Костин Андрей. Канатные плясуны

   Он дождался, когда охранник подойдет на нужное расстояние, и, перехватив поудобнее камень, бросился к нему. Джессика за его спиной невольно вскликнула. Сержант сквозь зубы выматерился, так как крик снова предупредил охранника об опасности.
   Тот взмахнул в воздухе резиновой дубинкой.
   Сержант знал, что при мастерском ударе под такой дубинкой лопается телогрейка. Не говоря уже о внутренностях и примкнувшим к ним костям. А охранник выглядел мастером.
   Второй из сторожей бросился на помощь товарищу. Сержанту было необходимо разделаться с первым прежде, чем другой успеет добежать.
   Ни на мгновение не задумываясь, сержант бросил камень, целясь ему в голову. Охранник взмахнул дубинкой, он и в самом деле был мастером этого орудия, и отбил камень в сторону, когда тот долетел на расстояние вытянутой руки. "Голыш" ушел в воду, булькнув.
   Но именно мастерство подвело охранника. Если бы он просто наклонился, увернулся от летящего ему в лицо камня, он мог бы следующим движением ударить сержанта "демократизатором" под коленки, в печень, а если повезет, то и по горлу. Но, отразив, словно теннисной ракеткой, булыжник, он проиграл в атаке.
   Следующее, что охранник почувствовал, это кулак, вонзившийся ему в рот. Падая в темную воду, он успел ухватить за одежду сержанта, и потащить за собой.
   Они вынырнули, кашляя и отплевываясь одновременно. Лезвие ножа, который под водой раскрыл охранник, блеснуло в лунном свете, как плотва, ложащаяся на бок. Он пырнул, но лезвие скользнуло по ребрам. Сержант закричал, рванулся, подняв корону брызг, и постарался схватить охранника за горло. Оба они одновременно ушли под воду...
   Женский крик резал воздух в салат. Джессика вопила, как полоумная, увидев, что вода, в которой барахтались мужчины, темная вода, в свете прожекторов казавшаяся свинцовой, вдруг пошла радужными разводами, будто утопили дырявую канистру с бензином. Она и не представляла, что кровь на воде при таком угле освещения переливается, как жидкий жемчуг.
   * * *
   - Мы привезли ту суку, - охранник вытолкнул перед собой девушку.
   Руки у нее были связаны за спиной, а из разбитой губы текла кровь.
   - Что она натворила? - удивился Паша. - Пробралась на пароход? Так у нас своих профессионалок хватает, - он небрежно махнул рукой. - Отправьте на берег. Уму разуму, я вижу, вы и так уже успели ее научить. И, кстати, мне надоело, что на пароход все время кто-то пролазит.
   - Мореход, один из наших людей скорее всего утонул, убит, или... типа того.
   - Что?! - Паша поднялся во весь огромный рост и словно навис над охранниками, которые тоже были не из рахитов. - Убит, или "типа того".
   - С ней был парень, они пытались захватить катер. Он сцепился с моим напарником. Упали вместе в воду. А дальше - не знаю. Но кровь на воде была.
   - Вот врет, - затараторила Джессика. - Врет ведь, и даже не краснеет. Да, был там парень, так разве я не крикнула, не предупредила этих псов цепных, что он напасть пытается? Этот парень просто псих, но мне и в голову не пришло, что он станет убивать. Сказал - прогуляемся на пароход? Я согласилась, мне как раз надо было поговорить с этим, как его, Синбадом... нет, вспомнила, Мореходом. А он вместо того, чтобы билет на катер купить, придурок, кинулся...
   - Заткнись, - прервал ее Паша. - Она говорит правду? Она на самом деле предупредила вас, закричав?
   - Да не так уж она и громко заорала, - насупился охранник.
   - Так, чуть чуть...
   - Я вас не для того держу, чтобы еще слуховые аппараты покупать. Развяжи ее. Я - Мореход. Зачем ты хотела меня видеть?..
   - Подожди, Паша, - запротестовал охранник. Ты не все про эту девку знаешь. Эй, - крикнул он другому, который стоял на палубе. - Приведи саксофониста.
   - Какого еще саксофониста? - нахмурился Павел.
   - Который в бане дежурил.
   - А... Которому морковку...
   Девица прыснула.
   - Нет, только персик, да к тому же в рот всего лишь в рот засунула. Она, она засунула! - заверещал, вбегая, саксофонист.
   - Я ее в любом виде узнаю, она, она сука, - он подлетел и дал ей пощечину, но тут же был отброшен в угол мощнейшим ударом пашиного кулака.
   - Тут я один могу бить, казнить и миловать, - пояснил Мореход и подождал, пока саксофонист, кашляя и отплевываясь, встал на ноги.
   - Ты мне ребро сломал, - жалобно простонал он.
   - Только одно? - ехидно поинтересовался Паша. - Старею.. Так, по порядку. Сначала говори ты, - и он посмотрел на Джессику.
   - С глазу на глаз, - гордо ответила она.
   - Валите, - Паша махнул рукой охранникам, - Да развяжите вы девку-то! Я что, ее бояться должен?
   Дежуривший на палубе охранник подошел, достал нож, чтобы перерезать веревки, и удивленно воскликнул, увидев ее лицо:
   - Да это ж та самая...
   - Опять - та самая? - нахмурился Паша.
   - Мы ее в кабаке подцепили, и она рассказала, что они вместе с дружками банк в Камышевске ограбили. Слышал? Так вот один из их гоп-компании кинул остальных и с мешком бабок деру дал. И она предложила того кидалу нам показать, чтоб, значит, ее долю вернули, а уж остальное - нам. С пацанами мы к Старику посоветоваться поехали, он как раз в сауне отдыхал. Старик сказал - в подвале пока ее подержать, проверить сказку, да только потом сам знаешь - такое началось! Старика угрохали. Я думал, она до сих пор в подвале сидит.
   - Ага, без еды и воды, - Джессика поджала губы. - Накося, выкуси.
   - Ну, забыли про тебя, сестренка. Без обид.
   - Но как ты выбралась? - спросил Паша. - У Старика двери были крепкие, он сам за крепкими дверями годков сорок отсидел, так что толк в них понимал. А уж сколько он крепких дверей в молодости пооткрывал, так и не сосчитать.
   Джессика выразительно посмотрела на саксофониста.
   - Он тебя выпустил? - удивился Паша, а потом хлопнул себя по лбу. - Ну, конечно же! Вместе с тем залетным, с которого татуировки после душа смылись...
   - Он меня под мужика положить хотел, а деньги себе взять. Вот и выпустил меня из подвала, чтоб ни с кем не делиться, ваших, профессионалок не вызывать. А мужик тот - вовсе не "залетный", как ты говоришь, он сейчас...
   - Все вон! - вдруг крикнул Паша, а вслед суетливо выходящим добавил. - А саксофониста придержите... Говори дальше, - жестом он предложил Джессике стул. - Голодная?
   - Еще как. Я всегда голодная.
   По внутренней связи Паша попросил принести ему в каюту еду. Принесли остывший шашлык, лепешки, зеленый лук и кувшин вина.
   - Сразу видно, ты - широкая натура, - отметила Джессика.
   - Можешь жрать и говорить одновременно, - напомнил Паша. - Сначала поясни, что ты за птичка?
   - Случайная. Еду я, значит, с Васьком...
   - Каким еще Васьком?
   - Да "дальнобойщика" так звали, с которым путешествовала... сам понимаешь. И вижу - на обочине навороченная тачка стоит, а менты документы проверяют. Говорю Ваську - тормози, мне сходить. Сам посуди, чего в кабине грузовика трястись, когда вот они, трое обеспеченных папашек сами в руки идут. И ехать удобно, и бедную девушку не обидят... Ах, как я просчиталась... Джессика покачала головой.
   - Как ты просчиталась? - уточнил Паша.
   - Оказывается, когда эти трое уезжали из Москвы, там кого-то грохнули, а они рядом находились. И мало того, что убили, да еще из сейфа все выгребли. Вот и оказалось, что за папашками гонятся, а мне вместе с ними под пулями крутиться пришлось....
   - Значит, акции завода у них? - быстро спросил Паша.
   - Шут его знает, - она пожала плечами. - Сумки какие-то у них были, только с каждым "наездом" вещей все меньше и меньше остается. А вот есть ли в тех сумках акции, не поручусь. Банк-то мы на самом деле не грабили. Им деньги нужны были, потому что джип разбили, а ехать надо, вот один из них и заказал перевод в Камышевское отделение. Да только о переводе этом прознали те, кто за ними гнался, и поджидали, когда мы в банк за деньгами придем. Пришлось сымпровизировать.
   - Так что ж ты Старику лапшу вешала про ограбление, и то что вас подельник кинул?
   - Мешок с деньгами на самом деле сначала пропал, а потом вдруг объявился, хотя мы думали на парня, которого по дороге подобрали. Но он, очкарик этот, вроде не при чем оказался. А так, не исчезни эти деньги на время, мы бы далеко отсюда были, наверняка уже в Москве. А потом все завертелось, закружилось...
   - Значит, акции все-таки у них, - задумчиво повторил Паша-мореход. Недаром москвичи так за ними охотились. Стоит только обыскать... Или допросить... так, жестко допросить...
   - Ничего у тебя не получится, - заявила Джессика, вгрызаясь в пахнущее дымом мясо.
   - Почему?
   - Все трое утверждают, что ни к убийству, ни к ценным бумагам отношения не имеют. Просто не повезло - оказались не вовремя и не в нужном месте.
   - Ну, посмотрим что они станут утверждать...
   - Давай, давай, - развязанно подбодрила Джессика. - Запытай до смерти двоих, до них еще можно добраться. А акции - возьми и окажись у третьего. Того, что у Адидаса держат. К нему тебе не подобраться.
   - Так значит, козыри у Адидаса?
   - Никто не знает, какая из трех карт - выиграшная, - в тон ему ответила Джессика и с сожалением посмотрела на опустошенный ею поднос, а вина так и не выпила, - Это как у наперсточников, понимаешь? Никто не знает, где спрятан шарик.
   - А не проще ли посмотреть под всеми тремя? - улыбнулся Паша. Он любил, когда доходчиво объясняют.
   - Московские бандиты, залетные, как ты говоришь, как раз и пытались это сделать. Что с ними стало? Их убили всех до единого. Вот я и полагаю, что даже тебя, Великий Мореход ибн Синбад, убьют, если ты начнешь переворачивать все наперстки. Таковы правила Игры. И Адидаса убьют, если он вздумает сделать тоже самое. Вы друг друга убьете, а есть, я полагаю, другие заинтересованные лица, которые не позволят кому-то одному получить преимущество. Придется всем играть по правилам, вот так вот, Мореход.
   - И ты пробралась сюда, чтобы сообщить мне это?
   - Я собираюсь помочь тебе выиграть.
   - Ну да? С какого интереса?
   - Сложно прожить молодой девушке без покровителя... И прикажи, чтобы еще пожрать принесли, я когда нервничаю, очень быстро перевариваю.
   * * *
   Паша-мореход пил и старался не опьянеть. Напротив него сидел бандит по кличке Стриж и старался делать то же самое.
   - Договор, Мореход, у нас... был в силе, - слегка заплетающимся языком говорил Стриж. - Но, в силе - БЫЛ когда? - словарного запаса ему явно не хватало. - Когда, блин, по рукам ударили, тогда и был. А после?
   - После договор надо тоже выполнять, - кивнул Паша. - Если: по понятиям.
   - Мореход, ты конкретно не врубился. Сейчас у нас что?
   - Пятница, - мрачно ответил Паша-мореход. - Или тебя который час интересует?
   - Меня интересует - раз - что Саида, директора в распыл пустили, заодно и какого-то мента, что поблизости оказался. А, два... - тут Стриж неудачно опперся локтем о край стола той рукой, которой по счету загибал пальцы, локоть соскользнул, а вместе с локтем и часть скатерти. Хрустальные бокалы и графин с водкой разбились о палубу.
   - Опять... - пробормотал Паша. - Говорят, к удаче, - и жестом, поманил официантов, чтобы они сменили сервировку.
   - Ну и что? - продолжил он разговор, подливая в рюмку собеседнику. Нам-то какое дело до директоров там всяких и ментов?
   - Тебе-то - какое! Посреди реки живешь, как остров Швейцария.
   - Швейцария - не остров.
   - Все равно, блин. Его ни фашисты, ни коммунисты не тронули, знаю, в натуре, кино видел. И до тебя им не добраться. Наши наедут, так заречные вступятся. И наоборот. А мою братву уже шерстить начали. Хер знает, за что берут? Патрон находят, и в тюрьму. Это ж беспредел какой-то! А у меня, сам знаешь, основной контингент - синие, тубики... Им лишняя ходка - и крантец. Так если б за дело ходка! - он стукнул кулаком по столу, но на этот раз свалилась только посудина с солеными огурцами.
   Паша-мореход жестом остановил официанта, который хоть и стоял в отдалении, но увидел, и кинулся поднимать.
   - Если твоим котам залечь надо, милости прошу, - сказал он. - Всех приму, кто решил у меня отсидеться.
   - Нет, не только в этом дело, - пояснил Стриж, сам себе налил и жадно выпил. - Власти на Адидаса поставили.
   - Мы Адидасу ничего не предъявляли, - Паша скривил губы. - Если у тебя по этому поводу мандраж, давай разбираться. Свою долю, которая от Адидаса, я ему верну.
   - Да у тебя там и доли никакой нет, - быстро перебил Стриж.
   - Вот видишь? Значит, это твой "стоп". А договор - в силе.
   - Мореход, я тебя уважаю, - Стриж дотронулся до груди. - Хоть ты и челюскинец, на общак никогда не жалел. Но и Адидас - авторитет большой имеет, особенно среди зелени и отморозков.
   Меня еще старики уму-разуму учили. А кто, кто, вспомни, блин, первые джинсы привез с лейблами, и впаривал за пол цены? А потом - видяки, тачки косоглазые... Кто обезьянник к цивилизации приучил? И он ведь с них не драл, за некоторыми до сих пор файфок имеется.
   - При чем здесь джинсы? - Паша поморщился. - И видеомагнитофоны?
   - Да весь мой молодняк к Адидасу перекинется, если сила за ним. А менты поквитаться уже хотят. Сам знаешь, за своего они всегда поквитаются. Так что нам с тобой, Паша, хоть ты и мореход, против силы и поросли не выстоять. Тогда на хрена наш договор?
   - А теперь слушай, Стриж, сюда, - Паша наклонился, поднял один из рассыпавшихся по палубе огурцов, выпил из рюмки, а после с хрустом закусил тем самым огурцом. - Уникальный засол, - пояснил он. - Ни капли уксуса, вместо кислоты - смородина.
   И еще секрет - банки надо хранить на дне колодца. А теперь о главном... Сам спросил, сам и слушай.
   - Чего я такого спросил? - неуверено поинтересовался Стриж. - Вроде, ничего такого не спрашивал.
   - Ты спросил - сейчас у нас - что?
   - Сейчас у нас что? - как завороженный повторил за ним Стриж.
   - Пятница.
   - Это я понял.
   - Завтра будет суббота.
   - Паша, ты че, горбатого лепишь? При чем тут календарь?
   - А в субботу, Стриж, че произойдет?
   - Че, Паша? Выходные?
   - В субботу, братан, произойдет собрание акционеров Электролампового завода.
   - Знаю, Паша, - обрадовался, что попал в струю, Стриж. - У меня дочка в третьем классе - утром на кухне газету читала. Я как раз яичницу кушал. На сале. Ох, люблю на сале, да с нашинкованным пореем. Точно, Паша, в субботу. На первой странице пропечатано, состоится собрание. Но нам-то какое дело? Мы че, он засмеялся, - на заседание пойдем? А после - концерт самодеятельности?
   - Пойдем.
   - С какого?..
   - Объясняю - с какого. Кто хозяин города?
   - Старик был, да Учкан... Ну а теперь... Теперь мы с тобой, двое вроде... Пока мы... Разве что Адидас третий... - Стриж поморщился. - А в смутное время и чечены голову поднять захотят. Так что разборок не избежать.
   - Брось, Стриж! Бензоколонка, рынок, ларьки, да пара шлюх на обочине? Все, что надо иметь, прежде чем встретить старость?
   - Не понял?
   - Если, скажем, я, - тут Паша постучал себя в грудь надкусанным огурцом, - стану хозяином Электролампового?
   - Еще немного поясни, а, Паша? - неожиданно жалобно попросил Стриж, Мне чуток надо, и я уже начну догадываться.
   - Какие деньги на заводе крутятся?
   - Большие. Но как до них добраться? Хоть ты стань директор, хоть генеральный. Там же безнал, там бухгалтера всякие, проверки, инспекции. Бумажки, а не конкретные бабки. Разве что заводскую кассу взять на гоп-стоп? А как потом людям жить? У меня самого братья, свояк, хоть и падла, там ишачут. Они же с голодухи подохнут без зарплаты. Да за такое западло - заводскую кассу взять - свои же опустят...
   - Кто говорит об ограблении? - Паша улыбнулся так, чтобы это было незаметно для собеседника. - Наоборот. Если завод твой, можно и зарплаты повысить, и вовремя их платить, и отчисления в бюджет города...
   Теперь Стриж засмеялся и хлопнул себя по лбу.
   - Ясно! Кто заводом владеет, за того стеной станут все, кто на зарплате. Это настоящая власть, весь город... Те же менты, вместо того, чтобы давить, тебя еще и охранять станут. А можно и... депутатом там стать, верно, Паш? Ты мЕр, а я - законодательное собрание в полном составе, - и он с опаской посмотрел на Морехода. - Друган, ты не подумай лишнего, договор в силе, если ты знаешь, как Электроламповый отыметь. Я просто хотел детали перетереть.
   - Не так давно, - Паша доел огурец. - Всего-то несколько дней назад в Москве замочили одного весьма авторитетного, но не в наших с тобой кругах, Стриж, человека. А вот в сейфе этого человека хранились документы, удостоверяющие, - он поднял указательный палец руки, в которой уже не было огурца, так как съеден, - удостоверяющие законное, подчеркиваю, законное владение частью Нововладимирского электролампового завода...
   - Паша, кореш мой бесценный, - Стриж распахнул руки как для объятия, так это - ты! Ты живодристика того мокнул? Бумаги у тебя?
   - Нет.
   - Но?.. Тогда в чем базар?
   - Бумаги в городе, поверь мне! Где им еще быть, если в субботу состоится собрание, на котором определится хозяин?
   - А как они окажутся у нас?
   - Где намечено собрание?
   - Где... Я думаю - в театре. Там зал большой. Стой! Я понял! Нет, не понял, - признался Стриж.
   - Ты когда стрелку забиваешь, прежде думаешь - в каком месте?
   - Еще как думаю. Я "стрелки" только там забиваю, где каждую дверь, ступеньку, окно, а то и каждую кочку, каждый камешек знаю...
   - Вот и тот, у кого документы, наверняка провел рекогносцировку.
   - Реко... чего?
   - Сориентировался на местности.
   - А, понятное дело.
   - А вдруг собрание перенесут в другое место?
   - Куда?
   - А хоть бы на мое корыто? - Паша сделал широкий жест.
   - С какой стати? Нет, я понимаю. Здесь, на своей территории, любой хмырь, будь он, даже не знаю кем, но... Тут ты все решишь, кем, кому и как быть... Ну, или... - он осторожно посмотрел на Морехода и поправился, - МЫ решим, раз вместе в деле, - и, увидев утвердительный кивок собеседника, обрадовался, хотя и спросил, - а как ты собираешься помешать провести собрание акционеров в театре?
   - А вдруг - театра не будет?
   - Как это - не будет?
   - Сгорит ненароком...
   - О, е...
   * * *
   - Я преступник, вор, фарца, мразь, - лицо у Адидаса покраснело. - Вы сажали меня, били на допросах... Но я не стану взрывать театр, в котором соберутся десятки людей. Да, я "закажу" человека, если он мне мешает. И спать буду спокойно, когда его "мокнут". Но я не стану убивать людей, которым мне предъявить нечего, да даже и не знаю я их!
   - Ты теперь на службе, сынок, - произнес помощник мэра.
   Помощник был лет на десять моложе Адидаса.
   - Я не ссучивался, - холодно заметил Адидас. - У нас были общие интересы, а теперь их нет.
   - Жалко тебя, - вздохнуло "Лицо городского масштаба!. - Жалко твои косточки.
   - А мне жалко твой семейный бюджет, - оскалился Адидас. - Не будет меня - не будет у тебя новой машины и экзотического отдыха.
   - Свято место пусто не бывает. Найдется другая корова, которую доить.
   - Ты сначала найди ту "корову", кто мое место займет. Я это место всю жизнь делал. Найди такого же.
   - Ладно, ладно тебе - помощник мэра города, "Лицо городского масштаба", приятно улыбнулось. - Раскипятился. Чего ссорится, Адидас? Ты не понял. Кто же собирается убивать людей, взрывать здание? Ты что - идиот? Я имел ввиду представить дело так, якобы в здании заложена бомба. И представить это в тот момент, как только мы узнаем, у кого украденные акции. Сорвать, понимаешь, голосование. Тем самым мы спасем город, в том числе городской бюджет. Нам потрясения не нужны, сам знаешь - завод всех кормит. Сделаем доброе дело во благо новоладимирцев, только и всего. И никаких бомб, никаких взрывов!
   - Голова, - покачал головой присутствовавший при разговоре начальник управления милиции. - Во как придумал!
   Понял, кулема? - обратился он к Адидасу. - Как ты с твоими мозгами в авторитеты выбился - ума не приложу. Вот он - голова!
   - и указал на помощника мэра. Да такой голове всей страной руководить надо, или на худой конец таможенным терминалом каким.
   - Избиратели сделают правильный выбор, - согласился Адидас.
   * * *
   - Три карты, три карты, - оперно пробормотал Паша-мореход.
   - А у меня, выходит, ни одной.
   - Ни одной, - вздохнула Джессика. - Ренат - у Адидаса. Димка с Семеном в больнице, и охраняют их, поверь, ой как охраняют... Милиция!
   - Можно, конечно, попробовать... - задумался Паша.
   - Попробуй, - кивнула она. - Только их сразу убьют, в случае чего. В случае, если у тебя появится шанс до них добраться.
   - Хочешь сказать - играют без меня? Я - неудачник?
   - Нет, не хочу этого сказать. Шанс есть.
   - Какой? - он встрепенулся.
   - Я.
   - Ты?
   - А кто знает, что я не из их компании?
   - Подожди, - Паша сделал рукой протестующий жест. - Известно, что от офиса, где убили посредника и сперли акции, отъехал автомобиль, в котором сидели три мужика. Про тебя речи не было.
   - Вот именно. Но те, кто следит за развитием ситуации, - пояснила она в манере популярной телеведущей, - знают, что и в Камышевске, и здесь, да и намного раньше - я путешествовала вместе с ними.
   - Но ты же сказала - случайно...
   - Что я сказала, так только ты теперь знаешь. Но другие этого не знают...
   - Не поверят... - с сомнением посмотрел на нее Паша. - Не поверят, что ты такая крутая, чтобы акции вдруг оказались у тебя. Ну, представь! Собрание учредителей. Трое мужиков, и один из них может оказаться владельцем акций...
   - Может, - подтвердила Джессика. - И любой из них мог убить Трупина, у каждого были свои причины.
   - На жмурика - наплевать. Как пойдет игра, ответь мне! Ведь "козырь" не должен сыграть, в этом все заинтересованы. У каждой стороны будет свой план, как перехватить его, да только надо сначала выяснить - кто "козырь". Ты кушать еще хочешь? - буднично поинтересовался Паша, а Джессика отрицательно покрутила головой в ответ. - На этом все строится, пойми! Адидас предъявит татарина. Татарин - без вопросов, на него можно ставить, солидняк. Городские власти еврея и этого, патлатого из больницы. Патлатый - не серьезно, а вот на рыжего клюнут. А что у меня - всего лишь ты? Дешевая шлюха?
   - Мореход, у тебя найдется клочок бумаги?
   - Зачем?
   - И карандаш. Я составлю список.
   - Список - чего? - Необходимых вещей. И если эти вещи у меня будут, а после ты скажешь, что на меня, плечевую блядь, "ставить" бессмысленно, выбрасывай за борт. И меня, и те вещи. Я только скажу: "Не щмогла", прошепелявила Джессика. - Спорим, ты этого не сделаешь?
   - На что пари? - живо откликнулся Мореход.
   - На все.
   * * *
   Стриж слился со стеной. В одной руке у него была канистра с бензином, а другой, в толстой горнолыжной перчатке вьетнамского производства он держался за фигурное украшение, обрамляющее окно первого этажа. Продвинул пальцы повыше, уперся в пыльное стекло и аккуратно надавил у самой рамы. Скрипнула окаменевшая замазка, и стекло провалилось вовнутрь, упав на что-то мягкое. Оставалось только просунуть руку и поднять шпингалет. Перчатка не понадобилась, стекло не треснуло.
   Когда-то, в давние времена, Стриж сам работал в этом театре осветителем, а спектакли тогда собирали аншлаги. Не говоря уже о тех днях, когда на гастроли приезжали артисты из Москвы или Питера. Окно с вываливающимся стеклом сослужило хорошую службу многим, кто не смог достать билет. Он сам по несколько раз в месяц закреплял на место выдавленное стекло, но всякий раз "закреплял" его так, чтобы безбилетники, выдавливая, не поранились.
   Не потому, что был сердоболен, просто среди них могли оказаться кореша.
   Теперь и ему пригодилось это окно.
   Рукой в перчатке он уцепился на подоконник и подтянулся, держа в другой канистру с бензином. Некоторое время всматривался в темноту. Темнота безмолвствовала.
   Перекинул ногу, оседлал подоконник, а затем бесшумно проскользнул внутрь.
   Где находится дверь из помещения, куда он попал, Стриж помнил и ориентировался, зрения тут не требовалось. Несколько шагов - дверь, а за дверью - коридор. Коридор был также темен.
   Добрался до лестницы вниз, но на первой же ступеньке оступился. Уроненная канистра загрохотала, скатываясь. Замер, присев. Канистра достигла пролета, легла на бок, и шум, издаваемой ею, утонул в темноте.
   Стриж решил сделать все сам. Конечно теперь, после того, как Учкан оставил мозги на подушке, Стриж мог с полсотни людей привести за собой. Крепких пацанов, готовых на все. Но в серьезном деле полагаться можно только на тех, кому безрассудно доверяешь. А безрассудно доверял Стриж только себе.
   Спустился вниз, поднял канистру. Теперь - по лестнице дальше, придерживаясь за перила.
   Все, на месте.
   Стриж достал из кармана фонарик, включил, и, зажав его, словно сигару за кончик, зубами (так было удобнее, чтобы освободить руки) открыл трансформаторный щит.
   Поворачивая голову, чтобы посветить, нашел нужные провода. Оставалось сделать всего ничего. Вывентил пробку, присоединил заранее запасенные отрезки провода. Открыл горловину канистры...
   Дело - сделано. Как только на сцене театра включат, вернее, попытаются включить свет, пробежавшая между двумя оголенными проводами искра воспламенит пары бензина, а дальше рванет все, что еще остается в канистре, то есть литров двадцать.
   Стриж гордился собой. Во-первых, он использовал знания, полученные в профессиональном училище. Не стал связываться с каким-то там гексогеном. Мелькнет синенькая искорка, и пламя, вырвавшись снизу, сметет все. Второе свет на сцене включат, вероятнее всего, перед тем, как начнется собрание. Он ведь сам в прошлом - осветитель. Заранее проверят, как настроен свет... Может, за сутки...
   Пламя вырвется снизу, вот по этой лестнице, за кулисами полно горючего хлама, а потом загорится занавес, и огонь перекинется в зрительный зал...
   Люди, которые придут готовить зал к спектаклю, он так и подумал про себя - "к спектаклю", успеют выбежать. Они ведь профессионалы и понимают, как надо поступать в подобной ситуации. Ну а пожарным вряд ли что удастся отстоять.