Костин Сергей. Счастливчик

   Я забрел в гущу деревьев, насобирал всевозможных пло­дов и уселся в тени, чтобы оценить по достоинству пода­ренные дары природы на вкус.
   Но долго рассиживаться не пришлось.
   Ровный гул, оцененный мной как звук спускаемого с неба летательного аппарата, заставил меня вскочить на ноги и броситься к месту нашей посадки. Еще со времени моего пленения у меня осталось неприятное отношение к неожи­данно появляющимся с неба космическим кораблям.
   И я не ошибся. Продравшись через кустарник, я увидел опускающийся рядом с нашей развалюхой первоклассный I военный лайнер. Мозги вежливо подкинули необходимую информацию. Класс корабля – МРК (Межпланетный Раз­ведывательный Катер). Вооружение – пять двадцатидюй­мовых пушек. Экипаж восемнадцать человек. Предназна­чение – обследование новых территорий.
   Я уж хотел с радостными воплями броситься в объятия спасителей, но вовремя остановился.
   Только на одних видах космических кораблей носовая часть окрашена в черный цвет.
   Передо мной возвышался Космический Пират
   Из Пирата выскочили несколько человек и подбежали к нашему корыту. Если девчонка не совсем свихнулась, то она должна была давно задраить все люки и вести себя слов­но провинившаяся мышь. Но, очевидно, у Янины в голове бродили совершенно другие мысли.
   Она выплыла из корабля, словно принцесса, встречаю­щая свое рыцарство, возвратившееся из дальнего похода. Какая непростительная глупость. Девчонке попросту дали прикладом по голове и потащили на Пирата.
   Что должен делать настоящий мужчина, который видит, что с женщиной, к которой он… ну не важно как отно­сится, уводят плохие ребята?
   Мой стремительный бег сделал бы честь любому стайе­ру по обе стороны зеркальной границы. Мощь и сила пря­мо выскакивали из меня.
   Но ненадолго.
   Когда загромыхали все пять бортовых орудий и вокру! меня стали образовываться десятиметровые воронки, я слег­ка умерил прыть, чтобы через секунду развернуться на сто восемьдесят градусов и ломануться под прикрытия спаси­тельных деревьев. Да. Я спасался бегом. Можно подумать, что Ночные Охотники такие отважные ребята, что способ­ны отдать свою жизнь за горсть сожженного пепла. Прежде всего сохранение жизни. А уж потом все остальное. С дев­чонкой пока поступили достаточно вежливо. Хорошая встряска ей не помешает. И если меня прибьют, то ей уже ничто и никто не поможет.
   Я бежал прочь, петляя среди деревьев, перескакивая че­рез песчаные ловушки, скользя по редким ледяным пло­щадкам. А вокруг меня бушевала буря. Ребята всерьез ре­шили избавиться от последнего местного аборигена. Даль­нобойность орудий Пирата впечатляющая. Беги я хоть це­лый день, они запросто могут контролировать меня и бомбардировать.
   А посему я решил умереть. В переносном смысле, конечно.
   Песчаная ловушка жадно поглотила меня со скоростью межпланетного почтового спутника. Засосало так, что я даже слегка испугался. Нужно было найти яму поменьше. Но что сделано, то сделано. Достигнув глубины около двенадцати мер, я с силой заработал руками и, применяя эффект вы­теснения массы посредством быстрой вибрации, двинулся в сторону заранее намеченного пятна льда. Единственное место, где меня не засекут чуткие радары Пирата.
   Ловушка не хотела отпускать законную жертву, но я сказал ей волшебное слово и она сдалась. Двадцать мер по го­ризонтали дались мне не менее тяжело. Постоянное сотрясание в почве нарушало Дорогу, сбивало с места воздушный мешок. (Я, кажется, слегка проговорился.) Скорость падала. Но я все же был уверен, что дотяну до ледника и не задохнусь. Что и случилось. Заползти в толщу льда гораздо проще, чем это может показаться на самом деле. Это в об­щем—то закон Тверди. Чем тверже материал Дороги, тем легче по ней двигаться. Я не имею в виду особо прочные образо­вания, но это из другой темы.
   Стрельба прекратилась. Ребята потеряли меня, и если они полностью доверяют приборам, то скорее всего дума­ют, что я валяюсь, разорванный на такие мелкие кусочки, что даже вездесущие сенсоры не воспринимают остаточное тепло. Хвала приборам!
   Немного подождав, я чуть поднялся вверх, выколупал во льду небольшие отверстия, готовый в любую минуту бро­ситься обратно в глубину льда. Но вроде все в норме. Никто не стреляет. Можно и высунуться подальше.
   Как я и ожидал, меня никто не искал и никому я был не нужен. Пиратский корабль уже продувал вспомогательные системы и готовился взлететь. А где—то внутри находилась женщина, которую я обязан был вернуть в положенный мир. На положенное место. Или по минимуму обеспечить отно­сительную безопасность. Бедняга. Она так и осталась при своих интересах. Держалась бы меня, дура, все могло быть иначе.
   Пират громыхнул. И напоследок пульнув по нашей кос­мической развалине, опалил землю горячей вспышкой и метнулся к звездам. Вот и все. Миссия закончена.
   Я выбрался из своего укрытия и побрел к разрушенному кораблю.
   Один, один, совсем один. На целой планете. Где нечего ждать, кроме смерти или такого же залетного Пирата. Стоп!
   Интересная мысль посетила меня. Пират. Не кажется ли тебе, Счастливчик, что прибытие этой калоши слишком неестественно. Словно за нами следили и только ждали под­ходящего момента, чтобы схомутать. И почему им понадо­билась только девчонка? Какую роль она играет в неизвест­ной мне игре? Скрытые в ее прелестной головке секретные сведения? Может быть. Тогда вполне объяснимо такое боль­шое количество Янин на той планете. Она пряталась. А тут подвалил я, и девчонка попробовала воспользоваться услу­гами Охотника—идиота.
   В общем, звучит вполне логично. А главное, подпадает под стандартные условия поиска.
   Какой к Великому Светилу поиск.
   Я врезал кулаком по обшивке. Корабль отозвался глу­хим коротким эхом и развалился на несколько огромных кусков из конструктора «Сделай сам».
   На чем искать? На этой груде ни к чему не пригодного металлолома? Хотя…
   А почему бы не попробовать? Давай, Академия, помо­гай своему пасынку… Повернуть мозги на девяносто граду­сов и выжать все, что в них спрессовано.
   Это не просто тяжело. И не просто мучительно больно. Иногда мне казалось, что задуманное невыполнимо. Но я ступил на Дорогу и мне придется пройти ее всю. От начала безнадежности до конца надежды.
   Если бы кто—то за эти три дня увидел меня и обратился с самым элементарным вопросом, держу пари, он бы оби­делся до конца жизни. Я не слышал, что творится вокруг. Я не замечал, что день сменяет ночь. Голод, жажда, усталость. Ничего не существовало для меня. Зомби. Я был обыкно­венным зомби. Который делал запрограммированную ра­боту.
   Разбирал корабль на миллионы частей, что—то скручи­вал, что—то свинчивал. Соединял, менял, варил и заматы­вал. Я видел себя как—то со стороны. Перемазанного, в гру­де железяк, с опухшими глазами и запавшими щеками.
   Трое суток я метался как бешеный. А на четвертый сва­лился без памяти. Впервые за всю свою жизнь. И спал ров­но двое суток. Не просыпаясь.
   Едва я разодрал глаза, то попытался вспомнить, что я такого мог натворить интересного. Ничего не помню. Толь­ко начало. Когда мозги разорвались и превратились в ма­ленькое конструкторское бюро со штатным расписанием сотрудников. И, кажется, я пробовал ремонтировать корабль.
   Корабль?
   Этого не могло быть. Вернее, это не мог быть мой ко­рабль.
   На ледяной площадке среди искореженного металла и оставшихся запчастей стоял элегантный, словно с журнала мод, рыбообразный космический катер. Готовый к полету и эксплуатации по полной программе. Только стереть мас­ляные разводы с обшивки.
   – Это сделал я?
   – Да, парень. Это сделал ты.
   – Но это чудесно!
   – Не скромничай, парень, ты гений. Соорудить из третьесортного дирижабля ультрасовременный катер, здесь сло­ва не нужны.
   – Значит, я могу лететь?
   – Без сомнения. Лети на здоровье. Только захвати пре­сной воды и фруктов. Там витамины.
   – Это действительно мой корабль?
   – Да, парень. И ты только посмотри его начинку. Разговоры с самим собой настраивают на рабочий ритм.
   А кораблик в самом деле получился превосходным. Как я его собрал, не представляю. Но главное, чтобы из той горы лишних запчастей, которые остались от старого ко­рабля, не забыть самое необходимое, без чего нельзя обой­тись в открытом космосе. Монтировку и домкрат.
   Усевшись в единственное на борту кресло пилота, я оки­нул взглядом тесную кабину. Здесь поработала рука масте­ра. Никаких вам душевых и мини—соляриев. Все самое не­обходимое. Одно ведро для этого, второе – для этого. И достаточно.
   Теперь приборы. А вот здесь еще интереснее. Несколь­ко датчиков с нацарапанными вручную цифрами. Никаких штурвалов и всесильных компьютеров. Только ручка управ­ления да пара педалей. Все гениальное – просто. Скорость, судя по дополнительным делениям на спидометре, достига­ла крейсерской. А это значит, что я полностью переделал двигатель. С ума сойти!
   Через час, обмотавшись ремнями, я закрыл глаза, про­читал единственную, позаимствованную из книг Акаде­мии, молитву и дернул рычаг, предназначение которого заключалось в единственном слове – «взлететь несмотря ни на что».
   Моя «ласточка» чихнула, подпрыгнула на месте и… за­тихла.
   – Не понял?
   По всем правилам космонавтики я уже должен был на­ходиться в открытом космосе. Но «ласточка» молчала.
   И тогда на меня навалилось безразличие.
   Ради чего? Вот единственный вопрос, который метался во мне встревоженным вороном. Ради чего?
   Адреналин вспрыснулся в кровеносную систему, злость захватила тело, и я плюнул на приборную доску.
   В следующую секунду корабль, дико взревев, сорвался с места и, с каждым мгновением набирая скорость, рванул вперед.
   Зомбированый ум позаботился о многом. О пепельнице в рукоятках кресла. О цветных занавесках на крошечном обзорном экране. Даже о холодильнике, который хоть и не работал, но потреблял жуткое количество энергии. А вот подумать о том, как отыскать след Пирата в глубоком кос­мосе, – этого нет. Пришлось пользоваться старым, прове­ренным временем способом. Идти по нюху.
   Автопилота конструкцией корабля не предусмотрено, так что я сидел у штурвала, не отрываясь. Редкие мину­ты, когда я метался к ведрам или за едой, «ласточку» мо­тало из стороны в сторону, как перепившего утренней росы ночного ежа.
   Но подобные неудобства совершенно не расстраивали мою скромную персону. Я радовался, что корабль двигает­ся вперед. Что вскоре я окажусь на хвосте Пиратов. И как следствие – выручу Янину из беды.
   Можно меня спросить – зачем?
   Это даже не долг чести. Нечто другое. То, что я всегда пытался скрыть под маской Ночного Охотника. Я был все­го лишь человеком. Со слабостями и желаниями. И на се­годняшний день самое огромное желание для меня – най­ти девчонку и сказать ей пару слов. Про жизнь и все такое. Но чтоб поняла.
   Через пяток дней я приспособился управлять «ласточ­кой» в состоянии полусна. Это когда голова спит, а руки управляют. В общем—то распространенное явление. И на­шим, и вашим.
   Именно во время такого засыпа меня разбудило един­ственное сигнальное устройство корабля. Булыжник, под­вешенный над креслом.
   Нюх довел меня наконец до нужного места. А именно планеты с целыми пятью лунами. Зрелище превосходное. Серый в крапинку шар, мечется от одной луны к другой, не зная, кому отдать предпочтение. Данная ветреность плохо отозвалась на планете. Одной любимой подари кислород. Другой – воду. А остальные разобрали все, что осталось. Подходящее место для героев. Кислорода нет. Воды нет. Земли нет. Одни скалы да кратеры. Единственный город занимает площадь несколько сот квадратных километров. Накрыт колпаком. Сойдет для начала.
   Поначалу я хотел появиться на планете незаметно. Но тот незначительный факт, что мне все равно придется как– то проникать в город, сделал последнюю затею бессмыс­ленной. Не думаю, что меня встретят слишком недруже­любно. Пространство всегда кишит странствующими бро­дягами. Кто—то ищет приключения, кто—то сокровища. А кто—то и просто бежит от жизненных невзгод. Почему бы мне не стать одним из них?
   В комплект «ласточки» входило только радио ближнего действия. На батарейках от корабельного фонаря. Может, меня и вызывали. Но я этого не слышал. Включив аварий­ные огни и послав в космос сигнал бедствия, я нагло дви­нулся прямиком на купол, надеясь, что если меня не подо­бьют силы обороны, то примут пренепременно.
   На подлете включил радио, оно ожило и затарахтело на одном из межпланетных наречий. Обычно на таком обща­ются звездные волки, избороздившие пространство вдоль и поперек и гордящиеся многочисленными шрамами на щеках. Правда, никто и никогда не спрашивал у них, чем они бреются, раз имеют такие порезы.
   – Борт без опознавательных знаков с аварийными ог­нями! Ответьте станции слежения!
   Ответить можно. Что ж не ответить. И я заголосил тон­ким голосом, имитируя безудержную панику и одновременно чихающий двигатель.
   – Станция! Станция! Требую срочной посадки. Движок в трубу летит. Станция!
   Ребята долго соображали, что означает выражение «вы­лететь в трубу». Но потом решение было принято.
   – Борт с аварийными огнями! Борт с аварийными ог­нями! Срочно прижмитесь к правому посадочному лучу и идите на разворот. Планета «Крошка Мэри» отказывает ко­раблю в посадке. Садитесь на скалы, может, и повезет. Мы высылаем к вам планетный труповоз.
   «Крошка Мэри». Красивое название.
   – У меня заклинило боковые дюзы. Обшивка не вы­держивает перегрузок. И меня сейчас вырвет. Сажусь на купол.
   Ага! Засуетились, стервецы! На скалы посадить захо­тели?
   – Держись луча. – Совершенно другой голос. Более низкий и злой. – Если помнешь хоть одну стойку, я с тебя живого шкуру сниму.
   Хорошее предупреждение. Сказано вовремя. А то я хо­тел плюхнуться именно на стойки приемной ямы.
   Теперь слегка подергаем корабль по сторонам, поигра­ем на нервах. Вправо. Влево. Вправо. Влево. Достаточно. Садимся.
   «Ласточка» выплюнула из дюз последние капли сгорев­шего горючего и спланировала вертикально на посадочную площадку. Хорошо хоть с небольшой высоты. И не помяла ни одной стойки.
   Посадка прошла более чем успешно. Один подбитый о ручку управления глаз. Можно даже не брать во внимание столь мелкие неприятности.
   Перед тем как вывалиться из кабины, я выломал рычаг взлета и зашвырнул его в одно из ведер с отходами. Не то чтоб я беспокоился о целостности корабля, кроме меня никто его не поднимет, но на всякий случай не повредит.
   – Ты что себе позволяешь, грязная скотина?
   Я давненько не слышал подобного ругательства и не сразу нашелся, что ответить коротышке в заляпанном комбине­зоне, встретившему меня у выхода.
   Сунув ему в ладонь один из сохраненных банкнот неиз­вестно какого номинала, я похлопал его по плечу и вежли­во попросил, только чуть повысив голос до звука запускае­мого реактора:
   – Не ори на меня, жирная свинья. Корабль запра­вить, системы проверить. Произвести влажную уборку по­мещений.
   Оставив коротышку наедине со свалившимися поруче­ниями, я двинулся к группе людей, без сомнения, поджи­дающих меня.
   – Техпаспорт на корабль? Права на вождение. Меди­цинскую карточку и справку на РВ. (Радиоактивный вы­хлоп. – Примечание Н.О.)
   Нашли что спрашивать.
   – Ни того, ни другого, ни третьего. – Я расплылся в широкой улыбке, показывая дружелюбность намерений. Но ребята были на работе и не приняли правила моей игры.
   – Карантинная карточка?
   Я пожал плечами. За всю жизнь у меня только один раз болел зуб, да и то по ошибке.
   – В таком случае вы не имеете права выхода в город. Заплатите за горючее, механики помогут вам исправить по­ломку, после чего вы, заплатив стояночную пошлину, не­медленно улетите.
   Совершенно неприемлемые условия. Раз. У меня нет денег. Два. Я заметил дальше на парковочной стоянке Пи­рата. Три. Мне не нравятся эти люди. По—моему, достаточ­ные основания, чтобы остаться. Поэтому скажем правду.
   – У меня нет денег, чтобы заплатить.
   Нечасто сюда прилетают парни без денег. Иначе чем объяснить замешательство встречающих.
   – А зачем вообще сюда залетел?
   Или я дурак, или они туго соображают.
   – Но я же потерпел бедствие. А вы ближайшая планета, до которой я мог добраться.
   Минута на размышление. Время кончилось.
   – Иди посмотри корабль. – Один из встречающих бы­стренько смотался туда и обратно.
   – Потянет на двести брюликов. – И здесь брюлики. Правильно, зеркальная вселенная. Хоть что—то должно со­впадать.
   – Вы хотите купить мой замечательный корабль? – по­мог я ребятам.
   Ребята хотели купить мой корабль, но на весьма непри­ятных условиях.
   – Двести брюликов. Минус сорок за посадку. Минус шестьдесят за парковку. Итого сотня на руки.
   – А прейскурант? – робко попросил я.
   – Если не нравится, мы выкинем тебя с планеты бес­платно. В открытый космос.
   Пришлось ударить по рукам. Все равно у парней ничего с моей «ласточкой» не выйдет. Если только на металлолом?
   – И что мне теперь делать? – поинтересовался я, запи­хивая в карман тонкую пачку денег.
   – Можешь пропить их в баре. Можешь сыграть в мест­ном казино. А можешь купить какую—нибудь старушку на завтрашних торгах.
   Я даже не переспрашивал. Все что нужно, известно. Есть бар, где можно раздобыть недостающую информацию. Есть казино, где необходимо выиграть требуемую сумму. И есть завтрашние торги, где, без сомнения, выставят Янину. Если девчонка до того времени не перегрызет им всем горло.
   В первую очередь – в бар. Корабельная пища хоть и питательна, но ее обычно недостаточно много. А захвачен­ные фрукты имеют свойство быстро портиться.
   Первый же встречный мужик, от которого за версту ра­зило спиртным, указал на местонахождение бара. Пришлось воспользоваться лифтом и заплатить за это удовольствие десять брюликов. Приятные цены. Развитое общество.
   Местная забегаловка мне понравилась. Эдакий неболь­шой стадион, с круговой стойкой и многочисленными раз­ноцветными бутылками. Наверняка контрабандными. Как и все на этой планете—притоне. Пышные девицы, виляя по сторонам широкими бедрами, разносили по столикам зака­зы и то и дело отвешивали подносами подзатыльники осо­бо прилипчивым. Публика напоминала сборище воров, убийц, контрабандистов разных мастей. Встречались иног­да и порядочные рожи. Такие, как я. Но в большинстве своем пьяные.
   В общем, мне понравилось.
   Пролистав грязное меню, я ткнул два раза пальцем в непонятные названия и добавил вслух:
   – И большой стакан молока.
   Бармен скривился, но ничего не сказал. Через минуту он появился снова, подстелил под стакан салфетку не пер­вой свежести и плюхнул рядом две тарелки. На одной ле­жало нечто, напоминающее заплесневелую пшенную кашу. На второй еще шевелящийся кусок мяса.
   – Тридцать пять за молоко. Пять за все остальное.
   Кажется, я заказал не самые дорогие блюда.
   Выложив на стол вышеназванную сумму, я с трудом под­считал, что если дело пойдет так дальше, то к завтрашнему утру я буду иметь минусовой кредит. Но так или иначе, деньги заплачены, еда ждет.
   Каша ничего. Твердая и сухая. И наверняка не свеже­приготовленная. Пришлось вежливо отказаться. А вот вто­рое блюдо ничего. Я долго гонял по тарелке улепетывающий от вилки кусок, пока сидящий рядом сосед не рубанул беглеца кулаком. Я даже не обиделся, что мою еду трогают руками. Зато кусок остановился и позволил себя разрезать на несколько кусков. После чего, правда, все началось сна­чала. Но я парень не промах, смысл уловил. Прихлопывал каждый кусок по отдельности и, пока тот очухивался, от­правлял его в рот. Вкусно и питательно. Единственный не­достаток в том, что после принятия данного блюда в живо­те начались гонки на выживание. Потерпев такое нахальство минут десять и поняв, что долго не выдержу, я забежал в туалет и выкинул из себя ненавистные куски. Они весело запрыгали и навсегда исчезли из моей жизни.
   После этого мучительного выбрасывания денег я вер­нулся на место, чтобы допить молоко. Как того следовало ожидать, на столе не было стакана, а за столиком недавнего мужика. Желание собирать информацию пропало. И, ка­жется, я расстроился.
   В кармане осталось пятьдесят брюликов. Не густо. Осо­бенно если учесть, что добираться до казино придется на лифте. Еще десять.
   Казино встретило меня перезвоном игральных автома­тов, шелестом карт, криками крупье и предсмертными за­вываниями проигравших посетителей.
   Когда я менял оставшиеся деньги, служащий посмотрел на меня так, словно ничего противнее он в жизни не встре­чал. Пришлось ответить ему тем же. За что он оставил себе преждевременные чаевые и бросил мне три фишки.
   И это все, чем мне придется начинать новую жизнь?
   Пошлявшись мимо азартных игроков, я присел за ру­летку.
   – Делайте ставку, благородные господа. – Странное какое—то обращение. Но мне нравится.
   Я поставил десять на красное.
   – Восемнадцать черное.
   Я ставлю десять на черное.
   – Восемнадцать красное.
   Я плюю на все и ухожу. А кто—то подумал, что сейчас мне попрет выигрыш? Ночные Охотники не шулера, да и к везунчикам нас отнести можно с трудом. Теперь передо мной стоит только один вопрос: как лучше просадить последние брюлики и отправиться на большую дорогу? Грабить, чего же еще.
   Рядом со мной раздался выстрел, я присел. Но на сей раз все обошлось. Просто какой—то мужик просадил все день­ги и пустил себе заряд в висок. Неприятное зрелище. Толь­ко плечи и кусочек скальпа. А все остальное сплошная дырка.
   Самоубийцу быстро убрали, но на его место никто не встал. Я знаю это поверье. Если хочешь остаться при пос­ледних, никогда не становись на место, обагренное кровью.
   Но лично я никогда не верил приметы. Да и стоит ли рас­страиваться из—за последних десяти брюликов.
   Я бросил жетон в щель и дернул ручку. Повернулся и пошел на выход под ехидную улыбку служащего за окош­ком. Но чем ближе я приближался к окошку, тем большее меня одолевало любопытство. Ведь должно получиться. Зря что ль я расковырял пальцем титановый корпус и сломал ограничитель выигрыша.
   Ответом мне был мелодичный перезвон. И вздох восхи­щения пронесся вокруг. В общем—то и не восхищения, а черной зависти. Потому что по всем правилам казино лю­бое количество жетонов, выпавших из аппарата при игре, даже если аппарат сломался, является выигрышем.
   Ну а дальше я двинулся по кругу. Сейчас главное не останавливаться. Пока хозяева сообразят, что здесь дело не­чисто, пока решат, что предпринять, надо успеть обчистить казино на кругленькую сумму.
   Остановиться вовремя – трудная задача. Особенно ког­да прет удача. Но я не падок до монет. Найдя то количе­ство, что выиграл, достаточным, я закончил игру и вывалил в окошко приличную кучу.
   – Здесь примерно на три миллиона брюликов, – обра­тился я к выпучившему глаза служащему. – Если ты сейчас же выдашь мне два с половиной, все остальное останется тебе. Соображай быстрее.
   Но парень и так уже сообразил, в чем дело, и совал мне в руки пачку банкнот. Такой сервис мне нравился.
   Уже запрыгивая в лифт, я увидел, как в казино с другого конца зала вбегает с десяток людей в строгих оттопырен­ных костюмах. Группа быстрой разборки.
   Но лифт уже уносил меня на нижние этажи гигантского мегаполиса.
   Я снял номер в лучшей подземной гостинице, заказал нормальную пищу и развалился на широченной кровати.
   Хорошо чувствовать себя нормальным человеком.
   Подтолкнув поближе пульт управления прелестями жизни, я притушил свет, включил музыку, а затем и мест­ное телевидение. По всем каналам шла реклама завтраш­них торгов.
   – Только раз в году! Посетите наши торги! Широкий выбор разнообразных товаров! На любой вкус! – надрывал­ся телевизор.
   Я стал подремывать, когда началась демонстрация так называемого товара. И последнему дураку после первых же кадров стало бы ясно, какой товар предлагается на завт­рашних торгах.
   – Лот номер три. Мужчина сорока лет. Физические дан­ные… Лот номер четыре. Женщина тридцати пяти лет…
   Неприятно засосало под ложечкой. Зеркальный мир на­помнил мне о событиях шестилетней давности. Когда я, вот так же. как и эти несчастные, являлся предметом куп­ли—продажи. Захотелось выключить телевизор, но долг Охот­ника заставлял смотреть дальше. Вполне вероятно, что и моя девчонка попадет в число продаваемых. Но время шло. Мелькали кадры. И я не видел знакомого лица с голубыми глазами и упрямо сжатыми губами.
   – Можно? – Молодой парень в белом берете протис­нул в двери коляску с едой.
   – У вас всегда так долго обслуживают? – чисто для проформы спросил я, пялясь в экран.
   Парень ничего не ответил. У него такая работа. Ничего не отвечать. Только улыбнуться, получая чаевые. Причем весьма приличные. Стоимость моей «ласточки». За такие деньги можно быть и поразговорчивее.
   – Слабоват у вас товар нынче, – заметил я, стараясь не слишком напрягаться на вопросе. Замечание для себя.
   – Так это для верхних этажей, сэр. – Уже кое что, но не совсем. Посмотрим, насколько парнишка быстро со­ображает. Еще двести, нет, пожалуй, ста брюликов доста­точно.
   – Я давно не занимался торговлей, братишка. Сядь на минуту и объясни, в чем весь смысл.
   Два раза повторять не стоило. Сотенная исчезла в кар­мане фартука, и парень с небольшими интервалами для под­кормки выложил все, что он знал. Всего это стоило тысячу брюликов.