Корнилова Наталья Геннадьевна. Пантера - инстинкт зверя

   Я неслась по шоссе, обгоняя все машины, и молила господа, чтобы успеть вовремя, до того как они начнут измываться над Катей. Мне было все равно, что подумают бандиты, когда увидят, что нас двое, мне было плевать на то, что я сделаю с ними, главное - спасти сестру.
   Свернув на лесную дорогу, я быстро погнала по ней джип, не обращая внимания на кочки и ухабы. Когда впереди показалась знакомая поляна с домом посередине и легковыми машинами вокруг, я услышала душераздирающий женский крик и отчаянно засигналила - кто знает, может быть, как раз в этот момент чья-то рука нажимает на спусковой крючок, и мое появление спасет сестре жизнь.
   На полном ходу джип вырвался на поляну и замер, врезавшись в бок черной иномарки. Два бандита, стоявшие на пороге дома, сразу же начали стрелять по нему, лобовое стекло разлетелось вдребезги, пули с жужжанием впивались в металлическую решетку радиатора, высекая искры. Из дома начали выскакивать другие парни и присоединялись к расстрелу нашего бедного джипа, но я туда уже не смотрела и не слушала их крики. Прячась за деревьями, я обегала поляну по кругу, чтобы зайти к ним с тыла, с задней стороны дома, где находилось окно, в котором я впервые увидела свою сестру. Судьбе было так угодно, чтобы мы поменялись ролями в одном и том же спектакле, только финал его был пока неизвестен, и душа моя была переполнена самыми мрачными предчувствиями.
   Добравшись до того места, где из земли торчал остов сарая, я выбежала из леса, добралась до развалин, а от них, убедившись, что вокруг никого нет, уже к самому дому, к задней стене, в которой зияло пугающей темнотой разбитое окно с вывороченной рамой. До меня доносились голоса бандитов, они спорили, кому идти к машине и смотреть, есть там кто живой или нет. В доме было слышно какое-то движение, я сидела в метре от окна .и никак не могла решиться заглянуть внутрь, боясь увидеть самое страшное.
   - Тут никого нет! - услышала я удивленный крик с той стороны дома. Тачка пустая!
   - А чья это тачка? - спросил кто-то. Странные люди: сначала изрешетили машину пулями, а потом начинают интересоваться, чья она.
   - Черт его знает.
   - А как она сюда вообще попала? - узнала я голос Кумара, с которым разговаривала в офисе по видеофону.
   - Сама приехала.
   - Идиот! - прорычал Кумар. - Ее ведь кто-то пригнал! Обыщите весь лес вокруг!
   Началась беготня, бандиты разбежались в разные стороны ловить ветер в поле. Ждать дальше мне не было никакого смысла. Бесшумно подобравшись к окну, я приподнялась и заглянула в дом. Волосы мои встали дыбом, когда глаза привыкли к полумраку и обрели способность видеть. Лучше мне было не видеть этого никогда. В самом центре комнаты на спине, раскинув руки, неподвижно лежала Катя. Все ее обнаженное тело было покрыто кровоподтеками и громадными синяками. Лицо ее превратилось в сплошную рану, вместо глаз зияли кровавые провалы, вокруг валялись слипшиеся от крови клочья ее волос. Судя по всему, перед тем, как умереть, ей пришлось вынести нечеловеческие муки. Сердце мое сжалось, словно по нему резанули раскаленным ножом, словно это меня так изувечили, а не мою несчастную сестру.
   У стены на лавочке сидел Витька с понуро опущенной головой и курил, выпуская струи дыма в окровавленный пол. В левом углу за печкой лежали трупы его бывших дружков Клина и Грека. На пороге спиной ко мне стоял Кумар, сложив накачанные руки на мощной груди, и вертел головой по сторонам, кого-то высматривая. Сзади из-за пояса брюк торчала рукоятка пистолета. Я сняла туфлю и первое, что сделала, метнула ее через всю комнату в затылок Кумара. Лезвие вошло в основание черепа, громила неловко дернул руками, будто хотел согнать с головы муху, а потом передумал и упал с крыльца лицом вперед. Витька, которому с его места не было видно происшедшее, повернул голову на шум, подождал немного, а потом принял прежнее положение, отрешенно уставившись в пол. Видимо, происходящее вокруг его уже мало волновало. Решив, что никуда он от меня теперь не денется, я, чувствуя страшную пустоту в душе, отправилась в лес вылавливать остальных. Я знала, что ни один из тех, кто принимал участие в пытках над Катей, не должен уйти отсюда живым. Она приняла жуткую смерть за меня, а они умрут за нее. Все до единого...
   ...Минут через десять я вернулась к дому. Восемь человек остались лежать в лесу под деревьями. Тот, кто их найдет, будет долго гадать, какой такой жуткий зверь завелся в окрестных лесах, что так безжалостно и жестоко расправляется с людьми. Пусть гадают, мне нет до этого никакого дела. Эти люди сами хуже зверей, они убили мою сестру и получили по заслугам
   Солнце уже спряталось за верхушки деревьев, в воздухе запахло прохладой, ветра не было, и потому все лесные звуки словно застыли в воздухе. Я поднялась на крыльцо, переступив через лежащего там Кумара, и вошла в дом. Витька все так же сидел на своем месте, губы его что-то шептали, глаза, остановившись на невидимой точке, казалось, остекленели. Он о чем-то напряженно думал. Я вошла, он даже не поднял голову. Рядом с ним на лавке я увидела пистолет. Приблизившись, я взяла его в руки. Витька не шелохнулся. Схватив его за короткие волосы, я задрала его голову вверх и приставила к носу пистолет. Казалось, только теперь он очнулся, в глазах появилось осмысленное выражение, которое сразу же сменилось безумным ужасом.
   - Это ты?!!! - хрипло вырвалось из его глотки - видимо, он решил, что я вернулась с того света, живая и невредимая.
   - Нет, это не я, ублюдок. Что здесь произошло? Говори, или вышибу тебе мозги!
   Он вздрогнул, шрам на лице стал бурым от прилившей крови. Он покосился на Катю, потом посмотрел на меня и сказал негромко:
   - Вышибай - мне уже все равно.
   - С каких это пор? - удивилась я, отступая на шаг и держа его на мушке.
   - Ты кто такая? Где все остальные?
   - Не важно.
   - Ясно. Ты их убила. Значит, ты и есть настоящая Пантера? - губы его скривились в усмешке. - А мыто думали, почему она не сопротивляется. Я сразу догадался, что здесь что-то не так. С самого начала не верил.
   - Зачем же вы ее так мучили, если она не сопротивлялась? Десять здоровых мужиков одну девчонку... Это ты во всем виноват! - я замахнулась пистолетом.
   - Нет! - он в страхе отшатнулся к стене. - Я не хотел этого! Но... - он отвел глаза в сторону, - она это заслужила.
   - Чем же, подонок? - сквозь слезы прокричала я. - Чем она могла заслужить такую участь?!
   Он вдруг уронил голову и всхлипнул, совсем как ребенок.
   - Она мне все рассказала.
   - Что рассказала?
   - Это она убила Ирину и моего сына...
   - Что?! - мне показалось, земля уходит из-под ног. - Я не верю...
   - Я тоже сначала не поверил, но это так, - плечи его затряслись от рыданий. Немного успокоившись, он тихо заговорил: - Она хотела отомстить Ирику за то, что та ребенка в детдом сдала. Она ее возненавидела за это, потому что сама из детдома. Уговорила ее забрать сынишку и отдать ей на воспитание, сказала, что будет ему как мать, что дома пацану будет лучше. Ирик не захотела. Тогда она пригрозила ей, что все расскажет ее мужу, и та согласилась, забрала ребенка из детдома и отдала Катерине. А через несколько дней, вчера, кажется, Ирик почему-то передумала, приехала и стала требовать его обратно. Они разругались, началась потасовка, и в суматохе Ирина случайно толкнула Ромку... - Витька с дрожью вобрал в себя воздух и покачал головой. - Господи, как глупо все... В общем, Ромка ударился головой об угол стола и мгновенно умер. Катерина рассвирепела, схватила Ирика за волосы и тоже об этот угол головой... Убила ее, короче. Они до сих пор там, в квартире на Кутузовском, и лежат - Катя сбежала оттуда, другую сняла. Так-то вот...
   Он замолчал. Я стояла, ошеломленная и растерянная, и не знала, что и думать. Одно мне теперь стало ясно - почему Катя решила умереть. Жить после такого не каждый сможет.
   - Зачем она тебе это рассказала?
   - Чтобы я сына своего не искал.
   - Но ведь не Катя его убила, - пробормотала я.
   - Если бы не она, ничего бы не было, все были бы живы. - Он с тоской посмотрел мне в глаза и добавил: - И я тоже.
   - Ты ведь пока жив.
   - Пока... - он с горестной усмешкой покачал головой. - Я жил только ради сына, а теперь мне ничего не нужно. И потом, ты ведь все равно убьешь меня сейчас, чтобы свидетеля не оставлять. Все будут думать, что Пантера мертва, и тебя никто уже искать не будет. Правильно?
   - Ты не оставляешь мне выбора, извини.
   - Ничего, я тебя понимаю... - он с мольбой поднял на меня глаза. Послушай, отвези меня к ним, а? А потом можешь прикончить. Катя мне адрес сказала. Я попрощаться хочу. Я ведь любил Ирика и до сих пор люблю. Очень тебя прошу. Клянусь, что не сбегу никуда - некуда мне бежать да и незачем, - голос его дрогнул. - Пожалуйста...
   - Поехали.
   ...Мы вошли с ним в квартиру на Кутузовском проспекте, открыв дверь, найденными в Катиной сумочке ключами, и остановились в просторной прихожей, больше напоминающей своими размерами фойе Большого театра, только в отличие от последнего здесь не было хрустальных люстр и колонн, а висела на стене обычная деревянная вешалка, стоял шкаф для обуви, над ним зеркало с полкой для телефона и разной мелочи, а рядом старая табуретка. Пол был паркетный, давно не полированный, высокие потолки были оклеены обоями. По дороге сюда мы остановились в лесу около ручья, я умылась от крови и переоделась в чистое платье, которое всегда держала про запас в машине.
   - Ну, иди, прощайся, - я кивнула на дверь в комнату, в которой был виден лишь краешек дивана и окно. - Мне туда заходить что-то не хочется.
   Воровато взглянув на меня, он ссутулился, втянув голову в плечи, и осторожно двинулся к комнате, держа под мышкой пухлый пакет с вырученными за меня деньгами. Я не стала их отбирать у него - пусть потешится напоследок. Все это время я держала руку в своей сумочке, где лежал пистолет. Конечно же, я не думала, что он вдруг нападет на меня и сбежит - в крайнем случае я бы и без пистолета с ним справилась, - но так было проще дать ему понять, что я не верю ни одному его слову и нахожусь в состоянии полной боевой готовности.
   Он подошел к двери и замер, увидев там что-то. Лицо его напряглось, на скулах заиграли желваки, он сжал губы до синевы, но они все равно предательски задрожали. Несчастный парень, никому не пожелала бы увидеть такое. Но он сам захотел, и я не могла отказать ему в последней воле. Я еще не знала, как убью его, но мне точно было известно, что я это сделаю, ибо он был прав: свидетеля оставлять я не могла. Вольно или невольно Катя своей безрассудной выходкой спасла меня от разоблачения, и было бы глупо не воспользоваться этим. Федя, который так ничего и не понял, будет думать, что Пантера от него поехала к бандитам и они ее все-таки убили. Вся остальная бандитская братия, которая уже успела услышать о поимке Пантеры, решит, что перед своей смертью я успела уложить несколько человек, а потом умерла сама от нанесенных ран. И все, Пантеры больше не будет, ее похоронят и о ней забудут, как о страшном кошмаре.
   И даже если кто-то и узнает меня случайно, я всегда могу сказать, что обознались - мало ли похожих девушек на свете?
   И для того чтобы все это сработало, мне необходимо было убить Витьку. У меня не было к нему никакой жалости, он не вызывал во мне никаких чувств, кроме омерзения, и я была уверена, что его место - на том свете. По крайней мере, там он уже не сможет делать подлости другим, чем привык заниматься здесь и ни на что другое уже не способен. Хорошо, что в нем еще остались хоть какие-то человеческие чувства, пусть немного запоздалые, но все же.
   Он ступил в комнату, и мне пришлось тоже подойти к двери, чтобы не упустить его из вида. После того, что мне уже довелось увидеть сегодня, эта картина не произвела на меня сильного впечатления, хотя зрелище было не из приятных. На покрытом темными пятнами ковре около журнального столика у мебельной стенки в неестественной позе лежала молодая женщина. Все лицо и длинные черные волосы ее были в запекшейся крови. Платье на груди было разорвано до самых трусиков, был виден черный бюстгальтер. Витька присел перед ней на корточки, провел дрожащей рукой по волосам и прошептал еле слышно:
   - Ну, здравствуй, Ирик. Вот мы и свиделись...
   Я не стала слушать, что он там говорил ей дальше - меня занимало другое: я нигде не видела тела ребенка. Я прошла в комнату, заглянула за диван - пусто. Под диваном тоже никого не было. Это показалось мне по меньшей мере странным. Может, Катя спрятала куда-то мертвое тело? Но зачем это ей понадобилось, тем более что сбегала она отсюда в спешке. Я осмотрелась вокруг. Кроме дивана и стенки, в комнате был еще письменный стол с телевизором, и все, больше ничего не было. Витька продолжал что-то бормотать своей мертвой любовнице, а я, ломая голову, куда же мог исчезнуть труп шестилетнего ребенка, отправилась на кухню. Но и там никого не нашла.
   Неужели Катя увезла отсюда тело, а Витьку зачем-то обманула? Снедаемая недобрыми предчувствиями, я заглянула в ванную - там были лишь тараканы в пустой ванне голубого цвета, да вода, капающая из крана в раковину. Рядом была еще одна дверь, в туалет. Я открыла ее, и крик ужаса застыл в моей груди: на унитазе со спущенными штанишками сидел маленький темноволосый мальчик с белым от страха лицом и широко раскрытыми глазами смотрел прямо на меня. На правом виске его была видна большая ссадина. Он сидел так неподвижно, что в первое мгновение мне даже показалось, будто он мертв. Но это, конечно же, было не так. Мальчик моргнул, красиво очерченные губы его дрогнули, он весь съежился, и я поняла, что он сейчас заплачет.
   Но крик раздался из комнаты. Закрыв дверь, я бросилась туда и не поверила своим глазам. Витька лежал на полу рядом с Ириной, из груди его торчала черная пластмассовая рукоятка ножа. Где он его взял - мне до сих пор не понятно. Одной рукой он сжимал ладонь Ирины, словно хотел присоединиться к ней в другом мире, глаза были открыты, и жизнь в них быстро угасала. Пакет с деньгами лежал у него на груди.
   Вытащив из сумочки блокнот, я вырвала листок, написала несколько слов неразборчивыми печатными буквами и положила на пакет. Делать мне здесь было больше нечего, и я вернулась к мальчику. Он по-прежнему сидел на унитазе и с таким же страхом смотрел на меня.
   - Не бойся меня, Роман, - сказала я, ласково улыбнувшись. - Надень штаны, и пошли - нам нужно уйти отсюда.
   - А как же мама? - жалобно пропищал он, не шелохнувшись.
   - Я тебе потом все объясню.
   Я начала помогать ему со штанами, застегнула пуговицы и ремень, взяла за руку и вывела его из квартиры, не дав даже заглянуть в комнату. Насколько я поняла, он уже достаточно насмотрелся за последние сутки...
   На следующий день в одной московской газете, в рубрике "Чрезвычайные происшествия" появилась небольшая заметка. В ней говорилось о том, что бежавший некоторое время назад из заключения опасный преступник К; был найден с ножом в сердце в одной" московской квартире. Рядом с ним обнаружили труп неизвестной молодой женщины. По предварительной версии выходило так, что К., сбежав из тюрьмы, нашел свою бывшую любовницу и зверски убил ее. После этого К. вонзил себе в сердце кухонный нож, оставив значительную сумму в долларах и записку, в которой говорилось, что это деньги им на похороны.
   О куче трупов в подмосковном лесу не было сказано ни слова. Может быть, посчитали, что это не такое уж важное событие, чтобы о нем писать в газете, а может, просто еще не нашли.
   Алексей, узнав от нас все трагические подробности, поступил как подобает настоящему любящему мужчине - решил усыновить Романа, который, как выяснилось, очнулся, увидел мертвую мать и всю ночь и весь день просидел у ее тела, что, по словам врачей, нанесло ему сильную душевную травму. Мы с боссом не стали брать денег с Алексея - это выглядело бы уж слишком кощунственно.
   Федя, то бишь Федор Николаевич Калинин, нигде не работающий вдовец, отсидевший в свое время пять лет за непредумышленное (в чем я лично очень сомневаюсь) убийство жены, умер в тот же день от инфаркта - его слабое сердце не выдержало дополнительной нагрузки. Той суммы, что я прихватила у него, боссу показалось вполне достаточно, чтобы маленький Потап в ближайшие год-два не умер от голода.
   Сама я вышла из этой грязной и кровавой истории совершенно чистой и незапятнанной. Вернувшись вечером вместе с Романом в офис, я рассказала Родиону о своей поездке к Феде, в лес и на Кутузовский, не соврав при этом почти ни слова, за исключением того, что сказала, будто Витька, узнав о смерти сына, пришел в ярость и сам поубивал всех бандитов, а тут и я подоспела. Из всего этого боссу не понравилось только то, что я разбила нашу машину.
   Кстати, у Феди я взяла ни много ни мало пятьдесят тысяч долларов. Если учесть, что это была только половина суммы, которую они с Витькой поделили пополам, то выходит, что мою голову бандиты оценили в сто тысяч. До сих пор не могу понять, много это или мало? Гордиться мне или обижаться? И еще. Теперь я точно знаю, что мне не стоит больше искать своих родственников - пусть живут себе на здоровье. А то еще, не дай бог, встречу их, и они тут же погибнут, как случилось уже с моими родными отцом и сестрой, из-за которых до сих пор по ночам страшно ноет сердце....
   Глава 2 "ОДНАЖДЫ ОНА ПРОСНУЛАСЬ..."
   С того момента, как Потап Родионович, названный так в честь отца моего босса Родиона Потаповича, осчастливил человечество своим появлением на свет, жизнь наша круто изменилась. Вернее, я бы даже сказала, ее вообще не стало, никакой. Валентина целыми днями кормила и убаюкивала свое невыносимо крикливое дитя, носилась с коляской вокруг нашей конторы, а в свободное время стирала и гладила пеленки. Я все свое рабочее время бегала по магазинам, закупая продукты, погремушки, соски, бутылочки, подгузники и прочие жизненно необходимые предметы.
   Родион, естественно, тоже не мог оставаться в стороне от кропотливого процесса взращивания наследника, скупил все имеющиеся в продаже книжки, посвященные воспитанию детей начиная с рождения и кончая совершеннолетием, и штудировал их часами напролет, постигая теорию нелегкой науки отцовства. Время от времени он переходил к практике и начинал учить Валентину. Это нужно было видеть.
   Он подходил к ней, перепеленывающей ребенка на специально купленном для этой цели столике, с открытой книгой в руках, внимательно наблюдал за ее действиями, потом горестно вздыхал, сокрушенно качая головой, и печально говорил:
   - Да, Валюша, сразу видно, что мать из тебя никакая. Кто ж так младенца пеленает? Это же варварство какое-то, а не пеленание. Это форменное издевательство над моим сыном. Вот, посмотри, как это нужно делать, - он совал ей, растерянной, под нос книгу. - Видишь, что здесь нарисовано? Нужно заворачивать пеленку по часовой стрелке, а не наоборот, как это делаешь ты.
   - Родиоша, но какая разница? - всплескивала руками Валентина. Главное, чтобы дитю было удобно. Смотри, как он чудесно улыбается. Ой, ты моя лапонька ненаглядная! Гули-гули-гули! Забодаю, забодаю! - Она делала Потапу козу.
   - Вот именно - улыбается. Он смеется над тобой. Ты вспомни, как тебя саму пеленали: по часовой стрелке или наоборот?
   - Ой, ну ты скажешь тоже. Как же это упомнишь-то? И вообще все нормальные люди уже не пеленают детей, а обходятся памперсами...
   - Только через мой труп! - категорично заявлял босс. - Все мои предки и я сам выросли в пеленках - и сын мой будет расти в пеленках, как положено. А все эти памперсы, тампаксы и прокладки только балуют детей и приостанавливают развитие полноценной личности.
   - Господи, да кто ж тебе такое сказал?! - изумлялась Валя. - Вон, по телевизору все время...
   - Мне плевать на телевизор! - начинал злиться Родион, размахивая книгой. - Делай, как положено, по часовой стрелке, и все тут! Не порть мне ребенка!
   - Но мне так удобнее!
   - Эгоистка! Только о себе и думаешь!
   - Ах, так? Тогда бери и пеленай сам! - не выдерживала молодая мамаша и, демонстративно сложив руки на груди, отходила в сторону.
   - И запеленаю!
   Родион подходил к улыбающемуся младенцу, клал рядом книгу с рисунком и начинал его распеленывать. Возмущенный Потап тут же кидался в крик. Морщась и чертыхаясь, босс долго, нудно и неумело закутывал по часовой стрелке визжащего и брыкающегося ребенка в пеленку, ежесекундно сверяясь с книгой. В конце концов, Валентина вышвыривала книгу за дверь и выгоняла незадачливого, оскорбленного до глубины души папашу вон. После этого он полдня ходил убитый горем и что-то неразборчиво бормотал себе под нос.
   Однако на следующий день, вычитав очередную инструкцию по уходу за ребенком, он неизменно являлся в святая святых - в комнату Потапа, - и все начиналось сначала. Это продолжалось до тех пор, пока он однажды не "уличил" супругу в том, что она неправильно кормит Потапа грудью. На что та не моргнув глазом, еле сдерживаясь от бешенства, предложила ему самому покормить грудью любимого сына. После этого босс немного умерил свой отцовский пыл и ограничивался лишь тем, что жаловался мне, когда Валентины не было рядом, на ее безответственность и дилетантство. Я сочувственно кивала и говорила, что в доисторические времена вообще не было ни пеленок, ни памперсов, ни методических пособий, однако же дети каким-то необъяснимым образом выживали, вырастая в крепких, здоровых неандертальцев, способных ударом кулака вышибить мозги у мамонта.
   Так, в бесконечной суете вокруг кроватки, на которой возлежал вечно голодный и орущий наследник, прошел не один месяц. Деньги, заработанные нами на предыдущих клиентах, быстро иссякали. Потап, несмотря на свои маленькие размеры, с каждым днем требовал все больше и больше. В подвале нашего офиса хранились нераспакованные: велосипеды, от трехколесного до горно-спортивного, мопед, клюшки с шайбами, коньки, лыжи, доска для серфинга, ролики, все виды игрушечного оружия и еще масса не нужных пока, но необходимых Потапу в будущем вещей.
   Родион настоял на том, чтобы Валентина ходила с ребенком в бассейн и учила его плавать. Потапу купили великолепную лазерную стереосистему, чтобы он с младенчества приобщался к классической музыке, и теперь в нашем доме постоянно звучали Чайковский, Бетховен, Щедрин и Бах.
   Но на этом папаша не остановился. Он пошел дальше: чтобы ребенок приобщался к высокому искусству не только посредством слуха, но и визуально, ему купили рояль и поставили в соседней комнате, чтобы он мог видеть этот благородный инструмент, когда его выносили на прогулку. На ночь босс читал ничего не понимающему сыну сказки всех народов мира, включая мифы никому не известных малых народностей Африки и давно исчезнувших племен амазонских индейцев.
   В общем, деятельность агентства "Частный сыск" на неопределенное время приостановилась. Мы даже перестали давать рекламу в газеты, ограничиваясь бесплатной рекламой в соответствующих сайтах в Интернете, которую я размещала лишь для успокоения совести, ибо прекрасно понимала, что, даже если клиенты и появятся, Родион все равно не сможет уделить им должного внимания. И вот однажды, когда уже шуршали под ногами опавшие листья, прощально кружили в небе над городом улетающие в теплые края птицы, а люди перестали выходить на улицу без зонтиков, к нам пришел клиент. А было это так.
   Убрав и перемыв на кухне посуду после обеда, я спустилась на первый этаж в приемную и не успела включить компьютер, чтобы продолжить отложенную еще вчера партию бриджа, как в дверь позвонили. Даже не удосужившись взглянуть, кого принесла к нам нелегкая, я нажала на кнопку и открыла электронный замок в двери.
   - Здравствуйте, - твердым, хорошо поставленным голосом сказал он, появившись на пороге.
   - Добрый день, - приветливо кивнула я, разглядывая нежданного гостя.
   Это был высокий, статный, широкоплечий, загорелый, одетый в серый летний костюм мужчина лет тридцати восьми - сорока, с короткими, волнистыми волосами цвета вороного крыла, с правильными, строгими чертами лица. Мне он сразу понравился, такие мужчины были в моем вкусе. С таким не страшно ходить ночью по глухим, безлюдным улицам - в случае чего всегда можно было укрыться за его широкой спиной.
   - С кем я могу переговорить по своему делу? - строго спросил он, и я поняла, что, если не отвечу, он меня в буквальном смысле испепелит взглядом или еще как-нибудь уничтожит.
   - С главным детективом, - покорно ответила я. - Вы присядьте, я его сейчас позову.
   Мужчина, состроив недовольную гримасу, всем своим видом показывая, что ему здесь не нравится, плюхнулся на диван, а я побежала наверх, на третий этаж, в комнату Потапа. Родион в махровом домашнем халате до пят стоял, склонившись над кроваткой, и бренчал перед лицом сына разноцветной погремуш-.кой. Валентина сидела на кровати и с умилением наблюдала. Понимая, что нарушаю семейную идиллию, я как бы между прочим окликнула его:
   - Босс, вы еще на забыли, что работаете частным детективом?
   - Отстань, Мария, - бросил он, не поворачиваясь, - не видишь, мы заняты. Ой ты мой ненаглядный, ой ты мой здоровущий Потапище!
   - А почему ты спрашиваешь? - насторожилась Валентина, ревниво уставившись на меня.
   - Потому что к нам клиент пришел.
   - Что? - Босс моментально перестал бренчать игрушкой и повернул ко мне мрачное лицо. В комнате наступила тишина. Даже Потап перестал издавать свои калякающие звуки.
   Наконец, Родион, грозно насупившись, спросил:
   - Как он к нам попал? Кто его впустил?
   -Я.
   - Зачем?! - хором спросили они.
   - Случайно, - стушевалась я, опустив глаза в пол, и начала сочинять: Этот бугай буквально силой вломился в приемную, я ничего не могла поделать. Говорит, у него срочное дело на сто миллионов.