Костин Андрей. Канатные плясуны

   - Господа, господа, мы же с вами интеллигентные люди! - развел руками Адидас. - К тому же я предпочитаю молодых красивых девушек, желательно с высшим образованием, чтоб хоть два слова связать могла. Так вот слушайте. У меня пусть и небольшой, но прибыльный бизнес. Несколько модных магазинов, развлекательных учреждений, автозаправочная станция и даже модельное агентство. - заметив удивленный взгляд Рената пояснил. - Девушки из среднерусской полосы ценятся за свою красоту и непритязательность в лучших домах Европы и Америки. И жил бы я себе, да не тужил. Вот только заявились ко мне недавно странные гости... Но, все же, некоторое пояснение местной специфики, а то вы не поймете.
   - Сами мы не местные, - подтвердил "Робин Гуд".
   - Власть в городе состоит из трех составляющих. Ну, во-первых, государственная власть - та, что в здании бывшего горкома партии теперь заседает. Там же эта власть и властвует, в пределах одного отдельно взятого здания. Вторая власть - криминал.
   - Бандиты, то есть? - уточнил Ренат.
   - Во-во, бандиты. Их территория - улицы.
   - То есть, весь город?
   - Нет, помимо улиц есть завод, на котором работает больше половины жителей нашего благословенного Нововладимира, а также дома и другие постройки...
   - Вот уж не догадывался, что помимо улиц в городах бывают дома и промышленные предприятия... - хмыкнул "Робин Гуд".
   - И заметь, недвижимость эта в виде домов тоже на балансе того самого промышленного предприятия, а обитатели той недвижимости получают зарплату на предприятии, кстати, довольно регулярно. И хозяева завода - власть третья. А других нету.
   - Ну, а как - правоохранители, пресса, да вот хотя бы такие как ты бизнесмены? - Ренат подмигнул, - разве не власть?
   - Увы, лишь орудие. Государственная власть может уволить милиционера, лишить лицензии газету или затрахать бизнесмена - от налоговых проверок, до придирок, мол, почему нет огнетушителя или ведра с песком. У криминала рычаги воздейстия менее разнообразны, хотя достаточно эффективны - в асфальт закатают, образно говоря, или в цементных сапогах плавать пустят. Что же касается руководства Электролампового завода, прикинь: у того, гипотетического милиционера, или даже бандита, есть жена, свояк и двоюродный дядя которые работают на предприятии. А вдруг их уволят? Редактор газеты десять лет ютился в комнате восемь метров с шестью родственниками, женой и тремя детьми. А сейчас получил отличную служебную квартиру - на одной лестничной площадке с директором местного TV и криминальным авторитетом Учканом, правда тот так новоселье и не успел справить. Заметь, все квартиры из жилищного фонда завода.
   Что же касается меня, то самая прибыльная торговая точка - опять же на территории этого завода. Я там осчасливливаю заводчан - заметь, получающих зарплату и, соответственно, платежеспособных - свежайшей колбасой и другой снедью. Одним росчерком пера мне могут там кислород перекрыть...
   - Лекцию на тему, как мы, блин, обустроили Россию, прослушали, - подвел итог Ренат. - Как любят говорить президенты: берегите Россию, мать вашу... Вот только при чем здесь наши скромные персоны?
   - Не скромные, нет, отнюдь не скромные. Во всяком случае кто-то один из вас - далеко не скромная персона. Вернемся к странным посетителям, навестившим меня не далее как... - Адидас машинально посмотрел на часы. - Впрочем, дело не в посетителях, а в их, мягко выражаясь, просьбе. Скромность, говорят, сестра, но обойдемся без родственников, так что без скромности скажу - я не последний сук на трех ветвях власти. И посетители потребовали, чтобы я поддержал кандидатуру какого-то зеленого отморозка...
   - Кандидатуру - куда?
   - На место криминального лидера. А куда ж еще?
   - Ну и что? Мы-то при чем?
   - Я же говорю, загогулина получилась. Следите дальше. Дело не в отморозке, а в том, что прежнего авторитета, который всех устраивал, убили.
   - Бандитские разборки, - пожал плечами Ренат.
   - Плохо вы думаете о бандитах...
   - Куда уж там...
   - Людей такого уровня просто так не убивают. Повторяю - нас он устраивал. А кто убил? Уже известно - киллеры дело сделали и уехали утренним поездом. Загнем один палец.
   - Зачем?
   - Загнем, а потом поясню. Силы, ликвидировавшие Старика, могли предложить на его место кого-то из трех-четырех на самом деле авторитетных "человеков", и тогда смена криминальной власти в городе прошла бы безболезненно. Ну, или почти безболезненно. Но они предложили явных аутсайдеров. Что мы имеем в результате: загнем еще один палец. В результате мы имеем криминальную войну. Паша-мореход сейчас рвется на первое место, но у него нет достаточного перевеса в живой силе... и технике. Ха-ха.
   - Слушай, так и держать два пальца загнутыми? - поинтересовался "Робин Гуд", - Неудобно же.
   - Сгибай третий.
   - Можно я мысленно пальцы загибать стану?
   - В Москве убит некто Трупин... Ренат застонал, как от зубной боли.
   - А сейф его обчистили. Исчезли документы, обладатель которых владеет достаточно определяющим пакетом акций Электролампового завода. И, наконец, четвертое. В субботу начнется собрание этих гребаных акционеров.
   - У меня кулак получился! - весело воскликнул "Робин Гуд", глядя на согнутые пальцы правой руки. - без одного пальца. А со свободным - во, фокус! и он изобразил фигу.
   - Мы не убивали Трупина, мы не брали этих акций, - серьезно сказал Ренат.
   - А ваш приятель, который на собственный кулак сейчас смотрит, поумнее будет, - сообщил Ренату мужик в спортивном костюме. - Ну-ка, очкарик, расскажи, до чего додумался! - приказал он "Робин Гуду".
   - Проще репы, - тот почесал тем самым кулаком затылок. - Бандиты будут заняты разборками, государственная власть - наведением порядка, нарушенного этими разборками... Значит, некому помешать тому, кто захочет узурпировать третью власть - этот самый завод... Разве что...
   - Разве что?
   - Настоящие владельцы акций.
   - Исключается.
   - Почему?
   - Политические персоны. Не будь на сегодняшний день войны банд, они бы "засветились". А так - нет. Потеря, конечно, ощутимая, но если их имена будут связаны с тем, что теперь началось в городе, потери окажутся покрупнее. Затаятся. А там - как фишка ляжет. Но... Но прежде прольется много крови, и, не исключено, нашей с вами.
   - Димка уже кровь пролил, если не врешь, что он раненый в больнице, мрачно заметил Ренат. - Да и Семен...
   - Можем их навестить.
   - Когда?
   - Прямо сейчас.
   * * *
   - А ты... - Ренат снова стал подозрительным, - Ты-то как заинтересован в этом деле?
   - Для бизнеса вредны крутые перемены. К тому же, я обиделся.
   - На что?
   - Место Старика предложили не мне...
   - Тоже метишь в криминальные авторитеты?
   - Так фишка ложится. Паша-мореход, конечно, правильный пацан, но... пацан.
   - Но... как мы выйдем из тюрьмы?
   - Открою вам, братаны, один секрет, - Адидас наклонился к ним, словно на самом деле собирался что-то сообщить по секрету.
   - Куда, вы думаете, я дернул, когда ко мне пришли киллеры и заявили, что если я не поддержу кандидатуру их засранцев, мои мозги будут долго стирать с шелкографии?
   - И куда ты дернул?
   - К гражданину начальнику. Внутренних дел. Он и обеспечил мне круглосуточную охрану. Душевный командир. И недорого. Так что мой путь в тюрьму, как и на волю, туда и обратно предоплачен.
   - Ну, выйдем мы отсюда, навестим ребят в больнице, а дальше что? спросил Ренат, похожий в этот момент на слона в зоопарке. - Где документы из сейфа мы не знаем, мы их не брали, клянусь...
   - Но ведь о том, что вы их не брали, тоже никто не знает.
   - И что?
   - После сообразим, - Адидас почесал грудь через спортивную куртку. Одно знаю - если я не приму душ в ближайшие час - полтора...
   * * *
   Солнечный зайчик чувствовал себя полным хозяином. По стене он сполз на серую подушку со штампом медицинского учреждения, дотронулся до обритой макушки, некоторое время задержался у виска, будто собираясь сыграть в русскую рулетку, а потом лениво перевалил за бровь - и прямо в глаз.
   Дима застонал и приподнял веки. Болело не простреленное плечо, болело все - и сердце, и легкие, и даже желудок - в общем, то, что называется ливером, определил собственное самочувствие Дима.
   Ливерная колбаса - собачья радость. А чему тут радоваться? Лишь тому, что дешевая...
   Рядом сидела медсестра и читала какие-то бумаги. Она не заметила, что он очнулся. Из-под белой шапочки у медсестры торчала туго заплетенная косичка.
   Дима провел языком по потрескавшимся губам и решил, что стоит произнести:
   - Сестра, пить...
   Прозвучит смешно.
   - Девушка, что вы читаете? - спросил он, на удивление себе слабеньким голоском.
   Она встрепенулась, отбросила исписанные страницы на тумбочку и склонилась над ним.
   Дима видел неясно, словно через забрызганное из-под колес лобовое стекло. Черты лица медсестры показались ему знакомыми.
   - Дже... Джессика - ты? - уточнил он несколько неуверено.
   - Меня Евгения зовут, - неожиданно серьезно поправила она.
   - Можно - Женя. И - Женька, тоже можно...
   - Постараюсь запомнить...
   - Не строй из себя умирающего, - возмутилась она прежним тоном. - Пуля прошла навылет, кость не задета, ты даже на скрипке сыграть скоро сможешь.
   - Надо же, а раньше не мог.
   - Старый анекдот, я знала, что ты так ответишь.
   - А что ты только что читала?
   Она осторожно взяла с тумбочки рукопись и поднесла к его лицу так близко, что он вообще ничего не мог рассмотреть.
   - Что это? - переспросил он.
   - "Лестница".
   - Какая еще лестница?
   - Ты что, не помнишь, чего сам написал? Это же твой рассказ!
   - Как тебе в руки попал мой рассказ?! - возмутился Дима.
   - А я стащила. Стащила из твоей сумки, еще на привале в лесу.
   - Зачем?
   - Хотела выгодно перепродать, - она засмеялась. - А если честно, из любопытства.
   - Любопытство кошку сгубило, - тихо сказал Дима.
   - Какую такую кошку? У которой девять жизней. Мне бы и двух хватило.
   - Ладно, - Дима вдруг расслабился, - Мне не жалко. Читай, а когда дочитаешь, выкини.
   - Похоже, мои худшие подозрения подтвердились, - заметила Джессика.
   - Чего тебе еще? - Диме захотелось снова отрубиться.
   - Я вот читала и гадала: то ли ты романтик, то ли очень слабый человек. А теперь я вижу - ты слабый...
   - Станешь слабым, когда тебя продырявят.
   - А я надеялась, что ты - романтик...
   - Я просто ошибся. - солнечный зайчик замер на его губах, вроде тоже прислушиваясь. - Всего один раз. Однажды в жизни был молодым и глупым, и вдруг решил, что могу сделать такое, чего - никто другой. И у меня получилось получилось написать все это. Вместо того, чтобы зарабатывать кучи денег, делать детей, сажать деревья или строить дома, я сидел по ночам, пил водку и переводил свои мысли в буквочки... "Срезал", блин, дорогу к счастью.
   - Обычно у писателей отвратительный почерк.
   - Со временем я научился пользоваться пишущей машинкой, а вскоре и компьютером.
   - Так в чем же твоя ошибка? - А все, что было главным, оказалось ерундой. Пойми, потрать я те же самые силы, время и здоровье на что-то другое, я бы... - тут он поднял руку и сжал пальцы, словно надавил на клизму - Я бы ЭТО - осязал... - и застонал от боли в простреленном плече. - А теперь каждая домохозяйка вместо того, чтобы управлять государством, становится писательницей, стоит ей только попробовать себя чисто в писании... И чисто читатель конкретно хавает, без базара, ведь это для лохов Страдивари скрипки делал, а для правильных пацанов - барабаны.
   - А почему ты не стал делать барабаны?
   - Я - неправильный пацан.
   - Такой единственный? В смысле - уникальный? Может, тех, для кого скрипки делают, не так уж мало?
   - Только они моих рассказов не читают, - Дима наигранно засмеялся.
   - Я-то прочитала. Или тебе и этого мало?
   - Дети бы росли, дома бы строились, а деревья плодоносили яблоками, а на худой конец сливами. И по ночам мне бы снились не ужасные морды, а осенний лес с опятами на каждом пне... И даже во сне я бы чувствовал запах прелых листьев.
   - Тебе нужен Фрейд. Я знаю такого человека.
   - Больно много ты знаешь для "плечевой". Включая Фрейда.
   - Не все родились "плечевыми". Некоторые вынуждены были ими стать.
   - Прости.
   - Братан, заметано. Продолжай исповедоваться. Полегчает, как после поноса.
   - Циничная ты девка. Циничная и кислая, как лимон. - А тебе хочется малинового варенья? Чтобы пропотеть?
   - За что ты меня ненавидишь?
   - Нытик. Нытик - это хуже всего. Ты - писатель, ты ведь приехал чтобы, как я слышала, заключить договор на постановку своей пьесы. Представь! Я - с шоферней всю оставшуюся жизнь. Сейчас, пока молодая, меня трахают. Чуть позже начнут издеваться. А закончу я в канаве... А ты - ноешь тут... А твои произведения читают люди... И плачут... и смеются... Да при чем здесь я! Вспомни, с чего началось? Этого богатенького Трупина замочили. И что останется от его трупа после кремации?
   - То же, что и от любого другого трупа.
   - Дурак, после тебя останутся люди, которые прочитали то, что ты тут написал. Пусть даже ты написал полную ерунду.
   - А после Трупина остались ценные бумаги, из-за которых нас сейчас гоняют, как зайца по полям. О-очень ценные бумаги. А моими книгами... давно уже, в лучшем случае... Хотя... Мне столько хотелось им всем рассказать...
   - Больной, вам не стоит волноваться, - вдруг оборвала его Джессика официальным тоном. - Лучше я вам почитаю, а вы постарайтесь заснуть... - и взяла с тумбочки рукопись... - Я бы променяла ценные бумаги, вдруг бы они у меня оказались, на эту писанину.
   - Домик у ручья, созрели вишни... - совсем неслышно, как в бреду, пробормотал Дима. - Семейная фотография в рамочке на столе... Новогодний салат оливье с "докторской" колбасой и домашние махровые тапочки, которые приносит старая толстая ротвейлерша. Грамота и Нобелевская премия мира в придачу. Автомат Калашникова, первый спутник, человек на Луне, атомная бомба в Хиросиме... Родоский Колос, пирамиды Хеопса... И триста лет граненому стакану.
   * * *
   - Ты предпочитаешь ванну с солью из Мертвого моря или просто ароматическую? - появившись из ванной комнаты, "Робин Гуд" потряс банкой с сиреневым порошком, которую обнаружил на полке.
   - Что ты мне порекомендуешь?
   С тех пор, как их "чудодейственно" выпустили из тюрьмы при содействии мужика в спортивном костюме по кличке Адидас, а после еще и поселили в гостинице, в номер "люкс", он стал необыкновенно возбужден и крайне предупредителен.
   Может, на его поведение влияло еще и то, что в коридоре гостиницы, поочередно сменяясь, дежурили охранники.
   - Служба собственной безопасности, - пояснил коридорный, проводив их до дверей "люкса".
   - Собственной - в смысле чьей? - уточнил тогда Ренат.
   - Вы - почетные гости хозяина, - пояснил коридорный. - Вам - полагается.
   - Что же тогда хозяин предпочитает в тюрьме прятаться, а не за спинами собственной безопасности?
   Коридорный ничего не ответил и даже не стал дожидаться чаевых.
   - Так какая ванна лучше? - любопытствовал теперь "Робин Гуд". Мне бы хотелось успокаивающую, а не бодрящую...
   - Какая, на хер, ванна! - взревел Ренат. - Ванна - шманна. Ребята, друзья мои загибаются, их спасать надо.
   - Вы, татары, степные жители. Все равно, что бедуины. Вы мыться не любите. Поэтому ваши женщины бреют себе волосы на теле... - начал "Робин Гуд" и тут увидел занесенный кулак. - Да ладно тебе, - попытался утихомирить Рената, все уже сделано. Корешей твоих на ноги поставят, Адидас пообещал, сам видишь, какие у него связи. Ты бери пример с меня, отдыхай, в ванне понежься, после массажик... Я тут в телефонном справочнике видел список услуг - массажистка имеется. Я, например, тайский - ненавижу. На кассете видел, как у них это делается. На фиг надо меня сиськами мыльными щекотать... А после подумаем, как ситуацию разрулить. И если хорошо подумаем, умно подумаем, может, ни тебя, ни меня не убьют в результате. Включая друзей.
   * * *
   Сержант чувствовал себя йогом, перед взором которого течет мутная река. После того, как застрелили капитана Комарова, дядю Колю, а он, сержант, поклялся отомстить, и прошлое, как и будущее, перестали существовать, а собственная жизнь поимела смысла не больше, чем плывущее по воде перышко болотной птицы кулик.
   Прежде всего он добрался до дома и переоделся. Сверяясь по часам, поужинал вместе с мамой. Он знал - прежде, чем его спохватятся, пройдет не менее часа. Пятьдесят минут, постановил он для себя.
   - Сынуля, - мама была пьяная, но уже без синих гематом на лице.
   После того, как бывший участковый взял их под опеку, ни одна мразь не рискнула бы прикоснуться к его матери.
   - Сынуля, кушай...
   Жареные овечьи кишки с картошкой и грибами были его вторым после фрикаделек любимым блюдом. Тут главное - чтобы кишки были свежие, а, значит, вовремя подсуетиться и собрать их на бойне. Ну и, конечно, промыть - без сноровки не получится. А как мать их вымачивала перед жаркой - это ее секрет. Грибы и картошку умели готовить все, а вот - кишки...
   Сержант мог запросто взять мяса или колбасу в ближайшем магазине. Но кишки казались ему вкуснее, потому что они были вкусными уже в детстве... Впрочем, прошлого для него теперь не существовало. Как и фрикаделек.
   - Сынуля, ты совсем не жрешь, - сказала мама. - У тебя будет рахит. Или язва.
   - Мама, я пообедал на службе.
   Табельный автомат он закопал возле дома, забросав свежую землю мусором. В штатском и с оружием он привлек бы к себе внимание.
   Пароход на реке. Он знал - именно там находится ЗЛО.
   То самое ЗЛО, которое он чувствовал с самого первого вздоха, с первого вздоха новорожденного с обмотанной вокруг горла пуповиной, после шлепка по младенческой заднице, произведенным пожилой акушеркой, очень чувствительного шлепка, чувствовал кожей - сначала сандалетами неопределенного цвета на постоянно рвущемся ремешке, после - надевая в школу старые, пахнущие ногами прежнего владельца "туристические" ботинки, потом - зная, сколько стоит магнитофон "Айва" (стерео, выносные колонки, автопоиск... и такой крутой!), а ему никогда не купить...
   Империя ЗЛА. Именно оттуда пришли убийцы дяди Коли. А теперь он, безвестный сержант, решает, что ЗЛУ - тоже пора заканчивать...
   Но как пробраться на пароход?
   Можно, конечно, взять лодку. Любую лодку. Но ОНИ, там, ждут любую лодку.
   А чего - не ждут? Не ждут - собственную лодку. Они не ждут, что кто-то проникнет на судно на их же катере. Решение созрело.
   - Сынуля, а чаю? Чаю с земляничными листиками.
   - Мать, слушай, - он обратился к ней настолько резко, что в глазах ее мелькнул забытый уже страх - страх, что сейчас ударят. - Мамуля, слушай внимательно. Сюда придут менты... мои коллеги, станут меня искать. Ты - ничего не знаешь. Вернее, говори, что знаешь. Пришел, переоделся... А потом ушел неизвестно куда. Кстати, у меня там лежит книга - Комментарии к Уголовному кодексу. Полистай. Среди страниц вырезано место, а в нем деньги. Это доллары, мама. Их можно поменять на рубли. Там немного, но хватит.
   - Сынулька, ты че? Че натворил? - глаза ее, глаза некогда самой красивой девушки Нововладимира, глаза, которые всю прожитую жизнь не давали спокойно заснуть капитану Комарову, вдруг стали чистыми и ясными, как на выпускном балу. - Теперя, когда все наладилось?..
   - Мам, не спрашивай.
   - Сыну, не паникуй. Дядя Коля поможет...
   - Нету дяди Коли. Убили капитана. Бандиты, мразь, они его убили, понимаешь, мама? Он вместе со мной тогда в театре был.
   Пуля мне предназначалась, а он ее принял...
   - И ты хочешь с ними поквитаться?
   - Да.
   - Ладно... - она вдруг засуетилась, встала, захлопала дверцами недавно купленной кухонной "стенки", пока не разыскала бутылку водки. Только налив пол стакана и выпив, смогла снова заговорить:
   - Ты уже взрослый, решай сам...
   И когда за сержантом захлопнулась дверь, произнесла, мутно глядя на стол с грязной посудой:
   - Теперь у тебя точно нет отца...
   ШУМЕЛ КАМЫШ, ДЕРЕВЬЯ ГНУЛИСЬ. А НОЧКА...
   - Всю бы жизнь курил сигары, но от них желтеет язык, - заметил Адидас, откусывая кончик сигары серебряной гильотинкой.
   - Можешь говорить свободно, помещение не прослушивается, - сухо заметил помощник мэра города Нововладимир, лицо, если без сантиментов, городского масштаба.
   - Тогда подведем итоги на данный момент. Два туриста в больнице - один с огнестрельным ранением, другой с сердечным приступом. Еще третий турист - в моей гостинице. Только что заказали в номер массажистку.
   - Не знал, что у тебя имеется массажистка.
   - Из больницы медсестру прислали.
   - А акции? Где акции?!
   - Мы бы перетрясли все шмотки этих парней. Но у них и шмоток-то нету. Ноль!
   - Похоже, и нашему с тобой сотрудничеству - ноль! - "Лицо городского масштаба" захлопнуло коробку с сигарами, которая предназначалась для нужных людей. - А если в субботу объявится кто-то с пакетом акций?.. Тех самых, что украли из сейфа Трупина?
   - Но это же уголовно наказуемо! - возмутился праведным гневом Адисас. Всегда можно доказать, что документы украдены!
   - Всегда, - кивнул помощник мэра. - Но только - после собрания. Вернее, после голосования. А кому мы будем нужны, если проголосуют против нас? Значит, тот, за кого проголосуют "ЗА", он и решит, украдены ли документы, и, вообще, были ли на-ру-шения?! - заключило "Лицо городского масштаба" с издевкой. Запомни, победители, и только они решают, имеют ли законную силу итоги голосования. Как ты думаешь, они отменят результат, чтобы снова оказаться там, откуда начинали? Держи карман! Победителей не судят. К тому же я не исключаю, что прежде, чем замочить того козла в Москве, его заставили подписать доверенность. Доверенность на продажу третьему лицу. Понимаешь! Кто из нас останется, если победят они?! Кто станет доказывать, что все это - "уголовно наказуемо"!
   - Но ведь это... сколько-то там процентов: это ведь не контрольный пакет? Верно? Остальное большинство проголосует за прежнее руководство, то есть, за твоих людей?
   - Половина за моих, половина - против. Точнее - по сорок с чем-то процентов. Оставшиеся десять - украдены из сейфа поверенного. Те сорок пять, что против нас, победят, если получат еще десять. А после, как победят, дадут ли они нам шанс доказать, что эти десять - украдены?
   - Ни малейшего шанса. Вот она, бля, демократия. Хотя, при определенном раскладе, - пробормотал Адидас себе под нос, - в ней есть свои прелести.
   - При определенном, - с ударением подтвердил мэр. - Вот и надо этот расклад определить...
   * * *
   На трех машинах оперативная группа подъехала к непримечательному с виду зданию, единственным украшением которого была вывеска "ИЗГОТОВЛЕНИЕ КЛЮЧЕЙ, ТОЧКА НОЖЕЙ, РЕМОНТ КРЫШ" Редкий случай, но, по совести, второй за последние дни, когда Адидас чувствовал себя неуверенно. Предыдущий - когда к нему пришли холеные мальчики и прервали так хорошо начавшийся вечер. И сейчас - он никогда раньше не находился в окружении такого количества людей в касках, надетых поверх вязаных шапочек-масок, и с автоматическим оружием в руках.
   - Будем штурмовать, - начальник, майор Голиков, единственный, кто без каски, сдвинул фуражку на затылок. - По оперативным данным...
   Они находились в патрульной машине. В автобусе ждали бойцы штурмового отряда, а в "шестерке" - прокурор со всеми необходимыми документами, в том числе и теми, которые ему необходимо будет подписать в ходе операции.
   Майор поднес к лицу рацию:
   - Пошли, пошли, пошли! - нервно крикнул он. Со скрежетом открылись "гармошки" старого автобуса, который до этого семь лет возил пассажиров по маршруту Малые Бубуны - колхоз "Светлый Путь", а потом был передан городскому управлению внутренних дел. Бойцы штурмового отряда ласково называли автобусик "Светлым Бубунком".
   Лейтенант Сергей Найденов, еще надавно выпускник Института стали и сплавов, выпрыгнул на мокрый асфальт первым.
   Дождик моросил, но не начинался.
   - Пошли, пошли, пошли! - прошипел он сквозь зубы слова, которые только что услышал по рации от своего непосредственного начальника.
   Удар ногой. Как на тренировке. Дверь отлетает в сторону, расколовшись посередине. Узкий коридор. Тусклая лампочка на перекрученном шнуре висит у самого потолка. Впереди - тень.
   - На пол!
   Человек ничком падает, а по нему протоптывают ботинки с высокой шнуровкой, в которые обуты бойцы штурмового отряда.
   Первая комната. Стол с объедками и полупустой бутылкой, четверо человек, уже заранее залегшие на пол, прикрывали ладонями затылки.
   - Чисто! - кричит боец, направив на лежащих ствол автомата.
   Другое помещение.
   Темно. Сначала луч фонаря выделил из темноты глаза женщины. Дикие, испуганные. Потом целый десяток глаз, детский, таких же испуганных. Замусляканные матрацы на полу, помойное ведерко.
   - На пол, на пол! - крикнул лейтенант, хотя они уже и так лежали на полу, - Головы вниз. Чисто.
   Снова коридор, и вдруг - вспышка навстречу. Пороховые газы в темноте дают ослепительную вспышку. Пуля ударила в бронежилет, и Найденова отбросило назад, падая, он сбил с ног двух бойцов.
   Возникший в коридоре человек стрелял, не глядя, и пули рикошетили от стен, сбивая штукатурку.
   - "Летуха" убит, кто-то ранен! - крикнул по переговорнику один из "штурмовиков".
   - Вперед! - словно груз свалился с плеч, сказал, поднеся микрофон ко рту, руководящий операцией. - Вторая и третья группы - пошли!
   Адидас сидел, стиснув зубы. Выстрелы из автоматического оружия слились в единый звук. И этот звук был похож на крик, а, может, на самом деле кричали.
   Первыми лопнули под ударами пуль стекла. Затем от вывески осталось:
   "ИЗГО Й РЫШ" Штукатурка внешних стен превратилась в пыль.
   - Прекратить! - крикнул лейтенант, приходя в себя после попадания пули в бронежилет.