыщешь,- режиссер! Режиссер - первое и главное лицо на площадке. И если вывести из строя режиссера... Стоп! А ведь режиссера-то уже пытались вывести из строя.
   Я вскочил. Я заходил по кабинету, аки лев алчущий. Я понял, что зацепился. Еще не нашел, но зацепился. Два нападения на ключевые фигуры. Оба замаскированы под разбой. Оба совершены на Васильевском. Исполнители разные, но это не имеет никакого значения.
   Я набрал номер капитана Петренко и он, к счастью, оказался на месте. Я сказал, что у меня есть убойная информация и нужно пообщаться.
   - Убойная?- переспросил Петренко.- Ну приезжайте.
   ***
   Петренко выслушал меня скептически.
   - Несерьезно, Андрей Викторович,- сказал он.
   - Почему?
   - А фактов нет. Одни предположения.
   - Нет, капитан, извините. Это не предположение, это, практически, версия.
   Петренко поковырял в ухе спичкой, извлек ее и внимательно изучил. Потом скучно посмотрел на меня.
   - Версия-то она версия. Но хлипкая. Даже если предположить, что кто-то действительно захотел мочкануть вашего режиссера... Если только предположить, хотя я в это не верю... Так вот, нормальный заказчик никогда не обратится к наркоманам - ненадежный народ.
   Это был, конечно, аргумент. Серьезный человек к несовершеннолетним наркоманам не обратится. Если он не идиот. Я ответил:
   - Сермяга в этом есть. А что, кстати, сами Скандал и Хитрый говорят?
   - Дуркуют оба. Но это не беда - дожмем.
   - А все-таки - что говорят-то?
   Петренко снова запустил спичку в волосатое ухо.
   - Вам это надо?- спросил он.
   - Надо.
   - Ну что ж. Вы на них нас вывели - имеете, так сказать, право на информацию. Сначала они вообще пошли в полный отказ: никакого режиссера не знаем, никаких часов не знаем и никакой бабы Вали не знаем... А мы им очняк с бабой Валей. Куда деваться? Признали, что - да, продала ей часы Худокормова. Но сами никакого Худокормова не видели, на гоп-стоп не брали, а, дескать, купили у какого-то жлоба около метро с рук. Но - врут. Врут, бакланы. Даже договориться между собой толком не могут - в показаниях полный разнобой... Дожмем, куда денутся?
   Я подумал, что, пожалуй, дожмут. Как в милиции "дожимают", я знаю. А если одного уговорят дать показания на второго (запросто уговорят пообещают пустить по делу свидетелем), то он начнет топить подельника... Вот дело-то и сшито.
   - Со следаком можно поговорить?- спросил я.
   - Пошли, поговоришь.
   Мы вместе прошли к следователю. Следак был совсем молодой, но весь какой-то дерганый. Он сидел в прокуренном кабинете и строчил бумажки.
   - А, эти,- сказал следак, когда я изложил ему свое дело.- Да какая, к черту, заказуха? Я бы таким не доверил даже бутылку пива открыть - любое дело облажают.
   - А сами-то что говорят?
   - Один в отказе полном.
   - Это который?
   - Скандал. Пытается блатного играть. А Хитрый помягче. Толкует, что да, было дело: прихватили мужика. На берегу Смоленки, в ста метрах от метро. Он там бухал, дескать. Но он сам, Хитрый-то, мужика не бил, а только на стреме стоял. А бил Скандал. Вот у того-то мужика они и отобрали часы... В общем, пургу гонит, не хочет на себя ни режиссера, ни остальные эпизоды брать. Это уж адвокат, сучонок, настропалил. А если не расколем на режиссера - труба, от того мифического мужика заявы-то нет.
   Мы помолчали. А потом я спросил:
   - Не хотите поколоть их на заказ?
   Петренко и следак переглянулись.
   - Не верю я ни в какие заказы, Андрей Викторович. Разбой, блин. Обычный разбой. У нас таких каждый день - десяток. Вы себе голову не заморачивайте... А этих уродов мы дожмем.
   ***
   Вот так, уродов они дожмут. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Методы известны, технологии отработаны. Я вернулся в Агентство, потолковал с Худокормовым:
   - Скажите, Ян, у вас есть реальные конкуренты?
   - Любопытный вопрос, Андрей. Что вы имеете в виду?