Страница:
– Эй, яйцеголовый, кончай грузить, – слабым голосом сказал Большевик, оторопело глядя на разошедшегося историка-аналитика. – Так мы до утра не разберемся. Мы ж все-таки не твои студенты, старик.
– Ты же сам спросил, – пожал плечами Дима.
– Да я уже и не помню, о чем спрашивал. Ты же про расы начал говорить. Про инопланетян-гиперборейцев.
– Значит, Гость может оказаться инопланетянином? – спросил Сергей. – С этого Малдека-Фаэтона?
Дима опять пожал плечами:
– Легенда может основываться на каких-то реальных событиях, а может и оказаться чьей-то выдумкой. Или искаженным восприятием действительности, как Библия. Как бы воспринял какой-нибудь древний грек старт космического корабля? Как вознесение бога. А как мы воспримем вознесение бога? Как старт «шаттла». Ззотерика оперирует данными, которые мы проверить не в состоянии – это ведь тайное знание, предназначенное только для посвященных, оно передавалось из поколения в поколение, веками, и, по-моему, искажения тут просто неизбежны. Что-то отсеивается, что-то домысливается… Что такое Малдек-Фаэтон? Что мы о нем знаем? Есть греческий миф о сорванце Фаэтоне, не справившемся с солнечной колесницей, есть предание о взорвавшейся планете Малдек; все, что от нее осталось – это Пояс астероидов между орбитами Марса и Юпитера. Фактов – ноль, но предание есть. Как оно возникло – на пустом месте? Как ты считаешь?
Теперь уже пожал плечами Сергей. Большевик задумчиво плеснул себе еще коньяку. Вика зачарованно слушала, засунув скрещенные руки под мышки.
– Вообще-то Гость говорил, что Малдек был уничтожен кометой, – сказал Сергей.
– Может быть и так, – согласился Дима. – Он-то знает об этом гораздо больше нас.
– Нас! – фыркнул Юра. – Я так вообще об этом ничего не знаю. Знаю только, что «Фаэтон» – это бар такой есть за Первомайским кладбищем.
– Я имею в виду нас в общем – человечество, – пояснил Дима. – Теперь о лемурийцах. Опять же все сведения – из эзотерики, никаких материальных следов нет. Во всяком случае, до сих пор не обнаружено, хотя разные сенсационные сообщения и появлялись еще лет десять назад. Лемурией этот континент называют нынешние народы региона Индийского океана, а в Тихоокеанском регионе у него другое название – Му.
– Муму, – сказал Юра и сделал маленький глоток.
– Сам ты, братец, Муму, – сверкнул на него глаэами Дима. – Я ведь могу и не рассказывать.
– Да брось, старик, – махнул рукой Юра. – Это я шучу так. Не обращай внимания.
– Ох, попался бы ты мне на экзамене, я бы тебя точно утопил, как Муму, – зловеще посулил Дима. – Так вот, Лемурия. Ее первые народы – это, по преданию, гиганты-гермафродиты под четыре метра ростом. Потом, за миллионы лет, они эволюционировали в мужчин и женщин, стали в полтора раза ниже ростом. Обликом походили на индейцев, но с голубоватой кожей. Лоб выпуклый, на нем шишка наподобие грецкого ореха – это свидетельство высокоразвитой психической силы. Цивилизацию сгубило чрезмерное увлечение оккультизмом – вспыхнула война между черными и белыми магами, с применением какого-то разрушительного оружия, и они сами себя уничтожили, а впридачу и весь континент – он раскололся и затонул.
– Черные и белые, затонувший континент – это очень похоже на Атлантиду, – заметил Сергей.
– Несомненно. Возможно, предания смешивают Лемурию и Атлантиду. Но, опять же, по преданиям, Атлантида тогда только-только возникла из океана, и часть лемурийцев во главе с Ману, или Божественным проводником, добралась до нее, а другие расселились в Америке, Индии и Китае. Атланты же пошли тем же порочным путем лемурийцев. Черная магия, кровавые жертвоприношения, борьба светлых и темных сил. И – гибель в результате какого-то катаклизма: то ли землетрясения, то ли извержения подводных вулканов, то ли столкновения с астероидом. Гость говорил тебе о падении осколка кометы – по-моему, нет оснований ему не верить. Во всяком случае, такое предположение имеет не меньшее право на существование, чем другие. Опять же о роли случайности в истории: пролети этот осколок мимо Земли, на какую-нибудь сотню километров дальше – и Атлантида бы не погибла. Впрочем, как бы там ни было, а восточные колонии атлантов в Северной Африке уцелели. Сфинкс остался в Египте именно от атлантов, он гораздо старше пирамид. Но, потеряв свою родину, атланты исчезли как раса, выродились, смешались с другими народами. Кстати, попутно отмечу, что и сама раса атлантов включала в себя целый ряд народов. По преданиям, перед катастрофой – возможно, именно она под названием «потоп» описана в Библии, – так вот, перед катастрофой господствующее положение в Атлантиде занял народ тольтеков; его западные колонии находились в Центральной и Южной Америке. И там при участии спасшихся из Атлантиды тольтеков позже возникнут империи майя, инков и ацтеков. Я это специально отмечаю, – Дима поднял палец, – потому что о майя речь впереди и там мы уже будем иметь дело не только с эзотерикой, но и с реальными историческими фактами. Между прочим, ацтеки считали себя выходцами из страны Ацтлан, отсюда и их название. Ацтлан – это и есть Атлантида.
– Но ведь на самом-то деле – Атталадита, – сказал Сергей. – Разве у тебя такого не было?
– Именно такого – нет. Но я же сказал, атлантическая раса – это несколько народов, и у каждого – свой язык. Как русский скажет? Ровно. А украинец – Ривне.
– Харьков – Харкив, – подхватила Вика. – Кто на Харкив? Я нахаркал! Детский такой анекдот.
– Ну, это хоть похоже, – заметил Юра. – А Вена, столица австрийская, как по-украински будет? Видень! А Венгрия и вообще – Угорщина…
– Ну вот, – сказал Дима. – Атталадита, Ацтлан – это все о ней, об Атлантиде. Пойдем дальше по рассказу Гостя в изложении Сергея. Проявление Вселенной. Подобные воззрения, опять же, известны в эзотерике. И в мифологии тоже. Выделение первоточки, знака, преодоление сопротивления «беззначности». Та же самая идея лежит в основе космогонических представлений самых разных древних народов. Взять хотя бы японский миф о первых богах Идзанаки и Идзанами или аккадскую поэму «Энума элиш»… А ведь все это – отголоски еще более древних воззрений, возможно, идущих со времен Атлантиды или и того раньше. А вообще, космогоническая схема, которую тебе предложил Гость, – Дима посмотрел на Сергея, – практически полностью совпадает с учением Натана из Газы – был такой еврейский каббалист в семнадцатом веке. Создание мира из «Эн-Соф». Это такое понятие – буквально: «без конца», – обозначающее божество в его наиболее сккрытом и недоступном аспекте самобытия.
– Да, да, – пробормотал Сергей, потирая лоб. – Что-то такое Гость говорил… Только не «Эн-Соф», а «Эун-Соаф», кажется… Он и другие какие-то термины употреблял, только я кроме Аэнно ничего не запомнил. И еще Орх-Онти – Перепутье. Ну, и жрецы Аатона и Тартоса…
– А у древних египтян бог солнца – Атон, солнечный диск, – сказал Дима. – И название Тартар тебе ведь о чем-то говорит?
– Ну да, подземное царство.
– Тартарары, – вставил расслабленным голосом Большевик.
– Именно, – кивнул Дима. – Нижняя часть преисподней. А до Натана из Газы жил еще один еврейский каббалист, Рабби Ицхак Ашкенази Лурия. Он писал, что акт творения становится возможным посредством ухода Бога в Самого Себя. Бог как бы сокращается в Самом Себе и делает возможным существование чего-то, что не есть «Зн-Соф». Это акт «жимжум».
– И опять что-то похожее было, – встрепенулся Сергей. – И еще он о Добре и Зле говорил… В основе Вселенной лежит Добро, но изначально в ней присутствуют и семена Зла.
– Да, по учению Натана из Газы, корень Зла – в самом «Эн-Соф», в той его составляющей, которая пытается воспрепятствовать зарождению форм света, содержащего мысль. Но эта составляющая является злой не по своей природе, а просто желает, чтобы вне «Эн-Соф» ничего больше не существовало. То есть Зло – это как бы следствие взаимоотношений двух аспектов Света самого «Эн-Соф».
– Старик, а нельзя попроще? – взмолился Большевик. – Хрен с ним, с этим «Эн-Софом», это все голая теория. Понятно, что Гость ничего из пальца не высасывает, да и зачем бы ему выдумывать? Ясно, что он помогает. Я с Серегой согласен: Гость заинтересован в спасении Атлантиды, потому что ударная волна дойдет и до его Гипербореи. Кстати, а с ней-то что случилось?
– Гость говорил о битвах гиперборейцев с лемурийцами, – вспомнил Сергей. – Из-за этого наступил ледниковый период, но не везде, то есть не во всех ветвях Аэнно.
Дима кивнул:
– Да, согласно эзотерической истории, был какой-то колоссальный катаклизм, и Гиперборея оледенела, жить там стало невозможно. В легендах говорится, что Солнце изменило свой путь, а комета или упавшая Луна – у Земли в разные периоды якобы были разные луны – сместила земную ось. Из преданий майя и индусов можно предположить, что, действительно, разразилась война между магами Гипербореи и Лемурии, вызвавшая изменение климата. Так или иначе, а Гость вполне может быть заинтересован в изменении судьбы Гипербореи.
– Он ведь тоже какой-нибудь маг, – вдруг заявила Вика. – Я имею в виду, не из простых, не «челнок» какой-нибудь.
– Да уж наверное не «челнок», – усмехнулся Дима. – Вряд ли простые тамошние «челноки», если они там были, умели выходить в Аэнно. Это прерогатива узкого круга посвященных. Если уж мы заговорили о Госте, то вот вам еще кое-какие сведения – это ведь все моя тематика, я на ней целую свору собак съел.
– И куда смотрит общество защиты животных? – хохотнул Юра. – Собакоед!
– Да, можно сказать, «кинофаг», – согласился Дима. – Так вот, попадались мне в разной литературе кое-какие сведения, которые в общем можно охарактеризовать – да так их и называют – как миф о… – он сделал небольшую паузу и закончил: – …о Госте.
– Вот так! – сказал Большевик.
– Этот Гость регулярно появляется то тут, то там на протяжении по крайней мере десяти веков. И, следовательно, не зависит от Времени. По описаниям, это вполне обычный человек, он мало говорит и больше слушает. Кое-где во время семейных праздников ему даже оставляют место за столом! Это место называют «место пророка Илии». Предполагают, что это некий человек, владеющий тайной Времени. Вполне вероятно, что это и есть тот самый Гость, с которым ты, Сергей, общался. Я не имею в виду Агасфера или графа Калиостро, я говорю именно о Госте.
– А зачем ему бродить во Времени, если у него есть вполне конкретная цель, – возразил Сергей.
Дима развел руками:
– Это вопрос не ко мне, а к Гостю.
– Точнее, еще один из вопросов, – заметил Сергей. – Только где его искать?
– Так он же тебя предупредил, что сам объявится, – сказал Большевик, закуривая новую сигарету.
– Если у него получится, – ответил Сергей и вдруг хлопнул себя по лбу. – Он же мне говорил! Говорил, что обречен скитаться по Вневременью.
– Ну вот, – сказал Дима. – Вот тебе и ответ. Обречен скитаться, иногда все-таки появляясь во Времени. Другое дело, почему обречен?
– Да, это уже отдельный вопрос, – задумчиво покивал Сергей. – Тут фактов никаких нет… Кстати, о фактах. Насчет майя и ацтеков. – Он повернулся к Диме. – Ты говорил о реальных исторических фактах…
– Сейчас будут и факты, – заверил Дима. – Но начну опять-таки с преданий. Это предания народов Центральной Америке о белом боге Кецалькоатле или Виракоче, как его называли инки.
– О! Такого и я знаю, – оживился Юра. – Кецалькоатль – крылатый змей.
– Да, – подтвердил Дима. – Или «пернатый змей». Или «покрытая перьями змея». Иногда еще произносят: Кетцалькоатль – но это сути дела не меняет. Так вот, зто бог или человек, пришедший откуда-то с севера и принесший в Мексику цивилизацию – так говорят мифы. В преданиях тольтеков он описан как длинноволосый, светлокожий и румяный, в длинной одежде из черного полотна с глубоким вырезом на шее и короткими рукавами. В преданиях майя говорится, что он разрушил первую цивилизацию майя и создал другую. Через какое-то время он, якобы, решил уйти. Попрощался с народом и уплыл на плоту из змеев на восток, к некой земле Тлапаллан. Есть основание предполагать, что Кецалькоатль пришел из Атлантиды, хотя, по другой версии, он – космический пришелец. Другие индейцы – ольмеки – тоже утверждают, что они выходцы с большого восточного острова Ацтлан. Вспоминаете ацтеков с их страной Ацтлан? В общем это все – несомненные отголоски Атлантиды. Говорить на эту тему можно, в принципе, почти бесконечно, тут огромнейший массив информации – я только по самым верхам прошелся. Но ограничусь минимумом, поскольку у нас все-таки не лекция и Юрий может взбунтоваться.
– Вот именно, – сказал Большевик. – Конкретно, по нашему вопросу.
– А по нашему вопросу – некоторые сведения о майя. Чисто конспективно. Я ведь не просто так о Кецалькоатле говорил. После того, что я услышал от тебя, Сергей, я абсолютно уверен, что Кецалькоатль – это один из Светлых жрецов Аатона. Он принес с собой тайные знания, и майя ими воспользовались – не все, естественно, а только посвященные. Сохранились и частично расшифрованы древние манускрипты майя, записаны кое-какие сведения из их священных книг – Шилам Балам. Там есть много интересного, но самый главный манускрипт майя, в котором говорилось, – Дима вновь многозначительно поднял палец, – о тайнах Времени, был приговорен к сожжению на костре монахом-францисканцем Диего де Ланда. И его сожгли в Мехико где-то в середине шестнадцатого века, если я не ошибаюсь. Есть еще обрывки манускриптов майя в Германии, Испании и во Франции, в Париже. А еще имеются совершенно достоверные сведения о том, что около ста лет назад, в начале двадцатого века, на полуострове Юкатан в большом глиняном кувшине нашли еще один, четвертый, манускрипт майя. Но тут какая-то таинственная история: ни копию с него снять не успели, ни даже сфотографировать – некие неизвестные личности выкрали этот манускрипт и опять-таки сожгли.
– Во блин! – Большевик досадливо хлопнул ладонью по столу. – Проворонили!
– Проворонили, – согласился Дима. – Так вот, господа, достоверно нам известно следующее: во-первых, майя не считали Время однородным, то есть, у разных частей Времени, по их воззрениям, разные свойства. Сергею Гость сообщил то же самое. Правильно, Сергей?
Сергей молча кивнул.
– Далее, во-вторых: майя полагали, что у Времени не два вектора, прошлое и будущее, а шесть. Не восемь, не пятнадцать, не тридцать два, а именно шесть. И опять-таки Гость тоже говорил о шести направлениях Аэнно. Затем: они различали Время по цвету и считали, что есть хорошие и плохие цвета.
– Опять в «яблочко», – сказал Сергей.
– Это еще не все, – продолжал Дима. – В текстах майя утверждается, что, изучая Время, можно увидеть не только прошлое и будущее, но и другие четыре направления. В книгах Шилам Балам говорится, что жрецы майя предсказывали как нашествия врагов, так и разные природные катаклизмы. И заметьте, самих этих книг, написанных на языке майя, до сих пор не нашли – это все записанные на испанском устные предания. А сами эти книги, может быть, спрятаны в каком-нибудь затерянном городе
– там же таких городов, в джунглях, тьма-тьмущая; туда и пробраться-то невозможно, есть только фотоснимки со спутников. И наконец, доподлинно известно, что жрецы майя проводили операции на мозге. Своим же коллегам-жрецам. Обнаружены и инструменты для трепанации, и трепанированные черепа. После таких операций можно было выходить во Вневременье и видеть все направления Времени. Или даже перемещаться во Времени. Вообще, люди, попавшие в иную эпоху – это отдельная большая тема, я ее касаться не буду. Тот же Леонардо да Винчи… Или Майкл Скот, Хевисайд… Возможно, они родились в иных краях и в иные эпохи. Я сейчас о другом, – Дима поправил очки и оглядел слушателей. – В ненайденных пока книгах майя могут содержаться гораздо более подробные сведения, может описываться вся технология проникновения во Вневременье. И эти сведения жрецы майя получили от Кецалькоатля или других выходцев из погибшей Атлантиды. То, что Сергею рассказал Гость, подтверждается другими, абсолютно независимыми источниками. Получается, что Гость говорит правду, Гость заинтересован в том, чтобы Ритуал состоялся и Атлантида продолжала существовать. И Гиперборея тоже. А в том, что Ритуал способен воздействовать на нашу реальность и оказать влияние на прошлое, я нисколько не сомневаюсь. Слово – это сила великая, я Сергею уже говорил об арио-архатской системе. А значит, – Дима надавил ладонями на стол, – мы действительно родились когда-то в Атлантиде и были переправлены в будущее. Сюда. В это время. И предназначение у нас солидное: спасти целую человеческую расу и спасти Атлантиду.
– Да-а, – протянул Юра после всеобщего молчания. – Забота у нас простая, забота наша такая… Будем спасать страну родную. Но не знаю, как вы, а я на родину возвращаться не собираюсь, даже если это действительно будет возможно – как Сереге Гость говорил. Привык я уже как-то здесь за четверть века. Обжился, понимаешь.
– А я бы вернулась, – тихо сказала Вика. – Уж больно гнусная у нас жизнь сейчас идет. Чернота сплошная с серо-бурыми вкраплениями…
– Но ведь после проведения Ритуала мир должен измениться, – возразил Сергей.
Дима, навалившись грудью на стол, подался к нему и вкрадчиво спросил:
– А почему ты, собственно, считаешь, что он изменится в лучшую сторону?
Большевик громко крякнул и начал усиленно тереть пальцами набалдашник своего носа.
– Н-ну… – Сергей даже слегка растерялся. – А почему нет?
– Вот тут мы вступаем в область очень зыбких предположений, – сказал Дима, вновь выпрямляясь на стуле. – Мы не можем ничего знать наверняка. Вот ты мне все это рассказал там, в машине, и меня сразу как-то нехорошо насторожила эта изначальная наша запрограммированность. Мы должны – и точка.
– Вот-вот, – вставил Большевик. – Мы с Серегой тоже об этом говорили.
– Заметь, цель в программе не объяснена, – вновь обратился Дима к Сергею, – ее тебе объясняет Гость, некая загадочная личность, преследующая какие-то свои цели, заботящаяся о своих интересах. А они могут оказаться очень далекими от прокладывания путей к процветанию человечества. Может такое быть? Может. Запросто. Получается, что мы – роботы, куклы… стрелы, пущенные в цель, и цель эта – проведение Ритуала. Отклониться мы не можем – мы ведь орудия чужой воли, мы – стрелы…
– Разноцветные стрелы, – вновь подала голос Вика. – Я – синяя, Юра – зеленая…
– Разноцветные-то разноцветные, но летим одинаково, – веско сказал Дима. – Абсолютно одинаково. Прямиком к Ритуалу. С помощью ритуалов вызывают или, по крайней мере, пытаются вызвать какие-то не присущие данной реальности силы. И, как правило, темные, инфернальные. Гость по какой-то причине не может сделать это сам и намерен добиться желаемого результата с нашей помощью. Нашими руками. Например, впустить в мир каких-нибудь демонов из инореальности, дабы обеспечить перевес Зла.
Большевик вскинулся, вытаращил глаза:
– Что-что? Ты это серьезно?
– Я просто предполагаю, – ответил Дима. – Я же специально подчеркнул: мы вступаем в область зыбких предположений, которые невозможно ничем обосновать. Я буду бесконечно рад, если кто-то докажет мне – именно докажет! – что я ошибаюсь. И дай-то Бог, чтобы я ошибался. Это как раз тот случай, когда ошибаться – благо. Но я ведь исхожу из худшего… А если исходить из худшего, из самого худшего – то нам нужно попытаться отказаться от проведения Ритуала… хотя не знаю, совершенно не уверен, возможно ли это. Но хотя бы попытаться…
– Послушай, Дмитрий, – медленно начал Сергей. – Ты исходишь из худшего, так? А почему бы не исходить из лучшего? Гость, как ты полагаешь, намерен впустить в наш мир злых демонов? А почему – не вернуть Христа? Ты говоришь, Гость – загадочная личность, преследующая какие-то свои цели, а проведение Ритуала на руку темным силам. Значит, Гость – представитель темных сил. А кто же тогда Лондар? Выходит, представитель Света? Несущий свет и добро костолом и убийца! Так? Живая иллюстрация тезиса насчет того, что добро должно быть с кулаками?
– Я не знаю, – отделяя одно слово от другого, сказал Дима. – Может быть, я не прав. А может быть – прав на все сто процентов. Доказать тут ничего нельзя – мы не располагаем необходимой информацией.
– Вот ты говоришь: запрограммированность, марионеточность, – не унимался Сергей. – А ты попробуй поставить себя на место жрецов Аатона. Будь ты жрецом Аатона, как бы ты поступил?
– Заложил бы в программу информацию о цели действий, которые необходимо предпринять.
– Э-э, нет, – Сергей поводил пальцем из стороны в сторону. – Так поступил бы ты, – он сделал ударение на «ты», – Дмитрий Вергун, а не доисторический жрец. Психология у них была другая – я ведь тоже кое-чему учился. Нас иногда удивляют поступки древних, потому что мы судим о них с собственной, современной точки зрения. Жрецы Аатона готовили из нас ис-пол-ни-те-лей – и ничего более!
Дима некоторое время молчал, сосредоточенно хмуря брови. Затем поднял глаза на Сергея:
– Может быть, где-то ты и прав. Психологический фактор, действительно, необходимо учитывать. В разные времена – разные воззрения и подходы… Но почему же тогда Гость – тоже человек далекого прошлого – считает необходимым разъяснить нам цель Ритуала?
– Ты же сам только что сказал: разные времена – разные подходы. Гость ведь – не современник атлантов…
– Ладно, пусть будет так, – Дима опять надавил ладонями на столешницу. – Доказательств-то у нас все равно нет, а есть только эмоции и сугубо субъективные впечатления…
– И дискуссия наша в данном случае абсолютна бесполезна, – вмешался Большевик, – потому что отказаться от Ритуала мы не сможем, согласны? А посему предлагаю перейти к обсуждению наших конкретным действий. Между прочим, я знаю одно удобное местечко – и дубовая рощица там есть, и речка, и ближайшее село достаточно далеко – километров за пять. Бывал там на рыбалке, годика два назад.
– Эх, мальчики! – вздохнула Вика и мечтательно заложила руки за голову. – А что если я там, в Атлантиде, была дочерью каких-нибудь знатных и богатых людей? Ну, например, потомственных народных депутатов…
10
– Ты же сам спросил, – пожал плечами Дима.
– Да я уже и не помню, о чем спрашивал. Ты же про расы начал говорить. Про инопланетян-гиперборейцев.
– Значит, Гость может оказаться инопланетянином? – спросил Сергей. – С этого Малдека-Фаэтона?
Дима опять пожал плечами:
– Легенда может основываться на каких-то реальных событиях, а может и оказаться чьей-то выдумкой. Или искаженным восприятием действительности, как Библия. Как бы воспринял какой-нибудь древний грек старт космического корабля? Как вознесение бога. А как мы воспримем вознесение бога? Как старт «шаттла». Ззотерика оперирует данными, которые мы проверить не в состоянии – это ведь тайное знание, предназначенное только для посвященных, оно передавалось из поколения в поколение, веками, и, по-моему, искажения тут просто неизбежны. Что-то отсеивается, что-то домысливается… Что такое Малдек-Фаэтон? Что мы о нем знаем? Есть греческий миф о сорванце Фаэтоне, не справившемся с солнечной колесницей, есть предание о взорвавшейся планете Малдек; все, что от нее осталось – это Пояс астероидов между орбитами Марса и Юпитера. Фактов – ноль, но предание есть. Как оно возникло – на пустом месте? Как ты считаешь?
Теперь уже пожал плечами Сергей. Большевик задумчиво плеснул себе еще коньяку. Вика зачарованно слушала, засунув скрещенные руки под мышки.
– Вообще-то Гость говорил, что Малдек был уничтожен кометой, – сказал Сергей.
– Может быть и так, – согласился Дима. – Он-то знает об этом гораздо больше нас.
– Нас! – фыркнул Юра. – Я так вообще об этом ничего не знаю. Знаю только, что «Фаэтон» – это бар такой есть за Первомайским кладбищем.
– Я имею в виду нас в общем – человечество, – пояснил Дима. – Теперь о лемурийцах. Опять же все сведения – из эзотерики, никаких материальных следов нет. Во всяком случае, до сих пор не обнаружено, хотя разные сенсационные сообщения и появлялись еще лет десять назад. Лемурией этот континент называют нынешние народы региона Индийского океана, а в Тихоокеанском регионе у него другое название – Му.
– Муму, – сказал Юра и сделал маленький глоток.
– Сам ты, братец, Муму, – сверкнул на него глаэами Дима. – Я ведь могу и не рассказывать.
– Да брось, старик, – махнул рукой Юра. – Это я шучу так. Не обращай внимания.
– Ох, попался бы ты мне на экзамене, я бы тебя точно утопил, как Муму, – зловеще посулил Дима. – Так вот, Лемурия. Ее первые народы – это, по преданию, гиганты-гермафродиты под четыре метра ростом. Потом, за миллионы лет, они эволюционировали в мужчин и женщин, стали в полтора раза ниже ростом. Обликом походили на индейцев, но с голубоватой кожей. Лоб выпуклый, на нем шишка наподобие грецкого ореха – это свидетельство высокоразвитой психической силы. Цивилизацию сгубило чрезмерное увлечение оккультизмом – вспыхнула война между черными и белыми магами, с применением какого-то разрушительного оружия, и они сами себя уничтожили, а впридачу и весь континент – он раскололся и затонул.
– Черные и белые, затонувший континент – это очень похоже на Атлантиду, – заметил Сергей.
– Несомненно. Возможно, предания смешивают Лемурию и Атлантиду. Но, опять же, по преданиям, Атлантида тогда только-только возникла из океана, и часть лемурийцев во главе с Ману, или Божественным проводником, добралась до нее, а другие расселились в Америке, Индии и Китае. Атланты же пошли тем же порочным путем лемурийцев. Черная магия, кровавые жертвоприношения, борьба светлых и темных сил. И – гибель в результате какого-то катаклизма: то ли землетрясения, то ли извержения подводных вулканов, то ли столкновения с астероидом. Гость говорил тебе о падении осколка кометы – по-моему, нет оснований ему не верить. Во всяком случае, такое предположение имеет не меньшее право на существование, чем другие. Опять же о роли случайности в истории: пролети этот осколок мимо Земли, на какую-нибудь сотню километров дальше – и Атлантида бы не погибла. Впрочем, как бы там ни было, а восточные колонии атлантов в Северной Африке уцелели. Сфинкс остался в Египте именно от атлантов, он гораздо старше пирамид. Но, потеряв свою родину, атланты исчезли как раса, выродились, смешались с другими народами. Кстати, попутно отмечу, что и сама раса атлантов включала в себя целый ряд народов. По преданиям, перед катастрофой – возможно, именно она под названием «потоп» описана в Библии, – так вот, перед катастрофой господствующее положение в Атлантиде занял народ тольтеков; его западные колонии находились в Центральной и Южной Америке. И там при участии спасшихся из Атлантиды тольтеков позже возникнут империи майя, инков и ацтеков. Я это специально отмечаю, – Дима поднял палец, – потому что о майя речь впереди и там мы уже будем иметь дело не только с эзотерикой, но и с реальными историческими фактами. Между прочим, ацтеки считали себя выходцами из страны Ацтлан, отсюда и их название. Ацтлан – это и есть Атлантида.
– Но ведь на самом-то деле – Атталадита, – сказал Сергей. – Разве у тебя такого не было?
– Именно такого – нет. Но я же сказал, атлантическая раса – это несколько народов, и у каждого – свой язык. Как русский скажет? Ровно. А украинец – Ривне.
– Харьков – Харкив, – подхватила Вика. – Кто на Харкив? Я нахаркал! Детский такой анекдот.
– Ну, это хоть похоже, – заметил Юра. – А Вена, столица австрийская, как по-украински будет? Видень! А Венгрия и вообще – Угорщина…
– Ну вот, – сказал Дима. – Атталадита, Ацтлан – это все о ней, об Атлантиде. Пойдем дальше по рассказу Гостя в изложении Сергея. Проявление Вселенной. Подобные воззрения, опять же, известны в эзотерике. И в мифологии тоже. Выделение первоточки, знака, преодоление сопротивления «беззначности». Та же самая идея лежит в основе космогонических представлений самых разных древних народов. Взять хотя бы японский миф о первых богах Идзанаки и Идзанами или аккадскую поэму «Энума элиш»… А ведь все это – отголоски еще более древних воззрений, возможно, идущих со времен Атлантиды или и того раньше. А вообще, космогоническая схема, которую тебе предложил Гость, – Дима посмотрел на Сергея, – практически полностью совпадает с учением Натана из Газы – был такой еврейский каббалист в семнадцатом веке. Создание мира из «Эн-Соф». Это такое понятие – буквально: «без конца», – обозначающее божество в его наиболее сккрытом и недоступном аспекте самобытия.
– Да, да, – пробормотал Сергей, потирая лоб. – Что-то такое Гость говорил… Только не «Эн-Соф», а «Эун-Соаф», кажется… Он и другие какие-то термины употреблял, только я кроме Аэнно ничего не запомнил. И еще Орх-Онти – Перепутье. Ну, и жрецы Аатона и Тартоса…
– А у древних египтян бог солнца – Атон, солнечный диск, – сказал Дима. – И название Тартар тебе ведь о чем-то говорит?
– Ну да, подземное царство.
– Тартарары, – вставил расслабленным голосом Большевик.
– Именно, – кивнул Дима. – Нижняя часть преисподней. А до Натана из Газы жил еще один еврейский каббалист, Рабби Ицхак Ашкенази Лурия. Он писал, что акт творения становится возможным посредством ухода Бога в Самого Себя. Бог как бы сокращается в Самом Себе и делает возможным существование чего-то, что не есть «Зн-Соф». Это акт «жимжум».
– И опять что-то похожее было, – встрепенулся Сергей. – И еще он о Добре и Зле говорил… В основе Вселенной лежит Добро, но изначально в ней присутствуют и семена Зла.
– Да, по учению Натана из Газы, корень Зла – в самом «Эн-Соф», в той его составляющей, которая пытается воспрепятствовать зарождению форм света, содержащего мысль. Но эта составляющая является злой не по своей природе, а просто желает, чтобы вне «Эн-Соф» ничего больше не существовало. То есть Зло – это как бы следствие взаимоотношений двух аспектов Света самого «Эн-Соф».
– Старик, а нельзя попроще? – взмолился Большевик. – Хрен с ним, с этим «Эн-Софом», это все голая теория. Понятно, что Гость ничего из пальца не высасывает, да и зачем бы ему выдумывать? Ясно, что он помогает. Я с Серегой согласен: Гость заинтересован в спасении Атлантиды, потому что ударная волна дойдет и до его Гипербореи. Кстати, а с ней-то что случилось?
– Гость говорил о битвах гиперборейцев с лемурийцами, – вспомнил Сергей. – Из-за этого наступил ледниковый период, но не везде, то есть не во всех ветвях Аэнно.
Дима кивнул:
– Да, согласно эзотерической истории, был какой-то колоссальный катаклизм, и Гиперборея оледенела, жить там стало невозможно. В легендах говорится, что Солнце изменило свой путь, а комета или упавшая Луна – у Земли в разные периоды якобы были разные луны – сместила земную ось. Из преданий майя и индусов можно предположить, что, действительно, разразилась война между магами Гипербореи и Лемурии, вызвавшая изменение климата. Так или иначе, а Гость вполне может быть заинтересован в изменении судьбы Гипербореи.
– Он ведь тоже какой-нибудь маг, – вдруг заявила Вика. – Я имею в виду, не из простых, не «челнок» какой-нибудь.
– Да уж наверное не «челнок», – усмехнулся Дима. – Вряд ли простые тамошние «челноки», если они там были, умели выходить в Аэнно. Это прерогатива узкого круга посвященных. Если уж мы заговорили о Госте, то вот вам еще кое-какие сведения – это ведь все моя тематика, я на ней целую свору собак съел.
– И куда смотрит общество защиты животных? – хохотнул Юра. – Собакоед!
– Да, можно сказать, «кинофаг», – согласился Дима. – Так вот, попадались мне в разной литературе кое-какие сведения, которые в общем можно охарактеризовать – да так их и называют – как миф о… – он сделал небольшую паузу и закончил: – …о Госте.
– Вот так! – сказал Большевик.
– Этот Гость регулярно появляется то тут, то там на протяжении по крайней мере десяти веков. И, следовательно, не зависит от Времени. По описаниям, это вполне обычный человек, он мало говорит и больше слушает. Кое-где во время семейных праздников ему даже оставляют место за столом! Это место называют «место пророка Илии». Предполагают, что это некий человек, владеющий тайной Времени. Вполне вероятно, что это и есть тот самый Гость, с которым ты, Сергей, общался. Я не имею в виду Агасфера или графа Калиостро, я говорю именно о Госте.
– А зачем ему бродить во Времени, если у него есть вполне конкретная цель, – возразил Сергей.
Дима развел руками:
– Это вопрос не ко мне, а к Гостю.
– Точнее, еще один из вопросов, – заметил Сергей. – Только где его искать?
– Так он же тебя предупредил, что сам объявится, – сказал Большевик, закуривая новую сигарету.
– Если у него получится, – ответил Сергей и вдруг хлопнул себя по лбу. – Он же мне говорил! Говорил, что обречен скитаться по Вневременью.
– Ну вот, – сказал Дима. – Вот тебе и ответ. Обречен скитаться, иногда все-таки появляясь во Времени. Другое дело, почему обречен?
– Да, это уже отдельный вопрос, – задумчиво покивал Сергей. – Тут фактов никаких нет… Кстати, о фактах. Насчет майя и ацтеков. – Он повернулся к Диме. – Ты говорил о реальных исторических фактах…
– Сейчас будут и факты, – заверил Дима. – Но начну опять-таки с преданий. Это предания народов Центральной Америке о белом боге Кецалькоатле или Виракоче, как его называли инки.
– О! Такого и я знаю, – оживился Юра. – Кецалькоатль – крылатый змей.
– Да, – подтвердил Дима. – Или «пернатый змей». Или «покрытая перьями змея». Иногда еще произносят: Кетцалькоатль – но это сути дела не меняет. Так вот, зто бог или человек, пришедший откуда-то с севера и принесший в Мексику цивилизацию – так говорят мифы. В преданиях тольтеков он описан как длинноволосый, светлокожий и румяный, в длинной одежде из черного полотна с глубоким вырезом на шее и короткими рукавами. В преданиях майя говорится, что он разрушил первую цивилизацию майя и создал другую. Через какое-то время он, якобы, решил уйти. Попрощался с народом и уплыл на плоту из змеев на восток, к некой земле Тлапаллан. Есть основание предполагать, что Кецалькоатль пришел из Атлантиды, хотя, по другой версии, он – космический пришелец. Другие индейцы – ольмеки – тоже утверждают, что они выходцы с большого восточного острова Ацтлан. Вспоминаете ацтеков с их страной Ацтлан? В общем это все – несомненные отголоски Атлантиды. Говорить на эту тему можно, в принципе, почти бесконечно, тут огромнейший массив информации – я только по самым верхам прошелся. Но ограничусь минимумом, поскольку у нас все-таки не лекция и Юрий может взбунтоваться.
– Вот именно, – сказал Большевик. – Конкретно, по нашему вопросу.
– А по нашему вопросу – некоторые сведения о майя. Чисто конспективно. Я ведь не просто так о Кецалькоатле говорил. После того, что я услышал от тебя, Сергей, я абсолютно уверен, что Кецалькоатль – это один из Светлых жрецов Аатона. Он принес с собой тайные знания, и майя ими воспользовались – не все, естественно, а только посвященные. Сохранились и частично расшифрованы древние манускрипты майя, записаны кое-какие сведения из их священных книг – Шилам Балам. Там есть много интересного, но самый главный манускрипт майя, в котором говорилось, – Дима вновь многозначительно поднял палец, – о тайнах Времени, был приговорен к сожжению на костре монахом-францисканцем Диего де Ланда. И его сожгли в Мехико где-то в середине шестнадцатого века, если я не ошибаюсь. Есть еще обрывки манускриптов майя в Германии, Испании и во Франции, в Париже. А еще имеются совершенно достоверные сведения о том, что около ста лет назад, в начале двадцатого века, на полуострове Юкатан в большом глиняном кувшине нашли еще один, четвертый, манускрипт майя. Но тут какая-то таинственная история: ни копию с него снять не успели, ни даже сфотографировать – некие неизвестные личности выкрали этот манускрипт и опять-таки сожгли.
– Во блин! – Большевик досадливо хлопнул ладонью по столу. – Проворонили!
– Проворонили, – согласился Дима. – Так вот, господа, достоверно нам известно следующее: во-первых, майя не считали Время однородным, то есть, у разных частей Времени, по их воззрениям, разные свойства. Сергею Гость сообщил то же самое. Правильно, Сергей?
Сергей молча кивнул.
– Далее, во-вторых: майя полагали, что у Времени не два вектора, прошлое и будущее, а шесть. Не восемь, не пятнадцать, не тридцать два, а именно шесть. И опять-таки Гость тоже говорил о шести направлениях Аэнно. Затем: они различали Время по цвету и считали, что есть хорошие и плохие цвета.
– Опять в «яблочко», – сказал Сергей.
– Это еще не все, – продолжал Дима. – В текстах майя утверждается, что, изучая Время, можно увидеть не только прошлое и будущее, но и другие четыре направления. В книгах Шилам Балам говорится, что жрецы майя предсказывали как нашествия врагов, так и разные природные катаклизмы. И заметьте, самих этих книг, написанных на языке майя, до сих пор не нашли – это все записанные на испанском устные предания. А сами эти книги, может быть, спрятаны в каком-нибудь затерянном городе
– там же таких городов, в джунглях, тьма-тьмущая; туда и пробраться-то невозможно, есть только фотоснимки со спутников. И наконец, доподлинно известно, что жрецы майя проводили операции на мозге. Своим же коллегам-жрецам. Обнаружены и инструменты для трепанации, и трепанированные черепа. После таких операций можно было выходить во Вневременье и видеть все направления Времени. Или даже перемещаться во Времени. Вообще, люди, попавшие в иную эпоху – это отдельная большая тема, я ее касаться не буду. Тот же Леонардо да Винчи… Или Майкл Скот, Хевисайд… Возможно, они родились в иных краях и в иные эпохи. Я сейчас о другом, – Дима поправил очки и оглядел слушателей. – В ненайденных пока книгах майя могут содержаться гораздо более подробные сведения, может описываться вся технология проникновения во Вневременье. И эти сведения жрецы майя получили от Кецалькоатля или других выходцев из погибшей Атлантиды. То, что Сергею рассказал Гость, подтверждается другими, абсолютно независимыми источниками. Получается, что Гость говорит правду, Гость заинтересован в том, чтобы Ритуал состоялся и Атлантида продолжала существовать. И Гиперборея тоже. А в том, что Ритуал способен воздействовать на нашу реальность и оказать влияние на прошлое, я нисколько не сомневаюсь. Слово – это сила великая, я Сергею уже говорил об арио-архатской системе. А значит, – Дима надавил ладонями на стол, – мы действительно родились когда-то в Атлантиде и были переправлены в будущее. Сюда. В это время. И предназначение у нас солидное: спасти целую человеческую расу и спасти Атлантиду.
– Да-а, – протянул Юра после всеобщего молчания. – Забота у нас простая, забота наша такая… Будем спасать страну родную. Но не знаю, как вы, а я на родину возвращаться не собираюсь, даже если это действительно будет возможно – как Сереге Гость говорил. Привык я уже как-то здесь за четверть века. Обжился, понимаешь.
– А я бы вернулась, – тихо сказала Вика. – Уж больно гнусная у нас жизнь сейчас идет. Чернота сплошная с серо-бурыми вкраплениями…
– Но ведь после проведения Ритуала мир должен измениться, – возразил Сергей.
Дима, навалившись грудью на стол, подался к нему и вкрадчиво спросил:
– А почему ты, собственно, считаешь, что он изменится в лучшую сторону?
Большевик громко крякнул и начал усиленно тереть пальцами набалдашник своего носа.
– Н-ну… – Сергей даже слегка растерялся. – А почему нет?
– Вот тут мы вступаем в область очень зыбких предположений, – сказал Дима, вновь выпрямляясь на стуле. – Мы не можем ничего знать наверняка. Вот ты мне все это рассказал там, в машине, и меня сразу как-то нехорошо насторожила эта изначальная наша запрограммированность. Мы должны – и точка.
– Вот-вот, – вставил Большевик. – Мы с Серегой тоже об этом говорили.
– Заметь, цель в программе не объяснена, – вновь обратился Дима к Сергею, – ее тебе объясняет Гость, некая загадочная личность, преследующая какие-то свои цели, заботящаяся о своих интересах. А они могут оказаться очень далекими от прокладывания путей к процветанию человечества. Может такое быть? Может. Запросто. Получается, что мы – роботы, куклы… стрелы, пущенные в цель, и цель эта – проведение Ритуала. Отклониться мы не можем – мы ведь орудия чужой воли, мы – стрелы…
– Разноцветные стрелы, – вновь подала голос Вика. – Я – синяя, Юра – зеленая…
– Разноцветные-то разноцветные, но летим одинаково, – веско сказал Дима. – Абсолютно одинаково. Прямиком к Ритуалу. С помощью ритуалов вызывают или, по крайней мере, пытаются вызвать какие-то не присущие данной реальности силы. И, как правило, темные, инфернальные. Гость по какой-то причине не может сделать это сам и намерен добиться желаемого результата с нашей помощью. Нашими руками. Например, впустить в мир каких-нибудь демонов из инореальности, дабы обеспечить перевес Зла.
Большевик вскинулся, вытаращил глаза:
– Что-что? Ты это серьезно?
– Я просто предполагаю, – ответил Дима. – Я же специально подчеркнул: мы вступаем в область зыбких предположений, которые невозможно ничем обосновать. Я буду бесконечно рад, если кто-то докажет мне – именно докажет! – что я ошибаюсь. И дай-то Бог, чтобы я ошибался. Это как раз тот случай, когда ошибаться – благо. Но я ведь исхожу из худшего… А если исходить из худшего, из самого худшего – то нам нужно попытаться отказаться от проведения Ритуала… хотя не знаю, совершенно не уверен, возможно ли это. Но хотя бы попытаться…
– Послушай, Дмитрий, – медленно начал Сергей. – Ты исходишь из худшего, так? А почему бы не исходить из лучшего? Гость, как ты полагаешь, намерен впустить в наш мир злых демонов? А почему – не вернуть Христа? Ты говоришь, Гость – загадочная личность, преследующая какие-то свои цели, а проведение Ритуала на руку темным силам. Значит, Гость – представитель темных сил. А кто же тогда Лондар? Выходит, представитель Света? Несущий свет и добро костолом и убийца! Так? Живая иллюстрация тезиса насчет того, что добро должно быть с кулаками?
– Я не знаю, – отделяя одно слово от другого, сказал Дима. – Может быть, я не прав. А может быть – прав на все сто процентов. Доказать тут ничего нельзя – мы не располагаем необходимой информацией.
– Вот ты говоришь: запрограммированность, марионеточность, – не унимался Сергей. – А ты попробуй поставить себя на место жрецов Аатона. Будь ты жрецом Аатона, как бы ты поступил?
– Заложил бы в программу информацию о цели действий, которые необходимо предпринять.
– Э-э, нет, – Сергей поводил пальцем из стороны в сторону. – Так поступил бы ты, – он сделал ударение на «ты», – Дмитрий Вергун, а не доисторический жрец. Психология у них была другая – я ведь тоже кое-чему учился. Нас иногда удивляют поступки древних, потому что мы судим о них с собственной, современной точки зрения. Жрецы Аатона готовили из нас ис-пол-ни-те-лей – и ничего более!
Дима некоторое время молчал, сосредоточенно хмуря брови. Затем поднял глаза на Сергея:
– Может быть, где-то ты и прав. Психологический фактор, действительно, необходимо учитывать. В разные времена – разные воззрения и подходы… Но почему же тогда Гость – тоже человек далекого прошлого – считает необходимым разъяснить нам цель Ритуала?
– Ты же сам только что сказал: разные времена – разные подходы. Гость ведь – не современник атлантов…
– Ладно, пусть будет так, – Дима опять надавил ладонями на столешницу. – Доказательств-то у нас все равно нет, а есть только эмоции и сугубо субъективные впечатления…
– И дискуссия наша в данном случае абсолютна бесполезна, – вмешался Большевик, – потому что отказаться от Ритуала мы не сможем, согласны? А посему предлагаю перейти к обсуждению наших конкретным действий. Между прочим, я знаю одно удобное местечко – и дубовая рощица там есть, и речка, и ближайшее село достаточно далеко – километров за пять. Бывал там на рыбалке, годика два назад.
– Эх, мальчики! – вздохнула Вика и мечтательно заложила руки за голову. – А что если я там, в Атлантиде, была дочерью каких-нибудь знатных и богатых людей? Ну, например, потомственных народных депутатов…
10
Уже был виден берег…
Сергей просыпался, и все никак не мог проснуться, вновь и вновь проваливаясь в холодную бездну, из глубины которой, перекатываясь и дробясь, доносился чей-то угрожающий голос. Там, внизу, мелькали какие-то неясные тени, и со всех сторон веял ледяной ветер, проникающий до костей, превращающий сердце в снежный комок, все слабее и слабее трепещущий в холодной окаменевшей груди…
Последним неимоверным усилием Сергей вырвался таки из мерзлых объятий сна и сел на постели, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, чтобы согреться, и все еще ничего не соображая. Так он сидел, постепенно осознавая свое положение в пространстве и времени, слушая раздающиеся в темноте однообразные звуки, и наконец в голове у него окончательно прояснилось. Была ночь, по соседству вновь размеренно похрапывал Большевик, и в комнате было холодно. Сергей приложил ладонь к закрывающей батарею декоративной плите – из проделанных в ней отверстий сочился едва уловимый намек на тепло.
«Балконная дверь!» – сообразил он, шепотом выругался, выбрался из постели и, выставив перед собой руки, медленным шагом начал пробираться в потемках в соседнюю комнату.
Перед тем, как устроится спать на диване в гостиной, Дима настежь распахнул дверь на балкон, занавесив проем шторой, потому что гостиничный номер был донельзя прокурен Большевиком. Ночью изрядно подморозило, и этот холод и разбудил Сергея.
Закрывая балконную дверь, Сергей бросил взгляд наружу и убедился, что в городе безраздельно господствует ночь – в домах лишь кое-где светились вытянувшиеся в столбики окна лестничных клеток, а пустынная улица едва обозначалась – только отдельные ее куски выхватывал из темноты слабый свет редких фонарей.
Он вновь задернул штору, прислушался – Дима, в отличие от Большевика, не храпел – и, обхватив себя руками за плечи, вернулся в комнату. Забрался в постель, подоткнул со всех сторон одеяло, свернулся калачиком, пытаясь согреться. И через некоторое время понял, что заснуть ему почему-то не удается. Что-то крутилось в голове, но никак не давало себя осознать. Сергей был почти уверен в том, что это «что-то» связано с предыдущим прерванным сном, но не мог уловить, в чем же тут дело.
Последним неимоверным усилием Сергей вырвался таки из мерзлых объятий сна и сел на постели, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, чтобы согреться, и все еще ничего не соображая. Так он сидел, постепенно осознавая свое положение в пространстве и времени, слушая раздающиеся в темноте однообразные звуки, и наконец в голове у него окончательно прояснилось. Была ночь, по соседству вновь размеренно похрапывал Большевик, и в комнате было холодно. Сергей приложил ладонь к закрывающей батарею декоративной плите – из проделанных в ней отверстий сочился едва уловимый намек на тепло.
«Балконная дверь!» – сообразил он, шепотом выругался, выбрался из постели и, выставив перед собой руки, медленным шагом начал пробираться в потемках в соседнюю комнату.
Перед тем, как устроится спать на диване в гостиной, Дима настежь распахнул дверь на балкон, занавесив проем шторой, потому что гостиничный номер был донельзя прокурен Большевиком. Ночью изрядно подморозило, и этот холод и разбудил Сергея.
Закрывая балконную дверь, Сергей бросил взгляд наружу и убедился, что в городе безраздельно господствует ночь – в домах лишь кое-где светились вытянувшиеся в столбики окна лестничных клеток, а пустынная улица едва обозначалась – только отдельные ее куски выхватывал из темноты слабый свет редких фонарей.
Он вновь задернул штору, прислушался – Дима, в отличие от Большевика, не храпел – и, обхватив себя руками за плечи, вернулся в комнату. Забрался в постель, подоткнул со всех сторон одеяло, свернулся калачиком, пытаясь согреться. И через некоторое время понял, что заснуть ему почему-то не удается. Что-то крутилось в голове, но никак не давало себя осознать. Сергей был почти уверен в том, что это «что-то» связано с предыдущим прерванным сном, но не мог уловить, в чем же тут дело.