Коул Аллан. История воина

   Я поставила на карту слишком много. Холодная логика войны говорит, что все подразделение целиком не должно посылаться в битву, если надежды на успех мало. Солдатам всегда страшно, когда опасность велика, но когда они узнают, что целый отряд уничтожен врагом, горло сжимают ледяные пальцы ужаса.
   Всего лишь несколько стражниц оставались в лагере в тот день. Часть была ранена или больна, остальные – свежие рекруты – только накануне прибыли из Ориссы под командованием лейтенанта, единственного оставшегося в живых офицера, кроме Корайс, Полилло и меня. Наши потери были огромны, поэтому я не успевала продвигать по службе рядовых стражниц.
   Эту женщину звали Дика, она была еще моложе меня во времена, когда я только поступила в гвардию. Я подозвала ее и сказала, что, если не вернусь наутро, она станет новым командиром маранонской стражи. Она побледнела, но упрямо сжала губы, и я отметила это – такая решимость означала, что из нее выйдет неплохой солдат.
   – Если мы погибнем, – приказала я, – ты должна вернуться в Ориссу и воссоздать гвардию – такова воля Маранонии. В городе много бывших стражниц, которые помогут тебе. Ты должна сохранить наше знамя. Если мы падем, оно должно развеваться над местом нашей гибели – над цитаделью архонтов.
   Я отпустила ее и посмотрела на Корайс, которая криво улыбнулась, когда Дика вышла. Корайс прекрасно понимала, зачем и почему я так драматично говорила с лейтенантом.
   – Отлично, капитан, – сказала она. – Если нас перебьют, твои слова будут положены в основу новой легенды. Если бы здесь была Полилло, она бы непременно разрыдалась. – Тут она вздохнула. – Ну разве не жалко, что новые легенды будут такие грустные?
   Пока ливень продолжался, в наши палатки прислали несколько десятков мужчин. Они должны были ходить по лагерю, готовить пищу, нести караульную службу, – одним словом, делать все, чтобы у наблюдателей врага создалось впечатление, что маранонская стража по-прежнему находится в резерве.
   Мы построились в боевой порядок, обогнули лагерь наших войск сзади и вышли на побережье Ликантии, где стояли галеры Холлы Ий. Накануне я попыталась довольно путано объяснить, какие суда нам нужны для нападения. Холла Ий преувеличенно вежливо заверил меня – словно между нами ничего не произошло, – что он понял и не стоит продолжать.
   – Довольно часто, капитан Антеро, – пояснил он, – моряки любят плавать скрытно и бесшумно. На каждой галере у меня есть одна-две лодки, идеально приспособленные для этой цели. Я надеялся использовать их для нападения на ликантианские корабли в гавани, но проклятая цепь мешает нам. Может быть, вы… Ну ладно, не будем загадывать, боги любят разочаровывать. Каждая лодка может нести десятерых, на лодке один рулевой и четверо гребцов. Если бы вы могли распределить своих солдат, — он не мог удержаться от того, чтобы ехидно не выделить это слово, – на десятки, чтобы они не шумели, как деревенская девка, зовущая гусей домой.
   Я холодно кивнула. Адмирал оставался самим собой. Как бы все ни сложилось, этой ночью я увижу его в последний раз, поэтому на его поведение можно не обращать внимания – задача трудная, но выполнимая.
   В лагере пиратов мы разделились на маленькие группы. Часть групп я отдала под командование сержанта Исмет. Исмет была самой странной женщиной в страже. Я смотрела на нее, и моя уверенность росла. С такими солдатами мы не можем проиграть.
   Видите ли, Исмет была примером для нас всех – от зеленых рекрутов до офицеров. Она была олицетворением – если использовать это затасканное слово – духа маранонской гвардии. Некоторые говорили, что Исмет – земное воплощение Маранонии и поэтому она не постарела за годы службы. Ее смуглая кожа, смуглее даже, чем у жителей северных тропиков, только добавляла таинственности к ее личности. Никто не знал, откуда она родом. Она просто появилась однажды и сказала, что хочет вступить в стражу. На вопросы о ее происхождении она ничего не ответила, только сказала, что или станет стражницей, или заморит себя голодом. Возник скандал, но в ее словах никто не посмел усомниться. Легенда рассказывает обо всем этом не очень подробно, но, видимо, моя предшественница на посту командира стражи была мягкосердечной или тогда не хватало рекрутов – в общем, ее взяли. Мне почему-то кажется, что кто-то заглянул ей в глаза и понял. Исмет показала тогда, что владеет всеми видами оружия. Она приняла присягу и уже через месяц не считалась новичком. Ее несколько раз продвигали по службе, пока она не стала сержантом, от более высоких чинов она отказалась, несмотря на посулы, просьбы и угрозы. Это было два поколения назад. Исмет ни разу не была в отпуске, никогда не искала развлечений вне казарм, ее романы никогда не длились больше недели. Она часто говорила, что стражница должна думать о трех вещах: о себе, о своем отряде и о Маранонии.
   После того как мои солдаты были построены, я взяла своих легатов, охрану из четырех человек и направилась в шатер адмирала. Там уже ждал Гэмелен. Он сказал Холле, что хочет говорить только с нами. Пират что-то угрожающе пробурчал, но Гэмелен очень пристально посмотрел на него. Глаза воскресителя больше не казались бездонными – теперь они были горящие, желтые, как у льва, готовящегося прыгнуть. Пират закрыл рот и молча вышел наружу к вытащенным на песок кораблям. Скоро мы услышали, как он раздраженно выкрикивает приказания своим людям.
   Гэмелен уже все приготовил для колдовства. Он долго расспрашивал Полилло о топоре, воткнувшемся в стену морского замка. Теперь он держал в руке уменьшенную копию оружия. Он зажег огонь в жаровне и приказал нам опуститься перед ней на колени. Дым от благовонных трав заполнил палатку. Он не раздражал глаза, а, наоборот, ласкал их. Я чувствовала запах маргариток, горных роз и белых лилий. Маг негромко зашептал что-то, и дым разделился на три струйки, протянувшихся к нашим лицам. Из жаровни вытянулся четвертый дымок и коснулся руки Гэмелена, на ладони у него лежал миниатюрный топор – игрушка – точная копия орудия убийства, принадлежавшего Полилло. Гэмелен негромко произнес:

 
Слепой топор
Увидел цель.
Пусть зрение стали
Будет у девы
И очи ее станут зорче.
 

   Выговаривая нараспев заклинание, он прохаживался по палатке и легонько касался своим топориком наших век. Полилло невольно зажмурилась – она больше, чем кто-либо, боялась магии. Однажды она призналась мне, что видела сон, где волшебство каким-то образом умерщвляло ее.
   – Ну вот, – объявил воскреситель. – Теперь вы не должны ничего чувствовать, разве что видите мир немного… четче. – Он ласково улыбнулся. – Это простое, надежное заклинание, оно пригодится в свое время. И оно не очень сильное, не будет привлекать внимания… э-э… нежелательных личностей.
   Мои легаты поднялись и отсалютовали, и я отпустила их. Гэмелен потянулся.
   – Теперь, капитан, нам остается только ждать. Я, пожалуй, выпью стаканчик адмиральского вина. Вы присоединитесь?
   – Я вообще-то не пью перед боем, – ответила я. – Хотя… охотно составлю вам компанию, тем более что хочу попросить вас об услуге.
   – С нетерпением жду, – галантно ответил он. – Я мог бы долго разглагольствовать о том, что на вас – все наши надежды и так далее. Но после знака, поданного костями, речи не нужны. Как бы я хотел пойти с вами туда, навстречу опасности! Но мой возраст и… – Он взглядом показал на свои одежды мага.
   – Я поняла – присутствие такого могучего волшебника обязательно будет замечено архонтами. Тогда уж можно идти на крепость парадным шагом под грохот барабанов.
   Такой оборот разговора как раз подводил нас к моей просьбе, которая не понравилась ему. Он погладил бороду.
   – Я удивлен, капитан, или Рали, если позволите. Или вы слишком цинично относитесь к своей собственной тактике, или…
   – Я просто стараюсь устранить все неожиданности, – ответила я не совсем правдиво. – Это может каким-то образом повредить моему плану?
   – Возможно, возможно, – проворчал он. – Любая магия на вас или ваших солдатах увеличивает вероятность вашего обнаружения архонтами или их помощниками. Хотя… минутку. Я знаю одно заклинание. Очень старое. Очень простое. Его использовали ведьмы во времена моего деда. Оно настолько примитивно, что его не смогут почувствовать архонты, привыкшие к более изощренной магии. Все колдовство займет несколько минут. Если бы вы, Рали, были воскресителем, я бы легко научил вас ему. Но так как это невозможно… Да, амулет! – Он кивнул, довольный выдумкой. – Очень хорошо. Я могу соскоблить со своих гадальных костей немного порошка. Вчера они почувствовали энергию волшебства архонтов, и это может помочь вам. Кажется, все не так сложно. Да, да, – забормотал он, приходя в волнение. – Так и надо сделать. Я должен отставить в сторону, если позволите признаться, растущее чувство симпатии к вам, Рали, теперь вы ни больше, ни меньше – надежда Ориссы, не друг мне, но воин, которого я посылаю почти на смерть.
   – Если бы я не выбрала риск в спутники жизни, – засмеялась я, – то сейчас бы сидела в Ориссе с мужем и детьми, носила бы платье и готовила обеды.
   Гэмелен криво улыбнулся:
   – Если я дам вам этот амулет, он не только окажет желаемый эффект. Он может привести вас прямо в сердце их могущества.
   Я сказала:
   – Но если вы правы и они собираются нанести Ориссе смертельный удар с помощью магии, разве не придется вырвать это сердце так или иначе?
   – Да, все придется уничтожить, но если волшебство не слишком чудовищно, лучше принести эти знания в Ориссу, где им будет найдено достойное применение. – Гэмелен покачал головой. – Но я помню, что Янош Серый Плащ говорил вашему брату: магия становится черной или белой в зависимости от того, как ее рассматривать. Эта циничная мысль не совсем понятна мне. – Он отпил вина. – Очень хорошо, капитан, дам вам кое-что. Когда вы решите использовать это, оно превратится в маленького хорька, который выслеживает зло, и вы неизбежно, если пройдете через тысячи опасностей, выследите свою жертву.
   Я с трудом выдавила из себя улыбку.
   – Хорьки всегда приносили счастье моей семье. Мой брат уверяет, что призрак этого зверька, который жил у него в детстве, спас его во время боя с Равелином.
   – Это доброе знамение, – оживился Гэмелен. – Теперь мне больше не кажется, что я отправляю вас на смерть.
   Улыбка на его губах не осветила его глаз. Я поняла, что он хочет подбодрить меня и себя заодно.
   Когда солнце склонилось к закату, галеры столкнули в воду и подтянули к низкому молу, с которого мы взошли на борт. Так как путешествие предстояло недолгое, мы все набились на три пиратских корабля. Восемнадцать легких лодок – или, вернее, семнадцать плюс одна запасная – галеры вели на буксире, прикрывая бортом, чтобы не было заметно из замка. Мы плыли на восток – в сторону Ориссы. Гребцы неспешно шевелили веслами, как будто нас ждал долгий путь.
   Я была на первом корабле – адмиральском флагмане – вместе с Корайс и Полилло. Мы стояли на мостике. Море спокойно сверкало красным м золотым в лучах заходящего солнца. Я старалась думать о волнах и о криках чаек, чтобы забыть, что ждало нас в недалеком будущем. Дельфин показал черную спину из волн и пропал. К нам подошел Холла Ий. Боюсь, я не очень старалась скрыть отвращение в голосе, когда спросила его, почему он решил принять участие в экспедиции. Разве такая ничтожная операция достойна адмирала?
   Его глаза сверкнули, он понял насмешку, но заговорил со снисходительной вежливостью.
   – Ах, капитан, вы не понимаете проблем, которые приходится преодолевать тем несчастным, которые становятся солдатами не ради славы, а ради более низменных целей. Если мы не будем участвовать в последнем победном сражении, наши достойные наниматели могут постараться сэкономить на нас. А это приведет к разным неприятностям. – Потом внезапно он заговорил более серьезно. – Кроме того, командиры вроде меня получают власть, если только они постоянно находятся на мостике боевого корабля. Таким образом, я убиваю двух зайцев разом.
   Он поклонился и ушел вниз на палубу, где сидели гребцы.
   – Если он будет постоянно здесь шататься, я могу случайно наступить на него или случайно выпихнуть за борт, – заметила Полилло. – Я слышала, некоторые моряки не умеют плавать.
   Корайс показала в улыбке свои острые лисьи зубы.
   – Займемся этим потом, дорогая. Когда будем на твердой земле, пригласим его на свидание на утес, пообещав удовлетворить все его самые дикие фантазии, а потом я встану за ним на четвереньки, а ты можешь от всей души толкнуть его.
   Когда солнце село, мы свернули паруса, убрали мачты, так что из замка должно было показаться, что мы уплыли за горизонт. В темноте низкие силуэты кораблей были почти невидимы. Галеры развернулись в сторону Ликантии, и гребцы дружно налегли на весла. Мне было непонятно, как люди могут посвящать всю жизнь перемещению вперед-назад куска дерева, я решила, что гребцы – рабы. Но когда я спросила об этом Корайс, которая знала многое, та сказала – нет, они свободные. Галеры, оказывается, ходят на веслах, когда нужна большая скорость, а чаще используют только паруса.
   За два часа до полуночи мы подошли ко входу в гавань Ликантии. Я видела в темноте очертания утесов, обступивших залив со всех сторон, и черный силуэт замка. Ночь была тихая,, теплая – все благодаря колдовству Гэмелена. Ничего не могло случиться в такой тишине, часовые будут спать до конца своей смены, командиры не часто будут проверять караулы и так далее.
   Мы пересели в лодки. Что бы там ни говорил Холла Ий о моих женщинах как о никудышных моряках, не было слышно ни одного звука, никто не потерял оружия, никто не свалился в воду. Мы тихо поплыли ко входу в гавань. Лодки идеально подходили для нашей миссии. Вместо весел с каждого борта у Них было по гребному колесу. «Гребцы», если их можно так назвать, сидели у колес и бесшумно вращали их. Не было ни всплесков весел, ни команд рулевого, характерных для обычных лодок. Однако правильно держать курс при таком способе передвижения было нелегко, колеса должны были вращаться с одинаковой скоростью, или мы принялись бы выписывать зигзаги по воде, как водомерки.
   Пока мы плыли, я еще раз перепроверила свой план. Как мне казалось, его большим преимуществом была простота. Изощренная тактика редко выживает под дождем стрел. Я собиралась вместе со своими стражницами вскарабкаться по ликантианской цепи у входа в гавань на скалу, примыкающую к замку. Добравшись до замка, мы должны были постараться найти достаточно большое окно, чтобы можно было влезть. Потом надо было быстро и по возможности скрытно добраться до главных ворот замка. Генерал Джинна к тому времени подведет свой отряд к воротам снаружи. Когда ворота распахнутся, начнется общая атака.
   План вовсе не был таким безнадежным, как казалось на первый взгляд. Множество неприступных крепостей было взято именно таким способом. Если мы погибнем, как все предсказывали, что с того? Вдесятеро больше стражниц было убито в ходе безуспешных атак на замок. Джинна, этот самец, вряд ли будет жалеть, что избавился от «слабого» пола – так он нас называл.
   Пришло время испытать свой меч, который я выковала сама, – хорошо ли он рубит или только гнется и выщербливается при ударе. И еще у меня была одна цель, ради которой я попросила Гэмелена об услуге, не объясняя, впрочем, зачем мне нужна его помощь.
   Гавань внезапно открылась перед нами, как пасть чудовища. Мы поплыли вдоль цепи, находившейся под водой близко к поверхности, к замку. Теперь раздумывать было некогда. Мышцы, тренировка и осторожность – от этого зависела наша жизнь.
   В этом месте мой писец недоуменно поднимает бровь, думая, что в свободное время стражницы тренируются лазить по огромным цепям. Наверное, он удивлен, что не видел таких упражнений на наших показательных выступлениях. Но сам процесс залезания на что-нибудь высокое не имеет больших различий, будь то гигантская цепь или искусственное препятствие на праздничном параде. Одна женщина становится у подножия, вторая залезает ей на плечи и помогает залезть третьей. Если не считать нескольких тысяч вражеских солдат над нами и того, что ржавые звенья были усеяны ракушками и обросли водорослями, все было как на тренировке. Полилло и другие стражницы, отличавшиеся силой, составили живую лестницу, а остальные полезли вверх.
   Наконец Корайс, Полилло, Исмет и я достигли последнего звена, которое прикреплялось к кольцу, вмурованному в стену замка. Я посмотрела вниз, остальные мои подруги ждали каждая на своем звене, напоминая этим украшения гигантского браслета. Я тряхнула головой. Видимо, от близости могучей магии мое воображение разыгралось как у подвыпившего ветерана.
   Мы втроем принялись изучать стену башни, а Исмет наложила стрелу на тетиву и смотрела только вверх, на самый край стены, на тот случай, если вниз посмотрит часовой.
   Заклинание Гэмелена звучало у меня в голове. Пусть зрение стали… будет у девы…
   Мы внимательно осматривали каменный пояс, шедший вокруг башни. Там были бойницы для стрелков и световые отверстия. Несколько окон не имели ни ставен, ни решеток. Архонты, как многие другие слишком узкие специалисты, чересчур доверяли своему единственному могучему оружию – магии. Высоко наверху я разглядела еще несколько больших окон и решила, что там и была тюрьма, где сидел Амальрик. Но нам не надо было снова упражняться в лазании, потому что в двадцати футах правее и в пятнадцати футах над нами было почти такое же широкое окно.
   Полилло радостно и тихо засмеялась, когда Корайс сняла с плеч мешок, где были веревки и абордажные крюки. Я знала, о чем она думала, – столько времени, столько крови, а теперь мы влезем в замок, словно это гора Афена недалеко от Ориссы.
   Полилло легко забросила кошку, и две стальные лапы прочно зацепились за подоконник. Дернув несколько раз, чтобы убедиться в надежности захвата, она приступила к единственной сложной задаче – надо было убедиться, что веревки не запутались (к крюкам прикреплялись две параллельные веревки, связанные перпендикулярными отрезками каната, как корабельные ванты). Полилло привязала свободные концы к последнему звену цепи и произнесла заклинание – мы все знали его наизусть. Несколько лет назад, до того как Амальрик и Янош заставили воскресителей рассекретить для солдат несколько заклинаний, с нами бы тут был профессиональный волшебник, но теперь мы обходились без него. Любой сержант, с разрешения воскресителей, мог использовать магию самостоятельно. Полилло говорила:
   – Мои слова сказаны другим человеком, и я использую их с его дозволения. Стань твердой, стань прямой, стань как копье!
   Веревки мгновенно стали твердыми и прямыми благодаря заклинанию. Теперь к окну вела наклонная плоскость, по которой мог промаршировать батальон. Полилло оглянулась назад и прошептала:
   – Я пойду первой.
   Но я отодвинула ее и вступила на «мост», держа наготове меч. Быстро добравшись до окна, чтобы не дать врагу лишнего шанса заметить нас, я пролезла внутрь и по-кошачьи бесшумно спрыгнула на каменный пол. Оказавшись в комнате, я отступила от окна вбок в полумрак и там затаилась. Комната оказалась пустой. В дальней стене я разглядела дверь, засов оказался не задвинут. Стражницы одна за другой проникали в комнату. Тихонько приоткрыв дверь, я вышла в коридор, остальные бесшумно последовали за мной. В коридоре было совершенно темно, тихо и мрачно, но никто из нас не чувствовал страха. Благодаря Маранонии мы оказались в логове архонтов! Я уже ощущала вкус крови, предвещающий битву. Наши отцы разрушили этот замок во время первой войны с Ликантией, мы доказали, что достойны их. Теперь надо сделать так, чтобы не было Третьей Ликантианской войны.
   Бесшумно, как текучая смерть, мы спускались по винтовой лестнице на нижний этаж замка. Вот на пути оказался ликантианец, второй, четвертый. Меч каждый раз делал свою работу до того, как они успевали понять, какой смертью умирают. Часть из них были воины, остальные – слуги, не важно. Мы вошли в большую комнату с высоким потолком, на стенах висели гобелены. Свечи в комнате еще не догорели. Я подумала, что мы попали в кабинет для аудиенций, но сейчас, далеко за полночь, никого не было, разумеется. До нас доносились далекие звуки, обычные для осажденной крепости: перекличка часовых, глухие команды, изредка – топот сапог. Мирные обыватели обычно думают, что война – ужасно шумная вещь, и это так и есть, но осада – совсем другое дело. Все было тихо, хотя свежий, не привыкший к военной жизни человек услышал бы еще кое-что – неумолчный гул или, вернее, далекий хищный рев, издаваемый двумя огромными армиями, ждущими битвы.
   Я подала сигнал замереть. Все задержали дыхание. Если бы кто-нибудь увидел нас в тот момент, то несомненно решил бы, что мы молимся. Но мы не молились. Маранония – добрая и разумная богиня, она знает, что время молитвы – до и после битвы, но не во время ее. Я мысленно представляла себе карту замка, составленную со слов пленников. Да, да. Должно быть, где-то рядом выход во внутренний двор, а оттуда, пройдя сквозь резервные линии обороны замка, можно выйти к воротам. В худшем случае мы находимся на этаж выше.
   Полилло и Корайс ждали моего решения. Их глаза сверкнули, когда я коснулась рукой сначала гребня на своем шлеме, а потом – поочередно – на их… Это значило: теперь вы командуете в соответствии с ситуацией… Все было оговорено заранее, мы долго тренировались. Я взмахнула мечом.
   В атаку!
   В этой последней команде не было нужды. Мои легаты и рядовые стражницы были, естественно, удивлены такой неожиданной переменой планов, но они были храбрыми солдатами, поэтому беспрекословно подчинились. Слитный глухой топот множества ног, как будто шел один человек – и я осталась в комнате одна. Одна, если не считать сержанта Исмет. Я не успела прийти в ярость, как она показала два пальца, напоминая мне, что мы всегда, всегда сражались парами. Она протянула руку ладонью вверх: жду ваших приказаний.
   Я улыбнулась. Даже здесь, в замке кошмаров, нашлось время для веселья. Ах ты, глупая капитанша, прослужившая всего лишь пятнадцать лет, неужели ты думала, что сможешь командовать сержантом? Не выйдет, думала я. Мы будем сражаться вместе и вместе умрем.
   Теперь пришло время для колдовства Гэмелена. Я вытащила из кошелька амулет – всего лишь две связанные между собой полоски кожи, на которые маг соскоблил пыль со своих игральных костей. Я дотронулась амулетом до своего носа, затем коснулась амулетом каменного пола. Потом я принюхалась… Ничего.
   Хотя нет! Появился новый запах, сладкий, неприятный, похожий на запах мертвечины. Я вспомнила, как Гэмелен говорил, что, может быть, придется увеличить энергию амулета. Я оглянулась. Если я права и это действительно комната для аудиенций, и архонты использовали ее, они должны были стоять… там, на низком каменном возвышении. Я подошла туда и снова коснулась амулетом камней, а потом еще потерла его о гобелен.
   Я принюхалась снова. Теперь запах был сильнее. Я невольно сморщилась. Теперь я знала, куда идти, и обернулась к Исмет. Она стояла там, где должна была стоять, в трех шагах позади, в трех шагах сбоку, и следила за дверями, не обращая внимания на мои действия.
   Мы вышли из комнаты. Нам надо было подняться на четыре этажа, но не по той лестнице, по которой мы пришли, а по другой. По ней можно было шагать широко и не красться – на ступеньках лежали толстые ковры. Я постоянно останавливалась, но амулет вел меня, и запах становился сильнее.
   Вдалеке я услышала крики и лязг стали. Бой начался. Я с усмешкой подумала, скольких успели уложить мои стражницы, прежде чем их обнаружили. Замок ожил, удары гонга будили солдат. Я слышала крики: «Измена! Они внутри!» Визжали женщины.
   Коридор привел нас на балкон, откуда был виден огромный внутренний двор. На нем могла поместиться целая армия, если бы не сторожевые башни и наскоро возведенные укрепления второй линии обороны. В этом дворе архонты приносили свои чудовищные жертвы, с помощью магии заставляя несчастного медленно разрезать себя на куски. Так они хотели разделаться с моим братом, но его спасло защитное заклинание. Ну а теперь во дворе шел бой. Ликантианцы с факелами в руках бежали к своему оружию и доспехам. Лязг мечей доносился с противоположной стороны. Я едва не засмеялась от радости, видя, что мои женщины уже почти достигли своей цели и были в нескольких шагах от ворот. Стоит только открыть их, и наша армия ворвется внутрь.
   Но их обнаружили в самый неподходящий момент. Ликантианцы в самом слабом месте обороны держали особенно много воинов. Наружные ворота узким проходом соединялись с внутренними, по краям проход был ограничен высокими стенами с бойницами. Стражницы успели открыть внутренние ворота, но тут их заметили, и пришлось обороняться. Теперь мои подруги бились у наружных ворот, отражая атаки ликантианцев, стремящихся загнать их внутрь, в проход, где их быстро уничтожили бы лучники со стен.
   Но тут случилось кое-что похуже. Я услышала сверху громкое шипение – словно от разъяренной гигантской змеи.
   С земли поднялись два смерча, совершенно черные, раза в три-четыре выше человека. Они врезались в толпу сражающихся, подняли стражниц и ликантианцев и ударили их о стену. Я почувствовала новую волну тяжелого запаха магии архонтов и бросилась внутрь коридора. Нам нужно было подняться еще на один этаж. Мне пришлось бросить своих сестер в час величайшей опасности, но нам с Исмет смерть грозила в не меньшей степени.