Страница:
– В противном случае нас не пропустили бы через ворота…
– Я готов допустить, что это не только дворец, но и крепость.
– Коулун не Гамбург, Фриц. Сами знаете. Пойдемте, Джеймс ждет нас в баре…
Внешне Маклиндли производил самое благоприятное впечатление. Одного роста с Меркером, но несколько более худощавый. Седовласый, с густыми усами, которые были приняты прежде у британских колониальных офицеров. Он поднялся навстречу Меркеру, крепко пожал ему руку и проговорил на удивление молодым голосом:
– Я всегда рад видеть тех, кого приглашает Бэтти. Виски, джин, коктейль… заказывайте! Где вы познакомились?
– Бэтти была столь великодушна, что при первом знакомстве дала мне пинок «роллс-ройсом» под зад, – ответил Меркер в той же легкой манере ни к чему не обязывающей светской беседы.
– Да! Представляешь себе, Джеймс… я только что чуть не сбила мистера Меркера на Кэрнарвон-роуд.
– Кошмар! – В голосе Маклиндли прозвучало искреннее участие. – Мистер Меркер, у вас травма? Я немедленно вызову домашнего врача! Уже несколько месяцев я твержу: Бэтти, не выезжай одна. Движение в Гонконге опасно для женщин. Бери шофера! Но нет – ездит на такой тяжелой машине одна. Того и гляди, попадет в катастрофу. Но что это случилось именно с вами…
– С кем-то всегда да случится – ничего страшного. Отделался легким ушибом, синяком.
– Мой врач придет с минуты на минуту.
– Тогда я сразу уйду! Мистер Маклиндли, забудем об этой мелочи. Я даже благодарен за этот пинок. Не будь его, как бы я познакомился с вами и попал в ваш дворец? Это просто сказка… По-моему, мисс Харперс испугалась больше, чем я…
– С сегодняшнего дня я буду ездить только с шофером, обещаю, – тихо проговорила Бэтти.
– Это стоит отметить! – Маклиндли обнял Меркера за плечи. – Вам удалось хоть в чем-то убедить Бэтти… это дорогого стоит! Есть у вас какое-нибудь желание?
– Да. И даже очень большое!
– Считайте, что оно исполнено.
– Хочется поесть. Я голоден…
Маклиндли от души расхохотался, хлопнул Меркера по плечу и с восторгом пророкотал:
– Я такого человека, как вы, ищу целую вечность! Мы отлично поладим, мистер Меркер!
В это же самое время человек, называвший себя Янг Тамин, говорил по телефону с человеком, которого называл просто Кун.
– Немец сейчас у мистера Маклиндли! – спокойно произнес Янг. – Можете начинать, Кун.
– Все готово, господин Янг.
– Позвоните, когда все будет позади. Да просыпятся на вас с неба все цветы, Кун.
– Почтительнейше благодарю. Я пыль у ваших ног, господин Янг.
И связь прервалась. Господин Кун оставил свою квартиру на Сой-стрит, спустился в гараж и выехал из него на длинном легком катафалке.
3
– Я готов допустить, что это не только дворец, но и крепость.
– Коулун не Гамбург, Фриц. Сами знаете. Пойдемте, Джеймс ждет нас в баре…
Внешне Маклиндли производил самое благоприятное впечатление. Одного роста с Меркером, но несколько более худощавый. Седовласый, с густыми усами, которые были приняты прежде у британских колониальных офицеров. Он поднялся навстречу Меркеру, крепко пожал ему руку и проговорил на удивление молодым голосом:
– Я всегда рад видеть тех, кого приглашает Бэтти. Виски, джин, коктейль… заказывайте! Где вы познакомились?
– Бэтти была столь великодушна, что при первом знакомстве дала мне пинок «роллс-ройсом» под зад, – ответил Меркер в той же легкой манере ни к чему не обязывающей светской беседы.
– Да! Представляешь себе, Джеймс… я только что чуть не сбила мистера Меркера на Кэрнарвон-роуд.
– Кошмар! – В голосе Маклиндли прозвучало искреннее участие. – Мистер Меркер, у вас травма? Я немедленно вызову домашнего врача! Уже несколько месяцев я твержу: Бэтти, не выезжай одна. Движение в Гонконге опасно для женщин. Бери шофера! Но нет – ездит на такой тяжелой машине одна. Того и гляди, попадет в катастрофу. Но что это случилось именно с вами…
– С кем-то всегда да случится – ничего страшного. Отделался легким ушибом, синяком.
– Мой врач придет с минуты на минуту.
– Тогда я сразу уйду! Мистер Маклиндли, забудем об этой мелочи. Я даже благодарен за этот пинок. Не будь его, как бы я познакомился с вами и попал в ваш дворец? Это просто сказка… По-моему, мисс Харперс испугалась больше, чем я…
– С сегодняшнего дня я буду ездить только с шофером, обещаю, – тихо проговорила Бэтти.
– Это стоит отметить! – Маклиндли обнял Меркера за плечи. – Вам удалось хоть в чем-то убедить Бэтти… это дорогого стоит! Есть у вас какое-нибудь желание?
– Да. И даже очень большое!
– Считайте, что оно исполнено.
– Хочется поесть. Я голоден…
Маклиндли от души расхохотался, хлопнул Меркера по плечу и с восторгом пророкотал:
– Я такого человека, как вы, ищу целую вечность! Мы отлично поладим, мистер Меркер!
В это же самое время человек, называвший себя Янг Тамин, говорил по телефону с человеком, которого называл просто Кун.
– Немец сейчас у мистера Маклиндли! – спокойно произнес Янг. – Можете начинать, Кун.
– Все готово, господин Янг.
– Позвоните, когда все будет позади. Да просыпятся на вас с неба все цветы, Кун.
– Почтительнейше благодарю. Я пыль у ваших ног, господин Янг.
И связь прервалась. Господин Кун оставил свою квартиру на Сой-стрит, спустился в гараж и выехал из него на длинном легком катафалке.
3
Коктейль «приятной встречи ради» в доме Джеймса Маклиндли обернулся подлинным лукулловым пиром с девятью переменами блюд – одно затмевало другое. А закончился обед-мечта самой обыкновенной попойкой, во время которой миллиардер Джеймс начала принялся мурлыкать под лютню шотландские песни, потом, с остекленевшими уже глазами, положив голову на колени Бэтти, пел под гитару непристойные песенки – и это было последним из того, что запомнилось доктору Фрицу Меркеру, прежде чем алкоголь оглушил его и отправил в царство сна.
Проснулся он оттого, что кто-то постукивал его по икрам. Веки словно свинцом налились – он с трудом открыл глаза. Ощущение было такое, будто голову зажали в тиски и кто-то ее неумело сверлит. В то самое мгновение, когда он осознал, что лежит на постели абсолютно голый и кто-то его массирует, высокий девичий голос с сильным китайским акцентом произнес первые за это утро слова:
– Так хорошо, мистер? Скажите, где вам больше нравится… Меркер с трудом поднял голову, посмотрел в сторону и увидел хрупкую китаянку с обнаженной грудью, которая быстро и ловко обрабатывала его тело. Он снова опустил голову на подушку.
– Перестань! – с трудом выдавил он из себя: у него пересохло горло.
– Массаж изгоняет злых духов.
– Глоток воды – еще скорее!
– Виски?
– Еще одно такое слово – и меня вырвет! Воды, прекрасный цветок вишни!..
– А потом помассировать там, где приятнее всего, мистер?
– Может, это считается у вас гостеприимством, но меня оставь в покое!
Он со стоном перевернулся на спину, прикрылся полотенцем. Ему претило, что маленькая хорошенькая китаянка бесцеремонно разглядывает его.
– Который час?
– Скоро одиннадцать утра, мистер…
– Ах ты, чтоб меня!
Доктор Меркер рывком сел на постели. Схватившись за голову, несколько раз покачнулся, мысленно обозвав себя идиотом. «Только никаких чрезмерно резких движений…» Сами врачи обычно не придерживаются тех простейших советов, которые изо дня в день дают другим.
– Где у вас ванная?
– Конечно, в соседней комнате.
– Конечно!
Он встал. Сейчас Меркеру было не до окружавшей его роскоши и не до чудесного вида, открывавшегося с террасы на Коулун и море… он мечтал о воде, о животворных ее струях, барабанящих по голове, плечам; ему вспомнился еще доктор Ван Андзы, которого он должен был сменить в восемь утра и которому он спутал теперь весь распорядок дня.
Сначала постоял под теплым душем, потом под ледяным, ощущая, как свинец в нем понемногу плавится и что мышцы и мускулы снова ему подчиняются. Когда он вышел из ванной комнаты – стены ее покрыты светло-зеленым мрамором, все металлические детали позолочены, вода пахнет розами, – хорошенькая китаянка по-прежнему ждала его. Сейчас она была в прозрачном бикини и напоминала хрупкую фарфоровую куколку. Просто удивительно, до чего у нее сильные руки.
– Вы опять большой и сильный? – полюбопытствовала она. При этом она без всякой излишней игривости смотрела на ту часть тела, которую Меркер обмотал полотенцем. Такая у нее профессия, она делала только то, за что ей платили хорошие деньги.
– Ни то, ни другое! – Доктор Меркер махнул рукой. – Ты можешь идти… Где мои вещи?
– Все готово, мистер. Сейчас принесу.
Доктор Меркер был несколько смущен. Белье и рубашку постирали и погладили, костюм тоже погладили – вон какая острая складка на брюках! На пиджаке ни малейшей морщинки, нет и пятнышка там, куда его вчера ударила машина. Да, на внимание к гостям в этом доме жаловаться не приходится.
Он оделся, вышел на террасу и увидел прямо перед собой на бортике большого овального бассейна накрытый столик и изящные белые стулья ручной работы. Бэтти в очень открытом бикини черного цвета лежала в тени на удобном лежаке и листала модный журнал.
– Каким бы прекрасным ни было это утро – я о нем ничего хорошего сказать не могу! – проговорил Меркер, перегибаясь через кованые перила. Позолоченная бронза в стиле мандаринов.
Бэтти перевернулась на живот, помахала ему рукой и рассмеялась. Она была просто неприлично свежа и весела.
– Как ты нас насмешил, – крикнула она ему. – Вдруг ни с того ни с сего свалился под стол. Бум – и все! Джеймс даже растерялся. Хотел даже вызвать врача… ну насчет алкогольного отравления.
Отравление? Что ж, очень на то похоже. Боже мой, сколько было выпито! Вдобавок мы, оказывается, пили на брудершафт. Как я себя вел, что успел наговорить? Из кинопленки словно вырезали кадры…
– А кто посадил в мою комнату эту писклявую мышку? – спросил он.
– Она не в твоем вкусе?
– В моем теперешнем состоянии пара капель для печени была бы милее улыбки Мисс Вселенной… Как мне спуститься к тебе и этому дивному чайнику?
– Мышка тебя проводит… – Она снова заливисто рассмеялась и потянулась.
Шикарное создание природы, и великолепно вписывается в роскошное обрамление.
Несколько погодя он спустился к ней. Колдовство в этом доме продолжалось. Ливрейный лакей снял с блюда крышку, напоминавшую серебряный колокол, – и Меркер увидел, что ему приготовили глазунью с салом, жареную ветчину и китайский омлет, плавающий в медовом соусе.
– Такой дом никому описать не под силу, – сказал Меркер, стараясь пореже поглядывать на тело Бэтти. – Быстро выпью чая, проглочу глазунью и сматываюсь. Я должен был быть на службе в восемь… а сейчас почти половина двенадцатого.
– Сперва поцелуй меня, – суховато проговорила она.
– Разве можно? А Джеймс что скажет?
– Ты мне ночью в его присутствии еще не то предлагал.
– Мне стыдно, Бэтти! Я ничего не соображал! Вел себя как топор в лесу, да? – Наклонившись над Бэтти, он поцеловал ее в лоб – и ему стало совсем худо. – Что я успел натворить? Клянусь: никогда в жизни я так не напивался. Даже в самые распрекрасные студенческие годы…
– Ты рассказывал о своих маленьких зверьках.
– О вирусах и микробах? Да, я врач. Специалист по тропическим болезням. А раньше был хирургом. На первый взгляд сочетание странное… однако в тропиках или девственных лесах я могу спасти жизнь многим. А еще что я рассказывал?
– Что не собираешься спать больше ни с одной женщиной, кроме меня…
– Прошу прощения. Ты меня просто уничтожила.
– Неужели ты так переживаешь?
– Где Джеймс?
– Поехал в Викторию. У него, как всегда, дела. Стоит ему снять трубку, и миллион у него уже в кармане.
– Я напишу Джеймсу записку, извинюсь. Да… О Бэтти, как болит голова…
Он быстро выпил две чашки чая и съел яичницу с кусочком белого хлеба. Все это он проделал стоя, а Бэтти стала на колени в одном из плетеных кресел и не сводила с него глаз.
– Ты меня укротил и покорил, – сказала она вдруг. – В тебе есть что-то от дикого зверя, от хищника.
– Ты первая и единственная женщина, которая обнаружила во мне эти якобы присущие мне качества. До сих пор все считали меня добродушным и мечтательным. Романтиком.
– Может быть, ты до сих пор не встречал подходящих женщин.
– Думаешь, мне подходишь ты?
– Может быть. Надо подумать…
Она широко улыбнулась. А его никак не оставляли мысли о Ване.
– Мне нужно такси, Бэтти.
– Это все, что ты от меня хочешь? И все проблемы решены?
– Нет… наша проблема состоит в том, что Джеймс не знает точно, сколько денег у него на счету, а я чаще всего не знаю, как мне дотянуть до последнего числа месяца.
– Тебя, конечно, отвезет один из его шоферов. Куда скажешь!
– В «роллс-ройсе»?..
– Если пожелаешь, в «мерседесе 600 пульмане».
– Мне необходимо как можно скорее попасть в военный госпиталь.
– Через пять минут машина к твоим услугам.
Она что-то сказала слуге по-китайски, чего Меркер не понял. А потом подошла к нему, взяла под руку и положила кудрявую головку ему на плечо.
– Когда мы увидимся?
– Все зависит о Джеймса. Если я ему не осточертел после этой пьянки.
– Он от тебя в восторге. И все время повторял: «Наконец-то я вижу живого человека». Ты, мол, не из тех, что обязательно хотят лизнуть его в зад, потому что он у него вроде бы из золота. Джеймс прекрасный человек.
– Тогда почему ты предлагаешь постелить мне постель?..
– Это совершенно другое дело, Фриц. – Она поцеловала его в шею. – Я провожу тебя до машины.
В военный госпиталь Меркер приехал не столько раздосадованный, сколько озадаченный всем только что пережитым.
Едва свернув в длинный коридор, в конце которого находилась палата больной, он ощутил, что произошло что-то страшное: стеллажи были убраны, часового нет, дверь в палату открыта настежь.
Только он хотел прибавить шаг, как из другой палаты вышел главный врач и жестом подозвал его к себе.
– Где пациентка? – воскликнул Меркер и все-таки побежал. Он чувствовал, как кровь стучит в висках и как больно бьется сердце.
– Не торопитесь, уважаемый коллега! – замахал обеими руками главный врач. – Вам ее не догнать.
Меркер остановился почти вплотную перед подполковником медицинской службы и рывком ослабил узел галстука.
– Что случилось?
– Умерла… И слава богу!
– Когда?
– Время смерти зафиксировано в протоколе, подписанном доктором Ваном. Примерно около полуночи. Заснула совершенно спокойно. И вдруг дыхание прервалось. Как будто свет выключили.
– Где умершая?
– Ее увезли…
– Что значит – «увезли»? – вскричал Меркер.
– Вы голос не повышайте! – с достоинством проговорил главный врач. – Когда ее увозили, я трижды перекрестился.
– А доктор Ван где?
– Уехал на той же машине, которая увозила ее. Он решил произвести вскрытие в больнице «Вонг Ва». Я категорически запретил производить вскрытие у нас. Тут военный госпиталь, а не патология! Я был против того, чтобы принять пациентку – с ее смертью я ни за что больше не отвечаю.
– Мне никогда не приходилось слышать ничего более нелепого…
– Господин доктор! – Подполковник медицинской службы даже приподнялся на носках. – Я вправе распоряжаться здесь, как полагаю нужным. А вас прошу немедленно оставить госпиталь.
– Где мои ежедневные отчеты?
– У доктора Вана. Кстати, где были вы сами? Вы как будто обещали вернуться к восьми утра.
– Покойная была в это время еще здесь?
– Нет. Через час после кончины наш госпиталь освободили от ее присутствия.
– Доложите об этом губернатору! И приготовьтесь к отставке.
– Немцу нечего мне указывать, – злобно проговорил подполковник медицинской службы. Иностранцам лучше в наши дела не вмешиваться. Покиньте помещение!
Доктор Меркер повернулся и быстро прошел в приемную, откуда позвонил по телефону в главное полицейское управление. Комиссара Тиня на месте не оказалось, но кто-то из спецгруппы прямо сказал ему:
– Наконец-то вы объявились! Господин Тинь вне себя!
– А я – нет? Когда господин Тинь вернется, передайте, что я у доктора Вана!
Заказав такси, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу перед въездом в военный госпиталь. Как только оно подъехало, бросил водителю:
– В больницу «Вонг Ва». Да поскорее! Полицейских я беру на себя… Самым коротким путем!
Мотор взревел, и такси рванулось с места. Водитель-китаец воспринял слова о кратчайшем пути буквально; он промчался прямо через Королевский парк к Ватерлоо-роуд и ловко нырнул в массивные ворота госпиталя «Вонг Ва». Навстречу машине бросились четыре санитара, решившие, что в ней находятся жертвы дорожного происшествия.
Минут десять доктору Меркеру пришлось ходить по разным отделениям, пока его наконец не отвели прямо к доктору Вану. Тот встретил его в операционном отделении в элегантном халате из белого шелка.
– Мне вас ужасно не хватало, уважаемый коллега, – проговорил тот, не дав Меркеру и рта раскрыть. – Нет, в самом деле, если бы я знал, где вы! Вы ведь собирались в «Хайят Редженси»…
– Нет, я хотел в «Хьюго», в «Хайят Редженси» не было мест.
– Да? Не может быть. – Доктор Ван хлопнул себя ладонью по лбу. – Верно. Вы ведь передумали. А мне почему-то запомнилось «Гадди»… Да, скончалась она около полуночи. Произошло это неожиданно, вдруг. Пропал пульс, спонтанный иктерус, нарушение кровообращения… я ничем не мог ей помочь. Жаль, что вы не видели, как это случилось.
– Где она? – хриплым голосом спросил Меркер.
– В патологии. Я произвел вскрытие…
– Могли бы и повременить, доктор Ван…
– Вы сами… вольно или невольно… подстегнули меня. Не мог же я пропустить мимо ушей упрек в том, что недостаточно детально описал предыдущие четыре случая, особенно в том, что касается мозговой деятельности. Вы задели мою профессиональную честь, и никакого промедления в данном случае я себе просто не мог позволить. Вскрытие я произвел самым тщательным образом… вы все увидите сами… а протокол вскрытия перепечатывается на машинке. Смею надеяться, лучше вскрытие сделать невозможно…
– Верю. Мозг вы тоже…
– Мозг – в первую очередь! – Доктор Ван вежливо улыбнулся. – На сей раз вам не в чем будет меня упрекнуть, коллега. Прошу вас, пройдемте со мной.
Опасения доктора Меркера подтвердились. В морозильной установке морга он увидел тело вскрытой и еще не зашитой умершей; разложенные по пронумерованным мискам внутренности находились в другом отсеке установки. А мозг… мозг плавал в растворе формалина и для дальнейшего исследования никакого интереса не представлял. Все это можно продемонстрировать в анатомическом театре студентам – и только.
– Довольны? – вежливо полюбопытствовал доктор Ван.
– Да. – Доктор Меркер горько усмехнулся. – Мне здесь делать нечего.
– Совершенно с вами согласен. Мой отчет никаких неясностей не оставит. – Доктор Ван закрыл дверцу установки. – Скажу вам сразу: результаты вскрытия дали негативный результат – если говорить о некоторых ваших подозрениях.
– Я ничего другого и не ожидал.
– Причина смерти: полнейшее разложение печени. А в мозге – никаких изменений.
– Этого я и не рассчитывал увидеть. Мозг шизофреника, например, тоже ничем не отличается от мозга нормального человека. Я рассчитывал обнаружить газовые образования, пузырьки, что ли.
– Ничего похожего я не заметил, – холодно ответил доктор Ван. – И ни о чем таком не думал.
– Видите ли, уважаемый коллега…
– Никаких поучений я слышать не желаю, доктор Меркер. В следующий раз я непременно обращу внимание и на газовые образования в мозгу.
– Боже упаси! О каком еще «следующем разе» вы говорите! Не накликайте беду!
Выйдя из морга, доктор Меркер поднялся на лифте на третий этаж и вскоре оказался в кабинете главного врача госпиталя, доктора Ван Андзы. Если доктор Ван старался одеваться подчеркнуто элегантно, на западный манер, но с восточным акцентом, и внешность его вполне соответствовала имени – Ван Андзы все равно что Король, Сын мира, – то обстановку его кабинета следовало назвать спартанской. Три плетеных кресла, письменный стол и узкий стеллаж с книгами. На стене один-единственный снимок в багете: молодая красивая китаянка с раскрытым бумажным зонтиком. Снимок был сделан, наверное, в жаркий день.
Поймав взгляд Меркера, доктор Ван обошел вокруг письменного стола.
– Моя жена, – спокойно проговорил он.
– Поздравляю.
– Благодарю. Она умерла.
– О-о. Извините меня…
– Через семь недель после того, как я ее сфотографировал, – он кивнул на стену, – она поехала в Коулун за покупками и домой не вернулась. А неделю спустя ее подбросили мне под дверь. Задушенную.
– Ужасно… – совсем тихо произнес доктор Меркер.
По спине его побежали мурашки. Гонконг, рай земной… Куда приходят люди, раю не бывать!
– И никаких следов?
– Никаких. – Доктор Ван вполне владел собой, словно рассказывал о чем-то постороннем, незначительном. – Какие следы найдешь в Гонконге? Три миллиона людей – уходят, приходят, как за ними углядишь? Полиция зачастую бессильна. Комиссар Тинь, разумеется, с этим не согласился. Лучше всего защищаться самому.
– Я не понял, коллега?
– Надо не обращать на себя внимания.
– Чьего внимания?
– Откуда я знаю? Жить, как у нас говорят, округло, без углов и зазубрин. Вы, доктор Меркер, даже представить себе не можете, сколько всего происходит за мраморными и стеклянными фасадами высотных домов. Очень часто блеск миллионов – это вонь нечистот. Что Гонконг город немереных богатств, каждый знает. Кому дело до страданий и слез, они не в счет – в счет идет только деловой успех. И купюры. – Доктор Ван бросил на Меркера быстрый взгляд. – Что вам предложить? Чего-нибудь покрепче? Или фруктовый сок?
– Только никакого алкоголя!
– Перебрали сегодня ночью? – сдержанно улыбнулся доктор Ван. – Ну, без этого не обходится, уважаемый коллега.
– Лучше бы я не отходил от постели больной…
Доктор Ван достал из встроенного в тумбу письменного стола бара-холодильника бутылку сока маракуйи и два бокала. Меркер в два глотка выпил освежающий напиток.
– Между прочим, комиссар Тинь выразил мне свое неудовольствие.
– Охотно верю.
– Он что-то против меня имеет. Почему, собственно?
– Потому что это уже пятый случай, по которому вы не можете сообщить ничего существенного. Вот он и поручил мне сделать вскрытие.
– Думаете, вы обнаружили бы что-то другое? – Он явно обиделся. – Я ведь тоже не новичок…
– Я хочу все-таки еще раз взглянуть на препараты, – сказал Меркер. – Когда принесут ваш отчет, доктор Ван?
– Через несколько минут.
Час спустя доктор Меркер снова сидел в такси и ехал в полицейское управление. На сей раз комиссар Тинь оказался на месте и принял его с кислой миной на лице.
– Катастрофа, – прокомментировал он рассказ Меркера. – Куда вы сами-то запропастились? Где вы провели ночь?
– В доме Джеймса Маклиндли. Тинь Дзедун высоко поднял брови.
– Как вы к нему попали?
– А это так сложно?
– Вы скорее окажетесь на Луне, чем в его доме, если он против.
– На меня слегка наехала его прелестная подруга Бэтти. Чтобы загладить свою вину, она и отвезла меня в эту сказочную крепость. Кстати, я только что вспомнил: при въезде у меня отобрали пистолет. И не вернули.
– Тогда вам имеет смысл вернуться за ним. – Сидя за своим столом, Тинь пил зеленый чай с медом. Вид у него был подавленный. – Опять мы на нуле!
– Кто мог предвидеть, что она умрет именно этой ночью?
– Причем в присутствии одного доктора Вана.
– Вы его недолюбливаете, правда?
– Своим вскрытием он все испортил. Мы связывали наши надежды с вами.
– Упрекнув доктора Вана в некотором легкомыслии, я его обидел.
– Да, это ваша ошибка. Ему было необходимо сохранить лицо. Хочется просто рвать и метать, честное слово! – Тинь взглянул на прозрачную папку, которую держал в руках Меркер. – Отчет Вана о вскрытии?
– Да.
– Много слов – и все впустую, да?
– Можно сказать и так. Причина смерти ясна… однако причина болезни не установлена. Загадка, тайна – называйте это как угодно. – Доктор Меркер бросил папку с отчетом на стол. – А вы что нового узнали об убийстве?
– Мы опросили всех производителей искусственных цветов и экспортеров… конечно, никто из них ни о каком Реджинальде М. Роджерсе и слыхом не слыхивал. Так что и эти документы положим в сейф нераскрытых преступлений. Подождем следующего…
– Полагаете, оно произойдет?
– Если то, о чем я догадываюсь, подтвердится… да! – Тинь небрежным движением смахнул отчет в ящик стола. Ему как будто было даже противно просмотреть его. И со стуком задвинул ящик. – У меня такое ощущение, будто нам устроили проверку, тест. Я почти убежден в этом. Мы пока даже представления не имеем, сколько людей в этом мире умерло от этой болезни и догадался ли кто-нибудь, что столкнулся с совсем особым случаем разложения печени. Но поскольку такие вещи повторились у нас в Гонконге уже пять раз, я не сомневаюсь: у нас же находится и сам очаг болезни. И преступлений, само собой.
Тинь отпил еще глоток сладкого чаю и спросил:
– Что вы намерены теперь делать, доктор Мелькель?
– Вернусь к исследованиям тропических заболеваний в лаборатории клиники «Куин Элизабет» и буду снова вести незаметную для посторонних жизнь. Чтобы никто не присылал мне ядовитые змеиные зубы в качестве предостережения.
– Вот именно, в том-то и дело! – Тинь улыбнулся, но саркастически. – Это только подтверждает, что нюх меня не подвел. Болезнь провоцируется! Мой дорогой Мелькель… нам придется сотрудничать и впредь. Вы исследуете мозг умершей…
– Нет никакого резона… он в формалине!
– Мы будем блефовать, друг мой! Вы исследуете его и сообщите мне под большим секретом – да, с пометкой «Совершенно секретно»! – будто что-то обнаружили. Держу пари: они проявят беспокойство!
– Чтобы меня высмеяли? Всякий знает, что, если мозг пролежал в растворе формалина, ничего не обнаружишь!
– Гений всегда увидит то, что для других тайна за семью печатями… Мы сделаем из вас гения! Репутация немецкой медицины такова, что это никого не удивит. Придумайте что-нибудь таинственное… вы, мол, что-то подобное предполагали, и оно подтверждается.
– Это в высшей степени рискованный шаг, мистер Тинь!
– Знаю… – Комиссар Тинь сплел пальцы. – Однако взвесьте всю беспрецедентную опасность происходящего: какой невообразимый хаос может возникнуть! Готовится преступление против человечества!
– И именно мне суждено его предотвратить, – с горечью усмехнулся доктор Меркер. – Да ведь это сверхнаучная фантастика!
– Это наша жизнь как она есть, Флиц. – Тинь оказался не в состоянии произнести правильно и его имя. – Кого-то она всегда задевает больше, чем других. Здесь – нас с вами…
К немалому удивлению доктора Вана, Меркер в тот же день потребовал, чтобы все препараты вскрытия были переправлены в госпиталь «Куин Элизабет»… в том числе и бесполезный как будто мозг. Доктора Вана это требование совершенно вывело из равновесия. Позвонив доктору Меркеру, он сказал, что воспринял его решение как в высшей степени нелояльное в отношениях между коллегами и поэтому просто оскорбительное. Он потрясен до глубины души.
Доктор Меркер не прикоснулся к полученным препаратам, а положил их в холодильную установку. От дополнительной проверки он мог со спокойной совестью отказаться… он не сомневался, что доктор Ван самым тщательным образом обработал совершенно разрушенную печень. А затем отвез комиссару Тиню свой отчет об анализе мозга, в который ловко вставил несколько непонятных даже для специалиста, загадочно звучащих фраз. Эти формулировки как бы наталкивали на мысль, что ему удалось обнаружить нечто для нормального мозга нехарактерное.
Проснулся он оттого, что кто-то постукивал его по икрам. Веки словно свинцом налились – он с трудом открыл глаза. Ощущение было такое, будто голову зажали в тиски и кто-то ее неумело сверлит. В то самое мгновение, когда он осознал, что лежит на постели абсолютно голый и кто-то его массирует, высокий девичий голос с сильным китайским акцентом произнес первые за это утро слова:
– Так хорошо, мистер? Скажите, где вам больше нравится… Меркер с трудом поднял голову, посмотрел в сторону и увидел хрупкую китаянку с обнаженной грудью, которая быстро и ловко обрабатывала его тело. Он снова опустил голову на подушку.
– Перестань! – с трудом выдавил он из себя: у него пересохло горло.
– Массаж изгоняет злых духов.
– Глоток воды – еще скорее!
– Виски?
– Еще одно такое слово – и меня вырвет! Воды, прекрасный цветок вишни!..
– А потом помассировать там, где приятнее всего, мистер?
– Может, это считается у вас гостеприимством, но меня оставь в покое!
Он со стоном перевернулся на спину, прикрылся полотенцем. Ему претило, что маленькая хорошенькая китаянка бесцеремонно разглядывает его.
– Который час?
– Скоро одиннадцать утра, мистер…
– Ах ты, чтоб меня!
Доктор Меркер рывком сел на постели. Схватившись за голову, несколько раз покачнулся, мысленно обозвав себя идиотом. «Только никаких чрезмерно резких движений…» Сами врачи обычно не придерживаются тех простейших советов, которые изо дня в день дают другим.
– Где у вас ванная?
– Конечно, в соседней комнате.
– Конечно!
Он встал. Сейчас Меркеру было не до окружавшей его роскоши и не до чудесного вида, открывавшегося с террасы на Коулун и море… он мечтал о воде, о животворных ее струях, барабанящих по голове, плечам; ему вспомнился еще доктор Ван Андзы, которого он должен был сменить в восемь утра и которому он спутал теперь весь распорядок дня.
Сначала постоял под теплым душем, потом под ледяным, ощущая, как свинец в нем понемногу плавится и что мышцы и мускулы снова ему подчиняются. Когда он вышел из ванной комнаты – стены ее покрыты светло-зеленым мрамором, все металлические детали позолочены, вода пахнет розами, – хорошенькая китаянка по-прежнему ждала его. Сейчас она была в прозрачном бикини и напоминала хрупкую фарфоровую куколку. Просто удивительно, до чего у нее сильные руки.
– Вы опять большой и сильный? – полюбопытствовала она. При этом она без всякой излишней игривости смотрела на ту часть тела, которую Меркер обмотал полотенцем. Такая у нее профессия, она делала только то, за что ей платили хорошие деньги.
– Ни то, ни другое! – Доктор Меркер махнул рукой. – Ты можешь идти… Где мои вещи?
– Все готово, мистер. Сейчас принесу.
Доктор Меркер был несколько смущен. Белье и рубашку постирали и погладили, костюм тоже погладили – вон какая острая складка на брюках! На пиджаке ни малейшей морщинки, нет и пятнышка там, куда его вчера ударила машина. Да, на внимание к гостям в этом доме жаловаться не приходится.
Он оделся, вышел на террасу и увидел прямо перед собой на бортике большого овального бассейна накрытый столик и изящные белые стулья ручной работы. Бэтти в очень открытом бикини черного цвета лежала в тени на удобном лежаке и листала модный журнал.
– Каким бы прекрасным ни было это утро – я о нем ничего хорошего сказать не могу! – проговорил Меркер, перегибаясь через кованые перила. Позолоченная бронза в стиле мандаринов.
Бэтти перевернулась на живот, помахала ему рукой и рассмеялась. Она была просто неприлично свежа и весела.
– Как ты нас насмешил, – крикнула она ему. – Вдруг ни с того ни с сего свалился под стол. Бум – и все! Джеймс даже растерялся. Хотел даже вызвать врача… ну насчет алкогольного отравления.
Отравление? Что ж, очень на то похоже. Боже мой, сколько было выпито! Вдобавок мы, оказывается, пили на брудершафт. Как я себя вел, что успел наговорить? Из кинопленки словно вырезали кадры…
– А кто посадил в мою комнату эту писклявую мышку? – спросил он.
– Она не в твоем вкусе?
– В моем теперешнем состоянии пара капель для печени была бы милее улыбки Мисс Вселенной… Как мне спуститься к тебе и этому дивному чайнику?
– Мышка тебя проводит… – Она снова заливисто рассмеялась и потянулась.
Шикарное создание природы, и великолепно вписывается в роскошное обрамление.
Несколько погодя он спустился к ней. Колдовство в этом доме продолжалось. Ливрейный лакей снял с блюда крышку, напоминавшую серебряный колокол, – и Меркер увидел, что ему приготовили глазунью с салом, жареную ветчину и китайский омлет, плавающий в медовом соусе.
– Такой дом никому описать не под силу, – сказал Меркер, стараясь пореже поглядывать на тело Бэтти. – Быстро выпью чая, проглочу глазунью и сматываюсь. Я должен был быть на службе в восемь… а сейчас почти половина двенадцатого.
– Сперва поцелуй меня, – суховато проговорила она.
– Разве можно? А Джеймс что скажет?
– Ты мне ночью в его присутствии еще не то предлагал.
– Мне стыдно, Бэтти! Я ничего не соображал! Вел себя как топор в лесу, да? – Наклонившись над Бэтти, он поцеловал ее в лоб – и ему стало совсем худо. – Что я успел натворить? Клянусь: никогда в жизни я так не напивался. Даже в самые распрекрасные студенческие годы…
– Ты рассказывал о своих маленьких зверьках.
– О вирусах и микробах? Да, я врач. Специалист по тропическим болезням. А раньше был хирургом. На первый взгляд сочетание странное… однако в тропиках или девственных лесах я могу спасти жизнь многим. А еще что я рассказывал?
– Что не собираешься спать больше ни с одной женщиной, кроме меня…
– Прошу прощения. Ты меня просто уничтожила.
– Неужели ты так переживаешь?
– Где Джеймс?
– Поехал в Викторию. У него, как всегда, дела. Стоит ему снять трубку, и миллион у него уже в кармане.
– Я напишу Джеймсу записку, извинюсь. Да… О Бэтти, как болит голова…
Он быстро выпил две чашки чая и съел яичницу с кусочком белого хлеба. Все это он проделал стоя, а Бэтти стала на колени в одном из плетеных кресел и не сводила с него глаз.
– Ты меня укротил и покорил, – сказала она вдруг. – В тебе есть что-то от дикого зверя, от хищника.
– Ты первая и единственная женщина, которая обнаружила во мне эти якобы присущие мне качества. До сих пор все считали меня добродушным и мечтательным. Романтиком.
– Может быть, ты до сих пор не встречал подходящих женщин.
– Думаешь, мне подходишь ты?
– Может быть. Надо подумать…
Она широко улыбнулась. А его никак не оставляли мысли о Ване.
– Мне нужно такси, Бэтти.
– Это все, что ты от меня хочешь? И все проблемы решены?
– Нет… наша проблема состоит в том, что Джеймс не знает точно, сколько денег у него на счету, а я чаще всего не знаю, как мне дотянуть до последнего числа месяца.
– Тебя, конечно, отвезет один из его шоферов. Куда скажешь!
– В «роллс-ройсе»?..
– Если пожелаешь, в «мерседесе 600 пульмане».
– Мне необходимо как можно скорее попасть в военный госпиталь.
– Через пять минут машина к твоим услугам.
Она что-то сказала слуге по-китайски, чего Меркер не понял. А потом подошла к нему, взяла под руку и положила кудрявую головку ему на плечо.
– Когда мы увидимся?
– Все зависит о Джеймса. Если я ему не осточертел после этой пьянки.
– Он от тебя в восторге. И все время повторял: «Наконец-то я вижу живого человека». Ты, мол, не из тех, что обязательно хотят лизнуть его в зад, потому что он у него вроде бы из золота. Джеймс прекрасный человек.
– Тогда почему ты предлагаешь постелить мне постель?..
– Это совершенно другое дело, Фриц. – Она поцеловала его в шею. – Я провожу тебя до машины.
В военный госпиталь Меркер приехал не столько раздосадованный, сколько озадаченный всем только что пережитым.
Едва свернув в длинный коридор, в конце которого находилась палата больной, он ощутил, что произошло что-то страшное: стеллажи были убраны, часового нет, дверь в палату открыта настежь.
Только он хотел прибавить шаг, как из другой палаты вышел главный врач и жестом подозвал его к себе.
– Где пациентка? – воскликнул Меркер и все-таки побежал. Он чувствовал, как кровь стучит в висках и как больно бьется сердце.
– Не торопитесь, уважаемый коллега! – замахал обеими руками главный врач. – Вам ее не догнать.
Меркер остановился почти вплотную перед подполковником медицинской службы и рывком ослабил узел галстука.
– Что случилось?
– Умерла… И слава богу!
– Когда?
– Время смерти зафиксировано в протоколе, подписанном доктором Ваном. Примерно около полуночи. Заснула совершенно спокойно. И вдруг дыхание прервалось. Как будто свет выключили.
– Где умершая?
– Ее увезли…
– Что значит – «увезли»? – вскричал Меркер.
– Вы голос не повышайте! – с достоинством проговорил главный врач. – Когда ее увозили, я трижды перекрестился.
– А доктор Ван где?
– Уехал на той же машине, которая увозила ее. Он решил произвести вскрытие в больнице «Вонг Ва». Я категорически запретил производить вскрытие у нас. Тут военный госпиталь, а не патология! Я был против того, чтобы принять пациентку – с ее смертью я ни за что больше не отвечаю.
– Мне никогда не приходилось слышать ничего более нелепого…
– Господин доктор! – Подполковник медицинской службы даже приподнялся на носках. – Я вправе распоряжаться здесь, как полагаю нужным. А вас прошу немедленно оставить госпиталь.
– Где мои ежедневные отчеты?
– У доктора Вана. Кстати, где были вы сами? Вы как будто обещали вернуться к восьми утра.
– Покойная была в это время еще здесь?
– Нет. Через час после кончины наш госпиталь освободили от ее присутствия.
– Доложите об этом губернатору! И приготовьтесь к отставке.
– Немцу нечего мне указывать, – злобно проговорил подполковник медицинской службы. Иностранцам лучше в наши дела не вмешиваться. Покиньте помещение!
Доктор Меркер повернулся и быстро прошел в приемную, откуда позвонил по телефону в главное полицейское управление. Комиссара Тиня на месте не оказалось, но кто-то из спецгруппы прямо сказал ему:
– Наконец-то вы объявились! Господин Тинь вне себя!
– А я – нет? Когда господин Тинь вернется, передайте, что я у доктора Вана!
Заказав такси, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу перед въездом в военный госпиталь. Как только оно подъехало, бросил водителю:
– В больницу «Вонг Ва». Да поскорее! Полицейских я беру на себя… Самым коротким путем!
Мотор взревел, и такси рванулось с места. Водитель-китаец воспринял слова о кратчайшем пути буквально; он промчался прямо через Королевский парк к Ватерлоо-роуд и ловко нырнул в массивные ворота госпиталя «Вонг Ва». Навстречу машине бросились четыре санитара, решившие, что в ней находятся жертвы дорожного происшествия.
Минут десять доктору Меркеру пришлось ходить по разным отделениям, пока его наконец не отвели прямо к доктору Вану. Тот встретил его в операционном отделении в элегантном халате из белого шелка.
– Мне вас ужасно не хватало, уважаемый коллега, – проговорил тот, не дав Меркеру и рта раскрыть. – Нет, в самом деле, если бы я знал, где вы! Вы ведь собирались в «Хайят Редженси»…
– Нет, я хотел в «Хьюго», в «Хайят Редженси» не было мест.
– Да? Не может быть. – Доктор Ван хлопнул себя ладонью по лбу. – Верно. Вы ведь передумали. А мне почему-то запомнилось «Гадди»… Да, скончалась она около полуночи. Произошло это неожиданно, вдруг. Пропал пульс, спонтанный иктерус, нарушение кровообращения… я ничем не мог ей помочь. Жаль, что вы не видели, как это случилось.
– Где она? – хриплым голосом спросил Меркер.
– В патологии. Я произвел вскрытие…
– Могли бы и повременить, доктор Ван…
– Вы сами… вольно или невольно… подстегнули меня. Не мог же я пропустить мимо ушей упрек в том, что недостаточно детально описал предыдущие четыре случая, особенно в том, что касается мозговой деятельности. Вы задели мою профессиональную честь, и никакого промедления в данном случае я себе просто не мог позволить. Вскрытие я произвел самым тщательным образом… вы все увидите сами… а протокол вскрытия перепечатывается на машинке. Смею надеяться, лучше вскрытие сделать невозможно…
– Верю. Мозг вы тоже…
– Мозг – в первую очередь! – Доктор Ван вежливо улыбнулся. – На сей раз вам не в чем будет меня упрекнуть, коллега. Прошу вас, пройдемте со мной.
Опасения доктора Меркера подтвердились. В морозильной установке морга он увидел тело вскрытой и еще не зашитой умершей; разложенные по пронумерованным мискам внутренности находились в другом отсеке установки. А мозг… мозг плавал в растворе формалина и для дальнейшего исследования никакого интереса не представлял. Все это можно продемонстрировать в анатомическом театре студентам – и только.
– Довольны? – вежливо полюбопытствовал доктор Ван.
– Да. – Доктор Меркер горько усмехнулся. – Мне здесь делать нечего.
– Совершенно с вами согласен. Мой отчет никаких неясностей не оставит. – Доктор Ван закрыл дверцу установки. – Скажу вам сразу: результаты вскрытия дали негативный результат – если говорить о некоторых ваших подозрениях.
– Я ничего другого и не ожидал.
– Причина смерти: полнейшее разложение печени. А в мозге – никаких изменений.
– Этого я и не рассчитывал увидеть. Мозг шизофреника, например, тоже ничем не отличается от мозга нормального человека. Я рассчитывал обнаружить газовые образования, пузырьки, что ли.
– Ничего похожего я не заметил, – холодно ответил доктор Ван. – И ни о чем таком не думал.
– Видите ли, уважаемый коллега…
– Никаких поучений я слышать не желаю, доктор Меркер. В следующий раз я непременно обращу внимание и на газовые образования в мозгу.
– Боже упаси! О каком еще «следующем разе» вы говорите! Не накликайте беду!
Выйдя из морга, доктор Меркер поднялся на лифте на третий этаж и вскоре оказался в кабинете главного врача госпиталя, доктора Ван Андзы. Если доктор Ван старался одеваться подчеркнуто элегантно, на западный манер, но с восточным акцентом, и внешность его вполне соответствовала имени – Ван Андзы все равно что Король, Сын мира, – то обстановку его кабинета следовало назвать спартанской. Три плетеных кресла, письменный стол и узкий стеллаж с книгами. На стене один-единственный снимок в багете: молодая красивая китаянка с раскрытым бумажным зонтиком. Снимок был сделан, наверное, в жаркий день.
Поймав взгляд Меркера, доктор Ван обошел вокруг письменного стола.
– Моя жена, – спокойно проговорил он.
– Поздравляю.
– Благодарю. Она умерла.
– О-о. Извините меня…
– Через семь недель после того, как я ее сфотографировал, – он кивнул на стену, – она поехала в Коулун за покупками и домой не вернулась. А неделю спустя ее подбросили мне под дверь. Задушенную.
– Ужасно… – совсем тихо произнес доктор Меркер.
По спине его побежали мурашки. Гонконг, рай земной… Куда приходят люди, раю не бывать!
– И никаких следов?
– Никаких. – Доктор Ван вполне владел собой, словно рассказывал о чем-то постороннем, незначительном. – Какие следы найдешь в Гонконге? Три миллиона людей – уходят, приходят, как за ними углядишь? Полиция зачастую бессильна. Комиссар Тинь, разумеется, с этим не согласился. Лучше всего защищаться самому.
– Я не понял, коллега?
– Надо не обращать на себя внимания.
– Чьего внимания?
– Откуда я знаю? Жить, как у нас говорят, округло, без углов и зазубрин. Вы, доктор Меркер, даже представить себе не можете, сколько всего происходит за мраморными и стеклянными фасадами высотных домов. Очень часто блеск миллионов – это вонь нечистот. Что Гонконг город немереных богатств, каждый знает. Кому дело до страданий и слез, они не в счет – в счет идет только деловой успех. И купюры. – Доктор Ван бросил на Меркера быстрый взгляд. – Что вам предложить? Чего-нибудь покрепче? Или фруктовый сок?
– Только никакого алкоголя!
– Перебрали сегодня ночью? – сдержанно улыбнулся доктор Ван. – Ну, без этого не обходится, уважаемый коллега.
– Лучше бы я не отходил от постели больной…
Доктор Ван достал из встроенного в тумбу письменного стола бара-холодильника бутылку сока маракуйи и два бокала. Меркер в два глотка выпил освежающий напиток.
– Между прочим, комиссар Тинь выразил мне свое неудовольствие.
– Охотно верю.
– Он что-то против меня имеет. Почему, собственно?
– Потому что это уже пятый случай, по которому вы не можете сообщить ничего существенного. Вот он и поручил мне сделать вскрытие.
– Думаете, вы обнаружили бы что-то другое? – Он явно обиделся. – Я ведь тоже не новичок…
– Я хочу все-таки еще раз взглянуть на препараты, – сказал Меркер. – Когда принесут ваш отчет, доктор Ван?
– Через несколько минут.
Час спустя доктор Меркер снова сидел в такси и ехал в полицейское управление. На сей раз комиссар Тинь оказался на месте и принял его с кислой миной на лице.
– Катастрофа, – прокомментировал он рассказ Меркера. – Куда вы сами-то запропастились? Где вы провели ночь?
– В доме Джеймса Маклиндли. Тинь Дзедун высоко поднял брови.
– Как вы к нему попали?
– А это так сложно?
– Вы скорее окажетесь на Луне, чем в его доме, если он против.
– На меня слегка наехала его прелестная подруга Бэтти. Чтобы загладить свою вину, она и отвезла меня в эту сказочную крепость. Кстати, я только что вспомнил: при въезде у меня отобрали пистолет. И не вернули.
– Тогда вам имеет смысл вернуться за ним. – Сидя за своим столом, Тинь пил зеленый чай с медом. Вид у него был подавленный. – Опять мы на нуле!
– Кто мог предвидеть, что она умрет именно этой ночью?
– Причем в присутствии одного доктора Вана.
– Вы его недолюбливаете, правда?
– Своим вскрытием он все испортил. Мы связывали наши надежды с вами.
– Упрекнув доктора Вана в некотором легкомыслии, я его обидел.
– Да, это ваша ошибка. Ему было необходимо сохранить лицо. Хочется просто рвать и метать, честное слово! – Тинь взглянул на прозрачную папку, которую держал в руках Меркер. – Отчет Вана о вскрытии?
– Да.
– Много слов – и все впустую, да?
– Можно сказать и так. Причина смерти ясна… однако причина болезни не установлена. Загадка, тайна – называйте это как угодно. – Доктор Меркер бросил папку с отчетом на стол. – А вы что нового узнали об убийстве?
– Мы опросили всех производителей искусственных цветов и экспортеров… конечно, никто из них ни о каком Реджинальде М. Роджерсе и слыхом не слыхивал. Так что и эти документы положим в сейф нераскрытых преступлений. Подождем следующего…
– Полагаете, оно произойдет?
– Если то, о чем я догадываюсь, подтвердится… да! – Тинь небрежным движением смахнул отчет в ящик стола. Ему как будто было даже противно просмотреть его. И со стуком задвинул ящик. – У меня такое ощущение, будто нам устроили проверку, тест. Я почти убежден в этом. Мы пока даже представления не имеем, сколько людей в этом мире умерло от этой болезни и догадался ли кто-нибудь, что столкнулся с совсем особым случаем разложения печени. Но поскольку такие вещи повторились у нас в Гонконге уже пять раз, я не сомневаюсь: у нас же находится и сам очаг болезни. И преступлений, само собой.
Тинь отпил еще глоток сладкого чаю и спросил:
– Что вы намерены теперь делать, доктор Мелькель?
– Вернусь к исследованиям тропических заболеваний в лаборатории клиники «Куин Элизабет» и буду снова вести незаметную для посторонних жизнь. Чтобы никто не присылал мне ядовитые змеиные зубы в качестве предостережения.
– Вот именно, в том-то и дело! – Тинь улыбнулся, но саркастически. – Это только подтверждает, что нюх меня не подвел. Болезнь провоцируется! Мой дорогой Мелькель… нам придется сотрудничать и впредь. Вы исследуете мозг умершей…
– Нет никакого резона… он в формалине!
– Мы будем блефовать, друг мой! Вы исследуете его и сообщите мне под большим секретом – да, с пометкой «Совершенно секретно»! – будто что-то обнаружили. Держу пари: они проявят беспокойство!
– Чтобы меня высмеяли? Всякий знает, что, если мозг пролежал в растворе формалина, ничего не обнаружишь!
– Гений всегда увидит то, что для других тайна за семью печатями… Мы сделаем из вас гения! Репутация немецкой медицины такова, что это никого не удивит. Придумайте что-нибудь таинственное… вы, мол, что-то подобное предполагали, и оно подтверждается.
– Это в высшей степени рискованный шаг, мистер Тинь!
– Знаю… – Комиссар Тинь сплел пальцы. – Однако взвесьте всю беспрецедентную опасность происходящего: какой невообразимый хаос может возникнуть! Готовится преступление против человечества!
– И именно мне суждено его предотвратить, – с горечью усмехнулся доктор Меркер. – Да ведь это сверхнаучная фантастика!
– Это наша жизнь как она есть, Флиц. – Тинь оказался не в состоянии произнести правильно и его имя. – Кого-то она всегда задевает больше, чем других. Здесь – нас с вами…
К немалому удивлению доктора Вана, Меркер в тот же день потребовал, чтобы все препараты вскрытия были переправлены в госпиталь «Куин Элизабет»… в том числе и бесполезный как будто мозг. Доктора Вана это требование совершенно вывело из равновесия. Позвонив доктору Меркеру, он сказал, что воспринял его решение как в высшей степени нелояльное в отношениях между коллегами и поэтому просто оскорбительное. Он потрясен до глубины души.
Доктор Меркер не прикоснулся к полученным препаратам, а положил их в холодильную установку. От дополнительной проверки он мог со спокойной совестью отказаться… он не сомневался, что доктор Ван самым тщательным образом обработал совершенно разрушенную печень. А затем отвез комиссару Тиню свой отчет об анализе мозга, в который ловко вставил несколько непонятных даже для специалиста, загадочно звучащих фраз. Эти формулировки как бы наталкивали на мысль, что ему удалось обнаружить нечто для нормального мозга нехарактерное.