Корнилова Наталья Геннадьевна. Пантера - инстинкт зверя

   - Не важно. Нам без разницы, что или кого искать. Если вы затрудняетесь оценить ее в какую-то конкретную сумму, тогда просто скажите, сколько вам не жалко, чтобы она опять была рядом с вами?
   - Да мне ничего не жалко! - запальчиво воскликнул он. - Все бы отдал, лишь бы снова увидеть ее живой и здоровой.
   - Хорошо, скажем, десять тысяч долларов в случае положительного исхода дела - это приемлемая для вас сумма?
   - Десять тысяч? - он презрительно скривился. - Я вам сто тысяч заплачу, только найдите Ирину.
   - Что ж, на том и порешим, - быстро закрыла я тему, боясь, как бы клиент не опомнился и не взял свои слова обратно. - Мы вам Ирину, вы нам - сто тысяч долларов с любой формой оплаты. Тысячу наличными вперед.
   Он полез в портмоне, отсчитал десять новеньких бумажек по сто долларов каждая и положил передо мной на стол.
   - Договор будем составлять? - я сгребла деньги в ящик стола. - Или сразу перейдем к делу?
   - К делу. Мне все время кажется, что жена очень страдает, каждая минута сейчас кажется ей мучительной вечностью, и мы можем опоздать.
   - Да, и еще одну деталь я хотела бы уточнить: если мы найдем не саму Ирину, а... как бы вам помягче сказать... - я замялась, пряча глаза. - Одним словом, если она будет мертва, то мы возьмем лишь половину суммы.
   - Не говорите так, - тихо произнес он, опуская голову. - Я этого не переживу.
   - Извините, но такова жестокая действительность. Сейчас вы назовете мне все остальные детали, фамилии, адреса и телефоны, и мы займемся поисками.
   - Пожалуйста, поспешите. Иначе моя смерть будет на вашей совести.
   Через полчаса, продиктовав мне всю нужную информацию, которую я смогла из него выжать, Алексей сел в свою красивую и дорогую машину и уехал. Он был ужасно расстроен, у него пропала любимая жена, рушилась вся жизнь, а те, к кому он обратился за помощью, едва не переломали ему все пальцы - было от чего потерять душевное равновесие.
   Разложив перед собой только что исписанные бумаги, я начала внимательно их изучать, пытаясь выискать хоть какую-то ниточку, дернув за которую можно было распутать клубок таинственного исчезновения Ирины Ировой, в девичестве Свешниковой. Собственно, рассказал мне Алексей не так уж и много. Познакомились они пять лет назад, когда Ирина только заканчивала Геологоразведочную академию и не знала куда податься с полученной и совершенно не нужной ей профессией. Жила она вместе с больной матерью, денег у них не было, поэтому одевалась кое-как, лишь бы не ходить голой, и мечтала встретить принца, который подъедет к ней на ослепительно белом коне и одарит неописуемым богатством и счастьем. Таким принцем и оказался Алексей, который, однажды случайно увидев ее на выставке в Доме художников, куда зашел выпить пива с приятелями, влюбился без памяти, потерял голову и после первой же бурно проведенной ночи предложил ей руку и сердце. Ирина, не раздумывая, согласилась. После свадьбы они много путешествовали по разным странам - молодая жена еще ни разу не была за границей, - купили трехкомнатную квартиру на Ленинском проспекте и жили, ни в чем себе не отказывая, так как Алексей к тому времени уже являлся директором небольшого, но вполне прибыльного коммерческого банка. Детей они заводить не спешили - Ирина считала, что ей еще рано хоронить свою молодость, а детей нужно рожать лишь тогда, когда на активной жизни уже поставлен крест.
   Выйдя замуж, она практически перестала общаться со своими старыми подругами и приятелями, иногда перезванивалась, ходила на встречи однокурсников и тем ограничивалась. Когда ей надоело сидеть дома и ходить по магазинам, она закончила бухгалтерские курсы и благодаря протекции своего мужа устроилась на хорошую работу. За все пять лет совместной жизни они почти никогда не расставались дольше чем на пару дней.
   Алексей дал мне свой адрес и телефон, адрес Ирининой матери и телефоны ее двух приятельниц по работе, включая телефон самой фирмы. Впрочем, как он уже говорил, никто из них об исчезновении Ирины ничего знал. Но одно дело то, что сказали ему, а другое то, что могут сказать мне. Когда мои глаза устали тупо таращиться на бумагу, я поняла, что нужно что-то срочно предпринимать. С минуты на минуту должен был вернуться босс, и тогда бы вся инициатива перешла к нему, а мне этого не хотелось. В конце концов когда-нибудь я же должна доказать человечеству и самой себе, что в моей голове тоже есть пусть не такие гениальные, как у Родиона, но все же мозги.
   Взяв сто долларов на непредвиденные расходы и написав боссу короткую записку: "Уехала по важному делу", я закрыла контору, села в джип и поехала в Бескудниково навестить мать Ирины, которую, по словам Алексея, снедал тяжкий психический недуг под названием шизофрения. Но поскольку я считала, что этой болезнью страдает по меньшей мере половина человечества, то меня это ничуть не пугало. Другое дело, если бы мамаша, к примеру, оказалась невменяемой или страдала амнезией - вот тогда бы мне пришлось попотеть, выпытывая у нее информацию.
   Через полчаса, успев по дороге разменять доллары на рубли, я уже была на месте. Бескудниковский переулок, где проживала Анастасия Вагановна Свешникова, находился справа от Дмитровского шоссе. Я быстро нашла нужный дом, припарковала машину в самом углу двора на специальной площадке и пошла искать квартиру под зловещим номером 13. На мне был брючный костюм успокаивающего шизофреников нежно-зеленого цвета, мои любимые черные туфли с выкидными лезвиями, на плече висела дамская сумочка с универсальным набором отмычек, удостоверений на все случаи жизни, фонариком, перочинным ножиком с восемью складными лезвиями и косметичкой.
   Дверь мне открыли сразу же, даже не спросив, кто пришел, видимо, болезнь все-таки давала о себе знать. Я увидела хрупкую, совсем седую женщину в домашнем халате и шлепанцах на босую ногу. Лицо ее было изрезано глубокими морщинами, под утратившими цвет глазами висели синие мешки. Ей можно было смело дать лет семьдесят, но, судя по возрасту Ирины, это было не так. Из квартиры вкусно пахло жареной картошкой с луком, и я сразу же вспомнила, что еще не завтракала.
   - Здравствуйте, Анастасия Вагановна, - приветливо поздоровалась я и замолчала, не зная, что еще сказать.
   Прищурив усталые глаза, от чего на лице появилось еще больше морщин, Анастасия Вагановна всмотрелась в мое лицо, бесцветные губы ее чуть дрогнули в виноватой улыбке, она прижала руки к худой груди и проговорила:
   - Боже, Катя, ты, что ли?
   - Ну конечно! - я расплылась в радостной улыбке. - Слава богу, узнали, а я уж думала, забыли меня.
   - Видано ли дело, столько лет не появлялась, - смущенно улыбнулась она, отступив в тесную прихожую. - Проходи, проходи, я как раз картошку пожарила.
   - Да я уж чувствую.
   Я вошла в квартиру, она закрыла дверь. Кругом было чисто прибрано, старенькая мебель сверкала полиролью, на полу лежали потертые ковровые дорожки, на стенах почему-то не было обоев - они были просто побелены известью. В единственной маленькой комнатке стояли старый шкаф, диван, накрытый пледом, круглый стол, два стула, сервант с посудой и древний телевизор "Горизонт" на деревянных ножках. Убогое жилище доживающего свой век никому не нужного русского человека.
   - Я смотрю, у вас здесь все по-прежнему, - продолжая играть роль неизвестной мне Кати, сказала я, обведя взглядом комнату.
   - А что? Мне и так не плохо. Разувайся, проходи на кухню - обедать будем, - она остановилась около Двери на кухню и начала меня разглядывать. - Ты совсем не изменилась, Катенька, такая же молодая, как и была, только настоящей красавицей стала.
   - Ну уж скажете тоже, - я скромно опустила глаза и начала разуваться. А где Ира?
   - Ты разве не знаешь? - удивленно спросила она.
   - О чем?
   - Она ведь у мужа теперь живет, давно уже, как замуж вышла. Уж тебе это должно быть известно.
   - Ирка, у мужа? - я сделала большие глаза. - И когда ж она успела замуж выскочить?
   Анастасия Вагановна отступила на шаг, взялась рукой за голову, и лицо ее болезненно исказилось.
   - Наверное, я и вправду больная, как зять говорит, - с досадой произнесла она. - У меня что-то с головой происходит. Разве не ты была у Иры дружкой на свадьбе? Или это был кто-то другой?
   Чувствуя, что краснею, я опустила голову, сделав вид, что копаюсь в сумочке, и, стараясь придать голосу грустный оттенок, сказала:
   - Да, у вас явно что-то с памятью, Анастасия Вагановна. Вы меня с кем-то спутали. Но ничего, это бывает. Главное, что вы меня помните.
   - Конечно, помню: ты Катя Поспелова, училась с Ириной в одном классе. Правильно?
   - Ну вот, теперь все правильно, - я улыбнулась. - Так где, говорите, ваша картошка? А то у меня сегодня еще и крошки во рту не было.
   - Идем, идем, сейчас накормлю.
   Женщина, судя по всему, ничего не заподозрила, даже, наоборот, была довольна, что узнала старинную подружку своей дочери. Мне же было ужасно стыдно за то, что я так нахально использовала болезнь несчастной женщины в своих корыстных целях, но это был единственный, на мой взгляд, способ хоть что-то выведать про Ирину.
   Положив мне на тарелку пышущую жаром картошку, достав из холодильника нарезанные тонкими ломтиками соленые огурцы, она села напротив на табуретку, и мы начали есть. Я спросила:
   - А кто он, ее муж?
   - Подонок, - лаконично охарактеризовала она своего зятя и, насадив на вилку огурец, прохрустела. - Богатый подонок.
   - Зачем же Ира за него вышла?
   - А нынче они все такие, куда ни плюнь. Раньше все были нищие, но зато добрые, а теперь деньги завелись и совесть совсем потеряли.
   - Разве плохо быть богатым? Раньше, например, вы деликатесы только по большим праздникам ели, а сейчас...
   - А сейчас мы их и по праздникам не видим - купить не на что. Совсем жизнь никудышняя стала. Ира, как замуж вышла, почитай раз десять у меня только и была. Этот Алексей все отваживает ее от меня, мерзавец. Я его терпеть не могу. Сначала купить меня хотел, предлагал квартиру новую, мебель, дачу, но я отказалась.
   - Но почему?! - искренне изумилась я. - Дача вам бы как раз не помешала: чистый воздух, огородик... Да и новая квартира с мебелью.
   - Мне и так неплохо, - сердито отрезала она, сверкнув глазами. - Пусть подавится своими деньгами! Дочь мою купил с потрохами, но меня не купишь.
   - Ну и зря, Анастасия Вагановна. На вашем месте я бы воспользовалась такой возможностью.
   - Это потому что все вы такие нынче - за деньги на все готовы. Ты-то небось до сих пор проституткой работаешь?
   - Я?! - кусок картошки застрял у меня в горле, я чуть не подавилась и гулко закашлялась.
   - Значит, работаешь, - невозмутимо констатировала Анастасия Вагановна. - Вон, как правда глаза-то колет. Я вам с Иркой еще когда говорила, что это к добру не приведет. Это хорошо, что она замуж выскочила и бросила это постыдное дело, а ты вот так и кончишь свои дни в каком-нибудь притоне. Вон в газетах об этом каждый день пишут. Да ты ешь, ешь и не смотри на меня, как на врага народа. Я ведь тебе добра желаю, ты мне, почитай, как вторая дочь. Только вот забыла меня совсем, не звонишь, не приходишь...
   Но мне уже было не до еды. Так вот, значит, где собака зарыта! Ирина была проституткой и скрыла это от Алексея. Я представила, что могло произойти, если бы он об этом узнал, и мне стало жаль бедную Ирину. Потерявший рассудок от бешенства муж бил бы ее до тех пор, пока она не перестала бы дышать. А может, именно так все и случилось? Тогда вообще все становится ясно.
   Пораженная этим открытием, я сидела за столом, машинально тыкая вилкой в тарелку, а Анастасия Ва-гановна, не замечая перемены во мне, продолжала говорить:
   - Я все могу понять: замужество, деньги, но зачем ребенка бросать? Ты не знаешь, а ее сын Ромка теперь в детском доме живет.
   Оглушенная очередной новостью, я смогла лишь неопределенно пожать плечами и стыдливо опустить глаза.
   - Стыдно стало за подружку, - зло усмехнулась женщина. - Эх, девки, девки, гореть вам в аду страшным огнем. А каково мне, матери, такое терпеть? Ирка ведь к сыну даже и не ходит, а ему уже шесть лет, в школу скоро пойдет. Я одна к нему хожу, он все спрашивает, когда мама придет, а мне и сказать нечего, плачу только. А она все скрывает от своего Алексея и мне говорить не велит боится, что тот ее выгонит. Вот я и не хочу с ним общаться - вдруг не выдержу и проболтаюсь, тогда дочка все потеряет. Живу вот тут одна и грехи дочкины замаливаю.
   Она замолчала, задумавшись о чем-то, а я никак не могла переварить застрявшую где-то между горлом и желудком картошку и услышанное. Единственное, что меня радовало, это что клубок начал помаленьку распутываться. Теперь я, по крайней мере, знала, в какую сторону нужно копать, чтобы попытаться отыскать Ирину. Наверняка ее исчезновение как-то связано с прошлой жизнью. Тогда моя задача значительно упрощается, нужно только выяснить, с кем Ирина общалась, когда была проституткой. Но как это сделать, чтобы мать ничего не заподозрила, я пока не знала. Решение пришло мне в голову неожиданно, как землетрясение.
   - А что же отец ребенка, тоже к нему не ходит?
   - Витька-то? Куда там! Этот шалопай и раньше к нему интереса не проявлял, а потом его посадили на десять лет за разбой. Ты где ж была все это время, что ничего не знаешь? - удивленно спросила она.
   - За границей жила, - ответила я.
   - За иностранца замуж вышла? Я кивнула.
   - Ну и как там, за границей?
   - Нормально. С арабом живу, в Саудовской Аравии. Там у них порядки строгие, поэтому не могла ни звонить, ни писать сюда. Такие вот дела, Анастасия Вагановна. А у-Ромы чья фамилия - ваша?
   - Нет, отцовская. Витька зачем-то настоял, чтобы сына на него записали. Теперь он Роман Викторович Козлов, - она сердито поморщилась. - Будь у меня такая фамилия, я бы повесилась в одночасье. Ребенок жалуется, что его все козлом дразнят. Козлом и вырастет - так всегда бывает, прости господи, за такое кощунство, - она быстро перекрестилась. - Кстати, я забыла спросить: ты зачем пришла-то, Кать? А то я все болтаю, болтаю, а у тебя, может, дело какое.
   Вопрос не застал меня врасплох:
   - Так ведь сколько лет не виделись. Хотела узнать, как вы тут поживаете в России. Ира моя лучшая подружка как-никак,соскучилась.
   - Ты что же, теперь обратно к своему арабу вернешься? - она сочувственно заглянула мне в глаза. - Там небось несладко живется?
   - Как вам сказать, по-разному бывает. Я там одна русская, меня остальные его три жены не любят, завидуют, гадости всякие делают. Но зато денег куры не клюют.
   - Помешались вы на этих деньгах совсем, девки. Не кончится это добром, помяни мое слово.
   - Да ну вас, накаркаете еще, - шутливо улыбнулась я.
   - А чего? Вчера вон зять позвонил, сказал, что Ирина куда-то пропала. Ищет везде, с ног сбился. Но я ему ничего не сказала.
   - Что вы имеете в виду? - от волнения у меня пересохло в горле: неужели сейчас я узнаю, где Ирина? Родион зачахнет от зависти, когда я преподнесу ему заработанные меньше чем за два часа сто тысяч долларов, и наверняка сразу побежит на радостях покупать Потапу самолет. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы папа считал, что исправно исполняет свой отцовский долг.
   - То и имею, что Ирина, скорее всего, опять за старое принялась, донесся до меня сквозь мечтательный туман сердитый голос Анастасии Вагановны. Наверное, надоело однообразие и на свеженькое потянуло. Вот и смылась от него на пару деньков, чтобы тоску развеять. Я знала, что рано или поздно это случится - женщине нужно только одного мужика иметь, а если их у нее много было, то потом одного уже никак не хватает. Это факт.
   - Глупость какая - он же ее выгнать может, - возразила я.
   - Как-нибудь выкрутится, - уверенно заявила она. - Соврет что-нибудь, а тот и поверит - он ее очень любит, паразит.
   - А этот Витька знает, что Ира замуж вышла? - как бы между прочим спросила я.
   - Понятия не имею, его ведь раньше посадили, - женщина отвела взгляд, и я поняла, что она что-то не договаривает. Интересно, что?
   Я положила вилку рядом с тарелкой с недоеденной картошкой и поднялась.
   - Ладно, спасибо за хлеб-соль, Анастасия Вага-новна, я, пожалуй, пойду. У меня вечером самолет, а нужно еще кое-кого повидать. Когда Ирина объявится, передайте, что я заходила. Жаль, что так и не свиделись с ней.
   - Передам обязательно, - она встала, сняла полотенце с крючка на стене и начала вытирать руки. - Спасибо, что зашла, проведала старуху. А ты, значит, все-таки в свой гарем вернешься?
   - А что делать? - грустно улыбнулась я, обуваясь в прихожей. - Все лучше, чем здесь без работы и денег сидеть.
   - Да ну, брось ерунду говорить. Ты девка вон какая видная, могла бы еще и на панели поработать, - со знанием дела проговорила она, разглядывая меня с ног до головы. - Без куска хлеба не осталась бы.
   - Нет уж, спасибо, наработалась, - теперь я уже не сомневалась, что в свое время она тоже не гнушалась брать с мужчин деньги за любовные утехи. Лучше уж в гарем - там, по крайней мере, евнухи не пристают. Ну, прощайте, Анастасия Вагановна, - я чмокнула ее в морщинистую щеку. - Даст бог, еще свидимся.
   - Ой, даже и не знаю, сколько мне той жизни осталось, - она смахнула набежавшую слезу. - Прощай, Катенька. Будь счастлива.
   Я вышла из квартиры и пошла вниз. Теперь, когда стали известны некоторые пикантные факты Ирининой биографии, дело принимало совсем другой, неожиданный для меня оборот, и было над чем поразмыслить. Я напрочь отмела версию ее матери о том, что дочь просто сбежала от мужа на пару дней, чтобы вспомнить разгульное прошлое. Это было бы слишком глупо и неосмотрительно с ее стороны. Слишком многое было поставлено на карту: материальное благополучие, к которому она всегда стремилась, любящий всей душой муж и, наконец, обеспеченное будущее. Рисковать всем этим лишь из-за того, что захотелось переспать с другим, могла только набитая, напрочь лишенная мозгов дура. Впрочем, я совсем не знала Ирину, не исключено, что она именно такой дурой и была, но, чтобы убедиться в этом, нужно было сначала ее найти. Сделать это можно было, отыскав в детском Доме ее сына. Кто знает, вдруг в ней проснулись материнские чувства и она решила свозить его, к примеру, за границу на пару дней? Но непонятно тогда, зачем было так неожиданно исчезать? Ведь это можно было проделать вполне легально: сказала бы мужу, что едет одна, а сама поехала бы с ребенком. Он бы и не узнал ничего. А по большому счету еще лучше было сказать, что бесплодна, и предложить взять из детского дома чужого ребенка, которым бы как раз и оказался ее родной сын. Да много чего можно было придумать, запудрив мозги влюбленному мужу. Но она почему-то предпочла бесследно исчезнуть, неожиданно и таинственно.
   Другой вариант, который навязчиво крутился в моей голове, это Витька Козлов. Этот отпетый мерзавец мог каким-то образом узнать, что Ирина вышла замуж за богатого бизнесмена, и стал ее шантажировать, используя своих дружков на воле. Она испугалась и попросту сбежала ото всех, спрятавшись, как страус, который зарывает голову в песок и думает, что его не видно. Эти дружки поищут, поищут ее, а потом встретятся с Алексеем и все ему расскажут. И тогда Ирина так или иначе все потеряет. К тому же дружки, разозлившись, что не смогли ничего получить, будут ее искать всю оставшуюся жизнь, чтобы выместить злобу. Да, слепое бегство - это не лучший выход из положения для Ирины. И потом, Витька не стал бы на нее так сильно давить, что она сбежала. Ведь ясно как день, что нельзя резать курицу, несущую золотые яйца.
   И третий вариант, который тоже нельзя было отметать, это что бывшие любовники сговорились и задумали каким-то хитрым образом обобрать Алексея. Не удивлюсь, если очень скоро он получит письмо с требованием заплатить выкуп за похищенную супругу. На их месте я бы именно так и поступила, тем более что ничего не нужно изобретать - все уже давно придумано до них. Это был самый верный и проверенный способ выкачать деньги из богатого лопуха-мужа, и уж кому-кому, а уголовнику Витьке это должно быть хорошо известно. Оставалось неясным лишь то, зачем это могло понадобиться самой Ирине? Ведь она и без того жила неплохо, у нее было все, о чем можно только мечтать в наше время. Зачем ей было сговариваться с каким-то уголовником, пусть даже отцом ее ребенка, и терять с таким трудом добытое и удерживаемое благополучие.
   Если этот подлец Витька начал шантажировать ее, то ей нужно было пойти и честно рассказать мужу обо всем, покаяться, признавшись во всех своих грехах. Мне кажется, Алексей бы простил ее и наверняка нашел бы способ поставить на место зарвавшегося уркагана. Алексей не тюфяк какой-нибудь, он смог бы за себя постоять и защитить ту, которую любит. В этом смысле Ирине можно только позавидовать. За пять лет совместной жизни она наверняка хорошо изучила своего мужа и должна была предугадать его реакцию. Тем более что все это время жила в постоянном страхе разоблачения и тысячу раз обдумывала свои слова, которые скажет ему, когда все раскроется. Она ведь знала, что рано или поздно Витька выйдет из тюрьмы и заявит о своих правах, и готовилась к этому, а значит, появление его дружов для нее не должно было быть неожиданностью.
   Когда я начала спускаться по лестнице, то была уверена, что наконец-то ухватилась за ниточку и раскрою это дело в самое ближайшее время. Но когда очутилась на первом этаже, то поняла, что концы с концами все-таки не сходятся. Чего-то очень важного об Ирине я еще не знала. Не исключено, что этого не знала и ее мать, которая, кстати, что-то от меня явно скрыла.
   Вот тоже совершенно непонятная женщина. С одной стороны, вроде смирилась с тем, что дочь стала проституткой, бросила родного ребенка в детдоме, а с Другой - необъяснимая ненависть к человеку, который буквально боготворит ее заблудшую дочь, которую сам же и вытащил из дерьма. Может, она просто завидует Ирине? Сама ведь не смогла такого мужа себе найти, рано состарилась и доживает свои дни в гордом и нищем одиночестве. Так и отойдет в мир иной неудовлетворенная, не разобравшаяся в самой себе. Несчастная женщина...
   Я открыла дверь и вышла из подъезда. Яркий солнечный свет на улице ослепил меня на мгновение, я зажмурилась, а когда цветные круги перед глазами расплылись, увидела на дороге у подъезда 31-й "Москвич", ободранный, серо-зеленого цвета, с затененными стеклами.
   Мой сверкающий на солнце хромом серебристый джип "Чероки" виднелся в дальнем углу двора, не угнанный и не взорванный. Я направилась к нему. Вдруг задние двери "Москвича" распахнулись, из них выскочили двое здоровенных парней в адидасовских спортивных костюмах, ни слова ни говоря, схватили меня за руки и за волосы, согнули в три погибели, затолкали на заднее сиденье, запрыгнули сами, и машина резко рванула с места. Все произошло в одно мгновение, я даже понять ничего не успела, не говоря уже о том, чтобы оказать сопротивление или позвать на помощь сидящих у соседнего подъезда старушек; Меня крепко держали за локти сидящие по бокам молодые амбалы с короткими стрижками, за рулем находился пожилой тип с лысиной на затылке, рядом с ним, на пассажирском сиденье, сидел еще кто-то в сером пиджаке, чьего лица мне не было видно - мешал высокий подголовник.
   - Вы что делаете, придурки?! - с негодованием спросила я, немного опомнившись и обретя дар речи. - Кто вы такие?! Пустите меня!!!
   Я попыталась вырваться из железных клещей, но это было бесполезно. Машина быстро неслась по направлению к Дмитровскому шоссе. Тот, что сидел впереди рядом с водителем, повернулся и посмотрел на меня между спинками сидений. Это был мужчина с короткими светлыми волосами, лет тридцати от роду, со свернутым направо длинным носом и багровым шрамом, идущим от правого уголка губ к уху, как будто его полоснули по щеке ножом. В черных глазах его стояла холодная, непроницаемая мгла, за которой смутно угадывались очертания закоренелого и расчетливого убийцы. Я внутренне содрогнулась от его колючего взгляда, а он усмехнулся и, словно увидев мой страх, сказал:
   - Ну, здравствуй, Катерина. Давненько не виделись.
   Вернув из пяток сбежавшую душу, я собралась с силами и бросила ему в лицо с едкой усмешкой:
   - Ты ошибся, глупый, я не Катерина. У тебя этот шрам, наверное, появился, когда мозги вырезали?
   Искалеченная щека дернулась, словно к ней подвели электрический ток, глаза еще больше потемнели и начали наливаться злобой. Сейчас он вцепится мне в горло и задушит, мелькнуло у меня. Но, видимо, мое время еще не пришло.
   Подавив в себе гнев и сменив его на легкую иронию, он хрипло бросил:
   - Ты все такая же ершистая, как и была, Катюха. Помню, ты вот так же ломалась, когда я тебе первого клиента привел. Плакала, говорила, что никогда в жизни не ляжешь под него, ни за какие деньги, а сама ему уже ширинку расстегивала. Помнишь это, Катерина? Это ведь я вам с Ириком путевку в жизнь дал, всему научил, на ноги поставил. А теперь ты из себя королеву корчишь. Нехорошо старых друзей забывать, Катенька, нехорошо...
   Он замолчал, остановив на мне задумчивый взгляд, а я продолжала гадать, что за человек передо мной сидит и чего он хочет от неизвестной мне Кати, под чьим именем меня сейчас легко могут отправить на тот свет. Неужели я так похожа на эту девушку, что вот уже дважды меня принимают за нее?
   Я растерялась, не зная, как быть дальше: или настаивать на том, что я не Катя и знать не знаю этого типа, или же начать подыгрывать бандитам в надежде что-нибудь узнать? В конце концов, я решила не лезть в бутылку и еще немного побыть Катей, чей образ уже начал понемногу вырисовываться в моем сознании сначала со слов Анастасии Вагановны, а теперь и этого порезанного урки.
   - Чего ты хочешь? - сердито бросила я, насупившись.