Костюченко Евгений. Зачистка в Аризоне

   Кирилл проснулся, когда полуденное солнце пробилось сквозь листву и принялось щекотать лицо. Увидев сидящего рядом Илью, он спросил:
   — Ты что, так и не спал?
   — Да повалялся, а заснуть не смог, — ответил Остерман, водя бруском по лезвию ножа. — Побродил вокруг, изучил местность. Тут такой лес, просто дебри дремучие. И вокруг одни горы. Как будем выбираться, ума не приложу.
   — Да выберемся как-нибудь, — бодро сказал Кирилл.
   — Я на дерево залез, чтоб осмотреться. И увидел дымок. Вон там, на том склоне. Здесь кто-то есть.
   — Ну и что? И не в таких местах люди живут.
   — Думаешь, нас не могли обогнать за ночь?
   Кирилл плеснул из фляжки на платок, протер им лицо и глаза. Вот и все умывание.
   — Это был дым костра?
   — Огня не было видно. Только дымок над лесом.
   — Пойдем посмотрим?
   Кирилл встал, потянулся. Он был рад любому поводу, чтобы не сидеть на месте. Ночью его охватывала тоска от одной мысли, что целый день придется неподвижно сидеть в лесу, вздрагивая от каждого упавшего листка.
   Илья предупредил Кардосо, что отлучится, и Друзья стали пробираться через лес, время от времени оставляя зарубки на деревьях, чтобы не заплутать на обратном пути.
   Минут через десять Остерман остановился:
   — Я уже не понимаю, куда мы идем.
   — Спокойно, Илюха. — Кирилл показал на солнце, пробивавшееся сквозь листву. — Вот мой компас. Бьет в уголок глаза.
   — Ну да, компас. А ночью? Как мы будем тут пробираться в темноте?
   «Об этом надо было думать раньше», — хотел сказать Кирилл. Но промолчал.
   — Не ожидал, что в Аризоне попаду в такие дебри, — жаловался Илья, продираясь через густой папоротник. — Думал, тут сплошные пески. А здесь джунгли. Где не ступала нога человека.
   — Очень даже ступала.
   Кирилл поднял с земли ржавую банку и насадил ее на сук — отличный ориентир.
   — Стой! — Он схватил Илью за руку и прижал палец к губам. — Тихо…
   «Как эта банка могла оказаться здесь? — подумал он. — Не с неба же она свалилась, Значит, совсем рядом — тропа. Кто-то шел по ней, на ходу закусывая, а потом выбросил банку в кусты. Стало быть, до тропы — несколько шагов…»
   Он прошел еще немного, раздвинул гибкие резные листья — и увидел прямо перед собой лесную дорогу.
   — Ничего себе, нашли укрытие, — прошептал он. — В двух шагах от дороги. Чихнешь — услышат.
   — Вот и хорошо. Ночью пойдем по ней.
   — И куда придем? Прямо в лапы рейнджеров.
   Скрываясь за кустами и порой останавливаясь, чтобы прислушаться, они пошли вдоль дороги, которая сворачивала к противоположному склону — как раз туда, где Илья заметил дымок.
   Скоро на пути стали попадаться признаки близкого жилья. На лугу паслись серые крупные козы. Чуть выше, за полосой кустарника, показались аккуратные рядки огорода. А еще дальше прямо к лесу подступало кукурузное поле, за которым виднелась покатая крыша хижины. Над ней торчала жестяная труба.
   — Вот и дым, — сказал Кирилл, хотя никакого дыма над трубой не было.
   Они долго лежали в кустах, наблюдая за одинокой фермой, затерянной в котловине. Извилистая тропинка, поднимавшаяся к дому от дороги, была почти незаметна. По ней явно ходили не слишком часто.
   Но владелец фермы, хотя и жил отшельником, отнюдь не был аскетом и хозяйство имел вполне зажиточное. Кроме коз у него имелась и корова — черная, длиннорогая, она лежала в тени под деревом. Стайка нарядных цесарок копошилась в пыли перед распахнутой дверью. На кукурузном поле высились густые ряды разной высоты. Поближе к дому кукуруза была высокой и уже с початками, но чем дальше в поле, тем ниже и моложе были ее ряды.
   — Поле какое-то странное, — сказал Кирилл.
   — Наверно, тут живет совсем уж дряхлый старикан, — заявил Илья. — У него не хватает сил, чтобы засеять его разом.
   — Думаешь, он тут один?
   — Да в такой хибаре и одному тесно.
   Ветер донес до них запах кофе, и Остерман звучно сглотнул.
   — Жрать охота, Кира. Как думаешь, Рико наловит чего-нибудь в силки?
   — Обещал, значит, наловит.
   — Ага. Лягушек и крыс.
   — Ну, для своей Луиситы он расстарается. Думаю, на ужин у нас будет зайчатина. Где поле, там и зайцы.
   — А где зайцы, там и волки, — добавил Илья. — Видишь?
   — Вижу.
   Над макушками кукурузы плыли, покачиваясь, четыре шляпы. Всадники остановились на дороге, и шляпы скрылись. Но скоро их обладатели показались на тропинке. Двое.
   — Другие остались с лошадьми, — прошептал Илья. — Можем их взять без лишнего шума. А потом встретим этих, когда пойдут обратно.
   — Уймись.
   — Это рейнджеры, точно. Спросят у старика, не видел ли он посторонних.
   — С чего ты взял, что там старик? И потом, он ничего не видел.
   — Видел, не видел — какая разница? Их надо брать.
   — Почему?
   — Потому что это нетрудно. Одного возьмем живым, все у него разузнаем. И жратва у них есть. Ну, Кира?
   — Нет, — твердо сказал Кирилл.
   Илья скрипнул зубами и обиженно замолчал. Впрочем, ненадолго.
   — Ух ты, а я этого знаю! — Он даже приподнялся немного. — Точно. Парень в мексиканской куртке. Я с ним сидел в участке.
   — Вот видишь, — сказал Кирилл. — Значит, это не рейнджеры. А ты — «брать, брать»…
   Он уже хорошо видел двоих, что приближались к хижине. Тот, что постарше, был в дорогой замшевой куртке и шляпе такого же цвета — кофе с молоком. Когда он поправлял шляпу, на пальце сверкнул массивный перстень.
   Второй, похожий на креола, был увешан оружием. Два кольта красовались на поясе, рукояткой к рукоятке, через плечо тянулась патронная лента, а в руках был винчестер. Шел он мягко и бесшумно, немного сутулясь, поводя головой из стороны в сторону, словно ожидая нападения в любую секунду.
   «Этот опасен, — решил Кирилл. — Видно, он охраняет босса. Ну, и что у них за дела в таком убогом месте?»
   Цесарки засуетились и подняли крик, предупреждая хозяина о прибытии гостей. Однако хозяин не спешил показаться в проеме двери. Пришедшие остановились у входа, и «телохранитель» присел на перевернутое ведро. А «босс», пригнувшись, вошел в хижину.
   — Вот ты говоришь, зайчатина, — снова зашептал Илья. — Сколько там мяса, в зайце? Мануэль все отдаст девчонкам, а нам останутся одни косточки. И вообще, ты заметил? Рико даже не подходит к Луисите.
   — А ты как думал? — Кирилл обрадовался тому, что Илья сменил тему. — Он ей никто, соседский паренек. Это нам он сказал, что она его невеста. А девушка, может, и сама не знает, что он собирается с ней обручиться. У них с этим строго. Вот приедут домой, тогда…
   — Хорошо, если так. А я подумал, что уже всё. Что она вроде как опозорена, и теперь он ее не возьмет. Ты бы взял в жены девчонку из публичного дома?
   — Многие берут.
   — Ну, а ты?
   — Тихо! — шепнул Кирилл, вжимаясь в землю, потому что услышал шаги. Кто-то пробирался через кукурузное поле, раскачивая высокие стебли. — Замри…
   Видимо, это был один из тех, кто остался с лошадьми. Он дошел почти до самого края, где кукуруза была самой низкой, и принялся ломать сочные стебли. Набрав изрядную охапку, вернулся обратно к дороге. За спиной у него болталась винтовка.
   — Видел? — прошептал Илья. — «Маузер» у него. Как у тех, в лесу… Эх, Кира, вечно ты… Такой момент упустили!
   — Неизвестно, кто что упустил. Это они нас ищут, а не мы их.
   — У тебя на все найдется отговорка.
   Через несколько минут «телохранитель» поднялся, потому что его «босс» вышел из хижины. Следом показался седой мужчина в синем комбинезоне и выцветшей рубашке с закатанными рукавами. Он был бы похож на фермера, если б не круглые очки.
   Ветер донес обрывки разговора.
   — …потому что Мексика — это Мексика, а Штаты — это Штаты, — говорил старик в очках. — Запад есть запад, восток есть восток, и вместе им не сойтись.
   «Босс» пожал плечами, и что-то сказал, улыбаясь.
   — Спасибо, Джерри, мне и здесь хорошо, — ответил старик.
   Он говорил громко, с паузами между словами, как глухой.
   «Босс» долго тряс ему руку и улыбался. Старик обнял его на прощание и похлопал по плечу:
   — Спасибо, что навестил! Передай полковнику, что я готов уехать вместе с ним в любую минуту! На земле много мест, где можно поковыряться!
   Он еще долго стоял у хижины, глядя вслед уходящим гостям. Потом вытащил из кармана пригоршню зерна и стал разбрасывать его, с ласковой улыбкой наблюдая за толкотней цесарок.
   Илья толкнул Кирилла в бок:
   — Старикан безобидный. С ним можно столковаться. Спросим дорогу, заодно еды прикупим. Вон у него кур сколько.
   — Можно рискнуть, — согласился Кирилл. — Пусть только эти друзья подальше уберутся.
   Однако гости не торопились уезжать. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем на дороге показались всадники. Но их было только двое.
   Снова зашуршали кукурузные листья, и на краю поля снова появился один из рейнджеров. На этот раз он принес с собой веревку и длинный нож, которым принялся рубить молодые стебли. Он собрал объемистый сноп, перетянул его веревкой и, приподняв, неудовлетворенно крякнул:
   — Маловато.
   — Эй, Кирпич, ты чего тут? — спросил второй рейнджер, выбираясь из кукурузной чащи.
   — Лошадкам, — последовал короткий ответ.
   — Я понимаю, что не нам. Тебе что сказано было? Сидеть и ждать. Чего ты сюда поперся?
   — Тут зелень лучше.
   — Вот же дубина! А если профессор увидит?
   — Все равно.
   — Нет, не все равно. Что ты будешь делать, если он ругаться начнет? А если за ружье схватится? Он же чокнутый, да еще и слепой, начнет палить, что тогда?
   — Все равно. Кукуруза нужна лошадкам. Профессору она не нужна. Ему уже ничего не нужно. А лошадкам нужно.
   — Пошли отсюда, Кирпич, да поживее, — оглядываясь, говорил второй рейнджер. — Рано еще.
   — А чего ждать? Кончим его и спокойно уедем.
   — Рано еще, тебе сказано!
   Кирпич присел на сноп и принялся сворачивать самокрутку.
   — Я вот не пойму, зачем ждать. Ты, Бингл, грамотный. Ты городской. Может, ты понял, чего Мутноглазому надо? Растолкуй мне, чего мы ждем?
   — У Мутноглазого свой расчет. — Бингл присел на сноп рядом с Кирпичом и запустил пальцы в его коробку с табаком. — Если запалить дом прямо сейчас, он сгорит за пять минут. Никто и не увидит. А Бен Гаттер со своими парнями придет сюда не раньше чем через три часа, а то и через четыре. Вот когда Мутноглазый приведет рейнджеров в котловину, тогда мы и подпалим домишко. Только бумаги не забыть бы там, внутри. А то сгорят к черту. Хезелтайн что сказал?
   Он замолчал, облизывая края бумажки, чтобы склеить сигарету.
   — Ну? — тупо спросил Кирпич.
   — Что — «ну»?
   — Что сказал Хезелтайн?
   — А… — Бингл чиркнул спичкой и затянулся. — Он сказал, чтобы бумаги вынести все до единой. Чтоб ни одной, самой маленькой, в доме не осталось. Чтобы еще раз все перетряхнуть, все-все проверить, а только потом поджигать. Гаттер увидит пожар, и прямиком сюда.
   — А мы?
   — А мы — отсюда.
   — А он нас не догонит?
   Бингл расхохотался.
   — Да зачем ему нас догонять! Он же не нас с тобой ловит! Он знает, что это не мы профессора замочили.
   — Не мы? А кто?
   — Банда Мясника, вот кто.
   Кирпич просветленно улыбнулся:
   — И кукурузу тоже они забрали!
   Кирилл и Илья переглянулись. Остерман постучал пальцем по рукоятке ножа. Кирилл в ответ погрозил ему кулаком. Илья возмущенно покрутил пальцем у виска.
   «Почему?!» — читалось в его глазах.
   Но Кирилл еще раз отрицательно помотал головой.
   «Этим двоим поручили убить старика, — думал он. — Забрать какие-то бумаги и поджечь дом. Пожар должен привлечь сюда рейнджеров, которые войдут в котловину примерно через три часа. Что дальше? Рейнджеры кинутся догонять банду, которая якобы учинила расправу над безобидным стариком. Вряд ли они станут прочесывать лес. Они уйдут из котловины. Можно будет дождаться ночи и тоже спокойно уйти. По дороге.
   Значит, этих двоих лучше не трогать. Конечно, хорошо бы немного уменьшить численность отряда. Но если их там человек двадцать, то потеря двоих ничего не значит. Хотя… Там двое, здесь двое… Нет. Мы тут не для того, чтобы перебить их всех. Нам нужно выбраться отсюда живыми. Вот и все. Да, но как же быть со стариком?»
   Рейнджеры докурили самокрутки и встали.
   — Пошли, Кирпич.
   — Ну уж нет. Вдвоем-то мы больше унесем. Ломай стебли, а я буду связывать.
   Бингл, устав препираться, забрал у Кирпича тесак и принялся рубить кукурузу.
   Со стороны хижины послышался свист.
   — Эй, вы! Убирайтесь с моего поля!
   Бингл выпрямился и поглядел из-под руки.
   — Говорил я тебе! Полюбуйся. Старый хрыч грозит нам дробовиком.
   — Ну, значит, он первый начал, — сказал Кирпич. И снял «маузер» с плеча.
   Звонко лязгнул затвор. Кирпич отставил ногу назад, наводя на старика тяжелую винтовку.
   Нож сверкнул в воздухе и с глухим стуком воткнулся в бок рейнджера, как раз под левую руку. Кирпич охнул и зашатался. Ствол «маузера» задрался вверх. Грохнул выстрел, и рейнджер повалился на спину, выронив винтовку.
   Бингл, вытаращив глаза, хлопал по кобуре, пытаясь схватить револьвер. Но пальцы его не слушались.
   — Не дергайся, — сказал Кирилл, стоя за кустом и наведя на рейнджера кольт. — А то будет, как с Кирпичом. Ложись. Руки в стороны.
   Илья, пригибаясь, подбежал к убитому и с усилием выдернул нож. Потом присел на корточки возле лежащего Бингла, вытер об него клинок и разрезал ремень.
   — Руки за спину.
   — Свяжи его по-индейски, — посоветовал Кирилл.
   — Не учи ученого, — буркнул Остерман, придавливая рейнджера коленом.
   Со стороны хижины раздался ответный выстрел, и дробь россыпью щелкнула по кукурузным листьям.
   — Вот старик удивится, когда увидит, каких дел натворила его гаубица, — усмехнулся Илья.
   Кирилл осторожно выпрямился, подняв голову над кустом, и увидел хозяина фермы. Тот стоял на одном колене и неловко возился с дробовиком, загоняя патроны.
   «Храбрый дед, — подумал Кирилл. — Хорошо, что Илюха успел вмешаться. Никогда бы себе не простил, если б тот гад подстрелил старика. А ведь Илья был прав. Следовало прикончить их сразу. Черт возьми, Кардосо оказался умнее меня. Он сразу признал Илюху командиром, а я… «
   — Сматываемся, — сказал Остерман. — Поднимаем наших и живо уходим по дороге, пока она свободна. Ты же слышал, часа три у нас есть.
   — Старик нас увидит.
   — Не беда.
   — А с этим что делать?
   Они говорили по-русски, и пленный с ужасом прислушивался к незнакомой речи. Однако когда Кирилл кивнул в его сторону, он все понял.
   — Не убивайте! — прохрипел он. — Я вам ничего не сделал.
   — Ты хотел убить моего любимого дедушку, — сурово сказал Остерман.
   — Но я не знал…
   — Сейчас он тебя найдет, и ты попросишь прощения. Все ему расскажешь. Понял? Расскажешь все. А я вернусь и проверю. И уж тогда решу, нужна ли мне твоя печенка.

24
Новый попутчик

   Кирилл еще раз убедился, что Илья Остерман умеет убеждать людей. Наверно, смертельно напуганный рейнджер рассказал старику все, и даже больше. Во всяком случае, услышанного хватило для того, чтобы дед собрал пожитки и бросил ферму на произвол судьбы.
   Они догнали его там, где дорога снова заворачивала в лес. Старик отступил за деревья, освобождая путь всадникам. Он опирался на посох, сгибаясь под тяжестью большого мешка за спиной.
   — Здравствуйте, профессор! — Кирилл остановил коня. — Меня зовут Кристофер Смит, я бизнесмен из Техаса.
   Он старался говорить как можно учтивее. Когда на лесной дороге колонна вооруженных всадников нагоняет одинокого путника, в его голову лезут не самые веселые мысли. Бизнесмен с трехдневной щетиной, пропахший кострами и порохом, просто обязан изъясняться языком Шекспира и Диккенса, чтобы собеседник перестал разглядывать его патронташ.
   — Могу ли я вам чем-нибудь помочь, профессор?
   — Откуда вы меня знаете? — удивился старик.
   — Неважно. Но кажется, нам по пути?
   — Куда вы направляетесь?
   — Туда, куда ведет эта дорога.
   Профессор поправил очки на переносице и оглядел всадников. Заметив девушек, он расправил плечи и приподнял шляпу:
   — Буэнос диас, сеньориты!
   Ведя в поводу трофейную лошадь, подъехал Кардосо. Он был безупречно выбрит, и на его сюртуке опять не было ни пятнышка. Благообразная внешность майора, видимо, повлияла сильнее, чем изысканный слог Кирилла, и профессор, осмелев, вышел из-за деревьев.
   — Так, значит, господа, вы направляетесь в форт Кано?
   — Почему вы так решили?
   — Потому что эта дорога соединяет форт и Тирби. Ее проложили солдаты, и ею пользуются только солдаты. Но вы явно не состоите на воинской службе.
   — Вы тоже двигались по этой дороге, — напомнил Кирилл.
   — Потому что других тут нет. Но я сверну с нее за перевалом, не доходя до заставы.
   — Какое совпадение, — улыбнулся Кардосо. — Мы именно это и собирались сделать.
   — В таком случае я не вижу причин, которые могли бы воспрепятствовать вам, профессор, поехать с нами, — сказал Кирилл.
   Рико наклонился, забирая у профессора мешок, и охнул от неожиданной тяжести.
   — Что у вас там, сеньор? Золото?
   — Нет. Всего лишь бумаги и камни.
   Старик довольно резво забрался в седло, и кавалькада тронулась дальше.
   Профессор ехал рядом с Кириллом.
   — Так вы из Техаса? А произношение у вас северное, — заметил он.
   — Я родился на Севере.
   — Кажется, я забыл представиться. Адамс. Геолог. Видимо, вы обо мне слышали. Меня тут, кажется, все знают. А я, представьте себе, — никого. Ужасная память. В ней столько формул и цифр, что для имен просто не осталось места. Не могу даже запомнить, как зовут изыскателей, которые приносят образцы. Я провел здесь почти десять лет. И последние шесть из них просидел на одном месте. Но знаю только двух-трех людей. Забавно, не правда ли?
   — Обычное дело.
   — А вы знакомы с полковником Тирби?
   — Нет.
   — Это он меня сюда привез. И он же собирался увезти… — Профессор вздохнул. — Однако вернемся к нашему маршруту. Насколько я понял, вашей целью является Мексика, не так ли?
   Кирилл ответил не сразу. Старик был ему симпатичен. К тому же профессор мог оказаться полезным. С ним не стоило играть втемную.
   — Наша цель? Ну да, нам надо в Мексику. Вот вы спросили о полковнике Тирби. Нет, я не знаю его. Зато его очень хорошо знают девчонки, которые едут с нами. Видите ли, всех их обманным путем увезли из родного дома и поместили в личный бордель полковника. Они там жили на положении рабынь. Мы их оттуда забрали. И теперь собираемся доставить обратно. Домой. В Мексику.
   — Куда именно? — деловито спросил профессор.
   — Об этом вам лучше поговорить с Мануэлем. Это брат одной из девчонок. Он все это затеял, а мы ему только помогаем.
   — Вот как… Немногие рискнули бы добраться до Тирби ради такого благородного дела.
   Кириллу очень хотелось рассказать, что дело, ради которого он добрался до Тирби, было вовсе не благородным. Сам он не видел ничего зазорного в том, чтобы грабить сутенеров, шулеров и их покровителей. Но профессор был из иного мира. Из того мира, где люди еще помнят — «не убий», «не укради»… Нет, ему незачем знать слишком много о своих попутчиках. Да он этого и не хочет. Его многословная тирада о плохой памяти на самом деле означала: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу».
   — Да, Тирби — весьма, весьма опасное место, — продолжал Адамс. — Отчасти именно этим объясняется то, что я предпочел жить в одиноком домике в горах, а не в роскошном отеле. Над Медным холмом, образно выражаясь, витает дух смерти. Знаете, все, кто начинал его разрабатывать, уже переселились в мир иной. Возможно, и сам полковник чувствует опасность… Так вы говорите, у Сайруса Тирби есть личный бордель? Это, на мой старомодный взгляд, характеризует его не с лучшей стороны. Но позвольте, ведь эти девушки — сущие дети!
   — Это придавало им особую ценность.
   — Как я рад, что встретил вас. Возможно, вам будут полезны некоторые мои советы. Только напомните мне…
   Старик погрузился в глубокую задумчивость.
   — О чем напомнить? — осторожно спросил Кирилл.
   — Что? О тропе, ведущей в Мексику. А сейчас извините меня, но я должен кое-что обдумать…
   Адамс не проронил ни слова, пока лошади не остановились на самой верхней точке перевала.
   — Ну, и куда тут сворачивать? — крикнул Мануэль, обернувшись.
   Дорога сужалась, огибая скалу. Справа была пропасть, слева — крутая осыпь, уходящая в облака. Было довольно неуютно задерживаться в таком месте, и все нетерпеливо смотрели на Адамса.
   — Профессор, вы говорили, что где-то здесь будет поворот…
   — Да. Это здесь.
   — Здесь? — Мануэль осторожно наклонился, заглядывая в пропасть. — Если тут и есть тропа, то она ведет прямиком в ад.
   Старик поправил очки и спрыгнул с коня. Взяв его под уздцы, он медленно, но решительно зашагал вверх по осыпи.
 
   Когда Илья обучался верховой езде, его наставник, Эд Коннорс, любил повторять: «Лошадь умнее человека. Доверься ей, когда не знаешь дороги».
   «Видел бы он меня сейчас, — думал Остерман, осторожно шагая по осыпи и ведя за собой коня, который то и дело останавливался, придирчиво выбирая место, куда можно наступить. Их окружал липкий туман, и, оглядываясь, Илья едва различал в нем тонкую фигурку Инес, а от ее лошади осталось только смутное пятно. — Видел бы он, как мы шагаем в облаках. Я бы охотно доверился лошади, если б у нее были крылья».
   Когда же облака остались за спиной, Илья увидел профессора и Мануэля. Они стояли на полукруглой площадке на краю обрыва.
   — Красиво, не правда ли? — Старик развел руками, с нежной улыбкой оглядывая горы.
   Остерман посмотрел вокруг. Здесь, на высоте, воздух был чище, прозрачнее. Безжизненные изрезанные скалы по ту сторону котловины казались необычно близкими. За скалами высилась синяя стена далеких гор. Он видел их и раньше, они все время закрывали горизонт. Но теперь, с высоты, Илья мог разглядеть, что горы эти вовсе не монолитны, они испещрены голубыми и коричневыми тенями, обрывами, разломами и украшены нарядными лентами снега и льда.
   — Жить надо в горах, и чем выше, тем лучше, — сказал Адамс. — По крайней мере полезнее для здоровья. И не только для здоровья. Для духа. Для веры, в конце концов. Это нескромно сказано, но здесь я чувствую, что нахожусь ближе к Богу. Надеюсь, это чувство не связано с возрастом…
   Однако его восторг разделяли отнюдь не все участники восхождения. Илья увидел, что Инес побледнела и испуганно отступила. Он взял ее за руку:
   — Самое страшное позади. Дальше будет легче. Дальше мы будем только спускаться. Я правильно понял, профессор?
   — Абсолютно верно. Спустимся, потом снова немного поднимемся, потом опять спуск… Однако сначала нам надо определить направление движения. Мануэль, ты говоришь, недалеко от вашей деревни протекает река Сан-Педро. Так вот, она берет начало здесь, в этих горах. И если мы найдем ее, дальнейший путь покажется легкой прогулкой. Но здесь же начинаются и другие реки. Например, Санта-Мария, которая приведет нас к Калифорнийскому заливу.
   — К заливу? — спросил Кирилл. — Это далеко?
   — Всего двести-триста миль.
   — Все это очень интересно, — сказал Остерман, — Но как вы собираетесь отличить одну реку от другой? С трудом верится, что на их истоках установлены таблички с надписями.
   Профессор кивнул с видом глубочайшего удовлетворения, как учитель, услышавший дельный ответ ученика.
   — Итак, господа. Если пренебречь астрономической точностью, то залив — там, — он вытянул руку, а затем развернулся, — нижнее течение Сан-Педро — вон там. А спускаться мы будем вот сюда.
   С этими словами он опустил руку, указывая себе под ноги,
   — Почему? — недовольно спросил Мануэль.
   — Потому что в этой долине живут люди, способные различать все реки без помощи табличек. И они нам помогут. Мы находимся в районе, который на всех картах обозначен как горная пустыня. И испанцы, и современные исследователи никогда не заглядывали в западную Сьерру. Здесь нет дорог, только узкие извилистые тропы. Но это — не пустыня. Внизу нас ждут тропические леса, водопады, пение птиц и аромат орхидей…
   — Птицы — это хорошо, — сказал Мануэль, почесывая живот. — Особенно дюжина здоровенных птиц, зажаренных над костром.
   — Так чего же мы ждем? — спросил Рико.
   — Дело в том, господа, что отсюда можно пойти и в другую сторону. — Адамс посмотрел на Кирилла. — Спускаясь по восточному склону, вы довольно скоро попадете в ущелье Рио-Норте. Оно петляет между хребтом и Сухой долиной. Дно его заросло папоротником и хвойными лесами, но оно вполне проходимо. Правда, об этом никто не знает. Таким образом, двигаясь по ущелью, можно примерно через три дня выйти к Рио-Гранде. Еще один шаг — и вы в Техасе.
   — К чему такие географические подробности? — спросил Илья. — Кто тут говорил о Техасе?
   — Возможно, мои рассуждения покажутся вам бестактными. Но я видел множество людей, которые бежали из Мексики в Калифорнию, Аризону и Техас. И не видел ни одного, кто стремился бы в Мексику. Естественно, за исключением… — он запнулся, — за исключением тех, кто не в ладу с законом.
   — Девочек ждут дома, — сказал Мануэль.
   — А в Техасе и без нас хватает голодранцев, — добавил Рико.